Какое это странное и интересное слово — любопытство, несущее в себе двоякий смысл. С одной стороны оно дар людям. Не будь человек любопытен от природы и он, до сих пор бы прозябал в пещерах, не ведая ни огня, ни одежды. Но с другой: Излишнее любопытство, нездоровое, любопытство подкреплённое тщеславием, гордыней, обязательно приводило человечество к печальным последствиям, к краху надежд.
Так что же оно — сила или слабость человеческая, — это любопытство?
Кто знает. Наверное, и то и другое разом. Главное успеть понять для себя, в решающий момент, какое оно. И тогда многих бед можно было бы избежать. Но только не мы. Нам видно на роду было написано, открыть то, к чему любой человек в здравом уме даже не прикоснулся бы.
Группа учённых, всего более ста человек, во главе с профессором Родригесом, выбили-таки из капитана разрешение на исследование второго артефакта. Они всё были охвачены нездоровым любопытством, сделавшим из этих умнейших и здравомыслящих людей фанатиков науки, что не ведают что творят, им нужен был лишь конечный результат, а всё остальное — гори оно синим пламенем. В такие моменты бренный мир для них перестал существовать.
Артефакт отсканировали, создали его трёхмерное изображение и загрузили в память "Харона". После чего "Мозг", подтверждая мою собственную идею, выдал своё заключение: Артефакт, скорее всего, это некая головоломка. Асимметричная форма объекта несёт в себе строго логическую последовательность деталей и действий для создания симметричного рисунка внутри прозрачного слоя, — кажется так, он выразился. Отсюда все и начали танцевать.
От одного только слова — головоломка, у всех людей в белых комбинезонах уже потекли слюнки. Что уж говорить о том, с каким жаром бросились они её решать. Никто из них ни капли не сомневался, что второй артефакт тоже являлся банком жизни. Но чьё семя жизни заключено в нём? Вот что их волновало. Вот в чём был главный вопрос. Раз артефакт стоял особняком от больших объектов, значит, в нём должно находиться что-то особенное. Что-то, не связанное со всем остальным живым миром, невольными свидетелями рождения которого мы все стали. Но что?
Ответ напрашивался сам собой. Во втором артефакте заключены семена не просто жизни, а разумной жизни. Зародыши инопланетян — самих создателей артефактов.
А? Каково? Каково было бы вам, услышь вы такое. Да вы бы всё бросили и занялись только разгадкой одной головоломки, в надежде увидеть их. Увидеть своими глазами представителей иных цивилизаций, или хотя бы их потомков.
Соблазн велик и устоять пред ним никто не в силах.
Но то, что мы открыли, ужаснуло всех. Мы богом стали проклятые, за то, что сунули свой нос туда, куда не нужно...
— Глава 20.
Рабочая зона имела столь огромные размеры, что группа из тридцати человек с лёгкостью терялась там, будто проглоченная мраком. И что уж говорить об одиночках, что могли неделю там бродить, ни разу так и не встретившись.
Всё это огромное пространство просто поражало воображение, вмещая в себя бесчисленное количество фабрик и лабораторных комплексов, встроенных как бы в недра глубокого каньона, стены которого соединялись меж собой лишь маленькими мостками, кажущимися издали настоящими ниточками, сплетёнными в паутинную вязь.
Когда сержант Званцев с группой десантников из сорока человек прибыл туда по заданию капитана, сидя верхом на грузовом карте, рабочая зона тонула в кромешной мгле пропитанной сыростью и тленом. И лишь на самом верху, на высоте шестидесяти метров, по какой-то причуде строителей, тускло мерцала полоска бледного света, подобно небесной тверди. И если задрать голову и долго всматриваться в этот тусклый призрачный свет, то можно было заметить, как там, на верху, клубилась тьма, пытаясь поглотить последние остатки ненавистного врага. На самом деле это водяные пары кружили поверху каньона подхваченные ветром воздухаотводов и, будучи не освещённые, живо напоминали, что мрак не всегда бывает бесплотен.
