— Верно.
— Атрибут былой... профессии, да?
— Можно и так сказать.
— И вам приходилось клеймить эйрда...
— Джеми, не сейчас.
Джеми ощутил, как Алексас в его сознании покачал головой.
В зеркало они почти врезались.
Опершись на резную раму, пытаясь отдышаться, Леогран указал на барельефные ирисы.
— Оно... активировано, — выдохнул герцог. — Недавно.
Арон даже шаг не замедлил: как шёл по коридору, так и исчез в зеркале, словно в открытой двери. Леогран, глубоко вдохнув, последовал за ним; Джеми, не затягивая, шагнул следом.
Холодную безвоздушную завесу, похожую на водную, почти мгновенно сменил сухой тёплый мрак.
— Джеми, свет!
Услышав голос Арона, Джеми послушно щёлкнул пальцами. Язычок пламени на его ладони озарил невысокие своды каменного тоннеля. Камень выглядел странно — идеально чёрный, ровный и гладкий, но не отражающий света: казалось, кто-то решил вылепить из завесы мрака мраморные стены, однако забыл добавить несколько важных деталей. Позади мерцала текучим перламутром зеркальная завеса. Точно такая же угадывалась впереди, аршинах в десяти от того места, где стоял Джеми.
На её фоне отчётливой тенью выделялась фигурка, замершая у самой грани.
— Таша! — радостно крикнул Джеми.
— Это не Таша, — бросил Арон, прежде чем двинуться вперёд.
И, почти моментально преодолев разделяющее две завесы расстояние, толкнуть в спину девушку — которая вытянутыми руками сосредоточенно душила кого-то, тонущего в перламутровом мерцании.
Некоторое время серебристая гладь зеркала в охотничьем домике расходилась беспокойными кругами. Казалось, нечто под ней отчаянно рвётся наружу.
Следом из зеркала выпала светловолосая девушка, герцог, пьющий воздух с жадностью рыбы, выброшенной из воды, и Арон: который успел перехватить не-Ташу прежде, чем та рванулась к Ореку, скрючившемуся на полу.
— Раксэна, ваша соперница была эйрдалем. Орек пал жертвой её чар. — Дэй развернул девушку лицом к себе, всматриваясь в светящиеся синевой глаза. — Он любил вас. Он любил вас так, что сопротивлялся Кэйрмиль, сколько мог, но эйрдаль может сломить самую сильную волю. Не вините его. Та, кого следует винить, уже поплатилась за свои грехи.
Джеми, шагнувший в комнату следом за Леограном, вместе с ним изумлённо смотрел, как девушка смеётся: горько, зло и неизбывно печально. Голосом Таши, улыбкой Таши — которые были Ташиными и одновременно иными.
— Напрасно стараетесь, святой отец. Я видела достаточно. — Раксэна мотнула головой. — Я ждала слишком долго, чтобы вы заставили меня отступить. Отпустите меня. Дайте мне отомстить. Иначе я так и не обрету покоя, а вы не вернёте свою дочь.
— Ошибаетесь.
— Она сама впустила меня. Она сама уступила мне место. И я не уйду, пока не сделаю то, ради чего осталась.
— Уйдёте. — Дэй не грозил, не предупреждал. Он констатировал факт. — Вы не можете уйти сами, но я вас отпущу.
— Вернее сказать, прогоните?
— Отпущу, — повторил дэй.
Он взял лицо девушки в свои ладони. Прикрыл глаза. Спустя миг она сделала то же — не понять, по своей воли или против; и какое-то время они стояли так. Просто стояли... но отчего-то по рукам Джеми вдруг побежали мурашки.
Как всегда бывало с магами, очутившимися рядом с источником огромной, бескрайней силы.
Позже он и сам не мог понять, что заставило его обернуться на зеркало и взглянуть на отражение дэя. Сощуриться, вглядываясь в магическое стекло: вспоминая, как когда-то, безумно давно, он пытался впервые разглядеть крылья Герланда, рассмотреть то, что лежит за кромкой реальности, укрытое от глаз...
И на какой-то миг, один короткий миг — всё-таки увидел, как чернота одежд Арона уступила место абсолютной белизне.
А ещё свет, исходивший от его лица, спокойным сиянием озарявший тёмную комнату.
