Глирик колебался ровно секунду, после чего развернулся на сто восемьдесят градусов и с озабоченной миной побежал якобы к арсеналу, а на деле, просто подальше от раздавшихся за спиной диких воплей. Первые 'голыши', судя по всему, добежали.
— Арбалетчики назад, за строй! Стена, тугодумные отродья, щитов! Да тащите же свои жопы быстрее, бой закончится, пока соберётесь! — Кирчим орал во всю мощь натренированных лёгких.
У заграждений уже вовсю кипел бой, а часть отдыхавших после дежурства солдат ещё только начинала неуклюже влезать в многосоставные доспехи. Взгляд капитана выцепил какого-то идиота, бегущего в противоположную сражению сторону.
— Убью суку, — прошипел командир, но времени бегать за дезертиром у него сейчас не было.
Несмотря на явное превосходство защитников по всем показателям, начиная с преимуществ оборонительной позиции и заканчивая кардинальной разницей в уровне вооружения и брони, яростная атака одурманенных самоубийц нанесла стражам весьма ощутимый ущерб.
Это может показаться смешным, но когда перед вами совершенно голый мужик, размахивающий помимо оружия своими причиндалами, не так просто нанести безжалостный расчётливый удар и быстро убить супостата. Новобранцы оказались совершенно не готовы к тому, что им придётся бить 'беззащитных' и для многих подобная нерешительность оказалась фатальной. Ибо голодранцам было срать на сомненья, они шли на смерть и разили всех без пощады. Позади, воспользовавшись внесённой смертниками сумятицей, ровным строем двигался к баррикаде тяжеловооружённый отряд.
— Стрелки, бегом на фланги! Целься в пехоту!
Над левым ухом Кирчима просвистел выпущенный из пращи снаряд, едва не размозжив ему голову. Чернь в очередной раз преподнесла стражам сюрприз, потому как доселе не было ни единого случая использования бедняками метательных орудий или иных приспособлений для убиения на расстоянии. В середине уверенно марширующего воинства один за другим раскручивали нехитрое оружие пращники, с чудовищной силой выпуская в полёт камешки, что с лёгкостью могли превратить кости в месиво, угодив в незащищённую часть тела или лица. Кирчим поглубже натянул на голову шлем.
— Бей предателей! — лидер атакующих, жуткого вида гном с изуродованной многочисленными порезами мордой, самонадеянно стоял в первом ряду, с ярым энтузиазмом тыча копьём в юного стража. — Долой тиранию! За свободу! За равенство!
— Я вам, блять, покажу щас свободу, — Кирчим поплевал на ладони и вытащил из-за пояса свой топор. Подхватил с оружейной стойки первый попавшийся щит, знакомое чувство тяжести в левой руке сразу придало бывалому стражу уверенность. — Хорош одеваться как барышни на свиданье, ваш капитан идёт в бой!!!
— В конце концов, кто-то должен подать пример молодёжи... — уже тише произнёс храбрый воин, повидавший на своём веку не одну кровавую сечу.
Лязг стали, вопли ярости, боли, отчаяния, щелчки арбалетов и свист летящих камней неслись капитану навстречу. Пригнув голову, он мчался вперёд, в самую гущу сражения.
— Держись мужики! — подбодрил Кирчим спины товарищей, что всеми силами упирались под натиском неприятеля. — С нами величие предков! Бей голытьбу!
Страж перед ним пошатнулся, непонимающе посмотрел на кровоточащую грудь, осел на колени. Кирчим рванулся заслонять собой брешь.
— Мочи подлых тварей! Стражи, вам всем хана!!! — голос зачинщика бойни доносился откуда-то справа, но сейчас капитан видел перед собой лишь раззявленную в диком оре морду перелезавшего баррикаду мятежника.
Зарычав, тот со всей силы пнул Кирчима ногой по щиту, пырнул копьём, целясь в открытую часть лица. Поднырнув под укол, капитан распрямился, даже не ударив, а просто пронося топор снизу вверх. Челюсть нападавшего хрустнула, агрессор откинул голову вверх. 'Апперкот' не убил, а только шокировал берсеркера, но рука Кирчима уже оказалось в положении для замаха, а удар сверху головушка любителя порычать не пережила.