-Слезай, приехали, — скомандовал Кирилл, спрыгивая с головной машины и останавливаясь на границы сумерек и абсолютной тьмы. Ох, как не хотелось заступать за эту границу, манящую, словно бездна и отталкивающую смертельным ужасом неизвестного. Соваться внутрь и ворошить там прошлое, распугивая призраков, стенающих от сырости и одиночества. — Где-то здесь должен быть "АСПИД", — на краткий миг мелькнуло в голове Кирилла, собравшегося с духом нырнуть во тьму, ободрённый последней мыслью.
Автоматика шлема резко сужает обзор, окрашивая клубящуюся темноту в серый зернистый сумрак. Видимость три метра. Не густо.
Мрак вокруг клубиться, наступая, наползая отовсюду, накрывает саванов и пытается впитать. Журчит вода и мелко где-то капает, сливаясь в однотонный, неясный шум шагов и вздохов. Замираешь, вслушиваешься. Все чувства на пределе. Натянут, как струна. Чувствуешь всеми фибрами души, что пустота на самом деле не так пуста и постоянно ожидаешь, что вот сейчас из темноты высунется костлявая рука и поманит пальцем в вечность. Ноги будто приросли, а по спине струится пот. Ожидание затягивается и, вот уже не слышишь ничего. Звуки будто потонули, испарились. Слышишь только собственное прерывистое дыхание и как сердце, отдаваясь в голове: бум, бум, бум, стучит молотом в груди, готовое в любой момент забиться птицей и, захлебнувшись, умолкнуть навсегда.
Воображение населяет мрак вокруг жуткими существами, с кем недавно пришлось столкнуться в сером густом тумане. Гиенообразные твари, затаясь и вздрагивая на каждом шаге, подбираются всё ближе, неслышным, как у кошки шагом, ближе, целясь прямо в горло немигающим своим жутким взглядом. А рядом с ними серые гиганты неуверенно протягивают лапы, или просто издеваясь, то и дело, задевая край непроглядной темноты, бродят под самым носом, от чего всего на миг, мнится, будто видишь их тела, что значит во плоти. И сердце готово уже забиться в предсмертном хрипе. Кажется, что если отвернёшься и тьма наброситься, раздирая тело в клочья острыми когтями и зубами.
-Ну, хватит! - не выдержал напряжения Званцев, проигрывая темноте в хладнокровии. Достал два шара и через секунду "светляки" запорхали вокруг, ведьмиными огоньками, тщетно пытаясь разогнать призрачные тени, что всего на миг шарахнулись в испуге, а потом снова стали надвигаться, наползать, шептать, пророчить. — Ну, нет. Это никуда не годится, — пробурчал Кирилл себе под нос и, поймав светляков, покинул границу мрака.
-Ну-ка дай-ка мне "цветок", — обратился он к десантнику, возвращаясь к головной машине. Тот секунду порылся в кузове и протянул овальный цилиндр, с виду настоящий бутон нераскрывшегося цветка. Несколько манипуляций и внутри бутона разгорелся яркий, слепящий свет. Уперев его себе в грудь, Кирилл разжал лепестки и в рабочую зону устремился ослепительный столб света, от которого, стаей воронья, во все стороны шарахнулась тьма и, уплотнившись, негодующе закружилась поодаль. — Установи ещё два "цветка" рядом с выходом, — приказал Званцев всё тому же десантнику, замершему в кузове. — Вы двое, — отметил он следующих бойцов, — со мной. Берите бутоны. Будем освещать дорогу грузовикам.
Через час нижний ярус основной магистрали рабочей зоны более-менее сносно удалось осветить, развесив по периметру яркие цветки, и поисковая команда лейтенанта Крапивина, не вынужденная уже ползти в темноте, рискуя набить шишки, бодро чеканя шаг, проследовала в носовую часть корабля, ободряюще помахивая руками, и скрылась на неисследованной территории.
