Альтарес мог позволить себе десятки, а при особом желании — и сотни разнообразнейших, изысканнейших блюд, которые вмиг бы доставили слуги со всех концов макора, и даже из соседних. Но больше всего он обожал мясо трескуна, многочисленное поголовье которого в изобилии водилось в его собственных землях, в местечке под названием Мокрые Холмы. Причем обожал в любом виде — жареном, пареном, копченом, соленом, запеченном на угольях. Еще сегодня утром это мясо, с переливчатой горловой трескотней, исполняя осеннюю брачную песню, прыгало по болотным кочкам, топорщило бурую шерсть, выкатывало круглые желтые глаза и разевало пасть, полную мелких зубов, способных отхватить руку неосторожному охотнику, а теперь радовало глаз на его столе...
Обглодав крупную кость дочиста, прожевав и запив дронтумом из кувшина, Верховный маг удовлетворенно рыгнул и соизволил вернуться к прерванному делу.
— Ну, что там с Гронтом?
Оба энвента, с трудом оторвав тоскливые вожделеющие взоры от подноса и оттого потеряв привычную бдительность вечных соперников, непрерывно боровшихся за долю влияния на своего повелителя, дружно шагнули вперед и склонились к светлейшему с двух сторон. Незапланированный поединок взглядов длился несколько секунд, в течение которых каждый из магов старался испепелить противника, после чего Шордок нехотя отступил.
Довольный победой, Гладок обстоятельно, но, не слишком увлекаясь подробностями, изложил все, что удалось узнать от лоханщика, на чьей посудине Гронт прибыл в Кордос.
— Усыпил маг... — задумчиво пробормотал Альтарес. — Варшу показал... м-да-а... Интересно. Варшу... Оч-чень интересное дело получается... На корабль его тоже затащили силком?
Гладок столь же обстоятельно поведал об инциденте, предшествующем усыплению.
— Очень, очень на него похоже. — Верховный маг отхлебнул из кувшина, значительно облегчив его могучим глотком, и со стуком, от которого вздрогнули все присутствующие в зале, поставил обратно. — Хм... да, почему Гронт все еще не разбужен?
На этот раз Шордок добровольно уступил право ответа своему сопернику, сделав вид, что вопрос его совершенно не касается, и мстительно улыбаясь про себя. Гладок одарил его косым взглядом и склонился к уху Верховного:
— Так как этот корд является твоим родственником, светлейший, мы не осмелились предпринимать это, несомненно, поспешное...
— Разбудить, — коротко хрюкнул маг, погружая зубы в следующую ляжку трескуна.
Энвент отшатнулся, как от пощечины, и сделал торопливый знак поддерживавшим Гронта стражникам. Один из здоровяков в стальных доспехах тут же поднес к носу мечника заранее приготовленный флакон с темной жидкостью, обладавшей резким, омерзительным запахом, способным пробудить мертвого. Результат последовал незамедлительно — голова Гронта резко отдернулась от стола, так что он едва не опрокинулся, но стражники удержали его, ухватив мастера мечей за плечи. Когда осоловелый взгляд долговязого племянника, поблуждав по залу, остановился наконец на хозяине замка, Альтарес с язвительной лаской поинтересовался:
— Так что же привело тебя сюда, мой воинственный и непочтительный племянничек?
Гронт напрягся, встряхнул головой. Затем скрипуче пробормотал:
— А... вот оно как... Я уже здесь... Вот дерьмо...
— Ну? — поторопил Альтарес.
Гронт пришел в себя полностью. Длинные руки поднялись и без видимых усилий оттолкнули рослых, утяжеленных сталью стражников. После чего непрошеный и нежеланный гость Верховного мага расслабленно развалился на стуле, а на его длинном, с грубыми чертами лице вызывающе проступило насмешливое презрение. Альтарес молча усмехнулся, отсчитывая про себя до двадцати. С некоторых пор этот метод воспитания неучтивых или медлительных стал его излюбленным, и он злорадно подумал, что племянничка предупредить было некому. Как только счет закончится, Гронт угодит на месяц в каменный мешок, и никакие объяснения ему не помогут. Если же он успеет заговорить на какой-либо промежуточной цифре, то будет награжден ровно таким же количеством ударов палок по пяткам — после разговора, естественно. Альтаресу исключительно нравилось это новшество, когда посетитель сам определял тяжесть наказания за собственную нерасторопность.
