Сырцов поглядел на водителя, уверенно и непринужденно обгонявшего попутные легковушки, взглянул на стрелку спидометра, не опускавшуюся ниже ста двадцати.
Ну вот как ему это удается то? Ни разу ведь не тормознул, уперевшись кому-нибудь в бампер. Как он подгадывает? Однозначно, если Брежнев генерала даст, чем черт не шутит, заберу его к себе. В Москве все эти его национальные рудименты быстро исчезнут.
— Ну что, Петя, нашел документы на дом? — поинтересовался Сырцов у водителя.
— Конечно нашел, куда они денутся — улыбнулся Сусейс. — Дом есть дом, как можно документы на него выбросить? Как потом доказать, что он твой?
— Ну а прописка на что?
— Э, не скажите, Анатолий Васильевич, дом — это не квартира. Вот пропишу кого-нибудь к нам, он что, тоже хозяином станет?
— Не станет, конечно. Но все равно, где-то в архивах Юрмалы должно быть записано, кому принадлежит дом, рано или поздно всё оформили бы.
— Не все так просто в Юрмале. По документу, который я нашел, собственник дома дед, выдан документ в 32-м году, когда он его построил. А с тех пор много времени прошло и многое изменилось. После войны Юрмалу в состав Риги включили, значит архивы скорее всего в Ригу должны были переехать. А потом, в конце 59-го, Юрмала снова стала отдельным городом. Вряд ли архивы обратно поехали. Да и не так в 30-х собственность оформлялась, как сейчас — ее в земельную книгу вносили. Все права на землю и дома там хранились. Когда Латвия в состав СССР вошла, все это в архив отправили.
— Ну так чего беспокоиться то, все там и лежит.
— Лежало. В августе в архиве пожар был, помещения, где эта земельная книга хранилась, выгорели дотла. Теперь ничего не найдешь, ничего не докажешь, если своих бумаг не сохранилось.
— И что, книга эта была в единственном экземляре? — встрял в разговор Эдик.
— Это так только говорится, что книга, — засмеялся водитель, — на самом деле это папки с документами плюс каталоги. Сгорело все, теперь что-то доказать можно, если только свой экземпляр на руках остался. Собственно говоря, поэтому и началась вся эта катавасия с оформлением новых бумаг на частные дома. Я даже рад, потому что теперь дом сразу на меня запишут, дед уже старенький, помер бы, пришлось бы наследство оформлять.
— И большой дом?
— Большой. Семьдесят два метра полезной площади, а еще чердак и сарай. И воду с канализацией недавно провели, только газа пока нет. Такой дом запросто на трехкомнатную в Риге можно поменять. А то и на четырехкомнатную, хотя вряд ли, все-таки на работу в Ригу далековато ездить. Я бы давно обменом занялся, только дед не хочет — своими руками всё построил.
— Волокита, наверное, с бумагами? — подал голос Эдик.
— Никакой волокиты, у нас в Латвии люди очень пунктуальные. Вообще-то, — слегка улыбнулся водитель, — есть немного, но не в этот раз. Сделали по справедливости, всем письма разослали — у кого документы до сорокового года сохранились, тех обслуживают в первую очередь, остальные будут ждать до следующего года. И да, можно просто послать документы заказным письмом, в ответ приходит, когда надо явиться и подпись поставить. Наши соседи уже успели новые корочки получить, теперь это уже не листочки, как в старые времена, а именно корочки, ну как паспорт, потерять труднее. Соседи довольные ходят, от отправки документов до корочек всего неделя прошла. Не совсем, конечно, довольные, у них раньше участок в пятнадцать соток был, но лет десять назад пять соток им обрезали, магазинчик построили. Им горе было, а остальным радость — за продуктами далеко не надо ходить.
