Хранимая Духом. Легенда о бессмертии (общий файл)

Кончики когтей замерли буквально в миллиметре от кожи, успев порвать закрывающую ее ткань.

— Я принимаю твою клятву! — поспешно выпалила я.

Наемница подняла голову, взглянув на меня с недоверием и затаенной надеждой в обреченных глазах. Впрочем, без удивления.

— Мне нужна твоя жизнь, — продолжила я уверять, глядя на страшные когти Вальсирующей-с-мечами и боясь, что они все же решатся завершить свой страшный путь. — Нужна! Только не смей убивать себя!

Выражение кошачьих глаз сменилось насмешливостью. Ну и хорошо! Хотя бы обреченность и решимость в них растворились без следа, что меня безмерно радовало. Не хочу быть ответственной за чью-то смерть. Пусть это малодушно, может быть даже где-то глупо. Пусть! Зато моя совесть будет спокойна и перестанет больно кусаться.

— Боишься оказаться виноватой? — угадала наемница.

Я не стала возмущаться, лукавить и отнекиваться. Зачем? Нэка итак все прекрасно понимает.

Кивнула.

Женщина-кошка презрительно усмехнулась, но так пугающие меня когти убрала... и только тогда я с облегчением перевела дух, осознав, что все то время, пока убеждала Вальсирующую, не дышала, а Чёрный уткнулся мне лбом в ладонь в молчаливой поддержке.

Пробежав пальцами по жесткой шерсти ручного волка, окончательно взяла себя в руки и рискнула посмотреть на наемницу. Она стояла уже у самой двери и внимательно изучала меня. В янтаре не осталось ни намека на веселье, сменившись тем самым таинственным выражением, что еще со вчерашнего дня заставляло мучиться меня загадками.

— Меня зовут Юкая, — неожиданно представилась она настолько проникновенным тоном, что я отчего-то смутилась.

— Ника, — представилась в ответ.

— Я знаю, — хмыкнула Вальсирующая-с-мечами... Юкая. Так странно называть ее по имени. Также странно, как и осознавать, что эта нечеловеческая, в прямом смысле этого слова, женщина, которая всегда пугала меня, отныне будет повиноваться и служить мне.

Не зная, как вести себя и о чем говорить, трусливо ретировалась, пообещав как-нибудь навестить нэку. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что теперь я ответственна еще за одну жизнь, кроме своей. Точнее даже за две, поняла я, зарываясь пальцами в черную шерсть шагающего рядом зверя. Или за три, если вспомнить Широ... Широ! Точно! Я же хотела навестить сегодня еще и его. Совсем забыла про единорога из-за всех этих выворачивающих душу и мозги сцен в темнице!

Покинув удручающие казематы и выбравшись на улицу, полной грудью вдохнула свежий воздух, показавшийся самым вкусным на свете лакомством после затхлой подвальной атмосферы. И это я не пробыла в помещениях дворцовой тюрьмы и дня! Представляю, как должна кружиться голова у заключенных, вышедших из негостеприимной обители после долгого заключения. Бедный Леиренд! Надо срочно его оттуда вытаскивать. Но сначала единорог. Вдруг условия его содержания тоже не самые лучшие? Если уж идти к Императору с претензиями, то со всем арсеналом сразу, а не бегать каждый день с новой. Что-то подсказывало мне, что он итак не обрадуется моему предлогу встречи с ним.

Конюшни не в пример темнице оказались на удивление уютными и чистыми. Я ожидала увидеть длинную постройку, напоминающую наши конезаводы советских времен, неизменно пахнущие гнилым сеном и удобрениями, но реальность грубо порушила сложившиеся в моем сознании стереотипы. Ансамбль вытянутых зданий, выстроенных буквой "П" и украшенных посеребренной лепниной, напоминал скорее музей, чем приют копытных животных, а уж о запахе навоза и речи не шло. Вокруг и внутри конюшен вовсю цвели махровые белые розы в подвесных кашпо и напольных вазах, благоухающие тонким цветочным ароматом, а каменные дорожки и денники, застеленные свежей соломой, приятно поражали чистотой, как впрочем и содержащиеся в них скакуны.

