— И что потом? — холодно перебил я, — будем держать на привязи, как Армина Дожо?
Филисити не видела Армина, однако, похоже, вспомнила о нашем прошлом предполагаемом проводнике в Орсс из моего с королем разговора, который передал ей Язычник.
— Зачем держать Роанара на привязи? — непонимающе качнула головой девушка. Я окинул ее взглядом, от которого даже буря магии внутри нее слегка поутихла. Лицо Филисити посерьезнело, она ждала моего ответа.
— Потому что Руан все равно устроит эту дуэль. В Альгране или нет, ему все равно. Он этого хочет.
Колдунья нахмурилась, глаза заблестели. И сейчас мне было, ей Богу, не до того, чтобы ее обнадеживать или успокаивать.
— И что же ты намерен делать? — осторожно поинтересовался dassa.
— Ты же не собираешься действительно принимать этот бой? — Филисити почти угрожающе сдвинула брови.
— А что мне, по-твоему, делать?! — воскликнул я, вскакивая с кровати. Друзья отшатнулись от меня, словно я нес в себе некую угрозу. Это немного остудило мой пыл, я шумно выдохнул, беря себя в руки, и переспросил уже тише, — что я должен делать?
Ответа не последовало, и я повернулся к столу, где лежали мои защитные перчатки из толстой кожи с прозрачной вставкой, чтобы было видно метку Святой Церкви. Я мельком взглянул на свое оружие, стоящее в другом углу комнаты. Даже если я не буду использовать кинжал, у меня очень хорошая реакция, достаточная скорость и тяжелый клинок. Рон не владеет длинным мечом. И даже если на арене выдадут одинаковое оружие, барон Экгард — плохой фехтовальщик, он и сам это признает. Как бы самоуверенно это ни звучало, против меня у него нет шансов.
— Давайте просто уйдем без него! Тогда все останутся живы... — отчаянно предложила Филисити, но тут же поняла, что сказала, переосмыслила это и устало закрыла руками лицо, опустившись на стул, — проклятье, это все моя вина!
— Неправда. Не ты меня на дуэль вызвала, а Рон, — качнул головой я, подходя к девушке и мягко кладя руку ей на плечо. Филисити убрала ладони от лица и посмотрела на меня.
Ольциг озадаченно сложил руки на груди.
— То есть ты убьешь его?
Я хмыкнул, понимая, что никто даже не предполагает, что может случиться наоборот. Однако вопрос монаха тут же кольнул меня в сердце острой иглой. Я тяжело вздохнул.
— Правила альгранской арены тебе известны?
— Да.
— Тогда не задавай глупых вопросов.
Ольциг нахмурился и резко выдохнул, злясь на меня за строгие интонации. Филисити, всплеснув руками, поднялась со стула.
— Как же так?! Выбраться живыми из Лэс-Кэрр-Грошмора, чтобы Роанар умер на арене Альграна на никому не нужном поединке! — воскликнула она обличительным тоном, словно обвиняя меня.
— Ты думаешь, мне этого хочется?! — воскликнул я, снова повышая голос, — я не хочу убивать Рона, но не я выбрал Альгран и не я требовал дуэли. Я пытался вразумить его, ты ведь слышала! И ты пыталась, но ничего не вышло.
По щеке Филисити скатилась слеза, и девушка упорно принялась тереть глаза и поднимать взгляд к потолку, чтобы не заплакать.
Я нахмурился. Женские слезы — сильнейшее оружие. Лично меня это вводит в ступор, сразу хочется сделать что угодно, чтобы это прекратилось. Я подошел к девушке, дотронулся до ее щеки. Сейчас мне было плевать, насколько это фамильярно с моей стороны.
— Послушай, я присягал Руану на верность. Я жизнь готов отдать, чтобы спасти его, он мой друг и боевой товарищ. Стал им с тех пор, как мы познакомились. Но я не готов умирать по его прихоти, Филисити. Если он хочет альгранской дуэли, пусть отвечает за свои слова и желания.
