Даже не оглянувшись на мага и бывшего мужа, я покинула покои, старательно пытаясь унять чрезмерное сердцебиение. Что же со мной будет?
Глава 3.
1.
За время моего пребывания в замке герцога Сеношанте, зима вошла в полную силу, не щадя ничего вокруг — снега насыпало по колено, а температура опустилась далеко за минус, заставляя зубы стучать в ритме польки. Я радовалась, что получила хотя бы плащ с перчатками (ну и пусть, что не женскими и от того у меня все время норовили выпасть из них руки), потому как буквально через полчаса, после того, как мы с Жориком оставили Сенош за спиной, у меня окоченело все, что можно и нельзя. Мне даже рот открыть лишний раз было холодно! Злосчастное пальтишко таки пошло в утиль.
Держать узду стало далеко не единственным испытанием на этой состоящей из сплошных сугробов дороге смерти — встречный ветер был такой силы, что начисто выдувал из головы все ненужное. Как впрочем и нужное. И если в городе от него еще защищала стена, то здесь, на бескрайних равнинах, спасения не было вовсе. Пальцы ног, рук, уши, лицо — казалось, что все это отвалиться за ненадобностью. Хорошо хоть снег не сыпал, а не то я потеряла бы свой ориентир, в виде зада лошади Жорика, еще на выезде.
Мы ехали по не протоптанной дороге не меньше 3 часов и сумерки опускались все быстрее, делая очертания сугробов если не устрашающими, то как минимум жуткими. Когда мне показалось, что всему этому не будет конца, на расстоянии километра замелькали огни переправы. Я бы улыбнулась от счастья, вот только губы совсем не слушались. Кобыла, которую мне выделили, полностью разделяла мои чувства и прибавила скорости, поравнявшись с Жориком.
На последнем издыхании мы преодолели это расстояние и буквально ввалились в одноэтажный домик, который служил здесь постоялым двором.
— Да стой ты, ради бога! — Раздраженно прошипела я поверенному герцога, из последних сил удерживая его под локоть, чтобы он не завалился на пол. Меня хватило лишь на то, что переступить через порог и закрыть за нами дверь, как мы с Жориком дружно осели на пол, не в силах отдышаться. Перед глазами плыли разноцветные круги, а лицо и тело горели так, словно их намазали скипидаром.
— Добро пожаловать, господа! — Раздался над нами голос и не сговариваясь подняв головы, мы увидели небольшого мужичка, который в своей округлости мог дать фору беременной слонихе. Живые глазки бегали на упитанном лице с меня на поверенного, видимо пытаясь распознать природу нашей сути.
— Добрый! — Сипло гаркнула я, с превеликим трудом разжав руку, которую держала на локте Жорика. Конечность подалась с диким хрустом.
По прежнему не вставая с пола, я вытащила из нагрудного кармана поверенного распоряжение герцога и протянула его хозяину сия заведения. Благо нам хоть эту бумажку выделили, иначе мы бы долго объясняли толстяку кто мы есть. А так, пробежав по письмецу цепким взглядом, он тут же расцвел в широчайшей улыбке.
— Господа, я лично приготовлю вам комнаты! И не стоит беспокоиться — за лошадками я тоже пригляжу!
Горячую ванну нам никто не предложил ( собственно, в этом постоялом дворе, помимо самого хозяина, были только его дети — дочь и сын, которым было примерно лет по 16), но зато хотя бы усадили у камина и выдали толстые пледы. Хозяйская дочка, симпатичная кстати девочка, предложила нам вина, но я попросила лишь две кружки горячей воды. Она удивилась, но послушно принесла требуемое. Хорошо хоть никто не видел, что я в эти кружки добавляю, а иначе нам никакое письмо бы не помогло от обвинения в колдовстве! Ну вот как бы я им объясняла, что такое 'Колдрекс'?! А так, по комнате поплыл запах лимона и меда, который постепенно превращал нас с Жориком из снеговиков в людей.
