— Ошибаются даже Высшие, Лис. Что уж о нас говорить?
— Да, — мой сын отвёл взгляд. — Когда я был маленьким, Шен казался мне человеком невероятно близким к совершенству. Я во всём брал с него пример. И, знаешь, ничего не изменилось. Я всё ещё могу брать с него пример. Но сейчас его близость к совершенству меня раздражает чуть меньше, чем раньше.
Мой сын хитро улыбнулся и направился к выходу со словами:
— Как мне кажется, господин Ишикара уже достаточно надоел Императрице. Пора "случайно" столкнуться с ним.
— А, знаешь, — я тоже улыбнулась и поднялась на ноги. — Составлю тебе компанию. Злорадствовать — плохо. Но Баолинь слишком долго пакостила окружающим.
— Мам, ну, ты же не думаешь, что я удовлетворюсь лишь этим? Её падение будет долгим.
— Ты всё-таки решил провести суд над вдовствующими наложницами?
— Не только. Моей бабке, тоже, не избежать суда. Старшая Госпожа раскаялась. Поэтому я не стану предъявлять обвинения ей.
— Лис...
— Так нужно. Мама, так нужно. Чтобы показать, что перед законом равны все. Ты много говорила о том, что женщины ограничены в своих правах. Женщины не предстают перед судом. Что одновременно провоцирует самосуд родственников над невинными, и абсолютную безнаказанность истинных преступниц. Я обязан разбить этот порочный круг.
— Мой господин, — шепотом произнесла Мияри, в Золотом Городе перешедшая с дружеского обращения "Лис" к более вежливому. — Вас назовут Жестоким. Вас будут бояться и ненавидеть. Потому что нельзя разрушить многовековой уклад людей и не навлечь на себя злость окружающих.
— Пускай, — легкомысленно отмахнулся Джиндзиро. — Люди не любят перемен. Пусть сейчас меня назовут Жестоким. У меня нет иного пути. Или ты считаешь, что мне стоит оставить всё, как есть?
— Нет, мой господин. Вы должны сделать это чтобы наш мир стал лучше. Но цена будет велика.
Джин не стал ничего отвечать, лишь дёрнул головой, то ли соглашаясь со словами подруги детства, то ли нет. Я же последовала за сыном.
Мы шли быстрым шагом, почти не обращая внимания на буйное цветение императорских садов. Но воздух, густой и тяжелый, напоённый медовым ароматом, словно окутывал нас. А бело-розовые лепестки, подхватываемые ветром, танцевали в лучах утреннего солнца, так и норовя спрятаться в черных, как ночь волосах пятого принца. Джин, вопреки давней привычке собирать волосы
— Господин Ишикара, — с хищной улыбкой поприветствовал старика мой сын.
— Пятый принц, — нервно отозвался отец Шена. — Госпожа Мейлин, долгих вам лет и крепкого здоровья.
Я величественно склонила голову, однако отвечать не стала, заставляя патриарха рода Ишикара нервничать. Мужчина повернулся и заискивающим тоном произнёс:
— Пятый принц, всё ли благополучно у дражайшей моей внучки — вашей первой наложницы? Достаточно ли прилежно она служит вам?
— Юмин воспитывала моя мать, — Лис оскалился. — Вы намекаете сейчас, что моя мать могла недостаточно хорошо её воспитать?
— Нет, мой принц! Простите. Я ничего такого не имел в виду. Просто, мне бы хотелось сделать ей небольшой подарок. Несколько наборов золотых украшений с камнями и книгу о женских добродетелях, которая принадлежала еще Императрице Миань — прабабке Императора Исао, пусть живёт и здравствует он вечно. Разрешите мне отправить в ваш дом эти скромные дары.
— Дозволяю, — насмешливо хмыкнул Джин. — А вы направляется сейчас во дворец Осенней Прохдады? Ах, бедная четвертая императорская наложница Баолинь. Такой позор быть дочерью преступницы. Ведь ваша недавно умершая жена довела прошлую до самоубийства. А это ужасное преступление. Не представляю, как вы и ваша дочь живёте с этим.
