Поняв, что они обнаружены, мнимые лазутчики и не думали убегать — сделали вид, будто они просто отдыхают тут. Встретили нас мирно; спокойно и с достоинством ответили на все вопросы рохиррим — "да, мы воины, едем из Гондора в направлении Одинокой Горы; да, мы ищем способ здесь переправиться через Андуин, только плот из этого куцего кустарника не построить, а на вязанках веток да в кольчуге переплывать Великую Реку желающих нет". Несколько странно выглядело их большее, чем обычно, количество поклажи; несколько странно выглядела их неуклюжая попытка скрыться, несколько странно выглядела их история и спокойное отношение к оркам с их волками, но формально предъявить им никаких нарушений воины рохиррим не могли, и оснований задержать их не имели.
Когда я объявил, что мы тоже будем переправляться — здесь и сейчас; и да, у меня есть средства переправы — в глазах гондорцев вспыхнула такая сумасшедшая надежда, что я сам предложил им присоединиться. Наскоро собрав все пожитки, наш объединенный отряд спустился к воде в выбранном мной месте; рохиррим остались провожать нас на берегу. Сойдя с Агнаара, подойдя к воде, закрыв глаза и сосредоточившись, я опустился на одно колено, и начал разгонять свое ощущение огня, жара, пламени — только в обратную сторону, вбирая в себя все тепло с поверхности водных просторов, до какого только смог дотянуться — но стараясь не задевать живых.
Кровь моя холодна; *
холод ее лютей
реки промерзшей до дна...
Несколько минут сосредоточения, и вокруг раздалось легкое потрескивание; открыв глаза, я с удовлетворением оглядел немаленькую льдину, впаянную в берег. Тонкий лед у береговой кромки потрескивал, сминаемый течением Андуина, но пока держался. Короткая отмашка, и мы все заходим на льдину; изумленные провожающие рохиррим взирают на нас с берега. Подойдя к дальнему краю льдины, я снова опустился на колено...
Кровь моя холодна;
холод ее лютей
реки промерзшей до дна...
Лед под моими ногами шипел и плавился, вскипая кипятком в лакунах. Льдина раз за разом расширялась плавучим мостом, вырастая вперед и утолщаясь вниз; сквозь прозрачную толщу льда проблескивали рыбьи спинки в мутной речной воде. Меня потряхивало от избытка жара; стоило немалых усилий удержаться и не выплеснуть все пламя в ослепительной всесжигающей вспышке. Весь отряд двигался вместе со мной по хрупкому льду, в опасливом молчании.
Кровь моя холодна;
холод ее лютей...
КРАК! Основание льдины отломилось от берега, резкий толчок свалил с ног не ожидавших этого людей. Критический момент — вода через обломанный край сзади начала заливать льдину поверху; под весом нашего отряда льдина может вообще уйти под воду — этого нельзя допустить.
Кровь моя холодна;
холод ее лютей...
Я еще пару раз продавил холодом прессом края льдины, сморозив их покрепче в чашу, и удовлетворенно встал на середине импровизированного плота. Если место отправления рассчитано правильно, на следующем повороте река вынесет нас к другому берегу, и выбросит на отмель. Люди понемногу успокаивали испуганно прядающих ушами коней; ездовые волки взирали на эту суету презрительно-высокомерно. Серый болтливый волчара, гордый, сидел между ними с таким видом, будто это он придумал такой удивительный способ переправы и лично наморозил льда. Мои орки не волновались; Седой с интересом поглядывал на людей, Молчаливый в непоколебимом спокойствии уставился вдаль, Алхимик что-то ворчал и ковырялся в своих бесчисленных подсумках... Какие они все-таки разные.