Как я и предполагала, любителей верховой езды оказалось достаточно, чтобы на каждом шагу натыкаться на ненавистных придворных, слуг и прочий сброд, благодаря чему я второй раз за день оценила наличие телохранителей. Оборотень, шествовавший впереди, подобно ледоколу невозмутимо и уверенно разрезал толпу и сгонял с нашей дороги любого встречного, а замыкающий процессию вампир, одного многозначительного взгляда которого хватало, чтобы любопытные тут же отводили глаза, избавил меня от чрезмерного нездорового интереса окружающих. Пристроившийся по обыкновению рядом Чёрный добавлял уверенности, а струящаяся под пальцами шерсть на холке зверя, на которой я уже привычно устроила ладонь, успокаивала. И что бы я делала без своей столь многочисленной охраны? Наверное, снова сбежала бы в свои покои, едва появившись на пороге конюшен. Никогда не умела стойко выносить повышенное внимание к своей персоне.

Вызнав, чьим заботам поручили моего питомца, и отыскав того самого конюха — молодого парнишку, на пару-тройку лет помладше меня, который без лишних вопросов, но с нескрываемым любопытством (впрочем, вполне невинным) и долей смущения поглядывал на невесту Императора — мы в его сопровождении дошли до вип-конюшен, или как это тут на самом деле называлось, куда доступ разрешался лишь избранному кругу лиц и где содержались особо ценные и самые лучшие скакуны Его Величества. Широ достался довольно просторный денник, и ухаживали здесь за ним, видимо, вполне неплохо, потому что единорог выглядел все таким же красивым, лощеным и довольным жизнью, как и прежде. Мальчишка-конюх, который откликался на странное то ли имя, то ли прозвище — Май, охотно ответил на все мои вопросы о содержании Широ, рассказав в итоге даже больше, чем я хотела знать о принципах ухода за лошадьми. Я не возражала против болтовни Мая. Все это время в Авалонии мне так недоставало простого человеческого общения!

Энтониос тоже с радостью включился в нашу милую беседу с конюхом, беспрестанно сыпля шуточками и весело посмеиваясь, причем так заразительно, что вскоре начала улыбаться даже я, позволив себе ненадолго забыть о тоске и тревогах. Ренарт, понятное дело, отмалчивался, косясь с недовольством и осуждением, но общению не препятствовал, а потому я просто не обращала на него внимание. К тому же мне начало казаться, что вся его злость в большей степени напускная, однако в душу ему я благоразумно решила не лезть... до поры до времени. У меня целых десять дней, чтобы завоевать и его, и Тони доверие. Хотя с оборотнем, однозначно, будет легче.

Широ встретил меня довольно всхрапывая, нетерпеливо переступая по полу копытами и ревниво косясь на спутников, благоразумно предоставивших мне возможность пообщаться с питомцем относительно наедине. Было видно, что единорог скучал и рад меня видеть. Как оказалось, я тоже по нему скучала. Вдоволь потискав однорогого скакуна и с одобрительного кивка Мая выведя своего питомца на огороженную площадку за конюшнями, я сожалела лишь, что одета в платье, определенно не предназначенное для верховой езды. Даже несмотря на то, что я совершенно не умею сидеть в седле, на единороге сейчас я прокатилась бы с радостью. Май, кстати, любезно просветил меня, что с тех пор, как я въехала верхом на Широ во Дворец, мой питомец больше никого не пустил к себе на спину. Даже магам не удалось сломить волю скакуна, хотя подойти к нему они могли, правда предварительно зачаровав. Единорог вообще неохотно подпускал к себе кого бы то ни было, а на некоторых и вовсе кидался издалека с недвусмысленным желанием проделать пару дырок, так что найти того, кто бы смог за ним ухаживать, оказалось довольно сложно, и Май гордился, что ему выпала такая честь. Я понимала, почему Широ дружелюбно отнесся к мальчишке. Не знаю, как у юного конюха с целомудрием, но душа у него определенно добрая и светлая, что было заметно по поведению и поступкам.

