Коллапсар

Она узнала заклинание. Волдеморт записал его в дневник, а память крестража стала ее памятью. Это было сложное, изощренное колдовство, но она могла его разрушить. Нужно было только подобраться поближе.

Воздух в зале буквально пропитался магией полсотни сражающихся друг с другом волшебников. Гарри почти чувствовала ее вкус. Она еще никогда не ощущала такой наполненности и легкости. Трое магов сдерживали Волдеморта, Гарри с досадой, маскирующей тревогу, отметила, что одним из них, конечно, был Сириус. Вместе с Кингсли и Ремусом они нападали, а Волдеморт почти играючи отбивался.

Гарри не применяла щитовые чары, чтобы не обнаружить себя, и пару раз ей ощутимо досталось. От стен пришлось отойти — кто-то не гнушался использовать взрывные чары — и кое-как лавировать среди стремительно перемещающихся магов. Однако почти никто не применял смертельное проклятие: видимо, из опасений попасть в своего.

Пожиратели держались своего повелителя, рассредоточившись вокруг. Снейп сражался неподалеку от Темного лорда и даже вырубил пару школьников, спасая их от куда более опасных лучей. Благодаря мантии, Гарри удалось проскочить между двух магов и оказаться на одной прямой со сферой. Везение закончилось там же: кто-то толкнул ее, Гарри наступила на подол, кувыркнулась и растянулась на полу.

— Мой Лорд!.. — окликнул незнакомый маг, заметив ее.

Гарри направила палочку на Нагайну и на одном дыхании выпалила разрушающее заклинание.

Чей-то экспеллиармус ударил в нее, не причинив особого вреда.

Волдеморт отшвырнул противников и повернулся к ней.

Из палочки Снейпа, взмыленного, растрепанного, вырвалась струя пламени и ударила в змею. Нагайна вспыхнула.

— Северус!.. — выдохнул Волдеморт.

Пожиратели замерли. Снейп двумя руками удерживал палочку: по лицу крупным градом катился пот, лицо выражало крайнее напряжение.

Гарри предугадала движение Волдеморта и в жесте отчаяния крикнула:

— Авада Кедавра!

Волдеморт сделал неуловимое движение палочкой. Ближайшего к нему волшебника притянуло словно крюком. Бездыханное тело упало на пол.

Глаза Гарриет и Темного лорда встретились.

— Авада Кедавра! — воскликнули они одновременно.

Пронзительно зеленые лучи на полпути словно притянуло друг к другу. Они объединились в единую сверкающую золотистую нить, от которой отщепились тончайшие лучики, быстро образовавшие вокруг них двоих клетку.

Сражение остановилось. Все взгляды были прикованы к творящемуся чуду.

Сверкающая посередине точка — место, где встретились их заклинания — сдвинулась к ней.

Гарри вцепилась в ходящую ходуном палочку, ощущая, как стремительно, мощным потоком ее тело покидает магия. Всё больше и больше. Пока на смену наполненности не пришло чувство ужасающей, сосущей пустоты. Оно охватывало ее от кончиков немеющих пальцев, поднимаясь всё выше, к сердцу, пока последняя капля не покинула ее тело.

В этот же миг золотой луч обернулся зеленью и ударил ее в грудь.

Затем пришла боль. Режущая по живому, рвущая жилы и нервы, выворачивающая наизнанку, оглушающая, ослепительная боль.

А за ней, наконец, темнота.

* * *

"Дурацкий был план", — подумала она и осознала себя.

Под щекой был странно плоский пол — стоило удивиться недостатку ощущений, он приобрел шероховатость и стал холодным, — неподалеку шумело море. Гарриет перевернулась на спину и рискнула открыть глаза.

Высокий стеклянный купол переходил в бескрайнее голубое небо. Прикидывая, как такое возможно, она вспомнила обстоятельства своей смерти и нахмурилась. Пришлось подняться. Поежившись от дуновения ветра и соленых брызг, она подобрала бесхозную мантию и осмотрелась.

Она стояла на перроне. По левую руку внизу шли рельсы. По правую билось море.