— В действиях той женщины нет вины Баолинь, — выдавил сквозь зубы мужчина.
— Сын, значит, виноват был, — понимающе покивала я, припоминая, что он сделал с Шеном.
— Матушка, — голос Джина был теплым, как весеннее солнышко. — Сын от нелюбимой жены, дочка — от любимой. Понятно же в чём дело. Тут другое удивляет. Почему он ещё тогда не убил Линшена?
— Так ручки марать не захотел. Но в Золотой Город он его не просто так отправил. Знал, что доченька сделает жизнь старшего брата настолько невыносимой, что он сам всё сделает.
— Баолинь должна была позаботиться о Линшене, — зло прошипел старик, глядя мне в глаза.
— Да? Как удобно, — улыбнулась я. — Ничего не знаю — моя хата с краю. Ваша любимая дочь сначала приказала слугам отрезать язык своему брату. Чтобы не смел напоминать ей, что она — дочь наложницы. Грозила отрезать пальцы на правой руке, чтобы он не смог больше никогда взять меч или кисть. Потом приказала подкараулить его и избить до смерти. Ещё она заставила моего пятилетнего сына смотреть на то, как убивают его наставника. Принца держали слуги Баолинь, заставляя смотреть, как убивают того, кто качал его в колыбели и учил читать. Отчего вы так побледнели? Наверное, вы поняли, что никто не станет наказывать Баолинь за преступления родителей? Нам будет достаточно её собственных.
Мужчина медленно опустился передо мной на колени и прошептал:
— Я молю вас о милосердии. Ведь вся империя знает, что ваша доброта уступает лишь вашей красоте. Это не вина моей глупой дочери. Это я плохо её воспитал. Накажите меня. Прошу вас, накажите меня.
— А кто вам сказал, что вы не будете наказаны? — зло оскалился Лис. — То, что я решил оставить вам жизнь — не означает прощение. Но любая ваша ошибка усугубит вину ваших младших детей. Советую донести до дочери одну простую мысль. После смерти моего отца она останется в Золотом Городе. В вашем доме ей не найдётся места. Остаток дней она проведёт в покаянии и молитвах.
— Она будет, как и положено, добродетельной матери воспитывать пятнадцатую принцессу в Золотом Городе, — голос господина Ишикара стал похож на скрип снега под ногами.
Джин усмехнулся, но ничего не сказал.
Зачем портить человеку сюрприз?
Девочка ещё совсем маленькая. Занимаются ей, исключительно, слуги. Но оставлять беззащитного ребёнка такому чудовищу, как Баолинь — слишком жестоко.
Это вы кому-другому расскажите, что мать — это святое. Что лишь с матерью ребёнок может быть счастлив. Женщина способная на крайнюю жестокость по отношению к чужому ребёнку, однажды проявит её и к своему.
Маленькой принцессе будет лучше, вообще, с кем угодно. Но на примете у нас есть родители Рии. Они, вырастили четырех прекрасных детей, а сейчас немного заскучали, потому что сыновья и дочери разъехались.
Или Алия с мужем. У неё большой опыт воспитания девочек.
Это если Ая не проявит характер, потребовав забрать девочку к ним. Она может. И никогда не станет малышку обижать. В ней любви на сотню детишек хватит.
Глав 48
За последние дни Лиша приходила ко мне уже дважды.
Нет, не Лиша. Юмин. Я даже в мыслях должна называть её так.
Ишикара Юмин.
Сначала малышку пожелала увидеть Императрица.
Не из любопытства. А с одной единственной целью — поставить на место наложницу принца, которая так её разочаровала. Тем, что оказалась ни безродной приживалкой, а дочерью наследника богатого уважаемого рода.
Но не учла Императрица одной вещи. Чихать хотела девочка на личные оскорбления. У нас что лисята, что рысята умеют гордость засунуть куда-подальше. Сохранения здоровья ради. Тактику ведения боя преподавали всем, а не только мальчикам. Те, кто пожил в Золотом Городе, им хорошо объяснили: это место, где кругом враги, а бой за собственную жизнь и жизни близких ведётся каждый день.
