Хотелось пить. Вода была, но мало, поэтому пришлось облизнуться сухим языком, и со вздохом водружать на плечи влажный жилет. Краем глаза уловила на себе долгий взгляд спутницы. Передвинула защитную одёжку, чтоб к спине не прилипала.
Наконец, занудное бормотание прервал возглас Снэб:
-Слышу тебя, белый сто одиннадцать!! Слышу на пять баллов. Докладываю обстановку. Библиотека два ноля. Полные два ноля библиотека, как понял меня, приём... Так. Тараканы разбегаются кто как может, да, в поле весело. Весело, как понял меня, приём... Так. Склад молчит, глухо молчит, маяка не даёт. Как понял меня? Так.
Черноглазая провела пальцами по остаткам волос, поглядела на испачканную сажей ладонь, тряхнула ею, сплюнула, тихо матюкнулась.
-Приказываю. Оставить пост и действовать самостоятельно по обстановке. Оставить пост и действовать самостоятельно по обстановке. Как понял меня, приём... Так. Счастливо, белые, не поминайте лихом. Конец связи.
Сняла наушник, пару минут помолчала.
-Слышь, давай, поговори со своим морпехом, я сейчас включу. Это же не маломерка, через город как нечего делать добьёт...
Она подошла вплотную, протянула руку и что-то выудила из моей взлохмаченной гривы. Два засохших листка, наверное, я собрала их с земли, когда возилась под машиной.
-А то будем мы в этот Юго-Запад пробиваться, потом назад такая же канитель. Лучше где-нибудь за городом встретитесь. Придумай место какое-нибудь, чтобы объяснить для других непонятно.
В город, само собой, и мне не хотелось, просто я не подумала про радиостанцию. Нацепила гарнитуру.
-Зима, Зима, ответь Лету, приём... — хриплым от жажды голосом произнесла в чёрную каплю микрофона.
В наушнике разливался однообразный шумовой фон.
-Зима, Зима, ответь Лету, приём...
Я твердила это, одновременно большими пальцами оттягивая проймы жилета. Кажется, он к тому же ещё и натирает соски...
Снэб тоже зашла за автомобиль, вскоре левым ухом я уловила мощное журчание.
Через какое-то время в наушнике щёлкнуло:
-Слышу тебя, Лето, слышу на три балла. Хреново то есть слышу. Как поняла? Приём...
-Поняла, слышу тебя Зима, тоже на троечку. Тут это, в общем такое дело — я с другой радиостанции говорю. Здоровая такая, зелёная, антенна на дереве. Мы ещё в Северо-Восточном округе — в городе полный бардак. Предлагаю встретиться за городом, если согласен, могу назвать место. Как понял меня, приём...
-Понял тебя. Молодец, Лето, сориентировалась по обстановке. Согласен, встреча за городом. Предлагаю место: мы с тобой туда ездили последний раза на моей машине. Там такая котловина, радиотелефон не брал. Мы ещё там "воклер" чёрный видели, шикарный такой, не знали даже, как модель называется. Уверена, что верно меня поняла? Приём.
-Место поняла. Я на своей машине, цвет серый "в яблоках", со мной родственница. Как понял, приём.
-Понял тебя, Лето. Помнишь, при последнем нашем разговоре по телефону я сказал тебе, что приеду в столько-то часов, назвал три цифры, две из них повторялись. Цифры помнишь? Как поняла, приём.
-Поняла, цифры помню, приём.
-К первой из трёх цифр прибавь цифру три — получишь время, не раньше которого мы должны сегодня встретиться в том месте. Как поняла, приём.
-Поняла хорошо — к первой цифре прибавила три. Время начала встречи. Приём.
Скучающая Снэб выволокла из сумки обтекаемой формы динамик и принялась присобачивать его к трубам над крышей "тинарри", где стояли дополнительные фары.
-Ждите меня с этого времени до восхода нокаса. Держите радио на приёме. Как поняла, приём... — гудел в наушнике Гело.
-Поняла хорошо, ждать с этого времени до восхода нокаса, радио на приёме. Приём.
