— А может все же проймет его светлость?
— Очень на это надеюсь. Да только, весь мой предыдущий опыт говорит об обратном...
Мое знание истории тоже. Но озвучивать это я не собираюсь. Говорю только то, что может знать одесский обыватель, не допущенный ни к каким военным секретам, и не вхожий в высшее общество . Если князюшка и сейчас начнет играть на руку англичанам и французам... Ой, доберусь я до него после войны! Много интересного можно будет в его черепушке найти! Тем более, если все будет идти, как положено , в марте следующего года его выпрут в отставку, и былого влияния у него уже не будет. Жаль, что Николаю Павловичу немного осталось. Действительно ли он заболел, или к его смерти приложили руку англичане, так выяснить и не удалось. И спасти его нет никакой возможности. Даже если я буду находиться в Петербурге, то не смогу находиться рядом с ним круглосуточно. Да и кто бы меня допустил к императору. Поэтому заканчиваем Крымскую войну, выигрывая по очкам, и начинаем работать с Александром Николаевичем. Он вполне адекватен. Не гений, конечно. Но и не тряпка вроде Николашки Никакого. Ладно, что-то я размечтался... Николай Павлович пока что жив и здоров. И даст бог, будет здравствовать дальше...
Лебедь выходит из Карантинной гавани и снова направляется на юг, к острову Фидониси. Именно туда идет англо-франко-турецкая армада. Ганс поднялся на высоту шестьдесят километров и следит за противником, поддерживая со мной ментальную связь, все время оставаясь над горизонтом. Торопиться некуда, следуем экономическим ходом, бережем уголь. Местоположение противника контролируется постоянно, поэтому искать его, рыская по морю, не придется. Слева вдалеке дымит Пересыпь , следуя полным ходом к мысу Тарханкут и далее в Севастополь. Там стали поднимать пары заранее, едва только доложили о появлении Лебедя , чтобы не терять время. Новосильцев при мне написал донесение, перед этим вызвав капитана Пересыпи , и вручил ему с приказом передать лично в руки либо Нахимову, либо Корнилову.
Отставной капитан первого ранга Кедров хорошо знал обоих. Человеку было уже под семьдесят, но он по-прежнему оставался крепок и бодр. Тихо мирно жил в Одессе после выхода в отставку, занимался внуками, и даже не думал когда-нибудь снова подняться на палубу боевого корабля. Но после обстрела Одессы сам пришел к Новосильцеву и предложил свои услуги. А тут как раз появились два турецких трофея. Поэтому вопрос с принятием на службу в хулиганской флотилии был решен очень быстро.
Кедров, получив запечатанный пакет, клятвенно пообещал доставить его в Севастополь как можно скорее. Если по пути встретит противника, то не станет ввязываться в бой. Доставка важной информации командованию Черноморского флота стоит на первом месте. Ну а дальше... Выпустят из Севастополя — хорошо. Пересыпь вернется в Одессу. Не выпустят — значит не выпустят. Примет участие в обороне Севастополя. Очень надеюсь, что в этой истории, по крайней мере пароходы Черноморского флота, не будут затоплены в Севастопольской бухте после того, как гарнизон покинет южную часть города. Вполне можно попытаться ночью вырваться в море и уйти в Одессу. А хулиганская флотилия в этом поможет.
Проводив взглядом удаляющуюся Пересыпь , связался с Гансом.
— Ганс, что там у вас творится?
— Все спокойно, Командир. Это стадо растянулось на двенадцать миль и по-прежнему идет в направлении Фидониси. Охранение транспортов с десантом отсутствует, как таковое. При желании ночью можно столько щепок наломать!
— Рано. Подождем остальных. А то, ломать щепки в одно рыло, как-то не комильфо. Начальство наглов и франков флагманы не поменяло?
— Нет, все там же. Дандас находится на Британии , куда он перешел после того, как мы Трафальгар спалили, а Гамелен на своем Вилль де Пари . Переходить на паровые линейные корабли почему-то не хотят.