— Ты все еще рад, что поехал? — Толкнув в бок поверенного, усмехнулась я. Уж не знаю, на что была похожа я, но Жорик со своим синим носом на 'мачо' никак не тянул.
— Это все же лучше, чем пребывание в замке. — С видимым усилием ( от долгого пребывания на морозе) растянув рот в улыбке, отозвался он. — Может в это трудно поверить, но я счастлив, что сумел вырваться! И вообще, если бы не ты, я никогда бы не решился.
У него и впрямь светились глаза, что искореняло сомнения относительно его честности. Хотя, я этого и не понимала — ведь в его руках были возможности и получше этой. Но он не пожелал рискнуть, заведомо зная, что в этом мире никто за него не встанет и если герцог Сеношанте захочет, то поверенного в тот же миг казнят. У нас с ним разные взгляды на этот счет и его путь — это только его путь, на котором лишь ему одному предстоит решать, что действительно стоит сделать, а с чем можно и повременить.
— Да уж, хороший повод, чтобы вырваться. — Кровообращение в пальцах постепенно наладилось и сигналом этого стало легкое покалывание. Похоже, обморожение откладывается... — Неужели не страшно?
— Думаю, так же, как и тебе. — Пожал плечами Жорик, предпочитая смотреть на огонь в камине, нежели на меня. Интересно, с чего вдруг?
— Мне вот, например, чертовски страшно! — Призналась я. — Потому как мне очень хочется вернуться домой в целости и сохранности. — Поразмыслив приблизительно минуту, я решила сменить вектор разговора. — Скажи мне, родное сердце, почему эта река не замерзает, когда на улице такие морозы? Вроде должна...
— Потому, что на ней лед будут долбить до последнего! — Хмыкнув себе под нос, заявил Жорик. Смена темы определенно подействовала на него положительно. — Дальше до столицы дороги заметет и добраться кроме как по этой реке куда либо, станет просто невозможно. А оставаться отрезанными друг от друга ни один город не рискнет, потому как сразу подохнут все от голода — одни, потому что им некому станет продавать, другие потому, что нечего будет покупать. Понятно?
— Вполне. — Покатав во рту начинающий остывать разведенный след цивилизации, кивнула я. — В мой первый визит сюда я попала в графство Деамор. Так вот так мне заявили, что на весь цикл связи между усадьбой графа и ближайшим городом просто нет и все запасы продовольствия делаются загодя. Может такое быть?
— Граф на своей земле и царь, и бог. — Чуть приподняв веки, задумчиво изрек Жорик. — И каждый такой 'царь' сам решает, как им пережить конкретную зиму. Может им хватает запасов, кто их знает?! Герцогу, например, ни фига не хватает, потому эта речка и не успевает толком промерзнуть, потому как запасы возятся с Паршата и с графства Вайнахар.
— Чудные люди. — Только и смогла добавить я.
Глаза стали слипаться раньше, чем я могла ожидать. Да и чего ждать от организма, после скольких часов скачки на морозе? Оставалось надеяться, что мне будет достаточно сна, чтобы не свалиться с простудой.
До комнаты я добралась с легких туманом в голове и хватило меня только на то, чтобы снять ножны с мечом. После этого, я в обнимку с ним и рухнула на жесткую кровать, едва не отбив себе при падении грудную клетку. Мне даже было плевать на то, что из окна нещадно дуло, а в щели даже намело немного снега.
Я проснулась в кромешной темноте от того, что нос отказывался дышать. Изо рта шел пар, а конечности окоченели настолько, что далеко не с первого раза поддавались. Желая выбраться из этого холодильника, по ошибке признанного жилым помещением, я нашарила сумку и с ножнами в руках, по памяти пошла на выход.
Несколько раз споткнувшись и пару раз ударившись ногой об углы, я таки нашла дверь и выйдя из комнаты, задумалась, как поступить дальше? Здесь же лестница, а сколько до нее точно шагов я не помню, еще свалюсь кубарем назло недругам... Что я буду делать внизу одна, тоже представлялось смутно, но возвращаться в комнатенку не хотелось категорически. Пока я раздумывала и прикидывала, как лучше осуществить задуманное, внизу послышался скрип половиц, а спустя мгновение перед лестницей возникла фигура, с поднятым подсвечником.
