К концу стройки закончили и вооружение, пока только арбалеты. Я их делал, в основном, остальные тягали бревна, бабы убирали в поле, часть урожая уже поспела. Разве что периодически, когда мне надо было подумать над конструкцией, ходили с Кукшей за рудой и кирпичами, в дороге лучше думалось. Первая партия из семи арбалетов, взрослым, Кукше, Обеславу и Веселине, была представлена на суд зрителей.
Первой, традиционно, новое оружие опробовала Веселина. Дал ей три магазина со стрелами, показал процесс заряжания, объяснил все. Она пробовала заряжать, натягивать тетиву, без стрел, потом заявила, что устала держать. Мы только вздохнули, с этим ничего поделать мы не могли. Разве что предложили стрелять с упора, а не стоя. Вся деревня пошла к мишенному полю.
Там девочка-подросток улеглась на бугорок, поелозила, привыкая в прикладу и оружию, и начал первую серию выстрелов. Все в молоко, поникший дан из веток и травы стоял нетронутым. Я опять горестно вздохнул, потянулся было забрать свой позор, ну Веселина не вставала, что-то трогала, рассматривала:
-Дядя Сережа, — я помолодел, раньше дедом был, — можно я еще. Тут просто не так все немного. Привыкнуть надо.
Вторую серию она сделала, тщательно готовясь к каждому выстрелу. Последние два болта вошли в голову чучелу. Встала, отряхнула оружие.
— Тут не так, как с черным самострелом, — начала объяснять девочка, черный был из будущего, — когда эта штука, насадка ваша, сходит, прицел прыгает, сбивается. Да и когда курок нажимаешь, тоже мимо летит, крепче держать надо. Еще его вправо клонит, да ручку надо меньше сделать, все равно легко натягивается. Стрелы летят по-другому, дальше, да в плечо...
— Отдача это, — влез я с пояснениями.
— Ну вот эта отдача, сильнее, лягается прям. Надо в дерево стрелы воткнуть, посмотреть, как глубоко войдут.
— Ладно, давай оружие на переделку, пока остальные попробуйте. Им объясни, как стрелять, Веселина, я сейчас приду.
Я появился через час, приделал стопку ткани на приклад, демпфер будет, попытался сбалансировать арбалет в обоих плоскостях. Балансировал наклейкой железных полосок, точка для баланса была там, где стрелок правой рукой держал древко. Чуть потяжелел механизм, но стал приемистей. Да еще и смазал его, курок сделал подлиннее, заранее предусмотрел такую возможность.
Село занималось истреблением чучела. Как и в первый раз, пока все было мимо. Но скорострельность была на грани фантастики. Я остановился, засек момент, когда Зоряна зарядила новый магазин, под чутким руководством Веселины, увидел, как неудобно ручкой натяжителя вращать лежа, надо типа сошек что-то делать, и стал замерять время. Ну что, за сорок секунд "в ту степь" улетели все пять стрел.
— Вот, Веселина, держи, теперь попробуй.
Девочка покрутила в руках обновленный арбалет, прижала к плечу, поводила из стороны в сторону, посмотрела на меня одобрительно. Потом выпустила все пять стрел в голову чучела.
— Вот теперь хорошо.
— Надо еще упор сделать, для стрельбы лежа, — я примерно показал какой, — тогда еще лучше будет. А лучше сделать вот так...
Я начал рисовать. Не то, чтобы я пацифист, но мысль о том, что я думаю, как лучше убивать людей, отдалась холодком по спине.
— Вот теперь этот упор будет у нас еще и вместо штыка. Ну, ножа на стреляющем оружии, если близко враг будет.
Мой рисунок предполагал сделать два двадцатисантиметровых четырехгранных штыка, с круглым основание, с перемычкой, в виде буквы "А", и крепеж на продолжении арбалета, за пределами плеч, с фиксацией для штыка. Если стрелять из позиции лежа, его надо было опускать, если стоя или сидя, то поднимать и закреплять специальной защелкой. В походном положении штыки укладывались вдоль ложа, или вообще выкручивались.