— Дави гадов! Во славу Сопротивления! — уродец с изрезанной мордой продолжал своё буйство.
Ядро воинства черни медленно, но верно продавливало линию обороны прямо по центру. Капитан с запозданием пожалел, что влез в мясорубку вместо того, чтобы со стороны координировать действия стражей, но азарт битвы оказался сильней благоразумия.
— Погоди, резаный, и до тебя сейчас доберусь... — Кирчим с ожесточением забил насмерть ещё одного супостата, урывками поглядывая по сторонам, дабы оценить обстановку.
Прибывающая подмога не позволяла черни прорвать ряды стражей, но капитан понимал, исход битвы колеблется на чаше весов. Желание разделаться с лидером бедняков пришлось всё-таки отложить.
— Сомкнуть щиты! Арбалетчики, готовь залп! По моей команде пехота назад!
Одновременно командовать и сражаться было тяжеловато даже для такого многоопытного вояки, как Кирчим. Лишь в самый последний момент он отразил щитом выпад копья. Совсем ещё юный гном ожесточённо напирал на него.
— Все шаг назад! Правой раз! Правой два! Правой... — остриё копья едва не вошло капитану в самую пасть. По неопытности юноша не сумел рассчитать дистанцию, командира спас и отшаг вкупе с резким отдёргиванием головы на выработанном годами условном рефлексе. Однако перспектива быть насквозь проткнутым каким-то подростком во время раздачи приказов капитана не радовала. — ...три! А ты, сука, умри!
Кирчим сделал молниеносный выпад, раскрываясь для атаки сбоку, но зато одним коротким ударом устранив угрозу в лице малолетки. Юнец с проломленным черепом словно подкошенный рухнул под ноги своих сотоварищей. Те равнодушно перешагнули молоденькое тельце, не заметив потери бойца.
— Правой четыре! Пять! Арбалетчики, пли!!!
Сгруппировавшиеся на флангах стрелки дружно выпустили по наступающим залп болтов. Слишком увлёкшись атакой и, по-видимому, уверовав в возможность прорыва, те оказались совершенно открыты с обеих сторон, за что и были жестоко наказаны. Пращники быстро отреагировали на угрозу, запустив в ответ град камней, но может ли простой ремень с камешком сравнится по мощи и точности с убийственным арбалетом? С каждым новым щелчком в рядах нищеты убывало, а строй стражей, наоборот, пополняли наконец-то одевшиеся 'барышни'.
Гонора в выкриках лидера черни сразу же поубавилось:
— Продолжать наступление! — капитану почудилось, что зов резаного раздался на некотором отдалении от эпицентра сражения. Что ж, крыса всегда убегает прочь первой. — Не трусить! Не отступать! Только вперёд, к победе и славе!
— Храбрец хренов, — Кирчим презрительно сплюнул, тем самый ещё более распалив очередного противника. — Держать строй! Ни шагу назад!
Под непрестанным обстрелом напор черни с каждой секундой ослабевал. Атака голытьбы захлебнулась, а значит, настал черёд стражей переходить в наступление.
— Стражи, по моей команде выпад вперёд! Раз! — капитан рубанул по руке надоевшего ему мужика, что упрямо долбил его щит, словно желал проделать в том дырку. — Во славу предков! За Короля! Не давать пощады изменникам!
И тут, наконец, начала в полной мере сказываться разница в физической и воинской подготовке. Исступление агрессоров улетучивалось вместе с упадком их сил. Выносливость голодных бойцов не шла ни в какое сравнение со стойкостью стражей, тренированных долгой муштрой. Профессиональные воины чужой кровью отрабатывали сейчас своё недешёвое содержание.
— Ать-два! Руби в капусту говно! — Кирчим мог более не раздавать своих указаний, но он вошёл в раж. — Получай, сука, за нашего брата! В память о павших товарищах, убивай!
