— Ваше Сиятельство, я предлагаю вам меня задержать. До выяснения. Полагаю, ваша матушка, или принцессы меня вполне опознают. Раз уж муж мой богоданный сомневается.
— Как вам будет угодно. Кто в вашем отряде главный?
— Я.
— Будь по вашему. Но мне тут больше жены не нужны. И так вы — четвертая. Надо сказать, без содрогания можно смотреть только на вас и на вторую. Вот ведь забавно, никого из заявительниц, похоже не смущают супружеские обязанности... А вас?
'Ну, вот и оно. Лежи смирно и думай об Англии...'
— В этом случае мои люди получат защиту и уважительное отношение? Это ваше условие?
Повисла пауза. 'Вот сейчас он скажет — какие еще условия, ты как жена вообще моя вещь, хочу — трахну, хочу — повешу...'
— Приношу искренние извинения, мадам. Виноват, неудачно пошутил, будучи сражен вашей красотой в отсутствие женского общества. Недопустимо огрубел среди солдат. Больше не повторится. Я спрошу о другом — бойцы у вас есть?
— Пятеро вирман могу отдать. На время. Всех не дам.
— Что значит 'не дам'?!
— То и значит. У меня пятнадцать женщин посреди вашего полка. При всем уважении — мне хочется иметь некоторую защиту.
— В моем полку любая женщина под защитой!
— То есть ничего и не изменится?
— Ладно. Забираю пять. Моря нет, но крепкие ребята в разведке мне нужны, а за вашу безопасность мы вот все вместе ответим. Но вас я просто так кормить не буду. Уж простите вы меня или нет — что и кто у вас умеет? Или в обоз, на свой кошт.
— Кошт все равно будет, по факту, Ваш. Впрочем, я — врач.
— Кто?
— Ну, докторус... Лекарь. И моя свита, в основном, имеет надлежащую подготовку.
— Мадам, я ведь и правда могу послать вас лечить раненых.
— Было бы очень неплохо. Для раненых.
— РОЙС!
— Я, ВашСиятсво! — в палатку вломился другой оруженосец.
— Мадам утверждает, что она — докторус. Проводи ее в лазарет, покажи как обстоят дела и принеси назад.
— Мне нужен мой багаж.
— ... а багаж, раз он там нужен, в лазарете и оставь.
Назад Лиля вернулась только через три часа. Вместе с полковым лекарем Пайко Томменом они притащили сомлевшего еще на второй операции (хотя какая там операция, ушила глубокий порез) Ройса, одновременно ругаясь по поводу трахеостомии, впопыхах проведенной Лилиан.
— Граф, нам НЕОБХОДИМО поговорить! Это никуда не годится!
— Ваше сиятельство, эта женщина невозможна, я требую чтобы вы запретили ей трогать солдат, это в конце концов кошмар...
— Ваши вопли по поводу соломы...
— Только женщина могла додуматься...
— Ну, конечно, дело в этом! Ничего, что у меня все получилось?!
— Я и сейчас считаю, что вы — досадное исключение! Нечего...
— Хам и неуч!!!
— ... делать женщинам в лазарете, даже если вы...
— Да я забыла о медицине больше, чем вы узнаете когда-либо, и мои....
— Ни то, что вы крови не боитесь, ни вот эти ваши швы, они не дают вам права...
— Вы вообще-то его чуть не убили....
— ТИХО!!!
— Нет, но она...
— Этот узколо...
— ТИХО, я сказал!!!
Наступило временное перемирие.
— Лэйр Томмен. Отвечайте только на мой вопрос. Эта женщина — квалифицированный лекарь?
— Да. Это какая-то шутка Мальдонаи, но — да. Скорее всего, лучше меня. И все же я...
— Отлично. Итак, умудренные лекари, работы у вас предостаточно.
— А кое-чего нет! Вы, Ваше Сиятельство, меня можете считать кем угодно, но нужны как минимум...
— ВОН ОТСЮДА. Оба!!! Доругаетесь у каптенармуса сами.
Фрайги начал выталкивать их из палатки.
