Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

1-01. Серый туман


Жанры:
Фантастика, Политика
Опубликован:
08.05.2005 — 05.01.2014
Читателей:
1
Аннотация:
Версия 2.0, переработанная и расширенная.

Бывает, что истории суждено повторяться отнюдь не в виде фарса...

Огромное грозное некогда государство Народной Справедливости переживает не лучшие времена. Экономика Ростании рушится под неподъемной тяжестью ВПК, неэффективное сельское хозяйство не в состоянии справиться с нарастающим дефицитом продовольствия, наркотики расползаются по улицам, проникая в респектабельные доселе семьи, а государство бессильно остановить всплеск воровства и бандитизма. Но пропагандистская государственная машина не сбавляет оборотов, не допуская самой мысли даже о незначительной смене курса.

Государство обречено. Глиняные ноги колосса давно должны были развалиться под тяжестью торса. И лишь благодаря Хранителям, веками тайно оберегавшим человечество, печальный исход на время откладывается. Но их мало, и они устали от безвестности, устали спасать мир, не получая за то никакой благодарности. Их Совет узурпирует все больше власти, организация разлагается изнутри, и иссякший приток свежих кадров лишь усугубляет дело.

И что остается кукловоду, отчаянно дергающему за ускользающие из рук ниточки? Все, чего он пытался достичь, гниет и распадается, а ответы на главные вопросы так и не найдены. Да и существуют ли они, эти ответы? Сейчас уже неважно. Главное - понять, можно ли снова, в самый последний раз, спасти этот мир...

Последняя модификация: 7 ноября 2011 г.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
 
 

01.08.1582, среда

Народный Председатель с размаху врезал по столу кулаком. Старинное изделие всеми позабытого мастера отозвалось едва слышным гулом. Как видно, тот столяр был неплохо осведомлен о привычках власть имущих, понимал, для кого предназначался сей предмет обихода, и не поскупился на дерево для массивной столешницы и прочных ножек. Благодаря ему стол благополучно пережил всех царей, а позднее — Народных Председателей, в привычки которых входило лупить по нему кулаками, увесистыми пачками государственных бумаг, особая важность которых придавала им дополнительный вес, чернильницами, а также просто башмаками.

Впрочем, башмаком по нему стучали лишь однажды, в то время, когда его (стол, не башмак) покрывало красное сукно, так что даже его (башмака, не стола) лакированная поверхность не понесла особого урона. Нынешний же Председатель, хоть и выглядел страшным во гневе, особым телосложением не отличался. Удар у него получился довольно хилым. Такой без труда смогла бы выдержать даже обычная школьная парта. Например из серии производимых Телешинским древпромкомбинатом хлипких уродцев, весьма памятных Треморову тогда еще Сашеньке, не выживающих в буйной молодежной среде и двух лет.

Подумав, Народный Председатель ударил кулаком по столу еще раз. Навытяжку сидящий напротив него Дуболом верноподданнически вздрогнул, продемонстрировав почтительное уважение начальному гневу. Впрочем, на сей раз он в самом деле чувствовал себя смущенным больше, чем обычно.

— Что значит "отказываются"? — прошипел Треморов, в упор уставившись на Директора Общественных Дел. — Да я их, гадов, по стенке размажу! Как они могут отказаться, у нас же с ними два месяца назад протоколы подписаны, б..., протоколы о намерениях! Что сказали — дословно?!

Дровосеков попытался сглотнуть липкий комок в горле. Комок не проглатывался. Директор ОД прекрасно представлял, чем может закончиться разговор с Самим в таком состоянии. Ему вовсе не улыбалось снова оказаться на должности почетного пенсионера.

— Ихний торгпред...

Дуболом прокашлялся, и комок наконец-то пропал из горла. К нему быстро возвращалось холодное самообладание, которое большинство окружающих, исключая проницательного Треморова, принимало за невозмутимость ограниченного, если не тупого человека. Прошли те времена, когда гонцов с плохими вестями приказывали казнить на месте, и непохоже, что сегодня шеф готов карать на месте и без раздумий. Дровосеков еще раз на всякий случай прокашлялся и начал сначала, после мгновенного размышления отменив простецки-деревенский тон, чтобы не раздражать начальство еще больше.

