— Почему?
— Никто из них не был безумен.
— Безумен?
— Да. Не в медицинском смысле, конечно. Наш мир тоже безумен. В тебе воплотилось безумие мира. Он с легкостью творит и разрушает, не различая. Ты — тоже.
— А ты? — Анмай бездумно потянулся к браслету, но наткнулся на обожженное запястье и вспомнил о своём положении. — А где Хьютай? Что будет со мной... с нами? Где мой корабль, наконец?
— Мы изолировали его. "Укавэйра" послала с вами "тяжелую пыль", нанотех, похожий на здешний, так что нам пришлось встречать вас грубее, чем мы хотели. Это была дурацкая затея, Анмай, — даже если ты о ней знал.
— Я не знал.
— Это неважно. Вот самое главное, что тебе нужно знать об этом месте и его жителях: больше всего симайа ненавистны страдания и смерть. Так что мучения тебе не грозят. Я бы сказал, что грозит другая, обратная опасность... Я отнесу тебя в место, подходящее тебе больше других. Там ты останешься, — свободным, вольным узнавать всё, что нужно, или что пожелаешь.
— А Хьютай?
— С ней будет то же самое. Только в другом месте.
— Но почему?
— Разве ты сам не хотел бы... ну, отпуска, возможности отдохнуть от подруги и подумать о ваших с ней отношениях? Как и она?
Анмай вздохнул. Симайа действительно был им. Переубеждать его глупо... они оба знали, что это — правда.
— Когда мы сможем встретиться?
— Не знаю. Это зависит от вас.
— Мы сможем покинуть Р`Лайх, когда захотим?
— Нет.
— Забавно, — ответил Анмай. — Мы пришли к вам за помощью. А вместо этого попали в плен.
— Не в плен. Всё очень сложно. Никто из нас не знает, насколько можно доверять "Укавэйре", — а ты, так или иначе, её представитель. И никто из нас не знает, насколько можно доверять тебе. Уничтожение своего мира, — не лучшая рекомендация. Если бы ты знал, какие уже идут споры... Нам нужно время, чтобы решить всё окончательно.
Анмай вздохнул. Честно сказать, он ждал трудностей с этой стороны, — но ничего не мог поделать.
— Что дальше? — спросил он симайа. Ненависти к нему он не испытывал. Он не мог ненавидеть самого себя, — слишком уж глупо это выглядело.
— Мы полетим в Пояс Миров Р`Лайх. Он предназначен как раз для таких существ, как ты. Мы старались найти для тебя хорошее место. Этот мир — один из самых счастливых. Там ты будешь ждать, — сказал симайа, томно потягиваясь.
— Долго? — спросил Анмай.
Вместо ответа его собеседник вдруг... растаял. Серый комбинезон, сандалии, черные волосы, смуглое лицо, — всё вдруг слилось в сферу дымчато-золотого сияния. Анмай удивленно приоткрыл рот, — справляться с естественными реакциями тела ему удавалось не всегда... особенно когда тебя вдруг хватает что-то невидимо-мягкое и поднимает в воздух.
Он понял, что окружен сферой силового поля, — но тут золотистая сфера рванулась вперед и вверх, вытягиваясь стрелой. Вэру сбило с ног и прижало к днищу силового мешка. Тот сжался так, что внутри можно было лишь сидеть, поджав ноги, но это оказалось неожиданно удобно. Воздух тоже оставался чистым и свежим.
У Вэру перехватило дух, — симайа мчался параллельно равнине, высоко, но с такой скоростью, что полет казался бреющим. При этом он ничего не слышал.
Желтые тучи сначала казались неподвижными, затем начали медленно расти, и вдруг поднялись в полнеба веерами и дугами застывшего золотистого пламени. Равнина под ними скатом уходила вниз, в бездну. Симайа проскочил сквозь перекрывающий её вал желтых облаков так быстро, что Анмай ничего не успел разглядеть, — по глазам ударило золотое сияние, затем темнота. Через секунду они оказались в полном мраке. Анмай закрыл глаза, чтобы они быстрее приспособились к нему, — но в тот же миг по векам ударила яркая вспышка и его вместилище содрогнулось. Затем вновь забрезжил свет.