Девушка зажмурилась и всхлипнула. Упрямые слезинки снова просочились из-под сомкнутых век. Я стер их рукой и подождал, пока Филисити снова посмотрит мне в глаза.
— Я обещаю тебе, что если появится хоть малейшая возможность избежать смертей, я это сделаю. Но если выхода не останется, мне придется убить Руана.
Филисити задрожала, и я прижал ее к себе, погладил по волосам. Девушка уткнулась мне в плечо, давая волю слезам и отчаянно сжимая кулаки на моих рукавах.
Ольциг занес руку над ее головой, короткая золотая вспышка сорвалась с его пальцев, и девушка безвольно осела в моих руках.
Я даже разозлиться толком не успел. Ольциг сложил руки на груди, лицо его оставалось серьезным.
— Пусть лучше поспит пару часов. Такая сильная колдунья, как она, своими эмоциями может навредить.
Я растерянно помотал головой, поднял девушку на руки и положил на постель. Трудно было понять, что я чувствую сейчас: злость, растерянность, желание все исправить, нежелание сражаться с Роном — все перемешалось.
— Так ты ее усыпил?
— Сон — лучшее лекарство от душевных переживаний, — пожал плечами dassa, — я подумал об этом, и попытался применить это на ней. Исцелить от душевной боли. И сработало.
Я оценивающе кивнул. Похоже, Ольциг совершенствует свои навыки целителя.
— Интересный прием. Ты молодец, правда. Свистнешь мне, когда научишься воскрешать мертвых? Через пару часов это бы пригодилось.
Монах грустно посмотрел на меня, сдержав обиду за этот сарказм. Я направился к выходу.
— Ты куда?
— На улицу. Хочу проветрить голову. А то от всей этой истории у меня мигрень начнется.
— Могу помочь и тебе, если хочешь, — пожал плечами монах, поднимая руки. Я криво усмехнулся.
— Просто хочу побыть один, ладно? Пригляди за Филисити.
Ольциг качнул головой.
— А готовиться к поединку тебе не надо?
Мы встретились взглядами на бесконечно долгое мгновение, и этого было достаточно, чтобы отмести все ненужные вопросы.
— Я готов.
* * *
Проливной дождь на улице все не стихал. Я надел плащ-накидку, надвинул капюшон на глаза, хотя и сомневался, что это хоть как-то защитит от ливня.
Уже, кажется, через несколько минут прогулки по Альграну я вымок до нитки, но упрямо продолжал идти, не разбирая дороги. Надеюсь, найти путь хотя бы до арены, если уж не до дома Нарьо, у меня получится.
Неподалеку вдруг послышался знакомый мотив, заставивший меня замереть. По коже пробежал холодок от будоражащего воспоминания. "Im Amra Otrian Tajr'jara... Borro de lerria...". Женский голос тут же замолчал, когда я обернулся на сад ближайшего дома.
Она действительно стояла там. Только на этот раз платье было зеленым и более богатым. С оборками и довольно пышной длинной юбкой. В этом наряде черноволосая певица почти сливалась с зеленью сада чьего-то дома. Дождь ее, похоже, нисколько не смущал, что неудивительно, учитывая, кто она.
— Саари, — выдохнул я, делая несколько шагов к ней.
В глазах, внутри которых я теперь явно видел мифическое существо из Фальгертарга, мелькнул страх. Девушка отступила на шаг и выставила руку перед собой.
— Стой. Ближе не подходи... Райдер, — перевоплощенная наяда немного помедлила, прежде чем назвать мое имя.
Я остановился, с досадой глядя на нее.
— Саари, прости, — покачал головой я, — то, что произошло в Ургоре...
— Я знаю, что ты не желал мне зла, — смиренно кивнула наяда, и ее лицо тронула легкая улыбка, которая, несмотря на миролюбивый настрой, была очерчена хищными контурами, — но лучше все же стой на расстоянии, хорошо? Мне так спокойнее.
