Зов Тайрьяры

Загадки Туманной Реки

Книга 1. Зов Тайрьяры.

Глава 1. Жизнь в долг

Все мы живем в долг...

Наверное, я свято в это верю. По правде говоря, это — одна из немногих непреложных истин, в которые я верю. Все остальное я мог бы поставить под сомнение, ну, или почти все.

Все мы живем в долг...

Да, я верю в это, сколько себя помню. Наверное, поэтому и не боюсь смерти. Даже сейчас, когда два, по общественному мнению, лучших головореза лорда Тюрена хотят покончить со мной, считая это честным поединком.

Впрочем, кого я пытаюсь обмануть? — они правы, это честный бой: два отточенных чегресских клинка моих благородных соперников против проверенного в боях эстока, который я привык держать в руках последние пятнадцать лет.

Лязг!

Звон металла о металл отдался в ушах, вызвав невольную улыбку на моем лице. Я полностью доверился отточенным рефлексам, передвигая правую руку, сжимавшую эсток, легко и играючи, отражая удар за ударом. Кисть благодаря тренировкам могла выдержать достаточно длительный бой. А этот не продлится дольше полутора минут. В лучшем случае, двух, противников ведь двое.... Так что невесть откуда собравшейся вокруг группе зевак, скорее всего, недолго придется тешить себя подобным зрелищем.

Новая серия атакующих ударов.

Слева, справа, сверху, снова сверху, попытка укола в ногу, вновь удар слева... пришлось попотеть и отступить на несколько выверенных шагов, чтобы отразить каждую атаку противников. Моей ошибкой было не выхватить сразу кинжал, который я обычно использую вместо щита. Теперь я был вынужден работать только эстоком, и успевал лишь парировать частые удары, пока не нанося ответных.

Казалось бы, сердце должно стучать быстро, пускаться вскачь, сбивая дыхание, но мое билось ровно. Должен признаться, я встречал и более серьезных противников, чем эти двое. Уже через полминуты активного боя у благородных господ на службе славного лорда Тюрена явно устали руки. Настал черед мне атаковать.

Я молниеносно сорвался с места, на котором стоял секунду назад и сделал резкий выпад в сторону господина Корвина Бонса, сбив его клинок. Подшагнул, левой рукой выхватив, наконец, кинжал и блокировав удар Вольфа Нисса. Времени оставалось мало до следующей атаки. Эсток, твердо удерживаемый правой рукой, опустился чуть ниже, надрезав запястье Бонса.

Недооценивать своих противников, конечно, опасно, но, видит Бог, я ни за что не поверю, что хоть один из этих двоих владеет левой рукой наравне с правой.

Как я и ожидал, первый противник выронил клинок, придерживая раненое запястье. Кровь брызнула на брусчатку Рыночной Площади. Какая-то дама, взвизгнув, отскочила в сторону как раз в тот момент, когда господин Нисс оказался рядом, занося руку для удара.

Слишком топорный замах, на мой вкус. С такой техникой этому грузному господину лучше бы рубить деревья: они хотя бы не двигаются.

Я не стал утруждать себя парированием удара, а просто достаточно быстро отошел в сторону. Затем снова и снова. Похоже, этот благородный человек уверен, что я устану уходить от его атак быстрее, чем он устанет их производить. Интересная теория, но, боюсь, неверная. Моя физическая подготовка явно пророчит мне хороший исход этой маленькой схватки.

А вот разбушевавшийся и почти уже неуправляемый клинок в руках господина Нисса скоро потеряет цель: начнет рубить без разбора и может ненароком попасть по нашим зрителям, что трудно будет назвать хорошим исходом...

Я уже начал переживать за зевак, образовавших большой круг, но тут же понял, что это лишнее. Люди, собравшиеся посмотреть на то, во что вылился небольшой трактирный спор, быстро сообразили, что, чтобы не получить случайных травм, желательно освободить господам фехтовальщикам больше места.

Вот и прекрасно. Честное слово, удружили.

Через несколько ударов мне изрядно наскучило уходить от чегресского клинка. Я в очередной раз пригнулся, успев бросить взгляд на господина Бонса и подумать, что перестарался: кровь из раненой руки вытекала бурными потоками, и платок, который послужил быстрой повязкой, мгновенно пропитался ею. Смуглое, изъеденное оспинами лицо Корвина Бонса побледнело, он болезненно морщился и кусал губы, понимая, что ранение действительно серьезное.

— Господин Бонс! — успел окликнуть я, поднырнув под миновавший меня клинок и уйдя от удара. Следующим движением я перенес вес на правую ногу и полоснул по ноге действующего противника, — вы бы к лекарю обратились, иначе можете потерять руку!

Одновременно послышался болезненный стон господина Нисса. Эсток с четырехгранным лезвием в два с половиной пальца шириной при хорошем ударе способен протыкать рыцарские латы. Кожаный сапог моего противника в данном случае даже не был похож на помеху.

Я пнул Вольфа Нисса ногой в живот, решив потешить толпу эффектным окончанием схватки с двумя противниками, если этот цирк, конечно, вообще можно было так назвать.

Толпа, тем не менее, взорвалась свистом, улюлюканьем и довольными выкриками в мой адрес. Несколько секунд я стоял, взглядом изучая побежденных противников и не зная, что делать теперь. Зеваки образовали достаточно прочный круг, из которого вряд ли позволят мне уйти так просто.

— Не стойте столбами, позовите лекаря! — как можно строже крикнул я. Выкрики толпы чуть смолкли. Кажется, кто-то действительно отправился за помощью. Я облегченно вздохнул, но облегчение мое было недолгим.

— Лигг! — послышалось из-за круга зрителей раньше, чем я в общем гомоне обратил внимание на топот копыт.

Я не мог не узнать раскатистый голос, окликнувший меня на всю Рыночную Площадь столицы. Должен отметить, он прекрасно подходил своему обладателю, одним своим видом рассекшему образованный зрителями круг и подъехавшему ко мне на своем вороном жеребце в сопровождении дюжины гвардейцев короля.

Хм, то есть, я своей маленькой выходной привлек внимание даже не простой стражи, а королевской гвардии. Будет, чем хвалиться перед внуками, если я, конечно, такими темпами доживу хотя бы до собственной женитьбы...

Толпа резко поредела и начала понемногу таять. Волшебное свойство подобных сборищ, надо признать.... Видимо, слушать, как меня отчитывает капитан королевской гвардии лорд Массен Гариенн, ни у кого желания не было.

Кто-то из уходящих людей успел повторить единственное слово, которое обронил этот благородный человек, и, к несчастью, это слово было моей фамилией. Я недовольно нахмурился: если так пойдет и дальше, я стану слишком знаменитым для своей работы. Что это за наемник, имя и лицо которого известно всей Дираде?

— Милорд, — тактично опустив голову перед капитаном королевской гвардии, проговорил я самым елейным из возможных своих тонов. Оружие быстро скользнуло обратно в металлическое кольцо, закрепленное на поясе. Кинжал я временно повесил на ремне.

— Кажется, в нашу прошлую встречу ты уже получал предупреждение, наемник, — холодно отозвался рыцарь, не удосужившись спешиться. Однако лишний раз напомнить всем присутствующим, кто я и чем занимаюсь, он не поленился, — тебе известен указ его величества Иреса Десятого о запрете дуэлей на улицах Эллы.

Судя по всему, это был не вопрос...

Я всеми силами сдерживал ухмылку, просящуюся на лицо. К счастью мне это удалось. Чуть склонив голову и отбросив непослушную прядь волос с лица, я поспешил поправить капитана королевской гвардии:

— Прошу меня простить, милорд, но разве нападение двух человек на одного средь бела дня можно считать дуэлью? Я был вынужден защищаться от людей лорда Тюрена, обнаживших клинки первыми.

Массен Гариенн скептически приподнял кустистую черную бровь и недоверчиво уставился на моих поверженных противников. Пожалуй, он посчитал мою реплику чистой воды паясничеством: два опытных фехтовальщика серьезно ранены, и лишь я твердо стою на ногах, не получив ни царапины. Для лорда Гариенна я полностью оправдал свою репутацию.

В нашу милую беседу решил вмешаться Корвин Бонс, который стоял на ногах довольно шатко из-за обильной кровопотери.

— Он защищал предателя, милорд! — с жаром выкрикнул раненый, вновь болезненно закусив губу.

И вот мы снова к этому вернулись. А ведь, казалось, проигрыш в схватке должен был заставить этих тугодумов хотя бы прислушаться к моим словам.

— Его Величество не объявлял барона Экгарда предателем, — возразил я, тяжело вздохнув, точно пытался втолковать что-то безграмотному крестьянину, — он лишил его прежнего титула, не более того. Руан Экгард не был казнен, как его отец, он присягнул на верность Его Величеству и уже много лет исправно демонстрирует свою преданность. Поправьте меня, если я неправ, милорд, но обвинять барона Руана Экгарда решительно не в чем. Если только в том, что в его жилах течет кровь его отца. Разрешите наш спор? Или одного клинка против двух было достаточно?

Последние слова я адресовал Массену Гариенну, уверенно взглянув ему в глаза. Капитан королевской гвардии недовольно нахмурился. Ему хватало других забот, кроме как слушать про старый политический скандал, спровоцировавший сегодняшнюю трактирную драку.

Я смотрел ему в глаза, понимая, что рыцарь, носящий на своем белом плаще вышитый герб королевской семьи — геральдического ястреба, сжимающего когтистыми лапами два скрещенных меча, — не может возразить мне.

Взгляд Корвина Бонса сверкал яростью, а глаза Массена Гариенна не отрывались от вытатуированного на тыльной стороне моей правой ладони вытянутого черного креста. Защитные перчатки, сделанные на заказ, специально, чтобы было видно метку Святой Церкви, в этом месте были прошиты редким плотным прозрачным материалом, получившим название "паутина".

Я невольно опустил взгляд на правую руку, испачканную кровью Корвина Бонса, и поспешил убрать ее за спину, мысленно возблагодарив своего покровителя. Хотел я того, или нет, но эта метка не раз спасала мне жизнь и помогала избегать крупных неприятностей. Наверное, если бы не рисунок, я бы уже гнил в городской темнице Эллы.

— Довольно, — покачал головой Массен Гариенн в ответ на мои слова о главном изгое высшего общества Дирады, а особенно ее столицы, — лейтенант Найтинн, проследите, чтобы раненые были срочно доставлены к лекарю.

Я услышал облегченные вздохи своих бывших противников. Гвардейцы спешились, двое из них помогли Вольфу Ниссу подняться. Бонсу помощь не требовалась, хотя шел он неуверенно и мог вот-вот потерять сознание.

Я поднял голову на лорда Гариенна, размышляя, что грузный бородач уготовил для меня. Серые глаза рыцаря холодно блестели, скользя по спрятанной за спину руке, на которой была татуировка. Как ни странно, он избегал прямого зрительного контакта со мной. Похоже, от моего лица у милорда уже появилась оскомина... а я ведь только вернулся в Эллу. Какая жалость!

— Райдер Лигг, — произнес он, и я поморщился от звонкой гордыни, зазвеневшей в голосе капитана гвардейцев, — ты арестован.

Спешились еще трое стражников. Двое из них завели мне руки за спины, третий изъял оружие, мрачно следя за каждым моим движением. Всерьез думает, что я буду сопротивляться? В таком случае, я быстро составлю компанию казненному отцу барона Экгарда.

Бегло обыскав меня и убедившись, что больше я оружие нигде не прячу, стражники повели меня прочь с Рыночной Площади на допрос. Правда, в моем случае это можно, скорее, назвать, воспитательной беседой.

Однако многие простые люди искренне считают, что на любом допросе применяют жестокие пытки. Готов поклясться, что кто-то из моих бывших зрителей, услышав слово "арестован", начал читать по мне заупокойную...

* * *

Решетка окна моей камеры оставляла на пятне дневного света, проникающего с улицы, неуклюжую грубую полосатую тень. Не знаю, сколько времени я созерцал это бесполезное зрелище, но вскоре мне начало казаться, что темные полоски двигаются на солнечном пятне, и от этого голова начала чуть ныть. Я поспешил закрыть глаза, молясь, чтобы эта легкая головная боль не переросла в мучительную мигрень. Глаза оказались слишком сухими и отозвались неприятным жжением, стоило сомкнуть веки.

Я, вздохнув, присел на пол и усмехнулся: Массен Гариенн позаботился о моем "комфорте" и поместил меня в одну из камер, лишенных, наверное, всего, кроме стен, с самыми толстыми решетками на единственном окне. Кровать, тахта или хотя бы стог прогнившего сена, чтобы прилечь, здесь отсутствовали. Это была комната, где держали особенно опасных узников. Любое их действие, будь то выбитый камень из стены, спрятанный нож или пилка, способная совладать с прутьями решетки, было бы сразу замечено. Чтобы спать, таким узникам приходилось лежать на холодных камнях. Мало, чье здоровье выдерживало это долго, особенно зимой. В Дираде зима, конечно, не отличалась лютыми морозами, но заключенным все же приходилось крайне тяжело. Чаще всего они умирали от лихорадки, несмотря на услуги лекарей, которые им полагались. Те, кто попадали сюда, могли не рассчитывать, что их переведут в другую камеру, если только их выживание не имело определенную важность для короля, а такое бывало крайне редко.

Для полной надежности заключенных сковывали по рукам и ногам кандалами на тяжелых цепях. Массен Гариенн отдал приказ, чтобы мне заковали только ноги. Руки решили оставить свободными. Неслыханная щедрость...

За массивной деревянной дверью послышались тяжелые шаги, однако я не спешил подниматься. Согнув и чуть подтянув к себе ноги, я положил руки на колени и стал ждать, пока щелкнет замок, после чего лорд Гариенн собственной персоной покажется в моей темнице.

Он вошел, со скрипом отворив дверь, и окинул меня тяжелым усталым взглядом. Увидев это, я едва сдержал ухмылку: еще неизвестно, у кого из нас голова болит сильнее...

— Милорд, — кивнул я, делая вид, что снимаю невидимую шляпу. Гариенн прищурился, внимательно изучая метку Святой Церкви на моей правой руке.

— Лекарь сказал, что господа Корвин Бонс и Вольф Нисс быстро пойдут на поправку. Если тебя это, конечно, интересует, — отдавая должное моему небрежному тону, бросил он. Должен признать, это возымело свой эффект. Я вздохнул.

— Благодарю. Рад, что с этими господами все будет хорошо.

На этот раз я говорил искренне.

Глубокая морщина, бороздой проходящая между кустистых бровей лорда Гариенна, чуть разгладилась, его заросшее лицо даже показалось моложе. Бросив настороженный взгляд на чугунные кандалы, обвитые вокруг моих кожаных сапог, капитан королевской гвардии сделал ко мне несколько неспешных шагов.

— У тебя потрясающий талант создавать людям проблемы, Лигг, — небрежно пробасил он, — неужто ты не мог не влезать в спор, касающийся одного из самых громких политических скандалов за последние десять лет?

Я хмыкнул и не удержался от едкого замечания.

— Похоже, Дираде катастрофически не хватает политических скандалов. Вы не думаете?

— Наглец! — злобно выкрикнул Гариенн, нависнув надо мной угрожающей тенью, — ты понимаешь, что за подобные слова я не должен даже выпускать тебя из этой камеры хотя бы сутки? Рано или поздно ты найдешь себе такие неприятности, Лигг, что тебя не спасет ни эта метка, ни сам твой покровитель.

Я смиренно опустил голову.

Элла. Любимый город. Здесь каждый второй человек готов пригрозить мне той или иной карой, и при этом вся Дирада вздыхает свободнее, как только я попадаю в очередную историю. Я нужен этому королевству и этому городу, как лекарям нужны пациенты, чтобы не остаться без работы. Что бы ни говорил Массен Гариенн, его будни тоже становятся интереснее, когда я появляюсь в столице. Уверен, он скучал по мне.

— При всем уважении, милорд, я уже объяснял, что сегодня вовсе не искал неприятностей. Господа Бонс и Нисс напали первыми, и я был вынужден...

— Оставь эти россказни о самозащите болтливым горожанам, Райдер! — строго прикрикнул капитан королевской гвардии, всплеснув руками и начиная мерить шагами мою камеру, — для нас обоих не секрет, что ты, пожалуй, лучший мастер фехтования во всей Дираде. И мы оба прекрасно знаем, как ты любишь потешить себя подобной...гм... самозащитой.

Я нахмурился. Странно, но подобные слова от Массена Гариенна прозвучали как пощечина. Человек, который всю жизнь изучал разные школы фехтования, называет лучшим безродного самоучку.

— Думаю, вы преувеличиваете мои способности, милорд, — кивнул я.

Гариенн закатил глаза.

— Лучше бы ты думал, что говоришь в трактирах, Лигг. И обходил стороной разговоры о бароне Экгарде, — тоном наставника сказал он. Я качнул головой.

— Как я уже говорил вам, милорд, Руан Экгард — достойный человек, и я не вижу ничего предосудительного в защите его чести.

Напряженная глубокая морщина вновь пролегла между густыми черными бровями лорда Гариенна. Холодные серые глаза его посветлели и впились в меня, словно норциннские пиявки.

— Руан Экгард — не предатель, — устало кивнул рыцарь, — однако политический скандал, в центр которого этот человек угодил не по своей воле, до сих пор отзывается в обществе. И если постоянно подогревать эту историю поединками, вроде твоего сегодняшнего, он никогда не утихнет. Поэтому настоятельно рекомендую тебе держаться в стороне от разговоров о бароне Экгарде. Ты меня понял?

Я кивнул.

— Да, милорд.

Массен Гариенн тяжело вздохнул. Я понимал, что он не поверил ни одному моему слову. А ведь зря: задуматься он меня однозначно заставил. Да и спесь, пожалуй, сбил, что уж тут кривить душой.

Помедлив несколько секунд, рыцарь кинул мне ключ на большом чугунном кольце. Я без труда поймал его и поспешил освободиться из кандалов. Поднявшись на ноги, я вежливо кивнул и протянул ключ обратно лорду Гариенну.

— Благодарю.

— Так и скажешь своему покровителю, — хмыкнул капитан королевской гвардии, — и желательно больше ничего не говори, так будет лучше.

Я внимательно посмотрел на рыцаря, проигнорировав его замечание.

— Кардинал Солли просил за меня?

Не сказать, чтобы я был сильно удивлен: рано или поздно это бы все равно случилось. Но не думал, что пройдет так мало времени. Однако лорду Гариенну удалось искренне меня удивить.

— Он просил за тебя еще до того, как началась драка, — самодовольно произнес рыцарь, явно наслаждаясь каждым словом, — его доверенное лицо предупредило о развязывающемся конфликте, и кардинал обратился к нам, опередив стражников. Он просил меня лично побеседовать с тобой. Убедил, что уже завтра ты покинешь Эллу по важному поручению, поэтому из уважения к твоему покровителю не смею тебя задерживать.

Я усмехнулся, бросив быстрый взгляд на черный крест на своей ладони. Из-за него грубого неотесанного наемника под покровительством кардинала Эллы воспринимали как воина Святой Церкви, коим Его Преосвященство действительно пытался сделать меня одно время. Но все обернулось иначе, и вот теперь... я — его главная головная боль.

— Решил отослать меня, — хмыкнул я, не сразу поняв, что сказал это вслух. Похоже, лорд Гариенн прав: мне нужно следить за языком.

Реакция рыцаря была вполне предсказуемой. Лицо побагровело, ноздри большого мясистого носа раздулись от возмущения, глаза сверкнули злостью. У милорда буквально руки чесались подправить мне черты лица.

— Понятия не имею, где кардинал нашел такую неблагодарную тварь, как ты, Лигг. После всего, что Его Преосвященство для тебя сделал, ты...

Я осмелился перебить лорда Гариенна, пока он не выдумал себе моих новых черт характера — вполне достаточно и того набора, что у меня уже есть.

— Вы правы, милорд. Я не смею осуждать кардинала и не сделал этого сейчас. Я лишь немного расстроен, что не смогу отдохнуть в Элле после предыдущей поездки. Она ведь только закончилась, знаете ли...

— Ты достаточно отдохнул, — не принимая возражений, заявил лорд Гариенн, кивая мне на дверь камеры и показывая тем самым, что разговаривать нам больше не о чем.

Пожав плечами, я сделал шаг в плохо освещенный, лишенный окон пахнущий сыростью коридор башни городской темницы.

— Свое оружие заберешь у привратника, — окликнул меня Массен Гариенн, — дорогу найдешь сам. Дилижанс Его Преосвященства будет ждать у ворот.

Я утвердительно кивнул, стараясь не показать своего удивления: не думал, что кардинал Солли пришлет за мной очередной конвой.

— Благодарю, милорд.

Уже успев сделать несколько шагов по мрачному коридору башни, я услышал необычайно тихий голос лорда Гариенна:

— Доброго пути, Райдер.

* * *

Я вышел к воротам башни городской тюрьмы в странном смятении чувств. Последние слова капитан королевской гвардии произнес с расчетом на то, что я их не услышу. И был в этом какой-то особенный оттенок, который заставлял меня насторожиться. Что же за задание для меня мог придумать мой покровитель, что оно проняло даже Массена Гариенна?

Я нахмурился.

На самом деле, о том, что меня ждет, я не имел ни малейшего представления. И дело было не в том, насколько богатым на выдумки являлся сам кардинал Солли. Мои услуги требовались множеству влиятельных знакомых Его Преосвященства, которым он не мог отказать.

Пока я перебирал в голове множество разных вариантов — один другого безумнее — дилижанс доставил меня к дому кардинала. Моему покровителю удалось удивить меня в третий раз за сегодняшний день: я был уверен, что он встретит меня в церкви, а не дома. Выходит, ошибся.

Когда дилижанс окончательно остановился, возница даже открыл передо мной дверь, и я вышел наружу, щурясь от солнечного света, казавшегося чрезмерно ярким. К несчастью, легкая головная боль, давшая о себе знать еще в тюремной камере, все же переросла в опоясывающую мигрень и теперь грызла голову со всех сторон так, что перед глазами начинали плясать цветные пятна.

Скрипнув зубами, я постарался не думать об этом, отбросил с лица непослушную волнистую прядь едва доходивших до плеч волос, поправил закрепленное оружие и уверенно шагнул к дому своего покровителя.

Раньше мне приходилось часто бывать в этом доме. И я каждый раз удивлялся, глядя на простое, сложенное из массивных бревен жилище с глиняным дымоходом. Его Преосвященство должен был жить в совершенно других условиях. Наверное, в таких же, как часто упоминаемый сегодня барон Руан Экгард. Однако Дайминио Солли предпочитал жить, как простой народ. Когда-то давно мой покровитель говорил, что неважно, насколько высокий сан он получает, основная его обязанность — помогать людям, очищать их души, помогать говорить с Богом. Дайминио хотел быть уверен, что имеет право отпускать грехи людям, поэтому жил в тех же условиях, что и его прихожане.

Лично для меня священник в церкви всегда был священником, я никогда не думал о том, как он живет за стенами церкви. Но, должен признать, в теории Дайминио присутствует определенная логика.

Кардинал встретил меня на пороге. Глаза седовласого старца светились живостью, которую он не растерял за долгие годы. Лазурно-голубые глаза этого человека странным образом сочетали в себе юный дух и мудрость поколений.

Тонкие руки старика потянулись ко мне, сутулая спина распрямилась, морщинистый рот растянулся в щербатой улыбке, и Дайминио Солли по-отечески заключил меня в объятия. Я чуть склонился и осторожно обнял старика: кардинал был на голову ниже меня и казался обманчиво хрупким.

— Рад видеть тебя, мой мальчик, — с искренним облегчением произнес он, отстраняясь и жестом приглашая меня в дом.

