Рожденный бескрылым. Рожденный летать.

— Ну, это-то верно, — он широко улыбнулся, блеснули неровные зубы. — Но коли грабить собрались, сами понимаете... — он погладил все еще рычащую собаку.

— Нет, мы хотели попросить всего лишь приюта на ночь и немного еды. Мы отработаем.

— Да не нужны мне никакие работники, — пожал плечами карлик, — да и места нет. Хотя... если на полу вас устроит, приму, как требуют законы гостеприимства.

— Лучше уж на полу, чем на траве, — заметил эльф.

— Цап, отойди. Пускай гости пройдут.

Пес, выглядящий на фоне мелкого хозяина еще громаднее, отошел с дороги и улегся в стороне.

— Цап вообще-то мирный, — хозяин вошел в невысокий проем и поманил нас рукой, — Он человеческую кровь страсть как не любит, так что кусать не станет, пока совсем не доведете... Ну, как вас надо довести, чтобы кусаться начали. Но если что — горло перекусывает на раз.

Мы разулись, прошли через длинную прихожую.

— Поужинать, значит, хотите?

Я кивнул. Еду на дорогу — сухари, вяленое мясо, пару бутылок вина — лучше приберечь.

— Тогда, ребята, принесите-ка воды. Дело простое, — он подал мне жестяное ведро. — Ты как, синяя рожа, с ним пойдешь?

— Пойду, — ответил эльф. Я удивился, как он не надел ведро хозяину на голову за такое обращение.

— На ручей идите — по тропинке прямо, там видно будет. Солнце не село еще. А я пока коровок загоню.

Не снимая меча, я вышел на улицу. Рыжий семенил сзади.

Дорогу до ручья Лайфлавер молчал, не высказывая мнения ни о хаме-хозяине, ни о собаке. Раздумывал, наверное.

Лишь когда я подставил ведро под стекающий с камня поток воды, он сообщил:

— Тут волки.

Я прислушался. Волчий вой действительно иногда слышался, но пока еще далеко. Относительно далеко — при желании волки могут сюда добраться минут за десять.

Ведро под сильным потоком наполнилось быстро, скоро я вытащил его из-под струи и тяжело поднял.

— Пойдем.

Когда мы вернулись, коровы были уже в загоне — небольшом, совсем хлипком и невысоком. Наверное, хозяин совсем не боится зверей. Цап скрывался в темноте, лишь тихим ворчанием выдавая место, выбранное для сна.

Тяжело протащив ведро по дому, я протянул его хозяину.

— Вот замечательно, у меня уж и очаг разогрелся... — обрадовался тот и стал переливать воду в глиняную посудину на плите.

— Там волки бродят, на улице, — на всякий случай заметил я.

— Они сюда не суются, — пробормотал он, отмеряя воду, — О! Сейчас такой супчик сварганим... Не бойся ты волков, я их давно приучил: сунешь нос — останешься безносым. Или безголовым, кто как... — карлик любовно погладил набор поварских ножей на стойке у печи, выбрал один и стал резать, прямо на весу, овощи.

Из-за окна послышался почти не приглушенный вой.

— Неужели кто-то сунулся? — пробормотал он, не отрываясь от супа. — Цапу большая радость будет, волчатину он ого, как любит.

На этот раз волки завыли куда громче — наверное, в десять глоток — и совсем рядом. Вслед за воем послышалось рычание, затем визг.

— Что там такое? Совсем, что ли, озверели? — рыжий отложил в сторону нож, взял со стойки побольше. — Пойду-ка, посмотрю.

Я взглянул в сторону, откуда раздавался вой, пронзил взглядом стену.

— Там... стая.

Волки дружно подтвердили мои слова.

* * *

Рыжий, ругаясь на чем свет стоит, рванулся к двери. Спирит придержал его.

— Ты не справишься. Там стая, тебя порвут в клочья.

— Плевать! — он высвободился из его рук. — Я не такой слабак. Если вы трусы, сидите в доме, а я не желаю смотреть, как убивают мою собаку.

Флей вновь попытался удержать хозяина — тот, оскалившись, пообещал:

— Только тронь еще — зарублю! — и продемонстрировал блестящий тесак.

— Поможем? — спросил эльф.

