Правда, по внешности прайм-канселиора вряд ли кто-то догадался бы, что перед ним — один из влиятельнейших людей в мире. Орас Темплен напоминал скорее чиновника средней руки — высокий, худощавый, с седеющими волосами и длинным лицом. Кожа прайм-канселиора казалась болезненно бледной, а пальцы — неестественно тонкими, что производило неприятное впечатление. Можно было подумать, что человека медленно убивает какая-то редкая, неизлечимая болезнь, но, насколько знал Дэвиан Каррел, на здоровье Темплен не жаловался никогда. Кроме того, со слов Тамрина, он вел жизнь, которую мог счесть за пример для подражания любой аскет-отшельник: не курил табака, не злоупотреблял крепкими напитками, не содержал любовниц, соблюдал умеренность в еде. Создавалось впечатление, что коллекционирование антиквариата было его единственной слабостью
Орасу Темплену было около шестидесяти, и он занимал свой нынешний пост почти десять лет, снискав за это время противоречивое отношение к себе. В народе Темплен популярностью не пользовался, хотя, казалось бы, дела в Империи под его управлением обстояли благополучно. В Сенате его побаивались, но не жаловали, что неудивительно — Темплен не был урожденным дворянином, и титул нобиля получил от Императора Велизара. Что думает о прайм-канселиоре Император, Дэвиан не знал — они с дядюшкой были не в таких доверительных отношениях — а Тамрин признавал, что Темплен обладает всеми необходимыми качествами, чтобы занимать свой пост. Но при этом кузен редко забывал в частных разговорах отпустить по адресу главы Сената какую-нибудь колкость.
При появлении Тамрина и Дэвиана прайм-канселиор встал из-за стола и изобразил церемонный поклон.
— Ваше Высочество кронпринц. Ваше Высочество принц Дэвиан. Я счастлив, что вы нашли время для визита ко мне.
Их провожатый аккуратно закрыл двери, оставшись снаружи. Тамрин улыбнулся.
— Вы заинтриговали нас, господин Темплен. Я решил, что и моему кузену может быть интересно присутствовать при разговоре.
Тон Тамрина был безукоризненно любезен, но Дэвиану показалось, что на лице двоюродного брата промелькнула тень тщательно скрываемой неприязни. Он не любил Темплена, как и многие другие, и Дэвиан подозревал, что причина в банальной ревности. В прошлом прайм-канселиор был лишь советником и исполнителем воли Императора, сейчас дела обстояли далеко не так просто. Фактически, наследник трона пришел к Темлену как проситель, в надежде узнать, что тот планирует предпринять в отношении Ивира. Но прайм-канселиор скажет ровно столько, сколько сочтет нужным, и тогда, когда сочтет нужным, а кронпринц Империи не имел достаточно власти, чтобы заставить его поделиться информацией, если "советник" того не желает.
— Не желаете выпить холодного аржуса? — осведомился прайм-канселиор.
— Не отказались бы, — кивнул Тамрин. — Сегодня жарко.
— На мой взгляд, в экваториальных широтах всегда слишком жарко, — посетовал Орас Темплен. — Вы знаете, я родился на одном из небольших островков на северных границах Империи. Иногда я вспоминаю о тех местах с ностальгией. Я распоряжусь, Ваше Высочество.
Темплен вызвал слугу и потребовал аржуса. Лакей с поклоном удалился.
— Принц Дэвиан, я наслышан о покушении на вас. Это ужасное событие; я чувствую стыд из-за того, что подобные вещи происходят у нас в столице. Счастлив, что вы не пострадали.
— Эти убийцы были не слишком-то хороши, — с усмешкой заметил Дэвиан. — Как видите, господин Темплен, я действительно в полном порядке.
— Мой кузен, как обычно, не воспринимает всерьез подобные вещи, — упрекнул Тамрин. — Боюсь, твои успехи заставили тебя поверить в свою неуязвимость, Дэвиан. Многие люди ошибались так же и забывали о собственной безопасности. Кое-кому пришлось за это поплатиться.