— Гарриет, — позвал знакомый голос. Она повернулась и без удивления увидела добродушно улыбающегося Дамблдора.

— Директор, — кивнула она.

В той стороне под трехместной скамейкой что-то шевельнулось и издало полузадушенный жалобный звук. Под ласковым взглядом Дамблдора она приблизилась, чтобы увидеть неприятное подобие освежеванного ребенка.

— Душа Волдеморта? — полуутвердительно сказала Гарриет.

— Верно, — так же мягко подтвердил волшебник, по-прежнему светясь гордостью и одобрением. — У тебя получилось.

— Умереть вовремя? — спросила она с иронией.

Дамблдор поник.

— Мне очень жаль, Гарриет, что пришлось возложить это бремя на твои плечи, — произнес он с искренним сочувствием. — Но ты справилась. Ты помнишь, как оказалась здесь?

— Попала под смертельное проклятие, — ответила она в прежнем тоне, принимая безмолвное предложение пройтись.

— Это верно, но почему так случилось?

Гарри пожала плечами.

— Он угрожал Снейпу.

— Именно, именно, Гарриет! — обрадовался Дамблдор. — Ты отвлекла его, рискнула вызвать гнев на себя, хотя знала, что тебе нечего ему противопоставить! Тебя вели те же чувства, что в бою между Сириусом и Беллатрикс, те же, что овладели твоей матерью в ночь, когда Волдеморт пришел в ваш дом.

— Хотите сказать, я пожертвовала собой ради Снейпа? — уточнила она.

— О, да! — подтвердил директор с энтузиазмом. — И это, я полагаю, привело тебя сюда.

— Куда это — сюда?

Дамблдор с готовностью огляделся.

— А как ты полагаешь, где мы?

— Вокзал Кингс-Кросс, — сказала она, игнорируя шум прибоя.

— Ну разумеется, — улыбнулся Дамблдор. — Кингс-Кросс, говоришь? Полагаю, теперь перед тобой открыты все пути, Гарриет.

Она посмотрела наверх.

— А если я хочу вернуться?

— Тогда мы должны проститься, — с готовностью сказал волшебник, отступая. — Ты сделала правильный выбор, Гарриет. Я горжусь тобой.

Палящее в вышине солнце четко обрисовало тени.

Тень Гарри была выше, имела другой профиль и короткую стрижку.

— Спасибо, профессор, — ответила она. — Я тоже так думаю.

Благостно покивав, Дамблдор отправился дальше. Туман, в котором терялся горизонт, подступил ближе, постепенно растворяя окружающий пейзаж. Когда Дамблдор почти затерялся в нем, она позвала:

— Директор.

И произнесла, наслаждаясь каждым свистящим звуком:

— Я всегда знала, что я особенная. Не такая, как все.

* * *

Кто-то сжимал ее плечи, Гарри чувствовала жесткую хватку. Кто-то кричал, что-то грохотало. Она открыла глаза, сморгнула слезы и увидела лицо Снейпа прямо перед собой. На нем была написана не то безумная надежда, не то ужас.

— Это всего лишь я, профессор, — каркнула она хрипло. Ломило всё тело, словно ее долго и со вкусом пытали. — Поможете встать?

Он приподнялся — стоял на коленях? — и аккуратно, почти нежно потянул ее за собой. Со стоном Гарриет присела и оглянулась.

Перед ними стеной встали члены Ордена. Были здесь и Рон с Гермионой. Напротив у тела Волдеморта сгрудились пожиратели.

Опираясь на Снейпа, она кое-как утвердилась на ногах.

И пожиратели обратились в бегство.

Большой зал наполнился радостными криками и смехом. Одни устремились за беглецами, другие обнимались, третьи спешили помочь раненым.

Сквозь зачарованный потолок пробился первый луч восходящего солнца.

Гарриет крепко сжимала руку Снейпа.

Жизнь была прекрасна.

19 месяцев спустя

Кингсли держал речь.

Речь была хороша. Перси Уизли постарался. Не сравнишь с отрывистыми новостными сводками сразу после избрания исполняющим обязанности.