Видение исчезло так же быстро, как появилось, и в следующий момент отражение дэя уже вновь ничем не отличалось от того, что Джеми видел обычно — но отвернулся он с удовлетворением. Увидев ровно то, что хотел.
Как раз вовремя, чтобы заметить, как Арон открывает глаза и размыкает губы.
— Силой души моей, — дэй заговорил тихо и певуче, — властью, данной мне...
Звучание слов было близким и приятным, как шелест листвы на рассветном ветру. Это было похоже на музыку в голосе Кэйрмиль — и бесконечно непохоже: его голос не настаивал, не пробивался, не ломал стены разума — он звал за собой, будто открывая запертые двери, будто указывая путь в неведомые желанные дали.
— ...словом, что произнесено было в начале времён, я освобождаю тебя. — Арон приблизил своё лицо к её лицу. — Иди и будь свободна.
Он шепнул что-то ей на ухо: одними губами. Опустив руки, отстранился.
Когда девушка открыла глаза — пока ещё синие, — в них больше не было боли. Один только покой: спокойный, нездешний, светлый.
Не сказав ни слова, она медленно оглядела комнату. Задержалась взглядом на Ореке, который ошеломлённо смотрел на неё.
Потом смежила веки — и Арон подхватил Ташу, которая начала оседать на пол.
— Эффектное вышло представление, — незримо усмехнулся Алексас.
Джеми раздражённо отмахнулся, с тревогой наблюдая за девушкой, безвольно обмякшей на руках у дэя:
— Тебе бы только ёрничать, — пробормотал он.
— Да ладно. Тебе ведь тоже любопытно было посмотреть на него 'при исполнении', так сказать. Не отрицай.
Джеми не ответил — радуясь, что Таша наконец открыла глаза.
Серебристые.
— Опять ты? — пробормотала она, глядя на лицо Арона снизу вверх.
— Как видишь, — откликнулся дэй.
— И снова спас?
— Можно и так сказать.
— Пф, — изрекла Таша, пытаясь встать. Получилось не особо: ноги разъезжались в стороны, как у тряпичной куклы. — И в который раз ты это проделываешь за последние дни?
— Невыносимая девчонка! — не выдержал Джеми. — Кто тебя на этот раз просил вмешиваться?
— Сердобольность. Как много раз до этого.
Таша рассеянно огляделась, явно не понимая, что происходит. Джеми немедленно вспомнились выдержки из книг, гласившие, что с момента вселения в тело призраки полностью подавляют волю и сознание жертвы, оставляя им на память лишь провал в этой самой памяти.
Их принцессе ещё повезло: большинство героев подобных историй в какой-то момент обнаруживали себя в незнакомом доме над трупом незнакомца, сжимавшими окровавленный нож в руках и понятия не имеющими, как они здесь очутились.
— Где мы? Что...
— Потерпи немного, ладно? — голос Арона звучал устало. — Да, да, вернёмся в особняк, и получишь ответы на свои вопросы... глупая, глупая, глупая ты моя девочка.
Таша вздёрнула нос:
— Если держать кипящий чайник в стеклянном колпаке, в конечном итоге разлетится либо чайник, либо колпак.
— При такой постановке вопроса колпак, конечно, предпочтительнее, — слова дэя были мягкими и чуть печальными. Он осторожно заглянул ей в глаза. — Мир?
Джеми почудилось, что девушка сощурилась в раздумьях.
Но вслух она лишь мирно произнесла:
— И взаимопонимание.
Арон в ответ только улыбнулся, светло и радостно.
— Похоже, папа с дочкой ругались, — протянул Алексас. — Интере-есно...
Джеми озадаченно размышлял, что могло послужить причиной ссоры, пытаясь сделать верные выводы из их странного диалога; но в этот момент Леогран — видно, наконец отойдя от всего, что только что увидел, — метнулся к Ореку.
— Дядя! — он бережно помог герцогу привстать на колени. — Дядя, вы в порядке?
Тот неуверенно, пошатываясь, поднялся на ноги.
— Вы... отец Кармайкл? — хрипло спросил герцог, глядя на Арона.
