Седьмой Принцип

— Мы ни при чем, — составил ей и себе алиби Огонь.

Человек видел, как эти двое переплелись взглядами. Из всей их принципиальной компании только они были устойчивой, признанной и даже легендарной парой. Все остальные то ли не определились, то ли слишком хорошо скрывали свои отношения. Человек небесный подумал, что, быть может, кто-то имеет и на него определенные виды, а он, занятый своими мыслями, ни о чем таком не подозревает? Да, да, да! Он вдруг припомнил, что весь вечер — а почему бы не считать это вечером? — ловил на себе странные взгляды. Похоже, все эти женские сущности непонятным образом возбудились и сконцентрировались на нем. Ах ты! Весна, что ли? Конечно, магнолии же расцвели. Так, вероятно, от того, какой он кому подаст знак, какой пошлет сигнал, и будет зависеть исход дела? Если дойдет до голосования. Только бы не ошибиться. Фрюж для всех дитя любимое, но некоторые к нему чрезмерно строги.

Странно, конечно, все складывалось. Удивительно! Такие завороты.

Небесный человек — человек весьма отдаленный, условный, в конечном счете даже и не человек. Однако не устоял, посмел возжелать человеческого. Прямо Зевс какой-то.

— Ой, что-то мне сомнительно... — протянул он, укрываясь от крамольных мыслей за тенью слов.

— Минуточку! — вскинулась Амимитль. — Живая и Мертвая вода, фонтан, на лестнице, забыл? Если забыл, напомню — ты сам еще и повелитель вод! В общем. Это — к вопросу о концах.

— Хорошо, хорошо, — отступился Человек. — Повелитель вод — это круто.

— Ты даже не представляешь, насколько круто. Поэтому, прежде чем обвинять кого-то, делай проекцию на себя.

— Я?! Хм, забавно. Постоянно открываю что-то новое. Может, все-таки введете меня в курс дела? Без изъятий?

— Курс здесь задаешь ты, Человек небесный, — низким гудящим голосом газовой горелки подтвердил статус кво Кагуцути. И покивал в подкрепление утверждения. — Мы можем лишь советовать, как правильно его проложить, и как ловчей пройти.

— Верно, верно. Мы здесь всего лишь советники.

— Готовы услужить, помочь...

— Что ж, у меня найдется пара вопросов.

— Спрашивай, — прожурчала Амимитль и удобней, с ногами, устроилась в кресле. — Только, пожалуйста, спрашивай подробней, надеюсь, всем будет интересно.

— Повелительница вод жаждет новых тем для песен, — улыбнулась Немиза-Шу.

— Мы будем петь их с тобой дуэтом, дорогая, — вернула улыбку подруге Вода.

— Нет, Человек, ничего ты уже не вернешь. Нерта твердила о своем. — Теперь уж однозначно.

— Все дело в принципе?

— В нем.

— В чем он на этот раз заключается? Истолкуй.

— На самом деле, это не важно. Уверяю, на любой случай найдется свой принцип. Просто ты должен знать, что принцип — не самоцель. Ставя все на него, ты рискуешь забыть о главном.

— О главном? Что, по-твоему, главное?

— Любовь!

— А где любовь, там и разлука. Об этом не забывай.

— Понятно, — Человек помолчал, переживая известие. — Радость всегда в обнимку с грустью.

— Таков закон, — напомнила суть власти Нерта.

— Закон... — эхом откликнулся Человек. Эхо породило отголоски: — Закон, закон, закон... Едва звуки растаяли, Человек встрепенулся. Он не собирался сдаваться: — А я? Я тоже хочу любви! Я жду ее! Я готов к ней...

— Мы все жаждем любви, дорогой.

— Просто мы о ней немного забыли...

— Погодите, погодите! Я не забыл! Я помню все!

— Вот это мы и хотели от тебя услышать.

— А Фрюж? С ним, что нам делать?

— А что мы можем? Отражение зажило своей жизнью в своей вселенной. Его не остановить, не стереть, не запретить. И тебе придется смириться с этим.

— Нам всем придется смириться.

Нерта строго поджала губы, демонстрируя наличие у нее отдельного мнения, однако, промолчала.

— А что вы скажете о девушке по имени Алия? — выдохнул очередной вопрос Человек.

— А что о ней сказать?

— Есть такая девушка! Прекрасная девушка!

— Была.

— Повелительница зеркал!

— И сов!

— В ней-то все дело!

— Если честно, мы поражены неизвестностью...

— И невозможностью...

— Таков закон!

— Закон суров!

Принципы галдели и торопились рассказать, что знают, что думают, точно в детском саду. А вдруг, вот вдруг до кого-то не дойдет очередь высказаться? Совершенно невозможное событие! Похоже, история Фрюжа и Алии их сильно тронула в свое время, и в судьбе этой парочки они принимали значительно большее участие, чем хотели бы показать. В этот момент возбуждения они казались скорей милыми друзьями, а не строгими устроителями и повелителями мира. Но Человек помнил, что для перехода в состояние вершителя судьбы каждому из них потребуется меньше, чем мгновенье. По щелчку. Как странно они себя ведут, думал Человек. И рассуждают, и выражаются, как дети. Но, может быть, так и должно быть? Проще и честней? Проще и честней...

Сладко заныло в груди сердце, даром, что от него осталась лишь половина. Он осторожно, незаметным движением прикрыл его ладонью. Все, все, что там оставалось, что имелось — роптало и ломило, невыносимо, сладко... Как хорошо, как славно, что эта боль досталась ему. Прощальный подарок Фрюжа. Иногда отражения напрямую влияют на источник света, и меняют его. Похоже, принципам этот эффект невдомек. Оно и к лучшему.

Откинулась портьера на входе, и в зал темным вихрем ворвался потерявший терпение Нарада. Был воспален он яростью, кипящие брызги ее разлетались из его горящих глаз. За Нарадой угрюмой тенью следовал Гермес. Конечно, они все слышали. Все слышали, да не все поняли. А если и поняли, то не удовлетворились.

Остановившись перед возвышением, Нарада отвесил полупоклон. На шаг позади, предпочитая, хитрец, тень, за ним держался Гермес.

— Где моя дочь? — вопрошал Нарада сурово.

— И где мой сын? — тянул за ним в полголоса Гермес.

— Забавно, что вы спрашиваете об этом меня! — Седьмой выпрямился в кресле. — А не вы ли оба сговаривались — меня тут просветили, — за ее спиной? И за моей спиной, кстати, тоже? Не вы, нет? Может, кто-то другой, а не вы оба заварили эту историю? А не желаете ли рассказать обо всем подробней? Нет?

Нарада с досады крякнул. Крыть, однако, было нечем. Человек, посуровев лицом, задумался. Пальцы его отбили дробь по подлокотникам. Принципы насторожились.

— Ладно, кто старое помянет, — сказал он, наконец. И обратился к Гермесу первому: — Начнем с вас. Где сын ваш, вы прекрасно знаете и без меня — там ему быть! Пусть сделает счастливой ту женщину, возле которой теперь обретается, с которой сам себя связал. Верней, пусть только попробует не сделать ее счастливой! Срок — ее жизнь. Думаю, это справедливо. А справедливость, — он поискал глазами Нерту, — есть закон жизни, не так ли?

Дождавшись кивка богини, он хлопнул ладонями, подводя черту:

— Вот и хорошо. И, к Нараде: — А с вами...

Он легко поднялся на ноги, сбежал по ступеням вниз и, подхватив под руку вечного скитальца, увлек с собой в сад.

— С вами, уважаемый, уверен, нам есть что обсудить, — говорил он старику. — Думается, вы многое можете мне растолковать.

Несколько шагов — и оба растворились в многомерности пространства. Последнее, что увидели оставшиеся на поляне принципы и примкнувший к ним Гермес, было, как вслед за ушедшей парочкой тень птицы тишайшая скользнула наискосок. Тени всегда так, чуть что — скользят наискосок. Тихо-тихо.

'А ведь решение мы так и не приняли', — вспомнила Нерта. И улыбнулась. Подумала — хитрец...

— Ну, здравствуй, здравствуй!

Фрюж глядел на него во все глаза. Высокий, статный парень. На сто процентов он был уверен, что знает этого человека, видел его неоднократно, но, хоть убей, не мог сообразить, где, кто он. Какое мучительное чувство — припоминание без узнавания.

Зато Полуночный пес был здесь, и это о многом говорило. Пусть снова в другом обличье, но глаза, глаза его оставались теми же, Фрюж узнал бы их после любого преображения.

Парень смотрел на него с напряженным вниманием, точно выжидал, признает он его или нет. Не дождавшись, улыбнулся, немного смущенно и при этом с вызовом, и вот тогда Фрюжа прострелило. Так умела улыбаться только она, Марина! Только она!

— Ты!

Он рывком обнял молодца, прижал к себе, чувствуя, что обнимает весь свой мир. На этот момент — весь.

— Не пойму, — сказал он, оторвавшись. — Ты так вырос... Как такое возможно?

— Не знаю, как... Просто рос себе... Прошло много времени.

— Да, много... Я искал тебя! Мы искали, с мамой. А потом я узнал, что ты здесь. И, честно, думал, что уже не встретимся. Подумал, все, надежды нет...

Вальтер, глядя на отца, улыбался.