Гостей на вечер памяти собралось бесчисленное множество. Половину она знала в силу должности, кого-то — по школе и Ордену, но попадались и вовсе неожиданные люди. Представители Дурмстранга и Ильверморни, например. Младшая Делакур тоже заявилась в роли посла Шармбатона, а не сестры участницы войны.

Рон как-то спросил, что здесь забыли все те, кого в день Битвы за Хогвартс в замке и в помине не было. В его вопросе крылся ответ: именно потому, что не приняли участие в сражении, эти волшебники из кожи вон лезли, чтобы прорваться в формирующееся сообщество новой власти.

Гарриет не любила толпу и предпочла наблюдать за собранием с террасы. Кингсли хотел провести вечер в Большом зале, вроде как воссоздать антураж, но удалось его отговорить. Этот дворец приемов не зря строили: для подобных церемоний он подходил в разы лучше.

Она спиной ощутила приближение и прикрыла глаза. Его она узнавала, не видя. По шороху обуви, дыханию, шелесту мантии. Многозначительному молчанию.

— Вас можно поздравить?

Гарри повернулась и, не торопясь с ответом, пробежалась взглядом по Снейпу. Даже в этот условно торжественный день он не изменил своей глухой черной мантии.

— Разве?

Мужчина поднял брови.

— Должность первого помощника главы отдела магического правопорядка для вас не повод радоваться?

— Устанешь выговаривать, — сказала она, ставя бокал на парапет. — Есть куда более звучные варианты.

— Девочка-которая-выжила-дважды? — съязвил он.

Гарриет усмехнулась. "Пророк" очень удачно в каждом выпуске напоминал читателям о ней и о случившемся — снова — чуде. Она собиралась использовать это в дальнейшем.

Ее воскрешение, а иначе назвать это не получалось, вкупе со смертью Волдеморта привело к быстрому и бескровному окончанию войны. Пожиратели, узревшие дуэль собственными глазами, не поскупились на подробности для подельников, и большая часть бывшей армии Темного лорда сдалась добровольно.

Не то чтобы Гарри их не понимала. После авады не выживают. И точно не семнадцатилетняя девчонка, выступившая против сильнейшего со времен Гриндевальда темного мага.

Чего пожиратели не знали, так это какой фантастической случайностью была ее победа. Сначала феномен родственных палочек, соединивший смертельные лучи. Нежелание палочек воевать друг с другом, ослабившее силу проклятия. Длительность и мощность установившейся связи, вычерпавшие ее магию до дна. К моменту попадания она была пустым сосудом, с жадностью принявшим подношение.

Дамблдор как-то сказал, что невозможно предсказать, чем обернется для нее авада кедавра: смертью от заклятия, смертью от боли, вызванной ею же комой или — самое невероятное — отражением чар в создателя.

Гарриет не знала, что именно сработало: ее тренировки или, как утверждал подсознательный Дамблдор, ее жертва — но чудо произошло. Калечная часть души Волдеморта в ней была убита, а смертельное проклятие вернулось к породившему его магу.

К тому моменту все крестражи были уничтожены. Часть души из дневника слишком тесно переплелась с душой самой Гарриет, чтобы сохранить свою функцию. Произошло то, что должно было произойти: Темный лорд был повержен.

Кингсли, фактический руководитель аврората после убийства Скримджера, на волне поддержки силовиков и членов Ордена возглавил Министерство и быстро реформировал организованную Волдемортом систему. В этот переходный период удалось не только вернуть всё лучшее прежнего режима, но и внедрить пару нововведений, которые прежняя консервативная магическая элита отвергала. Нашла поддержку инициатива по смягчению условий приема на работу и проживания для оборотней, ввели стандарты обращения с домовыми эльфами. Гермиона и Гарриет получили небольшие административные должности, Рона и еще пару ребят из их выпуска приняли в аврорат без дополнительных испытаний.

Поблажки героям: нет необходимости сдавать ЖАБА.

— У вас тоже есть повод, — сказала Гарриет, опираясь локтем на перила. — Визенгамот наконец вынес решение.