— Я приехал, — наконец заговорил Гронт, успев заочно заработать двенадцать палок, — чтобы оказать тебе важную услугу... Кстати, дядюшка, не могли бы твои слуги дать мне что-нибудь промочить горло? Иначе информация об этой услуге может там застрять...
— Поговори еще в таком же духе, и живо окажешься на дыбе, — спокойно пообещал Альтарес. — Так что там у тебя?
— Ну ладно, ладно, — сбавил гонор племянник. — Мне и самому не терпится сообщить. Дело в том, что сейчас у тебя в макоре путешествует чужак, посланный в Ущербные горы самим Наместником Хааскана.
Верховный маг разочарованно скривил блестевшие от жира губы, утопив сузившиеся глаза в раскормленных щеках. Он узнал об этом еще несколько часов назад, когда получил сообщение от самого Наместника через его посыльных. По давнему договору, Альтарес беспрепятственно пропускал тех, кто имел поручителей от Гилсвери, и делал, что ему заблагорассудится, с теми, кто таковых не имел, — и здесь он бывал весьма изобретателен.
Он и раньше не обладал высоким мнением об умственных способностях племянника. Вот дурень... И ради этого рисковать своим благополучием?
— М-да-а... У тебя есть двадцать секунд, чтобы сообщить мне то, чего я не знаю. После чего, племянничек, ты узнаешь, что бывает с теми, кто отнимает у меня время напрасно... Кстати, а тебя самого какой лысун укусил? Что тебе в этом хальде? Или ты метишь вернуть себе вид на жительство в Кордосе? Ну, парень, и не мечтай...
Он взял очередную ляжку трескуна и с завидным аппетитом принялся ее обгладывать, демонстративно не обращая внимания на вытянувшееся от досады и злости лицо Гронта, и без того безобразно длинное. Но надо отдать ему должное — к верзиле быстро вернулось самообладание.
— Ну, хорошо. Он оскорбил меня. Я все еще являюсь твоим родственником, дядюшка? Я помню, за что был изгнан. Именно поэтому обращаюсь за правосудием к тебе и не вершу его самостоятельно, ведь чужак сейчас находится на твоей территории.
— Похвально, похвально, — Альтарес усмехнулся, поражаясь наивности (или наглости?) своего племянника. Но, забавляясь, решил подыграть.
— Да ну? Ну и что ж ты не пустил ему кровь еще в Нубесаре?
— Потому что кровь пустил он, — с видимым усилием признался Гронт, вонзив, словно арбалетный болт, свой взгляд в стол и искривив тонкие губы в едва сдерживаемой ярости. — Мне.
Альтарес перестал жевать. Затем положил мясо обратно на блюдо. С каким бы презрением он ни относился к Гронту, мечником тот был выдающимся, это признавали многие. А кое-кому приходилось признавать это уже после собственной смерти... Племянничек все-таки сумел его удивить. Что ж это за хальд такой, и откуда Гилсвери его откопал?
— М-да-а... Это уже интересно. Ты что, не совладал с ним в поединке на Щите?
— Не было поединка, — буркнул мечник и коротко рассказал о ночной встрече с чужаком в трактире. О том, что тот сделал с трактирщиком. Затем о стычке дал-роктов с нубесами на границе Нубесара и Хааскана, о которой ко времени отъезда Гронта из Жарла уже знали все жители города. И о смертельной схватке мага дал-роктов с клантом нубесов на пристани Абесина, в ходе которой погибло два хитиновых воина. Гронт узнал об этом совершенно случайно, услышал сквозь сон болтовню служанок в портовом трактире, где задремал за столом после изнурительной ночной скачки. Понимая, что оказался свидетелем событий, на фоне которых личные мотивы мести выглядят мелкими и незначительными, он решил как можно быстрее обо всем сообщить Альтаресу, после чего вскочил на своего дракха и рванул к пристани, где едва поспел на единственный и уже отходящий плоскодон.
