— И...?
— Вы не хотите спокойно заняться хозяйством, все обустроить, а уж через пару лет и вернуться ко двору?
Расмус даже и не задумался.
— Я хочу узнать, кто убил Диану.
— Убил? Кому она нужна была, убивать ее, — передернул плечами Бустон. — Ее и так казнить должны были через пару дней, вот она и решила, сама...
— Нет, — качнул головой Расмус. — Она боялась смерти, и была уверена, что Иоанн ее любит. И прямых улик против нее не было, она бы боролась и надеялась до последнего.
Димас пожал плечами.
— Не знаю, эрр. Если бы она была беременна...
— Была?!
— Нет. Иоанн приказал ее осмотреть, тщательно и несколько раз. Беременна она не была.
Расмус упорно смотрел в пол.
— Я уеду. Но сначала хочу убедиться.
— Это не приказ, эрр. Это просто пожелание. А в остальном королева вас не ограничивает.
— Я не ждал от нее милосердия.
— Я понимаю, эрр. Но ее величество и правда не злая, — Димас смотрел сочувственно. — Вред, нанесенный лично ей, она прощает легко. Но не дай вам Многоликий, тронуть хоть кончиком пальца кого-то из ее близких.
— Понимаю. Я уеду, эрр. Еще до возвращения королевы с Конклава я уеду. Но...
— Удачных поисков, эрр. Дать вам рекомендательное письмо к коменданту королевской тюрьмы?
— Я буду вам очень признателен, канцлер.
— Не благодарите, — Димас вытянул пергамент из стопки, набросал пару строк, капнул воском и приложил печать. — я делаю это не ради вас, и не ради Дианы Эрсон. Ради королевы Марии. Чем скорее вы добьетесь своего, тем скорее уедете, эрр.
— И за честность тоже, — кивнул Расмус.
Что ж. Есть с чего начинать изыскания, а дальше... дальше будет видно!
* * *
Брат Тома не ожидал от жизни ничего хорошего. И как бы он это самое хорошее ждал, валяясь неизвестно где, с мешком на голове, без еды и воды? По ощущением — несколько дней, хотя, по правде говоря, чуть более суток. А потом его развязали, окатили ледяной водой, дали напиться — и поставили пред очи человека, которого он знал.
Знал, боялся...
— П-пред-дстоятель...
— Знаешь меня, чадо Предотца. Это хорошо. Ну, рассказывай.
— О ч-чем?
Предстоятель помахал в воздухе тетрадкой, и тома с ужасом понял, что это — его дневник. А значит...
Ой, мамочки...
Предстоятель ВСЕ ЗНАЕТ?!
Ой...
— Вижу, чадо, что смысл ты понял. Раскаешься и расскажешь все сам — поживешь еще. Нет? Так на нет и спроса нет, знаем мы многое, и доказать можем многое, с живым-то свидетелем оно проще будет, но и без тебя управимся.
Тома это понял.
— Я... с чего начинать?
— С начала, чадушко грешное. Кому все это пришло в голову, кто и до чего додумался, кто участвовал... а если чего нее припомнишь, так я тебя поправлю, мы много чего уже знаем. И мальчик твой многое рассказал.
— Аруасий? Он...
Можно было бы сказать о предателе. Но предстоятель просто пожалел мальчишку. Что тот видел-то в жизни, кроме сточной канавы? Вот и старался выжить, как мог. Пусть его... шанс ему дали, теперь все от него зависит. И незачем о нем даже вспоминать.
— Он — все, — жестко сказал предстоятель. Будет от тебя польза — останешься жив. Нет? Так и не обессудь.
Тома понял.
И принялся рассказывать.
Говорить ему придется еще очень долго, допрос будет продолжаться дней десять, не меньше. И столько там будет...
Убийства, похищения людей, махинации с имуществом... это уже тейн сам, но когда знаешь, где искать, накопать можно. А что? Пропал человек, так чего ж его дому бесхозным стоять? А?
Полученных данных тейну хватило бы казней так на сто. Но придется ограничиться всего одной.
Эх, слаб человек.
* * *
— Как ты думаешь?