-Ну чего застыл, — растормошил Званцев рядом стоящего десантника, что во все глаза смотрел, задумавшись вслед марширующей колонне. — Вешай давай. И направь свет внутрь здания. — Повинуясь, боец взмыл по прицепленному тросу на шесть метров и, словно подвязанная кукла, прилепил "цветок" к влажной поверхности металокристалла, осветив внутренности какой-то лаборатории. — Первому отряду. В секторах с первого по двенадцатый, есть свет. Начинайте обследование. — Передав команду, Кирилл подсоединился к камерам поискового отряда и стал ждать.
Поиски, как и ожидалось, ни к чему не привели. Перешли к следующему ярусу, осветили, обследовали — безрезультатно. Начали всё по новой: Сняли "цветы", прошли двадцать метров, остановились, развесили "цветы", осветили, поискали. Залезли во все щели — пусто. Снова сняли "цветы", прошли, остановились, снова развесили "цветы", и так далее, пока не будут обследован весь нижний ярус от и до. Потом нужно будет подняться на второй и, снова проделать туже самую процедуру. Затем на третий. А всего их шесть, по двенадцать секторов-этажей в каждом. Работы выше крыши. Даже думать страшно, сколько предстоит пройти и сколько раз придётся вешать-снимать эти "цветочки" по три килограмма каждый. Это вначале они кажутся невесомыми, а потаскаешь их с часок другой, так они уже целую тонну весят.
Хорошо хоть помощь вовремя прибыла. Когда Званцев уже собирался переносить поиски на второй ярус, а это означало, что все "цветочки", всего около сотни, придётся теперь тащить только на своих руках, прибыли два тяжёлых десантников в "ТиБОБах".
-Нас прислал капитан, — пробурчали они независимо и вознамерились отстояться в сторонке, якобы на страже, водя спаренными импульсными пулемётами. Но Кирилл быстро их разжаловал, и в мгновение ока превратил два боевых меха в мобильные погрузчики, заставив тягать на второй ярус "цветы" целыми букетами. А дальше работа снова пошла по накатанной колее. Снова развесили, осветили, поискали, снова ничего не нашли, снова сняли и пошли дальше.
Внутреннее содержание секций чаще всего не отличалось разнообразием и на взгляд обывателя, могло показаться штампованной по одной модели. Везде какие-то механизмы, приборы, станки, громоздящиеся друг на друге из-за экономии пространства. Ничего не работает, не пищит, не жужжит, не стрекочет. Стоят себе и потихоньку ржавеют тоня во мраке небытия. Гигант уснул, и внутренности его затихли.
Второй ярус не приносит никаких изменений и открытий.
-Перекур десять минут, — благосклонно разрешил Званцев отдохнуть десантникам и сам с не меньшим удовольствием растягивается прямо на полу, а точнее на одном из мостиков, что соединяли две части каньона. Потом подползает к краю и свешивает голову, наблюдая, как внизу слабо тлеют огоньки оставленных "цветков". Как они борются с подступающей темнотой, как бедные стараются. А тьма наползает, подбирается, глумится живой массой вокруг, накрывает огоньки и те испуганно мигая, начинают тлеть. Но через секунду с новой силой разгораются, словно кто-то подпитал энергией, и они, точно солдаты передовой, рвутся снова в бой, гневом переполненные. И тьма словно обжигаясь, шарахается в стороны и зло шипит, зализывая раны. А потом снова нападает, протягивает огромные лапища и тянется, тянется в надежде загасить-таки ненавистные огни.
Этот бой беззвучен, но не менее жесток, нежели реальный. Сердце невольно сжимается в ужасе и восторге, когда видишь, как Голиаф всей массой наваливается на Давида, а тот изо всех сил отмахивается горя надеждой победить, рассеять мрак и белый свет распространить вокруг. Но их бой неравен. Тьма повсюду, куда не кинешь взор. Она везде. И с каждым пробитым часом грозит проникнуть внутрь, завладеть душой и телом, лишить ума и развеять разум, оставив только липкий ужас и панику безумья, когда уже ничего не видишь перед собой, не замечаешь и не хочешь верить ни во что, лишь стараешься спастись, а в итоге погибаешь.
