— Договориться? С Вами, дакирским королем? — Стелла нарочито отвернулась от него. — Лучше подземелье.
— А чем Вам так не нравится мой титул?
— Не люблю дакирцев.
— За что же?
— За близость к Вильэнаре.
— Вот, значит, как. Значит, подземелье? — В его голосе появились стальные нотки. — Противно говорить с дакирским королём?
— Мне не приятно разговаривать со всеми, кто, хоть косвенно, имеет отношение к темной магии.
— А я имею к ней вовсе не косвенное отношение.
— Так Вы... — опешила она.
— Колдун. Судя по выражению Вашего лица, такого поворота событий Вы не ожидали.
— Но я думала...
— Что Вы думали? Что будут всякие эффектные штучки, вроде появлений и исчезновений Вильэнары? Это не по моей части. Магией нужно пользоваться по делу, не привлекая к себе излишнего внимания. Ну, так как, Ваше высочество, по-прежнему собираетесь молчать?
— Да, собираюсь.
— Может, всё-таки передумаете? Вам ведь не хочется превратиться в жабу?
— Превращайте в кого хотите, мне всё равно!
— А Вы уже жаба, во всяком случае, надулись, как жаба! — Валар рассмеялся. — Когда захотите поговорить, позовете меня через слугу. Мне надоело преодолевать стену Вашей враждебности.
— Вы, случайно, не читаете мысли?
— К счастью, нет.
— К чьему счастью?
— Разумеется, Вашему. Так что можете смело мысленно проклинать меня и весь мой род до седьмого колена.
Валар отпустил поводья, и Стеарх мягко скользнул по воздуху. Двуликое существо! За каждым его словом что-то скрывается. Вот они какие, дакирцы! И зачем он затеял этот разговор, то пугал, то переходил на дружеский тон. Чего он добивался?
План побега сложился спонтанно. Вскоре после разговора с Валаром их догнал человек на взмыленной лошади и с низким поклоном подал королю пакет. Вскрыв его и быстро пробежав содержимое глазами, Валар нахмурился. Отдав необходимые распоряжения, король со свитой безо всяких объяснений (хотя, кому он должен был что-то объяснять — ей, пленнице?) ускакал. Остались только Стелла и её охрана.
Не воспользоваться шансом было бы преступлением. Подождав, пока всадники скроются из виду, девушка огляделась — её интересовало оружие. В ходе наблюдений и подслушанного обрывка разговора она поняла, что оно у генра справа. Оставалась всего одна проблема — руки, но, к счастью, она начала с ней вовремя бороться. Узел был не крепкий, и, внимательно ощупав его, Стелла который час понемногу, осторожно, незаметно развязывала его. Сейчас веревка лишь формально стягивала ей руки — достаточно одного умелого резкого движения.
— А Вы просчитались, Валар! — ехидно подумала девушка. — Вы мне дорого заплатите и за дешёвый сарказм, и за кровь невинного Леоналя.
Выбрав момент, Стелла приказала Шарару отвлечь внимание конвойных. Пёс завилял хвостом и со всех ног бросился в лес. Генры что-то закричали; один из них пришпорил лошадь, погнался за собакой.
Девушка не теряла времени даром. Освободив руки, она вернула себе контроль над поводьями, воспользовавшись эффектом неожиданности, изо всех сил ударила генра в солнечное сплетение и выхватила у него оружие.
Она понимала, что справиться со всеми ними невозможно, поэтому решила избавиться от них поодиночке. Нельзя было подпускать их на близкое расстояние, оставался один единственный вариант — использовать лук. Но проблема заключалась в том, что он висел на луке седла Лайнес.
Водя преследователей кругами, Стелла звала Шарара. Всё, что ей нужно, это напугать лошадей. Шарар зарычит, бросится им под ноги, лошади заартачатся, может, встанут на дыбы, а она совершит дерзкую вылазку и добудет лук. Но от этой идеи пришлось отказаться — шансы, что её схватят, были два к одному. И девушка понадеялась на ноги Ферсидара.
