— Этот отряд… он будет похож на чертову мафию. Я… капо ди капо тутти, Падрон. Я делаю предложения, от которых никто не отказывается. И я… я забочусь обо всех. Более того — мы одна семья. И ты никогда не говоришь о семейных делах вне семьи. У тебя проблема — приходишь ко мне. Прежде чем ты пойдешь куда-нибудь еще, ты сначала придешь ко мне.

Я подошел к закрытому пюпитру справа на сцене и откинул черную шторку, открывая большую карту Ирана.

— Мы получили задание. Мы еще даже не подразделение, но у нас есть миссия — и это нормально для курса. Хорошо, вы видите карту. Вы знаете, где это. Вы знаете, кого там до сих пор держат. Мы на дежурстве. Наш номер был опубликован.

Я сменил изображение, показывая список из семи целей, которые нам было поручено нейтрализовать, пока отряд «Дельта» шел за заложниками. Я показал их все, одну за одной.

— Такова наша задача, джентльмены. Это тоже дерьмово — настоящая бойня, если хотите знать мое мнение. Но знаете что? Нам не обязана нравиться наша миссия — мы просто должны ее выполнить. Так что, когда тренировка становится жаркой и тяжелой, и вы думаете «Я устал» или «Старик слишком давит», или ты боишься, что мы слишком быстро едем и это будет гребаная мясорубка, запомните — это не должно вам нравиться. Вы просто должны это сделать. Теперь вы знаете, в чем заключается наша миссия. Каждый раз, когда вы проходите в тренировочном режиме, я хочу, чтобы вы думали о том, как вы собираетесь применить эту тренировку на цели. Каждый раз, когда вы думаете, что я слишком к вам строг, думайте об этих целях. Каждый раз, когда вы хотите расслабиться, думайте об этих целях. Вот и вся чертова история, в двух словах, джентльмены. Все сводится к следующему: я даю вам инструменты. Я даю вам поддержку и прикрываю спину. Если случится дерьмо, я возьму его на себя. Если будет критика, я приму ее за вас. Все, о чем вам нужно беспокоиться — это как хорошо справиться со своей работой, вы можете делать все, черт возьми, что угодно. И оставьте этих членосососущих пилоткодышащих говномозглых пентагоновских скотомудил-крючкотворов для меня. Это моя гребаная работа. Мне это тоже не должно нравиться. Все, что я должен сделать, просто сделать это.

Глава 19

Меня часто спрашивали, хочу ли я когда-нибудь признать себя виновным, за то, что я столько лет играл с системой.

Разве я не чувствовал себя виноватым за то, что использовал так много мата? Разве я не чувствовал себя виноватым в том, что использовал силовые методы, чтобы получить то, что хотел? Разве не чувствовал себя виноватым, заставляя своих начальников есть дерьмо?

Мой ответ был один и тот же: виновен — абсолютно.

Виновен по всем пунктам обвинения. Виновен в том, что ставил своих людей выше бюрократической ерунды. Виновен в том, что потратил столько денег, сколько смог достать, чтобы обучить своих людей должным образом. Виновен в том, что готовился к войне вместо мира. Во всем этом я действительно виновен.

Mea culpa, mea culpa, mea maxima, вашу мать, culpa. (Моя вина, грешен. — лат. прим. ред.)

Так что, пока мои люди летели во Флориду, чтобы начать «грязную дюжину» тренировок на авиабазе ВВС Эглин, я боролся с бюрократией за то, как будет управляться Шестой отряд SEAL и где он впишется в цепочку командования. Они должны были прыгать с самолетов, спускаться на веревках из вертолетов и стрелять до посинения. Мне пришлось вести бумажную войну, страница за проклятой страницей. Мне это не нравилось. Но я это сделал.

На схемах Шестой отряд подчинялся командующему Объединенным Командованием Специальных Операций — ОКСО — бригадному генералу Дику Шолтесу, который находился в Форт-Брегг. Он в свою очередь, отвечал перед НКО — Национальным Командным Органом, управляемым Объединенным комитетом начальников штабов. Мой философский взгляд на то, как работает эта пирамида, был прост: президент мной владеет, ОКНШ мной управляет и ОКСО говорит мне, когда я могу вламываться в окна. Насколько я понимал, административная цепочка командования ВМС могла выполнять только одну функцию для Шестого отряда SEAL — функцию трех «З», типа: «Замри, заткнись, заплати».

Организационно это был НАДВОДСИЛАТЛАНТФЛОТ (SURFLANT — Surface Force Atlantic) — Надводные силы Атлантического флота — мой финансовый менеджер. Именно там оплачивались все счета Шестого отряда SEAL. Но, согласно бюрократии флота, НАДВОДСИЛАТЛАНТФЛОТ и Шестой отряд SEAL не могли общаться напрямую. Вместо этого был вставлен организационный интерфейс. Почему? Это был хороший вопрос, на который у меня нет ответа. Одно из объяснений, которое я придумал, состояло в том, что командование надводных сил Атлантического флота не могло говорить на языке SEAL, а я, якобы, не мог разговаривать на языке флота. Как бы то ни было, интерфейсом, предназначенным встать между нами было ФЛОТСПЕЦВОГРУ Два, которой командовал коммодор Тед Лайон.

