Что я и сказала.
Шарль вздохнул, подошел ко мне и встал на колени.
— Ты что — с ума сошел!?
— Нет. Юля, я хочу тебе сказать вот что. Я благодарен тебе. Очень благодарен за твою попытку освободить меня. Если ничего не получится — я просто постараюсь умереть. Но ты не вини в этом себя.
— Хм... А ты себя-то слышишь? Или ты просто свин по натуре? — строго поинтересовалась я.
Шарль на миг опешил. Пришлось растолковать.
— Если я не смогу вытащить тебя — подыхать будем вместе. Потому что я все равно себя потом сожру. Я не смогу жить с таким грузом на совести. У нас есть только один выход — освободить тебя. И я все для этого сделаю. Пока я жива — я буду бороться. Ясно тебе, хвостатый? И встань, наконец. Хватит полы протирать!
Шарль покачал головой.
— Я не могу тебя понять. Но я благодарен тебе. За все — благодарен.
— Вот и ладненько, — отмахнулась я от благодарности. — Из окна выпрыгивать не будешь?
— Нет.
— А в вены острыми железяками тыкать?
Шарль невольно улыбнулся. Фиалковые глаза засветились теплом.
— Не буду. Обещаю. Пока ты жива — не буду.
— Умничка. А говорят — рептилии — глупые, — резюмировала я.
— Неправда, — обиделся Шарль. — Ты просто не пыталась их дрессировать!
Ну да. И готовить — тоже. Да и кого у нас тут можно приспособить? Гадюк? Ужей? Медянок? Фрикасе из гадюки, салат с медянкой, дрессированный уж... брррр...
— О чем разговор, господа и дамы?
Я чуть не застонала. Мечислав, как всегда, явился в самый неподходящий момент. Я сижу, Шарль стоит передо мной на коленях и держит за руки. Вот что тут можно подумать?
Не знаю. Но Мечислав не задержался с колкостью.
— Что, предложение руки и сердца делаем? Юля, ты уже согласилась?
— Да, мы решили первого ребенка назвать Мечиком, а второго Славиком, — ехидно ответила я.
Мечислав сверкнул на меня прищуренными глазами. Вот сейчас никто и ни за что не назвал бы его сексуальным. Вроде бы все то же самое. Снежно-белая рубашка, черные брюки, заколка с черным камнем на перекинутых вперед волосах. Как обычно — воротник рубашки расстегнут, а заодно и пара пуговиц пониже — не скрывать же красоту от людей? И гладкая золотистая кожа отливает смуглым тоном на фоне кипенно-белой ткани. Брюки так же облегают бедра. Все вещи Мечислава явно сделаны только для этого конкретного вампира и стоят столько, что можно нашего ректора купить. С потрохами и за треть суммы. И все же, все же...
Насколько этот вампир управляет и собой и окружающими!
Его внешность — это такое же оружие, как и сексуальность. И спрятанный где-нибудь в укромном месте нож. А то и не один. Раньше я этого просто не замечала. Видела только внешнюю оболочку. Или просто — то, что мне показывали. Очаровательного, сексуального — и тем же озабоченного мужчину, обожающего эксклюзивные шмотки. Мужчину, для которого красота и секс — главное в жизни.
Вроде все так и сейчас.
Но!
Чуть другое выражение лица. Иной прищур глаз. Разворот плеч. Улыбка. Сама поза — упор на обе ноги, легкий наклон вперед, чуть повернутые ладони — и неожиданно понимаешь, что перед тобой ягуар, который сейчас прыгнет. И хорошо бы — тебе не на спину! Хотя и на голову — радости мало.
Это — маска? Маска воина?
Или маска — то, что мне демонстрировалось раньше? До того, как мы сцепились с Рамиресом и Иваном Тульским? До того, как Мечислав понял — я пойду на все, лишь бы больше не погиб никто из наших людей.
Да. Наших людей. Как ни крути.
Первый шаг сделал сам Мечислав — когда привел в этот город с собой Бориса и Вадима. А я один раз спасла им жизни. И стала воспринимать... Как!?
Мы в ответе за тех, кого приручили, так?
А за тех, кого спасли?