Сражение превратилось в откровенную бойню, где взрослые мужи избивали наивных детей. Вернее, не избивали, а методично разделывали тела на отдельные составляющие.
— Назад!!! Отступайте придурки!!! — приказ мужественного вождя бедняков донёсся от самых Нижних ворот. — Назад!!!
Дурман окончательно выветрился из глупых голов. Бросая оружие, нищеброды поворачивались спиной к страшным воинам и неслись всей гурьбою в свою родную дыру. С неприкрытым садизмом стражи преследовали их, разя наповал.
Кирчим и сам настолько впал в буйство, что остановился практически у самого прохода в Квартал, когда выпущенный из пращи камень снова чуть не пробил ему голову. Из-за укрытия скалились побледневшие рожи уцелевших в резне голодранцев, выцеливающих слишком увлёкшихся отмщением воинов.
— Все ко мне! Группируемся и отходим! Я сказал, все ко мне!!!
Война не была полностью выиграна, но какой смысл понапрасну складывать головы, влезая в нору с клубком змей? Тем более что у Кирчима имелся печальный опыт штурма весьма специфического укрепления и вновь повторять эксперимент он желанием не горел.
Шаг за шагом, забрызганный кровью отряд во главе с командиром пятился по усеянному телами пространству назад.
— Капитан, капитан!
Оказавшись на безопасном от броска из пращи расстоянии, Кирчим с болью в сердце оценивал масштабы потерь. Из трупов, усеявших поле брани, можно было бы сложить десяток, а то и больше 'стен смерти', коей так гордилась срамная беднота. Причём сии стены состояли бы процентов на восемьдесят из тел бунтарей. К сожалению, мертвецов со стороны стражей тоже хватало. Если б только у него имелось побольше времени на воспитание новобранцев, сколь много нелепых смертей можно было бы избежать...
— Капитан! — запыхавшийся паренёк настойчиво тряс Кирчима за руку. — Чернь атакует наши позиции на Верхних воротах, нас вот-вот окружат и перебьют! Мы остро нуждаемся в подкреплении!
Командир ошарашенно посмотрел на мальца, но стоило ему открыть рот, дабы отдать новый приказ, как вдруг он увидел, что к нему со всех ног бежит ещё один гном.
— Ка-капитан! — посыльный едва ли мог говорить, настолько тяжело он дышал. — Напа... напали на дворец! Бунт... благородных! Вы незамедлительно должны прийти на помощь личной гвардии Короля!
Кирчим посмотрел на притихшего разом юношу, перевёл взгляд на судорожно хватающего ртом воздух королевского гонца.
— Твою мать... — всё, что сумел сказать он.
* * *
— Вааахахах! Братва, поднажмите, победа близка! — воодушевлённый клич Дорки на миг перекрыл грохот битвы.
Лех упорно пытался протиснуться к главнокомандующему, рьяно сражающемуся в первых рядах. Несмотря на всю свою неприязнь, торговец вынужден был признать — Дорки бьётся словно герой из древних сказаний. Нисколько не щадя ни сил, ни собственной шкуры, вождь без устали обрушивал удар за ударом на всех попавшихся под руку стражей. Конечно, дюжина верных головорезов прикрывали неистовавшего лидера, но, учитывая царившие вокруг хаос и неразбериху, риск отправиться к Праотцу всё равно был крайне велик.
От пролетевшего буквально в паре дюймов перед глазами болта у Леха похолодело внутри. Тучный гном на мгновенье застыл, уже было решив бросить храбрую, но самоубийственную затею и выбираться из этого пекла, пока ещё цел, но напиравшая со всех сторон толпа влекла его за собой, не оставляя ни единой возможности трусливо сбежать.
— Аааргх! Норин бить!
Гигант с размаха опустил двуручный топор на голову стража. Бедолага отреагировал моментально, чётко, как на учениях, подставляя под удар круглый щит, вот только грубая сила порою оказывается куда действенней самой отточенной техники. Секира пробила и щит, и шлем, и то, что было под ним. Безвольное тело грузно осело на холодный каменный пол.