— В общем, на встречу отрядили некоего Михальчука. По должности — ведущий экономист в сахарском отделе Комзаса, фактически мой человек в комитете, о чем Иванов в курсе. Кадр очень опытный, на яркси тараторит лучше, чем на руста, и с сахарцами общий язык находит мгновенно. С разрабатываемым торгпредом пил много раз, подкармливал субсидиями неоднократно, контакт у них тесный. Итог встречи в кабаке: объект заявил, что весенние слухи правдивы, и осенью правительство Сахары не намерено выдавать нам очередной кредит. У них, видите ли, вызывает серьезную озабоченность наша способность расплатиться даже по процентам с прошлых займов. В такой ситуации, мол, банки встревожены нашим финансовым положением и не хотят финансировать закупки продовольствия даже под гарантии правительства. Более того, банкиры намерены в ближайшее время потребовать от нас расплатиться по долгам десятилетней давности, и продлевать отсрочки не собираются.

Дуболом снова откашлялся.

— В общем, шеф, они намерены трясти нас как липку. И еще...

Он нерешительно замолчал.

— Ну, давай, давай, не тяни резину, — рявкнул на него Треморов. Его лицо все еще оставалось багровым, как у астматика в бане, голос звучал резко, почти истерично, но лихорадочный блеск из глаз уже пропал. Дуболом заключил, что гроза пронеслась стороной или, по крайней мере, не над его головой. На головы других же ему было глубоко наплевать, так что он послушно продолжил:

— Еще объект, уже сильно наклюкавшийся, правда, сообщил, что парламент Сахары крайне негативно — так и сказал, шеф, по записи цитирую! — крайне негативно относится к отсрочке свободных демократических президентских выборов в нашей стране, мол, какими бы причинами она ни вызвана...

— Выборы, мать их за ногу! — гаркнул Треморов, снова с размаху шваркнув по столу ладонью, отбив ее и зашипев сквозь зубы от боли. — Все им выборы, чтоб им за обедом икалось! Не наши выборы их волнуют, а свои собственные! Ублюдки! Да плевать они хотели с высокой колокольни на нашу народную демократию! Просто черножопым перед собственными выборами покрасоваться надо! И плевать они хотели, что у меня армия голодная, на островах солдаты от дистрофии мрут, что в городах бунты через день! В деревне мужики самогон глушат уже двадцать часов в сутки, а оставшиеся три изображают, что работают, да так изображают, что режиссер театральный бы позавидовал! А урожая — хрен!

Народный Председатель вскочил из-за стола и принялся быстро ходить взад-вперед.

— Да в такой ситуации мой любимый народ не то что меня не выберет, — выкрикнул он в пространство, — он и за хрена лысого не проголосует! А на следующий день во всей стране такая заваруха начнется, что даже хваленые сахарские зеленые береты не справятся! Да они, гады, на то и рассчитывают, думают, что настало-таки время Ростанию изнутри развалить! Да хрен им, а не развал! Они меня еще не знают как следует...

Треморов неожиданно умолк, как выключился, и внимательно посмотрел на Дровосекова. Тот по-прежнему сидел навытяжку в гостевом кресле и преданно ел глазами начальство. По всей видимости, начальство осталось довольно результатами осмотра, так что вернулось в кресле, достало из кармана сигареты и закурило.

— Ладно, — неожиданно мирно сказал Треморов, разгоняя ладонью ароматный дымок, — в каком направлении мозги по ящику промывать, ты понял. Поменьше про наши долги, побольше про сахарские выборы. Про временные трудности пока перестаньте трепаться, замените мировым заговором против Ростании, только поаккуратнее, чтобы наших черненьких друзей не обидеть. Еще примут за чистую монету, запросы начнут слать, ноты, нам оно пока не надо. С Папазовым посоветуйся, как лучше оформить, он тут голова. Насчет кредитов переговоры продолжать, но — неявно, и не с торгпредством, а напрямую с банкирами из тех, что повлиятельнее. Шантажируй их малолетними шлюхами, обещай концессии, долю в прибыли, перевод наших счетов в их банки — в общем, делай что хочешь. Обещания выполнять все равно не станем, нам бы день простоять да ночь продержаться...

Треморов замолчал и начал барабанить пальцам по столу.

— Скажите, шеф, а что нам с закупками зерна в Сахаре делать? — осторожно проговорил Дровосеков. — Из Минпрода секретный отчет пришел. Зерна даже до весны не хватит. Я думал...