Наверное, дважды в ответе. И Мечислав — тоже. Это я уже поняла железно. Как будто мне эту истину клеймом на попе выжгли. Вместе со второй Печатью.
Когда у человека две Печати, он постепенно начинает понимать своего вампира. Хорошо понимать.
Этот мужчина на все готов, чтобы защитить своих. И может быть очень серьезным. И собранным. Или наоборот — мягким и заботливым, чтобы получить то, что захочет. Лозунг 'Все для фронта, все для победы' в исполнении Мечислава будет звучать как: 'все для меня, все для жизни моих людей'. Если для достижения его целей понадобится ползать на брюхе, есть навоз ложкой и спать с человеком, вызывающим отвращение даже у глистов — Мечислав это сделает.
И возможно, заставит меня.
А может и заставлять не придется.
Нравится мне или не нравится — неважно. Важно другое. На что я пойду ради Бориса? Вадима? Валентина? Надюшки? Насти и ее детей? Константина и Глеба? Танюшки и Алексея? И еще дюжины других вампиров и оборотней.
Я ведь знаю ответ.
Но пока не хочу признаваться даже самой себе.
Не хочу.
И не буду!
Вместо неудобных признаний досталось, как обычно, Мечиславу.
— и вообще, ты по делу — или так, повыступать пришел?
Мечислав сверкнул на меня глазами.
— Ты уже переоделась? Подкрасилась? Уложила волосы?
Я скорчила ему рожу. Вообще-то платье у меня было с собой. А приехала я естественно в джинсах. Нашли идиотку — на улицу осенью в легком платье.
— Вот выйдешь — и переоденусь.
— Вообще-то это мой кабинет.
— Вообще-то мог бы и уступить его девушке. Ладно. Я переоденусь у Бориса. Все равно он уехал. А Шарль побудет здесь до нашего отъезда.
— А если я против?
— А ты против?
Мечислав закатил глаза.
— Юля, достаточно! Сделай одолжение, хотя бы сегодня будь серьезна!
— Куда уж еще серьезнее! Мне еще этих уродов с Настей знакомить, — зло фыркнула я.
— М-да. Они получили вчера неплохую трепку. Не думаю, что они будут связываться с тобой сегодня. Но на всякий случай я еще подбавлю.
— Вот и подбавляй. Ты. А я не буду серьезной. И не заставишь! — я все быстрее впадала в шутливое настроение.
Мечислав тряхнул головой. И вдруг подмигнул мне.
— Тогда — будь НЕсерьезной! На всю катушку! Помирать — так с музыкой!
— я пока туда не собираюсь.
— а никто не собирается. Но ты — загонишь.
— Тебя загонишь...
Гад. Все настроение обломал. Ладно.
— Тогда я пошла к Борису. Шарль, ты мне поможешь бюстгальтер застегнуть?
— Девочка, не нарывайся, — мягко предупредил Мечислав. — Если ты когда-нибудь и решишь носить нижнее белье — единственным, кто его увидит, буду я.
Зеленые глаза опасно сверкнули. Но я все равно не удержалась.
— А если мне ветром юбку поднимет?
— Значит, будешь носить узкие юбки. Еще вопросы есть?
Вопросов не было.
— Нету. Тогда Шарль остается здесь. Или сам подбери ему безопасную комнату.
— Хорошо. Можешь не волноваться за свое сокровище.
— Сокровище, плюс чудовище... — задумчиво протянула я. — Где я это уже слышала?
— Ты переодеваться идешь!? — ледяным тоном поинтересовался Мечислав.
— Вспомнила! Еще сказка была такая — красавица и чудовище.
— Юля!
Я вздохнула — и отправилась переодеваться.
Пусть мальчики пообщаются накоротке.
* * *
После ухода Юли, Шарль поудобнее устроился на диване — и вызывающе поглядел на Мечислава.
— Ну?!
Вампир прошелся по комнате, ничего не отвечая, уселся за стол — и улыбнулся.
— Хочешь выпить?
— Ты забыл? Я не пью кровь.
— А коньяк?
— а вампиры пьют коньяк?
— Вприглядку. Так что?
— Ничего. Я... я хотел тебя попросить.
