— Кстати, — Хрущёв резко посерьёзнел, — почему вы до сих пор не передаёте нам ваши технологии будущего? Почему занимаетесь только наблюдением в этой важной области? — Ему захотелось перевести наш диалог в другую плоскость.
— Давайте поговорим на эту тему в другой раз предметно, — не позволил этого ему. — Пока лишь скажу кратко, если мы вам и передадим что-то из нашего времени, то вы этого или не сможете сделать, а если и сделаете, то у вас получатся "изделия", но не возникнет всей цепочки связанных знаний, приведших к появлению этих изделий. Короче, не будет людей, способных не просто воспроизводить что-либо слепым копированием, а создавать новое, более совершенное, да и просто понимающих, как это всё действует. В результате всё, что вы получите, не принесёт прямой пользы, и ещё вы просто потеряете множество времени и ресурсов, которые могут быть потрачены на что-то более актуальное сейчас. Мы уже занялись подготовкой полноценной технологической революции, но сначала нужно подготовить ваших и наших людей. И ещё обеспечить защиту информации без крайне значительных затрат на всё это.
— Хорошо, эту тему перенесём на следующую неделю, так что у нас там с религией, кто, по-вашему, должен занять место Бога при социализме и коммунизме? — Хрущёв вздохнул, признавая мою очевидную правоту.
— Вот, это как раз самый главный вопрос, — я опять настроился долго говорить. — Оценивать дела настоящего должны люди будущего. Вернее — люди сами должны оценивать свои деяния, но с позиции людей далёкого будущего, буквально вставая на их место. Заглядывая далеко вперёд, задаваясь прямым вопросом — "что сегодня я сделал для завтра", как оценят мою жизнь далёкие потомки.
— И как вы представляете подать это народу? — Генсек явно удивился простоте идеи.
— Очень просто, — я позволил себе широко улыбнуться. — Сейчас множество людей верит в торжество науки. Оно и понятно, наука развивается стремительными шагами, и что ещё вчера было фантастикой, сейчас становится реальностью. Логично ожидать, что и в дальнейшем будет происходить то же самое. И на этой вере, да-да, именно вере, в науку можно сыграть... — для меня всё казалось просто и очевидно.
— Пока не вижу связи, — Хрущёв заметно нахмурился, явно пребывая в скепсисе.
— Итак, требуется донести до людей следующую мысль — что когда-либо в отдалённом будущем люди постигнут тайну времени и тайну человеческой сущности. Они смогут невидимками возвратиться в прошлое и незаметно взять от любого человека малую частичку, а из неё вырастить новое целое тело. Перемещения во времени потребуют огромных энергий и чреваты нарушением причинности событий, а потому перемещать что-либо иное, потомки не станут. Но тело ничто без памяти жизни, той самой "души". Так вот, эти самые далёкие потомки смогут считать и всё содержимое головного мозга на момент смерти его владельца и пересадить это содержимое в новое тело в своём времени, — предложил генсеку вероятный вариант технического бессмертия, добавив: — Если бы у человека имелась "душа", то она бы перешла от старого тела к новому через время.
— Так ведь это же попы обещают, — презрительно фыркнул Хрущёв. — То самое воскрешенье их мёртвых после конца света.
— Да, именно так, — не стал возражать я. — Но тут именно попы определяют за что, по мнению Бога, кто-то воскреснет, а кто-то и нет. Нас это не устраивает, и мы можем говорить от имени потомков, создавая свои собственные правила, заодно вытесняя из рыночной ниши потенциальных конкурентов.
— Не слишком ли самонадеянно с нашей стороны? — Генсек ещё не избавился от своего скепсиса, но явно задумался.
— Нет, — я лишь покачал головой. — Просто не нужно врать и обещать отпущения любых грехов через покупку индульгенций. Люди отнюдь не глупы, они способны видеть очень далеко. Можно просто предложить им самим подумать на тему того, а кого они бы сами воскресили в настоящем времени из своих далёких предков, появись у них такая возможность. Особенно учитывая, что эта возможность требует значительных ресурсов, которые можно потратить на себя и своих детей.