Когда оказалось, что фигура принадлежит дочери хозяина заведения, я облегченно выдохнула. Зато сама девушка испугалась так, что едва не уронила свою средневековую лампу.
— Если ты его подержишь, я сумею спуститься и не переломать ноги! — Почти радостно известила я ее, подразумевая подсвечник и стараясь при этом придать голосу непринужденность.
— Госпожа, час еще ранний.. — Пролепетала она, сделав шаг в сторону зала, в котором мы накануне вечером распивали с поверенным 'Колдрекс'. Может думает сбежать?
Мне хотелось заверить ее, что есть я ее не собираюсь, но я сочла такое заявление излишним для столь нервной девушки. Они же не знают, кто мы конкретно такие и откуда вообще взялись, так стоит ли ее осуждать за этот страх? Да и рожа у меня, опять таки, побитая и очень похожа на бандитскую...
— Я замерзла дико! — Призналась я, осторожно преодолевая скрипучие ступени. — И все, что я хочу, это выпить чего-нибудь горячего. Но если еще найдется что-нибудь пожевать, это будет просто прекрасно!
Девушка так сильно выдохнула, что едва не загасила пламя свечей на канделябре, но стоически дождалась моего спуска. При приближении я заметила, что ее колотит и решила не мучить несчастную больше необходимого. Собственно, мне не нужна была компания, тем более состоящая из столь юной, да к тому же еще и такой впечатлительной особы.
Я устроилась на том же месте у камина, который по странному стечению обстоятельств, еще горел. Видимо девушка и не собиралась идти спать, или же у нее просто нет своей койки и она вынуждена обитать тут. Вникать в это не хотелось.
Девушка молча принесла мне чашку с подобием чая и здоровый кусок хлеба, который успел изрядно затвердеть. Но в моем ли положении привередничать? Питанием на Эллионоре меня вообще не баловали, даже в особняке матери Рошшера. Здесь что нищие, что благородные, предпочитают исключительно мясо, в любом приготовлении и лишь женская часть аристократов позволяет себе есть зерновые каши по утрам. Для меня же этот рацион чем-то схож с кормление скотины 'на убой'.
Я осталась в одиночестве, наслаждаясь теплом от камина. Времени, чтобы предаться мрачным размышлениям (а откуда взяться другим в 5 утра?!) было предостаточно. Внутри вдруг стало пусто — ни предостережений от мозга, ни страха, ни боли. С одной стороны, это же правильно — война не моя и все, что мне надлежит делать, это всеми силами пытаться выжить. А уж скольким для этого придется пожертвовать (в этом я вообще не сомневалась) не имеет значения. Плевать. Если придется, я заставлю себя плюнуть и на мага, который успел незаметно въестся в душу, и на Рошшера, который в этой же душе изрядно потоптался. В конце концов, чтобы они оба не говорили, каждый по своему меня обманывал или умалчивал что-то либо важное.
Помниться, я спрашивала Мэдстока, что наша связь принесет ему и зачем он вообще решился на такой шаг и искренне недоумевала, чем могу быть полезна такому человеку. И еще списывала его молчание на романтизм, коим Рошшер отродясь не страдал. Дура, одно слово. Зато они оба напрочь отбили у меня охоту заводить какие-либо отношения и я точно знала, что стоит мне лишь вернуться домой, как центром моей вселенной вновь станет только ребенок. Хватит с меня этих привязанностей и 'нежных' чувств — я сыта ими по горло!
Некое беспокойство у меня сейчас вызывала лишь история, рассказанная герцогиней — я вот не понимала, как могли два божества допустить такое неравноправие между людьми и магами? Почему людям выпало властвовать над магами, если правитель на троне в Эллионоре должен чередоваться?! Неужели тут все решает число, ведь Грем говорил, что магов осталась жалкая горстка? Или в финал этого заговора влезут боги, дабы исправить эту не справедливость? В каком-то смысле, будет интересно.