— Не думаю, что моей безопасности что-то угрожает, пока ивирцы на подыщут более толковых людей, чтобы покончить со мной. Кроме того, ведь мы собрались здесь не для того, чтобы говорить о моей персоне? Я бы хотел перейти к делу.
— Сразу видно, что ты не политик, Дэвиан, — хмыкнул Тамрин. — Но, если ты настаиваешь... Прайм-канселиор, как скоро состоится заседание по вопросу Ивира?
— В самое ближайшее время Ваше Высочество, — ответил тот. — Эта проблема нуждается в безотлагательном решении. Общественность уже начинает, кхм... проявлять нетерпение.
Появился слуга с подносом: бокалы и кувшинчик с аржусом в ведерке со льдом. Темплен жестом приказал человеку удалиться и сам разлил напиток.
— Мой кузен не любит играть в слова, — заметил Тамрин, — поэтому я тоже буду называть вещи своими именами. Вопрос очевиден: будет ли объявлена война Ивиру? Господин Темплен, что вы можете сказать по этому поводу? Как, по-вашему, проголосуют Народная Палата и Сенат?
— Я полагаю, — после краткой паузы ответил тот, — что результат можно считать предрешенным. Вам известно, какие настроения преобладают в столице; по всей Империи происходит то же самое. От властей ждут решительных действий. Люди желают проучить Ивир, и если мы не сделаем это, то, боюсь, в обществе может возникнуть нежелательная и серьезная напряженность.
Дэвиан бросил быстрый взгляд на кузена. Темплен мог страдать многословием — Тамрин всегда называл это "дипломатичностью" — но сейчас выразился недвусмысленно.
— Итак, война будет, — произнес он.
— Это вероятно, принц Дэвиан, — с почти незаметной улыбкой ответил прайм-канселиор.
— И нет никакой возможности, кхм... повлиять на общественное мнение? Я не уверен, что, голосуя за войну, Сенат примет верное решение.
— Боюсь, что время уже упущено, Ваше Высочество. Если бы мы хотели на что-то повлиять, это следовало бы сделать гораздо раньше. Но все случившееся... мятеж, кровопролитие, вмешательство Ивира и ваша победа — привели к предсказуемым последствиям. Как я сказал: люди хотят войны. Ксаль-риумцы мечтают прочесть в газетах о нашем флоте, взявшем на прицел султанский дворец в Лакрейне, и на меньшее уже не согласятся.
Темплен пристально смотрел на Дэвиана.
— Ваше Высочество, позвольте спросить: но почему вы считаете войну нежелательной для Ксаль-Риума? Я не специалист в военных вопросах, но я провел несколько встреч с представителями нашего Генерального Штаба. Все они, включая Магистра Анно, считают, что победа над Ивиром легко достижима.
— Это может быть сложнее, чем думает Магистр Анно, — ответил Дэвиан с резкими нотками в голосе.
— Ваш успех у Анлакара убеждает меня в обратном.
Дэвиан сдержал смешок. Вот так оно и получается — подозрительно легкая победа может оказаться замаскированной ловушкой. И он, Дэвиан Каррел, кажется, угодил в такую. Или не он, другие люди, но от этого не легче.
— Мы имеем причины думать, что оборона Ивира сильнее, чем верят в Штабе, — уклончиво сказал Тамрин. — Наша разведка получает все новые тревожные сведения. Кроме того, информация поступает с Севера. Есть подозрение, что Агинарра замышляет окончательно подмять под себя острова Тэй Анга. В таком случае, как вы понимаете, вся история с Ивиром может быть затеяна лишь для того, чтобы отвлечь наше внимание от Севера.
Орас Темплен снова улыбнулся. Улыбка выглядела неприятно: из-за бледности и сухости лицо главы Сената сделалось похоже на череп, обтянутый тонкой кожей.
— Да, Ваше Высочество, подобная информация поступает и ко мне. Я допускаю, что эти подозрения обоснованы. Очень вероятно, — с нажимом проговорил он, — Агинарра действительно намерена осуществить свои давние планы по оккупации Тэй Анга. И я не буду удивлен, — еще одна улыбка лица-черепа, — если их наступление на северо-востоке начнется вскоре после того, как Империя объявит войну Ивиру.
