— А-ах! — на вдохе ахнула Малха, глядя на четыре нитки жреческого браслета на своей руке. — Он настоящий?!
Рахель и Иро подошли ближе, Марха села на кровати и с озадаченным видом рассматривала Малху.
— Эмм... Похоже, настоящий. Так вот почему у тебя вдруг получаться стало... Но как? Алтаря же нет! И что вы на меня так смотрите? — все трое Сиохвес пристально смотрели на нее.
— Голос Богини может и без алтаря посвящение провести, — сказала Рахель. — Разве ты не знала?
Удивительно, но Марха действительно могла этого не знать. Она иногда обнаруживала просто необъяснимое невежество. И при этом — Голос Богини!
— Да откуда? Кто бы мне еще рассказал! Конечно, зачем рассказывать всем известное? Значит, ты теперь жрица? — обратилась она к Малхе.
Малха, стоявшая с устремленным в никуда взглядом, сфокусировала его на Мархе и часто закивала со счастливой улыбкой.
— А ты меня учить будешь?
— Конечно, — с обреченным видом ответила Голос. — Куда ж я от тебя денусь?
— Ура-а! — Малха повисла у нее на шее. — Моя наставница — Голос Богини!
Марха же явно испугалась.
— Малха, Малха, тихо! Не кричи, пожалуйста. Давайте не будем никому рассказывать? Я не хочу, чтоб об этом знали.
— Почему? — Малха была в недоумении.
— Потому что мне тогда жить спокойно не дадут!
В этом Марха права, подумала Рахель. Голос Богини — фигура влиятельная и, как правило, очень неудобная для любых властей. А потому за ними пристально наблюдают и стараются держать под контролем. В Кариаселанге жил один Голос, так его убить не посмели, но увезли в Целан, в священные места.
— Я думаю, действительно не стоит говорить, — сказала она. — А браслет пока спрячем. Скажем, что ты решила стать жрицей и пока готовишься. Тэли Марахель — твоя наставница.
Со стороны Клестики послышался смешок. Рахель удивленно обернулась и увидела, как старшая ученица Мархи пытается сдержать смех. Через несколько секунд она не выдержала и заливисто расхохоталась.
— Уле! Ты опять, — она всхлипнула сквозь смех, — вляпалась в наставничество! И снова тебя не спросили!
— Злые вы, — обиженно пробормотала Марха. — Уйду я от вас.
Малха недоуменно-испуганно заметалась взглядом между Мархой и Клестикой.
— Не бойся, роне, — совладав со смехом, сказала Клестика, — наша уле не уйдет. Только поворчит немного, — и она снова прыснула.
Это хорошо, подумала Рахель. На Хоринисе есть храмы, надо будет посетить.
Рахель вдруг поняла, что этой ночью тоже обрела мир в душе. И Иро почти успокоилась. У Малхи все получалось?
40. Припасканье.
01-10.10; 6-16(о20) листопада
Трое суток мы добирались до Паскана. На второй день прошли озеро, длинное и узкое, и встали на якорь в истоке Троски. Я думала, это уже Паскан, но нет, это было озеро все с тем же названием — Большая Троска. Солидное такое озеро, по-моему на Земле тоже такое есть, разве что поменьше. А вот из него мы попали Пасканис, реку, соединяющую Троску и Паскан.
Вообще-то, верховья Пасканиса находятся где-то в горах на юго-востоке, по направлению в Тион, и впадает он в Большую Троску. Но в нижнем течении от него отделяется пролив Чирору, соединяющей его с Пасканом, что в переводе с местного значит примерно "туда-сюда". Занятнейший это феномен, Чирору. Зимой, когда Паскан мелеет, вода по нему течет в море, а летом меняет направление. Длина пролива невелика, несколько верст, и сейчас тот период, когда течений в Чирору два, на север поверхностное и на юг глубинное. Неделю назад закончился период смены течения, когда в проливе неожиданно возникали завихрения и водовороты, и судоходства по нему не было, пока верхнее течение не устаканилось. Получается, посетив Врата, времени мы не потеряли, все равно ждать бы пришлось.