— Много думаешь! — резко оборвал его Треморов. — Здесь мозгами работать мне положено, тем более что жратва не твоего ума дело. Оставь ее Смитсону. Ты выполняй, что сказано. Хорошо выполнишь — молодец, будет тебе пряник, будет и свисток. Плохо выполнишь — кроме себя винить окажется некого. Впрочем...

Треморов задумался. Потом махнул рукой.

— Впрочем, ладно. Думаю, тебе тоже знать не повредит. Ты с Хранителями общался на предмет сто лет как обещанной поддержки?

Дровосеков поспешил кивнуть.

— Вот именно, общался, но толком ничего не так и не выяснил, по глазам вижу, — Треморов поморщился. — Скользкие, сволочи, как налимы. Но я вчера разговаривал с... да хрен их разберешь, все на одну морду, и не поймешь, один и тот же или разные. В общем, разговаривал я с Хранителем. Он наконец-то твердо пообещал, что с выборами нам помогут. Хранители, конечно, гнилые людишки, все про благо народа толкуют, совсем как наши героические деды. Хоть книжку с них пиши, — Нарпред ехидно улыбнулся. — Но раз пообещали, сделают в лучшем виде, не сомневайся. Так что и выборы у нас пройдут, и демократически избранный през... тьфу, Нарпред в моем лице случится. А там и кредиты снова пойдут. В общем, не забивай себе голову. Иди.

Дровосеков с готовностью кивнул, вскочил навытяжку и почти уже отдал честь, но спохватился, что без головного убора. Развернувшись на каблуках, он отчеканил шаг к двери и уже ухватился за ручку, когда вкрадчивый голос Треморова остановил его:

— Да, пока не забыл. Скажи-ка мне, друг милый, что за новость у нас такая — АНД? Может, слышал случайно? Краешком уха так?

Директор Управления Общественных Дел замер на месте ледяной статуей. Он почувствовал, что по спине ползет струйка пота. Неужто Шварцман успел настучать? Ну точно, Шварман. Больше некому.

— Антинаркотические дружины... — Треморов покатал слова на языке, словно смакуя на вкус. — Хороший у нас народ. Сознательный. Государство вот, видишь, не торопится проблему решить, так простые люди сами проявляют инициативу. Берут, так сказать, быка за рога. Раз — и вот уже у нас стихийные боевые отряды. Два — и они решительно громят мерзкие притоны и забивают ногами уличных торговцев. Три — поднабравшись опыта, начинают выеживаться перед доблестными органами общественных дел и поднимать народ на борьбу за новое правое дело... Здорово, да?

— Шеф, я... — судорожно забормотал Дуболом. — Они только что появились! Только в двух городах — Моколе и Сверлинске! Они все в разработке...

— А может, и не надо их в разработку? — голос Народного Председателя, казалось, источал мед. — Может, действительно сами управятся? Еще и оружие им выдать, глядишь, и вычистят заразу. Одним махом, так сказать. А ты нам тогда и вовсе не понадобишься. Упраздним одним махом и криминальную полицию, и Общественные Дела. Зачем они? Простые люди и так неплохо справляются. В истинно народных традициях, так сказать.

— Нет, шеф! Не надо! Я их за глотку возьму, вот увидите! Недели не пройдет, как всех к ногтю!..

— Кретин! — рявкнул Треморов, уже не сдерживаясь. — Осел! Олух новорожденный! Как, по-твоему, твое "за глотку" будет выглядеть? Служба Общественных Дел разгоняет народные дружины, защищая уличных торговцев наркотиками? Совсем умом тронулся?

Народный Председатель шумно выдохнул, успокаиваясь.

— Мне плевать, что подумают наши овцы. Плевать, о чем они начнут шептаться по кухням. Но далеко не плевать, что скажет по такому интересному поводу Сахара, особенно сейчас. Если Маронго заподозрит, что мы кормим иностранные бандитские семьи, не видать нам не то что кредитов — горсти песка из пустыни!

— И что же делать, шеф?.. — Дровосеков почувствовал, что у него дрожат пальцы, и поспешно сжал кулаки. — Наши планы...

— Планы остаются. Но запомни: я хочу чтобы овцы на самом деле стали овцами. Чтобы они сидели на бутылке, игле, дозе, колесах, как угодно! Чтобы они думали только о том, как вернуться домой к своей заначке, а не о пустых магазинах и прогнившей канализации! И ты, дружок, придумаешь, как по-тихому прикрыть самодеятельность с дружинами. А не придумаешь или устроишь публичный скандал — сотру в пыль. Понял? Тогда свободен.

