Андрей выяснил, что Ромчик, как его представила Люся, работал в этом же здании на первом этаже в офисе интернет-магазина комиксов. Парню было двадцать лет. Увлекался Ромчик вымышленными супергероями и самой Люсей. О ведающих он ничего не знал и никаким образом с ними не соприкасался.
Эта часть разговора оказалась мне не интересна, потому я не стала особо вслушиваться в подробности характера Ромчика, его несмелых ухаживаний за Люсей и нелепых попыток пригласить девушку на свидание. Поняла только, что сама Люся считала Ромчика другом и держала в отношениях с ним дистанцию.
— Чем вчера закончились попытки обратиться к эху событий на местах, где нашли тела мальчиков? Есть результат? — перешел к обсуждению расследования Андрей, когда я уже собиралась вернуться в свой кабинет. Не знаю, почему осталась. В целом — содержание этой части беседы я могла предсказать на основе уже полученных сведений.
— Мы раз двадцать пробовали призвать эхо, — вязала слово Татьяна, — сначала в Центральном парке, потом в подворотне рядом с городской свалкой. Ничего. Сила не откликнулась.
— Как?! — ахнула Люся.
— Потом полночи искали в своих записях, чтобы это могло значить, — перехватил инициативу Леонид. — И тоже — ничего. И мы задались вопросом: "Как?".
— Прецедентов, когда обращение к эху не срабатывало, не было, — и снова Татьяна. — Но, делайте скидку на то, что мы с Леней не принадлежим ни к какому роду ведающих. Источники получения такого рода знаний у нас ограничены.
— Эй, — вклинился Леонид. По голосу я не смогла определить, серьезен он или нет, — я бы попросил не списывать со счетов молодой, но очень перспективный род Маковых!
— Твой род состоит из тебя, твоих родителей и твоих шестерых братьев и сестер.
— Нам бы только парочку поколений продержаться и лишними миллионами обзавестись — и мы составим конкуренцию в "столице" Азарковским или Комаровым.
— Вот с твоими внуками и поговорим, — отчеканила Татьяна, — лет через пятьдесят.
— А с растениями связаться не пробовали? Получить какую-нибудь информацию от них? — снова задал вопрос Андрей. Я напряглась.
— После смерти Долгова прошло слишком много времени, — грустно ответила Татьяна. — Деревья и кусты в Центральном парке все позабыли. А травы на тот период еще не было.
— Облом! — подвел итог Леонид.
— Росток мать-и-мачехи обыкновенной в тупике рядом с городской свалкой тоже ничего нового вчера не сообщил, — серьезно продолжила женщина. — Мальчика убили в полночь, при этом никаких всплесков Силы в тот момент он не почувствовал. А увидеть малыш ничего не смог: слишком далеко от места проклюнулся.
— Наш единственный свидетель — юный сорняк! — подвел итог Леонид. — Конечно, это больше, чем есть сейчас у следствия, но чуваки, почему я тогда чувствую себя заключенным белой комнаты с мягкими стенами?!
— У экспертов Юры тоже нет полезной информации, — продолжил Андрей, не обращая внимания на колкости и сарказм подчиненного, — мальчиков убила естественная остановка сердца. В тканях, смывах, мазках и прочем нет ни ядов, ни токсинов, ни инфекций. Сигиллы, по словам экспертов, ребята нанесли себе перед смертью сами.
В кабинете повисло молчание. Никто не решился вслух резюмировать: "Тупик!".
— Спорим, эти убийства, сто пудов — дело рук ведающих? — наконец, высказался Леонид.
— И Юра придерживается этого мнения, — прокомментировал Андрей.
— Факты говорят об обратном, — со скепсисом не согласилась с мужчинами Татьяна.
— Я думаю, — робко вставила свои "пять копеек" Люся, — эти смерти — наш профиль. Кем бы они ни были совершены.
— Да, — разделил ее мнение Андрей, — и поэтому мы пока не отказываемся от дел. Но раз обращения не сработали, будем действовать по-человечески: найдем еще свидетелей, помимо юного сорняка из подворотни, опросим еще раз семьи и друзей ребят. Что-то, что могли упустить следователи, должно всплыть.