* * *
Причаливание прошло буднично и просто. Льдина ткнулась в берег и зашипела, проворачиваясь по песку; весь наш отряд тут же ссыпался на мелководье. Орки, почуяв, что опасные земли Рохана остались позади, взбодрились. День склонялся к вечеру; оглядев мрачные берега и грязные кручи, уходящие вверх, я предложил заночевать на берегу реки, у зеленых кустов. Довольные орки тут же кинулись таскать сухой плавник для костра. Муклюк достал из своих запасов мелкие железные наконечники, и принялся распоряжаться новичками. Тяга командовать у него в крови, но все пока идет на пользу. Орки гурьбой быстро обточили палки прибрежных кустов; насадив на импровизированное древко наконечник, и получилось каждому по остроге — корявой, но, как показал опыт ее использования, в рука орков весьма эффективной. Мелкой рыбешки вдоль берега бродило видимо-невидимо. Над двумя костерками протянулись тонкие обструганные ветви, на которых насадили обжаривать свежатинку; изумительный запах хрустящей рыбьей корочки поплыл над рекой.
Пока орки били рыбу и готовили лагерь, люди собрали и перепаковали свои припасы, с тревогой поглядывая на незнакомый берег. Их в спешке погруженные на том берегу тюки подмокли на льду. Я предложил их предводителю переночевать с нами и разделить наш немудреный ужин; чем больше группа, тем проще отбиться от неожиданных неприятностей. Предводитель, помявшись, согласился — неожиданно ответив мне правильной формулировкой из Закона Крови — хотя и на Общем, не на Черном Наречии. О, интересненько...
После ужина мы отправили по берегу разведчиков и распределили дозоры. Людей сторожить в ночные часы не привлекали; все же, ночное зрение орков куда острее — пусть лучше люди будут готовы, если что, поддержать нас силой. Четверо крепких гондорских воинов, отлично экипированных и вооруженных — это немало. Случись нам столкнуться в прямом бою, у моих орков — без моей помощи, конечно — против таких бойцов шансов немного.
Вечером все собрались у общего костра. Люди, поначалу смотревшие на нас с недоверием и опаской, вскоре разговорились. Я не выпытывал их мотивы; просто ненавязчиво дал понять, что вижу несоответствия в их легенде — и ничего по этому поводу не буду предпринимать. Вскоре разговор свернул на недавние события в Гондоре — и, как оказалось, люди все же бежали из королевства — но бежали вовсе не от чумы. Их предводитель, представившийся как Барахиль, говорил за всех; остальные больше молчали, подавленные нерадостными перспективами.
— Да, мы слышали о чуме в Минас-Тирите; но мы служили не там, а до мест нашей службы чума дошла бы не сразу — если вообще бы дошла. Я слышал, в Минас-Тирит в Палаты Врачевания прибыли эльфы, и говорят, они всех заболевших вылечат. Причины, по которым мы — воины Гондора! — оставили службу, совсем иные.
Я молчал, заинтересованно выжидая. В конце концов Барахиля прорвало:
— Вот скажи... ты, пожилой пилигрим, вроде как, не чужд магии — по крайней мере тот ледяной плот, на котором мы переплыли Андуин, это неслабая такая магия, не хуже эльфийской. Но ты точно не эльф. Скажи, ты был в Гондоре в этом году?
Я покачал головой.
— Нет, не был. Хотя пару раз за это время с гондорцами сталкивался.
— И как тебе они?
— Люди как люди...
Такой ответ Барахиля не устроил; он попытался зайти с другой стороны.
— Тогда может расскажешь мне. Есть ли какой-то способ простому человеку почувствовать воздействие магии — и защититься от него? Или вправду, как говорят эльфы, "люди к магии не способны"?
— Здесь слишком много тонкостей... смотря какое воздействие. Но я только недавно встречал одну женщину из людей, которая сумела услышать Предвечную Песнь, и ее Слово в этой Песне было более чем весомо... И нет, это вовсе не королева Гондора; эта женщина из рохиррим, Эота. Потому, думаю, эльфы — говоря о неспособности людей к магии — выдают желаемое за действительное.
Барахиль взбодрился.
— Тогда у нас есть надежда. Осталось понять, что же нам делать...