Дэвиан резким движением поставил бокал на поднос. Недопитый аржус расплескался по узорчатому серебру.
— Прайм-канселиор, как уже сказал мой двоюродный брат, я не политик. Я не люблю играть словами, поэтому, извините мои солдафонские манеры, скажу напрямую. Значат ли ваши слова, что вы осведомлены о планах Сегуната и готовы подыграть северянам осознанно?
Темплен вздохнул.
— Ваше Высочество, я все-таки политик, — сказал он почти виновато. — У нас не принято отвечать на такие вопросы "да" или "нет". Поэтому... я скажу, что вы проницательны.
— Но, во имя Творца, почему?
— Поверьте мне, принц Дэвиан, я был и остаюсь преданнейшим слугой Империи и правящей династии. Все, что я делаю, служит только одной цели — усилению влияния Ксаль-Риума и обеспечению нашей безопасности.
— И каким же образом война с Ивиром и захват Тэй Анга нашими злейшими врагами помогут обеспечить нашу безопасность?
Прайм-канселиор поморщился.
— Ваше Высочество, я не думаю, что Аганарра является нашим злейшим врагом. Они просто слишком далеко от нас, чтобы представлять реальную угрозу; кроме того, они боятся Империи. Их помыслы направлены на установление контроля над Севером, и, вероятно, на достижение превосходства над Восточной Коалицией, в войне с Ксаль-Риумом они не заинтересованы. Мы слишком крупный кусок для этого хищника, они предпочитают глотать добычу поменьше. Что же касается Ивира, то я доверяю мнению Генерального Штаба в данном вопросе: наша победа над Султанатом несомненна. Даже если Агинарра продала ивирцам какое-то количество устаревшего оружия, это не окажет на ход войны существенного влияния. Извините, если я излишне многословен.
— Вы выражаетесь предельно ясно, господин Темплен, — процедил Дэвиан. — Я не понимаю лишь одного: вашей позиции относительно Тэй Анга. Четверть века назад Империя вступила в войну, чтобы не допустить туда Агинарру, а сегодня вы намерены просто отдать им эти острова?
— Двадцать пять лет назад обстоятельства были иные, нежели сейчас, принц Дэвиан. При вашем деде, Императоре Атавире, у Ксаль-Риума были свои интересы в Тэй Анге, что и стало причиной вступления Империи в Северную Войну. Но сегодня Империя не заинтересована во вмешательстве во внутренние дела этого архипелага. Как и Агинарра, он слишком далеко от нас.
— Зато он гораздо ближе к границам Восточной Коалиции, — произнес Тамрин.
Темплен слегка склонил голову и ничего не ответил.
— Итак, все же — как скоро будет голосование Сената? — спросил кронпринц.
— Как я сказал — в ближайшие дни, Ваше Высочество.
— И, вероятно, текст меморандума об объявлении войны уже заготовлен? — с затаенной иронией осведомился Дэвиан.
Орас Темплен только улыбнулся.
— Даэмогос его забери! — выругался Дэвиан, когда они, после непродолжительного "обмена любезностями", распрощались с прайм-канселиором. — Теперь я понимаю, почему ты его на дух не переносишь, Тамрин.
— По крайней мере, он заявил о своих планах предельно ясно, — заметил двоюродный брат более хладнокровно. — Поверь, для Темплена это нехарактерно.
— Видимо, это я на него так дурно повлиял, — съязвил Дэвиан. — Или он просто начинает выживать из ума. Судя по тому, что он говорил, я скорее поверю во второе.
— О, нет, Дэвиан, он в своем уме и прекрасно понимает, чего добивается. Просто ты военный, а Темплен — политик до мозга костей. Ты сам говорил: политика — ужасно циничная дама.
— Но не слишком умная, очевидно.
— Возможно, — хмыкнул Тамрин. — Если вдумчиво почитать хроники, можно заметить, что она делала глупости нередко. Но я понимаю, почему прайм-канселиор решил действовать так.
— Так поясни мне, потому что я не понимаю.