Я огляделся на всякий случай. Хотя улицы Альграна и были пустынными — никто не решался выйти из дома под проливной дождь. Те, кто двигался мелкими перебежками от крыши до крыши, укрываясь от крупных капель, не обращали на нас никакого внимания.
— Как скажешь, — кивнул я девушке и постарался улыбнуться, попутно пытаясь заставить себя не отводить взгляда от ее лица. Теперь, казалось, черты наяды явно проступают на нем, — какими судьбами ты здесь?
— Мы выступаем здесь сегодня с моими музыкантами, — понимающе кивнула девушка и нашла мой взгляд, — теперь ты лучше видишь меня, верно? Тебе видна моя истинная суть.
— Да.
Улыбка Саари стала шире.
— Что ж, возможно, так даже лучше. Иногда мне даже хочется, чтобы кто-то увидел меня настоящую.
— Нагляделся я на вас настоящих в Фальгертарге, — нахмурился я, — зачем ты позвала меня, Саари? Уж не на выступление ли пригласить, чтобы снова можно было попытаться прочесть меня?
Девушка подняла руки, словно показывая, что сдается.
— О, нет-нет. В прошлый раз это кончилось плохо.
— Тогда что тебе нужно?
Саари прищурилась. Темнота внутри ее глаз словно сгустилась, чтобы вырваться наружу. Я был готов в любую минуту отразить нападение, но его не последовало. Девушка вздохнула, складывая руки на груди.
— Дать тебе совет, который, возможно, поможет тебе увезти из Альграна всех своих друзей живыми. Я ведь обязана тебе за спасение, помнишь?
На моем лице появилась кривая усмешка.
— Ты знаешь о дуэли, — скорее утвердил, чем спросил я.
— И знаю, что ты не хочешь, чтобы твой друг умер от твоей руки. Спасибо этому дождю, — Саари подняла голову к серо-черному от туч небу и улыбнулась, — через воду наядам куда легче слышать все, что происходит вокруг.
Я вздохнул, не желая выслушивать подробности. Сейчас, когда истинная суть девушки была так хорошо видна, я хотел провести рядом с этим существом как можно меньше времени.
— У тебя есть план, как это предотвратить?
Саари покачала головой.
— Это Альгран, Райдер. Избежать исхода дуэли не получится. Но я знаю, как тебе вернуть убитого друга назад.
Я недоверчиво прищурился.
— Ты же понимаешь, что сейчас говоришь о воскрешении? Такие чудеса мне не по силам.
— Но с вами проводник, — осклабилась Саари, — имеющий неплохие способности целителя. А еще среди вас колдунья, силы которой хватит, чтобы питать сотню таких, как я. Вдвоем они помогут ему, даже если ты его убьешь. Только нужно действовать быстро.
Я нахмурился. Вода лилась с капюшона ручьями, и я откинул его, открывая лицо наяде. Саари продолжала улыбаться лишь уголком губ.
— Скажи, что нужно делать.
* * *
Альгранская дуэльная арена представляла собой высокое кубическое сооружение, в центре которого на нижнем уровне находилась размеченная круглая площадка, где сражались дуэлянты. Остальные уровни вплоть до самой крыши занимали зрительские скамьи. Несмотря на плохую погоду, в огромном зале практически не было свободных мест.
В самом первом ряду сидели люди в белых длинных одеждах, точь-в-точь как у жителей Лэс-Кэрр-Грошмора, только подпоясанных не золотыми, а серебряными ремнями. Похоже, эти люди — пять человек — были судьями поединка. Хотя не понимаю, к чему здесь судьи, если на дуэльной арене Альграна действует простое правило: один из противников в любом случае должен умереть. Что тут могут судить люди? Здесь единственным судьей является Смерть.
Круглая площадка была хорошо освещена по всему контуру масляными фонарями. На зрительских сидениях света почти не было — только дневной, поступающий из окон. Однако сейчас, когда небо заволокли темные тучи, зрительские места укрывал густой полумрак.