Я подкинул дровишек в костер и приглашающе улыбнулся гондорцу.
— Рассказывай уже давай, что у вас стряслось. Делом вряд ли помогу; у меня своих дел по горло — а добрый совет дать в моих силах.
— Что ж...
Барахиль, обведя взглядом своих друзей и глубоко вздохнув, заговорил.
— Для начала — тебе ничего не показалось странным в восшествии на престол этого... короля Элессара Эльфийского?
— Ну, не знаю. Я не присутствовал... А что-то было?
— Было. Все произошло слишком быстро.
Барахиль задумался, подбирая слова прежде чем продолжить.
— Нет, он воин отличный — смелый, опытный, сильный... Дунаданцы не зря его уважают. Но взгляни на его коронацию с другой стороны. Дунаданцев у нас знали давно, но потомки Исилдура никаких прав на престол не заявляли. Гондором правил Наместник Дэнетор, и правил много лет успешно и справедливо. Будучи наместником — а не королем, Дэнетор слушал и уважал нас, своих соратников-гондорцев. Сыновья наместника — такие же воины, как и мы; они наши предводители, но они первые из равных... Гондор — не собственность наместника! И тут пришел этот эльфийский выкормыш; раз — и его вдруг короновали, весь народ вдруг как один. Старший сын наместника погиб перед тем в какой-то мутной заварушке. Самого Наместника, злые языки поговаривают, маг сжег живьем — а кто сейчас тому магу вопросы неудобные задаст? Митрандир только посмотрит в ответ эдак с укоризной, по-отечески, а потом рот откроет — и ты сам забудешь, что спрашивал.
Я нейтрально заметил:
— Говорили, что Дэнетор до того повредился умом...
— Ага, говорили. Там столько всего говорили, только все шепотом...
Барахиль зло сплюнул и полез в котомку. Достав оттуда трубочное зелье, он закурил; дымок потянулся по поляне. Орки сморщили носы и расчихались; их чувствительно обоняние не выдерживало такого издевательства. Барахиль, крепко затянувшись, зло ткнул палкой в угли:
— Когда Теоден, конунг Рохана, умом повредился, маг его раз — и вылечил. Почему ж маг тогда Дэнетора нашего так же не вылечил? Постеснялся руки марать, или хотел кое-кому корону передать побыстрее? Да и с огнем Митрандир всегда накоротке был, очень это на него похоже. Поджигать он умел отлично... Ладно, забыли о Дэнеторе, хоть я ему и служил верой и правдой — история там мутная, лезть в неё себе дороже. К делу. Расскажи-ка, Эльраув, что ты видел...
Высокий темноволосый лучник, названный Эльраувом, тоже неспешно достал трубку с курительным зельем. Выковырнув уголек из костра, он разжег огонек и пустил колечко дыма.
— Были мы в дозоре... на севере от Дол Амрота. Я родом с тех мест... И случилось мне однажды после войны побывать на вершине Эреха. Так вот что я вам скажу... Черного Камня теперь там больше нет. Делся куда-то. Стоит вместо него какая-то каменюка почерневшая, но — не та. Кто каменюку ту не знал с детства, может и не отличил бы...
Барахиль добавил:
— Потом, уже после коронации, но когда дунаданцы еще не уехали... там много народу со всех концов Гондора стекалось, посмотреть на Короля. Певцы да музыканты, праздные зеваки да дети с цветами в белых одеждах... Так вот, ночью, побратим мой видел тогда телегу... тяжеленную телегу, с мощными осями, с колесами, обитыми железом. Тащила эту телегу четверка коней дунаданцев, да еле тащила. Рассказывал он мне, что груз в той телеге был всего один, небольшой, да дерюжкой укрытый; круглый. А на другой день пропал мой побратим, как не было. И никто его, кроме меня, не искал — праздники же, народу туда-сюда шастало много; хоть и не должен был воин свой пост оставить, но на радостях после войны и не такое бывало... Когда докладывал я про пропажу побратима командиру своему, про телегу мне хватило ума смолчать.