Я ностальгическим взглядом окинул убранство, которое когда-то считал родным. Впрочем, в этом доме мне до сих пор всегда искренне рады. Здесь время словно замирает, и ничего не меняется. Дайминио все так же растапливает глиняную печь, а после садится в массивное дубовое кресло напротив и читает книгу. В углу комнаты все также стоит большой резной сундук с теплыми вещами, у окна с чуть поскрипывающими ставнями раскинулся огромный дубовый письменный стол.

— Располагайся, — указав мне на тахту, бросил старик с легкой улыбкой. К уголкам его светлых глаз сбежались мелкие ломаные линии морщинок, контрастировавших с юношеским задором во взгляде. В моменты, когда Дайминио так смотрел на меня, мне казалось, что душой этот светлый человек намного моложе, чем я.

Присев на тахту, я сфокусировал взгляд на старике, опустившемся в свое любимое кресло. Несколько секунд он изучал меня с особым интересом, а затем чуть подался вперед и впервые за эту встречу обеспокоенно нахмурился.

— Сильно болит? — спросил мой покровитель после весьма долгого молчания.

Я вздрогнул, едва заметно качнув головой, стараясь не распалить мигрень еще сильнее.

— Прошу прощения?

Редкие седые брови кардинала недовольно сошлись к переносице, он наклонился ко мне чуть ближе, словно пытался рассмотреть какое-то невидимое пятно на моем лице.

— Твоя голова, — терпеливо пояснил он, вновь отклоняясь на спинку кресла, — вижу, мигрени продолжают тебя мучить. Воздух Сезортарга не помог?

Я усмехнулся. Так, получается, мое прошлое задание проходило на берегу Моря Исцелений не без причины? Говорят, на его берегу действительно можно вылечить почти любую болезнь. Что ж, проверено на личном опыте — это очередной миф, которыми Солнечные Земли изрядно полнятся.

— У Вашего Преосвященства, безусловно, дар видеть людей насквозь, — ответил я, почтительно склонив голову.

Вопреки моим ожиданиям кардинал нахмурился сильнее и заговорил, как во времена, когда я был неотесанным упрямым своенравным мальчишкой. Впрочем, с тех времен, похоже, изменилось немного...

— Оставь свой талант паяца для лорда Гариенна, — строго бросил кардинал, необычайно легко поднимаясь с кресла и быстрой походкой приближаясь ко мне, — я ведь прекрасно вижу, что с тобой происходит. Поднимись.

Я вздохнул, опуская глаза, но послушался старика и встал с тахты, не спеша поднимать взгляд — следить за передвижениями моего покровителя по комнате сейчас было страшно больно.

— И как вам это удается? — печально усмехнулся я, не понимая, что именно собрался делать кардинал Солли и для чего мне понадобилось подниматься.

В голосе Дайминио послышалась теплая сочувствующая улыбка.

— Это просто, — кардинал подошел ко мне сзади и положил руки на мои плечи, заставляя меня выпрямиться. Его горячие ладони вдруг легли мне на затылок, — ты бледнеешь, черты лица кажутся острее, а глаза из темно-карих становятся почти черными. На первый взгляд перемены незаметны, но...

Я не мог концентрироваться на словах моего покровителя. С рук кардинала полился теплый поток золотистого сияния. Свет окутал мою голову, и ослепляющая боль начала стремительно отступать.

Из моей груди вырвался облегченный вздох, на плечи навалилась приятная усталость, глаза, наконец, закрылись, и я не почувствовал жжения. В дыхании кардинала тоже послышалась улыбка.

— ... но я знаю тебя слишком долго, поэтому вижу их, — закончил мой покровитель и вышел из-за моей спины.

Перед глазами у меня все на миг поплыло, я покачнулся, и кардинал помог мне не потерять равновесие, поддержав за плечи. Казалось, этот хрупкий старик был готов ловить мое безвольное тело в случае падения. Этого вполне хватило, чтобы пристыдить меня, и я попытался удержать равновесие самостоятельно.

— Тише, мой мальчик, — заботливо произнес Дайминио, — это нормально. Сейчас все будет хорошо. Присядь.

Решив сберечь в первую очередь кости кардинала, я кивнул и послушался его вновь. Сев на тахту, я уставился на своего покровителя не в силах вымолвить ни слова. Дайминио смотрел на меня, ожидая совсем другой реакции. А я своим молчанием явно разочаровывал его. Похоже, он ожидал, что никто кроме меня не сможет оценить по достоинству это маленькое преступление.

Устав молча дожидаться, пока я что-нибудь скажу, старик махнул рукой и вернулся в кресло. Только тогда ко мне вернулся дар речи.

— Но... как? — выдавил из себя я, в конце концов, поняв, что так долго молчать под выжидающим взглядом кардинала попросту невежливо.

Дайминио расплылся в улыбке, и его глаза блеснули хитрым огнем, который я видел только, кажется, во время нашей первой встречи. Или просто часть не замечал. В который раз за сегодняшний день успеваю усомниться в своей внимательности...

— Брось, Райдер, — снисходительно сказал Дайминио, — ты прекрасно знаешь, как я это сделал и чем для этого пользовался. Впрочем, я лишь единожды демонстрировал это тебе и вряд ли ты хорошо запомнил тот момент.

— Магия Ордена, — кивнул я, и тут же покачал головой. Если человек получает сан, говорят, он лишается магических сил. Над ним проводят специальный обряд, чтобы магия не развратила душу за стенами Ордена и не стала помощником в борьбе за власть.

Я не знал ни того, что Дайминио прежде состоял в Ордене, ни, тем более, того, что он до сих пор владеет магией.

— Знаю, о чем ты думаешь, — махнув тонкой рукой, протянул кардинал, — что таким, как я, нельзя пользоваться этими силами.

— Считается, что это невозможно, — подтвердил я, кивнув.

— Невозможно, — повторил кардинал, — мне стоило огромных трудов получить разрешение на то, чтобы оставить себе способность к целительству. Это была самая малоразвитая из моих сил, и я уверил Орден, что буду пользоваться ею только в крайних случаях. Я много путешествовал по Солнечным Землям, и многим на моем пути могла потребоваться срочная помощь. Мэтры Ордена в порядке исключения и тайны позволил мне оставить целительский дар, потому что знали меня. Они изменили священный обряд, почувствовав, что я действительно не имею дурных помыслов.

Я был искренне удивлен. Мой покровитель никогда не рассказывал мне этого прежде.

— За каждое проявление силы я отчитывался перед Орденом. Все эти годы я делал это честно и применял целительство только в редких случаях. До сегодняшнего дня.

Я озадаченно молчал. На моей памяти у Дайминио было множество поводов применить ко мне подобный дар, даже относительно головных болей. Не говоря уже о травмах, которые тоже случались, когда встречались более достойные противники, чем господа Нисс и Бонс. Я искренне не понимал, почему мой покровитель решил открыть мне этот секрет и продемонстрировать свои способности сегодня. Именно этот вопрос я и решился задать.

— Вы вылечили меня... почему сейчас? Бывали ведь времена, когда...

— ... когда это требовалось больше, знаю, — кивнул Дайминио, заканчивая мою мысль, — для начала, я не вылечил тебя, мой мальчик. Я лишь снял боль, но, боюсь, устранить ее причину не в моих силах.

— И все же, почему сейчас? — упорствовал я, зная, что чем-то сегодняшний день показался кардиналу особенным. И не прогадал.

— Потому что сейчас мне потребуется все твое внимание, Райдер, — серьезно ответствовал Дайминио, положив руки на колени и соединив кончики пальцев. Взгляд его вновь изменился, и теперь я видел в нем старика. Что-то заставило меня всерьез опасаться своего будущего задания, но спросить о нем я не успел.

Кардинал словно почувствовал, что сейчас я начну задавать вопросы, поэтому, вновь посмотрев на меня взглядом восторженного юноши, заговорил о поездке к берегам Сезортарга.

— Но не будем забегать вперед.

Быстрым, нехарактерным для человека его возраста движением, мой покровитель дотянулся до стола, взял оттуда черный бархатный перевязанный мешочек и бросил его мне. Я поймал его налету и бегло взвесил, надеясь, что это укроется от взгляда кардинала, но он заметил это движение и одарил меня соответствующим обиженным взглядом, упрекающим в недоверии. Разумеется, Его Преосвященство никогда не допускал, чтобы мои услуги оплачивали недостаточно.

— Как все прошло в Барии? — с многозначительным прищуром спросил Дайминио.

Я хмыкнул, убирая мешочек с деньгами в карман коричневой куртки из кожи варского рогатого лерса, и учтиво кивнул.

— Вашему Преосвященству не стоит сомневаться в моих навыках, — уклончиво отозвался я, прекрасно понимая, что Дайминио не захочет слушать подробности задания, целью которого было убить человека. По мнению кардинала, я должен был убедить свою жертву встать на путь истинный и раскаяться, однако мой прямой заказчик лорд Унтер Баршарк, наместник Барии, объяснил, что он не ждет от своего брата-отравителя просветления.

Растолковывать мне суть заказа дважды не потребовалось. Я сделал все быстро и чисто, чем, честно говоря, не горжусь. Вопреки всеобщему мнению, мне не нравится убивать. Особенно мне не нравится убивать людей, которые совершенно не подозревают, что являются моей целью. Если бы я сошелся с Граном Баршарком в честном поединке, можно было бы считать свою совесть чистой. Погибнуть в честном бою, отстаивая свою честь — достойная смерть, и здесь Мрачный Жнец сам рассудит, кому опустить косу на голову за малейший промах. Но убивать человека во сне...

Впрочем, сожалеть поздно. Я чуть приподнял подбородок и поспешил дополнить свой ответ общими фразами:

— Цель достигнута. Впрочем, как и всегда.

Дайминио кивнул, отведя взгляд. Мы оба знали, что дальнейших вопросов о задании на берегу Моря Исцелений не последует. Я убедился, что воды Сезортарга, куда уплыла горящая лодка с телом Грана-отравителя, не излечили мою жертву, и тут же отправился обратно в Эллу.

— Хорошо, — покривив душой, отозвался мой покровитель и вопросительно кивнул, — а другие твои... изыскания?

Я почувствовал, как меняется мой взгляд, несмотря на то, что изо всех сил пытался скрыть свое разочарование.

— Без изменений.

Дайминио поджал губы и недовольно цокнул языком в ответ на мои холодно брошенные слова.

— Что ж, — кардинал вновь молитвенно сложил руки, соединив подушечки пальцев, и многозначительно посмотрел на меня, — мне жаль, мой мальчик. Видимо, нужный час еще не пришел. Ты должен верить.

— Я верю, — этот разговор стал неприятен нам обоим. Я решил сменить тему и, вздохнув, спросил, прямо глядя в глаза своему покровителю, — но, может, не будем больше об этом? Поговорим лучше о моем предстоящем задании, Ваше Преосвященство?

Дайминио прикрыл глаза и плотнее соединил руки. Я насторожился, не зная, каких еще сюрпризов можно ждать от этого человека сегодня? Не сорвется ли сейчас с его рук остаток очередной забытой запретной магии Ордена?

Опасения мои не оправдались — старик открыл глаза и выразительно посмотрел на меня, будто бы ждал конкретного вопроса. Я вздохнул.

— Мне любопытно, что же вы мне приготовили, раз это проняло самого Массена Гариенна? Он ведь даже пожелал мне доброго пути...

Несколько секунд кардинал молчал, словно изучая меня. А затем, неровно вздохнув, заговорил надтреснутым старческим голосом, из которого вмиг пропала вся былая юношеская живость.

— На этот раз все очень серьезно, Райдер. В твоих услугах нуждается Его Величество Ирес Десятый.

Я резко выпрямился и распахнул глаза так, словно меня только что щелкнули по носу. На этот раз моему покровителю удалось шокировать меня по-настоящему.

Долгие годы меня считали будущим воином Святой Церкви. Судьба таких, как я, была определена — в этом были уверены все правящие звенья Эллы, Дирады и всего Объединенного Королевства Солнечных Земель: король, наместники, Орден, Церковь.... Однако настал момент, когда я решительно отказался от этого пути и сказал об этом в лицо своему покровителю. Фактически это было преступление, за которое меня должны были казнить. И казнили бы, если б не кардинал Солли. Дайминио вступился за меня и уговорил Его Величество сохранить мне жизнь и не объявлять изменником. Старик каким-то образом сумел убедить монарха, что, несмотря на мой крутой нрав, я смогу принести пользу, даже не будучи на службе, которая мне уготована. У Дайминио потрясающая способность влиять на людей, и, видимо, Его Величество не был исключением. И я не был...

В тот день мой покровитель объяснил мне, что я не могу просто так отказаться служить Святой Церкви. Не после того, какие знания я приобрел. За обучение, питание, уход — за все нужно было отплатить, и ценой была долгая исправная служба, на которую я подписываться не хотел. По мне, эта цена слишком высока, но моим мнением забыли поинтересоваться.

Дайминио понимал меня, знал, что мои изыскания действительно требуют определенной свободы, которую служба отберет, поэтому и вступился, сумев спасти от казни, однако полностью избавить меня от обязанности присягнуть Объединенному Королевству и Святой Церкви на верность он не мог и не хотел, наверное.

Все мы живем в долг...

Я — особенно.

Настоящей, полной свободы выбора жизненного пути мне было не добиться, да вряд ли она и была мне так нужна. Нужна была некоторая свобода передвижений и спасение от участи вечно плясать под дудку отъявленных солдафонов, считающих себя священными орудиями правосудия.

Кардиналу Солли удалось сделать невозможное для меня, и теперь я — действительно его цепной пес. Устраивает ли меня это? Не могу сказать, что полностью. Но между работой на Дайминио и службой в церковной армии я однозначно выберу работу на Дайминио. Этот человек действительно сделал мне много добра, я многим ему обязан. Пожалуй, даже слишком.

Старик убедил меня все же поставить себе метку воина, однако клятвы я не приносил и не был связан обрядом. Кардинал дал мне свое личное покровительство и, к моему величайшему удивлению, король пошел ему на уступки. Так я стал единственным в своем роде наемником Святой Церкви. Тем, кто отчитывается только перед своим покровителем и королем, минуя Орден и военачальников, и получает за это хорошую сдельную оплату. Я — тот, кто не разбирается с сутью задания, а лишь выполняет то, что хочет заказчик, оставаясь неприкосновенным для всех верных подданных короля в качестве воина Святой Церкви. Все задания поступают мне от кардинала Солли, хотя исходить могут от его влиятельных знакомых. За это меня недолюбливают истинные воины Святой Церкви и правящие круги Ордена. Власть имущие вообще не любят, когда кто-то отказывается перед ними отчитываться. Особенно, если у этого кого-то отлично складывается карьера.

Охранник. Миссионер. Гонец. Убийца. Я примерял на себя множество лиц в зависимости от задания. Каждый мой заказчик сполна отплачивал мне за мои услуги и каждый из них был богат и влиятелен, но чтобы сам король!

Ирес Девятый, покойный отец нашего нынешнего монарха, да прибудет его душа в мире и покое, до предательства лорда Дарнага Экгарда воспринимал меня как цепного пса кардинала Солли, однако, на мое счастье, не считал меня опасным и не требовал, чтобы я являлся к нему с некими отчетами.

Его сын Ирес Десятый взошел на трон восемь лет назад. С того времени городская стража и личная королевская гвардия несколько раз проявила интерес к моим поединкам, состоявшимся на улицах Эллы, но не более того. Насколько я знаю, даже указ о запрете дуэлей в столице был издан не из-за меня: я в то время отсутствовал и, вернувшись, был удивлен до глубины души тому, что причиной такого запрета мог стать кто-то другой. Впрочем, личность этого человека так и осталась для меня тайной.

Главная мысль в другом: по неизвестной причине монархи Дирады стремились не замечать, кто такой Райдер Лигг. И вдруг задание от короля...

Я прочистил горло.

— Нужно кого-то убить?

Кардинал поморщился.

— Я искренне надеюсь, что до этого не дойдет, — тут же отозвался он. Дайминио реагировал крайне болезненно на то, что мне приходится примерять на себя роль наемного убийцы. Старик, как бы это ни прозвучало, искренне переживал за спасение моей души. Влиятельные же знакомые моего покровителя, напротив, почти все были уверены, что убийства — мой единственный заработок.

— Дойдет, — нахмурившись, возразил я, не обращая внимания на мучительную гримасу на лице кардинала Солли, — раз уж сам Ирес Десятый решил воспользоваться моими услугами.

— Ты едешь не один, Райдер, — проигнорировав мое замечание, продолжил кардинал, — ты, можно сказать, едешь туда для страховки.

Я недоверчиво приподнял бровь. Это что-то новенькое. Если я получаю задание, то рассчитываю выполнить его один, мне не требуются помощники, которые в большинстве случаев только мешают.

— И кого же я должен страховать? — в моем голосе послышалось гораздо больше скептицизма, чем я предполагал. Мой покровитель вновь предпочел не заметить мой небрежный тон.

— Монаха, который поедет, чтобы предложить еретику отречься от своего темного божества и спасти свою душу.

Только сейчас я всерьез задумался о человеке, который вот-вот станет моим заданием. И о месте, в которое предстоит совершить путешествие. Что-то подсказывало мне, что это очень далеко от Эллы...

— Что это за еретик? — спросил я резче, чем хотел.

Похоже, мы добрались до самой тяжелой части разговора. У меня предательски быстро застучало сердце. Почему-то я был уверен, что ответ кардинала мне совсем не понравится. И был прав. Дайминио прикрыл глаза и ответил так, словно озвучил приговор:

— Лорд Виктор Фэлл.

Тишина зазвенела вокруг, комната погрузилась в гробовое молчание. Я замер, пытаясь понять, мог ли ослышаться. Не мог, это однозначно.

Быстро осмыслив в голове только что озвученное мне задание, я выпрямил спину и сложил руки на груди, нахмурив брови.

— Не пойдет, — бесконтрольно вырвалось у меня.

Теперь я понимал, почему это задание проняло даже Массена Гариенна. Я бы тоже ему посочувствовал, если бы Его Величество Ирес Десятый отправил бы королевскую гвардию в те края. Но он отправляет туда меня...

По большому счету, эта поездка ничем не отличается от других: добраться до места, выполнить задание, вернуться обратно. Я делал так множество раз, отличается только пункт назначения. В нем-то вся и загвоздка.

Его Величество хочет, чтобы я отправился в земли, не входящие в состав Объединенного Королевства. В земли, считающиеся проклятыми. Мне предстоит пройти через самые опасные уголки Солнечных Земель, чтобы добраться туда быстро: фальгертаргскую Синюю Глубь, норциннские разбойничьи тропы, Лэсс-Кэр-Грошмор, Варский Лес, Тритонов перевал, Таир и Тайрьяру... и только после этого я доберусь до Орсской пустоши, где в замке Шип Розы на утесе Ревья живет лорд Виктор Фэлл, имеющий очень темную славу. Это при условии, что я выживу на всех участках пути, что маловероятно, особенно учитывая, что мне придется всю дорогу страховать какого-то монаха...

Услышав мою реакцию, кардинал на несколько секунд оторопел. Лишь затем его голубые глаза расширились от удивления: он впервые слышал от меня нечто подобное.

— Райдер... — начал он, но не договорил.

— Это Тайрьяра, Дайминио, — холодно перебил я, забыв всякое приличие и первый раз за пятнадцать лет снова назвав Его Преосвященство по имени, — ни один здравомыслящий человек туда не отправится. Я наемник, а не самоубийца.

Кардинал нахмурился.

— Помимо желаний существует долг, мой мальчик, не забывай об этом, — спокойно сказал он, однако глаза его сверкнули так, что я тут же одернул себя. Тем временем Дайминио поднялся с кресла и, сложив руки на груди, принялся мерить шагами комнату, — дорога к замку лорда Фэлла действительно окутана темными легендами. Но далеко не все из них правдивы. Слава наместника Орсской пустоши играет ему на руку: никто не подступается к нему, все боятся.

Я понимал, к чему клонит мой покровитель. Все боятся, а у меня просто не будет выбора. Потому что, несмотря на формальную свободу и хорошую оплату моих услуг, я не имею права отказываться от заданий. Только Его Преосвященство может отклонить заказ, приходящий от своего влиятельного знакомого. Но на этот раз, боюсь, что даже, если бы он и хотел мне помочь, то был бы бессилен.

Теоретически я мог бы согласиться, но в пути сбежать, инсценировав для пущей убедительности свою смерть. А после скрыться, посвятить себя поискам, на которые тратил последние пятнадцать (почти шестнадцать) лет жизни, только уже ни от кого не зависеть. Наверное, я бы так и сделал, если бы понятие долга ничего бы для меня не значило, ровным счетом, как и слово, которое я когда-то дал кардиналу, и метка на моей руке.

Дайминио не раз помогал мне. Если бы не он, моя жизнь оборвалась бы уже не один раз. Похоже, настала пора платить по счетам.

— Предположим, я доберусь туда живым. И даже ваш монах доберется. Что прикажете делать дальше? — спросил я, не подумав извиниться за предыдущее фамильярное изречение, — Виктор Фэлл — затворник, и, несмотря на свою темную славу, носа не кажет из замка. Чтобы попасть в Fell de Arda, нужно идти туда с армией, а не вдвоем.

— Втроем, — легко поправил кардинал, — для подстраховки едешь не только ты. С вами отправится еще один воин.

— Это неважно, — покачал головой я, мысленно сетуя на то, что на мою голову повесили еще одну ходячую проблему в виде какого-то воина. Если это вдобавок еще и будет воин Святой Церкви, я точно удавлюсь в поездке, — чтобы штурмовать Fell de Arda нужна сила армии...

Кардинал кивнул. Уголки его губ чуть подернулись вверх, когда он услышал от меня название замка наместника Орсских земель на древнем наречии, которым я не владею.

— Она будет. Лорд Циссен собирается идти на Шип Розы через два месяца.

Я удивленно вскинул брови.

— Так нам нужно присоединиться к армии?

— Вам нужно довести монаха до Fell de Arda раньше, чем лорд Циссен пойдет на Орсс штурмом. Если ничего не выйдет... к вашему заданию действительно присоединится армия. Так хочет Его Величество. Он предупредил, что в день отъезда ты получишь более подробные инструкции.

Я вздохнул. Некоторое время мы провели в молчании. Дайминио остановился напротив меня и изучал глазами, словно старался прочесть, о чем я думаю. В моей голове звучало множество комментариев к этому заданию, но ни один из них не стоило озвучивать при кардинале. Кроме, разве что, одного:

— Я хочу, чтобы вы знали, Ваше Преосвященство: если бы у меня была возможность отказаться, я сделал бы это, не задумываясь.

Мы столкнулись глазами, и я спокойно выдержал взгляд старика. Он сочувственно покачал головой.

— Спешу тебе напомнить, мой мальчик, что эта метка, — он указал кивком головы на мою правую ладонь, — имеет определенный вес. Ты единственный, кого готовили, но так и не произвели в воины Ордена Креста и Меча...

Я взглянул на тыльную сторону правой ладони, на которой растянулась черная татуировка, и сжал руку в кулак.

— Моя свобода — иллюзия, — шепнул я, — вот, что значит эта метка.

— Она значит лишь твое положение в обществе, Райдер. И, как и любая ячейка общества, ты подчиняешься кому-то. Некоторыми вещами нельзя пренебрегать, и это задание — одна из них.

Я заглянул в глаза Дайминио. Он сопереживал мне, я это видел. Кардинал не хотел, чтобы я отправлялся в Орсс, за Туманную реку, однако ничем не мог мне помочь. На этот раз — ничем.