— Ну и хрен с ними, с ретроградами. Для нас это даже лучше. Ганс, сделай вот что. Сейчас пока наблюдай сверху, оставаясь на связи. А как стемнеет, попробуй подслушать, о чем Дандас и Гамелен болтать будут. Вряд ли что-то важное узнаем, но чем черт не шутит.
— Принято, Командир! Сделаем. Тут Ванька со своими предложениями лезет.
— Давай его сюда.
— Ваше превосходительство, может сделаем, как на Наполеоне ? Потолкаюсь среди команды, похожу по кораблю, да и подпалю ненароком.
— Нельзя, Ваня. Слишком подозрительно будет. Ты у нас резерв Главного командования. Вступаешь в дело только тогда, когда припрет. А пока не приперло. Но не исключаю вариант, что придется повторить этот трюк на рейде Евпатории, если с катерами что-то не получится.
— А что там может не получиться? Машины катеров надежны, наши секретные недоторпеды тоже. Двести килограммов взрывчатки в районе ватерлинии — сейчас это не лечится!
— А погода? Нам по предварительной заявке в небесную канцелярию хорошую погоду обеспечат? Чтобы и волны большой не было, и видимость достаточная. Катера у нас далеко не всепогодные.
— Хм-м... Не подумал...
— То-то же. Поэтому сначала опробуем наши недоторпеды . Или самодвижущиеся мины, как мы их назвали. А вот когда они закончатся, тогда и будем заниматься диверсиями. Поскольку из Петербурга мы уже вряд ли что получим. Даже если папенька отправит нам новые мины, то у меня большие сомнения, что их благополучно довезут до Одессы. И наши конные егеря не помогут. Они на противодействие лихим людишкам натасканы, а не чинушам при высокой должности. А от Петербурга до Одессы путь неблизкий. Многое может случиться...
Выяснив оперативную обстановку у Ганса, и вправив мозги Ваньке, глянул с высоты на ползущую по глади Черного моря армаду. Действительно, растянулась она очень сильно. В случае нападения фрегаты и пароходы не смогут прикрыть все грузовые парусники с десантом. Поэтому нас ждет славная охота! Англия и Франция все же решились на высадку в Крыму, перейдя свой Рубикон. Теперь обратной дороги у них нет.
Глава 6
Охота волчьей стаи
Когда до передовых кораблей противника осталось пять миль, мы развернулись и пошли тем же курсом, уравняв скорость хода, чтобы не приближаться. До рассвета еще более часа, поэтому никто нас не обнаружил. Естественно, навигационных огней Лебедь не нес. Поэтому наше появление оказалось для англичан и французов полной неожиданностью. Мы не торопясь шли впереди вражеской эскадры, оставаясь за пределами дальности стрельбы ее орудий, но постоянно находились в зоне видимости, наблюдая за противником. Утро выдалось ясным, погода тихая, дует легкий норд-ост. Скорость эскадры чуть более пяти узлов. Ветер не благоприятствует. После нашего обнаружения сразу же начался интенсивный обмен флажными сигналами между флагманскими кораблями и остальными. После чего пароходы стали поднимать пары в котлах, что было ясно по усилившимся клубам дыма из их труб. Цивилизованные европейцы решили все же шугануть наглого разведчика. То, что догнать нас не получится, они это уже поняли. Но и позволить держать все время себя под наблюдением тоже не хотели. Поэтому решили атаковать превосходящими силами в надежде, что мы опять сбежим так же, как возле Варны. Ничего не имею против, господа! Всегда к вашим услугам!
Лебедь лениво ворочал винтами, следуя черепашьим ходом и рассекая бирюзовую гладь Черного моря. Погода прямо загляденье! Но не для парусников. Ветер еще более ослаб и они сейчас еле ползут. А вот пароходы усиленно дымят и довольно резво пошли на сближение. За ними внимательно наблюдают в бинокли и подзорные трубы старпом и помощники, обмениваясь мнениями.