— Стреляй в великана! Да в великана целься, дубина, кому говорю!
Сколь бы не были ущербны ментальные способности переростка, инстинкт самосохранения у огромного детины работал словно прекрасно отлаженный механизм. Пригибаясь так низко, что он практически не выделялся из общей массы вопящих повсюду мужей, Норин, мягко ступая, крался вперёд, вновь выжидая момент для сокрушающего любую защиту броска.
Чернь наступала, а профессиональные воины, мягко говоря, не производили серьёзного впечатления. Половина из них не была даже должным образом экипирована в столь хвалённые всеми доспехи! Идеального строя тоже не наблюдалось.
'Может, я зря компостировал себе и Дорки мозги? Не воины, а какая-то херь!' — поразился мысленно Лех, но на всякий случай продолжил 'погоню' за рвущимся вперёд вожаком.
Успех явно сопутствовал беднякам. Жалкая пародия баррикады была прорвана быстро и без проблем, кое-как одетые стражи умирали столь же легко, как и любые обычные гномы. Несколько солдат без всякой борьбы бросили оружие и стремглав мчались от кровопролития прочь, не обращая внимания на яростные крики своего командира.
На фоне тотального беспорядка резко выделялся отряд, что медленно отступал, оставляя за собой просеку из трупов отчаянной голытьбы. Настоящие ветераны, закованные в броню по самые брови, рубили копья, руки, плечи и головы нападающих так спокойно и методично, словно находились на тренировке. Пожалуй, сии герои являлись единственным фактором, что хоть как-то сдерживал стражей от полной и безоговорочной капитуляции. Конечно, Дорки не мог не заметить и не отреагировать на столь вопиющую наглость.
— Окружить латников! Пращники, обстреливать гадов! Не давать передышки ни на секунду!
Противостояние двух сословий постепенно сужалось вокруг главного бастиона сопротивления из когорты опытных стражей. Под градом летящих камней те вынуждены были отступать всё дальше и дальше к краю пещеры. Остальные солдаты, разбившись на небольшие кучки, гибли один за другим.
Едва дыша от натуги, Лех наконец-то добрался до остановившегося напротив последних бойцов зачинщика кровавой резни.
— Фу-у-ух... Что ты собираешься делать?
Дорки едва ли удостоил тучного гнома вниманием:
— Порешать ублюдков, чего же ещё?! — Вождь с любопытством посмотрел на тесак в руке толстяка. — Хах, и с этакой хренью ты собрался идти воевать?! Ты либо глупее, либо смелей, чем я предполагал!
Лех смутился и покраснел, словно непутёвый воришка, застигнутый на месте мелкого преступления, поспешно спрятал огромный нож за спиной. 'Блин, я, должно быть, выгляжу сейчас как конченный идиот...'
Дорки, однако, на странное поведение торгаша внимания не обратил:
— Пора с этим кончать... — вожак до предела наполнил грудь воздухом, решив поорать во всю мощь: — Эгей, народ! Пришёл наш черёд взять своё! Замочим козлов! Все вперёд!!!
Взбудораженная кровью и близкой победой толпа безудержно хлынула на оставшихся стражей, подхватив и буквально неся на стену щитов упирающегося изо всех сил толстяка.
'Ну вот и всё, мне конец', — промелькнуло в голове у несчастного торговца при виде стремительно приближающихся мужественных защитников Короля.
Время замедлилось, Лех словно во сне с трудом передвигал одеревеневшие ноги, с тихим ужасом наблюдая за опускающейся рукой могучего воина впереди. Удар, вне всяких сомнений, должен был раскроить ему череп, но неожиданно мир перевернулся, и перед глазами шокированного торговца возникла пыльная поверхность земли.
Кто-то больно пнул упавшего толстяка, а затем начался сущий ад. Озверевшая толпа безжалостно топтала сжавшегося в клубок гнома. Тело Леха мгновенно превратилось в один сплошной очаг боли, а сам он мог лишь тихо поскуливать, молясь Праотцу и давая клятвенные зароки по всем поводам, какие только приходили на ум в тот момент.