Мы с Роанаром стояли на разных концах круглой площадки. Филисити, Ольциг и Нарьо Эмса ждали нас снаружи. Я успел сообщить монаху инструкции, которые дала мне Саари, предпочтя умолчать, откуда мне в голову пришла такая идея, чтобы избежать лишних споров. Dassa считал, что план безумен, но, учитывая, что это был единственный выход, согласился попробовать.
Перед нами должно было состояться еще два сражения. Оказывается, дуэлянты Альграна — в основном странники, приехавшие в столицу Миянны и не поделившие что-то в местных трактирах. Они, как и мы сегодня, попадают в аркан местных правил поединков, и вынуждены идти на сражение.
Когда кто-то заявляет о дуэли, судьи записывают его и назначают время дуэли. Отменить ее в этом случае уже нельзя. Город патрулирует стража, которая при попытке сбежать, убивает того, кто заявил о поединке.
Думаю, конечно, находились умельцы, которым удавалось прорваться. Система альгранской дуэли несовершенна. Но многие попросту не планировали отменять бой. Вопросы чести были для людей превыше всего. Так чего же я, собственно говоря, хочу от Роанара, который своим псевдонимом выбрал слово "честь"?
Из раздумий меня вывел лязг металла о металл. Похоже, я настолько глубоко задумался, что и не заметил как начался и почти сразу закончился бой. Тело одного из противников безвольно лежало на арене. Судья возвестил о том, что есть победитель. Прозвучал громкий победный крик, толпа разразилась овациями.
Я хмуро оглядел этих людей. Никогда не понимал, почему кровопролитие всегда привлекало столько зевак. Не раз на мои поединки на улицах Эллы собиралась посмотреть целая толпа. И часто люди ликовали, улюлюкали и аплодировали, когда я побеждал.
Победитель поклонился толпе и молча ушел по отведенной для победителей красной линии, начертанной на арене и ведущей к выходу.
Один из судий — светловолосый бородатый мужчина с заметным брюшком — встал со своего места и поднял руки к небу. Толпа замолчала, предвкушая новый поединок.
— Следующие противники могут сойтись! — торжественно, прикрыв глаза, возвестил судья, точно он предвещал не чью-то очередную смерть, а собирался читать проповедь. Меня передернуло от отвращения.
Тем временем к центру арены сошлись двое. С третьей стороны к ним подошел человек, вынося на бархатной подушке два меча.
Еще один работник арены успел вынуть меч из тела убитого в предыдущем поединке воина, и унести оружие самого убитого, пройдя по той же полосе, по которой уходил победитель прошлой дуэли.
Двое других работников, одетых в черные одежды, похожие на монашеские рясы, подняли тело проигравшего и понесли его в противоположную сторону.
Я обратил внимание на противников, стоящих друг против друга. Похоже, никто из них не хотел бы отменить дуэль. Один из них был совсем юн, примерно ровесник нашего Ольцига. Он был щуплым, нескладным и чуть угловатым, непослушные темные волосы лезли бы в глаза, если бы юноша не повязал на лоб лоскут ткани, который их удерживал. Одет он был в точно такую же сорочку, как купила мне Филисити, штаны были заправлены в высокие черные сапоги. Оружие юноша к моему удивлению держал уверенно.
Противник был намного старше, и, в отличие от юнца, носил защитные перчатки. Он был высоким и грузным, меч в его руке казался маленьким и невзрачным. Поседевшие темные волосы были коротко стрижены, густую короткую бороду тоже заметно тронула седина. На широком лице с длинным крючковатым носом и яркими темными глазами светилось выражение гнева.
Судья вновь заговорил — громко и торжественно.
— Назовите свои имена. Первым говорит заявитель.
Я с интересом посмотрел на противников. Кто же из них потребовал поединка?
— Каньо Веста, — низким грудным голосом произнес старший из дуэлянтов.
— Норт Гарта, — подхватил юноша похожим тоном, но на фоне противника его голос прозвучал почти жалко.
Судя по именам, оба были чистокровными альгранцами. Выходит, не все дуэлянты на арене — странники.
— Пусть заявитель назовет повод для поединка, — с торжественным безразличием воскликнул судья.