За ней гнались трое; один остался с лошадью. Гнались плотной группой, которую ей никак не удавалось разбить. А нужно было разбить. И принцесса всё дальше и дальше углублялась в лес, справедливо полагая, что для удобства они разделятся. Они действительно разделились, желая взять её в кольцо, но Стелла вовремя раскусила их манёвр.
— Была — ни была! — прошептала она и, неожиданно возникнув перед одним из генров, метнула кинжал. Одним меньше, но остальные двое уже спешили сюда. И принцесса снова начала петлять, пытаясь разделить их, а потом, переменив тактику, с фланга зашла им в тыл. Завязался бой, который благодаря вовремя полученному ранению одного из нападавших, немного уравнял шансы.
Как ни странно, она справилась, даже с тем, что остался стоять у Лайнес. С ним было проще всего — он не ожидал нападения. Советы Миранды на счет ежедневной практики оправдались, путь был свободен.
По дороге Стелле попалась труппа бродячих артистов. После недолгих раздумий, принцесса решила спросить у них, как добраться до ближайшего города.
Девушка обратилась к ним на языке путников. Артисты переглянулись и, перебивая друг друга, бойко заговорили по-дакирски:
— Радерт фавед дзе ранд — и йоз вред ив Иде.
Поняв, что Стелла их не понимает, они озадаченно умолкли. Одна из артисток, коверкая слова, повторила указания на знакомом девушке языке:
— Если поедите прямо, попадёте в Иде.
Поблагодарив их за помощь, принцесса поехала дальше. Что-то заставило её обернуться — как выяснилось, не напрасно. Девушка увидела, как лицедейки заспорили, бросая косые взгляды в её сторону. Наконец одна из них подобрала пышные юбки и оседлала распряженную клячу. Отчаянно нахлестывая её веткой и нещадно барабаня по бокам рваными башмаками, она поскакала куда-то по лесной тропе.
— Уж не за генрами ли? — подумалось Стелле.
Странное поведение артистов заставило ускорить темп движения и принять простейшие меры безопасности: при первой же возможности она свернула за придорожные заросли. И снова не напрасно — вскоре мимо неё пронеслись генры. Быстро же они появились, будто уже шли по её следу, когда их предупредила дакирка!
Лошадь одного из них, то ли чего-то испугавшись, то ли заартачившись, вильнула вправо; резко осадив её, всадник не удержался в седле и, ударившись головой о пень, беспомощно распластался на земле. По-видимому, он потерял сознание.
Принцесса мгновенно спешилась, подкралась к нему и на всякий случай плашмя ударила по голове. Теперь, кажется, все в порядке. Лишь бы те, другие, не вернулись, заметив, что их ряды поредели!
Не теряя времени даром, девушка сняла с генра верхнюю одежду и знаки воинского отличия. Всё это, конечно, ей не по размеру, но ничего, она это как-нибудь исправит. Для чего ей всё это? Ради приведения в исполнение одного маленького дерзкого плана. Он зиждился на одном простом, но гениальном постулате: 'Я могу выжить и сохранить свободу, только переодевшись мужчиной'. В плане было много изъянов, но другого у неё, к сожалению, не было.
Стелла достала из сумки шпильки и кое-как собрала заплетённые в косу волосы в подобие мужской прически. Правда, всё равно придется убрать свою шевелюру под шляпу. Она тоже ей велика — нужно напихать чего-нибудь внутрь.
Из подручных материалов и клейкого сока растений девушка смастерила себе пушок над губой:
— Буду изображать молоденького паренька.
Здесь же, на дороге, принцесса придумала убедительную легенду, которую предстояло рассказать часовым в Иде, предъявив овальный карнеол в серебряной оправе.
Так как генры ездили исключительно на вороных лошадях, Стелле предстояло продолжить путь на Ферсидаре.
Лес Тибер редел и, наконец, резко оборвался возле ограды пшеничного поля. С его опушки хорошо виден был Иде с остроконечными черепичными крышами. Он тонул в зарослях жасмина и шиповника, в которых гнездились певчие птицы. С одной стороны — поля, фермы и трактирчики, с другой — розово-белое море цветущей растительности.