Халиа колебался недолго. Боевой клич рыжего хозяина заставил его забыть о сомнениях и с мечом броситься на помощь. Лайфлавер, пожав плечами, сгреб со стойки коллекцию ножей и побежал следом.

Бой начался уже на входе. Волк, неопытный и глупый, попытался испугать человека неожиданным ударом и быстро лишился головы.

Вспышка, свист воздуха — второй зверь упал с разрубленным черепом. Меч выдерживал и не такое.

Лайфлавер, выскочив наружу, стал с поразительной точностью метать кухонные ножи. Каждый нож успокоился в глазу или сердце зверя.

А рыжего уже рвали. Спирит видел, но не мог помешать — твари почти окружили его, и лишь невероятными усилиями он умудрялся избегать волчьих клыков.

— Отходим! — прохрипел он, видя, что сражаться уже бесполезно, — К лошадям.

Лайфлавер, уже истративший снаряды, кивнул. Флей мечом отпугнул волков на пути, отрубил ухо самому наглому и побежал с Лайфлавером за угол дома.

Лошади, чувствуя поблизости хищников, бешено ржали и пытались порвать привязь — на счастье, крепкую.

Вскочив в седло, спирит разрубил прочную веревку — конь взял с места мгновенно. К морю, подальше от волков...

Лайфлаверу пришлось труднее — его жеребец норовил повернуть совсем в другую сторону — но парой пинков он смог добиться от животного повиновения.

Скоро они были уже на берегу.

* * *

С трудом я смог заставить коня остановиться. Рядом затормозил синеглазый.

Сапоги увязали в мокром песке, звезды отражались в дрожащей воде. Больше ничего я понять не мог — темнота безлунной ночи скрывала пейзаж сплошной вуалью.

— Еще одна жертва собственной любви, — сказал я в темноту, — теперь понимаешь, что значит хаос?

— Хаос-любовь?

— Да. Если бы этот мужик не так сильно любил свою собаку, остался бы в доме. Звери бы не могли ворваться всей стаей, входили бы поодиночке — так бы мы их порубили без единой раны. Да и сами волки не пришли бы, если бы не Хаос. Ведь хозяин говорил, что звери к дому не подходят...

— Поздно сожалеть, — пробурчал эльф, — хорошо поспали...

— Разожжем костер, поспим здесь. Остановиться все равно придется, — я подобрал с песка палку — мокрую, правда, но не сильно — и поджег.

Слабое пламя заблестело на угольно-черной воде по правую руку, осветило полоску травы вдоль берега, редкие деревца.

— Мне, в сущности, все равно, где ночевать, — объяснил я Лайфлаверу, — Если тебя устроит, прямо тут и заночуем, потому что я вымотан смертельно.

— Не боишься, что ночью что-нибудь еще случится?

— Не-а.

Я подвел коня к деревьям, набросал сушняка и зажег от гаснущего факела.

— Волков бояться — в лес не ходить, знаешь ли. Поищи дров.

Когда костер запылал ярко, отодвинув черные тени на несколько шагов, я позволил себе лечь.

— Лучше поспи, — посоветовал я. — У нас обоих достаточно чуткий сон.

— Тебя-то и пушкой не поднимешь.

— Вспомни, отчего у тебя утром болела рука, — парировал я. — Как хочешь, но завтра нам весь день ехать. А в седле лучше не спать.

Лайфлавер улегся молча. Поворочался и заснул, очень быстро. Я расслышал, как, засыпая, он пробормотал:

— Убью... лично...

Ко мне же сон, как ни странно, все не шел. Вначале я просто лежал, затем поднялся на ноги — тихо, чтобы не разбудить эльфа.

Побросал камешки в воду, наблюдая за дрожащим отражением пламени. Ни один звук не нарушал тишину, кроме тихого плеска.

Утомившись, я вновь сел на расстеленный плащ. Тело устало, но разум, казалось, мог не спать еще сутки. Наверное, лишь иллюзия.

Помедлив, я решил снова встать. В момент, когда я начал выпрямляться, голова слегка закружилась, но я не обратил внимания.

XXII.

Лишь я сделал шаг, тьма обняла меня. Наверное, оглянувшись, я увидел бы еще горящий костер, но слишком не хотелось мне оборачиваться.