Тьма — она, как невидимая болезнь проказа, незаметно вгрызается в тело и начинает разъедать, пока окончательно не погубить ежели ей в укор вдруг не хлынет откуда-нибудь животворный свет, что излечивает любые страхи и болезни.
Но не всегда свет воюет с тьмою. Бывает он становиться предателем и начинает якшаться с врагом. Тогда зовут его бледный свет, неровный, нечестивый, призрачный свет или вовсе злое свечение.
Как раз такой и был рядом с людьми, что посмели тревожить тьму рабочей зоны. Развешанные "цветы-светильники", освещали не только секции и ярусы, их свет предательски создавал повсюду ещё и тени, что казались чернее ночи, и полутона, выхватывая края стен каньона, наполняя формой их, и делая очертания заметней. Отсюда получалось, что как будто бы стало и светлее, но с другой стороны, на каждом этаже, в каждой секции тьма словно ожила. Подступила, задышала и опасно замерла, населив лаборатории и заводы призраками, что с укором, недовольные и злые, смотрели они на людей из чёрных оконных провалов.
Лежишь и невольно замираешь, боишься шевельнуться, слушаешь, прислушиваешься к пустоте. Тишина. Грандиозное пространство нависает со всех сторон, давит на психику нещадно. Лежишь, как червь и боишься даже лишний раз вздохнуть, неосторожным звуком привлечь внимание оживших призраков, того и ждущих, чтобы всей массой накинуться и утащить во тьму, ей на пропитание.
-Сержант Званцев! — Голос капитана взрывом обрушивается на голову Кирилла, доведя напряжение до апогея, отчего тот чуть не сверзился с моста. Вовремя ухватился за край и, затаив дыхание, Кирилл осторожненько отполз назад, покрываясь с ног до головы липким потом. — Сержант Званцев, — повторил Ямото свой запрос, и, получив ответ, разразился целой возмущённо тирадой. — Из медблока сбежал Вацлав Плоешнир. Оглушил медработника и сбежал. На выходе из комплекса охрана его не видела. Скорее всего, он покинул небоскрёб неизвестным нам ходом. Судя по последним показаниям датчиков, Вацлав движется в вашу сторону. Задержите его и верните обратно. Вы поняли меня сержант?
-Так точно сэр, — смотря прямо в красное, рассерженное лицо капитана, выпалил Званцев.
-Снарядите поисковую группу и ищите. Помните, он знает этот корабль, как свои пять пальцев. Забьётся в какую-нибудь дыру, век потом не сыщешь, и этого ваш командир нам уже не простит.
-Приму к сведению. Конец связи.
Вместо одной группы Кирилл снаряжает сразу четыре, задействовав всех своих людей. Десантников в экзокостюмах отправил патрулировать центральную улицу, а сам Званцев с одной из групп углубился в недра каньона, растягивая десантников в цепь, но так, чтобы каждый был друг у друга на виду.
Поиски им предстояли не из лёгких. Легче чёрную кошку в чулане отыскать, чем наткнуться на одного единственного человека в покрытой мраком рабочей зоны. И Кирилл отлично это понимал. Чудо произойдёт, если они найдут Вацлава вообще, без соответствующей помощи электронных приспособлений. На беду же, здесь все эти "паучки" и "осы" отказывались нормально работать. Но одно дело понимать, а другое выполнять приказ — долг под которым сам же и подписался.
Оптимальный маршрут поисков, высвеченный на дисплее шлема, напоминает змейку из одноимённой игры. Двигаясь по бесчисленным коридорам и ответвлениям технических тоннелей, десантники заглядывали в каждый тёмный угол, забыв о страхах и переживаниях по поводу темноты. Всё это позади. Сёйчас есть лишь поставленная задача и ничего более, что могло бы от неё отвлечь.
