Парень начал разрисовывать карту:
— Пустим ее от крепости будущей, вдоль, стены. Ближе на пять километров, но болото то большое, лучше там потом свернем. Прямая дорога будет, да и местность там получше. По летним перевозкам — надо дорыть канал на болоте, там где мы брали руду, да и плотами вот сюда спускать. Мы по кромке шли, там скал больших нет, просто будет. Летом — на плотах, зимой — по дороге.
— Дельно малец говорит, — Буревой включился в разговор.
— По болоту? На плотах? — Святослав не понимал, о чем речь.
Разъяснили про канал вдоль края болота, который мы рыть начали, когда руду вынимали. Мысль Добруша была хорошая — получается у нас перекресток возле крепости из двух дорог, к болоту рудному и к торфяному.
— Надо причал сделать, чтобы с плотов удобнее доставать все, — дед начал делать пометки в блокноте, — два. Один на дальнем болоте, другой — на рудном. Глину — на кирпичи, если годная будет. Но берег укрепить придется, чтобы не сползло. Да плоты специальные надо, узкие, да придумать, как вынимать из болота землю.
— Землю можно вот такой штукой, — я быстро начал накидывать на листе некое подобие болоторойной машины, — на плот ставим ленту, вроде той, что дрова подает у нас в бараках, конвейер она называется. Вглубь нам же не надо сильно? На метр ее заглубить, под углом вот таким. Да в перегородках, их побольше сделать надо, дырки, воду пропускать. Идем, шестами правим, глина на плот сыпется. А тут вот, перпендикулярно, ставим еще такую же штуку, чтобы глину ту на берег сбрасывать. Идем, вал делаем, потом можно собирать, если она с рудой, мыть, или сразу на кирпичи.
— Не засосет? Болото топкое... Да и придумать как-то надо, — Обеслав разглядывал рисунок новой игрушки, — Как прижимать к земле болотной конвейер тот твой? Хотя, если не глубоко, да шестами, да еще и веревки можно, по деревьям, через них тянуть, если не пойдет... Я думаю, сделаем.
— Значит, план такой. Как земля растает — начинаем расширять дорогу к рудному болоту, мы начинаем делать этот плот хитрый, земснаряд его назовем. Потом, когда лед окончательно сойдет, оборудуем причал, пристань, укрепим берег, да и пустим его. На плот тот нужно человека...
— Кнута поставим, — корабел проснулся, — а то он уже дремать начал.
— Я? На болото?
— Ага. Ты у нас самый главный мореход, озероход, рекоход. Будешь еще и болотоход!
Ржач за столом, Кнут тоже улыбается.
— Надо, так надо. Машины там будут?
— Да, две штуки, я тебе мелких дам, Растимира, Предвоя, Власа. Справятся. Влас на плоту будет, ему уже четырнадцать, а мелкие на берегу, обслуживать станут. Да мужиков, дрова рубить.
— Тогда ладно. Обеслава бы... — Кнут сдружился с племянником.
— Не, Обеслав нам пока тут нужен. Остальных на рубку дров. Срок нам — до первого мая на подготовку. Инструменты, лопаты, топоры, насадки на трактора, и прочее — все надо сделать. Кто не знает, когда первое мая — рекомендую уточнить, — я выразительно посмотрел на "новеньких", — Первого мая начинаем строить тестовые стены. Материалы надо посчитать...
Опять закипели споры. Где брать, что брать, как везти. Но спорили уже каждый под свою команду. Я был один, мне спорить ни с кем не надо. Я сидел и улыбался.
— А ты чего такой довольный? — Лис обратил внимание на меня.
— А хорошо...
— Чего ж тут хорошего? Вон работы сколько... — Святослав рукой указал на карту, — Успеть бы.
— А то хорошо, друзья мои, что на месте не стоим.
— Расширяемся, что ли? — подал голос Буревой.
— Нет. Не о том я. Я переживал сильно этот год, — признался я мужикам, — о том, что совсем мы не занимаемся ничем новым. Сыто, тепло, одежка есть, дома — все вроде как успокоились, да дрова добывают, больше ничего. Руды чуть, кирпичей чуть, досок там, леса — и все. А мы только ходим, да покрикиваем и мужикам говорим что делать. Текучка. Жизнь слишком легкая получилась — вот и расслабились. А расслабляться нельзя — сомнут. Так еще пять лет бы провели, да и отупели бы окончательно. А теперь мы дело неподъемное задумали, большое, громоздкое. Опять машины нужны, опять механизмы, опять думать надо да делать. Только масштаб другой, ну, больше нас стало...
— Боишься, значит, что как в том болоте? — сказал Торир,— Остановишься — и потонешь?
— Ага. А теперь двигаться будем.
— И впрямь, — дед почесал бороду, — я сам замечать стал, что встали мы. Проблемы свои порешили, да встали. Даже скучно...
— И тупеть начинаешь, на мужиков-то покрикивая... — Обеслав внес свою ленту.
— Хм, князья некоторые и старшины только тем и занимаются, и ничего, не кучно им, — Лис улыбнулся, — охоты всякие, бабы, пиры. Сами так не хотите?
— И много те князья после себя оставили? — дед посмотрел на бывшего "начальника Ладоги", — о многих люди помнят? Да так, чтобы хорошо? Да так, чтобы потомки знали, да своим детям передавали?
— Да и что за жизнь это такая, еду на навоз переводить? — подключился Обеслав, — Изо дня в день одно и тоже, потом помер, прах по ветру, другой также продолжает. Смысл-то какой?
Мужики за столом "зависли". Обеслав поставил вопрос о смысле жизни. И как на него ответить? Даже в мое время никто не мог до конца понять, зачем мы живем. Тут же мужики суровые, практичные, о таком даже не задумывались.
— Детей оставить. Волю богов познать. Прожить достойно, — народ начал формулировать свои мысли по этому поводу.
— Жизнь — это инструмент самопознания Вселенной, — выдал я, когда все высказались, — нам не зря разум дан, в отличии от животных. Мир наш, волей ли богов сделан, или как у нас говорили, из облака огромного, почти живой организм. Вот и мается он, как дитя в люльке, пытается понять, зачем он на свет народился. А потом и мы появились, как часть мира этого, как руки его, уши, глаза, что бы понять, зачем мы на свете, и почему свет этот появился...
Во как загнул! Сам не ожидал — мужики вон смотрят с уважением, прониклись.
— Это ты хорошо сказал, — Буревой почесывал бороду, — Вселенная эта твоя...
— А дети? — спросил Кукша.
— А дети — это продолжение рода нашего, они после нас смысл искать будут. Чем больше мы им знаний о мире передадим — тем легче им будет. А они — внукам, там и дойдем умом человеческим до сути мира нашего.
— А боги, стало быть, тоже с нашей помощью разбираются, зачем они на свете да почему свет тот есть, — задумчиво проговорил Торир.
— И они тоже. Мы же не зря внуками Перуновыми себя называем.
Народ расправил плечи — мысль им понравилась.
— И надо соответствовать, значит. Что там у нас с глиной?...
Первого марта собрали совещание с участием всех крепостных. Решение донесли о стене, объяснили его причину. Народ поддержал — многие после прихода всадников по зиме переживали насчет того, не примучат ли их сборами новыми. Распределили команды, изменили чуть учебную программу для взрослых — и понеслась работа.