Эдик загрустил, вспомнив, чем закончился для него поход за продуктами. Теперь, правда, в кармане не было пусто — в одном лежал сырцовский рубль с Иркиным номером телефона, в другом лежало почти триста рублей — зарплата за полтора месяца и какая-то премия за какие-то его разработки, но это крохи, учитывая то, что придется одежду покупать. И не просто сменные трусы, носки и рубашки, а еще и что-то верхнее, на осень и зиму. Черт, а ведь еще и обувь нужна. А жить где? Жилье тоже нужно найти. Хорошо хоть на сберкнижке тысяча двести... Вот же черт, сберкнижки то нет, пропала с остальными вещами. И как теперь быть? Сберкнижка открыта в сберкассе в Чагане, наверное, даже со сберкнижкой деньги сюда перевести не меньше месяца, а уж без нее... Можно, конечно, туда слетать, КПП не проблема, дыр в заборе из колючки полно, поменьше, конечно, чем на аэродроме... А на какие шиши лететь то?
— Ты давай, у первого телефона-автомата тормозни, — взглянув на часы, распорядился Сырцов, когда машина въехала в Ригу. — Попробую еще раз прояснить вопрос с его документами.
Михаил Альбертович на этот раз оказался дома. Да, Эдика он знает, тот чинил ему телевизор. Где познакомились? А хрен его знает, всё ведь не упомнишь. Ну, года три назад. Подъехать? Без проблем. Знаю, конечно, где он живет. Через 20 минут? Хорошо, сейчас оденусь и подъеду.
— Планы немного меняются, едем на его квартиру — распорядился Сырцов, вернувшись в машину и кивнув на заднее сидение.
Михаил Альбертович оказался весьма шустрым пенсионером. Сусейс долетел до дома всего за пятнадцать минут, а старичок уже поджидал их там, любовно протирая и без того идеально чистые стекла "Жигуленка".
— А, пропажа нашлась, — обрадовался пенсионер, хлопая Эдика по плечу. А я к тебе заходил несколько раз. Надо бы моему приятелю телевизор настроить. Мой после тебя показывает идеально.
Старичка Эдик явно где-то видел. Конечно, про телевизор он ничего не понял, но виду не подал.
— Вы в машине чужих вещей не находили? — осведомился Сырцов, после того, как, отведя пенсионера в сторону, выяснил у него всё про его контакты с Эдиком.
— Его, что ли, вещи? — с сочувствием кивнул Михаил Альбертович на Эдика. — Жалко, жалко парня, так хорошо телевизоры чинит и вот... Нет, ничего не находил. Я в салоне прибирал, даже под сидения заглядывал, ничего чужого не было. Разве что в багажнике где-нибудь, я его очень редко открываю. Нет, и в багажнике нет ничего, вспомнил, я же и его открывал, посмотреть, на месте ли запаска.
— Давайте все-таки еще раз посмотрим — Сырцов взглянул на часы, чувствуя, что Эдика все-таки придется везти еще и в паспортный стол, да и самого старичка придется проверить, не любитель ли он замылить чужое имущество.
Багажник был так же идеально чист, как и стекла. Ничего, кроме запаски.
— Ну вот, я же говорил, нет ничего, на зрение пока не жалуюсь.
Сырцов уже хотел захлопнуть крышку, но пенсионер остановил его.
— Подождите, я за колесом гляну.
За запаской нашлась черная кожаная сумочка в виде миниатюрного портфельчика сантиметров двадцать длиной. Старичок открыл ее, присвистнул и передал Сырцову. Из кармашков портфельчика, кроме документов Эдика, высовывалось несколько пятидесятирублевых купюр.
— А ты, оказывается, разгильдяй — осуждающе сообщил Эдику старичок. — Кто же так с деньгами обращается? На багажнике ведь не замок стоит, а пародия. А если бы на моем месте кто другой был? Не увидел бы ты своих денежек. И еще за утерю паспорта с тебя штраф взяли бы, балбес ты эдакий.
Сырцов сел в машину, переписал содержимое борсетки в протокол. Старичок расписался, сказал, чтобы обязательно звонили, если еще чего понадобится и, распрощавшись, уехал.
— Тут у тебя еще корешок от "Спортлото". Проверь обязательно, вдруг на этот раз тебе повезло и колесо от машины выиграешь, — пошутил Сырцов, протягивая сумочку Эдику. — Жаль, что, даже если ты и выиграл что-нибудь, то наверняка срок выдачи выигрышей закончился. Выдают то всего месяц, начиная с 11-го дня после тиража, а тебя в Риге не было почти два месяца. Ну, давай провожу тебя в твое жилище и на этом распрощаемся.