— Совершенно верно. — Дэй склонил голову в знак не то приветствия, не то знакомства. — Ваша светлость, сейчас вы спросите, что произошло, но предлагаю отложить разговор до возвращения в особняк. Вы не против?
— Н... нет, — Орек смущённо похватал одежду со стула, — только...
— Конечно. Собирайтесь спокойно. Мы с детьми пойдём вперёд. — Арон шагнул к зеркалу, бережно прижимая к себе Ташу. — Джеми?
Тот покорно направился к зеркалу. Скользнул взглядом по окну.
Вмиг застыл на месте, вглядываясь в лесной мрак.
— Святой отец, там...
Затылком ощутив напряжённый взгляд дэя, осёкся — и, ругая себя за неосмотрительность, торопливо шагнул в зеркальный проход. Действительно: герцогу и его семейству вовсе необязательно знать об их проблемах.
— Да, — ответил Арон, когда они очутились в чёрном коридоре между двумя зеркалами, где Орек с Леограном уже не могли их слышать. — Это кэны.
Джеми поёжился, вспоминая красные огоньки, мелькавшие среди древесных стволов.
— Они следили за нами? — прошептала Таша, пока они шли среди тёмных каменных стен.
— Всё это время.
— И почему же они бездействуют? — хмуро спросил Алексас.
— Потому что время, которого они ждут, ещё не пришло.
И, шагнув за мерцающую перламутровую грань, они вернулись в коридор Клаусхебера: оставляя позади охотничий домик, лес и хищные чёрные тени, терпеливо выжидавшие что-то в ночи.
* * *
— Да, герцог должен быть по гроб жизни святому отцу благодарен, — подытожил Джеми, когда утром они шли на завтрак. — Вопрос, кто бы его раньше прикончил: вторая жена, которая эйрдаль, или первая, которая призрак.
— Думаешь, Раксэна смогла бы его убить?
— Как только вошла бы в физическую стадию развития — не сомневаюсь. А она вошла бы через какой-то год, потому что дольше всего призраки преодолевают путь до второй стадии. Дальше счёт идёт уже не на годы, а на месяцы.
— Не повезло ему в браках. — Таша покачала головой. — А что это за зеркало, через которое мы проходили?..
— Чёрный ход. У нас в штаб-квартире было такое же. Распространённая штучка среди тех, у кого есть деньги... раньше их часто использовала знать. Эти зеркала всегда идут в паре, и одно вешали в особняке или в замке, а второе — в сторожке далеко в лесу. В случае осады или восстания можно активировать проход и быстро скрыться, а потом разбить зеркало, из которого ты вышел, чтобы тебя не смогли преследовать.
— Значит, та же 'зеркалка'?
— Да, только ближе к тому варианту, что в зерконторах. Проход между такими зеркалами стабилен, потеряться там невозможно. А ещё для активации не нужен маг, что, согласись, весьма удобно. И воздух есть, и перемещаться куда приятнее... в общем, ты имела возможность сравнить.
Таша кивнула. Посмотрела в очередное окно, мимо которого они проходили: внизу, в саду, дрожала дубовая листва и склонялись под холодным ветром ирисы, вверху хмурилось небо, готовясь разрыдаться ливнем.
— Не больно-то хорошая погодка в дорогу, — с надеждой изрёк Джеми. — Может, переждём?
— Хозяева не предлагали, — удручённо заметила Таша, и мальчишка повесил голову.
На их последний завтрак в Клаусхебере Джеми брёл, как на казнь. Вчера ночью, вернувшись в особняк, Леогран всё-таки растолкал сестру, и та вместе с дядей выслушала рассказ об очередном подвиге отца Кармайкла. Арон торжественно заявил, что почти всю работу по разоблачению Кэйрмиль проделал его сын, поминутно рискуя жизнью ради спасения юной герцогини, после чего герцогиня соизволила присмотреться к спасителю повнимательнее и даже изъявила 'дорогому Джеми-энтаро' свою благодарность; голос её при этом звучал довольно-таки малообещающе — Таша даже сказала бы, чрезвычайно мало обещающе, — но Джеми и этого хватило, чтобы воспарить на крыльях вспыхнувшей с новой силой любви.
— Нам подозрительно легко всё даётся, — вдруг задумчиво заметил мальчишка.