Тед не говорил ни на языке SEAL, ни на флотском. Но он бегло говорил на канцелярской тарабарщине. Чтобы сделать ситуацию еще более приятной, Тед убедил себя, что он был важным компонентом в моей линии субординации.

Мы дрались. Он видел во мне упрямого помоечного пса, которого нужно было заставить подчиняться, поэтому он дергал меня за цепь при каждом удобном случае. Я видел в нем недалекого бумагомараку, и, когда он пытался дернуть, выгрызал из него куски. Он подвергал сомнению практически все специальное снаряжение, которое я покупал, напоминая Вашингтону, что оно было не принятым на снабжение и не нужным. Я заказал немецкие беспузырьковые дыхательные аппараты «Драегер» для Шестого отряда, Тед заявил, что мы не можем их приобрести, потому что, во-первых, они были зарубежными закупками, а во-вторых, у нас были уже принятые на снабжение в подразделениях аппараты «Эмерсон». Я перепрыгнул через него и заполучил «Драегеры».

Затем я закупил немецкие пистолеты-пулеметы Хеклер-Кох MP5 калибром 9 мм. Он снова пожаловался.

— Почему иностранное оружие? Мы же можем взять MAC-10, за треть цены.

— Потому что Хеклер-Кох лучше, Тед. Они точнее. Они устойчивее. Они хорошо подходят для нашей миссии.

— Я категорически против этого.

Он позвал своих раввинов, а я своих. Шестой отряд SEAL получил МР5.

Военно-морской флот выделил нам четыре джипа «Игл», как тактические оперативные машины.

Мы использовали их, но честно говоря, они нам не слишком помогали. Для учений в Штатах они были хороши.

Но за границей было трудно найти запасные части для «Иглов». Кроме того, в тех регионах мира, где мы будем играть, даже просто вождение американской машины привлекает к вам чрезмерное внимание. Итак, используя пару контактов в Бонне, я закупил два сделанных на заказ бронированных седана «Мердседес» 500-й серии и четыре джипа «Мердседес», за 160 000 долларов, со скидкой более 60 процентов. Снаружи седаны выглядели как большие автомобили, распространенные в Европе, на Ближнем Востоке и во всех Америках. Но внутри они были приспособлены для немецкого антитеррористического подразделения GSG9, со скрытыми амбразурами, таранными бамперами, скрытыми полицейскими огнями, сиренами и системами связи. У джипов были турельные башенки на крышах и другие прелести.

Тед пришел в ярость. Но я запихнул «Мердседесы» ему в глотку, закрыл рот, зажал челюсти и заставил проглотить.

В перерывах между схватками с Тедом, я заглядывал к своим людям, когда они проходили тренировочный цикл. К середине октября все они получили квалификацию по прыжкам HALO — прыжкам с большой высоты с низким раскрытием (даже главстаршина отряда Мак, которого пришлось выпихивать с трапа С-130 во время его первого прыжка).

Мы также начали работать над быстрым спуском по канату, который был способом доставить шесть человек на палубу с высоты шестидесяти футов (прим. 18м) менее чем за четыре секунды.

Концы, которые мы использовали, были британскими — мягкие скрученные нейлоновые лини обратного плетения, которые позволяли тормозить себя руками. В отличие от спуска по канату, когда используется линь, пропущенный через обвязку, быстрый спуск был просто контролируемым падением. К примеру, если бы мы захотели выполнить быстрый спуск по линю на подзор кормы движущегося корабля, наш вертолет подошел бы на уровне гребней волны с кормы, чтобы избежать обнаружения. Его звук будет заглушен кораблем. Затем, в последний момент, вертолет быстро поднимался или делал «свечку» над кормой, зависал, пока выбрасывались два троса и шесть человек спускались по ним, затем делал быстрый разворот и исчезал.

Техника требует посекундного расчета времени и первоклассного пилотирования. Пилот вертолета должен компенсировать изменение веса, когда сбрасываются тросы и по ним спускаются люди. Он также должен двигаться вместе с океанскими волнами. Пятифутовые (прим. 1,5м) волны могут означать неприятный десятифутовый (прим. 3м) прыжок с конца троса, если пилот облажается. Стрелковые упражнения тоже прогрессировали: команда с каждым днем становилось все более точной. Поначалу мне удавалось постоять за себя с любым из людей Шестого отряда. Теперь, проведя пару часов на стрельбище, я сам проставлялся пивом. Экипажи лодок из семи человек стреляли теперь так много — в пределах трех тысяч выстрелов на человека в неделю — что у некоторых «Беретт» образовались трещины в рамках и производителю пришлось их так сильно модифицировать, что у Шестого отряда SEAL, по сути, появились пистолеты, изготовленные на заказ.

Не все шло гладко. У нас был первый несчастный случай со смертельным исходом на тренировке в Эглине. Это произошло во время упражнений по зачистке помещения с боевыми патронами, а жертвой стал один молодой боец SEAL американо-китайского происхождения, которого я назову Донни Ли.