Минут через пять надутого движения в сторону Лилиан решила, что у нее галлюцинация. Она поморгала, но видение не пропало. Впервые за полтора года навстречу ей прямо через лагерь шел... кот. Толстый, серый, наглый кот. С драным ухом. И кривым хвостом. Брезгливо обходя лужи белыми 'носками' на передних лапах.
Впрочем, галлюцинация была, похоже, общей. Причем более популярной, чем она:
— О, здорово, скотинка!
— Ха, Мальдон, давно не видали!
— Во, котяра, живой! Заходи, сыру дадим!
— Моа. — сообщил ей кот проходя мимо.
— Э-э-э... здрассьте. — ошарашенно сказала Лилиан.
Кот, конечно, не ответил и прошел дальше.
— Что это, лэйр Томмен?!
— Это то, чего у нас принципиально нет. Особенно — для пастера. Не вздумайте с ним — котом, не пастером, — кстати, воевать. Вас возненавидят.
— Да я и не думала, но откуда?!
— Да прибился как-то...
— А почему Мальдон?!
— Так ведь Мальдонаин зверь — а мы все там будем.
Кот немного разрядил обстановку. Дойдя до лазарета медики все-таки осторожно поговорили и пришли к соглашению: они поработают пару дней вместе, а потом решат, что делать. Единственное, на чем Лиля сразу жестоко настояла, так это на мытье рук. Впрочем, основным возражением Томмена был не 'великий вред мытья' (как и предполагалось, полковой лекарь скептически относился к умозрительным теологическим теориям), а стоимость и доступность мыла. Вопрос, как говорится, решаемый.
Только к вечеру, получив от лейтенанта-квартирмейстера место, они устроились, поели и Лиля начала осознавать, что этот длинный тяжелый день, кажется, закончился. Совсем не так, как она ожидала. И муж... странно было произносить это слово, но — муж, оказался совсем не таким человеком, который ей представлялся. Впрочем, она тут покамест просто полезная самозванка. Может, это и к лучшему? Как-то там Мири?.. С этими мыслями она и уснула.
— Ваш Сиятство, за что ж меня к вирманам?!
— Чтобы больше не спрашивал, зачем солдату знать возможного противника. Хватит ныть, они людей не едят.
— Граф полковник Иртон, разрешите...
— Да, Мелье, заходите. Что у вас? Все, Фрайги, иди отсюда.
— Ваша... гм.. в-общем, дама вот, что в лазарете, значит...
— Мелье, — скривился Джесс. — Давайте ближе к делу?
— К слову, значит, пришлось — так я ее понял, что Сапо... шевалье полковник Фрим погиб.
Повисло молчание.
— Будем надеяться, — медленно сказал полковник Иртон. — Что самозванка врет.
— Не больно-то похоже было, Ваше Сиятельство...
— Идите, Мелье. Спасибо, что сообщили.
На берегу
— Что это за место, ярл?
— Хедебю. Остров Хедебю, что значит 'Поселение на пустоши'.
Драккар со снятой головой вплывал в неширокую бухту. Зима на Вирманском архипелаге была куда холоднее и злее того, к чему привыкла Мири. Ельник по каменистым берегам бухты был покрыт инеем, казалось, что он седой. Царила тишина, прерываемая только скрипом весел и плеском воды на них. Казалось, команда опасается этого места — но идет за своим капитаном. Беспокойство передалось и Мири, и ее ребятам. Мири выпрямилась, поставив свою пику и ухватившись за нее, ребята встали вокруг.
Драккар направился к одному из каменных языков, обогнул его и грести команда перестала.
— Весла по борту! — негромко скомандовал Эрик, и корабль поплыл вдоль мыса, постепенно прижимаясь к обледеневшему камню.
Вдоль бортов журчала вода, корабль постепенно замедлялся. На берегу их ждала высокая женская фигура в сером и черном. Казалось, она какая-то странная высохшая ель. Корабль заскрипел и захрустел прибрежной галькой, останавливаясь. Эрик выпрыгнул из него прямо на мыс в пяти шагах от старухи — так с близкого расстояния смотрелась фигура на берегу.
— Здравствуй, Стейнмунн.
— Здравствуй, ярл.
— Я прибыл к тебе с просьбой.
— Ты привел ко мне кого-то.
— Да. Это...