-По пути возьмите себе по две пары удобной обуви, мне сложно найти твой размер. Как поняла меня, приём.
Сержант справилась с динамиком и теперь подключала питание усилителя, легко найдя распределительную панель предохранителей. Надо потом проверить, правильно ли подключила...
-Поняла. Приём, — сказала я в микрофон.
-Удачи тебе, Лето. Конец связи.
-Взаимно, Зима, конец связи.
В то же мгновение Снэб вырубила радиостанцию, торопливо сдёрнула антенну, стала заталкивать радио в сумку.
-Ну вы и болтали, офигеть можно...
-А чего торопиться? Времени навалом, — непонимающе поинтересовалась я.
-Да за это время могли запеленговать уже раза три!
"Кому только это на хрен надо" — подумала я про себя.
Подключение оказалось правильным — через предохранитель. Видно разбирается она в машинах немного.
Сержант вскочила в кабину, только теперь я заметила, что винтовка в её руках несколько другой формы — под обычным стволом красуется смертоносное жерло гранатомёта. "Вот, значит, как она этот джип угробила" — догадалась я, заводя мотор.
На небе по-прежнему ни облачка, от нахлынувшего зноя спасал только встречный ветер. Отключив вилку своей гарнитуры от висящей на поясе радиостанции, Снэб воткнула её в разъём "матюгальника".
-Гело сказал, чтобы по пути мы взяли себе по две пары удобной обуви. Знаешь где-нибудь подходящее место?
-Угу. Подходящих мест сейчас в Улпади не осталось, — хмуро отозвалась спутница. -Будет пара магазинов, попробуем заехать, — она подула в микрофон, сверху раздались два дьявольски громких шипящих звука.
Удовлетворённо кивнув, Снэб снова вытащила разъём:
-Скоро будет ещё перекрёсток в одном уровне, а у меня и после того раза горло болит, — сделав кислую мину, она двумя пальцами потрогала себя за шею.
Я рассмеялась. Ветер приятно обдувал левое плечо, забираясь под жилет. Хорошая машина, ровная дорога, надёжная подруга. И — как будто нет никакой войны...
Это автомобильное стадо вначале показалось живой шевелящейся лентой от края до края горизонта, блестящей на ярком полуденном свете. Спутница выругалась, стала заряжать гранатомёт.
Выбрав равнинный участок, безо всяких там насыпей, я подрулила вплотную к чадящему потоку, остановилась. Мимо проползала старая иномарка, но Снэб чего-то канителила...
-Водитель серого "вокстера", стоя-я-ать!!! — я чуть не оглохла от железного вопля на всю округу.
Кабриолет клюнул носом, тут же сзади его легонько тюкнул бампером голубой "ланс". Я включила фары и просунулась на освободившуюся полосу. По меньшей мере, из десятка машин на нас затаращились удивлённые рожи: мало того, что едут не как все, так ещё и выделываются!
Аналогичным образом тормозя по порядку машины в следующих рядах, мы продрались через эту "живую изгородь", и "тинарри" с лёгкостью вдул по идеально ровному лугу. Такие места бывают коварны — легко посадить машину на камень, так что я смотрела в оба и радовалась, что на этот раз обошлось без стрельбы.
Опять выехав на кольцевую, мы проследовали над железнодорожными путями. Внизу почти так же медленно, как и колонны автомобилей, ползли составы. Из открытых дверей грузовых вагонов торчали люди. Сотни, тысячи людей. Действительно, как тараканы...
Минут через сорок мы оказались возле нужного поворота.
Прямо под потухшим светофором несколько мужчин остервенело пинали кого-то, валявшегося на дороге. Рядом стояли три сцепившихся от удара автомобиля, горячее покрытие пересекал тёмный ручеёк вытекающих из разбитых моторов жидкостей.
-Вот так и было до появления госавтоинспекции, — невесело пошутила Снэб, но желания вмешаться не проявила.