Анмай приоткрыл глаза. Они летели высоко, но уже не так быстро, и он смог разглядеть землю — воздушный остров, круглую равнину диаметром миль в двадцать, накрытую исчерна-синеватым куполом. В её центре сияло ослепительно-белое солнце, окруженное кольцами разноцветной земли. Снаружи, у купола, — пустошь, неровная и темная, за ней шло кольцо высоких сумрачных лесов, перехватывающих последние лучи солнца. Лес смахивал на парк, — в нем виднелись редкие ухоженные аллеи, а за ним был город, — ровные кварталы длинных четырехэтажных зданий, желтых, с красивой белой отделкой. Они живо напомнили ему города Акталы и... Товию.
Дома разделяли залитые как бы закатными красноватыми лучами широкие радиальные проспекты, скверы, погруженные в полумрак поперечные улицы... по ним двигались крошечные, легко одетые человеческие фигурки. Несмотря на относительно современную архитектуру города, нигде не было видно никаких машин.
Ещё ближе к центру, уже в свете солнечной белизны и яркости, лежал пояс полей и огородов. Среди пышной, влажной, низкой зелени виднелось множество фигурок работающих. Центр занимала раскаленная каменистая пустыня, залитая нестерпимо жаркими лучами. На ней непрерывно бушевал горячий ураган.
А в её центре на милю возвышалась скрученная башня из темной стали. Её венчало солнце, точнее — колоссальный магнитно-плазменный фонарь. На поверхности солнечного шара сонно кипели ячейки грануляции, смазанные горячим воздухом. Анмай понял, что его никогда не выключают. В этом мире царил вечный день.
— Это один из наших закрытых миров, — сказал симайа. Его голос звучал прямо в мозгу, но Анмай не испугался. Он уже привык к таким вещам. — Его обитатели считают его всей Вселенной.
— Среди них есть люди?
— Нет. Тут живут файа, — те из них, кто не может вместить в своём сознании всё многоразличие Р`Лайх. У этого мира своя история и свои мифы... которые, на самом деле, — наша реальность. Те, кто понимают это, покидают его...
— Среди них есть... мы? — так же беззвучно спросил Анмай, глядя на наплывающий "край земли". Его ограждал земляной вал, затем шел крутой скат, бетонный забор и силовое поле. Этот замкнутый мир показался ему поначалу необычайно уютным, он был бы не против пожить в нем. Но теперь ему совсем этого не хотелось.
— Нет. Есть один с твоим полным генетическим кодом, но без воспоминаний. Сейчас ему уже двадцать два года. Закрой глаза.
Анмай подчинился. Мгновением позже по векам вновь ударила вспышка, и они утонули во мраке. Он не мог определить, в каком направлении они движутся — чувствовал, что они спускаются вниз, то есть к центру масс Р`Лайх, но, когда симайа начал тормозить, ему показалось, что они поднимаются, и он никак не мог отделаться от этого ощущения, — оно, почему-то, нравилось ему больше.
Вокруг мерцали странные проблески света, такие тусклые и непонятные, что его мозг не мог сложить их в осмысленную картину. В полной тишине прошло несколько минут, затем симайа вновь предупредил его:
— Закрой глаза.
На сей раз свет не гас, он полыхал огнем, обжигавшим неприкрытую кожу. Вэру задыхался от жары. В тот же миг его обдал мощный порыв ледяного ветра. Несмотря на всё это, он ощутил торможение, — симайа пробивался сквозь силовое поле колоссальной толщины, но не слишком мощное.