— То есть, просто возродить всех предков из чувства благодарности не получится? — И снова заинтересованный взгляд, видимо я что-то зацепил в душе своего собеседника.
— С одной стороны — получится, — уверил его. — Тут ведь мало возродить человека. Возрождение же произойдёт не в том мире не в том времени, в котором он жил и умер, а в совершенно другом. И куда попадёт этот возрождённый, чем для него станет это далёкое будущее — раем или адом — ещё совершенно неизвестно. Ещё при этой жизни, прямо сейчас нужно готовиться жить в том самом "светлом будущем", видеть его горизонты уже из сегодняшнего дня. Да, можно сказать, что некоторых могут возродить, чтобы так пристрастно спросить, зачем они делали, то, что делали, и потом поставить лицом перед расстрельным взводом, если не хочется обречь их на вечные муки, как грешников в аду. Потомки милосердны, но восстановить запутанную и много раз переписанную историю они точно захотят, и спрашивать будут строго. Но и всех тех, кто позволил этому будущему стать "светлым", они не оставят без подобающей награды. Естественно, только тех, кто действительно готов принять это самое будущее умом и сердцем, — я замолк, переводя дух.
— А всё это вообще реально в принципе? — В голосе Генерального появились нотки живого интереса и даже настоящего удивления, я почувствовал — он даже поверил в то, что я предлагаю.
— Кто знает, кто знает, — уклончиво заметил в ответ, покачав головой. — Вот мы пришли из нашего будущего к вам — это ведь реально. Но мы даже сами до конца не понимаем, как всё это время и пространство устроено, лично я для себя не буду сбрасывать со счетов этой самой возможности. Но ведь это не главное... — снова внимание крепко прилипло ко мне.
— Что же тогда станет главным? — Со стороны собеседника потянуло заметным энтузиазмом новообращённого верующего.
— Главным тут будет, что именно мы можем создавать этот самый образ "светлого будущего", которое ждут люди. Коммунистическая партия Советского Союза поставила себе цель построения коммунизма и прописала в своей программе, каким он будет. Да, пока слишком неконкретно, но в целом народ видит его как тот самый "рай на земле". — По возможностям от человека и по потребностям ему же, чем не рай, а? — Я хмыкнул, показывая сомнения на этот счёт. — Нам останется только нарастить этот неконкретный образ деталями и реальным содержимым, чтобы люди себе чётче представляли, что ждёт их там, впереди. И, сразу скажу — далеко не всем сейчас это "светлое будущее" понравится. Чтобы войти в него потребуется стать Человеком с большой буквы, а не оставаться мелкой прямоходящей обезьяной без хвоста, — крайне презрительный хмык. — Собственно, это самое будущее и наступит, когда таких вот Людей станет достаточно.
— А капиталисты не смогут перехватить и извратить идею? — Хрущёв всё больше переполнялся энтузиазмом и искал возможные помехи реализации такой красивой идеи.
— Смогут, естественно, — подтвердил его опасения. — Они могут предложить идею такого вот воскрешения в будущем за деньги и услуги для себя в настоящем. Типа вложите деньги в акции нашей компании "Райское Блаженство" и получите его реально после своей смерти в далёком будущем. Незачем копить на пенсию, вкладывайте сразу в будущую жизнь! — Сразу же выдал подходящий вариант.
— Но тогда мы потеряем все преимущества предложенной идеи, — Хрущёв совсем не выглядел довольным.