— Ишь, как раскочегарили... Узлов одиннадцать-двенадцать идут, не меньше...
— А с чего бы такую ораву на нас натравливать? Аж восемь вымпелов!
— Боятся нас, не иначе... Юрий Александрович, они скоро на дистанцию стрельбы подойдут. Нам ведь приказано в бой не ввязываться и только наблюдать.
— Не ввязываться — в смысле атаковать самим. Но если господа просвещенные мореплаватели, и не очень просвещенные любители лягушатины, сами на нас нападут, то это уже не будет нарушением приказа. Что мы в данном случае и наблюдаем.
— Так мы специально их выманили?
— Разумеется. Надо показать незваным гостям, что им тут не рады, и что правила ведения войны, которые они всем любят навязывать, здесь придется забыть. Устроим показательное избиение недоумков, которые нападают на тех, кто их не трогает. Федор Федорович, прикажите подать болванки и бомбы к орудиям. Будете управлять пароходом. Держите постоянную дистанцию, а я опять в стрельбе потренируюсь...
Предстоит стрельба на большой дистанции, поэтому опять придется выполнять обязанности наводчика. Ганс уже занял позицию на высоте в тысячу метров и выдает прицельные данные. В принципе, уже можно открывать огонь, дальность стрельбы позволяет. Но подождем, когда спешащий нас поймать противник приблизится, чтобы потом было поменьше глупых вопросов. По крайней мере хорошо, что сейчас не требуется вести стрельбу в духе Вильгельма Телля, чтобы попадать именно в нужную точку. Достаточно просто попасть, всадив бомбу, или болванку в корпус корабля противника. Пусть даже он не утонет, а лишится хода. Под парусами колесник не ходок, и скорее всего, отстанет от эскадры. А наша волчья стая схарчит его и не подавится. Ганс присматривает за ее приближением, и если они сохранят ход, то к вечеру уже будут здесь. Вот тогда и поглядим, чьи в лесу шишки...
Комендоры уже не удивляются, что капитан захотел сам пострелять, поскольку признают, что в этом искусстве мне нет равных. Пока что прокатывает объяснение, что я сам лично проектировал эти пушки. А дальше посмотрим. Есть у меня еще одна задумка по части делания пакостей господам европейцам, но это пока не к спеху. И надо для этого Петьку Дробышева сюда из Петербурга привезти.
Петр с Дашей показали высокую эффективность в Аландском сражении, выполняя роль навигационного радара. Точно определяя в темноте место Ильи Муромца , и наводя его на наиболее важные цели в порядке очередности. Без них ночной бой, в течение которого было уничтожено наибольшее количество кораблей противника, был бы невозможен. Также удалось скрыть от широкой публики их истинную роль в произошедшем. Для всего экипажа, кроме нескольких посвященных, они были штурманский ученик и сестра милосердия, помогающая доктору. Тем более, это было правдой. Весь бой они провели в боевой рубке, и их никто из остальных членов экипажа там не видел. Как не видел и репортер Кравцов, которого в рубку вообще не пустили, и он наблюдал за ходом боя из каземата на батарейной палубе. Поэтому секрет ночного успеха нашего первого броненосца удалось сохранить. Ну а поскольку боевые действия на Балтике закончились, и держать там оба живых радара нет смысла, после Аландского сражения велел привезти Петра в Одессу, заранее заручившись его согласием. Даша тоже порывалась, но не дело тащить девчонку на войну за тридевять земель. Пусть лучше в Петербурге сидит, учится, и на всякий случай Илью Муромца подстраховывает. А то, не ровен час, опять цивилизаторы полезут.