Единственное, на что сетовал Май — это то, что благородному животному не хватает движения из-за его упрямого нежелания подчиняться, отчего строптивого скакуна запрещали выпускать на прогулки. Поэтому конюх просил меня навещать Широ почаще, ведь мне никто не сможет запретить его выгуливать. Я хмыкнула, сильно подозревая, что способные запрещать найдутся, но возражать не стала. В конце концов я и сама с радостью буду наведываться к единорогу, причем не только ради него самого, но еще и из-за Мая — будет хоть с кем поговорить в этом недружелюбном, холодном пристанище имперской власти.

Уходила от Широ я успокоенная и в некоторой степени счастливая. Давно я так хорошо не проводила время! Беспокоиться за единорога мне теперь и в голову не придет. Насколько я поняла, его здесь берегут, как сокровище. Еще бы! Мало у кого во всей Авалонии есть подобная экзотика, ведь единорогов выращивают лишь эльфы, а они по понятным причинам не спешат делиться своими однорогими скакунами. Выходит, не такая уж я бесприданница, как мне казалось, раз помимо потенциальной возможности одарить бессмертием привела с собой еще и редкую и очень ценную диковинку.

Время неумолимо клонилось к вечеру, скоро должны были подавать ужин, а мне еще предстоял серьезный разговор с Императором, идти к которому я отчаянно трусила, ведь что бы я ни думала и ни говорила, но собиралась посетить его с просьбой, хотя еще и суток не прошло с тех пор, как дала слово ничего не просить. С другой стороны, я не могла оставить все как есть. Как бы часто Леиренд ни обманывал мое доверие, он, тем не менее, не раз выручал меня и стал другом, так что я не могла бросить его в беде.

Люцерон после непродолжительных поисков обнаружился в своих покоях, что несказанно меня удивило. Я думала правители не позволяют себе отдыхать среди дня, пусть и перед самым его концом. Впрочем, все оказалось гораздо прозаичнее. Император переодевался к ужину. На вопрос, уместно ли будет отвлекать Его Величество от вечернего туалета, лакей, встретившийся на пороге императорских покоев, невозмутимо кивнул и скрылся в дверях следующей комнаты, а через минуту оттуда навстречу мне вышел сам венценосный правитель, видимо, уже успевший сменить наряд.

Чёрного вместе с телохранителями пришлось оставить в лакейской комнате, имеющей вид прихожей, а меня Император, любезно поцеловавший руку при встрече, провел дальше через анфиладу залов, остановившись в одном из них, больше всего похожем на гостиную. Боже, неужели все эти комнаты занимает один-единственный человек?! Но зачем ему так много? А меня, императорскую невесту, поселили в покоях всего из одной комнаты, смежной с ванной! Даже несмотря на то, что та комната в несколько раз превосходила по размерам мою привычную квартиру в родном мире, я все равно почувствовала иррациональную обиду. В сравнении сразу стало очевидно, как ко мне тут на самом деле относятся.

Предложив присесть на диван и дождавшись, когда я воспользуюсь приглашением, Люцерон с вежливым интересом уставился на меня, не спеша устраиваться рядом.

— Итак, драгоценная, о чем же Вы хотели со мной поговорить? — не стал он ходить вокруг да около. Сразу видно: деловой человек.

Я замялась, не зная, с чего начать.

Император терпеливо ждал.

Черт! Да какая разница, что он обо мне подумает?!

— Ваше Величество... Люцерон. Меня беспокоит судьба моего друга.

Он в наигранном удивлении вскинул брови, словно не понимал, кого я имею ввиду. А может и правда не имел понятия.

— Леиренда, — подсказала я.

— Эльф нарушил закон, переступив границу Империи. Я не потерплю врагов на своей территории, — спокойно пояснил правитель тоном, явственно говорящем о невозможности диалога на данную тему.