Поэтому умница-Юмин опустила глазки долу и послушно кивала.
Чай пила. Якобы особый оздоровительный сбор, а на деле — сильное абортивное средство. Но сорбенты тут давно придумали. И Лей нашей малышке их дал заблаговременно. А после визита вежливости можно и рвоту вызвать. На всякий случай. Ибо гадость эта крайне вредна для растущего организма.
Во второй раз она побывала здесь на церемонии дарования наложницы третьему принцу.
— Как ты, моя хорошая? — спросила я шепотом.
— Выбросила сундук косметики, который прислали в качестве подарка от Императрицы. То количество яда, что там нашел Лей не то, что человека, табун лошадей свалило бы. Я вот чего не понимаю. Зачем это ей? Зачем она настраивает против себя Лиса? Он же не простит такого. Она совсем дура?
Не совсем. К сожалению. С дурой было бы проще.
— Эта женщина безнаказанно расправилась сначала со своей соперницей. И не факт, что отравила она лишь мать Киана. Потом была наложница Киана. Её тоже отправили. Милая, мы же учили тебя. Нельзя недооценивать врагов. Или считать их глупее себя. Императрица — крыса, загнанная в угол. Первое, что она сделала, заняв трон — выслала свою предшественницу. И это у неё получилось потому, что Император Исао был способен править. Править хорошо или плохо — другой вопрос. Но если на троне окажется совсем ещё ребёнок? Второй и третий принцы долго не протянут. Особенно, если окажутся вдали от целителей Золотого Города. Остальные наследники, за исключением Джиндзиро, очень малы. Логично предположить, что она постарается избавиться от него. Чтобы сохранить хоть какую-то власть после смерти Исао. Через некоторое время мать нового юного Императора скончается от неизвестной болезни, освобождая место для неё. Такое уже случалось, когда бабка правителя занимала место почившей Императрицы.
— Лис мне почти ничего не говорит, — пожаловалась моя бывшая воспитанница. — Но вчера уехать просил. Ненадолго. А я отказалась. Не могу без него. Даже недолго.
— Милая, может быть, стоит послушаться? Ты — его сердце. Он хочет, чтобы ты в безопасности была.
— Меня Шен охраняет. Геро и братья.
— Юмин, — я строго посмотрела на девушку.
— Меня охраняет отец, Геро и братья наложницы Лиши, — послушно исправилась она. Ничего плохого не случится.
Я тяжело вздохнула. Молодая ещё. А от того, дурная. Всегда может случиться что-то плохое. Даже, если ты — будущая жена Императора. Особенно, если ты — будущая жена Императора.
Или дурная она от того, что росла в любви и заботе?
Да, без матери. Но отец, дед и братья в ней души не чаяли, оберегали.
Я воспитывала её, как Джина. Да только, к ней жизнь всегда была добрее. Ей не приходилось убивать, защищая свою жизнь. Она не плакала от беспомощности, понимая, что жизнь друга утекает, как песок сквозь пальцы.
— Маленькая моя, будь осторожна. Не ради себя, так ради Лиса. А теперь пойдём. Нужно проявлять почтительность. Опоздания на церемонию Императрица не спустит. Ты же не хочешь, чтобы тебя при всём Золотом Городе отчитывали? — и напомнила с укором. — Тебе тут править. И примером быть для каждой женщины в империи. Лучшей женой. Лучшей матерью. Лучшей Императрицей.
Девочка поникла.
Бедная моя Звёздочка. Как же сердце у меня за неё болит. Но иначе никак. Все другие пути болью и кровью множества людей обернутся.
А она знала на что шла.
Знала, что лишь принеся свою жертву, сможет быть с Джином.
Это был её выбор. Никто не неволил, а сын мой, так и вовсе отговаривал. Потому что любит он её. Давно любит.
На подходе ко дворцу Императрицы нас перехватила Раяна:
— Неладно что-то, — шипела Рысёнок, нервно озираясь. — Наложница Сян сейчас в покои Императора пришла и сказала, что будет теперь ухаживать за господином. Меня прогнала. Сейчас! Когда церемония для его сына начаться должна. Вот сколько времени не заглядывала, даже. А тут явилась. Бурную деятельность развела. Мол, умирает Император, а его и не пытаются лечить.