— Например, по какой причине убийца выбрал этих мальчиков из множества всех тринадцатилетних столицы?! — подхватила мысль начальника Татьяна.
— Верно. Юра, кстати, предложил еще обратиться за помощью. Ему коллега посоветовал специалиста. По профессии она — патологоанатом, в свободное время увлекающийся темой сектантства и оккультизма.
— Она? — оживился Леонид. — Симпатичная? Молодая? Не замужем?
— Сектантство? Оккультизм? — совсем иные вопросы интересовали Татьяну. — Мы какой рабочей версии придерживаемся? Что мальчиков убили ведающие? Тогда зачем нам консультация этого специалиста?! Или, что виновные — некие люди-шарлатаны?
— Мы рассматриваем все возможные версии, — спокойно парировал Андрей. — И я не знаю: симпатичная она или нет. Мы не встречались лично. Зовут женщину Зоей, живет она в другой городе, работает в патологоанатомическом отделении местной больницы. Завтра Зоя будет нас ждать вечером в городском "столичном" морге. Надеюсь, ни у кого нет других планов?
— Вечер пятницы — в городском морге. Блеск! — и снова я не поняла, серьезен Леонид или нет.
— Мы будем, — подвела общий итог Татьяна.
Следующим вопросом на повестке дня команды детективного агентства встал новый клиент, обратившийся вчера. Его историю повествовала Татьяна.
Перипетия незнакомого мужчины, жена которого вдруг заговорила во сне о своей прошлой жизни, я пропустила мимо ушей, справедливо рассудив, что и без меня Татьяна с Леонидом справятся с легкой задачей. Отмену обращения об абсолютном восстановлении памяти можно было произвести чуть ли не быстрее, чем само это обращение. Да и в качестве ведающей я была куда бесполезнее, чем та же Татьяна. Даже во времена наличия потенциала.
Когда я поняла, что за дверью не планируют более возвращаться к темам вчерашнего кофе, виски, Ромчика и убийствам мальчиков, спокойно удалилась к себе в кабинет. Оставив свое присутствие на утренней летучке инкогнито.
К полудню заседание у начальства так и не закончилось. Чиркнув Люсе записку об уходе, я поспешила на обеденный перерыв в "Астрэйю"
Сегодня меня обслуживала официантка-брюнетка. Еще по разговору с Сэмом, я помнила, звали девушку Боженой. Это же имя было написано на приколотой к ее рубашке табличке.
— Добрый день и добро пожаловать в "Астрэйю", — у девушки был приятный мягкий голос, точеная фигура с тонкой талией и хрупкими плечиками, мелкие явно врожденные кудряшки, так точно называемые в моем детстве взрывом на макаронной фабрике, и очень умные светло-карие глаза. — Что желаете?
Ее лицо казалось мне знакомым: будто я уже видела Божену где-то. Однако припомнить обстоятельства личной встречи не могла, списывая все на игру подсознания. Наверное, я приметила официантку-брюнетку еще в вечер приезда в "столицу" к Сэму за консультацией. Правда, интуицию это объяснение не устраивало, и она заставляла периодически неприлично упорно пялиться: вглядываться в черты лица Божены в поисках ответа на свой вопрос.
— Ромашковый чай в чайнике, две чашки и два чизкейка с черной смородиной.
Божена держалась куда дружелюбнее своей коллеги. То ли потому что делить нам с ней было нечего, то ли потому что была уверена в себе куда больше девочки-сироты Алевтины.
Сэм говорил, она — ведающая. Судя по некоторой отстраненности, явному наличию ума в глазах, доле превосходства, которая заставляла девушку ходить с высоко поднятой головой и прямой спиной, Божена принадлежала к одному из родов ведающих и воспитана была в лучших традициях нашего сообщества. Людей девушка не то чтобы презирала, но относилась к ним с некой долей снисходительности, которой добивалась безукоризненным поведением и показательно радушной улыбкой. Как сказал мне однажды отец одного рода ведающих "столицы": "Червяки обманчиво принимают культуру нашего воспитания за должное к себе уважение. И только потому они заслуживают его куда меньше, чем даже получают".
