— Нужно спрятать тебя вне источника. Запутывать следы... — Михель повернулся полубоком, взглянул сверху вниз на лейлу. — Опасно. Рискованно, что ты попадешь в плен, но иного выхода нет. Пока возродятся сущие, пройдет еще достаточно времени. И если здесь будут вранские твари, все закончится плачевно.
— Они заберут их?
— Да, сделают под себя...
Помнится, тогда они обнялись, утешали друг друга. Пытались отвлечься от гнетущих предзнаменований и ожиданий. Помнится, собирали Рафаила в путь со всей тщательностью: защитный ритуал в храме, обереги внешней защиты. Но самое главное Михель оставил в ангеле сам — нить, мгновенно отправляющую путника в источник.
— Ты сможешь всегда сбежать, если попадешься. — охотник посадил Рафаила на колени, когда они вышли из храма в последнее перед расставанием утро. — Помни только то, чтобы никто не последовал за тобой. Отныне ты изгнанник. Путник, несущий милосердие.
— Я запомнил, — чистые, понимающие глаза Рафаила улыбнулись. — Не бойся. Значит так надо, чтобы я ушел... В реальностях проще выследить демона, охотящегося на меня. И вдруг я найду Габриэля.
— Наивный ты мальчик, — Михель потрепал кудрявую макушку. — Главное, чтобы обрезать ту магию, что к тебе прикрепили. И еще хуже, что у нас нет защиты... Ни одного сущего! Иначе бы я тебя не отпустил. Никогда.
Великий источник! Охотник один знал, как велик риск. Он винил себя за то, что не уследил за юношей. Что слишком много времени посвящал восстановлению мира источника. А теперь остался один. Ожидать, когда баланс восстановится и из глубин энергии выйдет хотя бы один сущий.
Мало времени прошло. Слишком мало... И вероятность появления демонов на светлых берегах велика.
Михель молился каждый день. Михель непрерывно проверял натянутую нить, связывающую его с Рафаилом. Ощущал великую силу, исцеляющую реальности от скверны лишь потому, что туда ступала нога молодого жреца.
Но однажды нити коснулся запах врана. Безрассудный мальчишка! Глупец. Охотник был уверен, что Рафаил сам полез в лапы к демонам, чтобы искать и спасать порабощенных братьев. Не отсиживался в стороне, вспылил, пошел на поводу чувств...
— Михель! Открой глаза, — впервые охотника посещали видения. Такие яркие и такие пугающие. Луна ярко светила в распахнутые окна, пьянящий аромат цветов дурманом плыл по спальне.
Знакомое ощущение томления. Тень, стоящая за колыхающейся тонкой завесой. Не узнать милый образ невозможно. Тонкий, невысокий, крутит между пальцами кончик косы.
Охотник резко сел. Не так уж крепко он уснул, чтобы грезить... Тут дело в чем-то другом. Инстинкты требовали сосредоточиться, сфокусироваться на слуховых и зрительных ассоциациях. Сариил. Гибкая ветвь, которую сложно сломать. Нежный цветок с колючими шипами. Сладость, приправленная жгучим перцем.
— Сариил, — позвать видение, возрадоваться тому, как звучит каждый слог. Сущий, который умеет убеждать. Первый среди тех, кто видел изначальный источник.
— Я здесь, — тихий отклик, принесенный порывом ветра.
Новая галлюцинация, вызванная одиночеством? Нет. Михель встал, накинул на голое тело рубашку, быстро натянул белые просторные штаны.
Тихо. Льется бледный свет с небес. Сад нарядился в его золото, как в кружева. Пуста дорожка, ведущая к белым домикам. Синие тени не шевелятся. Даже ветер затих.
Что же ты так испугался, Михель? Ты и раньше думал о Сарииле. Ты отгонял вчерашние сны, но приходили новые, без надежды на встречу.
И ты не ведаешь, какой смертью погиб милый на островах приата. Может, его суть черные твари разорвали на части. Может, его ждала долгая боль... Как и других братьев.
— Михель, — касание нежности, проводящее по заросшей щетиной щеке.
Охотник обернулся. Жрец стоял напротив в алом сиянии энергии. Трепетали крылья за его спиной. Необычное богатое платье с широкими рукавами, драгоценной вышивкой на подоле и груди. Волосы, убранные в замысловатую прическу. Живой, реальный!
Обнять его бы, но тело отказывается слушаться. И слова застыли на языке. Небеса! Как же ты прекрасен! Как много нужно тебе сказать.
Михель сделал шаг вперед и рухнул перед сущим на колени, обнял его за ноги, до сих пор не веря в происходящее.
— Послушай, послушай меня... Михель, что ты делаешь? Михель.
Руки охотника продолжали крепко обнимать жреца, почти лишая того устойчивости.
— Ты здесь! Я не верю.
— У меня мало времени. Мое отсутствие могут обнаружить. — Сариил приподнял край рукава, и глазам мужчины предстала печать темного лорда на кисти, которая светилась голубоватым пламенем.
— Ты в плену? — синие глаза разглядывали побледневшего высшего ангела. — У кого? — ноздри стали раздуваться от негодования.
— Тише, Михель. Тише! Не испорть все.
— Кто? — охотник встал на ноги, ни на мгновение не отпуская Сариила, одновременно подхватил его на руки. — Кто эта сволочь?
— Тссс, — указательный палец прижался к губам. — Не перебивай меня. Я получил нить от Рафаила. Я пришел тебе помочь все воссоздать. Понял? Теперь поставь меня. Немедленно. Иначе ОН поймет. Увидит твою энергию...
Михель послушно освободил жреца. Получил благодарный кивок в ответ.
— Всех сущих убили. Отрубили головы. Они вернутся нескоро. Сейчас мы должны спасти новых ангелов от влияния демонов. Я знаю, как это сделать, Михель. Приат больше никогда не окажется во власти врана.
— Сариил! Небеса!.. — охотник не сводил с любимого взгляда. Не понимал, как в такой красоте уместились еще и хладность и расчетливость.
— Для этого нужно провести первый обряд. Я скажу, что в точности делать. Ты подготовишь церемонию и будешь ждать...
— Ждать? — как же я хочу тебя коснуться. Выпить ночное видение без остатка.
— Да. ОН следит за мной. Не всегда, но следит. И появиться я смогу лишь тогда, когда граан уедет на какое-то время.
— А Рафаил? Что с ним?
— Все будет хорошо, не волнуйся. Только сделай так, как я прошу. Сделаешь? — Сариил один лишь раз коснулся ладошкой груди мужчины, давая понять, что помнит о их жаркой страсти и сразу же сделал шаг назад.
— Сейчас мне пора. Ты... Держись...
— Постой.
— Не теперь. Когда будет время. Он скоро возвратится. — Сариил постарался улыбнуться, но вышло бледно и вымученно. Погасли красные всполохи крыльев, опустились ресницы. — Вот, держи. — в воздухе появился сияющий шарик, — здесь все подробно написано про церемонию. Сделай все правильно. И жди. Я обязательно приду.
Михель ждал. Неделя казалась вечностью. Вторая — кошмаром. Охотник каждый день приходил в храм, проверяя, все ли готово к обряду. Каждую ночь просыпался от любого шороха. А потом вдруг подумал, что сошел с ума, и ему на самом деле приснился сон. Да, очень реалистичный, но тем не менее... Или нет? Мужчина покрутил в пальцах сияющее свидетельство посещения.
Время во вране течет в два раза быстрее. Не так уже много времени прошло. Возможно, граан не спускает с Сариила глаз. Проводит с ним много времени... Нет! Кровь ударила в голову.
Высший ангел в лапах темного монстра. Целует, обнимает демона... Ублажает его желания.
Кулак обрушился на стол, и ваза из тонкого стекла упала и со звоном разбилась. Сати! Как же ты низко пал, мой возлюбленный. Куда привели тебя дороги врана? В богатую спальню. Неужели высший жрец согласится на такую унизительную роль и не лишит себя жизни?
Ревность бушевала в груди Михеля. Ревность росла пышной порослью, злила, раззадоривала. И в тот момент, когда Сариил вдруг появился посреди комнаты опять, она уже дошла до высшего кипения. И охотник с налету схватил сущего за косу, сжал так в своих объятиях, что кости захрустели.
— Говори! Что ты делаешь во вране? — мужчина еле сдерживался, чтобы не сотворить что-нибудь непоправимое.
— Если ты отпустишь меня, я расскажу, — спокойно откликнулся крылатый гость, не сопротивляясь и не шевелясь в тисках огромных лапищ.
— Нет, говори так, — Михель вдыхал нежный запах, который всегда заводил его. Через тонкий шелк чувствовал такое желанное тело. Ощущал, как в груди ангела сжимается цветок зерцала.
— Хорошо, только успокойся, — короткая пауза. — Я пленник Сейшаата.
— Что? — руки охотника разжались, и освобожденный жрец сразу оказался на другой стороне комнаты.
— Мой граан — повелитель врана. — повторил Сариил. — Я его сати. Уже десять лет. — серые глаза сощурились, губы сжались. — Презираешь меня?
Михель отрицательно закачал головой, хотя смысл сказанного доходил до сознания слабо.
— Не стоит снисходить до жалости. Я здесь не затем. — Мягкий шелест шагов, изучение новой обители охотника. — Я изменился. У тебя новая жизнь.
— О чем ты? — Михель чувствовал себя растерянно, впрочем, как всегда в присутствии возлюбленного.
— Неважно. Я всего лишь хочу вытащить Рафаила для тебя. И вернуть сущих. Защитить новый источник.
— А сам останешься во вране? — боль вопроса заставила Сариила пристально воззриться на собеседника.
— Ты подготовился к обряду?
— Ты не ответил на вопрос.
— И не отвечу, — жрец направился к выходу. — Слишком много огня в тебе, Михель. Ты еще молод. Ты... будешь делать, как сказал я. Или нет? Или ты поставил себя главой клана? — новый холодный взгляд, от которого хочется одновременно взвыть и упасть на колени, целовать край платья дорогого сущего.
— Я сделаю все, что ты прикажешь, — Михель последовал за жрецом, но уже на лестнице остановил того, взяв за тонкое запястье. — Сариил? Умоляю...
— Не надо, — ангел выдернул руку, спина его стала еще прямее. — Просто иди со мной. Просто не оглядывайся на прошлое.
Да, Михель хотел бы забыть. Хотел бы жить светом, что в этот день разлился по храму. Хотел бы помнить восхищенные лица ангелов, впервые познавших поток энергии. Мечтал о видении над центром источника великого Древнего, управляющего великим же Светом. Сариил, прекраснейшее существо из всех вышедших из животворных вод, создавал ангелов: серафимов, красноволосых, мощных, готовых к бою; путешественников, несущих в миры милосердие — белокурых, тонких юношей, от взгляда на которых оттает самое жесткое сердце; ангелов— строителей, созидающих материю.
Музыка пения лилась по залу отстроенного недавно храма. Музыка пела и в сердце охотника.
Там, в том утерянном прошлом, сладко целовали его уста Сариила. А тело его податливо открывалось навстречу, изгибалось, дарило радость. Там, в том выжженном приате, вместе они летали в небесах и доверяли друг другу тайны.
Теперь же есть часы для ритуалов. И каждое свидание занимает несколько минут. И нет уверенности, что милый возвратится из врана. Но он создал — успел создать то, что другие строили годами.
— Вот теперь ты глава клана, — в то последнее свидание, в тот последний приход Сариил неожиданно перед самым исчезновением подошел и обнял охотника, едва они остались одни и другие ангелы покинули храм. — Я сделал все, что мог. — тяжелый вздох, пальчики потеребили белую пуговицу в петлице рубашки. Погладили предплечья, ласкательно провели по центру груди, где прятался огненный член. Серые глаза поднялись на окаменевшего от неожиданности Михеля. — Ты такой красивый... Не представляешь, что мне стоит каждый раз встречаться с тобой! Помнишь? Ты помнишь о нас?
Михель сглотнул. Не уходи. Не иди в ад. Не рискуй собой, любимый.
— Я помню.