Два, три шага — все пропадает во мгле. Даже звезд не видно. Я продолжаю путь, не оглядываясь — вернуться всегда успею.

И вдруг тьма рассеивается, переходя в прозрачный серый сумрак. Уже можно разглядеть, что окружает меня, и я оглядываюсь. И понимаю, что заблудился.

Не видно ни моря, ни огня. Я стою на шероховатом сером камне — чистом, без единой травинки. Старые валуны — откуда здесь они? — окружают меня.

— Эй!

Я резко оборачиваюсь и, увидев, кто кричал, в сердцах плюю под ноги. Вовсе я не заблудился. Уснул.

— Ты обещал... — устало говорю я второму Флею, на сей раз — точной моей копии.

— Я? — обрывает он. — Что я мог тебе обещать, если я — ты?

— Но ты...

— Я здесь потому, что ты — или я — этого пожелал.

— Я этого пожелал?

— Скорее всего, бессознательно... Флей, думаешь, я знаю?

— Хорошо... — тру виски. — Верю. Верю. Как ты-то сюда попал?

— Хотел прогуляться. Уснул, вышел сюда. Минутой раньше тебя. Уверен, ты тоже.

— Бред, — совсем тихо шепчу я.

— Твой бред. Или мой. Может, хватит стенать?

— Проснуться бы...

— Зачем? — он усмехается. — То есть можно, конечно, но не лучше ли поговорить?

— С самим собой я и так могу поговорить.

— И я могу. Но почему-то этого не делаю... — он не стал добавлять "как и ты". Я и без того понял. — Воспользуемся случаем?

— Ведь мне просто кажется, что я говорю с тобой... на самом деле...

— На самом деле ты сейчас думаешь за двоих. Вот и отлично, — он кладет руки мне на плечи. — А теперь я спрошу. Куда мы идем и с какой целью?

В реальности, — догадываюсь я.

— Убивать хаосита.

— Кого именно?

— Арбета, — я принимаю правила игры.

— Зачем?

Хоть вопрос кажется очевидным, секунду приходится подумать.

— Чтобы прекратить вторжение Хаоса.

— А прекратит ли его смерть вторжение?

Тут я впервые сбиваюсь.

— Должна.

— Кому?

Я поперхнулся.

— Тогда спрашивай ты, — кивает двойник.

— Хорошо... Что делать, если смерть Арбета не поможет?

— Убить хаосита.

— Это поможет?

— Хаос отступит с его смертью, вспомни слова Тиассара.

— Почему Арбет может не быть хаоситом?

Он молчит мгновение, и отвечает вопросом:

— Почему Арбет не может не быть им?

— Потому что так сказал Тиассар.

— А сказал ли он правду?

— Коне... — я опять замолчал. — Откуда я знаю?

— Ты знаешь Тиассара.

— Что это дает?

— Возможность строить догадки.

— Какие?

Он не ответил — догадок у него, как и у меня, нет.

— Почему Тиассар пришел к Лайфлаверу? — спрашивает уже он.

— Не знаю.

— Почему Тиассар не пришел к тебе?

— Не хотел или не мог.

— Не хотел? Или не мог?

— Не знаю.

— Может ли что-то помешать ему?

— Не знаю.

— Думай, — второй Флей почти кричит. — Думай. И спрашивай.

— Что могло помешать ему?

— Что-то равной или большей силы.

— Что?

— Ты или хаосит.

— Почему тогда это не помешало приходу к Лайфлаверу?

Я начинаю сбиваться, кто спрашивает, кто отвечает.

— Потому, что Лайфлавер — не ты.

— В чем отличие?

— Он — не спирит.

— Что может спирит?

— Чувствовать.

— Что?

— Истину и ложь. Ауры. Эмоции.

— Что может зависеть от этого?

— Что сможет передать Тиассар.

— Что он может передать?

— То, что знает, и чуть больше того.

Я глубоко вдохнул.

— Что ты предлагаешь?

— Думать.

Он снял руки с моих плеч.

— Мне кажется, довольно... Я не знаю, о чем еще спросить. А общаться ради общения — глупо.

— То есть — хватит?

И только я произнес эти слова, как мир помутнел и расплылся. Я открыл глаза.