— Пусть она подойдет.
Других 'она' тут не было. Мири забралась на борт, опираясь на свою пику, перепрыгнула на берег и подошла.
— Здравствуй. — сказала Стейнмунн, не дав Миранде начать. — Я — Стейнмунн.
— Здравствуй. Я — Миранда Кэтрин, виконтесса Иртон.
— Что из этого твое имя? — старуха спокойно смотрела на Мири выцветшими голубыми глазами. Ее лицо напоминало... ястреба. Морщинистое, коричнево-серое от загара и морщин. Она выделила голосом слово 'твое'.
— Мири.
— Зачем ты здесь, Мири?
— Она тут...
— Ярл. — негромко перебила старуха. Эрик надулся, но замолчал.
— Ждать и учиться. — вдруг выпалила Мири неожиданно для самой себя.
— Хороший ответ. — одобрила старуха, подумав. — Можешь остаться.
— Я не одна. Мы... со мной еще пятеро ребят.
— Они с тобой, или они сюда? — спросила старуха.
— Я не знаю. — честно ответила Мири, подумав немного над вопросом.
— Выйдите и скажите за себя сами. — пробурчал парням Эрик. Мири поймала взгляды парней и кивнула. Они выбрались и снова сбились вокруг неё. Старуха осмотрела всю пятерку, ухмыльнулась и сказала
— Ну, работу я вам найду. Спрашивать вас пока толку нет. Что ты скажешь, ярл?
— Примешь их на три-четыре месяца, возможно — полгода? Я готов поручиться за них и щедро отблагодарить тебя. Я оставлю припасов, и буду приходить сам.
— Как хочешь — сказала старуха равнодушно. — Они уже пришли, этого не изменить. В дорогу же тебе самому — прекрати считать свою душу грузом. Иначе ты утонешь под ее тяжестью. Заберите с корабля свои вещи, дети.
Не дожидаясь ответа Стейнмунн пошла в глубь леса.
— Эй, кто-там — рявкнул Эрик. — Помогите выгрузить!
Много времени их вещи не заняли, но о припасах Эрик не шутил — так что к их нехитрой поклаже прибавилось несколько мешков, два окорока, ящик сушеной рыбы и несколько мешочков, которые Эрик дал ей лично в руки.
— Береги. Ну, графиня... я за тобой вернусь. Буду и заходить — мы на другой стороне острова ставим драккар. Твое письмо отцу пойдет островами.
— А... когда?
— Ты не спросила у шторма? — голос ярла ворчал как далекий гром. — Того, что не пустил нас к твоему деду?
Мири почувствовала себя ненужной дурой.
— Но оно дойдет. — коротко бухнул тот же гром. — Не вешай нос, Муха, зима всегда проходит.
— Спасибо, ярл Эрик. — Мири как-то неожиданно для самой себя погладила его по огромной лапе. — Скажи, а ты понял, о чем говорила эта старуха?
— Может быть... Никогда не знаешь, что именно тебе сказала Стейнмунн, пока оно не наступит. Не считай, что я тебя бросил или похитил.
— Не буду. Возвращайся.
Старуха почти все время молчала. Они перетаскали в низкий и пустой каменный амбар свои вещи и припасы, умылись в колодце — а она так и не сказала ничего.
— Это чего, она всегда молчит? — не выдержал Рад. — А как ты учиться-то будешь?!
— Один человек взял в учителя камень, — припомнила Мири одну мамину сказку.
— И чему выучился?.. — точно также, как и она в первый раз, 'купился' Рад.
— Не задавать вопросов.
— Смешно...
— Неглупо. — сказала вдруг оказавшаяся рядом Стейнмунн. — Ложитесь спать. Завтра утром мы найдем лося.
Ребята уставились на неё. Их вирманского не хватало, чтобы понять сказанное. Мири хватало, но конструкция поставила ее в тупик.
— Э-э-э... мы не умеем.
— Знаю.
Симуляция
Утро началось уже как-то привычно. Лиля проснулась, и еще не открывая глаз припомнила список дел на сегодня. Выход был объявлен на послезавтра, сегодня начинаем паковаться, заходим в третью роту — они там объявили больного на поверке, ну и по обстоятельствам.