Вопреки опасениям, девушка беспрепятственно въехала в город.
В Иде царило привычное оживление базарного дня. Бесконечные ряды повозок раскинулись на широкой превратной площади; между ними проворно сновали мужчины и женщины, с корзинами и без, стремительно проносились верховые.
Стараясь не попадаться на глаза, Стелла медленно продвигалась вдоль повозок. Ей нравились яркие ткани, выставляемые на продажу загорелыми торговцами с золотыми серьгами в ушах; кое к чему хотелось прицениться, но приходилось ограничивать себя в желаниях ради собственной безопасности. Очевидно, осторожничая, она перестаралась.
— Хан вред йоз, рой? Хану даман бренк йоз?— весело крикнул один из неспешно прогуливавшихся по базару генров. Для ясности он перевёл вопросы на язык путников.
Сердце ушло в пятки, но она смело держалась и бравурно ответила:
— Я Ханк. Вот, нашёл лошадь в лесу, неподалёку отсюда; с ней была собака.
— А почему ты не говоришь по-дакирски? — подозрительно поинтересовался
генр. — Ты же носишь карнеол.
— А я новенький! — наугад выпалила девушка. Несмотря на все её старания, голос никак не желал опускаться ниже сопрано. — Я из нового грандванского набора.
— Что-то я не слышал, чтобы в Грандве объявляли набор. Щупленький ты что-то!
— Уж какой есть! — парировала Стелла. — А что касается набора... Ну, я случайно здесь оказался. Заехал к тетке в Верне, а там как раз убили одного из ваших... то есть, наших. Ну, я оказал тем парням кое-какую услугу, а они предложили мне поступить на службу наместо их товарища. Обещали горы золота!
— Уж чего-чего, а золота они всегда много обещают! — крякнул дакирец. Принцессе повезло, что он был пьян.
— Слушай, так ты грандванец! — вдруг осенило его.
— Да, я родом из Грандвы.
— Говорят, у вас язык забавный. Можешь сказать что-нибудь по-грандвански?
— А сам как думаешь? Не немым же я родился!
— Так сделай милость, прокурлыкай что-нибудь. Никогда ещё грандванца не встречал.
Порывшись в темных закоулках памяти, Стелла извлекла на свет одну короткую фразу. Была ли она на грандванском или на сиальдарском, девушка не знала, но, тем не менее, на свой страх и риск, воспроизвела её, стараясь растягивать слова.
Генр от души расхохотался:
— Да, верно, чудной язык! И слова-то как тянут, спесивцы! Ты, Ханк, тоже потешный парень. Езжай-ка ты к Суржу и пристрой у него лошадёнку.
— А где мне его искать, этого Суржа?
— Если поторопишься, наткнешься на него у Копфа. Да, пожалуй, сейчас он пьет в 'Красном драконе'. А ты знаешь, что такое 'Красный дракон'? — Он приосанился. — Это самое лучшая гостиница в городе, где подают только свежий эль и отменное вино. Запомни: те, кто живут в 'Красном драконе', заслуживают уважения.
— Можно вопрос?
— Валяй!
— А Сурж, это кто? Фамилия у него есть? — По её мнению, эти вопросы должен был бы задать любой нормальный человек, а ей и нужно было, чтобы её принимали за нормального человека.
— Тупица, Сурж — это и есть фамилия! Это наш офицер; тебе служить под его начальством.
— А обращаться мне к нему как?
— Сеньор офицер, разумеется. Когда подрастешь, может, будешь звать его по имени. Но это если повезет! А теперь бегом, пока он не уехал на обход.
Стелла с облегчением распрощалась с генром, мысленно поблагодарив богов за то, что они помогли ей сохранить инкогнито. Конечно, к Суржу девушка не поехала (она ведь в своём уме, да и этот офицер тоже!), а свернула на соседнюю улочку, где, к своему удивлению, обнаружила чистый постоялый двор. За таллан мальчишка-конюший согласился накормить лошадей — в мире не существует ничего бесплатного. Их хозяйка нашла прибежище в общей зале странноприимного заведения с унылым беленым потолком.