Затем мои мысли сделали скачок от этого мира к родному и перед глазами опять стояла родная 'панелька', с вечно отсутствующими лампочками в подъездах. Господи, как же я хочу домой! К ребенку, к брату, к матери, которой хоть посчастливилось не знать, в каком дерьме плавает ее дочь! Неужели я так и буду скитаться в этом средневековье и все время зависеть от чьего-то желания или обстоятельств?! Это вымотало меня настолько, что отвращение к Эллионору прочно укоренилось на подкорке.
Воспоминания о доме сделали меня еще несчастней в эти утренние часы, заставив жалеть саму себя. Вот чем я заслужила такое 'путешествие'? Почему ни одна прочитанная мной история про 'попаданок' не содержала в себе столько грязи, как моя. Ко всем героиням относились если не с уважением, то хотя бы не столь враждебно. Меня же каждая собака пытается убить, не гнушаясь никакими способами! Есть только одно объяснение этому феномену — Эллионор пытается отторгнуть чуждое, как кошка отплевывает застрявший комок шерсти. От того и все мои злоключения, если не брать в расчет мою вспыльчивость и полное отсутствие умения молчать, когда того требует случай. Может и есть во всем этом моя вина, но процентов так на 60, так как открывать рот меня порой вынуждают обстоятельства. Каждый синяк на моем теле, каждый шов, служили очередным пунктом в списке, за что мне следует не любить этот мир. А список был большим. Ведь если бы все эти люди меня не трогали, пытаясь указать низменное положение женщины, я бы даже пальцем не пошевелила, не то, что мечом. Мне бы собственно и в голову не пришло начать изучать это искусство, направленное в первую очередь на лишение противника жизни. Мне с лихвой хватило бы тех знаний, которыми я и так обладаю. Но не судьба, не сложилось у меня с пацифизмом, да и терпеть оскорбления или молча принимать побои я не смогу. Уж насколько я самокритична, но обижать себя не дам. И если не дотянусь рукой, обязательно достану словом.
Время текло, плавно, но упорно приближая рассвет. Насколько я успела заметить, за время вынужденной лежки после драки с маркизом, это должно произойти часа через полтора.
Я представляла, что приблизительно в это время, из Сеноша должны уже выехать Грем и Рошшер, с кавалькадой. Тихо ли они проедут или в Грема и впрямь будут кидать овощи? Хотя, нет, местные с голоду сдохнут от такой расточительности. Остаются только помои и содержимое ночных горшков, но я очень надеялась, что до подобного дело не дойдет. Не настолько же народ безбашенный, ведь так можно и угодить в сопровождающих стражников, если не в маркиза, например...
К шести часам проснулся хозяин постоялого двора и его сын. Почти сразу тепло от кухонной печи добавилось к теплу от моего камина, жить стало еще лучше и я успела полностью согреться. Жорик спустился лишь когда рассвело и несказанно удивился, когда обнаружил меня бодрствующей.
— А тебе чего не спиться? — Не успев прикрыть рот в зевке, спросил он. — Переживаешь?
— Замерзла. — Допив одним глотком холодный чай, пожала я плечами. — Странно, что ты этим не страдал...
— Поживешь с мое в этом мире, научишься и не на таких сквозняках спать! — С усмешкой заявил поверенный.
Минут через двадцать, со стороны реки послышался грохот, дикий скрежет и ругань. Приплыли корабли, на которых нам надлежало отправиться в столицу. Для меня, человека абсолютно не сведущего в кораблестроении, они представляли собой чудо здешней современной мысли — оба двух палубные полностью деревянные, с развевающимися на ветрище парусами и флагами, с неясной мне символикой в виде скрещенных палок. Но даже несмотря на габариты, было как-то сразу ясно, что они торговые.
