Наткнулись на целое кочующее племя чернокожих. Воинов копий 200-300 и остальных немеряно. Решено было напасть ночью и как можно больше настрелять. Дождались ночи и засели вокруг лагеря чернокожих. А те изверги оказывается ещё и людоеды впридачу, пока их окружали, дали одному такому-же чернокожему со связанными руками дубинкой по башке и схарчили всем племенем под бой барабана. Лео с проводником к часовым подползли и прирезали их тихохонько, а потом от костра запалили ближайший шалашик и дёру. Банту повскакали, давай бегать, тушить пожар, и тут со всех сторон полетели стрелы, а когда колчаны опустели, схватились врукопашную и махайры довершили общий разгром. Рубили всех от мала до велика. Хороший враг — мёртвый враг. К утру всех обезглавили, понавтыкали головёшки на копья, собрали стрелы и пошли охотиться на самую большую сумевшую уйти в темноте группу. След был хорошим и к обеду нагнали пятерых воинов, мальчика и двух молодых женщин. Всех быстренько отправили к духам предков, головы нацепили на копья и сели обедать. Покружив ещё по саванне, к вечеру чуть не нарвались на засаду, спас проводник, вовремя заметивший выпрыгнувшую на нас местную зверушку и понявший, что впереди люди, а раз так, значит засада. Обошли их и сами сели в засаду. Но видимо был не наш день. Почему-то банту узнали о засаде и не решившись на атаку, ушли.
И снова бежали лучники по саванне, а в обед кушали подстреленную зебру. Вот ведь фокус, никакая тварь домашняя кроме козы и слона в этих местах не выживает, а эти лошади полосатые целыми табунами ходят и хоть бы хны им. У водопоя подстерегли четверых молодых банту, подстрелили и пошли по их следам, вышли на стоянку охотников и ещё троих убили и обезглавили. Срок рейда вышел и пошли назад в крепость и чуть не попали под своих же слонов, из соседней крепости оказывается сделали тоже вылазку, но привлекли к участию в ней тяжелую пехоту. Поделившись сведениями и предупредив о сорвавшейся засаде и остатках недобитых людоедов, Лео с соратниками вернулся в крепость и вроде как даже Калба не так хмурился как обычно в свою бородищу.
Всё бы хорошо было, но понадобилась как-то помощь в соседней крепости. И Лео вместе с отрядом лучников туда прибыл, как всегда когда чернокожих уже давно и след простыл. А у командира укрепления соседнего была красавица дочь в крепости, то ли жила, то ли гостила. Весь гарнизон на неё глазами косил, но командира боялся. Уже несколько месяцев будучи без женщины, любой на стенку полезет, а тут такая красавица в глуши пропадает. Все уши Лео прожужжал дочери командира, про Александрию Египетскую и Олимпию, про подвиги и путешествия. А к утру добившись желаемого предстал пред светлые очи папули. Папуля ничего не сказал дочери и ничего не сказал Лео, просто написал несколько писем кому надо и направился Лео согласно приказу в один из гарнизонов на Дальних островах, а туда плыть то с ума сойдёшь, а служить там и вовсе хоть вешайся.
Гарнизон состоял из тридцати человек в основном старых ветеранов и таких же бедолаг-неудачников как Лео. Из живности на острове были черепахи и птицы. Занимались в основном рыбалкой и гнить бы Лео на острове, если б не пристал к берегу боевой корабль на починку.