В отдаленном углу Эглин мы вкопали столбы четыре на четыре дюйма, между которыми натянули брезент, имитируя комнаты. В комнатах, которые мы могли настроить так, как хотели — большие, маленькие, прямоугольные, квадратные, трапециевидные — также были дверные косяки и фанерные двери. Внутри полотняных стен были установлены силуэтные мишени, изображающие террористов и их заложников. Задача упражнения заключалась в том, чтобы пары бойцов SEAL заходили в комнаты и «чистили» их, убив плохих парней и не причинив вреда заложникам. Эта тренировка была обычной для команд по спасению заложников. На самом деле, Чарли Беквит использовал почти такую же технику при обучении «Дельты» несколько лет назад.

Цель состояла в том, чтобы развить скорость наших стрелков и отточить их интуицию. Оперативник, который может отличить хорошего парня от плохого за секунду, абсолютно бесполезен. Гражданские могут отличить хороших парней от плохих примерно за восемь десятых секунды.

Оперативники антитеррористических групп должны действовать с шагом в долю секунды — и их решения должны приниматься инстинктивно и правильно.

Спасение заложников — это также тщательно поставленное упражнение. Посекундые движения репетировались месяцами почти во всех возможных комбинациях, так что если происходит событие «А», оперативники инстинктивно реагируют «Б». В этот конкретный день мы начали работать с револьверами. Это существенно, потому что мы носили свои .357 невзведенными и стреляли самовзводом.

После перерыва группы перешли на «Беретты». Это полуавтоматические пистолеты с УСМ двойного действия. При зачистке помещения мы носили их с боевым патроном в патроннике и взведенным курком, что превращало их в оружие одинарного действия. Величина давления на спуск, необходимого для выстрела из взведенного пистолета одинарного действия, значительно меньше, чем в режиме двойного действия. Кроме того, мы изменили порядок, в котором люди входили в дверь. Обычно пара бойцов входила в дверь в одной и той же последовательности. Но иногда мы меняли их местами — потому что в реальной жизни действует закон мистера Мерфи. Мы хотели быть готовыми к тому, что может пойти не так — потому что, в самом деле, все это действительно пойдет не так.

Донни все утро был на подхвате. Теперь он входил в дверь первым. Его напарник, которого я назову Джейк, последовал за ним, споткнулся, наклонился вперед и выпустил одну пулю в спину Донни Ли.

Рана оказалась не смертельной, и его быстро доставили в госпиталь. Я приехал сразу после того, как его вкатили в операционную. Донни был хорошим парнем — немного зеленым, но его инстинкты были в порядке. У него всегда была наготове улыбка и он сделал бы все, о чем его попросили. Что меня так сильно расстроило в этой неудаче, так то, что это было сделано с ним, а не им самим. Совершенно подавленный, я сидел на больничной кушетке, держа в руках бумажный стаканчик с кофе из автомата, и ждал, пока выйдет доктор, чтобы вынести вердикт. Он был оптимистичным. Я почувствовал некоторое облегчение.

Примерно через два дня мы перевезли Донни в госпиталь военно-морского флота — где доктора настояли на том, чтобы снова его вскрыть. После второй операции парнишке стало хуже — кто бы мог подумать, ведь его дважды за неделю вскрыли от носа до кормы. Я все еще был расстроен из-за несчастного случая, но заставил себя принять тот факт, что боец Шестого отряда SEAL может погибнуть на тренировке. Но я сдержал свое слово своим людям: не прошло и двадцати четырех часов, как напарник Донни Ли, Джейк, перестал быть членом Шестого отряда SEAL. На самом деле, Джейк даже не был больше бойцом SEAL. Я приказал перевести его в другой род службы военно-морского флота. Он совершил тягчайший грех для бойца SEAL — ранил своего напарника. Если бы мы были на настоящей операции, не думаю, что Джейк бы ее пережил.

Мы привезли мать Донни с Гавайев. Ситуация была для нее самой тяжелой. Она понятия не имела, что делал Донни, и не могла понять, как он пострадал. Хуже всего было то, что я ничего не мог ей сказать.

— Как он был ранен? — спрашивала снова и снова миссис Ли.

— На тренировке.

— Какой тренировке?

— Простите, мэм, я просто не могу сказать.

Примерно через неделю у Донни развилась тяжелая стафиллококовая инфекция. Потом он впал в кому. Каждый день в госпитале я наблюдал за парнишкой в его респираторе по нескольку часов. Я уже привык орать на него.

— Вставай, черт тебя возьми, Донни Ли — кричал я.

Часто, когда я делал так, он дергался. Миссис Ли приходила в восторг.

— Он слышит тебя, он слышит тебя, — говорила она мне.

Она была мамой: до самого конца она не сдавалась.

Смерть Донни не нарушила темпа и интенсивности наших тренировок. Я не мог этого допустить. В реальном мире вы не останавливаетесь, не сосете палец и не говорите, говорите, говорите. Не тогда, когда перед тобой стоит миссия. Все эти голливудские фильмы, где какой-нибудь парнишка умирает на тренировке, а его лучший друг впадает в панику и не может летать (на ум приходит «Top Gun») или делать свое дело — полная чушь.