Записав мелким убористым почерком мой заказ, каюсь, что специально подглядела в ее блокнот, девушка пообещала собрать все за пять минут и легкой порхающей походкой удалилась на кухню.
Почему она работала официанткой?
Общепризнанные роды ведающих не бедствовали. Кто-то вел семейный бизнес, кто-то наращивал капитал нелегально. Самые знаменитые из ведающих, самые сильные и самые потомственные почивали на миллионах. Однако и достаточно бедный род ведающих также мог прокормить всех своих членов до третьего колена, реши они вдруг на протяжении жизни никогда не работать.
Выгоняли из рода редко. Уходили самостоятельно — почти никогда. Род обеспечивал поддержку всех своих членов, служил гарантом безопасной жизни. Покинуть род считалось бесчестием и позором. Присоединиться — великой удачей и благословением. Хотя я всегда задавалась вопросом, каким же, в таком случае, образом появлялись ведающие вроде меня, Зо, Татьяны, Леонида?
Зал "Астрэйи" был полон людей. Гости кофейни обедали, громко переговаривались, улыбались, создавая вокруг себя уютную домашнюю атмосферу. Между столиками танцуя под музыку аудиосистемы, кружила Алевтина. Буквально через минуту к ней присоединилась Божена.
— Официантка вела себя некорректно? — через обещанные пять минут готовый заказ передо мной на столик поставил мужчина с обложки — Сэм. — Ты смотришь на нее, не мигая, вот уже минуты три к ряду. То ли мечтаешь раздеть и досмотреть, то ли убить?!
Мужчина занял место напротив, разлил чай по чашкам и с удовольствием взял одну порцию чизкейка себе.
— Как она попала к тебе на работу Сэм? — сделав глоток, я, наконец, отвела взгляд и посмотрела на старого доброго лучшего друга. — Я имею в виду — ведающая, явно воспитанная в традициях сообщества, не бедная, манерная, умная — и вдруг официантка?
— Привыкла знать все обо всех, Ксана? — улыбнулся мужчина. — А я думал, что в ближайшие дни ты занята дилеммой — убивал Андрей мальчиков или нет?!
— Не убивал, — отчеканила я, заметив, как Сэм после моих слов облегченно выдохнул и расслабился. Честно говоря, я и сама уже немного подустала от размусоливания этой темы то тут, то там. В конце концов, немало моих нервных клеток ушло на самое полное разъяснение вопроса, и сейчас я почти искренне думала, что если бы Андрей и в самом деле начал резать младенцев, стало бы куда проще. — Но я так и не поняла, какие изменения ты в нем заметил?!
— Что говорит сам Андрей?
— Последний наш диалог закончился непримиримым противоречием: "Ты — эгоцентричный придурок! Не забывай, у меня есть стилет!" "А ты — эгоистичная тварь, помни у меня — "раскаленное пламя"!"
— По крайней мере, главное ты узнала, — изысканно орудуя столовыми приборами, ровно парировал Сэм. — Что собираешься делать дальше? Уедешь из "столицы"? Вернешься к жениху и юридической практике?
— Пока не решила. Всплыло еще кое-что. История одной девушки из моего прошлого. Не думаю, что смогу успокоиться, пока не выясню подробности. И Феликс... помню, ты говорил, что нужно сбить главу сообщества ведающих со следа. Но я пока не знаю как. Правда, если...
— Что-то придумала?
— Почти все наши старые расследования грамотно подчищены. Андрей раньше регулярно пользовался услугами одного человека, Помощника, — сделав еще пару глотков чая, я продолжила мысль, — значит, Феликс начнет копаться в убийствах мальчиков. Было у меня одно падение...
— Ты все-таки решила заняться расследованием? — старый добрый лучший друг справился с чизкейком и, откинувшись на спинку дивана, сложил руки на груди. Пальцы его машинально начали крутить обручальное кольцо.
— Пока я наблюдаю со стороны. В команде Андрея хватает специалистов.