— Его казнят? — не смогла не спросить я, с неудовольствием отмечая, как дрожит мой голос.

— Я еще не решил, — было мне неопределенным ответом.

Хорошо. Если бы Император уже подписал приказ о казни, мне бы было сложнее уговорить жениха отменить его, а так у меня есть шанс. Призрачный, но все же есть.

— Я так понимаю, у меня нет права просить... — намеренная пауза и короткий взгляд в сторону жениха, чтобы проверить его реакцию. Он только бесстрастно кивнул, подтверждая мои слова. Понятно, просить бесполезно и не уместно. Тогда пойдем другим путем.

-... но возможно Вы согласитесь на сделку?

— Сделку? — теперь Люцерону даже изображать удивление не пришлось, он явно не ожидал от меня подобного предложения. — И что же Вы, драгоценная, можете мне предложить такого, чего я не смогу взять сам?

Его слова неприятно царапнули. Вероятно потому, что были правдой. Действительно, что такого я могу ему предложить? У меня нет ничего, кроме меня самой, но и я уже практически принадлежу ему. Да, не добровольно, но кого это волнует?

— Бессмертие? — жалкая попытка торговаться.

Император опустился на диван рядом со мной. Ледяные глаза пригвоздили к месту.

— Оно итак будет моим, когда я женюсь на Вас.

По спине испуганно пробежали мурашки, и я отодвинулась от жениха подальше. Очень уж не понравился мне его тон и взгляд. И без того ледяные глаза, казалось, стали еще холоднее, а в голосе прорезались предупреждающие нотки.

— Но я не давала своего согласия на свадьбу! Что, если я откажусь?

— У Вас нет выбора, прелесть моя, — вкрадчиво, но твердо заметил Люцерон, придвигаясь так близко, что я непроизвольно вжалась в спинку дивана.

Император навис надо мной и поймал взгляд. Я, боясь шелохнуться, вглядывалась в царство вечной мерзлоты, мечтая отвернуться, но не в состоянии сделать этого из-за пропитавшего насквозь страха. Его пальцы коснулись моей щеки, заставив вздрогнуть, и ласково проскользили до подбородка, зафиксировав его в надежном захвате. Не в силах смотреть, как губы неумолимо приближаются к губам, крепко зажмурилась, но вопреки ожиданиям дыхание коснулось сначала щеки — там, где недавно касались пальцы, а потом жарко обожгло ухо.

— Вы — моя, — прошептал Люцерон, невесомо касаясь губами мочки. — Советую запомнить это раз и навсегда.

Его губы продолжили путешествие по моему лицу, спускаясь по щеке к шее и обратно. Что он делает? Соблазняет меня? Но ему же все это время не было до меня никакого дела! С чего вдруг такая резкая перемена?

Уперевшись руками в грудь Императора, попыталась его оттолкнуть. Куда там! Проще стену сдвинуть.

Люцерон, казалось, не заметил моего сопротивления. Теперь к губам присоединилась еще и свободная рука, пустившаяся настойчиво исследовать тело.

Не хочу!

— Пустите меня! — запротестовала, сильнее упираясь руками ему в грудь.

Он нехотя отстранился, и я сжалась, увидев выражение его глаз. Несмотря на все ласки, в них не появилось ни капли тепла и царила все та же ледяная пустыня. Холодная расчетливая сволочь!

— Зачем? — сухо спросил он, поставив меня в тупик своим вопросом. — Нас никто не побеспокоит, а до ужина еще много времени, и я могу позволить себе никуда не торопиться.

А что, мое мнение не учитывается? Неужели ему не приходило в голову, что я могу не желать его близости? Хотя кого я обманываю? Люцерон — правитель, а такие, как он, не знают слова "нет" и всегда добиваются того, чего хотят. Значит тем более, надо срочно придумать убедительный довод, чтобы его остановить, пока все не зашло слишком далеко. Кроме меня самой, никто не защитит меня от Императора в его же дворце.