Когда яростное сияние угасло, Анмай осмотрелся, растирая обожженные руки. Они поднимались к исчерна-синей колыхавшейся поверхности, — словно бы перевернутого моря. Внизу раскинулось чистое небо, похожее на раннюю зарю, живо напомнившее ему Рассветный Мир Линзы.
Анмай даже приблизительно не мог определить размер этого пространства, — оно было очень большим и не имело горизонта. Под могучими темными валами, — они казались колыхавшейся землей, — неколебимо застыли острова, уступчатые прямоугольные массивы, похожие на отраженные в небе города, замершие в сумраке утра. Судя по мягким, смазанным, дымчатым теням, здесь был воздух. Этот мир был таинственно-чужим, и потому неодолимо привлекательным.
Стремительно поднимаясь, симайа врезался в колыхавшуюся темноту, и в ослепительной вспышке света пронзил её, — она оказалась очередной разновидностью силового поля. Теперь Вэру открылся новый вид, странно знакомый, словно он видел его в тех снах, что снятся ещё до рождения, — смутная чернота внизу, а вверху и вокруг, — масса светящихся тускло-коричневым туч. Пока симайа приближался к ним, снизу плавно поднимался каменистый склон земли. Взлет кончился, теперь они неслись горизонтально. Потом они нырнули в нагромождения облаков. Те оказались очень толстыми. Но тучи постепенно светлели, становились розовыми, желтыми, белесыми... наконец, они разорвались, — и Анмай увидел сердце Р`Лайх.
...........................................................................................
Необозримая равнина простиралась в беспредельность. На ней высились снежные горы, зеленели густые леса и раскидывались бескрайние степи. Но она, к удивлению Вэру, состояла из исполинских блоков, рядов колоссальных прямоугольных плотов, разделенных ущельями шириной всего в несколько десятков метров. Каждый ряд двигался по своей орбите, со своей неизменной скоростью, и плоты смещались друг относительно друга. Небо над ними было глубоко синим, и в нем плыли странные круглые облака... нет, планеты! Тысячи, миллионы планет, синеватых, перисто-белых, несомненно обитаемых и неповторимых. Их разделяли расстояния лишь в несколько раз больше их диаметров, — и это невероятное скопление тянулось, насколько хватал глаз. Но самым необычным здесь было солнце, — многогранник из линий синего пламени с радужно переливающимися ячейками. Из него били две тонкие, слабо расходящиеся струи белого света, — он видел невообразимое сердце этого мира, Ворота Соизмеримости, в которых плавился сам вакуум.
Анмай знал, что они окружены сверхмощным силовым экраном, превращавшим их излучение в видимый свет, иначе от всего этого великолепия не осталось бы и пара. Но его сердце сжал страх: он увидел кружащиеся вокруг них Йалис-генераторы Р`Лайх, — рой слепяще-ярких, как солнца, звезд. До них было несколько сот миллионов миль, и даже на таком расстоянии их сияние било в глаза. Но большую часть света давали всё же не они, а бьющие из сердцевины Ворот выбросы, — пламя аннигиляции, пламя сгоравших Вселенных...
Анмай едва мог дышать от волнения. Наконец, он обернулся. Уже далеко позади над равниной высился облачный остров, подобный чудовищной грозовой туче. Он улыбнулся, вспомнив, как мчался в океане чистейшего розового света, но тут симайа резко пошел вниз. Зеленая равнина приближалась. Анмай успел разглядеть лес, реку, травянистое плато между ними, затем трава надвинулась вплотную, — и путешествие закончилось. Силовая пленка лопнула. Анмай вдруг обнаружил, что лежит на земле.
Прежде, чем он успел опомниться, симайа сжался в золотистую стрелу и в одно мгновение исчез в небе. На Вэру обрушился шквальный порыв ветра, растрепал волосы, — и он остался один, свободный.
Анмай, медленно поднявшись, осмотрелся, — опушка леса, с другой стороны, — заросший пышной травой склон, та же трава под ногами, её аромат в воздухе, довольно тепло, слабый ветер...