— Не потеряем, если станем не только говорить о "светлом завтра", но и предпринимать реальные дела в этом направлении, — со своей стороны уверил его. — И тогда капиталисты, взяв себе на вооружение нашу идею, сами окажутся у неё в заложниках. Им придётся не брать в долг у своего будущего для настоящего, как это они делают сейчас, а крепко вкладываться в это самое будущее, как делаем мы. Их финансовая система просто не позволит им такого, так как слишком большие средства начнут выводиться из реальной экономики и вкладываться в финансовые махинации. Люди будут всё меньше и меньше потреблять товары и услуги, обходясь минимумом возможного, копя деньги на своё последующее воскрешение. Главное с нашей стороны обрисовать необходимость реально больших затрат, чтобы предлагаемая цена не стала слишком малой и доступной всем желающим. Люди на Западе должны знать — только вкладывая всё возможное, для них представится тот самый шанс. У нас же это направление предполагается полноценной государственной программой с большими капиталовложениями в науку, а там это будет отдано на откуп частному капиталу. В итоге истечения свободных денег из экономики вся капиталистическая система начнёт рушиться в соответствии с теорией. А если они возьмутся её перестраивать, вбирая в себя удачные элементы у нас, то это опять нам же на руку, пусть они сами построят свой коммунизм, незачем нам экспортировать революцию без полной предоплаты, — и такая ехидная подкупающая своим простодушием выразительная ухмылка.
— А вы очень хитры, Алексей Сергеевич, далеко смотрите, по вам сразу и не скажешь, — Хрущёв тоже широко улыбался, и выглядел довольным. — Давайте ваши бумаги, и начинайте готовить материалы к ХХ съезду, не так уж долго до него осталось.
К вечеру, вымотанный долгой ездой на машине, я благополучно вывалился в нашей деревне, постепенно превращающейся в посёлок. Видя мой не самый лучший вид, меня чуть ли не насильно накормили и отправили в баню, где на мне мужики оттянулись в полный рост, еле поднялся после веников. Но едва вышел из парной, как меня со спины окатили ушатом ледяной воды, и снова насильно запихнули в парилку. Да, терапия плохого настроения и усталости у нас теперь поставлена на высоком уровне. При случае лучше не показывать, как тебе плохо, сразу предпримут жесткие меры. Сам же и предложил, каюсь, каюсь. После бани меня попросил зайти Антон, он там чем-то активно занимался в последнее время вместе с несколькими рабочими с того самого завода, где мы приобрели станки, и хотел что-то показать. Сказать по правде — сами станки так пока и лежали на складе в нашем времени. Переправлять сюда их оказалось преждевременным по многим параметрам, в первую очередь потому, что без своей хитрой электроники они представляли собой просто груду металла. А перетащить сюда эту электронику не представлялось возможным, можно даже не пытаться. Хорошо, что кроме того оборудования, мы закупили в достатке ещё и другого. Тех же немецких и советских станков производства начала восьмидесятых годов, там электроники практически нет, кроме управления электропривода, но его и из здешних материалов можно сделать. Вот с них тут и что-то начнётся, но Антон и Николай вместе с несколькими рабочими всё же думают об "умной" электронике. Представляю себе, что они тут придумали, компьютер на лампах или на реле. То ещё зрелище, на целую избу, не меньше. Но увиденное через полчаса, показалось мне настоящим чудом.
— Что это, Антон?
Я смотрел на два открытых серых шкафа, примерно со средний холодильник размером, плотно набитых какими-то платами, из которых тянулись провода к обычной с виду компьютерной клавиатуре и к совершенно плоскому монитору, на котором неярко светилась полная страница текста.
— Неужели, Сергеич, не признал старого знакомца? — Хмыкнул он, взглянув в мою сторону. — Присмотрись-ка к экрану внимательнее, — предложил он мне.
Я сел на стул и внимательно присмотрелся к тускловатому зеленоватому изображению, потрогал кнопки клавиатуры, и, ощутив некоторое знакомое чувство, ввёл команду, выводящую на экран список команд.
— Да это же CиПи-эM, ты ещё скажи, что тут процессор шестнадцатиразрядный да на микросхемах! — Восторженно выдал я.
— А вот и скажу — шестнадцатиразрядный, угадал, но только не на микросхемах, а на макросхемах, — поправил он меня.
— На чём, на чём? — Я открыл рот от изумления.