— Думаешь, они справятся?
— Сэм... — я не нашлась с ответом.
Татьяну и Леонида я толком не знала, а по собранным фактам и интуитивным догадкам не бралась судить, в состоянии ли они справиться с расследованием. Работали ребята явно не первый год, командой были слаженной и организованной. Однако с подобными случаями, кажется, до сих пор не сталкивались. Не то, чтобы я сама являлась в этом деле экспертом.
Позиция Андрея и вовсе вызывала у меня недоумение. Почему он не раскрыл полную информацию своим подчиненным? Значения сигилл на телах мальчиков, например? Или правду о том, почему эхо на месте преступлений могло не сработать? Не доверял? Боялся? А с Юрой почему не поделился? У меня сложилось впечатление, что они водили близкую дружбу.
— Расскажи мне лучше о Божене, — рассудив, что ответить на вопрос Сэма не получиться, я решила сменить тему, отвлекаясь от проблем насущных. — Она ведь из рода ведающих? Местная? Как попала к тебе в официантки?
— Местная, — Сэм состроил скорбное выражение лица, слишком наигранное, чтобы я в него поверила. Зато кольцо на безымянном пальце мужчина оставил в покое, наконец-то. — Божена из Азарковских.
— Что? — я едва не поперхнулась очередным глотком чая. — Ты шутишь?
— Ни в коем случае. Божена — дочь от первого брака одного из близнецов Азарковских.
Об этом роде ведающих я знала не понаслышке: в бытность своего проживания в "столице" мы приятельствовали с Екатериной — женой наследника рода.
Азарковские относились в "столице", да, наверное, и в стране в целом, к самым сильным, самым влиятельным, самым богатым и самым потомственным. Отцом рода, насколько я помнила, был Добромир Азарковский — ведающий с очень высоким потенциалом, личными способностями к созданию электрических разрядов, с жестким консервативным характером и искренней любовью к исконно-русским именам. Добромир высекал искры по щелчку пальцев, прикосновением поражал как людей, так и ведающих током, мог по желанию и, не прибегая к погодным обращениям, создавать молнии в ясный погожий день.
При всем своем могуществе члены рода Азарковских из поколения в поколение предпочитали вести себя более чем скромно, занимались семейным бизнесом в сфере грузоперевозок, соблюдали букву закона и к настоящему дню имели за плечами империю с грузовиками, паровозами, пароходами и даже самолетами.
Добромир Азарковский был женат на ведающей среднего потенциала Светлане. Женщина — идеальная партиям могущественного отца рода, покорная и тихая — не то чтобы не хватала звезд с неба, а даже не пыталась подержаться за луч самой блеклой из них. Силой Светлана не интересовалась, обращения практиковала исключительно по просьбе мужа и то в редких случаях, вела практически затворнический образ жизни.
Наверное, потому дети Добромира Азарковского — сыновья-близнецы — личностями были весьма посредственными. В глазах отца, рода и всего сообщества ведающих "столицы".
Парфеней — первенец, появившийся на свет на пятнадцать минут раньше брата, и номинальный наследник рода — вырос рохлей и тюфяком; полжизни посвятил изучению и применению Силы, но так и не освоил даже к сорока годам ни одного бытового обращения. Женили его еще в двадцать по сговору на Екатерине, младшей сестре наследника рода Можжельник, довольной бойкой девушке с максималистским отношением к жизни, но и это не смогло компенсировать пагубные последствия воспитания.
Еремей — внешне точная копия Парфенея — раздолбай и лоботряс. Детство мальчик провел в играх, юность — посвятил мечтаниям, а повзрослев — отправился в кругосветное путешествие: по официальной версии — контролировать бизнес-процессы семейной компании, по слухам — проматывать деньги рода, кутить в свое удовольствия и набираться впечатлений. Однако, по словам Екатерины, вел Еремей себя на чужбине весьма пристойно, в подозрительных компаниях замечен не был, большую часть времени проводил загорая на пляжах, лазая в горах, покоряя океанские волны, пересекая опасные джунгли и пустыни.