Барахиль выбил пепел из трубки и продолжил
— Но это все присказка. Сказка-то началась совсем недавно. Король решил привести в порядок караульную службу да прочих воинов, а то, говорит, расслабились вы после войны, не бдите. Ну, дело-то оно хорошее; только рассказали мне — вызывал он каждого, и требовал клятву верности ему и потомкам его повторить — хочу, дескать, в глаза ваши честные посмотреть, как вы клясться будете. И клясться надо было в комнатке рядом с сокровищницей, на регалиях королевских. А регалии королевские в ларце из лебетрона стоят на ящике таком неприметном, тканью богатой укутанным... размеру, как раз с Черный Камень. Я, как все то узнал да сложил, то... в общем, ушли из отряда мы четверо, остальные остались — сказали, не убедил. Среди тех, кто остался, есть и близкие мне люди, друзья мои, лучшие из лучших. Такие дела...
Барахиль задумался. Я осторожно переспросил:
— То есть, ты предполагаешь, что Король?..
Барахиль хмуро кивнул.
— В тот день, когда дунаданец — не король еще — привел за собой на битву призраков-клятвопреступников — я тогда еще подумал, слишком уж хороша армия. Кушать не просит, и постой ей не нужен; уязвить призрака живой никак не может, а вот призраки те врагов резали направо и налево. Удобная армия, непобедимая. Неужели, думаю, больше не будет нам такой подмоги? Но вот самому мне призраком становиться — как-то не хочется. Может, я и ошибаюсь, но посмертием своим рисковать не хочу. Потому снарядил я своего коня, да взял припасы... лучше в стороне дальней жить, да свободным. Верно я говорю?..
Люди поддержали его нестройным ворчанием. Я скептически побарабанил пальцами:
— Недостает... изящества, что ли. Не верится. Ты ж всему отряду свои подозрения разболтал. Что ж вас сразу не взяли, а дали вам уйти?
Барахиль усмехнулся.
— Ты нас здорово недооцениваешь, пилигрим. Я в особом десятке служил, мы друг другу как себе доверяли — и если бы кто из нас уйти захотел по-честному, не стали бы удерживать. Да и отряд наш не в Минас-тирите стоял, пока бы стало известно... А может, Король просто шум поднимать не стал. Большую погоню снарядить — это ведь все королевство знать будет, тогда и оправдываться перед людьми придется. А так — не видели, значит и не было ничего; Камень Черный можно временно куда убрать, "грязные наветы" забудут — и все шито-крыто.
Я все еще сомневался.
— Как-то по характеру на Короля это не похоже.
Барахиль криво усмехнулся.
— Ты плохо его знаешь. Корона человека меняет; вся муть, что в человеке есть, наружу лезет. Как-то раз командир наш ему докладывает, доводы приводит, а он в ответ — "Ты забыл, с кем разговариваешь..." (**)
— Все равно, неубедительно....
Гондорец неожиданно вспылил.
— Да Шелоб тебя залюби! Не уверен я сам ни в чем, одни сплетни да кривотолки! Но слишком риск велик. И слишком куш хороший; я бы на месте Короля сам не удержался. Представляешь — все поклянутся, а после того не предал — молодец, и предал — молодец! Удобно! А за годы кто-то да предаст; тут и армия наберется. Скажешь "не предавай — и не покарает?" Так в жизни разное бывает, и кто знает, что Черный Камень тебе за предательство сочтет. Нет, не играю я в такие игры — по мне так лучше был Дэнетор, простой наместник, человек, который никакие силы колдовские на подмогу не призывает. Ты мне вот что скажи...
Выговорившись, Барахиль заторопился, будто почуял погоню.
— Ты мне скажи, ты в магии смыслишь. Если кто из друзей моих, что не поверили мне и остались, поклялся... можно ли как-то разрушить это заклятье, чтобы души их освободить? Не по-людски это, после смерти людей неволить. Не по-человечески...