В нашем соцсоревновании появился азарт. Болельщики нашлись, из женского населения и детского. Мужики прониклись — предлагали свои решения насущных проблем. Моя команда была в легкой депрессии — не понимали как я собираюсь строить. Я терпеливо рассказывал, добавлял ясности, но народ сомневался. Совместно сделали трактора необходимые, да запчасти. Потом начали каждой команде готовить инструмент, опять же совместно. Мужикам нужны были повозки, корыта, ручной инструмент — добывать хотели руками, трактора на перевозках использовать. Мы же с моими мужиками занялись более интеллектуальными вещами. По моим прикидкам, нам надо следующее: отбойные молотки с компрессорами, с питанием от трактора, экскаваторы, для глины, песка, и щебня с известняком, да бетономешалку. Ее делать хотел как мини-заводик. По набору конвейеров должны подаваться компоненты смеси, смешиваться, выливаться в опалубку. Для опалубки деревянной наделали разных замков, чтобы легче было снимать и одевать, выносную кузню с паровым молотом, от трактора. Арматуру побольше будем делать путем соединения трубок металлических, и сваркой кузнечной. Да сетку ковать, связывать между собой. На каждый метр вставим длинные трубы железные, вроде как несущие они будут, между ними сетку натянем, потом зальем. На малых объемах мы такое уже пробовали, ту же водокачку так частично делали. А вот на больших — еще нет. Расчеты показывали что рабочая идея, а как на самом деле будет — посмотрим.
Ребятам сделали плот с болоторойной машиной, они ее уже собирали на болоте. В марте и апреле мужики делали дорогу до рудного болота, точнее — расширяли и укрепляли существующую. Это у них вроде тренировки, перед длинной дорогой к торфяникам. Добруш за главного — считать умеет да приборами пользоваться. Народ не роптал, каждое действие сопровождалось максимально подробными разъяснениями. Я настоял, так проще. Учебу пришлось для дорожных рабочих делать посменную. Три дня в поле — два дня на учебе, небольшими группами, да день самостоятельно подготовки. Сказки, подаренные на Новый год, тут помогли — читать народ начал. Потом группы меняются. К первому мая подошли во всеоружии.
Старт соревнованию дали демонстрацией. Вынесли флаг, я объявил это день Днем Весны и Труда, попели песни разные, угостились прямо на улице, это был последний день отдыха перед долгой и трудной работой. На второе мая, рано утром, почти до зари, построились рабочие команды перед воротами. Опять небольшая речь о будущих трудностях, и что все мы делаем одно и тоже дело. Болельщики-женщины нас провожали, было приятно. Мы выдвинулись к участкам работы, распределенным по жребию. Мне достался за Перуновым полем, самый трудный. Там дороги нет, и до мест с материалами ходить неудобно. Старт по ракете — крики "Ура!" и мы пошли...
Может, зрелищ тут мало, может, скучно просто так работать, но азарт охватил всех. Мужики вечерами хвастались друг другу:
— Мы уже яму сделали!
— А мы диском хитрым камень здоровы попилили! — это они про некое подобие шлифмашинки с приводом от трактора, пришлось Кукше с Обеславом делать целый цех по выделке дисков по нашей старинной технологии склейки песка на тканевую основу.
— Глины гору натаскали!
— Воды нанесли!
— Извести нажгли!
Мои стояли понурые — мы собирали установку для смеси бетона, да монтировали тележки для перевозки. Ни рыть, ни строить не начинали. Тележки делали восьмиколесные, на широких колесах, но низкие, чтобы не тратить усилия на подъем тяжестей. Команда "Больших камней", Святослав, Кукша и Обеслав, перли с упорством, достойным лучшего применения, грандиозный камень, который отпилили диском и трактором от глыбы. Перли вроде как даже с умом, подкладывая бревна. Бревна разрушались — шли в топки тракторов. Да и трактор им пришлось переделать, сделать более низкую передачу. У Буревоя, в команде "Малых камней", началось сооружение стены, в яме грандиозной, иначе не развернуться. Мы собрали машину, и начали потихоньку возить материал.