Переделки закончил к осени. За это время, на утренних тренировках взрослые с тремя подростками меньше чем за минуту умудрялись высадить тридцать пять стрел с расстояния в двадцать пять метров, причем две трети — в чучело. После переделок и балансировки со штыками из положения лежа две трети стрел уже летели чучелу в голову, а остальные — в тело. Стоя и сидя результат был хуже. Поэтому Буревоя остановил, когда тот попытался начать делать щиты. Надо их форму сделать такой, чтобы они были опорой для арбалетов.
К осени же закончили основные строительные работы. В промзоне предусмотрели место для паровиков, сделали бревенчатые фундаменты для печек. В жилых домах тоже, плюс наделали нужное количества поташа. Дело за малым, сделать стекло, рамы, окна, печки, металлические части к ним. Начать и кончить. Много засолили помидоров, огурцов, кабачков, да и местных овощей, включая капусту. Ржи, как дед и предсказывал, было на треть меньше чем в прошлом году. Осталось убрать картошку, корм для животины, да коноплю. Крапиву оставляли на весну, так лучше, бабы сказали. Заготовили сена для Машки, кролики наши разжирели, напилили деревьев. Буревой и Кукша, пока я занимался оружием, гоняли на лесоповал на тракторе. Осталось только привезти лес, да выкорчевывать пни.
Первое сентября было забавным. Я объявил День Знаний, и торжественную линейку. Никто не знал, что это за День Знаний, и какая такая линейка. Но "торжественно" — это поняли все. Поэтому с утра напарились в бане, постирали заранее всю одежду, нарядились в самострелы, даже дети в свои детские. Я всех построил всех в линию посреди села, возле вкопанной мною лично длинной тонкой сосны.
— Товарищи! — все посмотрели друг на друга, — сегодня мы отмечаем наш первый День Знаний. В моем мире каждый год в этот день начиналась учеба. Наша учеба тут начнется с тяжелого, но необходимого Знания. Все мы знаем про ухоронку в нашем лесу, все мы тренировались убегать туда при опасности. Теперь мы будем получать новое Знание. Как защитить ту самую ухоронку, если враги последуют за нами. Это будет наше первое и Главное знание, как сохранить себя. Ура, товарищи!
Строй молчал, не понимания чего я от него хочу. Четырнадцать человек в камуфляже, берцах, с банданами на головах и самострелами через правое плечо. Я начал тянуть веревку у вкопанного бревна. Из коробки под ней потянулось красное полотнище. Все недоуменно смотрели на меня. У нас такое означало опасность. Я поднял его на самый верх, на все три метра. Порывом ветра небольшое полотно развернулось. На нем красовались знакомые в моем времени всем символы. Серп и молот. Единение труда крестьянского и пролетарского, ремесленного. Народ затих, рассматривая.
— Это что? — первым спросил Буревой, он возглавлял строй, я всех поставил по росту.
— А это флаг торжественный, наш, праздничный. Красный цвет в нем не опасность, а кровь, пролитая за лучшую жизнь нашими дедами, отцами, братьями. Желтый цвет — это пот, пролитый на поле, в кузне, на лесоповале. Серп — символ крестьянского труда, молот — ремесленного. И нет тут над нами ни князей, ни царей, ни угнетателей каких. Теперь мы вооружены, и сможем дать отпор, хотя бы мелким группам бандитов да тем, кто поживиться к нам придет. Так ведь?
— Так, — нестройно ответило село, продолжая рассматривать знамя.
— И значит, Ура, товарищи! — я выделил голосом"Ура".
— Ура, — опять нестройно прозвучало со стороны строя.
— Ура!
— Ура! — теперь веселее.
— Ура! Ура!! Ура!!!
— Урааа-а-а-а-а-!!!— народ закричал теперь уже хором, и радостно, дошел до них смысл слов моих.
Такой вот получился День Знаний.
22. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время — осень 861 года
— С флагом это ты здорово придумал, — в середине октября, на лесоповале мы отдыхали с Буревоем на пеньках, — теперь знак свой у нас есть, завсегда нас отличить теперь можно.
Это точно. После памятного Дня Знаний, село как с цепи сорвалось. Бабы начали покрывать серпами-молотами все, до чего смогли дотянуться. Вышивали на подушках, на ремнях, на одежде. Даже пришлось отдельное совещание провести, упорядочить символы наши.
Теперь на рукавах камуфляжа красовались нашивки, в виде серпа и молота, внутри красной звезды. Этот символ я тоже ввел, объяснив его смысл близостью к небесным покровителям и готовностью проливать кровь. Серпы и молоты — теперь только на торжественной одежде, нечего на трусы их лепить. Замараешь знак с испугу — весь род потом перед предками не отмоется. Знаком опасности же стал синий флаг, его поднимали вместо красного знамени. Раз в неделю, по воскресеньям, мы поднимали наш флаг с серпом и молотом. Народ привык, и к семидневной неделе, и выходному при поднятом флаге.
Я вообще пришел в необходимости символов, наблюдая за деревней. Как-то все стало обыденно. Не хватало праздника. Даже посиделки в честь дня урожая напоминали просто пьянку безалкогольную, чем праздник. Душа хотела Первомая, в вокруг был только лес да наша деревня с тяжелым, монотонным трудом.
Да-да, именно монотонным. Несмотря на все мои придумки и рацпредложения, новые дома, трактор, труд все равно стал монотонным. Монотонно пацаны с утра под контролем меня или Буревоя обслуживали трактор, монотонно мы на нем работали, монотонно сплавляли лес с лесоповала. Мои страхи отступили, я не боялся голода, гоповарваров, замерзнуть зимой, настало время оглянуться по сторонам. А по сторонам была серая действительность. Захотелось ее разбавить. Для этого нужно добавить красок. А каких? Российский флаг — не смогу я им объяснить, что он значит. Сложные выкрутасы и рисунки не сделаю, да и не поймут. А серп и молот всем понятен, как и кровь с потом, что проливалась за лучшую жизнь, и не важно в какие времена. Звезду-то уже потом приплел, просто по привычке.
Теперь народ каждое воскресенье видит торжественный подъем флага, да всю неделю потом держит в голове, что мы не как звери лесные живем, а за лучшую жизнь. И выходной раз в семь дней — тому лучшее подтверждение. В этот день мы занимались только собой, семьей. Даже Буревой был не против, хоть и иногда порывался то трактор перебрать, то лесопилку запустить. Объяснил ему психологический момент, что на уборочной да на посевной мы понятное дело не будем в воскресенье отдыхать, а пока возможность есть — почему нет?
Жители деревни стали веселее. Песни пели, красоту наводили. Даже возле домов новых своих цветники разбили. Мы с Буревоем по воскресеньям пересаживали на поляны в лесу саженцы деревьев, которые он готовил на замену леса, спиленного нами на лесоповале. Он семена давно посадил, еще в прошло году, сейчас вот малюсенькие кустики рассаживали в буреломе да березняках молодых. Это я разрешил в воскресенье делать. Вроде как субботник получился, как бы смешно субботник в воскресенье не звучал.
— Теперь стекла наварить надо, еще, да за кирпичами идти. На дома мы принесли, а на промзону не хватает, — дед продолжал рассуждать.
— Это да, сейчас леса напилим, да выплавим стекла-то. Ты не забывай, руды нам еще надо, а то мы уже вторую опору разбираем, из тех четырех с половиной, что на плато были. Такими темпами, скоро без металла останемся.
— Руду, думаю, надо по зиме забирать, зимой на волокуше больше увезем, — дед думал над моими словами, — а опоры те твои на арбалеты пускать.
Арбалеты мы попытались сделать из железа. Получились более компактные изделия, но все уперлось в тетиву. С большими усилиями мы сделали кусок плетенного стального троса. Делали на моем станке, с оснасткой для истончения проволоки. Разогревать приходилось сильно, почти до красна, оснастку пришлось переделать. На тросе сделали два арбалета. Один по характеристикам как деревянный, но меньше размером. Второй — снайперский, для Веселины, тяжелый. Его можно было использовать только лежа, с упора, слишком тяжелый был. Но он пробивал даже пятисантиметровую доску, навылет. Для точности на ложе установили специальную трубку, разрезанную вдоль, вроде как ствол получился. Да стрелы сделали более ровные, одинаковые, и с микроскопическим пояском из меди. Трубку внутри прошли в нагреве метчиком, получились нарезы. Точность возросла, Веселина теперь попадала метров с пятидесяти в круг диаметром в десять сантиметров.
Военное дело в нашем селе сало всеобщим. К учениям по эвакуации добавили учения по рассыпной стрельбе в лесу. На пути к ухоронке я махал рукой в произвольном направлении, командовал "Опасность!", и все бросались занимать свои места в позиции лежа. Потом отстрел магазина, перемещения, потом сбор на тропе, сбор стрел. Изменили походный порядок, точнее создали его. Самым сильным у нас был арьергард, в центре — дети, в авангарде бабы, впереди, в дозоре ходил Кукша. Даже некоторое подобие сигналов было. Кукша орал голосами разных птиц и животных, мы на слух определяли размер опасности и ее наличие, и принимали соответствующие меры.
Щиты и каски дед сделал из толстой фанеры, да еще и из разного дерева. Получилось достаточно громоздкое изделие, весом чуть не двенадцать килограмм. Да еще и каска килограмма полтора в форме шишака богатырского, с забралом фанерным. Сначала все выли от тяжести, потом провели испытания на арбалетах. Обычный наш арбалет с двадцати пяти метров не пробивал щит, стрела застревала. Доски при этом пробивал, даже в два раза большей толщины. Народ проникся. Дед даже подобие лат сделал, с моей подачи. Для плеч, лодыжек, коленей, рук и локтей. Еще и для шеи сделали поддержку, чтобы при попадании в шлем голову не оторвало. Получился набор как для роллеров в мое время, или байкеров. Все это покрывали тканью, красили в камуфляжные цвета, покрывали лаком.
С появление щитов и обмундирования учения дополнились формированием строя. В щите предусмотрели крепление для арбалета, и дырку с держателем для копья. Копья пока не делали — пусть народ привыкнет сначала к этой массе. Зимой с копьями тренироваться будем. Строй наш собирался из шести человек. Все взрослые, плюс Кукша. У детей щиты были раза в три меньше, самым маленьким, Смеяне, Растимиру и Предвою, братьям Веселины шести и пяти лет соответственно, даже щитов не делали, они таскали запас стрел и свои маленькие арбалеты. Взрослому такой арбалет вред мог причинить только метров с десяти. Каски и латы для них сделали. В строю старшие дети держали нам тыл. Строй взрослых был полукруглый. По флангам — мы с Буревоем. Веселина же при опасности скрывалась в лесу, но уже не с Кукшей, а с Власом. Снайперский огонь обеспечивала. Таким образом спину нам прикрывали только Добруш, Обеслав, Олесь, и Новожея.
Пришлось переделывать наши рюкзаки, теперь к спине прилегал арбалет, наискосок, в боковых карманах добавились места для магазинов со стрелами. В самом арбалете, в прикладе, появилась выемка для масленок, тряпочек, и прочего барахла, необходимого для ремонта и обслуживания. Крест на крест с арбалетом должен еще был быть меч или копье, для него тоже было крепление. Щит вешался прямо на рюгзак, снаружи, прикрывал спину. Место в рюкзаке уменьшилось, пришлось больше запасов оставлять в ухоронке.
В таком наряде мы тренировались строем отступать. Отстрел по парам, шаг назад, еще отстрел, шаг назад, еще, опять выстрел парой. За минуту мы перемещались на десять-пятнадцать метров на ровной местности, и выпускали по магазину стрел каждый. На щите для перезарядки в движении был ремень веревочный для переноски на локте. Получалось неплохо. Мы ввели еще и динамические тренировки, к трактору привязывались чучела на специальной рейке, он их тащил в нашу сторону со скоростью шага. Задача была перебить всех, пока не дойдут до нашего строя. Для этого мы и расстояние увеличивали, отходя назад. Сначала просто лупили в чучела, потом — в чучела с иммитаторами щитов, потом скорость увеличили. Развлекались, как могли.