Я не знал, на кого злился, поэтому и пытался держать себя в руках. Ради человека, который дал мне все, что у меня есть сейчас.

— Вы правы, Ваше Преосвященство. Должно быть, я забылся. Все будет исполнено ровно так, как пожелает король, — произнес кто-то чужой самым холодным из возможных моих голосов. Дайминио сдвинул брови так, будто я сделал ему больно.

— Мой мальчик, — старик покачал головой и приблизился ко мне, — я люблю тебя, как сына, которого у меня никогда не было. И, поверь, я бы сделал все возможное, чтобы не отправлять тебя в тот проклятый край. Но даже я не могу ослушаться Его Величества. Уберечь тебя не в моей власти, Райдер.

Кардинал Солли говорил правду, я знал это и поспешил успокоить старика:

— Мне это известно. Когда нужно отправиться?

Как я ни пытался, вопрос все равно прозвучал резче, чем мне хотелось. Дайминио нахмурился. Ему казалось, что я уже должен был все понять и примириться со своим будущим, а вместо того я продолжаю строить из себя жертву обстоятельств.

— Райдер, не путай, пожалуйста, неволю с долгом, — поучительно проговорил мой покровитель, снова подавшись вперед, — последний есть у каждого без исключения.

Я ухмыльнулся, потому что прекрасно это понимал. И чем выше положение человека в обществе, тем, чаще всего, больше у него обязанностей, от которых он не в силах отказаться.

Все мы живем в долг.... Похоже, корень моей веры в это сейчас стоит прямо передо мной.

— Когда отправляться? — повторил я с улыбкой на лице, смягчив тон.

Дайминио несколько секунд смотрел на меня, выведывая, действительно ли я все понял, или только изображаю это. Видимо, так и не сумев меня прочесть, старик решил махнуть рукой и просто ответить на заданный мною вопрос:

— Завтра на закате.

* * *

Его Преосвященство был столь любезен, что разрешил мне после нашего разговора отправиться домой. Точнее сказать, в ту небольшую комнату при постоялом дворе в южной части Эллы, которая закреплена за мной и которую я теперь называю домом.

Дилижанс доставил меня до места, и уже через полчаса после разговоров с хозяйкой, решения вопросов оплаты на будущее и быстрого размещения, я был, наконец, предоставлен самому себе.

Насколько я успел убедиться после того, как дилижанс развернулся и уехал обратно к дому кардинала, слежки за мной не было. Очень любезно со стороны Дайминио и Его Величества. На месте короля я бы точно установил слежку за наемником. Вряд ли монарху понравилось бы, если б, узнав о задании, я сбежал с государственными тайнами в голове. А ведь любой здравомыслящий человек на моем месте уже бы спешил в порт на ближайший корабль.

Однако за мной не следили. А я, в свою очередь, не собирался сбегать, и Дайминио, похоже, прекрасно это знал. В глубине души старик боялся этой поездки больше моего, и одно это меня почему-то успокаивало.

Я прошелся по комнате и улыбнулся, поняв, что здесь ничего не поменялось с момента моего отъезда к берегам Сезортарга. Хозяйка исправно посылала прислугу убрать здесь, но следила, чтобы ничего из вещей не трогали. Моя комната была небольшой, и мебель здесь стояла только самая необходимая — кровать, стол, стул и шкаф. Единственной роскошью, которую я себе позволил, был мягкий черный барийский ковер. Я выбрал именно этот цвет не из соображений практичности, как может показаться на первый взгляд. Грязь на таком ковре действительно видна меньше, чем на светлом. Но мне всю жизнь нравились черные вещи, и я элементами вставлял их в свой обиход. Гарду и рукоять моего эстока, как и кинжала, к слову, я также выкрасил в черный, не задаваясь вопросом, зачем это делаю. Мне нравились черные вкрапления, сколько себя помню.

Я подошел к окну и оглядел купающийся в закате постоялый двор, лишний раз убедившись, что не замечаю ничего подозрительного. Вот-вот начнет смеркаться, а потом на Эллу тут же опустится ночь. Я хмыкнул, подумав, что Объединенное Королевство неспроста назвали Солнечными Землями. Теплое солнце действительно греет Дираду и большинство регионов мягкими лучами в течение долгого дня. Сумерки длятся чуть больше четверти часа, после чего наступает темнота, которую при свете стольких звезд и темнотой-то назвать трудно.

Вздохнув, я отошел от окна, положил эсток под кровать, спрятал кинжал под подушку и лег, сняв перед этим только сапоги, плащ-накидку, перчатки и куртку. Не стоило приучать себя к комфортному сну: ближайшую пару месяцев мне предстоит спать только в дороге.

Заложив руки за голову, я стал вспоминать все, что когда-либо слышал о Викторе Фэлле и его землях.

Мнимой границей между Солнечными и Орсскими землями является Туманная река, вокруг которой, если верить легендам, из-за некоего древнего заклятья обитает множество темных демонических тварей. Люди любят говорить, что сам Мрачный Жнец поднимается из глубины темных вод Тайрьяры, вечно окутанных осязаемым туманом, и именно туда утягивает с собой души умерших.

Я никогда не задумывался, верю ли я в эти легенды, и, похоже, сейчас самое время проверить это на практике.

О наместнике этих земель ходили самые разные слухи, что, к слову, было неудивительно: любой человек, даже случайно ступивший на берега Тайрьяры, приобретал ту или иную темную славу. Один продал душу дьяволу, другой стал призраком Туманной реки, третий и вовсе превратился в какую-нибудь темную тварь или был таковой съеден. Все в таком духе. Суть в том, что с Тайрьяры мало, кто возвращается... а Виктор Фэлл жив по сей день.

Возможно, именно мистическая темная слава и заставляла монарха Дирады и наместников других регионов долгое время закрывать глаза на существование этого человека. Ирес Девятый не замечал Виктора Фэлла куда более старательно, чем меня. И вот, с приходом к власти его сына и я, и наместник Орсской пустоши получили все упущенное внимание...

Шип Розы или, как его называли на древнем языке, Fell de Arda, был неприступной крепостью, где, если верить слухам, Виктор Фэлл проводил какие-то темные эксперименты. Говаривали, будто бы он вступил в союз с тварями, обитающими на берегах и в водах Тайрьяры, и они взамен потакают его темным прихотям. Этому я верил с большим трудом. Если б Виктору Фэллу всерьез помогали демоны, он давно бы уже взял власть над Солнечными Землями силой, а не довольствовался бы туманным мрачным Орссом. Хотя мне до конца не ясно, почему Орсс называют пустошью. Помню, что во всех географических справочниках, что я читал во время обучения в Ордене Креста и Меча, не было никаких сведений о тех краях. Лишь размытые обрывки о берегах Тайрьяры да темные легенды. А ведь Орсс тоже населяют люди. Они ведь как-то живут бок о бок с лордом Фэллом...

Я нахмурился и повернулся на бок. Незнание противника угнетало. Мне не было известно, сколько лет человеку, которого я собираюсь убить, какие у него слабые и сильные стороны. Я даже не знал, есть ли у него семья. Вправду ли Виктор Фэлл имеет какое-то отношение к демонам? Или Его Величество Ирес Десятый просто хочет убрать потенциального сильного врага в будущей войне (где Дирада поддержит лорда Циссена, наместника Кирланда, лежащего восточнее Орсса)? Ответов не было. Успокаивало лишь то, что завтра я должен получить более подробные инструкции по своему заданию. Возможно, тогда, мне станет ясно, что это за человек и почему я должен убить его.

С надеждой, что завтрашний день принесет мне ответы, я сам незаметно для себя погрузился в глубокий сон без сновидений.

* * *

Меня разбудил настойчивый стук в дверь ранним утром.

Вырванный из сна, я резко вскочил, одновременно выхватывая кинжал из-под подушки и эсток из-под кровати. Следующим движением я почти впрыгнул в сапоги, решив, что, если визит враждебный, и начнется драка, которая переместится на улицу, в обуви вести бой будет намного удобнее. Еще секунду я потратил на то, чтобы схватить и надеть перчатки. Фехтовальщик без защитных перчаток — это потенциальный фехтовальщик без пальцев, а этого я себе тоже не желаю ни сейчас, ни потом.

За прошедшие несколько секунд стук в дверь стал просто невыносимо громким и должен был перебудить уже весь постоялый двор. "Моя голова мне за это спасибо не скажет", — подумал я, впрочем, удивившись, что после целительской магии Дайминио мигрень не спешила возвращаться.

Интересно, кто мой утренний гость? Подкрался совершенно бесшумно — ни одна половица не скрипнула под его весом и не потревожила мой чуткий сон. Однако после этого он настойчиво забарабанил в дверь, словно мы с ним условились встретиться, а я не явился, что исключено: встречи у меня точно назначено не было, да и гостей я не ждал. Кто же так жаждет моего общества с утра пораньше? Недоброжелатели вряд ли решили бы меня будить: пришедшим ко мне с дурными намерениями проще было бы выполнить эти самые намерения, пока я сплю. Впрочем, и на расположенное ко мне лицо рассчитывать было глупо, как минимум, потому, что в Элле таковых было немного.

К двери я подходил крайне осторожно и неспешно, несмотря на настойчивый стук. Остановившись у щели между дверью и косяком, я тщетно постарался рассмотреть своего незваного гостя. Похоже, ему совсем надоело ждать, и он решил заговорить со мной:

— Мастер Лигг! Я знаю, что вы здесь, и знаю, что сейчас следите за мной. Откройте дверь. Даю слово, я безоружен.

Учитывая, что я понятия не имел, кто мой внезапный визитер и чего стоит его слово, верить ему я был не должен... поэтому причина, по которой я открыл дверь да еще и оружие убрал, осталась загадкой даже для меня самого. Хочется верить, что я просто поверил внутреннему голосу, объявившему, что опасности нет, чем, что меня прельстило обращение "мастер Лигг". Честно говоря, в свой адрес я чаще всего слышу либо "Райдер", либо просто "Лигг", либо "наемник", либо "мой мальчик" от Дайминио, либо уже всякие нецензурные выкрики.

Открыв дверь, я отступил на шаг, готовый в любой момент отразить атаку. Передо мной предстал господин, лицо которого практически полностью скрывал капюшон плаща, синего, как позднее сумеречное небо.

— Не думал, что вы впустите в дом незнакомца так легко, мастер Лигг, — спокойно произнес гость, закрывая за собой дверь. Голос показался мне смутно знакомым, но я так и не сумел вспомнить, где его слышал. Это был приятный, но властный бархатный баритон.

Слова, произнесенные незнакомцем, мне не понравились. Рука сама потянулась к эстоку, но я одернул себя, понимая, что еще не время обнажать клинок. Однако иметь его в виду однозначно нужно.

— Хотите, чтобы я передумал? Вы дали слово, что безоружны, — в моей голове уже пронеслось два варианта, как можно быстро вытащить эсток и, отразив первый удар, перейти в атаку.

— Так и есть, — невозмутимо подтвердил он, медленно поднимая вверх белокожие руки. На безымянном пальце левой руки, а также на указательном и мизинце правой были отчетливо видны следы от колец, однако сами кольца незваный гость решил с собой не брать.

Благородный господин, стало быть...

Интересно, кого могла настолько заинтересовать моя персона, что он решил узнать, где я живу, и явиться сюда ни свет ни заря?

Незваный гость прошел в комнату и, все еще скрывая лицо под капюшоном, ниспадающим на глаза, встал напротив меня, держа руки на виду. На светлокожем куске лица, открывшемся мне теперь, когда незнакомец приподнял голову, виднелась светлая, отливающая рыжим, окладистая бородка и усы. Как ни странно, заросший волевой подбородок с ямочкой посередине тоже показался мне знакомым.

Я быстро оценил, какое количество движений мне потребуется, чтобы в случае опасности быстро вспороть противнику горло. В то же самое время незнакомец, похоже, оценивал меня. Он хмыкнул.

— Знаю этот взгляд, — уверенно проговорил широкоплечий аристократ, улыбнувшись, — взгляд человека, который рассчитывает, сколько движений ему нужно, чтобы убить опасного противника. Сколько потребуется вам, мастер Лигг?

— Одно, если вы и впрямь опасны, — я не сводил глаз с его скрытого капюшоном лица, — могу я узнать ваше имя, господин?

Незнакомец криво улыбнулся.

— Вы всегда так гостеприимны? — саркастично спросил он.

— Только когда ко мне приходят люди, скрывающие свое лицо, — нахмурившись, парировал я.

— Это для того, чтобы быть менее заметным в толпе, — продолжая криво улыбаться и держать руки так, чтобы мне было их видно, сказал мой гость. Я качнул головой и хмыкнул.

— Вы, видно, редко выходите на улицы Эллы, уважаемый господин, раз думаете, что плащ поможет вам скрыться. Это столица Дирады, и здесь спрятанный нож привлекает гораздо больше внимания, чем тот, что висит у всех на виду.

Я для наглядности постучал по гарде эстока.

Улыбка на той части лица непрошеного гостя, что была мне видна, сделалась еще шире. Незнакомец кивнул.

— Боюсь, это не мой случай, мастер Лигг, — ответствовал он. Я прищурился, пытаясь вспомнить, где же мог видеть этого человека и слышать его голос, — если позволите, я покажу вам.

Руки аристократа медленно потянулись к капюшону. Он явно был наслышан о моих навыках, поэтому старался не совершить ни одного движения, которое я бы счел угрожающим. Пальцы легко скинули капюшон на плечи, и передо мной предстало лицо, которое действительно проще было скрыть плащом, чем не скрывать вовсе. Этот профиль знал каждый житель Эллы, его писали на портретах и чеканили на золотых монетах и медяках...

Я шумно втянул воздух и поклонился.

— Ваше Величество... — сейчас я понимал, что в его приходе есть определенный резон. Но догадаться о том, что король самолично посетит мое жилище, было невозможно. С большей вероятностью лорд Гариенн явился бы сюда с дюжиной своих людей и увез бы меня в королевский замок, накинув мне мешок на голову для пущей острастки, — прошу простить... я не узнал вас...

В период моего отрочества Дайминио часто говорил мне, что я похож на юного принца Нора. Я видел его несколько раз в сопровождении людей из королевской гвардии. Нор тогда еще не принял священного имени королевской династии, это происходит, как только наследника престола коронуют.

Я всегда удивлялся, почему Дайминио говорил, что мы похожи. Лишь потом Его Преосвященство объяснил спесивому подростку, что речь шла не о внешнем сходстве. Внешне я и Ирес Десятый — полные противоположности. Его Величество ниже меня на полголовы, но чуть шире в плечах. Волосы у нас обоих немного вьются и едва спускаются до плеч, однако монарх в отличие от меня светловолос. Глаза у него теплые... серые с желтым ободком вокруг зрачка, полная противоположность моим, которые, несмотря на карий цвет, часто казались ледяными и иногда (как говаривал Дайминио, в минуты, когда меня одолевала мигрень) становились практически черными.

Кожа короля имела персиковый оттенок, солнечные лучи не оставляли на ней загара, хотя Его Величество часто покидал замок и тренировался на улице.

Стоило мне месяц потренироваться на солнце, как моя кожа на глазах темнела, и я еще меньше походил на знатного господина и все больше на неотесанного вояку.

Зато я слышал, что личному цирюльнику монарха приходится тяжело, потому что форму бороды и усов Иреса Десятого приходится подправлять каждый день, чего лично я никогда не понимал. Мне можно было не прикасаться к бритве около месяца — за это время лицо покроется довольно длинной равномерной щетиной, которую все еще нельзя будет назвать бородой.

Его Величество отвлек меня от воспоминаний и качнул головой.

— Все хорошо, мастер Лигг. Вы все сделали правильно, — одобрительно произнес он.

— Не желаете ли присесть? — неловко поинтересовался я, понимая, что только что угрожал монарху, что одним движением вспорю ему горло. В таком случае меня должно ждать нечто похуже, чем казненного лорда Экгарда.

— Охотно, — снисходительно улыбнулся король, благодарно кивнув, выдвинул из-за стола стул и аккуратно сел на него, опустив руки на колени и сцепив пальцы, — может быть, и вы присядете?

Единственным местом, куда я мог сесть, была кровать. Мысленно порадовавшись, что с вечера она осталась убранной, я опустился на край, поджав губы, выпрямив спину и едва сдержавшись, чтобы не сжать руками покрывало.

— К сожалению, я не держу здесь ни еды, ни выпивки. Но, если угодно, я мог бы заказать у хозяйки...

Меня было буквально не узнать. Неловкость ситуации выбивала меня из колеи и, похоже, монарх это прекрасно видел, о чем говорила легкая полуулыбка на его лице.

— Не стоит так волноваться, мастер Лигг, — спокойно произнес король, — и не стоит сразу представлять себе страшные казни и пытки за вашу реакцию на незваного гостя, коим, на ваше несчастье, оказался монарх. Как видите, я пришел один, королевская гвардия не маячит под вашим окном, а стражники не спешат схватить вас за угрозы, которые были адресованы неизвестному господину, явившемуся к вам в дом и скрывшему свое лицо. Хочу, чтобы вы знали, я полностью одобряю ваши действия. Рад, что вы повели себя именно так.

Серые глаза монарха улыбались. Уверения подействовали, я действительно вздохнул свободнее, хотя и продолжал держаться настороже.

— Его Преосвященство предупреждал меня, что сегодня я получу инструкции по заданию... но не думал, что вы лично явитесь в мою скромную обитель, чтобы дать их, — я помедлил, соображая, все ли сказал достаточно вежливо, и предпочел добавить, — Ваше Величество.

Несколько секунд монарх рассматривал меня с особым интересом и вдруг заливисто расхохотался. Я изумленно распахнул глаза, не понимая, как реагировать. На мое счастье, приступ смеха Иреса Десятого продлился недолго. Отдышавшись, король наградил меня счастливым взглядом и кивнул.

— Знаете, — хохотнул он, вытирая чуть слезящиеся от смеха глаза, — мне стоит провести разъяснительно-воспитательную беседу с лордом Гариенном за то, что дает неверную информацию. Он предупредил меня, что вы, мастер Лигг, я цитирую, "самовлюбленный напыщенный болван, лишенный всякого такта". Тем временем ваши манеры не уступают манерам половины моих придворных. Как вам, а?

Я едва сдержал коварную усмешку. Хотел бы я видеть лицо Массена Гариенна, если б он услышал подобные слова от короля. Однако показывать свое легкое злорадство я, конечно, не стал.

— Благодарю вас, Ваше Величество.

Улыбка не сходила с широкоскулого лица Иреса Десятого.

— Не стоит благодарности, мастер Лигг. Я лишь отмечаю ваши качества, не более того.

Я потупился, на этот раз действительно смутившись.

— Прошу вас, зовите меня Райдер.

— Непривычно обращение "мастер", — понимающе кивнул король, скорее, утверждая, чем вопрошая.

— Так обращаются к проявившим себя в боях воинам Креста и Меча. А я... — мой взгляд упал на открытую перчаткой метку Святой Церкви на правой ладони, — я не один из них.

Король всплеснул руками и поднялся со стула. Я удивленно окинул его глазами и тоже резко вскочил: непринято сидеть, когда монарх стоит. Какими бы ни были мои манеры, это я знаю наверняка.

— Вы вообще уникальны, маст... Райдер, — быстро поправился он, и мне осталось только благодарно кивнуть за то, что он внял моей просьбе, — и сейчас я благодарен своему отцу...

— ...да прибудет его душа в мире и покое... — проговорил я шепотом вместе с королем, за что был одарен еще одной довольной улыбкой. Казалось, с каждым своим словом я прохожу определенную проверку.

— ... за то, что он позволил кардиналу Солли взять вас под свое покровительство. Сейчас я счастлив сознавать, что из вас получился... именно такой человек, который может называться мастером по праву. Даже лорд Гариенн признает, что в фехтовальном деле вам во всей Дираде нет равных. А, как вы понимаете, если капитан королевской гвардии признает над собой чье-то первенство, это кое-чего стоит.

Я сдержался, чтобы не фыркнуть, и сложил руки на груди. Кривая усмешка все же прорвалась на губы, и я тут же представил, какое осуждение было бы на лице Дайминио, увидь он меня сейчас.

— И поэтому я отправляюсь в Орсс? Потому что кое-чего стою? — вырвалось у меня более резким тоном, чем планировалось в голове.

Только когда вопросы прозвучали, они показались мне грубыми. Лорд Гариенн сейчас бы ликовал, если бы король разъярился и приказал бросить меня в темницу за дерзость. Его покойный отец вполне мог бы так поступить. Однако Нор... Ирес Десятый был не так категоричен в этом вопросе. Он смиренно прикрыл глаза и кивнул, вновь опустившись на стул. Я решил больше не садиться и, сделав несколько шагов, оперся спиной на косяк двери, напротив которой сидел монарх.

Король вздохнул и улыбнулся, только на этот раз улыбка вышла печальной.

— Отчасти можно сказать и так. Вы лучший в своем деле и, пожалуй, единственный, за кого я могу поручиться. Если у вас не получится миновать темных тварей Виктора Фэлла, не знаю, у кого получится.

Я вопросительно поднял бровь, почти проигнорировав очередную похвалу монарха — меня на секунду отвлек легкий шелест за окном.

— Каких таких тварей вы имеете в виду, Ваше Величество?

Ирес кивнул, понимая мой интерес. Улыбка окончательно пропала с его лица.

— Дексов. Есть информация, что Виктор собрал целую армию темных существ. Я и мои советники склонны полагать, что наместник Орсской пустоши планирует развязать войну с Солнечными Землями. И, видит Бог, мощь, которой он располагает, поистине разрушительна...

Я недоверчиво качнул головой. То, о чем рассказывал монарх, казалось весьма сомнительной историей. Кем же должен быть хозяин Fell de Arda, чтобы суметь собрать, а главное, контролировать армию этих темных существ? А, главное, как эта весть дошла до Дирады?

— Откуда такая информация? — прищурился я, — неужели кто-то сообщил о дексах?

Это был справедливый вопрос. Найти человека, который бы принес какую-то информацию из Орсса, не так-то просто. Особенно, если речь идет о дексах. Это мифические существа, демоны. Серые груды мышц с перепончатыми крыльями, острыми когтями и клыками. По крайней мере, так говорят о них легенды. Если они и вправду нашли свое пристанище в Fell de Arda... мое задание просто изобилует "хорошими" новостями.

К моему удивлению самая безумная из теорий действительно подтвердилась следующей репликой Его Величества.

— Да. Есть человек, лично проделавший путь, по которому отправится ваша группа, — король откинулся на спинку стула и небрежно закинул ногу на ногу, чем вызывал мое искреннее изумление. Прежде, когда я видел нашего монарха (в основном, издали), он казался мне чуть ли не изваянием, не делающим ни одного лишнего движения.

Я нахмурился: трудно быстро привыкнуть к тому, что тот, кого все боготворят, может обладать обычными человеческими привычками.

Тем временем монарх, не обративший ровным счетом никакого внимания на мое изумление, продолжил:

— Его зовут Армин Дожо.

Имя заставило меня напрячь память, потому что показалось знакомым.

— Торговец? — смутно припомнил я.

На Рыночной Площади раньше располагалась "Лавка Дожо", где прыткий, несмотря на полноту, невысокий человек неопределенного возраста торговал всевозможными пряностями и другими экзотическими товарами. Этот расторопный парень умудрился занять одно из самых выгодных расположений среди торговых рядов. Я слышал, что к нему и его делу относились с большим уважением. Говаривали, будто у него действительно можно купить редкие вещи, вплоть до магических атрибутов лесных колдунов. Однако сегодня, вернувшись из поездки на берега Сезортарга, я не заметил этой лавки.