Тут он увидел на опушке леса золотистые фигурки. Они выходили из-под деревьев и шли к нему.
........................................................................................
Анмай во все глаза смотрел на них — айа, золотые айа, точно такие же, как те, на том снимке в Тайлане, много, разные, молодые и... Нет, стариков нигде видно не было, хотя стареющие были. Те, кто постарше, одеты в белое, дети и молодежь, — в одни лишь повязки на бедрах. Все они окружили пришельца, рассматривая его с дружелюбным любопытством, — а он смотрел на них.
При виде множества живых, веселых, поразительно красивых лиц у него перехватило дыхание, — он сам не знал, почему. Может быть, из-за их красоты?
.........................................................................................
Файа всегда были красивым народом — коричневая, глубокого тона кожа, густые черные волосы красновато-медного оттенка, четкие очертания правильных скуластых лиц, большие серо-серебристые глаза, — миндалевидные, широко расставленные и несколько удлиненные, слегка приплюснутые носы и пухлые, но красиво очерченные губы.
А золотые айа оказались иными, лучшими. Их гладкая и упругая кожа тоже была смуглой, но чисто-золотистой, разной, — у одних светлое золото, у других темное, или красноватое, но на свету у всех она отливала серебром. Волосы черные, очень густые, но не медно-черные, как у файа, а с тем же золотисто-металлическим отливом, иногда ярким, иногда призрачно-слабым. Самую красивую особенность их лиц составляли большие длинные глаза, поставленные чуть косо, — темно-синие, с вертикальным зрачком, расставленные чуть шире, чем у файа. Носы были короткие и слабо выступавшие, рты — чувственные, с пухлыми губами, открывавшими в улыбке правильный ряд зубов, таких же чисто-белых, как и белки глаз. Женщины айа выделялись роскошными гривами ухоженных волос, пышной массой спускавшихся до поясницы. Каждое движение, каждый поворот их поразительно красивых тел были исполнены грации. Гладкая поблескивающая кожа делала их похожими на статуи из ожившего металла. Глядя на их лица Анмай понял, откуда файа взяли два своих любимых цвета, — синий и золотой.
Больше он ничего понять не мог, — его мозг словно отключился. В этот день случилось такое и столько, всё вокруг изменилось слишком резко... и он перестал сознавать окружающее. Кажется, ему что-то говорили, трогали, куда-то вели за руку...
Он еле смог добраться до какой-то хижины, кое-как стащил одежду, забрался в гамак и тут же забылся тяжелым, словно камень, сном.
........................................................................................
Анмай проснулся растерянным. Он не знал, сколько проспал, не знал даже, утро сейчас или вечер. Сообразив, что здесь вообще нет ни дней, ни ночей, он поднял голову и осмотрелся, тут же удивленно и испуганно замерев.
Напротив, у стены, стояла девушка, почти обнаженная, как все молодые айа, — весь её наряд составляла весьма легкомысленная повязка из ярко-синей, расшитой золотом ткани на бедрах и несколько низко лежавших ниток пёстрых бус поверх неё. Она смотрела на него, и, судя по позе, стояла тут уже долго.
Анмай замер, растерянно глядя на неё снизу вверх, и невольно любуясь её гибкой фигурой, — изящной от лохматой макушки до испачканных землей босых ног. У неё было странноватое для айа круглое лицо, длинные, косо посаженные, глубоко синие глаза под тонкими линиями сходящихся, чуть хмурых бровей удивительно подходили к серьёзному очерку её маленького пухлогубого рта. На вид ей было лет двадцать, но он не стал бы утверждать, что ей на самом деле столько. В подобном месте...
Она была рослая, широкобедрая, удивительно стройная, вся словно отлитая из гибкого темного золота. Анмай со стыдливым восхищением рассматривал её, она смотрела на него. Наконец, девушка улыбнулась, откинула с лица волосы и тихо спросила:
— Ты Анмай, да?
— Да, — растерянно ответил он. — А ты?