— Что вы имеете в виду? — уточнила Таша, по бархатистым ноткам в голосе опознав Алексаса.
— Мы слишком быстро и безболезненно выпутываемся из всех передряг, Таша-лэн. Щёлкаем как орешки дела, о которых любимый Джемин Джорданесс вдохновенно сложил бы целый том своей эпичной саги. Стоило кэнам кинуться в погоню, как их оставили с носом, стоило виспу напасть, как его прикончили, стоило обнаружиться призраку, как мы невзначай вывели на чистую воду злого гения семейства Норманов...
— Увы, не вывели, — мрачно заметила Таша.
Алексас внимательно взглянул на неё.
— Арон заглянул в мысли Кэйрмиль, — пояснила она, поняв вопрос без слов. — Только герцога пока тревожить не хочет... обещал ему позже сообщить.
— И что же он узнал?
— Кэйрмиль старалась не для себя. Она состоит в какой-то организации... что-то вроде тайного общества, которому зачем-то понадобилось имущество Норманов. А руководит этим обществом возлюбленный Кэйрмиль. Настоящий возлюбленный.
— Мало того что убийца, ещё и неверная жена? Разносторонняя личность, однако. — Алексас усмехнулся. — Что хоть за возлюбленный?
— Тоже эйрдаль. Больше Арон ничего не узнал... кроме того, что ему, видимо, чем-то насолили Норманы.
— И зачем им имущество герцога?
— Кэйрмиль этого не сказали. Просто сообщили, что обществу оно нужно. Без всяких подробностей.
Алексас задумчиво взъерошил кудри.
— Стало быть, к Норманам ещё вернутся?
— Выходит, так. Но, думаю, не сразу. Пока эйрдали будут осторожнее, а там... — Таша пожала плечами. — Посмотрим.
Алексас помолчал.
— Во всяком случае, мы много из чего безболезненно выпутались, — какое-то время спустя продолжил он: подбадривая не то её, не то себя. — Стоило вам застрять в звериной личине, как вам вернули разум... а стоило вам умереть, как вас вытащили с того света.
— Мою смерть вы тоже именуете 'безболезненным выпутыванием'?
— Разве это смерть, когда вас так легко воскресить? Нет, это положительно неинтересно, несерьёзно и никак не тянет на сюжет для приличной баллады. — Алексас скучающе зевнул. — Вот если бы вы благородно пожертвовали собой во имя нашего спасения, слушатели в этом месте непременно прослезились бы и выпили по чарке.
— Потерпите немного, — колко заметила Таша, — может, ещё дождётесь моей благородной жертвы. Главная передряга нам только предстоит.
— С этим не поспоришь, — посерьёзнел тот.
Скользя взглядом по каменным плитам пола, Таша вскинула руку, коснувшись тёплой золотой цепочки, невесомо обнимавшей шею.
Она хотела поговорить с Ароном. Рассказать всё о разговоре с кукловодом, высказать все свои сомнения, задать все свои вопросы. Ещё ночью. Но тогда ей не выдалась возможность застать его наедине; а сейчас, при свете дня, всё виделось по-другому.
К примеру, сомнительная услужливость врага, очень желавшего открыть ей глаза на возможную причастность Арона к игре... а, может, и не Арона совсем.
Какие у неё есть доказательства, помимо того, что дэй с самыми благими намерениями пытался облегчить её боль? Что вёл её за собой, пытаясь избежать ненужных вопросов, на которые он, возможно, и сам не мог дать ответа? С чего она должна верить убийце матери и не доверять своему спасителю? Ведь это так занятно, наверное: травить душу 'игрушки' ядом подозрений, заставить не верить тому единственному, кто хочет и может её защитить...
И после всего, что Арон для неё сделал — с её стороны это будет предательством.
Нет. Она промолчит. Пронаблюдает. Её не слишком радовала необходимость пользоваться подарком врага, но пока на ней зеркало, Арон не сможет на неё влиять. Конечно, подобное интересное свойство — защита от телепатии — наводило на мысль, что этого от неё и ждали; но эта мысль ниточкой тянула за собой другую — что, оставляя зеркальце в доме, враг прекрасно знал, от кого ей предстоит защищаться, а эту мысль Таша предпочитала гнать подальше.