— Торговец от Бога, надо признать, — криво усмехнулся Ирес, кивнув, и тут же посерьезнел, — но в целом, мелкий мошенник. Он действительно умел добывать редкие ценные вещи из своих поездок, но не спешил с ними расставаться. Видите ли, Райдер, он виртуозно умел подделывать эти чудесные находки.

Я хмыкнул. Нечего сказать, достойный талант. И это, поверьте мне, нисколько не сарказм.

Как ни странно, я тут же начал относиться к этому мошеннику с большей долей уважения: жизнь в Элле — это череда интриг и обманов. Хорошо будет жить тот, кто умеет правильно выбрать клиента и удовлетворить его запрос с максимальной выгодой для себя. При этом неважно, какие именно услуги ты предоставляешь. Подбором моих заказчиков всю жизнь занимался Дайминио. А господин Дожо, видимо, прекрасно справлялся сам — знал, как и кому можно продать искусную подделку, оставив при этом себе поистине ценную вещь и выручив хорошие деньги.

— Армин попался очень глупо, — продолжал король, — люди лорда Гариенна застали его непосредственно за подделкой одного эликсира. Я не вдавался в подробности этого мелкого дела, предоставив лорду Гариенну самостоятельно разобраться с этим человеком. За допрос взялся один из его офицеров, и в процессе было выяснено, что господин Дожо доходил до Тайрьяры и обратно и может провести с собой людей. Именно он поведал о существах, которых ему довелось там встретить.

Я качнул головой. История Армина Дожо, который лично встречался с дексами и выбрался из этой передряги целехоньким, казалась мне, как минимум, неправдоподобной. Однако, как Ирес уже сообщил, он и сам не вдавался в подробности этого "мелкого дела", поэтому я решил не акцентировать на этом внимания. Пока.

— Хотите сказать, этот удивительный человек готов проводить нас туда?

Ответ короля меня не удивил.

— Должен признать, выбора у него нет, — пожал плечами монарх, соединяя кончики пальцев, и я невольно вспомнил Дайминио. Мой покровитель так соединяет руки, когда нервничает или тема разговора ему неприятна, — Армин не хочет провести неопределенное количество лет в городской темнице за мошенничество. При этом репутация торговца безнадежно испорчена. Господину Дожо следует открыть свою лавку в другом городе, подальше от Эллы. А за услуги проводника ему предлагают немалое вознаграждение. Это ведь лучше тюремного заключения, не находите, Райдер?

Я едва сдержался, чтобы не фыркнуть.

Деньги. Они всегда ослепляли людей. Честное слово, ни за какое вознаграждение я бы не согласился добровольно отправиться в те края. Но, по иронии судьбы, у меня тоже не было выбора — для меня данное слово и чувство долга перед Дайминио равнозначно жестким рамкам неволи, хотя мой покровитель просил меня не путать эти понятия.

А если быть до конца честным, то собственное отношение к предстоящей поездке меня удивляло. Никогда не припоминал за собой трусости. Да и сейчас не чувствовал страха. Было что-то другое. Чувство, которое я был не в силах объяснить, но оно решительно отталкивало меня от Тайрьяры и ее окрестностей.

— Ясно, — хмыкнул я, — то есть я еду в Орсс вкупе с тремя проблемами, повешенными на мою шею: монах, торговец-мошенник, и некий воин.

Король качнул головой.

— За последнего можете не волноваться. Он станет настоящим соратником в бою, за это я могу лично ручаться.

Перечить монарху по этому поводу я не стал, но и безоговорочно верить в свою удачу не спешил. Прежде надо посмотреть на этого воина.

Я вздохнул и кивнул.

— Как я понимаю, надежды Его Преосвященства на то, что я просто приведу монаха к воротам Fell de Arda, и ему удастся наставить лорда Фэлла на путь истинный, весьма призрачны?

Ирес прямо посмотрел мне в глаза и сосредоточенно кивнул.

— Знаю, Райдер, кардинал Солли искренне беспокоится за вас и за спасение вашей души. Но вы должны понимать, что идете на встречу не с человеком, а с настоящим чудовищем, демоны которого представляют реальную угрозу для людей, а божество, которому поклоняется лорд Фэлл, требует от него кровавых подношений. Если не уничтожить этого человека, рано или поздно он утопит все Солнечные Земли в крови.

Я нахмурился. Могло показаться, что слова короля преисполнены излишнего пафоса для пущей острастки и воспитания у меня локального патриотического духа, однако монарх был предельно серьезен и верил каждому своему слову. И, похоже, про утопающее в крови королевство он говорил буквально.

— Вы во что бы то ни стало должны добраться до Орсса и покончить с его наместником, — продолжил Ирес, устало прикрывая глаза и вздыхая, — наставление Виктора Фэлла на путь истинный ничего не даст. Недавно он наглядно продемонстрировал свое отношение к Святой Церкви, Ордену и ко всем дипломатам Солнечных Земель, пришедших на его территорию в том числе.

Я попытался припомнить, рассказывал ли мне Дайминио какие-либо подробности о попытках заставить наместника Орсской пустоши отречься от язычества. Но мой покровитель никогда не говорил ничего подобного.

— Что вы имеете в виду, Ваше Величество?

Ирес Десятый резко посерьезнел, его серые с желтым глаза вдруг посмотрели на меня столь пронзительно, что, казалось, проникли в самую душу.

— Райдер, то, что я вам сейчас расскажу, лучше не передавать Его Преосвященству, — тихо произнес он и после недолгой паузы добавил, — для его же блага.

Слова монарха искренне насторожили меня, но я кивнул и приготовился слушать, приняв рекомендацию к сведению. Принимать однозначное решение послушаться я пока не спешил.

— Около двух месяцев назад двое монахов Ордена уже пытались поговорить с лордом Фэллом. Они ставили своей целью именно то, чего хотел кардинал. Правда, мэтры Ордена не посоветовались с Его Преосвященством, прежде чем отправлять их туда.

— И кого же Орден послал к Тайрьяре? — уточнил я, помня, что школа Ордена выпускает специалистов в разных областях магии.

— Экзорцистов, — быстро отозвался король, — было основание полагать, что лорд Фэлл слишком много контактировал с темными существами, и они помутили его рассудок.

— Что стало с монахами?

— Это чудовище распяло обоих и выставило у берега Тайрьяры недалеко от замка, словно огородных пугал, — поморщившись, проговорил король, — именно этой информацией Армин Дожо поделился с людьми лорда Гариенна. Виктор Фэлл оставил нашему королевству воинственное послание и передал его....

Ирес мог не продолжать.

Вопросов о том, как торговцу из "Лавки Дожо" удалось выжить в Орссе после встречи с дексами, у меня больше не осталось. Выходит, Армин послужил невольным гонцом для хозяина Fell de Arda. Виктор специально оставил его в живых, чтобы информация о страшной смерти монахов Ордена дошла до Эллы. Он хотел, чтобы в Дираде узнали о его намерениях. Демонстрация силы, агрессии и настроя.

— Отправив гонца, лорд Фэлл должен ждать нападения, разве нет? — я скептически приподнял бровь, снова вспомнив то, что говорил Дайминио. Надеяться, что я, торговец, монах и некий воин сможем прийти в Орсс, добраться до Fell de Arda и вступить в бой с его хозяином, миновав дексов, просто глупо. Мне снова показалось, что Его Величество нарочно посылает нас на смерть.

Ирес, казалось, понимал все мои сомнения.

— Он и ждет его, но ждет армии, а не наемного убийцу... — от монарха не укрылось то, что я на секунду поморщился, и он извиняющимся взглядом посмотрел на меня, — простите, что я так определил ваш профиль, но, боюсь, на этом задании он звучит именно так. Этого человека нужно убить, Райдер, пока он ведет выжидательную политику и лишь точечно демонстрирует агрессию. Он провоцирует ближайшие регионы пойти на Орсс войной. Кирланд и Чегрессия уже готовы к этому. Мне и союзникам удалось призвать их к терпению и не поддаваться на провокации совсем ненадолго. Времени остается очень мало — буквально на вашу поездку с небольшим запасом. Фактически от вашего успеха зависит то, начнется ли самая кровопролитная война в истории Солнечных Земель со времен Коруна Объединителя, или нет.

Я оценивающе цокнул языком, сознавая, что мое задание имеет весьма крупные масштабы. Однако при этом страха Солнечных Земель перед войной фактически с одной лишь армией Виктора Фэлла я решительно не понимал.

— Но почему чегрессы и кирландцы не выступят? Зачем удерживать их от войны? Хотите сказать, армии Кирланда и Чегрессии, к которым быстро подоспеет еще и помощь союзников, не сумеют одолеть Орсс?

Монарх тяжело вздохнул.

— Дело исключительно в дексах, — с отвращением отозвался он, — и в том, что мы совершенно не осведомлены, какова численность армии Виктора Фэлла. Столько лет молчаливой подготовки не могли пройти даром. Лорд Фэлл пытается развязать войну на проклятой земле неспроста. Считается, что темные твари тем сильнее, чем ближе они находятся к месту, где появились на свет. Война на территории Орсса будет для его наместника выгоднее, а для нас губительнее. Дексы будут биться в полную мощь рядом с местом своего рождения, и выстоять против них будет невозможно.

— Это лишь легенда, — пожал плечами я, действительно припоминая, что читал нечто подобное о демонах в библиотеке Ордена Креста и Меча. Крыло магов всегда притягивало меня своими тайными знаниями, хотя дара у меня никогда не было.

— Легенды — основной источник информации о дексах, которым мы располагаем, к сожалению, — с искренней досадой отозвался король, — но поведение лорда Фэлла лишь подтверждает этот факт о демонах. Он ждет нападения от Чегрессии и Кирланда и хочет, чтобы битва непременно проходила на его территории.

— При всем моем почтении, Ваше Величество, хотите сказать, Орсс не победить даже совместными силами союзников? — я едва удержался, чтобы не присвистнуть, представив себе мощь, которой обладают Солнечные Земли.

Монарх устало опустил глаза.

— Мы не можем бросить все силы на противника, боевую мощь которого не знаем. Войны на два фронта он, разумеется, избегает, а загнать его в такие условия получится, если только он выступит со своей армией и перейдет Тайрьяру. И то, армиям Чегрессии, Кирланда и Миянны придется держаться несколько месяцев против дексов, пока армия союзников сможет добраться до Фэлла с другого конца через Эрьертарг. При этом оставлять Дираду без защиты тоже нельзя — возможно, Виктор добивается именно этого. Часть армии придется оставлять в Элле.

Я вздохнул, понимая, что основная загвоздка, похоже, в том, что никто не знает целей Виктора Фэлла. Он лишь проявляет агрессию и явно хочет войны, чтобы что-то изменить в привычном укладе мира. Но что именно — вопрос открытый, и ответа на него ни у кого нет.

— Чтобы вести полноценную войну с Орссом, — продолжил монарх, — нужно, как минимум, просчитать, сколько у его наместника темных тварей и сколько людей, а потом заставить их покинуть свою территорию. И еще неизвестно, на чьей стороне будет силовой перевес. Войны можно избежать, если добраться до Фэлла сейчас. Терпение наместников Кирланда и Чегресии на исходе. Они понимают, что вскоре действительно придется выступить на Орсс, потому что Виктор устал ждать. Он вот-вот отправит дексов, чтобы те убили лордов Циссена и Канкора. Наместники не будут дожидаться этого момента, они потеряют терпение раньше, и объявят Орссу войну. Никто не хочет умирать, Райдер.

Я кивнул, понимая, что от новых политических тонкостей у меня, скорее всего, заболит голова. Пусть внешней политикой занимаются сильные мира сего, у меня уже есть задача.

— Ясно, — коротко отозвался я и на несколько мгновений замолчал, — благодарю, что были со мной так откровенны, Ваше Величество. Это честь для меня. Я готов выслушать все возможные дополнительные инструкции по своему заданию, если вам будет угодно их дать.

На самом деле вопросов оставалась масса: как мы доберемся хотя бы до Норцинны? Будем ли мы поддерживать какую-нибудь связь с Дирадой? Сколько нам выделят денег на это задание? Дадут ли какой-либо приказ, который сможет послужить пропуском, если возникнут проблемы? И сколько мне, в конце концов, заплатят за мою работу?

Задавать свои вопросы я не торопился. Монарх смотрел на меня изучающим пронзительным взглядом, словно мог читать мои мысли.

— Думаю, перво-наперво, вас волнует вопрос оплаты, — понимающе кивнул он, — на этот счет можете не волноваться: оплата ваших трудов будет достойна и соизмерима с той услугой, которую вы оказываете Солнечным Землям.

Я заинтригованно прищурился, и король заговорщицки ухмыльнулся.

— В случае успеха Fell de Arda ваш, — произнес он, и у меня по коже почему-то побежал холодок. Легкая дрожь лишь усилилась, когда Ирес добавил, — как и Орсская земля. Для Объединенного Королевства этот край перестанет считаться проклятой пустошью, если вы станете ее наместником. Вы получите титул лорда, Райдер, и впредь будете свободны от любого задания. Вас ведь должно это привлекать? Я слышал о ваших поисках... — король сделал короткую паузу, — мне кажется, у вас появится на них больше времени, если задания и заказы не будут обременять вас.

В моем горле стоял тяжелый ком. Слова терялись, тонули. Сердце гулко колотилось о ребра. Не понимаю, почему это треклятое место вызывало у меня такие эмоции, может, начитался в детстве темных легенд про Орсс, но кровь у меня стыла в жилах, при том, что не было страха. Назовите это бравадой, если хотите, но страха я действительно сейчас не испытывал. Это было чувство совершенно иной природы. Я прислушивался к нему изо всех сил, но не мог понять. Так и стоял, как бледное изваяние, не в силах выдавить из себя ни звука.

— Вдобавок к этому я дам вам сто тысяч золотых, как только между Орссом и Солнечными Землями будет заключен договор о вступлении в союз, — добавил Ирес, словно делая мне смертельный укол. Я ахнул. Насколько я знаю, состояние наместников Чегрессии и Кирланда составит такую сумму, только если их сложить вместе. Я в жизни не видел подобных денег!

Беру свои слова обратно. Кажется, теперь и я готов отправиться в Орсс. И хотя внутренний голос пытался убедить меня, что все это ради свободы в собственных делах, было глупо отрицать, что деньги сыграли в этом не меньшую роль.

Похоже, перемены в моем взгляде устроили Его Величество. Он удовлетворенно улыбнулся и сложил руки на груди.

— Надеюсь, вы понимаете, Райдер, что задание — тайное? — аккуратно осведомился монарх, — поэтому никаких приказов, никакой слежки и поддержки не будет. С момента, как вы с попутчиками сядете на корабль из Дирады, вы сами по себе.

Я кивнул. Теперь это казалось мне очевидным.

— Кардинал Солли сегодня передаст вам деньги, которых должно хватить, чтобы вас взяли пассажирами на корабль, покупку лошадей и провианта в Норцинне и некоторые непредвиденные расходы. На весь путь и на то, чтобы выполнить задание, у вас будет два месяца.

— А если я не успею? — быстро поняв, что времени у меня действительно мало, спросил я.

— Если начнется война... — Ирес тяжело вздохнул и качнул головой, — одному Богу известно, что нас ждет, Райдер. Поэтому постарайтесь успеть.

Последнее слово короля было сопровождено небольшим эхом тихим шелестом с улицы. У меня ушло несколько секунд, чтобы понять, чем меня смущает этот звук...

Расширив глаза, я развернулся в сторону окна и метнул туда кинжал. Лезвие врезалось в стену, пригвоздив блестящее черное перо большой птицы к оконной раме. Ворон издал громкий гортанный звук, лишь отдаленно напоминающий карканье, мельком взглянул на меня, и я увидел то, чего опасался: глаза птицы были ярко-рыжими.

Лишившись пера, ворон стремительно взмыл в небо, и я пожалел, что у меня нет ни лука, ни арбалета, чтобы достать этого пернатого шпиона.

Когда клинок врезался в оконную раму, Ирес вскочил со стула и, явно пожалев, что явился ко мне безоружным, напрягся и приготовился к любой атаке. У него ушло чуть больше времени, чтобы сообразить, что произошло.

— Проклятье! — прошипел я, делая несколько шагов к окну и вынимая свой кинжал из оконной рамы.

— Его глаза были... — начал задавать вопрос монарх, и я кивнул, перебив его и забыв обо всех формальных приличиях.

— Ярко-рыжими, да.

— Пересмешник... — сокрушенно прошептал король, вновь опускаясь на стул и сжимая руки в кулаки.

Вороны-пересмешники — большая редкость в Дираде. Эти уникальные птицы в свое время населяли Варский лес, но сейчас их осталось крайне мало во всем мире. Об их полезной способности Дирада узнала от своего первого правителя Коруна, которого Солнечные Земли знали как Коруна Объединителя. Именно он привез их в Дираду и с помощью дрессировки сделал из них первоклассных шпионов. При первом рассмотрении они кажутся обычными воронами, отличие только в глазах. У пересмешников они ярко-рыжие. Эти крылатые шпионы могут запоминать довольно длительные переговоры и пересказывать их хозяевам дословно. При этом они потрясающе копируют голоса.

Именно такая птица сидела несколько секунд назад на моем окне. И, кажется, весь разговор о грядущей войне с Орссом, а главное, о заказе на убийство Виктора Фэлла, она слышала. Вопрос только в том, кто ее хозяин. Хотя что-то подсказывает мне, что я знаю.

Ирес Десятый смерил меня тяжелым взглядом. Задание только что стало в несколько раз опаснее. Получается, наемного убийцу в Fell de Arda теперь тоже будут ждать. Если, конечно, пересмешник прилетел из Орсса...

Понимая, что это отягчающее обстоятельство никак не дает мне права отказаться от задания, я нахмурился и вздохнул.

— Не знаю, кому эта птица перескажет услышанный разговор, но это ничего не меняет, — с моих уст буквально сорвались слова, которые должны были звучать в голове у монарха. Казалось, впервые с начала своего визита он искренне удивился. Я кивнул, подтверждая свои слова, — отправляюсь сегодня на закате. На карту поставлено слишком много, чтобы отступать из-за шпиона. Я буду просто иметь в виду, что меня могут ждать.

Решив, что на этом наш разговор окончен, Ирес поднялся и коротко кивнул мне, на что я ответил сдержанным почтительным поклоном.

— Вы окажете своей родине неоценимую услугу, Райдер... — уважительно произнес монарх.

Я не нашел ничего лучше, чем просто не поднимать головы и продлить свой поклон. Не желая больше выносить неловкое молчание, Ирес Десятый направился к двери, вновь надвинув капюшон на лицо.

— Если желаете, я сопровожу вас, Ваше Величество, — предложил я, растерявшись. Открывать дверь незнакомцу было проще, чем провожать короля. На мое счастье Ирес это понимал и не ждал, что я проявлю себя, как один из придворных лакеев.

На открытой мне части лица монарха вновь блеснула кривая ухмылка. Мне показалось, что он смерил меня оценивающим взглядом с ног до головы, хотя теперь я не мог быть в этом уверен.

— Нет нужды, мастер Лигг.

Не знаю, почему Его Величество предпочел снова обратиться ко мне не по имени, но поправлять его или спрашивать об этом я не стал. Ирес вышел из моей комнаты в коридор и последний раз обернулся.

— Доброго вам пути! — пожелал он, — встретимся по вашему возвращению.

— Буду надеяться на это... — произнес я в ответ, не решившись назвать его "Ваше Величество" за пределами комнаты. Казалось, он оценил это по достоинству. Через несколько секунд он пропал у меня из вида. Это была первая и последняя встреча Иреса Десятого и Райдера Лигга.

* * *

Все оставшееся утро я думал о пересмешнике, который послушал наш разговор с Его Величеством. О том, кто его хозяин, можно было строить массу догадок. И хотя мое нутро кричало, что это мрачный наместник Орсской пустоши, на самом деле это мог быть кто угодно. И этот кто-то либо решил по какой-то причине следить за мной (и, надо сказать, выбрал лучший из способов), либо за Его Величеством.

Но если у Иреса Десятого хватает защитников, то я могу рассчитывать только на себя. И, по большому счету, мне это даже нравилось. Боялся я лишь только за Дайминио, которому могли запросто причинить вред с целью добраться до меня. Если, конечно, предполагать, что хозяину той проклятой птицы нужен именно я, а не Его Величество.

Так или иначе, утверждать что-то с уверенностью было нельзя, а мне нужно было отправляться к кардиналу по указу короля.

На всякий случай я выждал пару часов, сделав вид, что снова лег спать, а затем все же вышел и, предварительно изучив округу на предмет возможной слежки, направился к своему покровителю.

По улице я передвигался крайне осторожно. Старался плутать по узким переулкам, теряться в толпе, всячески сбивать возможных преследователей, хотя и не замечал за собой "хвоста".

Из южной части Эллы дорога до дома Дайминио занимала довольно много времени. День выдался жарким, и через час лавирования по узким улочкам и попыток затеряться в толпе моя льняная рубашка противно прилипала к спине, надежно согретая лерсовой курткой. Я упрямо сжал рукоять эстока, и это принесло некоторое спокойствие, дало сил сосредоточиться на главном и продолжать путь. Снимать куртку я не решился: пернатый шпион сделал меня крайне подозрительным, и, если слежка все же ведется настолько профессионально, что я ее не замечаю, не хотелось бы, чтобы одна рука была занята удерживанием верхней одежды — в любой момент может понадобиться защищать себя или еще Дайминио в придачу.

Я едва заметно ускорил шаг.

Переулок Старых Роз вывел меня на Nio Pararian Riva.

Когда-то мой покровитель рассказывал мне, что каждая улица Эллы помнит свое название и на древнем языке, и на международном. Однако никто никогда не называл Nio Pararian Riva "Жизнь Дающей улицей" (что, по сути своей, являлось неправильным — дословным — переводом), названной в честь Богоматери, а Переулок Старых Роз не величали "Ardaz Orrian Sivan". Я тогда удивлялся этому замечанию, а сейчас, кажется, понял, почему так происходит. Некоторые названия настолько укоренились своим древним звучанием, что, словно бы, впитали в себя часть силы тех мест, которым принадлежат.

Я никогда не знал древнего языка, помнил только слова, встречающиеся в повседневном обиходе, но некоторые названия прочно западали мне в душу, и не хотелось даже запоминать перевод. Так произошло, когда я впервые услышал название замка наместника Орсской пустоши. Я почему-то сразу начал называть его Fell de Arda, практически не используя перевод "Шип Розы". По правде говоря, была в древнем названии какая-то сила, природу которой я не мог объяснить, и она одновременно манила и отталкивала. А перевод почему-то резал мне слух: казался примитивным, грубым и теряющим всякий смысл.

Я вновь огляделся на предмет слежки. Никаких знакомых лиц, которые бы бросились мне в глаза по дороге от постоялого двора до этого момента.

Nio Pararian Riva открывала хороший обзор. Я выждал некоторое время, чтобы точно убедиться, что за мной из Переулка Старых Роз никто не выходит. Что ж, слежки не было: тем лучше для Дайминио и спокойнее для меня. Я начал думать, что хозяин ворона-пересмешника, возможно, еще не услышал наш разговор, и, стало быть, живет далеко от Эллы. Это соображение я принял как данность и предпочел не думать об этом больше. Буду решать проблемы, когда они появятся на горизонте. Сейчас главная проблема — добраться, наконец, до Дайминио. Я искренне пожалел, что не остановил дилижанс: в южной части города они ходят довольно часто, и возможностей сесть в один из них у меня была масса.

Тем временем Nio Pararian Riva вела меня к устрашающе величественному собору Nio Edrian Kastelarrii de Matrade'ja. Дорога огибала церковь и ветвилась на несколько маленьких улочек, уходящих вглубь Эллы.