Поднявшись наверх, Сырцов открыл замок, впустил Эдика.
— Ну, узнаёшь что-нибудь?
Эдик осмотрелся и помотал головой.
— Ладно, привыкнешь, Держи ключ, пользуйся, пока хозяева не вернутся и не выгонят. Живи, выходи завтра на работу, физически-то ты вполне здоров. Вот тебе еще номер телефона. Если память вернется, или вспомнишь что-нибудь существенное, или справка по нападению какая понадобится, звони. Но это уже не мне. А я на этом откланиваюсь.
— Может чаю или кофе? — спросил Эдик, ошарашенный неожиданно свалившейся свободой.
— А ты уверен, что он у тебя есть? Нет, некогда мне чаи с тобой распивать, мне еще дело твое закрывать. А вот водички хлебну.
Сырцов прошел на кухню, взял чашку, открыл кран, подождал, пока стечет застоявшаяся в трубах вода. Странно, ни следа ржавчины, а за пару месяцев-то должна была появиться. Наверное, трубы в доме оцинкованные. Выпив воду, Сырцов направился к выходу. Остановился, включил свет и с опаской заглянул в ванную. Пусто. Он улыбнулся своим мыслям и, пожав на прощание Эдику руку, вышел из квартиры.
— Всё, гони в Юрмалу, дело закрывать будем. Только по дороге завези меня куда-нибудь в хороший магазин, надо на отвальную чего-нибудь прикупить.
При выезде из дворов на улицу пришлось немного задержаться. Дорогу перегораживали скорая и чистенький Жигуленок со знакомыми номерами. Санитары вытащили из Жигуленка безжизненное тело водителя, погрузили его на носилки, после чего накрыли простыней. Сырцов вышел из машины, показал санитарам удостоверение, нагнулся и приподнял край простыни.
— Что с ним?
— Сердце отказало. Старый уже, обычное дело. Хорошо хоть на дорогу не успел выехать. Вы назад сдайте, потом туда, там через метров пятьсот еще один выезд есть.
Сырцов кивнул и слегка подтолкнул в сторону Волги Сусейса, совершенно ошарашенного увиденным.
Минут десять молчали.
— А этот Эдик везунчик, однако, — заявил водитель. — А если бы старик месяц назад помер бы? Не видать бы тогда парню ни денег, ни документов.
— Нам тоже повезло. Не пришлось в паспортный стол его везти.
Водокачка
Оставшись один, Эдик плюхнулся на кровать, снял с запястья ремешок сумочки с документами. Удобная все-таки штука, особенно летом, когда карманов катастрофически мало. Давно хотел такую купить, даже в руках уже вертел. Если бы не Юрка Бричук, балагур и весельчак родом из Киева, точно купил бы.
— Тебе что, девок мало, еще и в пидоры собрался записываться? — спросил он тогда. — Знаешь, как эта штука называется? Пидораска. А знаешь почему? Потому что пидоры по ней своих опознают. Нормальный мужик не будет с маленькой сумочкой ходить, как баба.
Вот и поди разбери, шутил тогда Юрка или нет. Той весной Юркины слова от покупки вещицы со столь стрёмным названием отвратили, казалось бы навсегда. Что же случилось с ним этим летом? В Риге, на неформальной передовой советской моды, наверное, на подобные предрассудки наплевали. Да и вообще, глупости конечно. Если девушка попросит тебя свою сумочку подержать — что, к тебе сразу пидоры подвалят? Да и есть ли где-нибудь эти пидоры вообще, кроме анекдотов про грузин да армян? Я лично ни одного за четверть века не видел. Может, до революции они и были, а сейчас все вышли, ну а слово в языке осталось простым ругательством без смысла. Ладно, буду таскать, не буду — все равно, даже для дома удобная вещь, все документы в одном месте держать.
Эдик открыл борсетку, достал документы, просмотрел. Да, и прописка стоит в общежитии, и на учет в военкомат он встал, и мобпредписание вклеено. Ничего не помню, хоть убей. Взносы уплачены по июль, надо готовить денежки за август и сентябрь. Права, техталон, дырок нет. Сберкнижка старая, все деньги на месте. Три пятидесятирублевки. Интересно, что я купить собирался, просто так такую сумму на улицу не взял бы.