— Да так же, как и ты. Только сможешь ли ты лететь по ночам? Долго не получится, надо же, чтобы нас никто не видел! И я долго на тебе не продержусь?
Ехать в каретах до столицы не собирались ни Рэн, ни Бертран. Намного проще отсыпаться днем, а ночью Рэн перекинется в дракона и полетит. Даже если их с Бертраном хватит на два-три часа, все равно это больше, чем карета пройдет за сутки. И удобнее.
Не воняет, не надо оглядываться на попутчиков...
— Надо попробовать. Для начала купить нам поесть в дорогу и выбираться из города. Рядом с его стенами я перекидываться не решусь, — Рэн не хотел никому показывать свою вторую форму. Хватит и того, что на Шагрене случилось.
— Давай так и сделаем, — согласился Бертран. — И сбрую надо проверить еще раз.
И проверят, и починят, и попробуют поудобнее переделать... лис, конечно, долго не просидит. Человек не поместится, дракон для перевозки людей не предназначен, а лис просто замерзнет, или держаться устанет. Но этот вариант все равно нравился друзьям намного больше.
Сами они доберутся.
Без картенцев.
Спасибо — до свидания — мы пошли.
И только их и видели.
* * *
Брата Тома не искали.
Точнее...
Не там искали и не так. Ровно через три дня после того, как состоялось похищение, тейну пришло письмо, написанное рукой монаха. Ладно-ладно, почерком брата Тома, мало ли умельцев сидит по разным монастырям? Много, и действуют они во славу божию, и никак иначе.
И на пользу предстоятелю, которому не хотелось поднимать шум и тревожить дичь раньше времени .
Эрр Акоши!
Понимаю, что добром вы меня не отпустите, и уезжаю таким образом. Мы с Аруасием хотим прожить свою жизнь спокойно и счастливо. С вами рядом этого сделать не удастся, его величество, и все остальное... умереть своей смертью вы мне не дадите.
Я знаю, откуда взялся Аруасий, но мы искренне полюбили друг друга, и он мне все рассказал.
Не ищите нас.
Своих людей поискать можете, на дне озера. Они такие доверчивые, а яд достать так легко.
Пусть мою работу сделает кто-то другой, а я отдал ей слишком многое. Моя жизнь, Винс, и вот теперь ваша подлость стала последней каплей.
Прощайте.
Тома.
Письмо было написано вполне в стиле монаха, сказано в нем было о том, что знал только тейн, так что эрр Акоши впал в растерянность.
С другой стороны...
Состояние короля стабилизировалось — это плюс.
Вот прямо здесь и сейчас брат Тома не требовался, старое зверье было выучено, нового пока не появилось, а найти ему замену — можно?
Вполне.
Надо только будет изучить его дневники и записи, которые брат Тома вел с потрясающим педантизмом.
То, что касается короля, тейн прочитал, где лежат ингредиенты и как что готовится, тоже знал. И теперь приглядывался к своим людям, подбирая подходящую кандидатуру.
А пока...
Даже королю он ничего не рассказал об этом побеге. Ни к чему.
Решит еще его величество, что надо зачищать концы, и зачистит. Тейна в том числе.
Ни к чему так собой рисковать, он еще нужен Фардании, и Многоликому нужен, и вообще... Адам подумал немного, и решил привлечь к изучению дневников своего племянника. А что?
Паренек неглупый, честолюбивый, опять же, все внутри семьи останется, а это дает неплохие перспективы.
А беглецов искать, конечно.
По всем портам, по всем городам... объявить, что монашек спер из храма священные сосуды, соблазнил послушника и сбежал. Этого будет достаточно.
А когда найдутся... вот тогда и принять меры.
Адам искал, Тома исповедался, все были заняты своим делом, а королевский кортеж двигался вперед. И до Фардании ему было ехать не очень далеко.
* * *
— Простите, я не понимаю, чем могу вам помочь, — комендант королевской тюрьмы, эрр Видас Ленок смотрел на Расмуса вежливо и удивленно.