Ну, дайте хоть один глоток воздуха! Хоть минуту, чтобы поцеловать самые желанные, самые мягкие уста.
Губы жреца потянулись навстречу. Они пахли вишнями, они были слаще меда. И... кажется, сводили с ума.
— Прости, — Сариил опять отступил от охотника. — Мне пора. Идти... Ты не сердишься? Нет? — Волнение, легкий румянец на бледных щеках. Слова, путающиеся в сплетении времени.
И пустота недосказанности, оставленная Михелю, новому главе клана ангелов, которого одним поцелуем возвели на престол. Сущий совершил ритуал. Сущий признал равенство себе.
— Я люблю тебя, — охотник бросился за исчезающим образом Сариила. — Слышишь, я помню. Я люблю... — огонь окончательно погас, и храм сразу погрузился в полумрак.
Гудела только пустота, которую ничем не заполнить. Казалось, она стремилась захватить не только ритуальный зал, но и ворваться в голову. Вернется ли Сариил вновь? Будет ли у них шанс поговорить. Или это и другие прощания навсегда разорвут сердце в клочья...
Часть третья
Жертва
29
Я бы хотел понять, как рождаются твои мысли. О чем ты мечтаешь и чего больше всего хочешь, мой белокрылый ангел. Я могу подарить тебе богатство. Могу сделать так, чтобы перед тобой склоняли головы короли реальностей. Но тебе нужен лишь ветер... Сильный ветер в лицо и счастье других, совершенно чужих существ...
Змий обнимал одной рукой маленького тонкого сати, а другой правил слаем, который взмывал над розовато-сиреневыми облаками и мчался вперед, отражаясь в глади озер, словно большая синяя тень.
Габриэль уютно расположился на груди любовника. Упивался его близостью, дышал вереском и медом, что источало тело демона. Старался не думать о том, что совершенно запутался в ловушке, построенной дорогим, хитроумным, непредсказуемым правителем врана.
Но больше обмана, больше зла, увиденного в Маате, волновал ангела сам Змий.
Да, юноша безумно любил темного лорда. И теперь пришло осознание постыдного чувства. Оно выросло не из страха, не из власти над несчастным пленником... Да ему вообще не было никакого объяснения.
Просто дракон с первой встречи вызывал в юноше противоречия. Ими же полнилось милосердное сердце и в те полгода, когда граан притворялся рыжим волхвом. Страсть сочеталась с нежностью. Гнев — с неистовством. Змий мог одновременно одаривать и при этом бить наотмашь, зачеркивая предыдущие шаги.
От него никогда неизвестно, что ожидать. Вроде теперь... Теперь он рядом, он признался в чувствах, но при этом сразу оттолкнул одной лишь фразой: "Я не твой".
Габриэль повернулся полубоком, взглянув на демона, который сразу сладострастно улыбнулся. Рука граана скользнула в вырез просторной рубашки, нашла сосок ангела.
— У тебя много вопросов, — подушечки пальцев соблазнительно обрисовали ореол.
— Да, — Габриэль не скрывал сомнений. — Я для тебя сати? — вздрагивание ресниц, сведенные бровки. Малыш кусается. Но так нежно, что лучше его наивных вопросов ничего нет.
— Ты мой малыш. — темные губы поцеловали шею. А пальцы продолжили путь по шелку кожи, чтобы теперь тискать второй сосок.
Ангел еще плотнее прижался к господину. Неужели виною всему гормоны? Не верю. Подумал он, отводя руки назад и обхватывая ими мужчину. Нет. Не спутать стук сердца, не обмануть голову колдовством...
— Скажи, Змий, зачем ты хотел, чтобы я тебя ненавидел? — легкий стон от ласки, растекающаяся блаженная сладость вниз живота.
— Потому что ты слишком хорош, — жаркий шепот в ушко, а вместе с ним плывущие навстречу вихры золотистых облаков, через которые пробивается солнце. В Габриэля сзади уперлась очевидность возбуждения дракона. Так хотелось погладить член, запихнуть его в себя. Прямо теперь, но они слишком высоко над землей. Нужно управлять слаем.