Светало — первые лучи солнца успели окутать вершины гор золотистым ореолом. От костра остались даже уже не дымящиеся угли. Лайфлавер, лежа на спине, глядел в небо. Спит или дремлет, а может, думает...

Бредовый сон уходил из памяти... Кроме диалога. Вопросов самому себе. Попытки ответить, даже ответа не зная. Ответить честно... И куда-то прийти.

В сущности, сейчас я начал понимать, к чему выводила цепочка вопросов... Легкая тень сомнения не отпускала меня давно — с первой встречи с хаосом.

Сейчас она оформилась главным вопросом: почему я безоглядно верю Тиассару? Наверное, просто больше некому верить... а потом, большая часть увиденного подходит под его слова. Большая — но не всё.

Но сейчас это никак не проверить. У Арбета все станет ясно.

А если он — не хаосит?

Значит, мир стоит вверх ногами. А я умудряюсь этого не замечать. Маловероятно...

— Лайфлавер... — я протянул руку, — ты спишь?

— Нет. Уже давно. Ты говорил во сне и меня разбудил.

— Что говорил?

— Я не разобрал, — эльф пожал плечами. — Что-то на другом языке.

— Бывает, — кивнул я, стискивая зубы, — не обращай внимания... Раз уж оба мы проснулись, продолжим дорогу?

Эльф сладко потянулся.

— Обязательно? — проговорил он, зевая.

— Пока мы сидим, Хаос копит силы.

Лайфлавер смахнул выступившую слезу.

— Если бы не Хаос, мы бы сегодня спали нормально... Хорошо, в путь. Поедим позже?

— Намного позже.

Я поднялся в седло своего коня, забросил на плечи сумку.

— Едем. Путь предстоит неблизкий.

Мы пустили коней вскачь по берегу. Из моей головы еще не выветрился сонный туман, и приходилось постоянно встряхиваться, чтобы не уснуть. Лайфлавер, наоборот, был или казался бодрым, как будто встал полдня назад. Только это и заставляло меня молчать, но надолго терпения не хватило.

— Подожди, — я спустился с лошади. По берегу же едем, верный способ проснуться — рядом. — Последи.

Быстро раздевшись — кого стесняться? — я бултыхнулся в море. Здесь вода холодная даже летом.

Лайфлавер хмыкнул, но следом не полез, только попросил не тормозить и вылезать поскорее.

Я купался ровно столько, чтобы очнуться окончательно. Холод вообще помогает избавиться от лишних мыслей.

— Все. Извини, — я вылез из воды, отряхнулся. Лайфлавер кивнул.

Мы продолжили путь, лишь изредка останавливаясь на отдых и еду. До вечера местность не менялась, и мы молча, стараясь не уснуть от скуки и бьющего по глазам солнца, скакали к цели.

К вечеру еда закончилась.

Мы честно, насколько могли, разделили остатки и, конечно же, не наелись.

Лайфлавер позволил себе единственный комментарий.

— Голодный солдат — плохой солдат, — сообщил он.

— Ты не солдат, — огрызнулся я, — Если есть желание ночью гоняться по горам за козами — прошу. Пока обойдись ягодами.

— А ты?

— Я есть не хочу. Я спать хочу, — честно сказал я. И честно последовал сказанному.

— Стой, какие козы?..

— Их тут много, — пробормотал я, засыпая.

* * *

Когда я очнулся, эльф уже исполнил заветное желание и жарил на тихо потрескивающих углях добытую птицу.

— Поделишься? — спросил я, открыв один глаз.

Лайфлавер, усмехаясь, покачал головой.

— Ты есть не хочешь. Ты спать хочешь. Сам коз по горам лови.

— Издеваешься. Поделись, — я присел на плаще.

— Нет, — голос прозвучал немного странно.

— Лайфлавер?

— Сам охоться. Сам готовь.

Я вытаращился.

— Ты что, сдурел? Сколько раз я тебе жизнь спасал? Тем более, все равно ты эту птицу не съешь.

Лайфлавер не глядя отмахнулся и поворошил угли в костре.

— Офигел?! — начал вскипать я. Глянул в эфир — и офигел сам. Сетка огненных линий на мягко сияющей ауре... Угадать несложно.