— Может, и ничем, эрр. — Расмусу и играть не приходилось, он ссутулился, и выглядел на редкость несчастным. — Я понимаю, это не совсем обычная просьба, и верьте, я не желаю никому зла. Нас обвиняли в измене королю, но... я просто любил Диану. Я ее безумно любил. Она была такая... в ней было столько жизни! Столько света, счастья... я не верю, что ее больше нет!
Комендант вспомнил свои мысли по поводу Дианы, и задумчиво кивнул.
— Да... я тоже с трудом поверил, что она отравилась. Да еще и письмо это... эрра так не выражалась никогда. С вашего позволения, я буду ее называть эррой Эрсон, все же...
— Да, конечно. Мне тоже так будет легче. Вы не могли бы просто рассказать мне о ее последних днях? Может, показать ее камеру? Умоляю?
К несчастным влюбленным и психически больным люди обычно бывают снисходительны, так что эрр Ленок поднялся из-за стола.
— Пойдемте, эрр. Я лично вас провожу.
Все равно свободное время было, а срочных дел не предвиделось. Да и любопытно же! Считай, театр с доставкой на дом!
Камера была небольшая, неуютная. Расмус представил Диану в этой клетушке и невольно сглотнул.
Такая яркая, такая живая, страстная, и в этих серых стенах!
Убогая мебель, кровать и стол со стулом, даже вещей никаких нет...
— Даже зеркала нет!
Эрр Ленок пожал плечами.
— Зеркало было, наверное, его, как и вещи, забрала эрра Розабелла.
— Кто?!
— Ну... эрра Розабелла. Она была с эррой Дианой здесь... до последнего.
Расмус задумался.
Старая сводня... ладно-ладно, она говорила, что помогает им от доброты душевной, и кстати, ни разу не брала с них денег, ни разу...
— Ее тоже казнили?
— Нет, конечно? — удивился комендант. — Почему ее должны были казнить?
Теперь уже захлопал ресницами Расмус. Аж ветер по камере пошел.
А почему, собственно, нет? Если Диану за измену... н6е доказанную, но Иоанна это не остановило, если Эрсонов пустили на плаху, если род уничтожили... а эта — цела?!
Это с какого же перепуга?!
— И она даже не была в заключении, ее не допрашивали, только с королевой она тут оставалась до последнего?
— С эррой Эрсон, да.
— Ничего не понимаю, — честно сознался Расмус. — А кто так приказал?
— Был приказ от его величества.
Расмус выдохнул. Потер лоб, и принялся осматривать камеру.
— Тут ведь ничего не осталось от Дианы?
— Нет, эрр. Эрра Розабелла забрала все.
— Она одна была при ее величестве?
— Ну да. Его величество распорядился больше никого не допускать.
Ага. Поручить лисе стеречь курятник, самое правильное занятие. Нет, но как?! Как эта эрра избежала наказания?
Ответа у Расмуса не было. Но тогда...
— А откуда тогда у ее величества взялся яд? Тоже эрра Розабелла?
Комендант потеребил себя за кончик носа.
— Хммм... я не задумывался. А вы уверены, что у эрры Дианы не было яда? С собой?
Теперь настала очередь Расмуса задуматься.
— Мне кажется, нет. Но я не уверен, это надо выяснить.
— И зачем эрре Розабелле эта смерть?
— Вот и мне кажется, что незачем, — согласился эрр. — Но что-то я ничего не понимаю.
Комендант пожал плечами.
Его-то как раз все устраивало, было — и прошло, и нет никакой Дианы. И зачем она тут нужна? Забыли, и все тут.
* * *
Беседа с тюремщиками удалась лучше, чем с начальником тюрьмы. Тем более, что каждый разговор Расмус начинал с золотой монеты.
Подходил к тюремщику, проникновенно так смотрел, вкладывал ему в руку золотую монету, и просил рассказать о последних днях Дианы.
Что она говорила, может, в каком настроении пребывала, чего хотела, о чем просила?
Пожалейте любящего человека! Он потерял самое дорогое, что у него было!
Тюремщики переглядывались, но не спорли, рассказывали честно.