Окна выходили не на улицу, а на открытую аркаду, поддерживавшую галерею-коридор второго этажа, тем не менее, в помещении было светло и по-своему уютно: очевидно, у хозяина были творческие задатки, и в свободное от работы время он активно воплощал их в интерьерах своего заведения. Служанка в красном переднике, что-то мурлыкая себе под нос, подметала пол. За её ладными, ритмичными движениями лениво наблюдали немногочисленные посетители.
Сев за небольшой столик у двери (на случай, если придется спешно спасаться бегством), Стелла заказала баранью ногу и кувшин недорогого вина. Подавальщица, синеглазая, свежая и румяная, предложила ей 'хороший крепкий эль, такой, что и на королевский стол подать не стыдно', но принцесса вежливо отказалась, сославшись на то, что у неё ещё болит голова после вчерашнего. Подавальщица поверила — значит, ей удалась роль молодого генра. Что ж, чем меньше привлекаешь внимания, тем легче жить.
Девушка ела и внимательно наблюдала за посетителями. Честно говоря, её больше интересовали разговоры, нежели их передвижения. Говорили, конечно, по-дакирски, но бойкая хозяйская дочка значительно облегчала процесс перевода. Перегнувшись через стойку и демонстрируя всем желающим свои прелести, из скромности слегка прикрытые газовым шарфом, она обсуждала последние новости со своими приятелями из постоянных клиентов. Спеша поделиться всем, что знала, дакирка мешала дакирский с языком путников.
Благодаря своим скудным познаниям в лингвистике принцесса поняла, что хозяйская дочка рассказывала о том, что узнала сегодня от одного генра. Эти сведения непосредственно касалось Стеллы: разговор шёл о сбежавшей опасной преступнице, то есть, о ней самой. Из взволнованной болтовни дакирки не сложно было уяснить, что принцессу ищут по всей стране, поэтому благоразумнее всего было бы немедленно покинуть Иде.
— Ой, говорят она просто прелесть, хоть и чужестранка! — Хозяйская дочка с дежурной улыбкой подлила одному из посетителей эля. — Говорят, у неё глаза, как у серны.
— Кто говорит?
— Ну, те, кто её видел. Энрикс, например.
— Энрикс! Он же вечно пьян, как свинья.
— А сегодня утром он был трезв, как стеклышко. — Дакирка обиженно поджала губки. Очевидно, Энрикс не был ей посторонним.
— Ну, допустим, она красивая. Но все эти россказни о мече и пятидесяти убитых — точно сказки. Скажи уж честно, что Энрикс опять приставал к добропорядочной девушке, та дала ему от ворот поворот, и он в свое оправдание сочинил всю эту историю.
— Так, по-твоему, и сеньор Сурж лжет? Стал бы он подымать на уши своих ребят из-за очередной пассии Энрикса! Нет, это шпионка, которая отправила на тот свет пятьдесят человек.
— Прямо уж пятьдесят!
— Ну, сорок. Не придирайтесь к словам, я убитых не считала!
— И как же они её ловят?
— Как обычно. Расставили кордоны на дорогах, прочесывают лес, опрашивают местных жителей. Сеньор Сурж говорил, что за неё даже объявили награду.
— И сколько? — Этот аспект интересовал дакирца больше всего.
— Не знаю ещё. Наверное, тысячи две.
— Ну, тогда она не опасная преступница! Налей-ка мне ещё эля, Роксана!
Разговор оборвался, а, возобновившись, потек совсем по другому руслу, не имевшего к Стелле ни малейшего отношения.
Очередная благодарность богам была послана за то, что дакирцам не пришла в голову мысль обратиться за разъяснениями к первоисточнику — мнимому генру за столиком у двери.
Когда принцесса допивала вино (оно было молодым, кисловатым, но, как ни странно, идеально подходило к яблочному пирогу, заказанному девушкой на десерт; она руководствовалась правилом: когда можно сытно поесть, это нужно сделать), в залу вошёл худощавый человек с носом коршуна. Скользнув глазами по лицам присутствующих, он грузно плюхнулся на стул, метнув шляпу на стол.