Капитаном корабля был Дотад, который сразу, взглянув на Лео, определил в нём лучника, причем выпускника спартаковца, да ещё судя по боевым татуировкам послужившего в гарнизонах на восточноафриканском берегу, редкостная удача. Командир гарнизона наотрез отказался отдавать единственного на весь остров лучника, ведь мясо птицы в меню включал именно Леонид. Тогда Дотад пошел другим путём и выкатил несколько бочёнков первоклассного вина. Местные вояки зачесали давно небритые кадыки и заперемигивались. Какой военный корабль не имеет контрабанды? Ответ верный — тот, который сошёл со стапелей. Капитан не поскупился и сняв перстень с большущим алмазом положил его в одеревеневшую от рукояти меча лапищу командира гарнизона, тот перстень спрятал, на бочки "Мол выгружайте" кивнул и для приличия заскрипел, что то про отчетность и численность гарнизона. Но на корабле имелся умный лекарь. А умный лекарь на военном корабле это клад! Тут же им были состряпаны два папируса, первый — о том, что Лео серьёзно заболел неизвестной тропической болезнью и его надо везти к ближайшему лекарю, пока весь гарнизон не слёг. А второй, что Лео, слава богам, пошел в ходе плавания на поправку и ввиду выздоровления зачислен в команду лучником, потому как с позапрошлого похода в команде ощущается явная лучников недостача. Дотад был доволен новым приобретением и решил попробовать нового лучника в деле, для чего направил триеру к берегам Индии. Как он и надеялся в море им постречались индийцы, отнесённые бурей в море. По всей видимости они были рыбаки, но как говориться "от судьбы не уйдёшь". И Лео пострелял бедолаг, а потом получил свои стрелы обратно. Началась раздольная жизнь Лео — пирата.
Вообще-то когда-то корабль был приписан к военному флоту Занзибара греческого, но давно уже болтался у Дальних островов, промышляя грабежом и разбоем индийского побережья и команда его, сменившаяся уже не раз, давно себя частью Занзибара не считала. Команда отсыпала долю добычи в общевойсковую казну, а остальное делила между собой и жила себе припеваючи, конечно если бы была война или приказ поучаствовать в походе, капитан бы подчинился, но пока флот был распущен "покормиться". Команда состояла из редкостных головорезов, собранных по всему Союзу. Однако дисциплину Дотад держал железную и отправлял за борт "освежиться" любого, кто вставал поперёк его слова.
"Кормление" происходило так, к командующему флотом приходил капитан корабля и начинал ныть, мол команда начала болеть от цинги и безделья, мечи ржавеют, все пооборвались, того и гляди разбегуться, потому слёзно просим отпустить нас "покормиться" на бережок, а от жалованья и пайка мы конечно отказываемся, чтоб не портить отчетности. Поворчав для приличия, командующий называл срок к которому корабль и команда должны были явиться и пункт их назначения. После удачного "кормления" обычно командующему преподносили "подарочек". Если корабль не возвращался его объявляли в дезертиры и всю команду тоже, но найдя и подвергнув наказанию, обычно опять приписывали к боевой эскадре.
Дотад был прожженным типом и на западное побережье Индии не поплыл: "Чего мы в этом Малабаре не видели". Корабль обогнул Индостан и крался на вёслах вдоль восточного "жирного" побережья. Рыбаков без разговоров топили, чтоб не смогли предупредить. Шли "по-тёмному". Т.е. днём отсыпались и прятались, а ночью пустив вперед лодку, чтоб глубину меряли, крались вдоль побережья и искали прибежище на день. Вскоре нашли удобное место и отправили нескольких лучников на разведку в джунгли. Через двое суток, те вернулись с вестью, что всего в дне пути отсюда пролегает добротная дорога, по которой и купцы и знатные индусы так и шныряют взад-вперёд. Правда, в лесу встретили шайку местных разбойников, но потеряв десяток товарищей от стрел тирянцев, местные пустились в бега.
Корабль с приливом был затащен в прибрежные джунгли и тщательно замаскирован, чтоб с моря его было не заметить и с суши тоже. Потом основная часть команды и все абордажники в полном составе, пошли на "промысел". День шли по джунглям и одному "повезло" наступить на ядовитую змею, ладно змея укусила в кожаные поножи и до тела не добралась. Достигнув дороги, залегли вдоль неё и стали ждать. Как назло весь день по дороге сновали крестьяне, пастухи и вездесущие монахи-буддисты. Один раз четверо стражников протащили троих арестованных со связанными руками.