Мечислав оценивающе взглянул на полудракона.
— О чем? Не отдавать тебя?
Лиловые глаза сверкнули яростью.
— Нет. Ты не понял. Я знаю, что это от тебя не зависит. Но я успел узнать и ее. Я прошу о другом. Сделай так, чтобы она не пострадала. Если что...
— Вот даже как? Ты, часом, не влюбился?
Зеленые глаза смотрели пристально и внимательно. Мечислав прекрасно понимал — ситуация не просто сложная. Это фактически мыльный пузырь с навозом. Одно неосторожное движение, даже дуновение — и он лопнет, обдав всех весьма неаппетитным содержимым. И оттолкнуть его практически невозможно. Только подготовиться. Именно поэтому он прощупывал сейчас Шарля. Один на один. Пытаясь понять — до какой степени надежен этот... это существо?
Назвать даже полудракона — человеком у Мечислава язык не поворачивался.
— Нет, — просто ответил Шарль. — Я, кстати, тебя помню.
— я тебя тоже.
Они на миг замолчали. Они встречались раза два. Давно. И оба раза — через Совет Вампиров.
Молодой тогда (и трехсот лет не было малышу) Мечислав получал сначала статус ронина, а потом и Креатора, доказывая свои мастерство и силу.
А Шарль уже тогда был игрушкой Альфонсо да Силва.
И оба помнили эти встречи. А еще Мечислав помнил, как Альфонсо любезно предложил ему 'немножко поразвлечься с этим ублюдком...'. И свой равнодушный отказ. 'На свете хватает и законнорожденных'. И лиловые глаза на миг полыхнувшие яростью.
Тогда Шарль был еще не сломлен. Сейчас же...
Насколько можно на него рассчитывать?
Первым молчание нарушил Шарль.
— Я хочу, чтобы она осталась цела и невредима. Ты можешь это обеспечить?
— Я сам этого хочу. Но удержать ее не получается.
— Я знаю, ты предпочел бы, чтобы она отвернулась и промолчала.
— Да. Но она так не сможет.
— А что сможешь ты?
— Не знаю.
Зеленый взгляд скрестился с лиловым. И словно звякнули столкнувшиеся где-то вдали шпаги.
— Ты можешь вернуть меня обратно.
— Могу. И — не могу. Она мне до смерти не простит.
— я пытался поговорить с ней. Если что — пусть не винит себя. Ладно?
Мечислав вздохнул. Потом вышел из-за стола, достал из бара коньяк, бокал — и поставил на стол перед Шарлем.
— Я распоряжусь, чтобы тебе принесли что-нибудь мясное. Я знаю, вы любите.
— Любим. И еще. Ты так погубишь ее.
Зеленые глаза бешено сверкнули.
— Как — так?
— Она совсем ничего не знает о своей силе. И не может пользоваться. Ты это специально?
— Нет. Это она не хочет меня даже слушать.
— А кого-нибудь другого? — попал в десятку своим вопросом Шарль. Мечислав тряхнул головой.
— пока ты с ней — можешь сам учить ее. На здоровье.
— Наша магия и ее — они разные.
— И в чем же состоит эта разница?
— Ты еще не понял, какой природы её сила?
— Она замечательный манипулятор аурами. Предполагаю, что она станет неплохим лекарем.
Шарль криво улыбнулся.
— Если бы. Ее сила — это сила жизни. Как твоя магия — магия смерти, так ее — магия жизни. Пока Юля еще только в начале пути, но она будет расти и развиваться. Тебе объяснить, что это означает?
— О, черт!
Мечислав рухнул обратно в кресло и обхватил голову руками. Такого он себе представить не мог. Или мог, но не хотел?
Наверное, и то, и другое.
Юля — маг жизни. Ее сила — сила самой жизни.
Это объясняло все. Мысли-кирпичики укладывались в стройную конструкцию. Ее сила, ее поступки, ее возможности... Но последствия!
Сила вампиров ближе к некромантии. Сложно найти что-то более противоположное магии жизни. Фактически, он и Юля — антагонисты. И ее сила растет. Быстрее, чем его сила. Пока — быстрее.