На левом, южном берегу Пасканиса ровно напротив начала Чирору стоит город Чироресоху, что значит "вход в Чирору", а некоторые остряки переводят совсем уж неприлично. Зато я теперь знаю, куда направлять оппонентов, когда материться нельзя, а очень хочется.
Сам город на удивление зеленый, несмотря на осень. Все предместья пронизаны протоками и каналами, но болот нет — осушили. Относительно недавно осушили, и трехсот лет не прошло.
Однако долго рассматривать город не довелось, мы там только переночевали и двинулись дальше. Ага, вошли через Врата Наслаждений понятно куда. Ну и названия, прости господи! Наши аулеи направились на юг, на родину. За прошедшие дни беженцы стали к ним относиться более лояльно, но все равно сдержанно радовались этому. Я же расстроилась — интересно с ними было.
Паскан мы одолели за один переход, и заночевали уже в устье Сиртониса на северо-востоке моря. Здесь была Степь. Каноничный тундростепной ландшафт, как возле Врат, разве что травы гуще, рощи обширнее и зверья больше. Стало намного холоднее, чем на Троске, небо заволокло тучами, и даже посыпалась морось, но ее могло нести с моря. Погода, подходящая для ноября под Москвой. Хотя тут явно суше, улицы в той деревне, где мы остановились, грунтовые, но в кисель не превратились, даже не пачкаются толком. А там, где трава не вытоптана, и вовсе грязи нет.
Еще два дня мы поднимались вверх по Сиртонису, пока не достигли устья Чичу. Еще двадцать четыре года назад это была мелкая речушка, проходимая разве что для лодок. А сейчас река разлилась, местами на полверсты вширь, но проходимой для кораблей остался только фарватер над старым руслом, который еще угадать надо. А вообще река изобиловала низкими топкими островками, мелкими рукавами и протоками вдоль русла. Несколько раз затопленные области разливались на много верст, образуя обширные мелкие болотистые озера, опять же с массой островков. При виде реки сразу становилось понятно, что она здесь недавно, и нормального русла себе еще не проложила. Потому и болото... По этому болоту мы пробирались три с половиной дня, и в середине четвертого, в шосток, выбрались в море Хори.
Последний участок пути оказался еще более сложным, чем Чичу. Эта река, носящая ныне гордое имя Хоринис, ранее не существовала вовсе, это был просто овраг, а местами ложбинка, по которому стекали талые воды по весне, и то лишь после особо снежных зим. Понятно, что фарватер тут не образовался толком. Тем не менее, лет шестнадцать назад ормы и прочие дроу начали тут работы по углублению дна, и сделали его вручную. Процесс сей не прекращается и по сию пору, ибо фарватер периодически заносит всяким донным хламом, но судоходство по реке открыли лет так двенадцать назад. Кстати, это можно считать грандиозным успехом ормандской дипломатии, ибо торгашам Тиона удобный маршрут из Орманда в Припасканье как серпом по самому дорогому. По кошельку.
Погоды на Хори и Хоринисе стоят ныне хорошие. Ясно, ветрено и холодно. Ветер здесь с гор, постоянный, как правило, южный или юго-западный. Но холодный и сухой, потому что ледники в тех горах лежат. Мощные такие. А посему еще задолго до конца листопада Хоринис замерзнет, а еще через неделю-другую намертво встанут и Хори, и все внутренние водоемы Дрованга. А Ледяное море и сопредельные реки, думаю, уже встали.
Сиохвесы взяли меня в оборот. Если простые эльфы обращались со мной этак почтительно, то Сиохвесы и сами из знати, их мой титул не смущал, тем более его еще подтвердить надо. Вторая ступень жреческого посвящения — это, конечно, уровень повыше, примерно как глава их семейства. Но ступень посвящения — это все же из другой области, по большому счету, это воспринимается как профессия, что ли.