Объехали аварийные машины по тротуару, и моя спутница снова приступила к исполнению обязанностей штурмана. Искомый магазин действительно оказался недалеко от кольцевой. Обогнув вдрызг разбитый павильон, в дверях которого вповалку лежали несколько трупов, я повалила хрустнувшее ограждение.
Двухэтажный, довольно большой для этого окраинного района универмаг. Двери, естественно, вынесены напрочь, от витрин тоже осталось одно воспоминание в виде лежащих на улице изломанных манекенов.
Интересное существо человек. Ну, возьми ты, что надо и иди своей дорогой — гадить-то зачем?!
-Ну что, я пошла? — сержант взялась за ручку двери.
-Слушай, давай в этот раз я. Он же не горит, опасности никакой. А машину тоже охранять надо...
Подбородок Снэб окаменел. Качая головой, она возразила:
-Самая большая опасность — человек, а раз магазин не горит, значит ещё не всё разграбили и там есть люди...
-Ну, рискни, если хочешь, — наконец с неохотой разрешила она. -Только пушку из правой руки не выпускай. Даже если увидишь шмотку, о которой всю жизнь мечтала. Всё делай только левой и спиной старайся вставать к стене.
Сержант внимательно глядела на меня сверху вниз, в глазах читалось глубокое сомнение:
-Держи включённым радио и рассказывай мне о каждом шаге. Если что случится, я должна знать, где тебя найти...
Под ногами хрустело битое стекло, навстречу проковылял уже явно нетрезвый дед со звенящей при каждом шаге новенькой сумкой. В отделе мужской одежды, судя по хэкающим звукам, тоже кого-то били. Повернув под указатель "спорттовары", я озаботилась сумкой.
Вот эта, пожалуй... Нет эту уже кто-то разрезал... Тогда эту.
Тихо докладываю в микрофон:
-Я в отделе спорттоваров на первом этаже направо от входа.
Следуя радиосоветам Снэб, выбрала простую, удобную и добротную одежду. В огромной сумке нашлось место для четырёх пар одинаковых чёрных брюк из плотной ткани, десятка цветных клетчатых рубашек, размера на четыре больше моего.
C обувью пришлось повозиться, мужской отдел был уже разорён, а в женском принципиально не могло быть того, что нужно. Спасло лишь то, что размер наших ножек не был ходовым для мужчин. С четверть часа покопавшись в горе разбросанных ботинок и туфель, я отыскала-таки четыре пары высоких кожаных мокасин на толстой, рифлёной как шины моего "тинарри" подошве.
Скинув в сумку ещё несколько пар перчаток, упаковку воды и мясных консервов из полупустого продовольственного отдела (ух, блин, тяжесть-то!), застегнула "молнию" и, взвалив ношу на левое плечо, принялась выбираться из магазина. Мародёров всё прибывало, нужно было сматываться, пока не началась какая-нибудь серьёзная заварушка.
По пути бросив взгляд на аптечный киоск, решила, что недурно пополнить аптечку — набрала всякой фигни от наиболее вероятных недугов. Вовремя вспомнила про мыло и тампоны. Конечно, все наркосодержащие препараты аборигены выгребли в первую очередь...
Снаружи простучала автоматная очередь. Кто-то длинно заорал, а в наушнике послышалась витиеватая Cнэбина брань.
-Ты цела там? — встревоженно справляюсь я, ускоряя шаг, насколько позволял груз.
-Да, пока ещё. Надо переодеться, иначе из-за этой формы нас кто-нибудь шлёпнет, — зло цедит сквозь зубы спутница.
Впихивая под полку очередной груз, нажимаю коленом, и с трудом запираю дверцу.
-Может, заедем за кем-нибудь из твоих? — из вежливости справляюсь я, устраиваясь за рулём.
-Из моих? Вот он, мой самый верный друг и можно даже сказать, любовник... — она невесело улыбается, хлопая ладонью по ствольной коробке автоматической винтовки.
Позади машины, метрах в трёх, на дороге свеженькие трупы с вдрызг размозжёнными головами. Пора уже и мне попробовать кого-нибудь подстрелить — тренироваться надо...
Накаркала.