Так, во всяком случае, выходило по словам племянника.
Варша, снова подумал про себя Альтарес, когда Гронт умолк. Ради чего или кого человек Гилсвери мог получить у Хранителя Нубесара варшу? Кольцо, являвшееся знаком власти Упрекающего и само по себе обладавшее могущественным заклятием всевиденья, работавшим даже сквозь границы макоров? Чужак, которого сопровождали люди Гилсвери, явно обладал силой и значимостью не только для Наместника Хааскана, но и для Хранителя Нубесара. Особой силой, судя по рассказу Гронта, и особой значимостью, судя по варше. Альтарес вдруг осознал, что чуть не пропустил участия в весьма занимательной и таинственной игре, в которую уже ввязались власть имущие двух, нет — трех, если считать и дал-роктов, макоров, если бы не появление племянника. И понял, что ему страшно хочется узнать, в чем дело. Из-за чего вся потеха. Неужто, по мнению этих трех сил, появился реальный кандидат?
Недоеденная ляжка была забыта. Широкие густые брови Альтареса тесно сдвинулись к переносице, словно противоборствующие армии, перешедшие в наступление. В голове неожиданно всплыло то, что ранее он упустил из доклада Шордока, просто не обратив внимания на мелочь, сейчас, после рассказа Гронта, мелочью уже не казавшееся.
— Погоди-ка, милейший Гронг, так хальда на том плоскодоне не было? Он уплыл раньше, без сопровождения?
Гронт пожал плечами, не желая вслух подтверждать очевидное.
Но сейчас Альтарес был слишком занят своими мыслями, и не обратил внимания на оскорбительное и неуместное поведение племянника в его присутствии. Он безотчетно вытер жирные после мяса руки о свою желтую сутану, уже носившую многочисленные следы подобных действий, и рассеянно побормотал себе под нос:
— Значит, он и сейчас едет без сопровождения... А в таком случае на договор с Наместником можно посмотреть сквозь пальцы... лучше надо было беречь своего подопечного... — Маг поднял подозрительный взгляд на Гронта: — Что ж, племянничек, наказание я отложу, пока не проверю твои сведения. Жить будешь в выделенной комнате замка, и не вздумай удрать из города до моего позволения. Гладок, возьми десяток воинов... нет, два десятка, организуй портал в Габалассу и выезжай навстречу нашему нежданному и загадочному гостю, о котором только что столь любезно сообщил мой любимый племянничек. Задержишь и доставишь обратно в Габалассу, и постарайся не встречаться с людьми Наместника Хааскана, которые, несомненно, отчаянно спешат по его следу... Можешь слегка покалечить, если вздумает сопротивляться, но убивать не смей. И учти: я буду наблюдать за твоими действиями твоими же глазами.
Альтарес заметил, как в гладкой поверхности стола отражение пухлой физиономии Гладока на миг сморщилось, но тут же приняло привычное выражение отрешенной преданности. Недовольство энвента было вызвано отнюдь не возможностью контроля его поведением, а чрезвычайно неприятными ощущениями, которые сопровождают заклинание зрительного присутствия, наложенное на проводника воли...
— Осмелюсь напомнить, светлейший, у нас сейчас нет свободных Источников для портала...
— Не найдешь, сам станешь Источником, — буркнул Верховный маг, с задумчивым видом барабаня пальцами по столу. — Твое место долго вакантным не останется.
Толстячок слегка побледнел:
— Все будет сделано, светлейший, вне всяких сомнений.
— Прямо сейчас, Гладок. Отправляйся прямо сейчас. Кстати, не желаешь, племянничек, принять участие в поимке своего обидчика?