В общем, никакого пиетета ко мне эти дворяне не выражали. Тут скорее наоборот, я их стеснялась. Они же голубых кровей, а я так, выскочка. Впрочем, я предпочитаю равные отношения, и это мне вполне обеспечили. Мать семейства, Рахель эл Сиохвес, обращалась со мной почти так же, как с внучкой, разве что меньше опекала. Младшая, Малихель, не отходила от меня ни на шаг, постоянно трещала и, кажется, была от меня в восторге. Впрочем, восторг — это ее нормальное состояние, ей вообще повод не нужен, и пофиг на разодранную в клочья систему энергососудов. Забавно, кстати, все считают меня вдвое старше нее, а на деле наоборот. А вот с ее матерью, Ироэлью, отношения как-то не заладились. Нет, мы не конфликтовали, просто оказались друг другу неинтересны. Нет, не так... Мы восприняли друг друга как соперниц, вот. Правда, я так и не поняла, за что у нас соперничество. Просто "не доверяю я этой фифе", причем взаимно.
Зато Ладонил недвусмысленно начал ко мне клеиться. С одобрения родни! С другой стороны, если бы не Малихель, я бы просто не знала, куда деться, а при племяшке он вроде и не наглел. Но все равно ухаживал, и как! То хорошо все, а то вдруг такое отмочит, хоть стой, хоть падай. А потом оказывается, что у этих дроу так принято. И так получается, что наши отличия очень уж неуютны, хотя от веев было бы нормально. А все потому, что мне эльфы своими кажутся, а ведут себя не так, не по-русски!
Конечно, внимание приятно. Да еще не просто озабоченного парня, а со стороны всей семьи. Серьезные намерения как бы подразумеваются. К тому же их как будто не смущает моя беременность! Я, конечно, не трепалась на эту тему, и вообще разговора не было, но это же не секрет. Еще в низовьях Троски я заметила косые взгляды Ироэли, с намеком таким, ага... Фыркать вздумала, коза. Но, кажется, она одна и недовольна, и вообще это не показатель — она вообще мной недовольна. Но, странное дело, Ладонил мне не интересен. Казалось бы, он более-менее в моем вкусе, даже тело на него реагирует, да и общаться нравится, но вот не интересен он мне как мужчина, и все тут.
Кстати, явные намерения Ладонила отпугивают других воздыхателей. Я, правда, никого не заметила, но Лиска меня просветила на этот счет — есть такие персонажи, и много. Как-то я переборщила с новой внешностью... У меня даже подозрение закралось — может, это меня просто охраняют от посягательств, а никаких намерений на самом деле нет? Но это какой-то очень уж экзотический способ, да и договориться не мешало бы, если так. Так что вся эта матримониальная суета как-то напрягает. Подозрительно оно, не могла же я и в самом деле им всем понравиться, среди них же и здравомыслящие есть. А раз так, значит, чего-то им от меня нужно.
С этими душевно увечными эльфами я получила богатую практику работы с астралом. Поскольку мне это не очень-то дается, я извращаюсь по-всякому, через Тени. Научилась не просто их чистить, а внедрять туда всякое полезное... Тени у них кошмарные, но все же большинство еще не начали пакостить владельцам. Из-за них-то, Теней, эльфы и сохранили разум. Но грамотно ее настроить — та еще задачка, нужен богатый опыт, знания, да и просто мозги подходящие, оттого самые пострадавшие оказались среди детей. Малихель — счастливое исключение, у нее Тень изначально удачно настроена была. Да и просто дано ей. Я этим ее даром позже бессовестно пользоваться стала, по ночам вместе с ней в гости к пациентам ходили, Тени чистили и настраивали. Нет, правда, удивительно талантливая девочка, менталистка волей Богини. Однако ж, без меня с Тенью делать почти ничего не может, даже себе почистить.
Это я так наивно думала. Угу. Конечно, через астрал менталисты и впрямь предпочитают не работать, точнее, им нужен еще и физический контакт, и даже так все очень непросто, но вот жрецам это не очень-то нужно. Одно то, что я без какого-либо опыта и таланта умудрилась снять закладки тогда, в Гичале, уже говорит о многом. Так что жрец-менталист — жуткая имба, если впустить его в свое сознание. Радует только то, что впустить его можно на своих условиях, и гарантом их исполнения будет Богиня.