Тележки вмещали в себя по полкубометра каждая. На малый трактор вешали по четыре таких, на большой — шесть, сами тележки еще тянуть пришлось, вот и получалось что при удвоенной мощности только полуторный выигрыш по массе. За ходку тележки привозили какой-то один материал, его экскаватор накидывал, а он у нас один, ходок в день делали пять штук, с перерывом на обслуживание тракторов. Тележки оснастили откидывающимся бортом боковым, и высыпали сырье в большие кучи, ограниченные деревянным забором, высотой по колено. Гордостью моей был отбойный молоток. Большая пружина, компрессор, жало на стреле, неподвижное. Мужики подъезжали к камням, один бил молотком, другие подкидывали ему камни, чтобы щебень помельче получался.
Начались мелкие жульничества. Кукша своих мужиков подговорил, они чуть не до заката работать стали, вместо восьми часов. Я скооперировался с Буревоем, отправили к ним фельдшеров. Итого — день штрафа, нечего народ изматывать. Буревой меня соперником не считал, у них потихоньку росла стена, у меня — горы материала. Команда "Малые камни", мои кстати были "Монолит", действовала по принципу "лучше меньше да лучше". Собирали камни, разбивали глыбы, путем вбивания деревянных колышков в щели и поливания их водой, потом грузили на трактор большой, и везли. Малые трактора возили песок, глину, известняк, потихоньку собирали стены в яме. Но тоже, гад, поддался азарту — он взятку моему отбойному молотку, точнее, его оператору предлагал! Мол, метнись, пока перерыв в погрузках, мы метрах в двухста друг от друга работали, да набей мне камней. На Буревоя наехали вместе с Кукшей — сам готовил инструмент, сам все делал, нечего теперь другие ресурсы захватывать. Наезд — это громко сказано, мы каждый вечер на совещании обсуждали ход работ у каждого, да принимали решения вместе.
У Кукши росла стена в яме, вышли наружу — начались проблемы. Как засунуть большой камень наверх? Лепили сходни, блоки, Обеслав чуть не кран подъемны соорудил, только вот он завалился, из бревен был. Подсказал ему о противовесе — дело пошло веселее, затянули. Затянули каменный блок — тот упал и раскололся. Мужики расстроенные — я рад, никто не покалечился. Буревой тихой сапой уже метр стены вывел, у меня — готовы сетки да арматура. Да материала половина уже лежит, это за две недели. Много потратил времени на притирку коллектива, распределение обязанностей. А то если каждый раз менять человеку фронт работ — как он опыта наберется? У меня четко — водители, три, экскаваторщик, отбойник, арматурщик, по помощнику для экскаваторщика и отбойника, механик для закладки топлива и воды, обслуживания техники, и бетонщик. Он пока установку осваивал, да режимы подбирал. И я мечусь между ними, помогаю на тех участках, где необходимо приложить мозги или грубую силу.
Двадцатого числа мы приступили к рытью котлована. Остальные уже половину работы сделали. Волевым решением, причем совместным, все Игнатьевы ушли на посевную — мужики продолжили работать сами, без нашей помощи. Разве что по утрам инструктаж с докладом, да при полном непонимании бегут к полю, плачут, жалуются. Засеяли поля, девушки посадили овощи, пришли к тестовым стенам. Соревнование можно считать завершенным, я выиграл у всех остальных один день.
Моя стена уже была готова, разве что облицовку сделать надо кирпичную, но по условиям эксперимента она не входит в соревнование, у всех же облицовывать надо. Моя команда ходит гоголем, посматривая свысока на остальных. Вторым пришел к финалу Буревой, третьим — Кукша. Он второго июня только закончил. Поздравили участников соревнований, устроили праздничный ужин. Обещали подумать над тем, как кого отметить. Вроде конкуренцию разводить не хочется, конфликты плодить, но и люди старались, не дело это без подарка оставлять. Совещание по этому поводу собрали в воскресенье, хоть и выходной, но на посиделки с разговорами его использовать можно было.
— Ну что, граждане, приступим. Стены стоят, работа окончена, пора итоги подводить.
— Да, интересно получилось, — Буревой разбирался в своих записях.
— Ага, и мужики рады. Твои, — это мне Кукша сказал, — мои грустные, вроде как обошли их.