Лиля села на лежанке и перед тем как опускать ноги с подозрением поглядела на дно фургона. Вроде нету? Нету.
— Госпожа, доброе утро! — Нура была одной из 'настоящих' служанок, а поэтому в голосе ее проскальзывали некие недоказуемые нотки осуждения. В первую очередь совершенно неприличествующим госпоже размахиванием руками. А иногда даже — Альдонай спаси! — ногами.
— Спасибо, Нура. — сказала Лилиан, отдавая ей полотенце и забирая миску.
Как ни странно, ее личная кустарщина в области полевой кулинарии очень быстро создала ей среди солдат репутацию знающей хозяйки и мудрой женщины. И хотя она совершенно не собиралась кормить всех, 'реплики' ее полевой кухни расползались по ротам по мере доступности кузнецов и телег. Она ухмыльнулась, припомнив как это выяснилось.
Вернейшим признаком этого признания стала... крыса. Толстая, серая, грязная, дохлая крыса. Которую она обнаружила рядом со своей лежанкой как-то утром.
— ... на ..., .. ть! — некуртуазно выразилась Лиля спросонья, чуть не наступив на неё. — Что это, Рагна?!
— Видать, крыса. — вирманка задумчиво подняла тушку за хвост. — Свежая... Ах ты, да это ж зверь проклятый припер!
Они не сговариваясь посмотрели через откинутый полог в сторону кухни. На крышке второго котла, прямо на войлоке, лежал Мальдон и отмывался. Очень внимательно игнорируя лежащую внизу собаку. Которая демонстративно не замечала никакого кота.
— Эй, зверь! Ты крысу приволок? — Мальдон глянул на нее искоса и вернулся к своим когтям. — Ну... типа, спасибо. Рагна, выкинь ее подальше. Только так, чтобы он не видел.
— Госпожа, ты его самого не выкинешь?!
— Да как-то не вежливо получится. Вот, даже за место расплатился. Крыса-то большая, просто так не добудешь. Да и поссоришься с котом — потом все подряд припомнят. — Лиля не сказала, конечно, но признание кота ей польстило.
Крысы рядом с постелью с тех пор появлялись регулярно, а Мальдон завел привычку отсыпаться возле котла. Хотя приходящие на прием не упускали возможности обозвать его изменником — ну и погладить заодно, кому это разрешалось.
— Госпожа, там один из солдат — мы не можем понять что с ним.
— Сейчас подойду.
— Значит, в боку колет. И голова кружится.
— Да! Никак не могу, значит, вот, на марше... Мне бы полечиться, полежать.
Никаких изменений. Триста лет, другой мир — и никакой разницы. Вообще.
На самом деле разница была большой. И самым главным отличием этой армии от привычной Лиле с детства были сержанты. Сержант в Пятом пехотном полку был не 'солдатом постарше', а самой значимой фигурой. Обычно за плечами у него было лет десять (а то и пятнадцать) службы, полк и военную службу он считал своим делом, а свою судьбу — большой удачей. Как выразился сержант из лазаретной команды — 'Да уж куда лучше новиков гонять, чем на заходний конец вола пялиться'. И занимался им со всей крестьянской основательностью.
Формально, один сержант приходился на десять человек. Но это 'служивый' сержант, а еще были инвалиды и ветераны — на разных должностях. Так что как только что-то шло не так — рядом обнаруживался сержант и наступал порядок. На тех, кто не успевал увернуться.
Надо сказать, Лилю это удивляло — она как-то привыкла видеть на ответственных должностях офицеров, ну или хотя-бы прапорщиков — но офицеров тут было мало. Формально у лазарета, например, солдат в подчинении не было, а было три сержанта-инвалида. И эти трое с большим энтузиазмом приняли ее расширительное толкование 'лЕкарства'.
Но вот конкретно у солдат манера отлынить оказалась точно такой же. Что же, мамин опыт вполне годился и тут.
— Полечиться — это да, это конечно прямо сейчас. Руп! Принеси-ка сюда наш особый лечебно-профилактический комплект...
Вообще-то, 'лечебно-профилактический комплект' — это воспринималось Рупом как заклинание, но на настроение его это не влияло.