Я всегда поражался тяжелой красоте Собора Новой Жизни Богоматери. Фактически центральный вход являлся завершением Nio Pararian Riva.

Территория собора ничем не огорожена, туда может попасть любой желающий в любое время суток. Массивные ступени, подходящие к центральному входу, визуально делали дверь высотой в два человеческих роста маленькой.

Стройные пилястры, возведенные, чтобы внутрь проникало больше дневного света, пугали и одновременно завораживали своим множеством. Вместе с тем внешние пилястры и выстроенные вокруг них арки играли роль укреплений, чтобы стены Nio Edrian Kastelarrii могли выдержать вес высоких сводов. Арки имели полукруглую форму, заостренную в середине, и равномерно покрывали всю поверхность собора.

Всю эту безумную, агрессивную красоту венчали пять башен с конусообразными куполами, две передних из которых служили колокольнями. О назначении остальных я никогда не задумывался. Купол центральной — самой крупной из пяти — башен венчался большим крестом, на общем фоне здания казавшимся маленьким и изящным.

Помедлив еще несколько секунд, я дал себе возможность насладиться красотой Nio Edrian Kastelarrii de Matrade'ja. Кто знает, удастся ли мне увидеть это снова?.. Вернусь ли я с того задания, что поручил мне наш король?

Ответов на эти вопросы не было ни у кого, кроме Бога. Однако я дал себе слово сделать все, что от меня зависит, чтобы выполнить заказ и выжить за Тайрьярой. Не знаю, появлюсь ли я после этого в Элле, если уж Его Величество обещал мне Орсс... но об этом пока думать рано.

Я медленно поднялся по ступеням собора и вошел в массивную резную деревянную дверь.

Притвор встретил меня свежестью и прохладой, которых так не хватало в дороге. Открыв перед собой еще одну резную дверь, я очутился в главном нефе Nio Edrian Kastelarrii. По привычке посмотрел направо, и мое сердце в который раз дрогнуло при виде белоснежной статуи трех плачущих ангелов, поднимающих руки к небу в мольбе о прощении грехов человеческих. Скульптор этого изваяния был истинным гением: столько немой, но почти ощутимой боли было в их белых неидеальных, но вместе с тем прекрасных лицах. Автор совместил, казалось бы, несовместимое: раскрыл бездушность белого камня в эмоциональной буре персонажей. Контраст внутри произведения искусства не бросался в глаза, но всегда отзывался в душе. Я, сколько себя помню, считал это непостижимым мастерством — дотянуться до человеческой души, не говоря при этом ни слова.

— Тебе всегда нравилась эта скульптура, — тихим надтреснутым голосом проговорил беззвучно появившийся сзади меня кардинал Солли.

Я резко обернулся на голос и едва успел одернуть свою руку, когда та потянулась к рукояти эстока.

Дайминио широко улыбался, глядя на меня. Как бы я ни старался скрывать эмоции, от этого старика было невозможно что-либо утаить. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Похвально, что ты больше не пытаешься убить меня в Доме Божьем, — он сдержанно кивнул на мой клинок, — как голова?

Я виновато потупился, вспоминая те несколько раз, когда Его Преосвященство появлялся позади меня настолько тихо, что мой быстро выхваченный эсток замирал у самой его шеи. Удивительно, но кардиналу всю жизнь удавалось передвигаться неестественно тихо. Сейчас я начинаю думать, что это — еще одна скрытая магическая способность, которая осталась у него с орденских времен.

— Со вчерашнего дня мигреней не было, Ваше Преосвященство. Благодарю, — я учтиво поклонился, чем вызвал внимательный взгляд старика.

Он уже второй день изучающе смотрит на меня, и я не могу разобрать, насколько доволен или недоволен кардинал остается увиденным.

— Ты изменился за свою последнюю поездку, мой мальчик, — произнес Дайминио. Как ни странно, грусти в его голосе было не меньше, чем гордости, — стал сдержаннее, подправил манеры.

Я нарочито выпрямил спину и теперь смотрел на кардинала сверху вниз, чуть прищурившись.

— Месяц житья среди высшего света не проходят бесследно, Ваше Преосвященство. Вы чем-то расстроены?

Мой покровитель смерил меня очередным многозначительным взглядом и, легко указав в сторону темного мраморного алтаря под хорами, жестом предложил мне пройтись. Я молча двинулся за ним, забывая, насколько легко и быстро может передвигаться этот обманчиво хрупкий старик.

— Я волнуюсь за тебя, Райдер, — честно ответил он, покачав головой, — мне неспокойно на сердце, стоит подумать о том, куда ты отправляешься.

Я хмыкнул. Только вчера старик говорил, что помочь мне было не в его власти. Похоже, теперь, перед моим отъездом ему необходимо услышать то же самое от меня.

Я вздохнул. Неизвестно, что ждет меня по дороге в Орсс, поэтому лучше уж я очищу совесть своего покровителя на случай, если вижу его последний раз. Дайминио уже стар; не пережить эту мою поездку можем мы оба...

Я обвел глазами своды храма, вдохнул прохладный воздух с витающим вокруг запахом ладана и воска и качнул головой.

— На все воля Всевышнего, Ваше Преосвященство. Но я сделаю все, что смогу, чтобы не подвести вас и Объединенное Королевство.

Пусть это казалось бездушной заученной речью, я говорил искренне. Дирада, несмотря на постоянные задания, отсылающие меня в разные уголки Солнечных Земель, давно стала моим домом. И я хочу защитить ее от войны, которая (Иресу Десятому удалось убедить меня в этом) может утопить королевство в крови.

— Я буду молиться о твоем возвращении, мой мальчик, — скрипучим голосом произнес старик.

— Если я выполню задание, то вряд ли вернусь в Эллу.

Редкие седые брови кардинала непонимающе сошлись, между ними пролегла глубокая морщина. Не говоря ни слова, Дайминио направился к небольшой исповедальне, где наш разговор не будет эхом отражаться от стен собора.

Я последовал за своим покровителем, зашел во вторую створку невысокой кабинки, напоминающей мне шкаф, и сел на темную деревянную скамью сбоку от затемненного окошка во вторую секцию.

Дайминио зашуршал одеждами, сел и открыл затемняющую створку, чтобы видеть мои глаза.

— Что ты имеешь в виду?

Вздохнув, я вкратце передал ему наш разговор с Иресом Десятым, намеренно утаивая те детали, о которых монарх просил не говорить кардиналу. Дайминио напряженно слушал, и особенно встрепенулся, когда услышал, что в случае успеха Орсс будет моим.

— А ты хочешь этого? — поинтересовался он, — стать наместником.

Я нахмурился.

— Вы знаете, чего я хочу, Ваше Преосвященство. Возможно, в качестве наместника Орсской земли мне будет проще это осуществить.

Если честно, я пока не думал о том, что ждет меня после задания. Для начала нужно выполнить его, а уже потом делить трофеи. Неизвестно еще, что станет с дексами после смерти Виктора Фэлла. Возможно, потеряв хозяина, эти твари станут неуправляемыми убийцами, и тогда Орсс можно будет по справедливости продолжать называть проклятым краем.

Но как дексы себя поведут, неизвестно. А под контролем Фэлла они будут вести себя агрессивно. Поэтому между неизбежной враждой с этими тварями и неизвестностью я, как и наш монарх, выберу неизвестность.

Дайминио было нечего сказать мне в ответ. Мы оба понимали, что я в любом случае отправлюсь на задание короля. Кардинал вздохнул и протянул мне через окошко три бархатных мешочка, перевязанных золотой лентой.

— Вот. Здесь тысяча золотых.

Я оценивающе выпятил нижнюю губу: тысяча золотых — это довольно крупная сумма.

— Стоит ли напоминать тебе, что к этим деньгам не имеет отношения ни Церковь, ни король, ни Орден?

— Не стоит, — криво ухмыльнулся я и принялся прятать мешочки с деньгами. Один из них я закрепил на поясе, планируя сразу же отправиться в порт и договориться с капитаном корабля, который идет в Норцинну, взять четырех пассажиров, — с этого дня наша группа сама по себе, я это прекрасно помню.

Дайминио отстранился от окошка, разделяющего нас, и я услышал его тяжелый вздох. Сказать, что он отпускал меня с нелегким сердцем, значило не сказать ничего. Я всегда ощущал его отеческую заботу обо мне, но, пожалуй, никогда он не демонстрировал такого родительского страха. От этого становилось не по себе.

Осознавая это, мне было еще тяжелее задать ему последний вопрос.

— Ваше Преосвященство... перед тем, как я уеду, я должен спросить...

Я вздохнул. За весь наш разговор, когда мне удавалось видеть лицо Дайминио, я пытался, к своему стыду, разглядеть в нем ложь. Давно известно, что вороны-пересмешники крайне редко встречаются в Дираде. В столице кардинал Дайминио Солли — единственный человек, который держит у себя такую птицу.

— В чем дело, мой мальчик? — кардинал словно почувствовал мое смятение и вновь посмотрел на меня через окошко.

— У нашего с... заказчиком разговора... — почему-то сейчас я предпочел лишний раз не упоминать имени короля или непосредственно титула, хотя несколько минут назад обозначил, что Его Величество явился ко мне лично, — был свидетель, предвидеть которого я не мог... и я должен понять, не был ли он послан вами... на всякий случай.

Я неуверенно подбирал слова: даже пытаться уличить Дайминио во лжи было для меня последним делом. На мое счастье кардинал понимал это. Он нахмурил брови, голубые глаза чуть потускнели, словно только что оправдалось его самое плохое предчувствие. В ту же секунду я понял, что птица не принадлежала ему.

— Вас подслушал пересмешник, — скорее утвердил, чем спросил старик.

— И, к сожалению, мне не удалось достать его. Я метнул кинжал, но лишь вырвал ему перо, а ворон остался в живых. И улетел.

Повисло тяжелое молчание.

— Прошу, не судите строго, Ваше Преосвященство, — с жаром начал я, тут же сбавив тон, — знаю, попытка уличить вас в том, что вы подослали шпиона, нелепа сама по себе! Но в нашем городе вы единственный держите пересмешника. Я должен был спросить... должен был узнать наверняка....

Дайминио не держал на меня зла. Он тепло улыбнулся и кивнул.

— Ты сделал все правильно, Райдер. В конце концов, твои мысли понятны — я действительно единственный человек в Элле, который мог подослать пересмешника. И единственный знал, где тебя искать в то утро. Положа руку на сердце, я был бы рад, если бы это оказалась моя птица...

— Я уже понял, что это не так.

Кардинал кивнул и сложил руки в молитвенной позе.

— Увы. Клянусь тебе, и Бог — мой свидетель и судья, что последний раз я отправлял Пилигрима вчера, — Дайминио выразительно посмотрел на меня и добавил, — к лорду Гариенну, когда узнал о твоем конфликте в трактире.

Я оценивающе хмыкнул. А ведь действительно, если задуматься, мой покровитель просто не смог бы добраться до капитана королевской гвардии так быстро. Наш спор с господами Ниссом и Бонсом, переросший в то, что они назвали дуэлью, конечно, затянулся, но не настолько. А я ведь даже не подумал о Пилигриме.

Тем временем Дайминио никак не отреагировал на мою ухмылку и продолжил.

— Пилигрим уже стар, я стараюсь щадить его и беречь. И уж точно не стал бы посылать его подслушивать ваш разговор с... Нором, — следуя моему примеру, кардинал тоже предпочел назвать монарха именем, которое тот носил в детстве и которое уже мало, кто помнит.

Мне оставалось лишь кивнуть и смириться с тем, что хозяин пересмешника, подслушавшего разговор, рано или поздно проявит себя, и к этому стоит быть готовым.

— Я понял, Ваше Преосвященство. Еще раз прошу простить меня за эти нелепые подозрения. Надеюсь, вы не держите на меня зла.

Дайминио снова нахмурился.

— Сделай мне одолжение, мой мальчик, стань на время тем человеком, которого я привык видеть, хорошо? Мне не нужны твои чопорные манеры, которые тебе привил высший свет берегов Сезортарга. Их вокруг меня хватает и без тебя. А перед твоим отъездом мне хочется поговорить с человеком, которого я растил, как сына.

Скрытый жар, с которым говорил мой покровитель, заставил меня зардеться от стыда. Не думал, что когда-либо смогу вывести Дайминио из себя лишь тем, что буду разговаривать с ним так, как это принято делать.

Однако просьбу старика я выполнил с великим удовольствием.

— Я постараюсь, — кривая улыбка на моем лице выдала меня с потрохами. Кардинал облегченно вздохнул, стоило мне вернуть своему тону прежнюю небрежность, — где пройдет моя встреча с теми тремя проблемами, что повесили на мою шею? Монахом, рыцарем и проводником?

Старик бросил на меня выразительный, чуть укоризненный, взгляд, но замечаний делать не стал.

— Они будут в Королевском Порту на закате.

— Славно. Значит, успею договориться с капитаном, купить еды в дорогу и собрать вещи.

— Деньги будут не у тебя одного, Райдер, — поучительным тоном протянул Дайминио, — с каждым из твоих попутчиков уже провели нужную беседу. И каждый уже знает, какая роль ему отведена.

Старик говорил уверенно. Казалось, он искренне верил, что мы с неизвестным рыцарем и торговцем-мошенником едем в Орсс сопроводить монаха, чтобы тот наставил Виктора Фэлла на путь истинный. Столь же рьяно в это может верить, пожалуй, только этот самый монах. Думаю, торговцу все равно, а рыцарь даже не считает такой расклад возможным.

— И все же я привык рассчитывать на себя.

— Мир не без добрых людей, Райдер, — поучительным тоном заявил кардинал, — иногда бывает полезно доверять кому-то кроме себя. И рассчитывать на кого-то.

Я покачал головой.

— Дело не в том, насколько они добрые или хорошие. Людьми они могут быть какими угодно, но рассчитывать я на них не могу. Не привык работать в команде, поэтому для меня они — проблемы.

Дайминио молитвенно сложил руки на груди и кивнул.

— И я все же буду верить, что они помогут уберечь тебя.

Старик неисправим!

Я криво улыбнулся. Дайминио подался вперед, дверь в исповедальню тихо скрипнула, и я тоже вышел из кабинки следом за своим покровителем. Мы снова оказались в нефе церкви, где эхом от стен, казалось, отражалось даже дыхание.

— Что ж, прощаться всегда тяжело, мой мальчик, но чувствую, что если задержу тебя здесь дольше, то лично попытаюсь сорвать твою поездку. Я волнуюсь за тебя, Райдер. Впервые так сильно волнуюсь, но буду верить, что ты вернешься целым и невредимым, как возвращался всегда, пусть и только, чтобы попрощаться, и моя вера будет мне опорой, — надтреснуто произнес Дайминио. Я невольно отметил его поразительную способность менять свой голос с насыщенного на сухой в зависимости от ситуации и настроения, и разница была действительно ощутимой. Только что мне судя по голосу, давал наставления едва ли не человек средних лет, а уже через полминуты он превращается в дряхлого старика.

Тем временем ответить своему покровителю мне было решительно нечего. Мог бы попытаться сказать какую-нибудь вежливую чушь, однако Дайминио попросил меня этого не делать. Быть собой.

— Большего и не требуется, — вырвалось у меня. Старик лишь улыбнулся, по-отечески обнял меня на прощание, и быстро отстранился, вздрогнув. Глаза его упрямо блестели, и Дайминио всячески сдерживался, чтобы не заплакать.

— Ступай, мой мальчик. Храни тебя Господь.

— До встречи, Дайминио, — произнес я, и кардинал одобрительно кивнул мне.

После я поспешил удалиться из церкви.

На сердце у меня скребли кошки при одном лишь воспоминании о взгляде моего покровителя. Это был взгляд человека, который чувствует, что может потерять свое единственное дитя. Фактически мы дали друг другу в долг семью, которой не имели, и теперь пришла пора платить по счету. Все мы живем в долг, и в нашем с Дайминио случае роль ростовщика сыграет Тайрьяра.

Но я старался запретить себе думать об этом.

Просто идти вперед, не оглядываясь. Следовать своему намеченному плану и поменьше смотреть на улицы Эллы, успевшие так полюбиться мне за прожитые здесь годы.

* * *

Обратный путь был гораздо быстрее. Я дошел до Рыночной Площади, там остановил дилижанс, назвал адрес в южной части столицы и сполна заплатил вознице, чтобы тот доставил меня до места быстро и с ветерком.

Наверное, нехорошо так бросаться деньгами, выделенными Святой Церковью и Орденом, однако я оправдывал себя тем, что спешу и пользуюсь некоторыми "вынужденными" удобствами ради предстоящей поездки. Если экономить, с тем же успехом можно добраться до Норцинны на какой-нибудь дырявой лодке, только вот сколько это займет времени?

Быстро договорившись со своей совестью, я присмотрелся к проплывающим мимо улицам Эллы. Никакой слежки за мной не было — в этом я успел убедиться несколько раз, поэтому теперь спокойно отдыхал и наслаждался пейзажем.

Столица Дирады была весьма крупным городом, с множеством жилых кварталов и массивных особняков. Здесь проживало много знати, стремящейся быть как можно ближе к сердцу Солнечных Земель и нашему правителю, а почти в непосредственной близости от их пышных хором жили обычные работяги и разных дел мастера.

Элла была окрашена в песочно-золотистые тона за счет желтого кирпича, из которого отстраивали большинство домов, при этом усеянной яркой зеленью, прочно прижившейся среди мощеных улиц и мостов через большую реку Эллеяру. Мост, ведущий в южную часть города, словно служил переходом в другой мир, где стояли сплошь плотно заселенные дома в несколько этажей, в которых проживали исключительно рабочие и ремесленники.

Я посмотрел чуть восточнее. С моего ракурса можно было разглядеть часть так называемого "Зеленого Острова" — Torre Digriian — где раскинулась одна из достопримечательностей города — Золотые Конюшни Эллы. Здешние скакуны считались лучшими во всех Солнечных Землях.

Въехав в южную часть города, возница чуть придержал двух серых коней, тянувших повозку, чтобы объехать узкую улицу Первых Советников, по которой было бы куда быстрее добраться до постоялого двора. Кони послушно перешли на неспешный шаг.

Я недовольно нахмурился и осторожно высунулся в окно.

— В чем дело? — строго поинтересовался я, почувствовав, что после разговора с Иресом Десятым, подслушанного пересмешником — будь он трижды неладен — моя мнительность возросла в несколько раз.

Широкоплечий, крепко сбитый возница повернул ко мне заросшее густой курчавой бородой лицо и понимающе кивнул в сторону улицы Первых Советников.

— Сегодня старый Карл в конце улицы выставил свои деревянные поделки. К выставке готовится в честь Дня Солнцестояния. У меня дилижанс широкий, в конце улицы не пройдет, пробовал уже сегодня, — быстро отрапортовал он, чуть картавя и тут же улыбнулся, приподняв шляпу, — не беспокойтесь, господин, мигом доставлю, вы и разницы не почувствуете!

Решив поверить вознице на слово, я лишний раз отругал себя за подозрительность, вернулся на место и продолжил смотреть в окно.

Мы выехали на Площадь Объединителя, откуда был виден Kastelarrii de Vire Darrian — Собора Первого Посланника — возвышавшийся огромной белой скалой над низкорослыми домами. Несмотря на то, что эта церковь была ощутимо выше Nio Edrian Kastelarrii, она казалась менее впечатляющей. Возможно, потому что любимая вотчина Дайминио Солли была более монументальной?..

Так или иначе, Kastelarrii de Vire Darrian, выстроенный из белого камня был главной достопримечательностью южной части Эллы. Мы проехали рядом с собором, и я мысленно попрощался с ним. В какой-то момент мне показалось, что на правой колокольне я увидел крупную черную птицу, бросившуюся в глаза на фоне белокаменной церкви.

Я резко выглянул из окна, однако так и не смог найти пернатого шпиона глазами. Впрочем, возможно, этот ворон не был тем самым пересмешником.

Ощущение, что меня целый день кто-то преследует, снова острой иглой вонзилось в позвоночник, однако я попытался тут же обуздать свою мнительность. Раньше за мной такого не водилось. Видимо, разговоры с Его Величеством в обстановке полной секретности не прибавляют уверенности в завтрашнем дне.

Возница не обманул — добрались мы так же быстро, как если бы ехали через улицу Первых Советников. Я вышел из дилижанса, кивнув бородачу на прощание, и, получив его кивок и пожелание удачного дня в ответ, вошел на территорию постоялого двора. Хозяйка — эффектная черноволосая женщина с золотисто-карими глазами — поприветствовала меня коротким кивком. Я ответил тем же и заметил, как она провожает меня глазами. Декс меня сожри, если это не был особенный, многозначительный взгляд!

Родословная мадам Налы уходила корнями в Миянну, а, если быть точнее, в Лэс-Кэрр-Грошмор, раньше именовавшийся Городом Костяных Башен, жителями которой были сплошь маги и колдуны. По крайней мере, сама Нала говорила, что именно оттуда сбежали ее предки.

Не знаю, почему мадам решила рассказать мне об этом: обычно связь с Лэс-Кэрр-Грошмором стараются скрывать. Святая Церковь уже больше столетия не приветствует гонения на потомков Города Костяных Башен, однако простой народ все еще относится к потенциальным колдуньям с большим подозрением. Особенно к тем, у кого действительно проявляются некоторые способности предков.

Видимо, Нала не увидела во мне всеобщих предрассудков на этот счет. Я воспринял это как факт, и только. Меня вовсе не пугало, что иногда у этой женщины наступали моменты прозрения, и она видела будущее так же ясно, как своего собеседника.

Нала не замирала на месте, не ахала от неожиданности, когда некое видение посещало ее. Просто ее глаза начинали смотреть немного иначе, а я умел это отличать. И сегодня она проводила на меня этим самым взглядом.

Нала смотрела прямо мне в душу, и ее глаза говорили: прощай. Не "до свидания", а именно "прощай". Мадам Нала была уверена, что мы больше никогда не увидимся.

Глава 2. Проклятый капитан

Сборы и закупки не отняли много времени. Провианта я набрал ровно столько, сколько понадобится на первую пару дней. Путешествие через Фальгертарг (при условии, что опытный капитан сможет тихо провести корабль через "Синюю глубь" в Норцинну) должно занять около двух недель. Набирать еду на все это время я, разумеется, не стал. Думаю, сотня золотых за пассажира убедит капитана, что каждого из нас стоит если не встречать с почестями, то хотя бы не забывать кормить.

Я был доволен итогами сборов: все необходимое уместилось в одну, пусть и большую, холщовую торбу, которую я с легкостью закинул на плечо и вышел с постоялого двора.

Дилижанс до Королевского Порта я решил остановить, пройдя улицу Первых Советников. Заодно поздоровался со старым Карлом, оценил по достоинству его работы по дереву и получил множество пожеланий доброго пути за короткий разговор. Мне необходима была уверенность в собственном возвращении. Хотя бы чужая. Даже если этот чужой понятия не имел, куда меня отправляют.

Попрощавшись с Карлом, я быстро миновал улицу Первых Советников и остановил проезжавший мимо дилижанс, радостно отметив, что оказался единственным пассажиром.

Мне предстояла дорога в западную часть города, в Королевский Порт.

Портовый Район Эллы обладал наибольшим количеством контрастов. Через несколько метров от П-образной пристани буквально один на другом стояли небольшие двух— и трехэтажные домики, на первом этаже которых неизменно располагалась специализированная лавка или другое заведение, в зависимости от того, каким делом предпочитал заниматься хозяин жилища. Большей частью здесь торговали рыбой и товарами первой необходимости, без которых невозможно любое длительное плавание. Количеству здешних лавок могла позавидовать даже Рыночная Площадь, и, несмотря на высокие цены, портовые торговцы не имели отбоя от покупателей.