Слушания по делу Снейпа длились больше года. Виной тому стало скорее общее количество обвиняемых, нежели сложность конкретного дела, хотя и это оказало влияние. Суд усмотрел в действиях Снейпа слишком много преступлений, чтобы простить их одним росчерком пера. Гарриет пришлось задействовать все свои связи, но в итоге его полностью оправдали, признали героем и наградили Орденом Мерлина.

По этому случаю Гарри с друзьями завалилась в бар. Правда, они не догадывались об истинной причине для радости, ну да отпраздновать это не помешало.

Снейп скривился. Ему очень не понравилось трясти своими слабостями и привязанностями на весь Визенгамот. Это он еще не знал, что слушания были закрытыми благодаря ее вмешательству.

— Слышала, вам могут предложить пост директора Хогвартса, — сказала она, отворачиваясь к луне. И добавила: — Соглашайтесь.

Мгновение Снейп безмолвствовал. Затем издал звук, подозрительно похожий на фырканье.

— Да с чего бы.

С чего...

Остролистовая палочка не пережила дуэли с себе подобной — или, может, обратного хода магии — и раскололась. Ее терновую палочку спас Снейп, умудрившись в пылу битвы сохранить ее в целостности.

Гарри считала, это лучше любых слов говорило о его чувствах.

— Вы единственный, кто знает правду обо мне, Северус, — позволила она себе фамильярность, возвращаясь взглядом к Снейпу. — Вы представляете опасность. Как и я, — мягко добавила она, опережая его протест. — Полагаю, Дамблдор велел вам присматривать за мной... Как удобно, что ваша компания входит в мои планы.

На скулах Снейпа играли желваки. Своим фирменным уничижительным тоном он процедил:

— Что еще входит в ваши планы?

— Многое, на самом деле, — легкомысленно призналась она. — Так сразу и не расскажешь. Что до нашей ситуации, будет странно, если мы с вами неожиданно станем друзьями.

Он хмыкнул. Гарриет склонила голову к плечу.

— Иногда регалии усложняют жизнь. К примеру, муж героини войны и министра магии должен иметь безупречную репутацию и занимать значимую должность. Директор Хогвартса — вполне подходящая.

Повисла пауза. Снейп сверлил ее темными глазами, ожидая увидеть насмешку или любое доказательство ее несерьезности.

Напрасно.

— Муж? — повторил он с нажимом. — Вы не много ли на себя берете?

Гарри молчала. Одна из прелестей умного собеседника состояла в отсутствии необходимости отвечать на некоторые вопросы.

Он выждал еще. Провел рукой по лицу, словно стирая наваждение, спросил:

— Чье еще будущее вы спланировали?

— Пока немногих, — с готовностью отозвалась она. Гарриет находила очень удобным знание Снейпа. С ним она могла говорить откровенно. — Только близких.

Гермиона станет ее опорой в Министерстве. Правой рукой, ушами — как угодно. Магглорожденной волшебнице подняться до таких высот будет непросто даже с учетом героического прошлого и недюжинного ума, но, вот удача, магическая Англия с готовностью прощала женщине неподходящую родословную в случае брака с мужчиной из уважаемого семейства.

И было ли семейство более уважаемое, хоть и подрастерявшее прежние позиции, чем семейство Блэк.

В ее представлении Гермиона и Сириус станут отличной парой. Она одержима идеей спасти ближнего, а он достаточно пострадал, чтобы считаться таковым. Гермиона будет идеальным вариантом: в равной мере образованной, самодостаточной и сострадательной, чтобы оставаться желанной.

Для Рона Гарри присмотрела младшую Гринграсс. Тихая, воспитанная, идеально чистокровная жена достойно впишется в карьеру международного посла. Рон умел ухватить суть, отличался стратегическим мышлением и был верен ей, даже сомневаясь. Сытая жизнь и престижная должность потешат его самолюбие, подкрепив преданность. А недостающего лоска придаст Астория. Гринграссы официально не поддерживали ни одну из сторон войны, но теперь, когда одного факта чистокровности достаточно для обвинительных взглядов, старший Гринграсс будет счастлив выдать дочь за героя войны, тем самым укрепив свое положение. А Гарриет пригодится лояльность старой чистокровной семьи со связями.