Ночью все кляли разведчиков и просили капитана напасть на какую-нибудь деревню, чтоб переночевать. С утреца по дороге опять потянулась, всё та же нищая публика, которую и в рабство то брать было невыгодно, больше сожрут по дороге. А вот днём им улыбнулась удача в виде местного вельможи, решившего поохотиться с приближенными. Все они были на хороших конях и разодеты как павлины. В засаду попасть в планы вельможи явно не входило, потому он растерялся и его голова так и сохранила удивленное выражение лица, когда её срубили, чтоб ловчее и быстрее снять все бусы и ожерелья, нацепленные на шею. Лео снял двоих сопровождающих и теперь быстренько раздевал и разувал тёпленькие трупы. С лошадей поснимали всю богатую сбрую и отпустили, тащить их с собой по джунглям было нереально. Затем отряд дал дёру и через сутки уже был на корабле. Добыча была хорошая, но её было мало. Лучники вновь были посланы в разведку на север по берегу. Вернулись они черед четверо суток и сказали, что севернее на берегу стоит мощная крепость, стерегущая русло вытекающей с континента реки, река судоходна и выше по течению полно поселений и деревушек. Решили напасть на деревню рыбаков, а потом на их лодках пощупать купцов на реке.
Через двое суток Лео уже лежал с луком под рыбацкими сетями и делал вид, что он рыба, а его товарищи делали вид, что они рыбаки. Повезло им сказочно, вниз по реке шли сразу три купца, решивших, что объединив охрану, они будут втрое неуязвимее. Рубка была короткой и яростной. Стрелы косили охранников со всех сторон, а рыбаки из рыбачих лодок вдруг как демоны набросились на них с кривыми мечами. Добычи было достаточно, но сундуки с добром были тяжёлые и рука не поднималась тащить их двое суток по джунглям. С сундуками и лодками оставили несколько человек, замаскировав их в прибрежных камышах, а сами направились к крепости.
Крепость явно хотела стать небольшим торговым городком и была полна народу. Охраны на стенах хватало, но они не ожидали наглого нападения средь бела дня, а зря. Лео и ещё троих помоложе замотали в местные сари с ног до головы и бывалый моряк разукрасил им по памяти ноги и руки яркой охрой, насурьмил ресницы и вывел брови, нашлась в товарах купцов и пудра. Лео нёс на голове вязанку веток, в которой был запрятан лук и два десятка стрел. А вот махайру пришлось оставить, зато боевой нож удобно разместился в набитых тряпьём грудях. За ним строили глазки страже ещё три красавицы в сари с кувшинами на голове, там кроме махайр ещё и боевые топоры бы поместились, но горлышки слишком узкие. Лео всадил боевой нож незадачливому ухажёру-привратнику в горло, а затем распаковал свой верный лук. В ворота уже деловито входили во всеоружии лихие абордажники. Единственные ворота крепости заперли и началась потеха. "Гости" устроили хорошую резню, и хоть стражников было не меньше, вскоре победили. Всех живых согнали в подвалы, а женщин и девушек покрасивше отделили и заперли в самой большой казарме. Лео вернул свою махайру и теперь вместе с другими занимался грабежом крепости. Видок у него был ещё тот, в полураспущеном сари, с выкрашенными ногами и руками, да ещё и с половиной лица в боевом женском раскрасе. В накладную грудь был для удобства воткнут окровавленный боевой нож. В руке была окровавленная махайра, за спиной колчан с луком и стрелами, а в другой руке солидный узел с награбленным добром. Невыловленные индусы от него просто шарахались как от прокаженного. Часть команды отправили пригнать корабль. Лодки с купеческим добром спустили по реке в крепость, открыли опять ворота и стали ждать триеру. Теперь входить в крепость все входили, но вот назад уже не возвращались.