Здесь под уютной двухскатной крышей располагался самый известный в Элле увеселительный дом Мадам Дайдри, (на существование которого упорно закрывали глаза даже королевские гвардейцы, так как сами были там наиболее частыми и желанными клиентами). Прямо по соседству работал очень хороший старый лекарь.

Хозяин дома, стоящего с другого бока от заведений Мадам Дайдри, обустроил первый этаж своего жилища под небольшой трактир. Я всегда находил некоторую долю иронии в этом потрясающем трио. Некоторым особенно увлекающимся клиентам трактира и увеселительного дома наутро действительно могли потребоваться услуги лекаря.

Туман, часто опускавшийся на пристань, скрывал весь этот муравейник легкой загадочной свежей дымкой, смешивающейся с постоянно витающим здесь запахом рыбы — не сбивающим с ног, но весьма ощутимым.

Все улицы, ведущие к Королевскому Порту, были нехарактерно широкими для Эллы, на них вполне могли разъехаться не два, а целых четыре дилижанса, никоим образом не стеснив друг друга, хотя дома, натыканные по обе стороны улиц, словно свечи на алтаре в Nio Edrian Kastelarrii de Matrade'ja, едва ли не терлись об крыши соседей.

Молчаливый худой возница остановил дилижанс чуть поодаль от пристани и, получив оплату, развернулся, не сказав ни слова. Я вздохнул и направился к пристани, решив пройтись по ее линии и найти корабль, который отбывал бы в Норцинну сегодняшним вечером.

Все же Элла — удивительный город: здесь вид человека, неспешно прогуливающегося, где бы то ни было, всегда приковывает к себе взгляд ищущих выгоду предприимчивых персон. Моя неспешная походка магическим образом заставила материализоваться около меня сутулого человека, возраст которого сложно было определить без ошибки. Некоторых особенно потрепанных городской жизнью людей, живущих в Портовом Районе, судьба могла сделать таким и до тридцати, хотя этот казался явно старше.

Мой внезапный собеседник был одет в черную потертую куртку (судя по состоянию вещи, материал, из которого она сделана, я ставил под сомнение), из-под которой торчали посеревший от времени кожаный жилет и белая рубаха (пожалуй, единственное, что было относительно новым в его гардеробе). Вместо ремня на штанах (а, возможно, и, бриджах — это скрывали старые высокие сапоги) мой новый знакомец использовал толстую жесткую веревку, что придавало ему еще более странный вид. Похоже, он занашивал старую любимую одежду до дыр с лучших своих времен — она сильно болталась на его ныне худом теле.

— Доброго дня, господин, — быстро окинув меня взглядом и, похоже, произведя все необходимые калькуляции в уме, поприветствовал он, едва заметно поклонившись, и чуть приподнял видавшую виду болотно-коричневую широкополую шляпу, из-под которой показалась заметная лысина, обрамленная редкими рыжими волосами, — интересуетесь чем-то?

Я прищурился, стараясь не сталкиваться с этим человеком взглядом. Один глаз его был слеп, и лишенная зрачка радужка покрылась непроницаемым матовым бельмом, через которое — складывалось такое впечатление — этот самый глаз мог смотреть гораздо глубже, чем зрячий. Веснушчатое лицо с длинным прямым носом в юности могло быть даже привлекательным, однако время не пощадило этого человека и превратило в гротескное подобие старого моряка, вынужденного по каким-то причинам существовать на суше. Взгляд его единственного зрячего голубого глаза то и дело тоскливо падал на волны Фальгертарга. Правое плечо казалось чуть выше левого, рука при этом висела неподвижно. Мой новый знакомец сильно сутулился, но, надо думать, если б он выпрямился, мы с ним были бы примерно одного роста.

— Доброго дня, — кивнув, ответил я, — вы правы, мне нужно найти корабль, отходящий на Норцинну через Синюю Глубь сегодня на закате, и поговорить с его капитаном.

Рыжие брови удивительно красивой формы на потрепанном веснушчатом лице удивленно поползли вверх, и уже через секунду мой собеседник часто закивал.

— О, да, господин! В Королевском Порту как раз стоит такой корабль. И я даже неплохо знаю его капитана. Могу устроить встречу всего за один золотой, — последние слова он добавил нарочито заговорщицки и многозначительно.

Я усмехнулся. Недурно! Один золотой — весьма высокая цена, за эти деньги вполне можно легко отобедать в трактире. Правда, трактиры Портового Района ставят цены несколько выше, чем остальные городские заведения, но даже там на золотой можно относительно набить желудок. Хотя, судя по легкому душку, исходящему от поспешного предпринимателя, еда интересует его куда меньше, чем выпивка. Его взгляд как раз упал на внушительных размеров мешочек с деньгами, закрепленный у меня на поясе рядом с эстоком.

Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться в голос. Этот человек почему-то пришелся мне вполне по духу, и я всерьез решил не пожалеть для него орденских денег.

— Было бы весьма неплохо... — я намеренно сделал паузу, так как не знал, как обратиться к собеседнику. Он, казалось, прекрасно понял мою заминку и коварно прищурился.

— Называйте меня Курц.

— Курц, — полувопросительно повторил я. Новому знакомцу, похоже, пришлось по душе мое замешательство, и он кивнул, повернувшись ко мне своим незрячим глазом.

— Все верно, господин, просто Курц, ничего больше. Если вас не затруднит, с кем я имею честь?

Манеры, имя (или фамилия), ранняя лысина, при этом ровные здоровые зубы, пронзительный взгляд единственного зрячего глаза, легкий алкогольный душок и потрепанная одежда в сочетании с весьма бодрым звонким голосом молодого мужчины — все это буквально ставило меня в тупик, сбивало с толку. Сознание кидалось из крайности в крайность, стремясь сделать хоть какой-то вывод об этом странном человеке, но наверняка не могло сделать ни одного.

Я, не задумываясь, стянул с правой руки перчатку и протянул собеседнику руку. Курц печально улыбнулся и качнул головой.

— Зовите меня Райдер, — произнес я, так и не получив руки в ответ.

— Простите мне мои странности, господин, но я предпочитаю слышать полное имя своих собеседников. У меня ничего нет, кроме моего имени. И, если вас не затруднит, протяните мне левую руку. Моя правая повисла плетью шесть лет назад. Лекарь сделал все, что смог, но...

Я неловко потупился, быстро снял вторую перчатку и протянул Курцу левую руку.

— Райдер Лигг. Рад знакомству, капитан Курц.

Мой собеседник был крайне удивлен. Лицо его чуть побледнело, но он быстро обуздал себя и кивнул, отплатив мне той же монетой.

— Я давно уже не капитан, мастер Лигг, — сказал он, и я тут же неприятно поморщился. Понимаю, у меня на руке кричащая отличительная черта о том, что я воин Святой Церкви, и меня по праву можно называть мастером Лиггом. Однако Курцу удалось сделать это с той же интонацией, которую сегодня утром продемонстрировал Его Величество Ирес Десятый, — не думал, что у меня осталось что-то от прежних замашек. Они так очевидны?

— Вовсе нет, они не бросаются в глаза. Но, боюсь, чтобы вытравить из себя капитана, вам потребуется сменить душу, — пожал плечами я, — прошу прощения, если мое обращение вас расстроило.

— Нет, нисколько, — явно соврал Курц, однако, судя по всему, он предпочитал, чтобы я еще не раз назвал его так, — но вы удивили меня. Весьма.

Несколько секунд бывший капитан изучал меня единственным зрячим глазом, затем вздохнул и решительно кивнул.

— Что ж, мастер Лигг, если цена вас устраивает...

Я решился перебить собеседника.

— Подождите, Курц, — получилась невольная пауза, ушедшая на изучение выражения его странного лица, — во-первых, все же попрошу вас звать меня Райдером.

— Как скажете, — подернул плечами бывший капитан.

— Во-вторых, цена вполне устраивает. Более того, предлагаю отобедать в трактире "Золотая Жила" прямо сейчас. Я голоден и буду рад, если вы составите мне компанию. Что скажете?

Курц старался выглядеть равнодушным, но левый и единственный зрячий глаз мгновенно загорелся. Я криво улыбнулся. Ставлю хоть все орденские деньги, что этот изуродованный временем человек расскажет мне удивительную историю уже после второго стакана берки.

— Не вижу поводов отказываться, Райдер, — сверкнув глазом, Курц расплылся в хитрой лисьей улыбке. Клянусь Богом, этот человек все больше и больше подогревал мой интерес к своей персоне.

* * *

"Золотая Жила", пожалуй, полностью оправдывает свое название. Трактир по-настоящему обеспечивал своему хозяину безбедную жизнь. Витто Росси "Золотая Жила" досталась в наследство, и он немедленно расширил трактир, насколько это было возможно, произвел необходимый ремонт, превратив "Жилу" в уютное и удивительно приличное заведение. Такой порядок было довольно трудно поддерживать в районе, куда то и дело наведываются моряки, вернувшиеся с дальнего плавания, однако почтенный господин Росси в этом весьма преуспел.

Столы в "Золотой Жиле" располагались относительно близко друг к другу. Прежде, бывая в этом месте, я никогда не обращал внимания на внутреннее убранство. Бегло окинув помещение взглядом, я насчитал двадцать два стола в общем зале и увидел три ниши, завешенные непроницаемыми шторами. Судя по всему, эти небольшие комнаты использовались для особо важных персон. Никогда прежде я не обращал на них внимания. Однако сейчас обратил, потому что Курц, к моему удивлению, уверенно зашагал прямиком к этим комнатам и практически распрямил спину, стоило ему ступить на порог трактира. Уже через несколько секунд сам Витто Росси шел ему навстречу.

— Здравствуй, дорогой друг! — сказал он, выставляя вперед левую руку и крепко обхватывая Курца за предплечье, — рад видеть. Кто твой гость?

Господин Росси учтиво кивнул мне, предпочтя не заметить ошеломленного выражения на моем лице. Я же был, мягко говоря, в недоумении. Лучший трактир Портового Района принимает этого странного человека с распростертыми объятиями. Клянусь, секунду назад я был уверен, что это Курц — мой гость, а не наоборот. Увидев бывшего капитана, Росси, казалось бы, забыл обо всех остальных посетителях. О том, что я не раз бывал в "Золотой Жиле", он, разумеется, тоже не вспомнил.

— Позволь представить, Витто, — криво улыбнулся Курц, указывая на меня освободившейся левой рукой, — господин Райдер Лигг.

Только сейчас хозяин трактира вспомнил меня, снова учтиво кивнул и поспешил извиниться:

— Ох, мастер Лигг, прошу простить. Я не сразу узнал вас, — проговорил он и снова обратился к Курцу, — позвольте проводить вас.

Невысокий, коренастый Витто Росси быстро засеменил в сторону центральной прикрытой шторкой ниши, увлекая нас за собой. Курц уверенно зашагал вслед за ним, и я, едва сдерживая немое изумление всей этой сценой, постарался не отставать от своего нового знакомца.

Раньше, когда я бывал в "Золотой Жиле", господин Росси никогда не предлагал мне остаться в отдельной комнате. Похоже, эти помещения отводились только особенным... очень особенным гостям, в число которых я не входил. Тем больше меня заинтересовала персона бывшего капитана, оставившего при себе одно лишь имя.

Пройдя через плотную занавеску я очутился в уютной небольшой комнате, раза в три меньше, чем та, что я снимал на постоялом дворе мадам Налы. Стены здесь были отделаны декоративным серым камнем, имеющим свойство едва заметно поблескивать в свете свечей. Несколько подсвечников были развешены по стенам, образуя уютный полумрак, больше подходящий либо для встречи тайных любовников, либо для шпионских заговоров, но никак не для нашей встречи с Курцем. Однако бывшего капитана, похоже, нисколько не смущала подобная обстановка. В этом освещении он казался не таким измученным, а бельмо на незрячем глазу не наводило такого ужаса.

У дальней от входа стены стоял массивный дубовый стол, казавшийся почти черным в полумраке ниши. Две скамьи, на каждой из которых могло уместиться по три человека, были плотно придвинуты к столу. Росси поспешил отодвинуть их для нас. Бывший капитан тем временем снял широкополую шляпу и положил ее на скамью рядом с собой. Как я уже успел мельком увидеть раньше, голова Курца оказалась почти лысой. Ото лба до макушки кожа была гладкой, как полированный шар, и лишь по бокам оставались схваченные сзади длинные тонкие пряди рыжих вьющихся пористых волос.

— Мой заказ ты знаешь, Витто, — улыбнулся Курц, и его улыбка вновь больше напомнила кривую ухмылку. Однако Росси расплылся в очаровательной улыбке в ответ и кивнул.

— Что предпочтете вы, мастер Лигг? — учтиво спросил он.

— Доверюсь вкусу своего нового друга, — отозвался я.

Из груди хозяина трактира, казалось, вырвался облегченный вздох. Росси кивнул и поспешил удалиться, а я остался наедине со сверлящим меня взглядом единственного зрячего глаза Курца.

— Вижу, вы немного... удивлены, мастер Лигг, — осклабился он. Снова та интонация... казалось, он прекрасно знал, кто я. Его покрытый бельмом правый глаз насквозь буравил мою душу.

Я прочистил горло и качнул головой.

— Глупо отрицать. Вам действительно удалось удивить меня. Внешность... обманчива...

— Не трудитесь подбирать слова, — усмехнулся Курц, хватая левой рукой правое предплечье и небрежно забрасывая обездвиженную руку на стол, — я расскажу вам все, что вы хотели бы узнать. И о судне, которое вас интересует, и о том, почему меня с распростертыми объятиями встретили здесь. С чего лучше начать?

Я ответил, не раздумывая.

— С вас, капитан. Пожалуй, вам удалось удивить меня настолько, чтобы заинтересовать куда больше, чем поездка в Норцинну.

— Зачем вы плывете в Норцинну, Райдер? — прищурился Курц. Вопрос прозвучал вполне серьезно, в голосе читалось скрытое предостережение.

Я вздохнул.

— Это связано с моей работой. Но, боюсь, разглашать подробности я не имею права, — врать было бесполезно: казалось, этот человек читает меня, как открытую книгу.

В комнате снова появился Росси, неся в руках поднос, на котором стояли тарелка, с горкой ароматных ломтиков чесночного ржаного хлеба, подогретых с маслом на печи, и бутылка лучшей голубой берки.

Курц поблагодарил хозяина трактира кивком и дождался, пока тот покинет комнату, прежде чем продолжать разговор со мной.

— Что ж, я вполне могу это понять. Не буду расспрашивать вас, Райдер, мне и без того прекрасно ясно, что единственный в своем роде наемник Святой Церкви едет выполнять очень важное задание.

Я оторопел и невольно бросил взгляд на метку на своей правой руке.

— Не думал, что моя слава распространилась так быстро, — хмыкнул я.

— О вас знает гораздо больше людей, чем вы думаете, Райдер, — тоном наставника пробормотал Курц, снова сгорбив спину, — вы яркая персона, и для вашей работы это вам вовсе не на руку. Я лично имел радость несколько раз наблюдать ваши бои. И видел, какие люди подходили к вам после. Видел вашего покровителя кардинала Солли. Правда, это было больше шести лет назад. Вы были моложе, и я выглядел иначе. Поэтому я не удивлен, что вы не узнали и не вспомнили меня.

— Мы встречались лично?

— Пересекались мельком. На нескольких вечерах, где вы сопровождали кардинала, — чуть снисходительно отозвался мой собеседник, — тогда я имел честь служить Его Величеству Иресу Девятому, да прибудет его душа в мире и покое. Буквально за год до его трагической кончины. Мой корабль первым ходил в Норцинну через Синюю Глубь и сейчас он единственный каждый раз минует ее с успехом.

Казалось, от удивления я приоткрыл рот. Рука моя замерла на полпути к бутылке берки и безвольно опустилась на стол. Я лишь сейчас понял, кто передо мной.

— Декс меня сожри! — бесконтрольно вырвалось у меня, и Курц весело рассмеялся.

— Вы потрясающий человек, Райдер. Клянусь Богом, вам единственному удалось развеселить меня в тот момент, когда настает черед грустить. Вспоминать то, кем я был — непомерный удар по самолюбию. Кажется, за шесть лет я впервые говорю об этом так спокойно.

Я не знал, что ответить на это и предпочел промолчать. Мой собеседник воспользовался этой паузой и заговорил снова:

— Сделайте мне одолжение, Райдер, не переходите на мое прежнее имя. Курц нравится мне гораздо больше. Вдобавок ко всему, именно так меня называли на корабле.

Мне оставалось лишь кивнуть. Да и как я мог не исполнить его просьбу!

Передо мной был человек, которого в мирное время назвали героем. Капитан Тальгерт Дармкурц служил в королевском флоте Дирады много лет. Однако Солнечные Земли уже не одно столетие со времен Коруна Объединителя живут в мире, и корабль моего нового знакомца было решено перевести в разряд торговых. Ирес Десятый после смерти своего отца был решительно настроен наладить торги с Норцинной, прекрасно понимая, что, если преодолеть Фальгертарг через Синюю Глубь, процесс может значительно ускориться. Проблема состояла в том, что Синяя Глубь — гиблое место, настоящее кладбище кораблей. Блуждающие волны, иногда возникавшие в том районе Фальгертарга одна за другой, потопили уже не одно судно. Говаривали, что в Синей Глуби водятся, один Бог ведает, какие создания, но, как правило, описывают либо огромных змей, либо огромных зубастых рыб, одинаково недружелюбных и смертоносных. И рассказывают эти легенды сошедшие с ума от страха "счастливчики", которым удалось выбраться из этих беспокойных вод.

Не знаю, через что именно пришлось пройти "Знаменосцу" — кораблю капитана Дармкурца, но он был единственным, кто вернулся из Норцинны через месяц, полный товарами и с целой невредимой командой. Насколько я слышал, после этого "Знаменосца" переименовали в "Минующего бурю", и он уже много лет успешно отбывает в Норцинну и возвращается невредимым из Синей Глуби. Однако о капитане Тальгерте Дармкурце я больше ничего не слышал с момента его первого возвращения на "Знаменосце". Был уверен, что он продолжает командовать своим кораблем...

Через несколько лет начали говорить, что и другим судам удавалось успешно миновать Синюю Глубь. По правде говоря, я намеревался отыскать в Королевском Порту именно один из этих кораблей, а не "Минующего Бурю". И уж точно никак не подозревал, что тот самый Тальгерт Дармкурц встретит меня в Портовом Районе под видом местного зазывалы и выпивохи и предложит договориться о взятии на борт четырех пассажиров за золотой.

— Что с вами случилось? — спросил я, позабыв всякие манеры, чем, однако, вызвал лишь добрую улыбку на испещренном веснушками лице моего нового знакомца.

— Думаю, официальную часть моей истории вы знаете, — утвердил он, и я подтвердил его слова кивком, — все изменила Синяя Глубь. Она сделала меня таким, каким вы меня сейчас видите.

Единственный зрячий глаз капитана светился, словно маяк в тусклом свете свечей. Курц чуть наклонился через стол, уверенно взял левой рукой бутылку берки и разлил по двум стаканам. Я не стал мешать ему, несмотря на то, что мне произвести то же самое действие было сподручнее. Казалось, помимо обычного разговора между нами состоялся еще и мысленный. Я прекрасно понимал, что сейчас чувствует Тальгерт. В человеке просыпается особое упорство и рвение, когда он пытается доказать себе и окружающим, что он все еще полноценен, несмотря на увечье, которым судьба наградила его.

Подняв свой стакан, капитан осушил его одним глотком.

Я с выпивкой не спешил и моему новому знакомцу не советовал бы, но пока решил не останавливать его. Возможно, Тальгерту это необходимо, чтобы набраться смелости перед своим рассказом.

— "Знаменосец" вышел из Королевского Порта, держа курс на Норцинну, шесть лет тому назад. Я обещал Его Величеству Иресу Десятому, что сумею провести корабль через Синюю Глубь и наладить поставки товаров из Норцинны в Дираду. Как видите, обещание я сдержал... — Курц ненадолго замолчал и тяжело вздохнул, — но моя цена была высока. Чересчур высока, как я иногда думаю...

Бывший капитан "Знаменосца" потянулся левой рукой к чесночному хлебу, и я заметил, что ладонь его заметно подрагивает, хотя в порту этой дрожи, кажется, не было.

— В моей команде были преданные и честные люди. Каждый моряк, которого я нанял, мог быть самым патриотичным солдатом своей родины, — с жаром продолжил Курц, в его голосе зазвучали отчаянно ироничные нотки, — но каждый из них в душе был пиратом в самом романтичном смысле этого слова. В том самом смысле, который им приписывают юные особы, мечтающие о приключениях и находящие особый шарм в пиратах, забывая грязном грабеже, пропахших потом и выпивкой моряках и цинге. У моих пройдох гулял ветер в голове, но сердцем они были чисты. И таких ребят самонадеянный дурак, имя которому было Тальгерт Дармкурц, повел в Норцинну через Синюю Глубь.

Мой собеседник снова налил полный стакан берки, на этот раз только себе, и снова осушил его залпом.

— Они звали меня капитаном Курцем. Я сам предложил им это: слишком уж сложным считал свое имя. Мои ребята верили в меня, как в мессию, особенно помощник капитана старина Чарг Сторен.

Упомянув имя друга, Тальгерт замолчал, сверля взглядом свою обездвиженную правую руку и, казалось, несмотря на берку, погружался в мучительные воспоминания.

Я нахмурился, побоявшись, что собеседник потеряется в собственных мыслях и демонстративно кашлянул, нарушая гробовое молчание.

— Капитан Курц, — окликнул я. Тальгерт поднял на меня мучительный и одновременно благодарный взгляд. При этом затянутый бельмом правый глаз своим спокойствием заставлял меня неприятно ежиться. Нечто недоброе было в этой матовой пелене, затянувшей око старого капитана. Я шумно втянул в себя воздух и заговорил как можно ровнее, — мне предстоит путешествие через Синюю Глубь. Это самый быстрый путь до Норцинны. Времени искать обходные пути у меня нет, нужно выехать сегодня же. Поэтому, прошу вас, я должен хотя бы знать, что встречу в Фальгертарге. Если история для вас тяжела, можете лишь перечислить, к чему я должен готовиться.

Бельмо на глазу Курца вдруг вспыхнуло в свете свечей яростным огнем, каким могут гореть только глаза слепых.

— К этому нельзя подготовиться, — прошипел Тальгерт, и, готов поклясться, что этому человеку, только что общавшемуся со мной с легкой иронией, вдруг почти удалось по-настоящему напугать меня.

Однако вопреки моим ожиданиям Курц почти сразу сбросил свой замогильный образ, взял себя в руки, демонстративно отодвинул стакан с беркой и качнул головой.

— Простите, Райдер. Кажется, я немного напугал вас.

— Должен признать, вы в этом весьма преуспели, мой друг, — учтиво кивнул я, натягивая на лицо кривую улыбку, — но куда больше заинтриговали меня. Тем тяжелее мне просить вас продолжить рассказ...

Курц опустил голову и печально усмехнулся.

— Я продолжу, Райдер. Вот уже много лет я никому, кроме Витто Росси и Его Величества не рассказывал эту историю. Собрать воспоминания воедино достаточно сложно. Особенно теперь, когда они всплывают лишь разрозненными ночными кошмарами.

Я терпеливо ждал, пока мой собеседник соберется с мыслями. Прекрасно понимаю, что в вопросах воспоминаний лучше не торопить человека, поэтому я прикусил язык и осушил свой стакан берки, чем вызвал одобрение в глазах Курца.