Мияри ахнула, а Юмин зло нахмурилась.
Похоже, не только мы тут дворцовый переворот затеяли. Но у нас было желание решить всё мирно. Без крови.
Не выйдет теперь.
— Да, странно, — согласилась я и приняла решение. — А не пойти ли нам в храм?
Просто, в моём дворце нас в первую очередь искать будут. А неладное уже, и я чувствовала. Может это мне от Шена паранойя передалась? Всё-таки столько лет бок о бок жили. Как было не нахвататься? Но, пусть лучше меня дурой и истеричкой считают. Но я рисковать моими девочками не буду.
— Идите, — бросила Раяна легкомысленно. — А я Лиса предупрежу. Ему надо знать.
И убежала. Я бы и рада была её удержать. Но, Джиндзиро, действительно, должен узнать об этом. Мне нужно защитить тех, кого получится. А Рысёнок сейчас — лучший посыльный. Сороковая императорская наложница, у которой, даже, детей нет, мало кому из заговорщиков будет интересна.
Сжала зубы, схватила девчонок за запястья и потащила в храм. Там дом Хранителя этого мира. Старый Лис укроет и защитит. В этом я почему-то была уверена.
Вина на нём.
За то, что не воспитал достойно сына.
За то, что не увидел врагов, которые отравили дух Громового Дракона.
За то, что не смог спасти, а убил.
И вина эта не позволяет ему быть рядом с Джином. Лишь следить, находясь поодаль. Думаю, боится он совершить те же ошибки, что с Инлуном. Поэтому и не вмешивался, позволяя мне воспитывать сына так, как я считаю правильным.
Новая жизнь.
Новая душа.
Душа, сотканная из осколков Громового Дракона.
Душа, которой не нужен груз ошибок прошлой жизни.
Сердце тревожно сжалось, когда я посмотрела вслед удаляющейся Раяне.
Я знала, что она любит моего сына.
Но на роль Императрицы и соправительницы Императора она не годилась.
Слишком дикий у неё нрав.
Слишком свободолюбивый.
Союзник. Друг. Важная часть его жизни. Но ради того, чтобы быть с Джином, ей бы пришлось каждый день ломать себя.
Она это понимала всегда. Как и понимала, что Джин только на Лишу смотрит. И что в любой девушке Лис будет видеть лишь замену любимой.
Она не желала быть заменой.
Да, только и не любить не могла.
Но это ничего. Время лечит.
А новая любовь... найдётся она ещё. Обязательно, найдётся.
Я так хотела в это верить.
До храма мы не дошли.
Императорская стража перехватила. Благо, только меня. Миори их услышала. Я приказала девочкам залезть под живую изгородь, а сама степенно пошла им наперерез, изображая неспешную прогулку.
— Госпожа Мейлин, — нервно произнёс старший. — Мы просим вас проследовать с нами.
— Кто приказал? — вежливо поинтересовалась я.
— Наложница Сян передала волю Императора. Если вы не последуете за нами, нам разрешено применить силу.
— Я — восьмая наложница Императора! Да как вы смеете говорить со мной в таком тоне?! Это неслыханная дерзость! Я донесу это до Императрицы. Каждый из вас будет наказан! Я этого не оставлю просто так.
Говорю очень громко. Возмущённо. Чтобы отвлечь внимание. Чтобы никто из них и не вспомнил, что я не должна гулять одна. Всё, что угодно, лишь бы от девочек увести потенциального врага.
Отряд состоит из пяти крепких мужчин. Главный их усмехается недобро. И руку на мече держит. Демонстративно.
Он молод.
Из этого делаю вывод: самоутверждается.
Вот и хорошо. Вот и ладненько. Главное, их от лисят моих отвлечь. А там... прорвёмся.
В мире, где я родилась, захват заложников был делом, не то, чтобы обычным. Но случалось. И школы захватывали. И концертные залы.