Совсем рядом с универмагом нам попыталась преградить путь целая банда. Голов тридцать человекообразного скота, не меньше. Штук пять уродов беспорядочно палили из пистолетов поверх крыши "тинарри".
-Башку вниз, руль прямо, ломи вперед!!! — орала Снэб.
Юркнув под руль, я в первую очередь закрыла жалюзи, чтобы защитить радиатор, и слушая, как по кузову дробно застучали пули, старалась в этом идиотском положении держать машину прямо, молясь, чтобы на пути не оказалось какой-нибудь непреодолимой преграды.
Почти сразу сверху часто ударила винтовка. Словно ополоумевшая швейная машинка, она строчила убийственно длинным бесконечным швом.
Завопили. Стук по кузову резко ослаб. Что-то мягкое ударилось о "кенгурятник", внедорожник слегка качнуло. Под левым колесом хрустнуло, справа чавкнуло.
Над головой раздался щелчок, стукнул по крыше машины упавший металлический предмет. Щёлкнуло-лязгнуло.
Хлопок одиночного выстрела слился с коротким знакомым вскриком.
Стон, матерное ругательство.
"Боже, она ранена!!!" — проносится в голове, и я вся холодею.
И опять "та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та"...
В соседнее кресло тяжело падает Снэб:
-Всё, малышка, доставай голову из кармана и жми на газ!
Разгоняя машину, пытаюсь смотреть одновременно на дорогу и на соседку, желая понять, в каком состоянии моя спасительница. Спасительница продолжает материться сквозь зубы.
Минуем широкий проспект, поперёк которого на боку разгорается огромный двухэтажный автобус...
-Тебя ранили? — тревожно вопрошаю я.
-Потом посмотрим, пока гони... — выдыхает она, держась за левое плечо.
По улице навстречу движется странная полуорганизованная банда мародёров — медленно катит грузовик, шагают несколько здоровых ребят, высматривая что-нибудь ценное...
Мы просвистываем мимо, и быстро скрываемся за поворотом.
Снова заехав в спасительный лес, выбираемся, чтобы осмотреть возможные повреждения, да заодно переодеться. По пути сержант успокаивает меня, сообщив, что пуля жилет не пробила, "будет только здоровый синяк".
Я едва начала с болью в сердце осматривать посечённый передок автомобиля, как вдруг совсем рядом громко захрустели ветки. Вряд ли это медведь... Полная воинственных мыслей, бросаюсь туда вслед за Снэб.
Сделав всего несколько шагов, натыкаемся на обугленное человеческое тело, рядом с ним висит, распятая между двумя деревьями, обнажённая девушка. Такого мне не приходилось ещё видеть.
Несчастную нечеловечески жестоко пытали — кровь ещё капала с её истерзанных грудей на живот, а из половых органов торчал полутораметровый кол толщиной с руку.
У меня потемнело в глазах.
Совсем рядом отчаянно взревел двигатель малолитражки, опять затрещали кусты.
-За ними!! — яростно орёт сержант, одной рукой волоча меня за жилет.
Повернувшись, лечу к машине.
Даже на хорошей дороге мне потребовалось не больше трёх минут, чтобы их догнать. Пытаться уйти от "тинарри" на ветхой "улле" пятнадцатилетней давности могли только олигофрены.
Я была, как на автопилоте. Не дав им ни единого шанса, настигла, бросив вправо лёгкий руль, яростно долбанула "уллу" в левое переднее крыло. Малолитражку смело с дороги, она закувыркалась через крышу по выгоревшему белесому лугу. На одной ноте истошно выл заклинивший сигнал. "Улла" на секунду приостановилась на левом борту, будто раздумывая, потом, с лязгом грянувшись всеми четырьмя колёсами, замерла с вмятой крышей, вся покорёженная, годная уже только на металлолом.
Тотчас взревел наш динамик:
-А ну, ублюдки, кто живой — все из машины! Или отоварю зажигательными!!
В кривом окошке водителя появилась голова, скот попытался сперва открыть дверь, потом принялся выбираться из окна. Выпал на траву, с трудом встал на четвереньки, упал снова, пополз.