— Все плавание никто не упоминал о Синей Глуби. Моя команда предпочитала не нагонять страху раньше, чем мы подберемся к этому месту, оно ведь обозначено на картах близ самой Норцинны. Мои люди свято верили, что я выведу их оттуда.

— Вы это сделали, — напомнил я, взглянув на Курца исподлобья, чувствуя, что он вновь начинает погружаться в свои мысли. Тальгерт благодарно кивнул.

— Сделал, — твердо согласился он, — и не жалею об этом ни на минуту.

Историю пришлось прервать. В комнату вновь вошел Витто Росси, оценивающим взглядом окинул еду и бутылку берки и составил с подноса на стол две запеченные в овощах порции рыбы. Должен признать, я несильно разбираюсь в рыбе. Могу лишь сказать, что в этом ароматном деликатесе практически не было костей. Интересоваться у Курца и демонстрировать свое невежество я не стал. Да и к еде притронуться не смог, несмотря на недовольное урчание желудка. Уж не знаю, какими считает мои манеры лорд Гариенн, но есть во время такого рассказа капитана Дармкурца, я счел, будет совсем уж невежливо.

Тальгерт тоскливо взглянул на блюдо и заговорил, лишь когда Росси удалился.

— Знаете, Райдер, я ведь по-настоящему полюбил рыбу, когда вернулся из Норцинны. Странно, особенно после того, что ждало нас в Синей Глуби. Впрочем, я уже слишком долго томлю вас ожиданием, — на последних словах он нахмурился и возобновил рассказ о своем роковом путешествии, — мы добрались до Синей Глуби на закате. Ничего не изменилось, вода была все такой же спокойной, стоял почти полный штиль. Темнеть начало быстро, но мы не сразу придали этому значение. Первой реакцией было ликование — россказни о Синей Глуби оказались выдумками.

Голос Тальгерта дрогнул, и я невольно нахмурился. Он покачал головой, словно борясь с собой.

— Сначала мы думали, что появились акулы, — сглотнув тяжелый ком, сказал Курц, — размер и плавники показались похожими. Но когда они показались из воды, мы поняли, что Синяя Глубь только проснулась, чтобы поприветствовать нас. Говорят, они похожи на людей... это ложь. Эти чудовища и отдаленно не напоминают нас.

Я заинтересованно придвинулся ближе к столу, потому что Курц — умышленно или нет — заговорил тише. Мне казалось, что, тем бессвязнее будут звучать его слова, чем подробнее он будет рассказывать эту историю.

— О ком вы говорите? — поспешил уточнить я, вырывая Тальгерта из тяжких воспоминаний. Его зрячий глаз вдруг обдал меня холодом.

— О наядах. Мы услышали их далекое пение, прекрасные голоса, поющие о самых заветных твоих детских мечтах. А затем одна из них прыгнула вверх на невообразимую высоту и едва не сцапала Чарга. Тогда-то мы и увидели их лица. Страшные, с острыми акульими зубами, с провалом вместо носа и темными глазами, какие бывают только у глубинных рыб. Вода там, где они проплывали, начинала светиться так, словно ее полили жидким золотом. Поднялся ветер, набежали тучи, корабль сделался почти неуправляемым. Море разбушевалось, и на какое-то время я буквально слился с окружающим миром, раздавая команды и стоя у штурвала и пытаясь сладить со стихией. Волны поднимались высотой почти с весь наш корабль, и я не знаю, каким образом они не погребли нас под собой. Не помню, сколько прошло времени. "Знаменосец" несло в невесть откуда взявшуюся воронку. Волны накатывали одна другой сильнее, а на глубине мелькали огромные черные силуэты неведомых рыб. Они били в дно корабля, и я был уверен, что "Знаменосец" не выдержит...

Курц замолчал, проверяя глазами, верю я ему или нет. У меня не было причин сомневаться в его словах. На интуитивном уровне я понимал: этот человек не лжет. Казалось, Тальгерт прекрасно видел это в моих глазах. Он благодарно кивнул и продолжил.

— Знаю, Райдер, мой рассказ больше напоминает сказки сумасшедших или и вовсе пьяную околесицу, но я вижу, вы верите мне. Возможно... — он с опаской покосился на метку Святой Церкви на моей правой руке, — возможно, вы и сейчас поймете, что я говорю правду, и за нее меня не стоит сжигать на одном из костров еретиков...

Я удивился перемене темы и вопросительно подернул плечами. Расспрашивать Курца я не стал, вместо этого предпочел разуверить его в том, чего он опасался:

— Вы ведь прекрасно знаете, что я не один из воинов Святой Церкви. По крайней мере, не в классическом понимании точно. Поэтому если вам и грозит еретическая казнь, капитан Курц, то точно не по моему доносу.

На лице Тальгерта вновь появилась та самая кривая ухмылка. Он качнул головой.

— Что ж, это обнадеживает. В таком случае я могу продолжать. Хочу сказать, что наш Бог, вопреки всем уверениям, далеко не единственное божество. И никогда не будет единственным. К слову сказать, язычники поклоняются тем, кого действительно видели их предки, в отличие от нас, которые обосновывают свою веру лишь Священными Писаниями, созданными множество веков назад. Более того, некоторые из языческих богов не покинули наш мир, а остаются здесь по сей день, в отличие от нашего Бога, да простит Он меня за подобные слова. Так вот, Синяя Глубь — алтарь одного из языческих богов.

Я продолжал внимательно слушать капитана, несмотря на то, что его слова показались мне, по меньшей мере, странными. Слава Богу, Курц вовсе не нуждался в том, чтобы я как-то выражал свою реакцию на его слова.

— Таким богам все еще нужны жертвы, — аккуратно продолжил Тальгерт, косясь на свою обездвиженную правую руку, — и он приходит за ними. В тот момент, когда я пытался спасти корабль, когда буквально слился со стихией, я понял, о чем на самом деле поют наяды. Они были голосами своего божества...

— О каком божестве вы говорите? — покачал головой я, когда рассказ Курца снова увлек меня.

— Наяды произносили его имя как Therabia. Насколько я знаю, даже в древнем языке этого слова нет.

Я вновь лишь покачал головой в ответ.

— Увы, в этом вопросе мои познания весьма скудны. На древнем языке я знаю, разве что, названия улиц, засевших в обиходе.

Лицо Тальгерта вновь помрачнело. Он, не отрываясь, смотрел единственным зрячим глазом на свое правое предплечье, затем закатал рукав куртки вместе с рубахой и подтолкнул безвольную конечность ближе ко мне.

Я едва сдержался, чтобы не поморщиться. На правом предплечье Тальгерта виднелись два заросших розовой кожей круглых следа, точно кто-то продел через его руку иглу, толщиной с рукоять моего кинжала. От каждого круглого следа словно ветвились подкожные черные кляксы. При первом рассмотрении могло показаться, что рука капитана Дармкурца гниет изнутри, но при этом не было характерного запаха гниющей плоти...

Тальгерт демонстративно развернул правую руку, и я увидел, что это были не просто следы, а сквозные отверстия, одно из которых оказалось почти в конце предплечья, а второе рядом с запястьем. То, что вошло в руку капитана, должно было пробить ее насквозь вместе с костьми.

Шумно выпустив воздух из носа, я налил себе полный стакан голубой берки и залпом выпил его.

— Чтоб меня... — начал я и осекся, предпочитая больше не упоминать дексов, с которыми, если "повезет", мне еще предстоит встретиться в Орссе. При условии, что я доберусь до Норцинны.

— Therabia сделал это со мной, — пояснил Курц, печально ухмыляясь, — чтобы моя команда смогла выжить.

— Как этот... Therabia выглядит? — я попытался точно скопировать произношение этого странного слова, режущего слух.

Курц заметно вздрогнул, посмотрев на меня, и покачал головой.

— Он — огромный змей, размерами в несколько раз превосходящий наш корабль. Один его зеленый глаз, наверное, будет величиной с мое туловище. Как видите, Райдер, размах его зубов говорит о многом...

Я вновь посмотрел на правое предплечье Курца, когда он небрежно закрыл раны рукавом.

— Я услышал имя этого... божества, демона — называйте, как хотите — и взмолился, чтобы он позволил "Знаменосцу" миновать эту бурю взамен на мою жизнь. Я полагал, Therabia отнимет ее сразу, однако он предпочел пить мою жизнь по капле. Он позволил мне вернуться на родину и предупредил, что в тот момент, когда я сойду с корабля, начнет действовать его проклятие. Я пожелал ступить на сушу в Дираде. Мое желание было исполнено, тем более что почти все время, проведенное в Норцинне, я провалялся в бреду, и корабельный врач пытался помочь мне, чем мог. Результат вы видите сами. За шесть лет, сойдя на берег, я превратился в собственную тень. Жизнь утекает из меня по капле каждый день, но все то время, пока я буду жить, "Минующий бурю" под командованием Чарга Сторена может безнаказанно проходить Синюю Глубь.

Курц налил себе еще один стакан берки, опрокинул его залпом и улыбнулся.

— Так что, Райдер, можете не переживать. На "Минующем Бурю" вы легко преодолеете Синюю Глубь, не встретив ни одного чудовища, и будете уверены, что моя история — просто россказни сумасшедшего пьяницы. А я тем временем буду продолжать выполнять свою часть договора с Therabia.

Я мгновенно почувствовал себя виноватым, хотя на деле ни разу не возразил Курцу и не поставил его слова под сомнение. Правдоподобной эту историю, конечно, не назовешь, но этот человек не врал, я чувствовал это всей кожей.

— Я верю вам, Курц.

На лице проклятого капитана появилось выражение одновременно благодарности и снисхождения. В любом другом случае оно бы задело меня, но не сейчас.

— Предлагаю, наконец, отобедать, Райдер, — резко сменил тему Тальгерт, — думаю, у вас есть не так много времени на болтовню со мной. Поэтому я сделаю, как обещал, я познакомлю вас с капитаном "Минующего бурю".

Не спрашивая меня больше ни о чем, капитан Курц схватил левой рукой вилку и на удивление ловко начал справляться с едой.

Я испытывал странное чувство: желудок требовательно урчал, в нос бил приятный запах рыбы с пряностями, жареных овощей и чесночного хлеба, но при этом у меня совершенно не было аппетита. Наверное, я начал есть лишь из уважения к капитану Курцу и к хозяину трактира.

Тальгерт, справившись с едой гораздо быстрее меня, небрежно выудил из кармана два золотых и четыре медяка и бросил их на стол.

* * *

Как и обещал, Курц повел меня на пристань к тому самому месту, где пришвартовался "Минующий бурю".

Конечно, не мне оспаривать волю Его Величества, но, по мне, это судно должно было стать флагманом флота Дирады. Причина, по которой его решили переквалифицировать в торговый корабль, осталась для меня загадкой. Спрашивать об этом у Тальгерта я не стал.

Вновь оглядев возвысившуюся передо мной махину, я подумал, что при первом рассмотрении название "Знаменосец" сочеталось с этим кораблем даже больше, чем "Минующий бурю". Хотя после истории капитана Курца, новое название приобрело свой особый, мрачный потаенный смысл.

Все мои познания в кораблях базировались только на личном опыте и на прочитанных в библиотеке Ордена книгах. Окинув "Минующего бурю" быстрым взглядом, я понял, что передо мной маневренный галеон. Сильно изогнутый форштевень украшала резная фигура ангела, на плече которого сидел ястреб. В отличие от моих любимых статуй в Nio Edrian Kastelarrii de Matrade'ja у этого ангела было весьма воинственное выражение лица. Раскинутые за спиной крылья фигуры словно укрывали собой судно. В руках ангела были скрещены два меча — недвусмысленная отсылка к гербу правящей династии. Над форштевнем нависала носовая надстройка.

Длинный бушприт нес блинд. Высокая и узкая кормовая надстройка с несколькими ярусами, в которых, судя по всему, находились жилые помещения, размещалась на срезанной корме. С задней стороны кормовая стенка надстройки была украшена витиеватым резным орнаментом и балконами.

Транец у сильно наклоненного ахтерштевня располагался выше грузовой ватерлинии, по направлению к которой борт судна от киля имел большой развал, а к верхней палубе — завал. Благодаря конструкции корабля, непредсказуемые волны Фальгертарга должны были с меньшей ударной мощью воздействовать на борт, поскольку отражались вверх, и корпус не испытывал прямого удара.

Что ж, пожалуй, придется взять свои слова обратно — этому судну вполне подходит название "Минующий бурю".

От изучения корабля меня отвлек тоскливый протяжный вздох Курца. Я с тревогой взглянул на него, но он жестом уверил меня, что все в порядке.

— Шесть лет я избегал появляться на глазах кого-то из старой команды, — с печальной ухмылкой проговорил Тальгерт, — я бы даже уехал из Портового Района, если б мог, чтобы не встречать их здесь. Однако одним из условий моего проклятия было жить близко к Фальгертаргу, не имея возможности выйти в море. При этом, чем дальше я отъезжаю от него, тем быстрее Therabia получает мою жизнь. Бельмо покрыло мой правый глаз, когда я попытался сбежать из Эллы. Пока я возвращался, и без того поврежденная правая рука окончательно повисла плетью.

Я покачал головой, однако не сумел найти нужных слов ни для поддержки, ни для утешения. Удивительно, к слову, как быстро я научился вовремя замолкать! Неужто совместные усилия Дайминио и лорда Гариенна все же произвели нужный эффект? Или я просто так сильно соскучился по их поучениям, что нарочно напрашивался?

Курц, казалось, прекрасно понял мое замешательство и хмыкнул.

— Впрочем, не берите в голову, Райдер. Все это — мои демоны, не ваши.

Проклятый капитан нахмурился, надвинул широкополую шляпу на глаза и уверенно зашагал к трапу своего бывшего корабля. Я поспешил следом, не подозревая, чего ждать от грядущей встречи.

Курц поднялся на "Минующего бурю", и первым, кого он встретил, был загорелый поджарый молодой человек с гладким, словно он только что вышел от цирюльника, лицом. Парень был в льняной рубахе навыпуск и потертых бриджах, заправленных в высокие сапоги, почти как у Тальгерта.

Какой-нибудь младший командир? Младший помощник капитана? Не знаю, почему, но я был уверен, что этот молодой человек стоит выше обычного матроса, хотя застали мы его, кажется, за уборкой.

Курц разглядывал члена команды своего бывшего корабля с мрачным интересом. Похоже, этого человека он не знал.

— Доброго дня, — сухо проговорил он, когда растерявшийся парень только соображал, как следует себя вести с незваным гостем, — мне нужно поговорить с твоим капитаном, мальчик. Позови его.

Спокойный и одновременно требовательный голос Тальгерта заставил молодого человека покраснеть от негодования. Он замер на месте, буравя нас глазами. Большая часть его злости, разумеется, доставалась моему новому знакомцу, а не мне. Я, в свою очередь, не спешил пускаться в объяснения, желая посмотреть, как Курц выйдет из этой ситуации самостоятельно.

Все разрешилось, как нельзя, кстати. С капитанского мостика к нам вышел человек, тут же окликнувший своего подчиненного.

— Тенги, кто там? — строго и одновременно мягко воскликнул высокий русоволосый широкоплечий мужчина с короткой, но густой бородой.

— Капитан, эти люди хотят видеть вас... — юноша, которого Чарг Сторен назвал Тенги, быстро понял, что незваный гость — особенная персона, судя по тому, как побледнело и резко осунулось лицо нынешнего капитана "Минующего бурю".

Я аккуратно взглянул на Тальгерта. Его единственный зрячий глаз светился одновременно радостью и тоской. Казалось, внешне он мгновенно постарел на пару лет, и я подозревал, это связано с тем, что он поднялся на борт корабля и формально находится в море. Здесь проклятие Therabia, кажется, убивало его быстрее. Однако, судя по решительному выражению на лице проклятого капитана, ему было на это плевать.

Его сутулая спина почти выпрямилась, левая рука ухватила правую за предплечье и завела обездвиженную конечность за спину.

Чарг Сторен сделал к нам несколько нерешительных шагов, не в силах произнести ни слова. Густые русые волосы, забранные в низкий короткий хвост, чуть растрепались ветром, серые глаза смотрели восхищенно и виновато. Он одернул черный простого пошива камзол и зашагал к нам более уверенно, когда увидел рядом с Тальгертом меня.

— Обновляешь команду, Чарг? — улыбнувшись своей кривой улыбкой, спросил мой неповторимый знакомец.

— Вы... — вздохнул Чарг, подходя. Сейчас мне казалось, что нынешний капитан "Минующего бурю" смотрит на Тальгерта с большей сыновьей любовью, чем я подчас гляжу на Дайминио Солли.

Курц вытянул вперед левую руку, однако Чарг не обратил на нее никакого внимания. Он заключил проклятого капитана в самые теплые объятия, какие я когда-либо мог наблюдать между друзьями или родственниками.

Юный Тенги стоял, изумленно распахнув глаза, и смотрел на меня с надеждой. Я лишь пожал плечами: думаю, не мне объяснять этому человеку, кто только что ступил на борт "Минующего бурю".

Капитан Сторен повернулся к своему подчиненному и строго сдвинул густые чуть сросшиеся темные брови.

— Надеюсь, Тенги не повел себя с вами грубо? — обратился он к Тальгерту, не сводя взгляда с побледневшего от волнения молодого человека.

Я предпочел молчать и ждать, пока меня представят.

— Даже если хотел, не успел, Чарг, — с улыбкой отозвался Курц и кивнул Тенги, — мое время уходит, дорогой друг. Уже не вся твоя команда знает, кто я.

Лицо Чарга скривилось, словно Тальгерт только что больно ударил его. Он предпочел не вступать в спор с проклятым капитаном, а продолжил пояснять ситуацию своему подчиненному.

— Тенги, перед тобой человек, благодаря которому ты не раз миновал Синюю Глубь, — демонстративно сказал он, и парень мигом переменился в лице.

Теперь он смотрел на Тальгерта, как на персонажа древней легенды — с благоговением и восхищением. Тенги сделал несколько неуверенных шагов.

— Это большая честь, господин Курц... Дармкурц... капитан... — запинаясь, заговорил он, протягивая гостю правую руку для рукопожатия.

Тальгерт качнул головой.

— Левую, пожалуйста, юноша, — мягко попросил он, к моему удивлению, не спросив полного имени молодого человека.

Лицо Тенги налилось краской, в то время как Чарг Сторен беспокойно нахмурился, когда Тальгерт пожимал его подчиненному левую руку.

— Что стало с правой? — поинтересовался нынешний капитан.

— То, чего следовало ожидать, мой друг, — отмахнулся он, вновь заводя обездвиженную руку за спину с помощью другой. Курц предпочел быстро сменить тему, — приятно видеть корабль в хорошем состоянии.

— Его Величество выделяет на содержание "Минующего бурю"... — Чарг осекся, видимо, вспомнив, что при прошлом капитане судно называлось "Знаменосцем", однако, увидев на лице Курца лишь одобрение, продолжил, — ... все требуемые деньги. Нам есть, на что поддерживать корабль в подобающем состоянии.

Казалось, судно — еще более неловкая тема для разговора между его бывшим и нынешним капитанами. На мое счастье Курц быстро осознал это и вновь поспешил нарушить тягостное молчание (хотя, возможно, проклятие Therabia вынудило его поторопиться, потому как выглядеть он начинал хуже с каждой минутой).

— У меня просьба к тебе, дружище, — мягко, но одновременно настойчиво попросил Тальгерт, понимая, что капитан Сторен ни за что не откажет ему, — я хочу, чтобы ты взял на борт моего друга пассажиром. Ему необходимо добраться до Норцинны кратчайшим путем. Не буду вдаваться в подробности, лучше представлю вас.

Веснушчатое заметно постаревшее лицо развернулось в мою сторону, и Курц отступил на шаг.

— Райдер, — почтительно кивнул он, — рад представить вас моего близкого друга, капитана "Минующего бурю" Чарга Сторена. Чарг, это мой друг Райдер Лигг.

Я в который раз поразился дикому сочетанию внешности и манер Курца. Но на долгое изумление у меня не было времени, я почтительно кивнул и протянул руку для рукопожатия. Чарг крепко ухватил меня за предплечье и, казалось, тут же посчитал меня чуть ли не боевым товарищем. Похоже, слово, замолвленное Тальгертом Дармкурцем, только что обеспечило мне приятное плавание.

— Рад знакомству, капитан, — улыбнувшись, проговорил я.

— Взаимно, господин Лигг. Можете рассчитывать на максимальный комфорт, который может предоставить наше судно, — сказал он в ответ, с интересом косясь на эсток и кинжал на моем поясе.

Я качнул головой. Предстояло позаботиться и об остальных... гм... сомнительных членах моей команды, которых я и в глаза-то ни разу не видел.

— Благодарю, однако посмею попросить за еще трех пассажиров, которым необходимо отправиться вместе со мной.

Чарг озадаченно посмотрел на Тальгерта, который остался невозмутимым.

— Разумеется, мы сполна заплатим за причиненное вам неудобство, — поспешил добавить я, понимая, что, приняв такой окрас, разговор тут же пойдет легче. Как и следовало ожидать, глаза капитана Сторена заинтересованно вспыхнули, и я тут же забил последний гвоздь, решив назвать сумму, — по сотне золотых за пассажира. Что скажете?

На этот раз равнодушным не остался даже Курц. Он недоуменно посмотрел на меня, в его зрячем левом глазу читался немой вопрос: "что же у тебя за дело, если ты разбрасываешься такими суммами?", но ответа я дать не мог.

Чарг сглотнул, понимая, что стоит немедленно принять предложение. Опасливо глянув на Тальгерта, он кивнул и подобрался.

— Что ж, это высокая цена, господин Лигг.

— Вашему коку придется кормить четыре лишних рта, капитан Сторен, — настойчиво сказал я, подтвердив свои слова кивком, — думаю, плата вполне оправдана. Так как? Мы договорились?

— Мы отбываем на закате. Постарайтесь не задерживаться, — дружелюбно отозвался Чарг.

Мне с трудом удалось удержать ухмылку. Похоже, за такую цену я действительно мог обойтись и без помощи Курца. Однако его замолвленное слово — не стоит отрицать — сильно сыграло на руку всей моей небольшой команде. Что до самого Тальгерта — похоже, он искренне сожалел, что не взял с меня золотой.

* * *

Я распрощался с Курцем на берегу, понимая, что ни одной моей чистосердечной не хватит, чтобы действительно выразить этому человеку свое восхищение и сочувствие за все, что он сделал. Медленная смерть... точнее, медленное умирание, на которое он согласился, чтобы спасти корабль и команду — страшная пытка. Отказал один глаз, затем рука. Что дальше? Вторая рука? Одна нога? Второй глаз? Искренне не представляю, как бы я жил на месте капитана Тальгерта Дармкурца, понимая, что с каждым днем из меня по капле тянут не только саму жизнь, но и способность полноценно проживать ее остатки. Воистину, если Therabia — бог, то весьма жестокий.

Однако сказать всего этого Курцу я не смог. Он смотрел на меня прямо, зрячий глаз спокойной выдерживал мой взгляд, а слепой и покрытый матовым бельмом насквозь проникал ко мне в душу. Этот человек не нуждался в моем сочувствии. Мне оставалось лишь покорно промолчать, потакая его желанию выглядеть полноценным в собственных глазах.

На прощание я пожал ему левую руку, получив пожелание удачи в пути и напутственное "будьте осторожны". Тальгерт не знал, что я отправляюсь в Орсс, однако словно чувствовал, что поездка мне предстоит не легкая.