Позади восемь быстро приближающихся целей. Усиленно дымят и пытаются выжать все из своих машин, шлепая плицами колес по воде. Ветер по-прежнему слабый норд-ост, волнение отсутствует, качки нет, видимость отличная. Условия для стрельбы просто идеальные. Киваю рассыльному, и он тут же передает на мостик — полный ход! Винты вспенивают воду под кормой и Лебедь устремляется вперед, выдерживая дистанцию до противника. Головной пароход под английским флагом уже давно на прицеле у Ганса. Мое орудие заряжено болванкой, соседнее — бомбой. Фугасные снаряды будем экономить. Грохот выстрела правого кормового орудия Лебедя прокатывается над морем. Охота началась!
Не знаю, то ли пороховой заряд и вес болванки оказались идеально соответствующими табличным данным, то ли просто везение, но первый же мой выстрел оказался удачным. Болванка, проникнув внутрь корпуса, повредила котел, или паропровод. Взрыва котла не произошло, но над палубой вырос большой султан пара. Машина парохода встала, что было видно по переставшим вращаться колесам. Следом раздался выстрел левого кормового орудия, и его наводчик — отставной кондуктор Остапенко, доказал, что научился за время долгой службы не только медяшку драить и глянец на ствол пушки наводить, но и метко стрелять. Выпущенная им бомба угодила в правую скулу парохода рядом с ватерлинией. Проломила обшивку борта и взорвалась, разворотив пробоину приличных размеров, через которую сразу же стала захлестывать вода. Все, этот противник уже не жилец.
Сразу же за нашими выстрелами ответили англичане. Но расстояние было слишком велико для их пушек и все ядра упали с недолетом. Мы перенесли огонь на следующую цель, также разделив виды боеприпасов. Я вел огонь болванками, заодно озвучивая дистанцию, а Остапенко бомбами. И это дало свои плоды. В условиях отсутствия качки наш огонь был очень точен. Практически все выстрелы попадали в цель. Второй пароход с первого и со второго попадания обездвижить не удалось — болванки хоть и попали в корпус парохода, но не задели машину и котел. И только третье попадание пришлось в механические потроха . Пар начал травиться в атмосферу, давление в котле упало и машина встала. Остапенко тоже первым выстрелом угодил не в корпус, а в дымовую трубу, которую бомба прошила насквозь и взорвалась уже за бортом. Вторая упала с небольшим недолетом. Но зато третья угодила прямо в борт, проломив обшивку и взорвавшись внутри корпуса. Этого хватило, чтобы оставшиеся англичане поняли, что им тут ничего не светит. Поэтому, дав еще один залп, который снова упал с недолетом, развернулись и стали уходить под прикрытие главных сил. Теперь торопиться было некуда. Уступив место возле пушки штатному наводчику, я вернулся на мостик, откуда с интересом наблюдали за ходом боя старпом и вахтенные. Обручев не скрывал восхищения.
— Юрий Александрович, у Вас талант артиллериста! Такой точной стрельбы я за все годы службы не видел! Сейчас ведь расстояние гораздо дальше, чем возле Пицунды и Синопа!
— Так и погода хорошая, Федор Федорович. Качки нет, поэтому и целиться легче. Сейчас самый малый ход, разворачиваемся, добиваем этих подранков и продолжаем вести наблюдение.
— Так, Юрий Александрович... Они флаги спустили...
— Ну и что? Это как-то может помешать нашим комендорам вести огонь?
— Нет, но... Так ведь не принято... Существуют определенные правила...
— Кем эти правила установлены? Англичанами? Или французами? А мы здесь причем?
— Но... Так ведь нельзя!
— Почему нельзя? Федор Федорович, никто их сюда не звал. И свои правила пусть устанавливают у себя в цивилизованной Европе. А мы в их понимании — дикая Азия. Поэтому не обязаны следовать и х правилам у себя дома. Запомните, господа. Установленные ими правила англичане и французы если и соблюдают, то только в отношении так называемых цивилизованных народов . Мы же для них априори таковым не являемся. Французы в 1812 году тоже визжали, что варвары московиты воюют не по правилам. А что сейчас изменилось? Ничего. Они снова пришли войной на нашу землю. Но уже в компании с англичанами и турками. Поэтому пусть забудут о своих правилах...