04.08.1582, суббота

Кабинет казался огромным и пустым, как зимний санаторий. Тишина давила на затылок, стремясь раздавить и без того раскалывающуюся голову. Начальник Канцелярии нехотя полез во внутренний карман пиджака, извлек стеклянную трубочку и сунул под язык крохотную белую таблетку. Пару минут спустя боль отступила, но тишина навалилась еще сильнее.

Поток воздуха от вентилятора слегка колебал разложенные на столе бумаги. Шварцман еще раз скользнул по ним взглядом. Расшифровки стенограмм и магнитофонных записей допросов. Отчеты наружного наблюдения. Графики движения поездов и грузовиков. Статистические сводки из больниц и диспансеров... Он прикрыл глаза и снова увидел серый чужой мир, как его передавало странное устройство на машине Хранителей. Бесцветный, словно картонный, силуэт разгружающегося сухогруза, и в трюме — обведенный красным параллелепипед контейнера. Большого, вызывающе большого контейнера с таким маленьким неприметным пакетом внутри... Если только Хранитель не соврал... но зачем?

Его палец пополз по строчкам отчета. Корявый почерк агента — наверное, матроса или грузчика — плохо разбирался в тусклом свете настольной лампы. Но Шварцман уже успел выучить текст почти наизусть. "Приехали одэшники на бальшой черной литучей машине сказали не ставить контейнер в штабель, что мы казлы и пошли атсюда, патом приехал грузовик одэшники погрузили контейнер, все уехали". Рядом — другой отчет. Мелкий бисерный почерк человека, явно привыкшего писать. "Грузовик, забравший контейнер, обнаружен по госномеру. Приписан к транспортной колонне краевого Управления Общественных Дел в Нинсиа. Водитель Штепа Франк Генрихович, будучи ненавязчиво приглашенным в пивную, в доверительном разговоре сообщил, что непосредственно от директора автоколонны получил приказ взять машину и выполнять все указания не известного ему капитана Службы Общественных Дел. Неизвестный идентифицирован как Круль Михаил Джамалевич, сотрудник Третьего отдела УОД по Южнокитайскому краю..."

И еще один лист на машинке — копия, потому что рукописный оригинал, знал Шварцман, измят и перепачкан до нечитаемости, в последний момент выброшенный мертвым сейчас оперативником в придорожную канаву. "02:08 ночи, колесный грузовик "Брус-7", армейская модифик., ном. заляпан грязью, цифры 15-32 (?), в кабине двое. 02:10, легковая машина, "Росомаха" 6 мод., ном. не видно, антиграв в рассинхр., жужжит, стекла темные, идет в 100 м. за грузовиком. Следую за машиной..."

Отчеты. Справки. Графики. Сводки. Сотни людей по всей стране по крупицам собирали информацию, не зная, зачем и для кого. По нитям гигантской паутины тайной полиции эти капли стекались в аналитический центр, скромно носивший название Канцелярии Народного Председателя. И он, Шварцман — гигантский паук в центре: серый, малоизвестный и могущественный. Возможно, даже могущественнее самого Народного Председателя.

Почти три десятилетия он оставался верным другом, а потом и соратником пареньку из детдома, с которым судьба свела его в отрочестве. Заморышу с голодным взглядом тогда, могучему изворотливому Народному Председателю сегодня. Страна развивалась, росла, ученые открывали законы природы, а рабочие плавили сталь, из которой потом делали мощные танки. О да, заслуга Сашки Треморова в том, что страна процветала последние пятнадцать лет, немалая. И, конечно, приходилось избавляться от горластой, но пустой мелюзги, что-то кричавшей по грядущую катастрофу, деградацию промышленности из-за самодурства чиновников, умирающую деревню, и вообще пользовавшейся временными затруднениями, чтобы обратить на себя внимание. С такими разговор шел короткий. Или срок за тунеядство, или психиатрическое обследование правильными врачами, или суд за мужеложество... Кому-то давали и уголовные статьи, если находился повод. Но по пустякам, конечно, не зверствовали. Каждый человек полагает себя пупом земли, и если за самомнение отрывать головы, придется отрывать их всем. Пусть себе мнят, но только тихо, про себя. На кухне или в узком кружке таких же пустоголовых интеллигентов. Времена Железняка, когда из троих собравшихся на кухне один обязательно оказывался сексотом, давно прошли.

123 ... 4041424344 ... 666768
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх