— Пожалуйста, — натянуто улыбнулся Кевин.
В сущности ему было безразлично, что думают о нём годарцы, но слова мальчишки прозвучали обидно. "Что-то я стал растекаться, как любимая наложница", — отругал себя маг и холодно сказал:
— Я рад, что с вашей собакой всё в порядке.
— Меня зовут Алекс. Хотите поиграть с Рони? — неожиданно предложил мальчик, и Кевин растерялся.
В Харте он видел, как резвятся другие дети, но ему никогда не позволяли играть с ними... Маг взглянул на собаку, потом на Алекса и нерешительно потоптался на месте:
— Даже не знаю.
— А что там знать? — удивился мальчишка, подобрал с земли палку и, размахнувшись, бросил её в сторону курятника. — Рони! Принеси!
Щенок во всю прыть понёсся за палкой, схватил её и, вернувшись, положил у ног Алекса. Мальчишка дружелюбно посмотрел на мага:
— А теперь Вы, господин.
Кевин поднял деревяшку и с недоумением повертел её в руках.
— Бросайте!
"Что я творю?" — подумал камиец, швырнул палку, и Рони понёсся по двору.
Подобрав палку, щенок вернулся и сел возле ног камийца, весело виляя хвостом. Кевин взглянул на его счастливую мордашку и вдруг почувствовал, что душу наполняют умиротворение и тепло. Ни секунды не сомневаясь, маг сотворил толстую мясную колбаску и протянул её собаке. Рони моментально проглотил угощение и, облизнувшись, предано уставился на юношу.
— Вам понравилось! — воскликнул Алекс.
— Кажется, да... — смущённо протянул камиец и покраснел. Ему нужно было вернуться в замок и продолжить занятия, но как же не хотелось расставаться с добрыми и милыми детьми.
-А пойдёмте в поле. Знаете, как красиво Рони носится по траве! — предложила светловолосая девочка и робко потянула камийца за рукав: — Идёмте!
Кевин кинул беспокойный взгляд на замок, посмотрел на девочку и кивнул:
— Идём.
Двор замка пропал, и вся компания оказалась на раздольном зелёном лугу. Свежий летний ветерок нежно перебирал высокие шелковистые травы. Высоко над головами, у самого края пылающего оранжевого диска изумительно пел жаворонок.
Рони покрутился у ног камийца и с заливистым лаем понесся вперёд. Завизжав от радости, дети помчались следом.
— Красота! — вопили они.
— Свобода! — вторил им Кевин, и его крик сливался с многоголосым звонким хором...
Дети и Кевин исчезли, и Розалия, удовлетворённо кивнув, отошла от окна:
— Если он подружится с ребятишками, то уже не будет так одинок, и, со временем, научится нормальному общению.
Витус посмотрел, как беззаботно Кевин носится по лугу, и усмехнулся:
— Раз такое дело, выделю мальчику время на запоздалое детство. Кто знает, что ему предстоит, пусть хоть сейчас порадуется жизни!
Глава 2.
Каруйская долина.
Расписная тележка Валентина колесила по опасным горным тропам и извилистым, каменистым дорогам. Тракт, тянувшийся вдоль Хаттийских гор, остался далеко внизу, и Валя решил не возвращаться на торговый путь, а спустится в Каруйскую долину через перевал возле деревни Шакли. Он въехал в деревню в полдень и, оставив тележку возле трактира с интригующим названием "Последний форпост", отправился по домам крестьян. Селение было небольшим, а его жители отличались крепким здоровьем, и уже к вечеру целитель управился с делами и вернулся к трактиру. Переступил порог и едва не оглох от дружного громогласного ура. Общий зал "Последнего форпоста" был заполнен мужчинами всех возрастов — от пятилетних малышей до седовласых старцев. Высокий худощавый трактирщик в белоснежной куртке и тёмно-серых брюках, заправленных в короткие домашние сапожки, с поклоном поднёс гостю глиняную кружку с густым, коричневатым напитком и патетично заявил:
— Такого ликёра, как в Шакли, Вы не попробуете нигде в Камии!
Усмехнувшись про себя, Солнечный Друг пригубил напиток, удивлённо дёрнул бровью и залпом допил кружку — если трактирщик и преувеличил, то самую чуточку. Вкус у ликёра оказался божественно-нежным и необычным даже для Валентина, считавшего себя знатоком алкогольной продукции трёх миров.
— Пять с плюсом! — воскликнул он и тут же поинтересовался: — Почему вы не продаёте этот замечательный напиток по всей Камии? Это же настоящее сокровище! Вы бы могли дома из золотых слитков строить!
— Как верно Вы заметили, господин, — вступил в разговор старик с пышными усами и густой окладистой бородой. — Меня зовут Ален, я старейшина общины и глава шаклийских виноделов. Именно в моей семье из рода в род передавался секрет изготовления ликёра. — Старейшина перевёл дыхание и продолжил: — Секрет прост, господин маг. Мы настаиваем овечье молоко на травах, которые растут только в окрестностях нашей деревни. Раньше мы поставляли напиток ко двору камийских правителей, и Шакли процветала. Однако два года назад в горах случился обвал, и ложбину, где росла недотрога — хрупкая, почти воздушная трава — завалило. Мы тщательно осмотрели окрестности деревни, на коленях облазили каждый овраг и расселину, но, увы, недотрога погибла. Запасы ликёра таяли на глазах, и сегодня, в честь Вашего приезда, мы открыли последнюю бутыль.
Валентин обвёл взглядом притихших шаклийцев и почесал затылок:
— Ума не приложу, как вам помочь, господа. Я в глаза не видел этой недотроги, а чтобы сотворить что-нибудь, я должен знать, как оно выглядит.
— У меня сохранилась сухая травинка, господин маг, — с надеждой глядя на целителя, сказал Ален.
— Так несите же! — обрадовался Валентин. — А то заладил: "Всё погибло, всё погибло!"
— Гилар! — крикнул старейшина. — Быстро неси сюда сосуд!
Юноша в белых шароварах и коротком коричневом халате пулей сорвался с места и вылетел из трактира. Минут через пять он вернулся и с благоговением и осторожностью поставил на стол пузатую стеклянную бутылку с тонким сухим стебельком внутри. Валентин поднёс сосуд к глазам и ахнул: от травинки исходило слабое магическое излучение. "Ну и дела!" — изумился он, сел за стол и твёрдо произнёс:
— Я хочу услышать историю вашего поселения. Все легенды, сказки и предания, касающиеся ваших мест.
Шаклийцы с недоумение переглянулись, не понимая какое отношение к возрождению недотроги имеют сказки, но целитель пристально взглянул на Алена, и тот, усевшись напротив странного мага, начал рассказывать...
История у маленького горного селения оказалась длинной. Жители Шакли из кожи вон лезли, вспоминая легенды, предания и даже анекдоты, однако целитель только морщился. "Не то", — говорил он и мотал головой. К утру в сознании мага бешеными хороводами носились имена, события и факты, но ничего, проливающего свет на появление в окрестностях магической травы, он не услышал.
— Хватит, — устало махнул рукой Валентин. — Мне нужно отдохнуть пару часов, а потом вы проводите меня к ложбине, где росла недотрога.
Он поднялся из-за стола и пошёл за трактирщиком, который лично решил проводить гостя в комнату, и вдруг услышал громкий детский шепот:
— Деда, а сказку про магов ты рассказал?
— Какую сказку? — мгновенно отреагировал Валентин и обернулся: к Алену испуганно жался мальчишка лет десяти с растрёпанными волосами и заспанным лицом.
Старейшина отвесил внуку лёгкий подзатыльник и извиняюще произнёс:
— Простите его, господин Солнечный Друг, он устал, недоспал и несёт ерунду.
— Нет уж! — Валя вернулся к столу и пробормотал: — А вдруг я всю ночь ждал именно этой сказки. Почему Вы не хотите её рассказывать?
— Понимаете... Эта сказка может прозвучать для Вас оскорбительно, а мы ни коим образом не хотим Вас обидеть!
— Я не обижусь, — заверил старейшину Валя, плюхнулся на стул и приготовился слушать.
— Дело было в стародавние времена, такие давние, что и говорить страшно. Камия не знала ни великого Олефира, ни его венценосного сына. Харшидская пустыня была цветущей равниной, а Хаттийские горы — маленькими пологими холмами. На этих вот холмах и встретились однажды два волшебника. Сначала они мирно беседовали, а потом поссорились и перегрызлись, как голодные собаки из-за кости. В результате, один убил другого и закопал его на ближайшем холме.
— Что же в этой сказке оскорбительного? — искренне удивился Валентин. — Драка с летальным исходом вполне рядовое событие, даже среди магов.
— Дело в том, что смертельное ранение маг получил... в задницу, — уточнил старейшина и вжал голову в плечи.
Валя от души расхохотался.
— Прямо институт благородных девиц, а не камийская деревня, — заметил он, отсмеявшись, протянул испуганному мальчику конфету в яркой обёртке, потрепал его по волосам и обратился к старейшине: — Встречаемся через три часа. Могилу мага пойдём осматривать.
Солнечный друг добрался до комнаты, лёг и уснул без задних ног — тайну появления магической травы он раскрыл, а за восстановление ложбины был спокоен. Подумаешь, десяток тон камней убрать!
Так и случилось. В сопровождении Алена и ещё нескольких шаклийцев Солнечный Друг явился к засыпанной обвалом ложбине, и через час на очищенной от валунов земле появились первые нитевидные ростки.
Шаклийцы с замиранием сердца смотрели на драгоценную недотрогу, а Валентин напряжённо размышлял, как выгоднее поступить: организовать поставки весьма распространённой в Лирии травы в Камию или развернуть производство шаклийского ликёра прямо в Лайфгарме... Оставив шаклийцев на краю долины, Валентин в глубокой задумчивости вернулся к расписной тележке, разлёгся на подушках, и мохноногие лошадки потрусили к перевалу.
Попивая пиво вприкуску с чипсами, Солнечный Друг мечтал о славе великого винодела и коммерсанта, но вот тележка перекатилась на другую сторону Хаттийских гор, и мысли о виноделии и коммерции развеялись, как утренняя дымка — глазам открылась живописная Каруйская долина.
Никогда ещё землянин не видел места прекраснее. До самого горизонта простиралось живое радужное море, будто сказочный исполин собрал огромный букет цветов и бросил его к ногам возлюбленной. Широко распахнутыми глазами маг взирал на бушующий ураган красок и недоверчиво качал головой. Он не ожидал увидеть в жестокой и беспощадной Камии столь дивную панораму.
Расписная тележка бодро катилась вниз, к долине, обгоняя редкие крестьянские повозки, и через несколько часов въехала под сень развесистых деревьев, сплошь покрытых крупными молочно-кремовыми цветами. Полной грудью Валентин вдохнул аромат цветущего сада, сладко потянулся, сотворил себе бутылку пива, хот-дог и стал неторопливо есть, любуясь красотами природы. Фруктовый сад закончился, и теперь глаза землянина радовали нежно-розовые облачка шелковых акаций и карминово-белые свечи каштанов, ярко горящие среди огромных зелёных листьев. Время от времени попадались заросли боярышника. Ветви с гроздьями оранжево-красных ягод, намертво сплетённые между собой, щетинились острыми колючками. "Интересно, как они собирают урожай?" — подумал Валя, вылез из тележки, подошёл к ближайшему кусту и, осторожно осмотрев устрашающие иглы, хмыкнул:
— Красоты красотами, а Камия остаётся Камией! — И, чтобы проверить догадку, уколол палец шипом. Капелька крови подействовала — колючка обмякла и повисла на ветке серым безобидным усом. — Вот вам и дивный пейзаж!
Солнечный Друг уселся в тележку, взял в руки бутылку пива, и мохноногие лошадки побежали по укатанной грунтовой дороге. Время от времени вдалеке мелькали крыши деревенских домов, но Валентин не сворачивал к ним, вознамерившись немного отдохнуть от целительской деятельности. Он пил пиво, без прежнего восторженного умиления поглядывал на буйно цветущие и плодоносящие деревья и думал, что если и сделает остановку, то лишь в той деревне, через которую будет проходить дорога.
Убаюканный равномерным бегом лошадок, Валечка задремал, и тут дорога раздвоилась: одна, серая и утоптанная, вела к видневшимся вдалеке домикам, а другая, почти заросшая, уходила вглубь кипарисовой рощи. "Наконец-то поработаю", — ехидно хмыкнул Валентин, взглянув на черепичные крыши, но мохноногие лошадки уверенно свернули в кипарисовую рощу.
— Нам не туда! — возмутился маг и осёкся: между точёными, стройными стволами замелькала яркая красная полоса.
Валечка с удивлением приподнялся, всматриваясь в даль. Ему подумалось, что это истекает кровью сердце влюблённого великана, а, может, растяпы-гномы просыпали в роще алые драгоценные камни.
Мохноногие лошадки ускорили бег, и маг, задыхаясь от восторга и любопытства, смотрел как таинственное зарево разгорается необузданным, живым огнём. Кипарисы расступились, тележка выкатилась на огромное поле, и Валечка словно окунулся в бушующее море лавы. Маки! Видимо-невидимо. Широкие лепестки трепетали на ветру, купались в ослепительных лучах солнца и тревожно шелестели. Маковую гладь будоражили алые волны, а над ними носились крикливые белые птицы. Будто чайки, скользили они над красным бурливым морем, и широкие белые крылья отливали алыми бликами. Даже облака на высоком небосводе были подёрнуты тонкой розоватой дымкой.
Мир полыхал. Глаза мага резало от бесконечного красного цвета. Он смахивал с ресниц слёзы, но всё равно продолжал смотреть по сторонам. Внезапно крикливые голоса птиц смолкли, и тишину прорезали тягучие скрипящие звуки. Вздрогнув от неожиданности, Валечка встал в полный рост, приложил руку козырьком ко лбу и увидел низкие алые домики. Они так естественно сливались с маковым полем, что, если бы не противный слуху скрип, маг обязательно проехал мимо.
Плюхнувшись на подушки, землянин развернул лошадок и направил их к деревушке. Чем ближе он подъезжал, тем пронзительней становились звуки. К скрипу добавилась барабанная дробь и многоголосый свист, и до мага дошло, что он слышит музыку.
— Праздник у них что ли? — проворчал он, и лошадки поскакали быстрее.
Тележка пронеслась по полю лёгким, стремительным ветерком и вскоре выехала на круглую площадь с колодцем посередине. Алые домики, напомнившие Валентину земные коттеджи на две семьи, жались друг к другу, словно дикие маки наступали и давили на них. "Странная деревушка, не дома, а декорация!" — подумал маг и посмотрел на жителей, сидящих кружком вокруг колодца. И женщины, и мужчины были облачены в выбеленные льняные штаны и рубахи, а плечи украшали платки с изображением маков и белых птиц. Женщины с закрытыми глазами раскачивались из стороны в сторону и что-то невнятно бормотали, а мужчины самозабвенно дудели в свистки, колотили в маленькие цилиндрические барабаны и вертели нечто, похожее на ручную мельницу. Именно этот музыкальный инструмент издавал тягучий скрип, от которого у Валентина ныли зубы.
"Прямо наркотический притон или сборище медитирующих сектантов", — мысленно фыркнул маг и подъехал поближе. Камийцы не обратили на гостя никакого внимания. Они продолжали самозабвенно музицировать и бормотать, точно эти занятия были самыми важными в их жизни.
И Валечка решил не мешать. "Мало ли у кого какие обычаи", — хихикнул он, выбрался из тележки и наколдовал себе сервированный к обеду стол и кресло. Уши заткнул берушами, ибо поглощать пищу под тошнотворную какофонию не хотелось, с превосходством взглянул на сектантов и, плеснув в стакан красного креплёного вина, под цвет благоухающих маков, приступил к трапезе. Маг разделался с бараньими отбивными и копчёными свиными рёбрышками, умял тарелку жареной картошки вприкуску с тёплой кулебякой, откинулся в кресле и погладил себя по животу.