Кто-то говорил, что Диа на капризничала, кричала, рыдала, кидалась посудой. Кто-то рассказывал, как ее успокаивала эрра розабелла, один рассказал, что Диана хотела дать весточку королю... ну, хоть как-то! А вдруг смилостивится?
Кто знает?
Этот тюремщик, вроде бы, ничем не отличался от остальных. Но... то ли как-то так он смотрел, то ли стоял, то ли чутье у Расмуса обострилось, после стольких дней крысиной жизни — кто знает?
Может, и все сразу сработало!
Расмус посмотрел и добавил вторую золотую монету. А потом и третью.
Тюремщик сломался на четвертой.
— я вижу, эрр, вы человек благородный...
Эрр добавил еще один золотой, и тюремщик махнул рукой на все. Жадность перевесила глас разума. Пять монет золотом? Да считай, годовая зарплата!
Как тут не рассказать хорошему человеку о маленьких тайнах Дианы?
— Эрр, тут дело такое, лично-то я свечку не держал. Но был у нас такой, Ирвис, вот, его к нам дядя пристроил. Ненадолго, Ирвис, он чем прославился, с бабами хорошо общий язык находил. Смазливый такой, вы-то, понятно, куда как краше, но Ирвис... бабы от него млели.
— А почему ненадолго? Вроде место у вас такое... не из худших?
— Ирвис женился, а его жене наследство перепало в Картене. Оказии ждали, чтобы уехать.
— Понятно.
— Так вот, Ирвис тоже баб любил. Приходит он вечером, и кольцо показывает. Да такое красивое, с сапфиром, и сапфир со звездой внутри. Я его спрашиваю, мол, своровал? Верни назад, комендант на такое строг! У нас же тут не простые люди сидят, легко нарваться можно...
— Ага.
Кольцо с сапфиром Диане дарил Иоанн. у Расмуса на звездчатый камень денег не хватило бы, он обходился тем, что ничего не стоит. А бабам все равно приятно. Цветочки, стихи, комплименты...
Видимо, оно было на Диане. Все верно, королева с ним почти никогда не расставалась, но...
— А Ирвис мне и объясняет, мол, не крал он ничего, подарили ему за услугу.
— Услугу?
— Баба ему заплатила за то, чтобы он ее... ну... это самое.
— Что?!
— Ребенка ей сделал!
Расмус как стоял, так и осел на стул.
— Р-ребенка?
— Да, эрр. Именно ребенка. Ирвис объяснял, мол, если королева беременна, так ее не казнят. Она может еще раз освидетельствование потребовать, в этом ей не откажут, а если у нее ребенок будет — смилуется муж. Обязательно. Может, первый раз ошиблись, такое тоже бывает.
Расмус медленно протянул тюремщику еще золотой.
— Он сделал?
— Да, эрр. Вот, винца глотните, что ж вы бледный-то такой...
Тюремщику действительно стало жалко Расмуса. Мало что бабу его казнили, так еще узнать, что тварь она была редкостная. Или нет?
Баба же, старалась спастись любым путем...
А Расмус сейчас думал о другом.
Диане не было никакого резона себя убивать! Вообще никакого!
Она до последнего хотела бороться! До последнего!
И убила себя?
Нет! Ее убили!
И Расмус выяснит, кто! А потом уж можно и из столицы, хоть куда! Потом — плевать!
С комендантом Расмус попрощался вполне дружески, даже в трактире потом посидеть уговорились. Мало ли что в жизни пригодится? А знакомство полезное.
* * *
Шпионы — они в две стороны работают. И если есть те, кто шпионят для вас, то есть и те, кто шпионят за вами. Иначе оно и не бывает.
Были такие и в окружении предстоятеля. Про Тома, правда, шпион тейна не пронюхал, но кое-что другое узнал. И отчитался королю.
— Ваше величество, предстоятель ждет королеву Марию и короля Саймона. И вроде как у них что-то есть... нехорошее. Я точнее не узнал, но предстоятель упомянул, что они все везут с собой.
Фридрих выслушал внимательно.
А поскольку рыло было не просто в пуху, там уже считай, один большой ком пуха, сообразил он быстро. Чего ему надо опасаться?