— Дэвиан, ты сын своего отца. Навэль Каррел воевал с Агинаррой и видел в Сегунате главного врага Империи, неудивительно, что ты считаешь так же. Но для Темплена — как и для большинства в Палатиане, кстати — главным врагом и соперником по-прежнему остаются страны Восточной Коалиции. Наша вражда с Сегунатом не насчитывает и ста лет, тогда как соперничеству с восточниками уже почти пять веков. С Агинаррой мы воевали только однажды, а сколько раз мы сходились в войнах с анадриэльцами и прочими?
— Семь раз, — сообщил Дэвиан. — Я помню. Но в Северной Войне мы с ними были заодно.
— Да, и перессорились, не успев победить. А сегодня среди восточников все более популярно становится мнение, будто бы союз с Империей был ошибкой, и Коалиция могла одержать верх в той войне без нашей помощи.
— Пока Империя не вступила в войну, они потеряли половину флота и четверть своих территорий, не выиграв ни одного сражения.
— Все верно, но людям свойственно забывать о том, о чем помнить не хочется. Вот Темплен и решил напомнить восточникам, что им выгоднее дружить с Ксаль-Риумом, нежели враждовать.
— Не препятствуя Сегунату захватить Тэй Анг?
— Именно. Этот архипелаг гораздо ближе к островам Коалиции, чем к имперскому континенту. Если Агинарра захватит его и построит там военные базы, восточники сделают из этого должные выводы.
Дэвиан посмотрел в глаза двоюродному брату.
— И ты разделяешь мнение Темплена? — спросил он.
— С политической точки зрения это оправдано. С военной... доверюсь твоему суждению.
— А Император? Что он может сказать?
— Намекаешь, что Император должен воспользоваться правом вето? — Тамрин покачал головой. — Нет, Дэвиан, отец на это не пойдет. Он не захочет ссориться с Сенатом и Народной Палатой, и если они вынесут решение о начале войны, он утвердит его. Кроме того, я уверен, что он прислушается к доводам Темплена — отец тоже рассматривает восточников как наших главных соперников, а угрозу со стороны Агинарры не считает столь существенной. И Магистр Анно убежден в том, что Ивир можно победить быстро и ценой минимальных потерь, а Император доверяет его суждению.
— Как бы нам не заплатить за такое доверие. Знаешь, я недавно видел человека, похожего на Анно, — зло бросил Дэвиан. — Я с ним даже сражался.
— Ты зря так думаешь об Анно. Возможно, он не лучший флотоводец из тех, кого видел Дагерион, но у него хватило ума стать марин-супериором и начальником Военно-Морского Штаба. Куда ветер дует, он чуял всегда. Сегодня Ксаль-Риуму выгодна маленькая победоносная война с ивирцами, которых у нас традиционно не любят. Она сплотит народ Империи, покажет всем нашу силу, ну, и убедит восточников в том, что с Ксаль-Риумом им действительно лучше быть в дружбе, чем во вражде. Что до Агинарры и Тэй Анга... по правде, мало кому в Империи есть дело до того, что происходит на севере.
Дэвиан зло усмехнулся.
— Все-таки правду говорят, что история склонна к повторениям.
— Ты о чем?
— Помнишь, как образовался Сегунат? Когда Наритано Огато начал объединять агинаррийские кланы, Империя помогла ему оружием, деньгами, военными инструкторами. Императору Атарену хотелось, чтобы на севере появилось пугало для чужаков, вот только агинаррийцы недолго были нашими союзниками. Дракону захотелось большего, он решил сожрать весь Север сам, не делясь с нами.
— И мы уже повыбивали ему зубы один раз, Дэвиан.
— Но он отрастил новые, и аппетит у него меньше не стал за двадцать пять лет. А мы его снова подкармливаем, Тамрин. Помнишь притчу о человеке, который пригрел дома драконье яйцо и потом носил мясо маленькому дракончику? Мне она всегда нравилась. Жаль, в Палатиане ее мало кто слышал. Я боюсь, как бы однажды этот дракон не вырос достаточно большим, чтобы сожрать нас всех.