— Как видишь, — сказал он, — так или иначе, а все налаживается. Образуется.

— Но как? Как тебе удалось уговорить Харона?

— Уговорить? О, нет. Уговорить его невозможно, потому что он непреклонен. Но, когда ему самому что-то нужно, он вполне договороспособен.

— Что же ему понадобилось от тебя? Стой, стой, стой! Дай угадаю: лодка? Ему понадобилась новая лодка?

— И срочно, причем, — Вальтер ухмыльнулся.

— А что случилась со старой?

— Затонула, говорят. Похоже, паромщик наткнулся на камень.

— Отмель на Стиксе? Банка? Да ладно! Не может такого быть!

— Наверное, то была блуждающая банка. Вальтер загадочно улыбался.

— Постой, постой... Это ты все подстроил? Но, черт побери, как?!

— На самом деле, мне помог твой старый пернатый друг.

— Дэдэ? И он что, сам тебя нашел?

— Сам. Я про него и не знал ничего, а тут он прилетел: здравствуйте, говорит! Слушай, у него такой необычный цвет! Я у него спросил: чем вы перо красите? Ни когда не встречал такого чудного оттенка синего. Он прямо расцвел!

— Ага, понятно.

— Да, без него я, конечно, не справился бы. Роль внезапного рифа, подводного камня он взял на себя. Не знаю, как он это устроил, честно — не знаю! И подсказал старику, где тот может взять новую лодку, наверное, я так думаю, тоже он. Мне оставалось только построить ему судно.

— И у тебя отлично это получилось. Я свидетель. Можно сказать, протестировал лично.

— Спасибо за оценку...

— А дерево? Дерево гофер, его где ты раздобыл? А! Не говори, не говори!

— Да, отец, мне пришлось воспользоваться твоими запасами. Прости великодушно, но и кровать, что ты не достроил, я тоже разобрал. Иначе материала не хватало.

— Что ж, так, значит, так. Я благодарен тебе, сын.

— Не переживай, дерево мы с тобой раздобудем. И я помогу тебе построить новое ложе!

Фрюж покачал головой.

— Это вряд ли...

— Почему?

— Дерево гофер растет лишь в одном единственном месте в пространстве, туда нет хода никому.

— Но ты же однажды... Мы могли бы вместе.

— Нет, нет, больше никогда. Забудь! К тому же... Тогда были совсем другие обстоятельства. Теперь такое ложе ни к чему. Никому. А что до меня, я с удовольствием буду спать даже на этой зеленой траве. Она такая густая, такая мягкая... А душистая какая, м-м-м-м! Он, закрыв глаза, потянул носом воздух, вбирая в себя растворенные в нем ароматы.

Фрюж медлил. Стоя на песчаном берегу, он оглядывался, рассматривая место, в котором оказался. Чувство было то же самое — припоминание без узнавания. Место выглядело знакомым, до боли, но признать его окончательно он никак не мог. Что-то не совпадало с константами, и это что-то меняло все.

— Пойдем, пойдем, — ответил улыбкой на мучения Фрюжа Вальтер, за руку увлекая отца за собой. — Я все тебе покажу. Очки свои, совиные, между прочим, можешь уже снять... Здесь светит только звезда жизни.

Совиные? — всполошился Фрюж. Почему совиные? Потому что круглые? Или синие? Или потому, что Нина Филипповна ему их презентовала, женщина-сова? Но откуда он может про нее знать? Постой, постой...

Он торопливо стянул очки, и все вокруг моментально потеплело и приблизилось. Песок стал желтым, листва изумрудной, а небо... А вот такое небо он видел когда-то давным-давно, когда был счастлив, и надежды окрыляли его. Неужели, снова? Неужели, удалось?

Оглавление

Глава 1. Падение

Глава 2. Мариновое варенье

Глава 3. Карты не врут же?

Глава 4. Ежовая квартира

Глава 5. Опасайтесь утренних звонков

Глава 6. Кое-что о принципах

Глава 7. Явление Анны и ежики моченые

Глава 8. Друзьям всегда найдется, о чем потолковать

Глава 9. Обретение Принципов

Глава 10. Дача в сосновом бору

Глава 11. Когда ночь действительно удалась

Глава 12. Во чреве

Глава 13. Светлый Дух Темный

Глава 14. Время ускоряется

Глава 15. Нарада

Глава 16. Соперники

Глава 17. Юлия, о-о-о-о...

Глава 18. Сова в зазеркалье

Глава 19. Петас

Глава 20. Свинцовый воздушный шар

Глава 21. Свет за краем тьмы

Глава 22. Пещерный инстинкт

Глава 23. Харон в курсе, куда везти

Глава 24. Все дело в принципе