И кто тогда будет главным в их связке?
И что это будет за связка?
Маг жизни — фамилиар вампира — или наоборот, вампир — слуга у мага жизни?
А ведь Юля...
— Да. Лет через сто, если она проживет столько, ей ваш Совет будет на один зуб, — криво улыбнулся Шарль. — И ты — тоже.
— Заткнись, — прошипел Мечислав. — И если я узнаю, что ты хоть слово кому-нибудь сказал...
— Юля уже знает. И все будет знать.
— Я не о Юле.
Фиалковый взгляд спокойно встретил зеленый. Что прочел Шарль в глазах вампира? Что понял Мечислав? Но спустя пять минут в комнате раздалось тихое:
— я никому и ничего не скажу. Слово дракона. Но Юля будет знать все о своих возможностях.
— Пусть так. А я сделаю все, чтобы не отдавать тебя. Слово чести.
— Я не из-за этого.
— Знаю. Я пошел к делегации. Скажу, чтобы тебя накормили. А лучше... Я пришлю к тебе вампиршу. Зовут — Ирида. Посидишь у нее. И можешь не бояться, ты ей глубоко безразличен. Просто она приглядит, чтобы тебя ненароком не обидели. Юля зайдет за тобой, когда освободится. Или я сам. Остальных можешь хоть послать, хоть прибить. Вопросы?
— Нету.
Мечислав хлопнул дверью, выходя в коридор.
Мысли были простыми и ясными.
Первое.
Совет ни в коем случае не должен узнать о Юлиных способностях. Чтец аур — и все тут!
Второе.
Вбить в ее упрямую головку, что молчание в данном случае — жизнь. И наплевав на все возражения — активно учить ее. Или лучше — поручить это Шарлю. Да, магия драконов чужда человеческой, но она хотя бы не полный антагонист магии жизни.
Третье.
Чтобы связка Вампир — Фамилиар сохранилась в своем первоначальном виде, Юля должна сама, добровольно, оставаться с ним. Вывод прост.
Ему надо сделать все, чтобы Юля полюбила его так же, как Даниэля. А лучше — еще сильнее.
Как этого добиться?
Он подумает об этом, когда уедет Альфонсо.
Одно точно — ни один мужчина кроме него самого к Юле не прикоснется даже пальцем.
Вампир и сам не знал, чего было больше в этом решении? Ревности? Расчета? Чувства собственника?
Одно было точно.
Юля принадлежит ему.
Несогласные пусть заранее оплачивают свои похороны.
* * *
Я натянула платье — этакий чулок с разрезами и вырезами и погляделась в зеркало. Да — смотрится просто восхитительно.
Танюшка навезла Насте кучу нарядов — и заодно одела меня для этого вечера. В жутко модное белое платье с длинным подолом и оголенным плечом. Серебристые узоры на белой ткани придавали мне воздушный и даже немного инфернальный вид. (Ладно. Если и не придавали, то помечтать об этом все равно можно!) К платью полагались также белая сумочка и туфли на такой длинной и острой шпильке, что я могла больше не беспокоиться об оружии. Один удар — и туфлю даже патологоанатом не извлечет. Еще к платью полагались нитки бус и браслетов с какими-то прозрачными камнями. Хрусталь, наверное. Ну не алмазы же, в самом деле? И пара колец с такой величины камнями, что будь они алмазами — аккурат на погашение внешнего долга страны хватило бы! Ну ладно, это я немного преувеличиваю, но пару лимонов в евро мне бы точно за них дали.
Тем более все это было огранено и оправлено в платину. Скромно, просто...
А с черно-белым нарядом Мечислава будет сочетаться просто превосходно.
Ладно. Пора. Как там у поэта? Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит...*
Но все равно ведь не допросится! Надо жить! Тем более, что дальше поэт оказался вовсе даже пессимистом. А ведь он не был знаком с вампирами!
Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить, и глядь — как раз умрем, А.С. Пушкин, прим. Авт..
Но я-то оптимистка. А значит — не дождетесь!
Надо бы еще заглянуть к Насте.
Подруга окопалась в одной из комнат на этом же этаже. И с дивана сходить не собиралась. Однозначно.