Гронт, подозрительно скривившись, уставился в стол:
— Что-то мне нездоровится, светлейший.
— М-да-а... И от кого я это слышу... От того, кто не может спокойно позавтракать, не пустив кому-нибудь кровь... Ну, как хочешь. — Взгляд Альтареса снова упал на блюдо с ляжками трескуна. Мясо, конечно, уже остыло, но... — Да, что там у нас на сегодня из текущих дел?
Скелетообразный Шордок, злорадно глянув в сторону дверей, за которыми только что поспешно скрылся получивший задание соперник, с готовностью склонился над волосатым ухом светлейшего и торопливо зашептал:
— Вчера задержали одного смутьяна...
Альтарес оборвал его небрежным движением руки, показывая, что ему это уже неинтересно:
— Ну, отруби ему там что-нибудь на свое усмотрение...
2. Месть близка
В макоре Довгот снег прикрывал стылую землю тонким одеялом, на котором зимний ветер успел понаесть черных проплешин. Быстрые и острые копыта чарса то высекали мерзлую земляную крошку, то взметывали белые искристые облачка.
Ярость ловчего мага Драхуба была такой же ледяной, как эта земля. За последние дни она стала настолько привычной, что сейчас его можно было назвать спокойным. Мысли текли четко и целенаправленно. Никакого упадка душевных и физических сил. Он не мог себе этого позволить. Силу же, затраченную на схватку с клантом нубесов, он с лихвой возместил за счет коренных жителей этого макора. Довготы были храбры и воинственны до изумляющей глупости и никогда не уклонялись от схватки, если враг был один, а их самих — больше двух, даже если враг был значительно сильнее их всех, вместе взятых. После того как он сжег магией и зарубил ледяными клинками не меньше трех десятков нападавших, впитывая в себя их жизнь до последней капли, остальные довготы в страхе отступили. Путь позади него был залит кровью, но сам он чувствовал могучий прилив сил. Мощь бродила в нем, требуя выхода.
Он скакал по дороге вдоль Великого озера, край которого был прихвачен тонким прозрачным ледком. До макора кордов оставалось еще несколько часов пути, дальше ему придется отклониться на юго-восток по дороге, ведущей к Габалассе. Естественно, он не собирался заезжать в город, корды были так же враждебны дал-роктам, как и хааскины, довготы, нубесы... Он перехватит демона или до города, или после. Скорее всего, после. Сомнений в исходе дела он не испытывал.
Там, в Нубесаре, он успел. Успел, несмотря на многочасовую задержку, вызванную жуткой метелью, разыгравшейся в макоре Адаламос после смерти серого мага, наверняка решившего отомстить хоть таким способом. Снегу намело по самое брюхо чарса, он несколько раз сбивался с дороги, но чутье, обостренное необходимостью и магией, вело его вперед. Более того — он прибыл исключительно вовремя. Момент для нападения был идеальным. Он все сделал правильно. Судьба Инитокса, его собственное поражение на Алтаре Зверя — уроков было достаточно, чтобы понять: в прямом столкновении он может не выиграть. Нужно было создать ситуацию, заведомо проигрышную для врага. Ситуация возникла сама, когда, добравшись до пристани, он обнаружил, что корабль с демоном уже отплыл, но все еще оставался в пределах досягаемости магии — Драхуб чуял его обжигающую ауру.
Не особенно тревожило то обстоятельство, что его Меч Силы, Оретун, при гибели демона пойдет на дно. Существует множество способов достать необходимое из воды, как магических, так и обычных. Хуже было то, что с демоном он чуял лишь свой меч, а меч терха Инитокса, Джарок, все еще путешествовал по территории нубесов, хотя и был уже где-то недалеко. Но главная задача сейчас заключалась не в возврате мечей, а в гибели засферного демона. И Драхуб сосредоточился именно на ней. Хотя, если быть откровенным, силы, заключенной в Оретуне, ему сейчас катастрофически не хватало.