Малихель мне потом призналась, что пыталась на меня воздействовать. Брату помочь хотела, поганка. Но у меня иммунитет оказался — Богиня не любит конкуренции. Ну-ну, может, оно и правда... Будем считать, поверили — основания для этого есть.
В ту ночь, когда мы добрались до Сиртониса, мне надоело делать все за эту мелочь, и я стала ее учить. Дескать, смотри, Малха, делаешь вот так... Не вижу проблемы, все должно получиться, это же просто! И таки у нее получилось. Не сразу и не все, но небольшие операции стали проходить на ура, на более глобальные словно сил не хватало — тут уж приходилось мне помогать. Здорово, правда? А как же, можно спихнуть работу на ребенка и заниматься своими делами. Блин. Кабы не побочные эффекты!
За попытку выехать на чужом горбу пришлось расплачиваться. Утром, проснувшись, я была осчастливлена новой ученицей! Оказывается, мы с Малхой слишком увлеклись жреческой работой, и она получила посвящение. А моя наивная попытка прикинуться шлангом, то есть жрицей второй ступени посвящения, провалилась — выкинуть такой фортель, как посвящение без алтаря, способен только Голос Богини. Как смеялась Клестика!
Собственно, против Малхи я ничего не имею. Она чудесная девочка, мой кавайметр если не зашкаливает, то где-то в верхней части шкалы точно. И отношусь я к ней именно как к младшей, опекаю просто-таки рефлекторно. Это она на меня еще ментально не влияла. Верю-верю, а как же.
За следующие четыре ночи мы с ней всех эльфов обработали. Точнее, это Малха все делала, а я у нее в качестве тупого, но сильного помощника подвизалась. Болталась на подхвате — подержи, положи, уйди, не мешай. Но почему-то ребенок остался в полной уверенности, что я все и сама бы сделала, причем лучше. Ну, как минимум она так утверждала.
10-13.10; 16-19(о20-23) листопада
По всему Хоринису и Чичу располагаются посты речников, вот в одном из них, где-то в среднем течении Хориниса, мы заночевали. Тут есть храм, в который мы с Малхой и отправились. Постоянного жреца там нет, размеры храма — и вдвоем толком не разместишься, так, комнатка, но зато с алтарем. Красивые алтари у эльфов, каждый раз восхищаюсь! Имитация посвящения удалась, и новоиспеченная тэли Малихель выставляла браслет напоказ и задирала нос.
Следующие два дня мы, выбравшись, наконец, из лабиринта проток Хориниса, быстро и радостно продвигались по Хори. Вот странно, а Паскан мы пересекли за день, а тут полтора понадобилось. Впрочем, в этом море мы как-то не торопились, стояли дольше, а особенно во второй день, когда встали на якорь уже тогда, когда мы с Малхой только залезли в постель. По уже сложившейся традиции наша с Малхой ночь начиналась еще сильно засветло, а заканчивалась с рассветом. И в этот раз корабли к берегу причалили как бы не раньше, чем мы двое уснули. Перед Ущельем Ветров капитан решил дать командам отдых.
Хори — море живописное. То есть, конечно, озеро, но и Байкал зовут морем, а ведь Хори кроет его как бык овцу. Вода в нем разделена на слои и потоки — одни на диво прозрачны, другие мутны и иногда отдают гнилью, особенно у берега. Гористые берега удивляют разнообразием растительности — и строевые леса, и заросли кустарника, и обильные луга, и голые скалы встречаются. Кое-где у берега видны затопленные стволы деревьев, возле них клубится ил, но быстро оседает. Горы по северо-западному берегу моря, вдоль которого мы шли, не очень высоки, не выше версты, и снеговых шапок нет, но меня, жительницу равнин, они поразили. На этом фоне большой плоский и пустынный остров по правому борту в конце нашего путешествия по морю вызывал бы уныние, но впереди, на востоке, появились снеговые шапки. Когда мы встали на якорь, вершины хребта Хори сверкали на солнце во всем своем великолепии и просто подавляли величием.