На второй день у стен крепости замаячили всадники и пришлось лавочку свернуть, то-бишь ворота на засов закрыть. Те поездили-поездили и разбили напротив ворот крепости лагерь. А тирянцы тем временем разбирали часть стены, обращённой к морю. Ночами Лео по старой привычке лазил в казарму, пугая своим видом временных обитательниц до икоты. Но потому как этому демону жизнь их была без надобности, а нужно было кое-что другое, пленницы смирились со своей судьбой и Лео блаженствовал, тем более что не один он сюда захаживал. На следующее утро подошло пешее войско и пришлось отбивать импровизированный штурм. Из штурмовых приспособлений у штурмующих были только лестницы и бревно в качестве тарана. Лезли по лестницам они как черепахи в период размножения. Таран вскоре бросили, и не выдержав обстрела откатились в лагерь. А тут подошла и триера к противоположной стене крепости. Полуразобранную стену обрушили и вереница нагруженных добычей пленниц в сопровождении охранный потекла ручейком из крепости на корабль.
Дотад приказал Лео постараться и "занять" осаждающих полезным делом, чтоб не мешали погрузке. Стрел ему оставили ворох и он начал метать их навесом неприцельно, лишь бы до лагеря долетели. Щит такая стрела уже не пробъет на излёте, но незащищённого врага поцарапать запросто может. А так как стрелял наш лучник очень быстро, то создавалось впечатление, что стреляет по крайней мере дюжина лучников с перерывами на выцеливание. Естественно, что в лагере стало не до наблюдения за побережьем, да и крепостные стены надёжно загораживали обзор. Выпустив последнюю стрелу, Лео помчался как ветер к кораблю. А корабль уже отошел от берега, но хитрый Дотад оставил на берегу конец верёвки, привязанной к колышку. Сзади послышался топот копыт и он быстро приближался. Лео прыгнул в воду, уцепился за верёвку и рубанул махайрой её конец. Засвистели стрелы, впиваясь в воду вокруг него, бедро ожёг дротик. Верёвку так рвануло, что чуть с рукой не выдернуло, сквозь воду Лео потянуло к кораблю, с которого слышалось: "Быстрее! Быстрее! Тяни! Тяни!". Вскоре мокрого лучника поставили на палубу, содрали мокрое сари и выбросили тряпки за борт.
— Теперь главное уплыть успеть — сказал Дотад и приказал садиться всем на вёсла и поднять все паруса. Только уплыть не удалось, вернее удалось, но недалеко. От берега наперерез метнулось сразу три корабля полные орущих туземцев, размахивающих оружием всех мастей.
— Тараним первого, скорпионы к бою, лучники на мачты! — взревел капитан и веселье началось. Первому кораблю протаранили нос и вообще раздавили своей массой и ударом. В считанные мгновения все, кто сидел в этой лохани, оказались за бортом. А во-второй, корабль уже летели тяжелые дротики со скорпионов и стрелы с мачт. От таранного удара корабль каким-то чудом ушел и вцепился в правый борт триеры абордажными крючьями, но не тут-то было, три ряда вёсел упёрлись в борт индийского корабля и не дали ему подойти ближе. На обе палубы полетели дротики и стрелы. Вскоре верёвки были отрублены и корабль индийцев остался позади. Впереди был только один противник и его решили взять на абордаж.
"Гай Дуилий в Первую Пуническую войну был послан вождем против карфагенян; когда он увидел, что они очень сильны на море... Он первый под насмешки врагов ввел железные крюки — их называли воронами, — которыми он зацеплял во время сражения корабли врагов, побеждал их и брал в плен." Секст Аврелий Виктор, трактат "De viris illustribus"
Нужно было избавиться от вёсел противника, потому корабль разогнали, а затем втянув вёсла внутрь прошли вдоль вражеского борта круша и ломая его неубранные вёсла. С хрустом штурмовые мостики, и крючья вцепились в борт врага и на палубу хлынули абордажники, метнув во врага боевые топорики, дротики и ножи. На окровавленной палубе завязался бой, но вскоре подавив всякое сопротивление, абордажники уже хозяйничали на корабле. Раненые были добиты, всё ценное стащили на триеру, а корабль подожгли. Путь на юг был свободен.