— Макросхемах! Вот, смотри... — Он протянул мне большую плату, испещренную какими-то непонятными значками и медными дорожками.
Отдельных компонентов на ней практически не видно, но что они были, не вызывало даже малейших сомнений. Я повертел плату в руках, разглядывая чёткие ряды маленьких чёрных прямоугольников, судя по всему, пронизывающую плату насквозь.
— Это модуль памяти, как видишь, целых шестнадцать килобайт, межу прочим, — похвастался Антон с гордым видом на лице.
— Ого, это же более ста тридцати тысяч только элементов хранения, да плюс обвязка из активных элементов, — поразился я, прикинув в уме нужное количество деталей. — А где она тут, не вижу. И это что, неужели транзисторы? — Ткнул ногтем мизинца в подозрительное место.
— Да, транзисторы, — Антон подтвердил мою догадку. — Вот, смотри внимательнее, на эту плёнку, — он подвинул поближе ко мне лампу и подал лупу, чтобы я разглядел множество полупрозрачных элементов на поверхности платы. — Аморфный кремний, между прочим, — хмыкнул он.
— Хочешь сказать, вы всё это здесь получили? — Признаюсь, ничего подобного я совершенно не ожидал.
— Нет, — Антон покачал головой. — По большей части притащили через портал, но это только потому, что тут получать все нужные элементы просто слишком долго. А сам текстолит основы тут пока вообще делать не из чего. Стеклоткань, конечно, имеется, но слишком грубая, да и качественные связующие компоненты отсутствуют. Всё с нуля делать придётся, но это не проблема, сделаем, — смело заявил он. — Мы пока технологию на своих материалах отработаем, и потом на местную базу переходить станем. Да уже эта штука, — он легонько пнул ногой серый шкаф, — по параметрам превосходит любой здешний вычислительный центр. Шутка ли семьсот килогерц тактовой частоты, а в турбо режиме так вообще мегагерц, правда, недолго. А памяти пока всего полмегабайта, но по нынешним временам это и так ужасно много.
— Да, серьёзная штука... — искренне восхитился я его заслугами. — А почему бы вам для начала не сделать чего-то попроще? Ну, там четырёхразрядник, для управления станком его вполне хватит.
— Не понимаешь ты, Сергеич, — Антон взглянул на меня как ребёнка. — Вот запустишь ты станки, если тебе для них мощи хватит, что ты на них сделаешь? Какие программы ты туда загрузишь?
— Ну как какие, обычные, металлообработка она не особо сложная... — сказал и сам понял, что спорол глупость.
— И всё ты сам будешь забивать вручную? — Антон разочарованно покачал головой. — Так проще тогда по старинке руками ручки крутить, на чертёж глядючи, да штангенциркулем меряючи, быстрее выйдет. Пока у нас нет нормального механизма быстрого перевода чертежей в управляющие программы, заморачиваться со станками ЧПУ не имеет смысла. У нас ведь не потоковое производство планируется, а экспериментальное. А для этого нужны компьютеры помощнее, вот хотя бы этот. Мы его как раз планируем использовать для этой задачи и, заодно, для переноса цифровых чертежей из нашего времени.
— Цифровых чертежей? Это как, вы умудрились сюда дискеты протащить? — Он сумел поразить меня ещё разок.
— Нет, вот, смотри, — он достал из ящика стола лист бумаги, с двух сторон плотно забитый короткими полосками, как в штрих коде. — Да, это и есть несколько модифицированный штрих код, его можно печатать на обычном принтере, а считывать на сканнере, его мы тоже сделали. На один лист влезает аж триста шестьдесят килобайт, как на старую дискету, вместе с кодами коррекции защиты от ошибок. И главное — через портал бумага с краской хорошо переносится, в отличие от других носителей информации. Потом емкость листа можно попытаться увеличивать в несколько раз, вплоть до пары мегабайт на одну сторону, но тут всё в сканнер и оперативную память компьютера упирается, — поправился он.