Эдик встал и еще раз осмотрелся. Хорошая квартирка. Все удобства, две комнаты. Нет, одна, вторая завалена хозяйской мебелью, накрытой целлофаном. Конечно, ее можно расставить более компактно, но кто его знает, о чем он там договаривался с хозяевами, может, обещал даже не заходить туда. Ладно, посмотрим. что тут.
Эдик протиснулся между секцией и диваном к окну и увидел свой чемодан. Радостно подхватив его, он выбрался обратно.
Сев на кровать, Эдик с замиранием сердца открыл крышку. Его зимняя куртка, именно его! Под ней фуражка, парадка, армейские рубашки, на дне — отгороженные клеенкой хромовые сапоги, остальная армейская обувь и его собственные зимние ботинки. Всякое барахло и ненужные летом вещи. Раньше, конечно, не так все лежало, переложил, наверное.
Эдик пошарил в фуражке и вытащил из-за подкладки околыша аккуратно сложенный стольник. Сторублевка однозначно его, красивый номер, последние шесть цифр — дата его рождения. Засунув заначку обратно, он закрыл чемодан. К зиме он готов. Правда, в чемодане должно быть еще 130 рублей, все десятками, куда делись — то ли потратил, то ли... Оглядев комнату, Эдик двинулся к шкафу. Там нашлись и сумка, и остальные его вещи и кое-что еще, то, что он не помнил. Порывшись в тумбочке, Эдик обнаружил тоненькую стопку двадцатипятирублевок, пересчитал. Сто семьдесят пять. Негусто, получается, за два месяца работы в институте он скопил всего сорок пять рублей. Ну да, еще ведь и за квартиру платил, наверняка вперед отдал. И новые вещи чего-то стоят. Эдик прикинул, за сколько месяцев он мог оплатить квартиру. Знать бы еще, когда именно он переехал. Но в любом случае, до октября. Ах да, еще сто пятьдесят в сумочке. Но тогда ерунда выходит — оплата за квартиру должна была уже закончиться. Не мог же он жить скупым рыцарем, питаясь впроголодь. Вон, и майки новые купил, и трусы, и носки, и джинсы новые, и туфли, и все это явно не из магазинов. Эдик нашел в тумбочке ручку и блокнот и занялся подсчетами. Даже если квартира всего по тридцатке в месяц, даже если с начала июля, выходило, что квартира оплачена только до сентября.
В дверь позвонили. Эдик убрал деньги в тумбочку и пошел открывать. За дверью была женщина лет шестидесяти. Она, не спрашивая разрешения, вошла внутрь и закрыла дверь.
— Ну здравствуй, куда пропал? Я уже с конца августа не могу тебя застать. Ты же с сыном договаривался вперед платить, а сам скрываешься. Я уже думала нового жильца искать.
— В командировке был, — соврал Эдик. Я не виноват.
— Все вы в командировке, как время платить приходит. Надеюсь, деньги приготовил?
— Сколько? — поинтересовался Эдик.
— Ты что, память потерял? — усмехнулась женщина. Я значительно старше и то помню, — женщина, вопреки только что сказанному, порылась в сумочке и достала листок. — Платишь сразу за год — 365, за полгода — 240, за три месяца — 150, за два — 110, ну а за месяц — 60. Плюс с тебя пятерка за просрочку на неделю.
— Подождите, пожалуйста, на кухне, я сейчас посчитаю, сколько у меня есть.
— Хорошо, считай. А я пока тут осмотрюсь, не повредил ли ты чего.
Эдик быстро пересчитал в уме имеющуюся наличность. 150 плюс 175 плюс стольник в фуражке — уже хватит на год. Стольник, конечно жалко — посмотришь на него и сразу вспомнишь, когда у тебя день рождения. Останется 55 рублей, до аванса хватит. Ах да, в кармане еще почти триста, да на сберкнижке.
Эдик отсчитал 370 рублей и пошел на кухню.