Я поблагодарил его и пошел вглубь Портового Района, краем глаза замечая, что Чарг Сторен с нетерпением ждет, когда мы с Курцем закончим разговор, и ему представится возможность пообщаться со старым другом и спасителем с глазу на глаз. Я не стал томить Чарга ожиданием и откланялся. Удаляясь, я слышал, как Курц с интересом расспрашивает у капитана Сторена о юноше, которого тот назвал Тенги. Его интересовала должность молодого человека на судне и число новых людей в команде. Тенги оказался новым стюартом — это было последним, что я услышал. Дальнейший разговор проклятого капитана с Чаргом Стореном заглушил шум Портового Района.

Я шел, погрузившись в свои мысли, непрерывно думая о судьбе Тальгерта Дармкурца и о том, что "Минующий бурю" получил после его жертвы.

В своей задумчивости я едва не сшиб с ног какого-то мальчонку, который, похоже, также обитал в собственных мыслях. Он натолкнулся на меня и тяжело осел на землю. В широко раскрытых серых глазах мальчика, которому на вид можно было дать лет двенадцать, не больше, мелькнула горькая обида вкупе со старанием держать себя жестче и казаться старше.

Бывший когда-то белым, ныне пыльный серый хитон с длинными рукавами был затянут старым поясом, наглядно демонстрируя худобу ребенка. Темные штаны были заправлены в старые сапоги, явно сидевшие не по размеру. Пушистые каштановые волосы торчали в разные стороны. Кожа мальчика была достаточно смуглой, и светлые глаза на загорелом лице казались особенно яркими.

— Ушибся? — с сочувственной улыбкой спросил я, помогая ребенку подняться на ноги. Он смотрел на меня доверчивым глуповатым взглядом, не сводя глаз с эстока и кинжала на моем поясе.

— Нет, — обиженно надув губы, отозвался мальчишка и добавил так, словно тяжело учил слово, которое произносил: — нет, господин.

Я усмехнулся.

— У вас... красивые клинки, — смущенно проговорил мальчик, словно оправдываясь, — я засмотрелся на них и не заметил, как врезался в вас.

Вот это новость! Мальчишка, похоже, знает толк в оружии. Это вызвало во мне невольную симпатию к этому ребенку, он напомнил мне меня самого. Дайминио примерно таким описывал мой взгляд на клинки, как сейчас был у этого мальчика, правда я был несколько старше. Что ж, теперь могу представить, что вызывало у кардинала такое умиление.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Ким, — быстро отозвался он, пожав плечами, и снова впился глазами в эсток и кинжал, — а можно мне их посмотреть? Пожалуйста, я аккуратно.

Он с таким жаром протянул это свое "пожалуйста", что устоять перед его обаянием я не смог. Не сдержав усмешку, я протянул незнакомому мальчику оба своих клинка. И почти в ту же секунду почувствовал тупой удар по голове и услышал режущий свист в районе пояса.

"Наивный кретин!" — успел подумать я, почувствовав, что падаю.

Глава 3. Попутчики

Тело потеряло равновесие, я покачнулся, но вовремя успел поддержать себя рукой, коснувшись пыльной дороги широкой улицы. Завертевшееся пространство вокруг меня быстро пришло в норму. Удар по голове оказался недостаточно сильным, чтобы я потерял сознание, но, уверен, от грядущей мигрени не спасет никакая магия Дайминио...

Хитрый ребенок с ангельским личиком, только что наивно смотревший на меня, тут же попытался броситься наутек с моими клинками, однако я успел свободной левой рукой схватить его за пояс и резко дернуть на себя. Ни за что бы по собственной воле не применил бы физическую силу к ребенку, однако этот паренек — вор. Или работает в паре с вором и в эту самую секунду все еще лелеет надежду удрать вместе с моим оружием.

Больно приземлившись на спину, Ким простонал что-то невнятное. Я решил не пускаться в разъяснения, лишь рванул на себя эсток и кинжал из рук мальца, проследив, чтобы тот не порезался, и бросился вдогонку за вором, успевшим срезать мешочек с деньгами с моего пояса. Это, конечно, не были последние деньги, но спускать карманникам такую наглость я не собирался ни под каким предлогом.

Попутно я ругал себя за наивность и невнимательность. Подумать только! Знаменитый Райдер Лигг, не пропускавший ни одного удара, оказался обдурен в Портовом Районе, как наивный простак. Причем, кем! Ребенком. Впору окончательно уверовать в силу Священного Писания, где в главе о демонах говорится, что "самое сильное зло всегда искусно прячется за обманчивым ангельским ликом".

Хотя, возможно, Ким искренне не понимает, чем занимается. Или вынужден так поступать в силу каких-то обстоятельств. Так или иначе, я не держал зла на мальчишку. Злился лишь на самого себя: надо было быть бдительнее, покуда у меня на поясе висит такой увесистый мешочек с деньгами.

Но теперь ситуацию нужно было исправлять, а не предотвращать, и вот знаменитый Райдер Лигг, как оголтелый, бежит вслед за грабителем. Есть ли у этого опозорившегося паяца шанс нагнать вора, который несется по улице очертя голову, расталкивая всех на своем пути?.. По правде говоря, я не сомневался в своих способностях, реакции и скорости, однако у грабителя была слишком большая фора, да и в беге он практиковался всю свою воровскую карьеру. А посему шансы на поимку этого пройдохи у меня были мизерные.

Ноги перебирали на пределе своих возможностей, взбивая каждым движением клубы дорожной пыли. Дыхание еще долго не собьется, однако бег с торбой на плече, эстоком (пусть я и привык к его весу) и с кинжалом наготове для броска, нельзя назвать самым удобным занятием. Я лишь надеялся, что вор устанет бежать раньше меня, и тогда мне удастся подобраться на достаточно близкое расстояние, чтобы метнуть в него кинжал. Сейчас слишком велик был шанс попасть в кого-то из случайных прохожих, а посему и орать "держи вора!" было бессмысленно — ни к чему привлекать внимание тех, кто, во-первых, не успеет среагировать, а во-вторых, может не вовремя встать между мной и моей мишенью.

Тонкая спина грабителя то отдалялась, то приближалась — иногда он делал рывки и увеличивал дистанцию между нами. Я старался не терять из виду его коричневую накидку, капюшон которой давно слетел с коротко стриженой русоволосой головы. И вдруг фигура грабителя резко дернулась и повалилась на землю.

Я был настолько ошеломлен своей удачей, что чуть было не остановился, однако вовремя припустился еще быстрее. Уже через несколько секунд я перевернул ногой стенающего от боли грабителя, из правого бедра которого торчал арбалетный болт. Штанина начала понемногу пропитываться кровью.

Вор выкрикивал бессвязные проклятия, стискивал зубы, но не смел даже пытаться мне сопротивляться. Известное дело, что когда удается поймать вора за руку... или, в данном случае, за ногу, они ведут себя весьма и весьма покорно — практически не сопротивляются своей дальнейшей участи. Похоже, этот придерживался того же самого кодекса.

Я молча забрал мешочек с деньгами из сжатой в кулак руки грабителя и решил не удостаивать его ни единым словом. Его стоны были мне безразличны, гораздо больший интерес представлял арбалетный болт, торчащий у него из ноги. Кто мог его выпустить? И откуда?

Я быстро воспроизвел в памяти картину того, как бежал вор и окинул взглядом ту сторону, откуда могли стрелять, однако никого не увидел. Если этот таинственный стрелок действительно решил помочь мне, почему теперь не показывается? Возможно, моя сегодняшняя мнительность была неслучайной?..

Все еще держа наготове кинжал, я двинулся обратно вглубь Портового Района в сторону дома старого лекаря, разглядывая каждого прохожего и пытаясь опознать своего помощника или помощницу.

Встреча не заставила себя ждать. Через несколько мгновений человек с арбалетом в руках направился прямо ко мне, уверенной походкой вышагивая посередине улицы. Я усмехнулся: похоже, у меня сегодня просто день скрытых лиц — у моего неожиданного помощника капюшон плащ-накидки ниспадал на глаза и скрывал добрую половину лица. Издали я мог оценить лишь стан арбалетчика и понять, что этот мужчина со мной примерно одного роста. Я не видел его глаз, но чувствовал, что он смотрит на меня едва ли не пристальнее, чем недавно это делал капитан Тальгерт Дармкурц или Его Величество Ирес Десятый.

Поравнялись мы примерно через полминуты. Незнакомец переложил арбалет в левую руку и небрежным движением закинул его за спину, где оружие тут же закрепилось на специальных крючках рядом с широким укомплектованным колчаном для болтов — недавнее нововведение норциннских выдумщиков. Арбалетчик склонил голову набок, словно оценивая меня, и тут же откинул с лица капюшон, учтиво кивнув.

Передо мной предстало серьезное на удивление молодое лицо — я представлял себе этого человека старше себя самого, а на вид, если не смотреть на заросшие чуть рыжеватой щетиной подбородок и щеки, ему можно было дать не больше двадцати пяти лет. Арбалетчик коротко стриг волосы цвета дубовой коры. Чуть вздернутые темные брови были немного сдвинуты к переносице, создавалось впечатление, что молодой человек постоянно хмурится, отчего его золотисто-карие глаза смотрели строго и сосредоточенно. На правой щеке чуть выше уровня нижней челюсти под щетиной была заметна белая полоска длинного тонкого, но неровно зарубцевавшегося шрама, тянувшегося почти до самого уха.

Молодой человек глядел на меня словно бы с сомнением и пытался понять, о чем я думаю. Пальцы на правой руке, на которой, как я заметил, отсутствовал мизинец, нервно сжимались и разжимались. Не знаю, чего именно он ждал после того, как оказал мне помощь, но представлялось ему наше знакомство делом весьма недобрым.

— Я решил, что тебе... вам... может пригодиться помощь, господин, — быстро проговорил он. Я прищурился. Казалось, этот человек привык общаться с людьми вроде меня без лишних формальностей, и мне пришлось это по вкусу, вопреки его ожиданиям.

— Лучше оставить первый вариант, — с усмешкой проговорил я, но в ответ встретил лишь непонимающий взгляд, и пояснил, — в смысле, обойтись без "господина". Спасибо. Меткий выстрел.

— Как знать, может, еще не раз выручу тебя в поездке, — он быстро освоился в выбранном стиле общения и тут же умудрился удивить меня тем, что сказал.

— Мы едем на одном корабле? — спросил я, понимая, что передо мной может стоять не обязательно тот самый воин, которого мне пророчили в попутчики. Возможно, он просто слышал разговор Курца со своим преемником, будучи пассажиром "Минующего бурю". Нужно было убедиться наверняка.

— Наш совместный путь пролегает несколько дальше Норцинны, — прищурился арбалетчик.

— Вот, как, — улыбнулся я, отметая сомнения. Выходит, за этого человека поручился сам король? Что ж, Его Величество не прогадал: стреляет мой собеседник человек действительно метко.

Правый уголок губ молодого человека довольно потянулся вверх, белая полоска шрама искривилась, став более широкой и заметной. Мне бросилась в глаза желтая нашивка с изображенной на ней полуженщиной-полурыбой на плече арбалетчика...

"В последний путь уходим под песни наяд", — вспомнилось мне одновременно с осознанием того, что передо мной стоит подчиненный дома Экгардов. Так звучал их девиз, насколько я помню.

Арбалетчик подозрительно прищурился, заметив мой взгляд.

— Да, я служу Экгардам, — с почти подростковой резкостью, которая в его возрасте должна была уже миновать, заявил молодой человек, — может, ты поспешил обойтись без "господина"? Мне не привыкать, если что.

Я качнул головой и хмыкнул, лишний раз помянув про себя старика Дайминио с его лисьей хитростью. Вот, почему он поручил воспитательную беседу насчет драки на Рыночной Площади лорду Гариенну: сам кардинал был даже рад тому, что я вступился за честь барона Экгарда, ведь именно его воина он выбрал поехать со мной в Орсс. Интересно, у монаха, которого он отправляет с нами, тоже какая-то особая история?

Я вздохнул и обратился к арбалетчику.

— Там, куда мы едем, нет места делению на фамильные дома. Я удивлен, но и только. В поездке меня будет волновать не то, кому ты служишь, а то, несколько на тебя можно положиться. К тому же я не имею ничего против человека, которого ты представляешь. Возможно, до барона Экгарда не доходили слухи о том, за что вчера меня забрали в темницу на разъяснительную беседу с лордом Гариенном с Рыночной Площади. Так вот я вступился за честь твоего господина перед представителями других домов.

Напряжение с лица моего нового знакомца спало, он глубоко вздохнул и благодарно кивнул.

— Да, я слышал об этом. Однако не спешил с выводами, пока не познакомился с тобой лично. Для дома Экгардов настали тяжелые времена. И шагу нельзя ступить, чтобы кто-нибудь не назвал Руана Экгарда предателем.

Я покачал головой, прекрасно понимая, почему этот молодой человек говорит об этом с таким жаром. Подобная несправедливость раздражала меня не меньше.

— Сейчас честь дома Экгардов никто оскорблять не собирается.

Молодой человек окончательно просиял и добродушно улыбнулся мне. Трудно было не ответить тем же.

— Теперь у меня не осталось сомнений, что ты именно такой, как о тебе говорят. Я Роанар Мэнт.

Он протянул мне жилистую рельефную лишенную мизинца руку, одетую в перчатку со срезанными пальцами, и испытующе посмотрел в мои глаза, словно снова пытался прочитать мои мысли. Я лишь покачал головой и обхватил нового знакомца за предплечье. И хотя он, похоже, и так прекрасно знал мое имя, этикет требовал произнести его при официальном знакомстве:

— Райдер Лигг.

— Hek'ra ferrian sehme, Ligg, — хмыкнув, произнес Роанар. Я едва сдержался, чтобы не распахнуть глаза от изумления. Вот уж чего я не ожидал от арбалетчика, так это древнего диалекта в повседневном разговоре. Совесть тут же забарабанила мне в виски, называя неучем и прочими нехорошими словами за то, что я так и не счел нужным выучить старое наречие.

— Я не знаю древнего языка, — смиренно покачал головой я.

Светлокожее лицо Роанара Мэнта едва заметно зарделось, и он, прочистив горло, перевел:

— Я сказал, что у тебя интересное имя. Ты ведь знаешь, что "Ligg" на древнем языке означает "Миг, взгляд"? Я предположил, что ты знаешь древний язык, раз взял себе такое имя, ведь оно действительно подходит тебе...

— С чего ты решил, что я взял его себе сам? — усмехнулся я. Роанар пожал плечами, смутившись.

— Не знаю, почему, но я был в этом уверен, — тихо ответил он и продолжил с энтузиазмом, — я наблюдал за тобой сегодня: твоя скорость и реакция впечатляют.

На моем лице невольно появилась усмешка.

— Тем не менее, вора без твоей помощи я бы вряд ли задержал.

Роанар вновь пожал плечами.

— Не был бы в этом так уверен. Я видел, как ты среагировал, когда тебя ограбили, и понял, что слухи о твоей быстроте и реакции не преувеличены. Поэтому не думал, что ты зовешься Райдером Лиггом по чистой случайности.

Я скрипнул зубами. И прицепился же он к моему имени! А это ведь только первые минуты знакомства. Если арбалетчик был приближенным Руана Экгарда, не знаю, как барон терпел рядом с собой такое любопытное существо.

— Тем не менее... — туманно отозвался я, решив не продолжать свой комментарий. На мою радость Роанар быстро понял, что обсуждать историю своей фамилии я не намерен, и быстро перевел разговор на другую тему.

— Ты целый день сегодня оглядывался, хотя я был уверен, что заметить меня попросту невозможно. Как ты понял, что за тобой слежка?

Я усмехнулся. Так, выходит, все-таки есть оправдание моей мнительности? Моим преследователем был Роанар Мэнт. Что ж, надо отдать ему должное — он действительно искусно скрывается, я ведь его лишь почувствовал, но не заметил.

— Интуиция, — мне оставалось лишь пожать плечами, потому что ответа на вопрос своего нового знакомца я действительно не знал.

Воцарилось неловкое молчание — не то, какое бывает при первом знакомстве, а то, какое возникает, когда кто-то из давних друзей наступает другому на больную мозоль и не знает, как больше не наталкиваться на эту тему.

Роанар Мэнт в моем присутствии, казалось, и сам не понимал, как себя чувствовал. Сказать, что молодой человек казался смущенным, было бы неправильно. Напротив — Роанар казался вполне уверенным в себе молодым воякой, которому, судя по отрубленному пальцу и шраму на лице, приходилось участвовать в серьезных боях. Впечатления неопытного юнца, которому могло бы достаться от любого противника, он не производил. Тем не менее, Рон (язык почему-то так и чешется сократить его имя), казалось, всецело признавал мой авторитет как бойца, и это почему-то льстило мне. Нельзя сказать и того, что Роанар сильно бы расстроился, если б мы не нашли другой темы для разговора. Однако он считал это явно не лучшим вариантом развития событий.

Взвесив все "за" и "против", я решил, что стоит наладить общение с этим молодым человеком и придерживаться позиции крепких союзников в течение нашей поездки. Что-то подсказывало мне, что из всех моих попутчиков Роанар Мэнт — чуть ли не единственный нормальный человек.

* * *

Дружественное предложение посетить "Золотую Жилу" и пропустить пару стаканов берки за знакомство было воспринято Роанаром с почти детским восторгом, скрыть который в блеснувших глазах так и не удалось.

Почтенный господин Витто Росси был крайне удивлен, увидев меня снова в новой компании. Он неловко оглянулся на комнату, где мы недавно сидели с капитаном Курцем, чем вызывал мою усмешку. Как я и предполагал, эти ниши были отведены лишь особенным гостям, в число которых я, видимо, вхожу только в компании Тальгерта Дармкурца.

— Мастер Лигг, — елейно поприветствовал меня Росси, замявшись, — рад... видеть вас снова. Господин?

Последнее слово Витто вопросительно произнес, обращаясь к арбалетчику.

— Роанар Мэнт, — аккуратно представился молодой человек. Хозяин трактира кивнул.

— Благодарю, господин Росси, — бегло отозвался я, присаживаясь за стол в центре зала. На лице трактирщика отразилось явное облегчение. В ту же секунду, как мы опустились на скамьи, из ниши в дальнем конце "Золотой Жилы" послышался знакомый уверенный голос:

— Витто, мой друг вернулся, и ты не сказал мне? — дружественно похлопав Росси по плечу левой рукой, в зале появился Тальгерт Дармкурц. Его единственный зрячий глаз поблескивал от выпитого.

Рядом с ним бесшумно появился Чарг Сторен, молчаливо сопровождавший своего бывшего капитана, как верный стражник. Он тоже порядком захмелел, но старался не подавать вида.

Роанар с удивлением уставился на подошедших к нам людей и тут же вскочил со своего места. Я последовал его примеру, решив соблюсти все правила приличия.

— Господа, — обобщил я, не зная, хочет ли Курц, чтобы я при несведущем лице называл его капитаном, — позвольте представить вам Роанара Мэнта. Капитан Сторен, этот человек — один из тех пассажиров, про которых мы с вами говорили.

Чарг протянул молодому человеку руку, и Роанар обхватил ее за предплечье. Взгляд капитана Сторена даже не заострился на отсутствующем мизинце арбалетчика, а вот глаза Курца не отрывались от изувеченной правой руки Рона.

Он протянул ему левую руку для приветствия, и Роанар ответил на рукопожатие, не поколебавшись.

— Рад знакомству, капитан Сторен. Почту за честь путешествовать на вашем судне, — почтительно сказал он Чаргу и перевел взгляд на Курца.

— Как к вам удобнее обращаться? "Мастер" или "господин" Мэнт? — лукаво спросил Курц и, клянусь Богом и Тремя Плачущими Ангелами, что за этими словами Тальгерта что-то крылось. Хотя кто поймет проклятого капитана?

Рон прищурился и почтительно кивнул.

— Я не воин Святой Церкви и уж точно не господин, — медленно, со значением произнес он, глядя в зрячий глаз Тальгерта, — если вам будет угодно, зовите меня просто Роанаром.

Проклятый капитан кинул быстрый насмешливый взгляд на меня, услышав подобный ответ, и согласно кивнул.

— Рад встрече, Роанар. Меня зовут Курц.

Знакомство было отмечено порцией голубой берки. Курц быстро пьянел, однако продолжал вести себя пристойно и соблюдал этикет, привитый королевской службой. Роанар, несмотря на то, что был рядовым воином, держался в его компании вполне уверенно. У него были манеры едва ли не придворного. Я подумал, что кардинал Солли послал в эту поездку не просто одного из людей дома Экгардов, а воина, сильно приближенного к разжалованному в бароны лорду. Возможно, семья Роанара служила дому Экгардов не одно поколение? Отсюда и тот жар, с которым он говорит о верности своего господина королю...

Я несколько раз за время нашего общения в трактире пытался вывести арбалетчика на этот разговор, но все сводилось к оправдательно-хвалебным тирадам в адрес Руана Экгарда и на этом, в общем-то, заканчивалось. Мой новый знакомец не торопился обсуждать себя и свое прошлое, и я быстро оставил попытки разузнать что-либо. В конце концов, я ведь всем здесь присутствующим отвечал тем же, и позиция Роанара была мне вполне близка и понятна. У каждого свои причины молчать о прошлом. Могу лишь сказать: я уверен, что молчать о нем — мудрее, чем кричать на каждом шагу.

Примерно через час, изрядно поднабравшись, Курц зачем-то отозвал Роанара на улицу из трактира со словами: "Можно вас на пару слов, молодой человек?"

Язык проклятого капитана чуть заплетался, походка была шаткой, но, похоже, при этом Тальгерт сохранял вполне ясный ум. Понятия не имею, зачем ему понадобился Роанар, и выяснять не собираюсь. Что-то подсказывало мне, что за этих двоих можно быть спокойным.

Капитан Сторен, однако, не разделял моей уверенности. Он кусал губы и хмурился с того момента, как Тальгерт вышел из трактира. Похоже, Чарг не на шутку переживал за бывшего наставника. Если учесть, что последние шесть лет Курц избегал появляться на глазах своей прошлой команды, можно представить, насколько он внешне сдал за эти годы из-за поразившего его проклятия Therabia в глазах Сторена. Наверное, Тальгерт сейчас казался Чаргу более хрупким и уязвимым, чем ваза из кирландского хрусталя.

Я сочувственно вздохнул и заговорил с нынешним капитаном "Минующего бурю", чтобы успокоить:

— Не стоит переживать, — заверил я, — мне приходилось видеть Роанара в действии, с Курцем в его присутствии ничего не случится.

Чарг печально вздохнул и покачал головой, сжав полупустой стакан берки двумя руками.

— Прошу простить, мастер Лигг...

— Райдер, — в который раз поправил я.

— ... Райдер, — кивнув, равнодушно повторил Чарг, — представляю, как глупо выглядит мое беспокойство и эта опека после всего, что произошло с капитаном Курцем. Но вряд ли вы сможете понять, что я испытываю в его присутствии...

Он осекся, видимо, собираясь с мыслями. Я поспешил возразить:

— Вы совершенно напрасно так думаете. Ваши чувства мне вполне понятны.

Казалось, мои заверения были совершенно не интересны капитану.

— Этот человек был моим наставником. Я был его первым помощником, он во всем доверял мне, а я подвел его. Проклятые твари едва не достали меня! — Чарг перехватил стакан лишь одной рукой, сжав другую в кулак на столе, серьезное хмурое заросшее лицо налилось краской, — не могу отделаться от мысли, что все, что произошло с капитаном Курцем, было по моей вине. Возможно, не кинься он спасать меня, все было бы иначе. Мы выбрались бы из Синей Глуби, и капитан Курц был бы в порядке...

Я качнул головой. Угрызения совести, что ни говори, самая страшная из пыток.

— Therabia никого не оставил бы в живых, — заверил я, встретив недоуменный взгляд капитана Сторена. Похоже, он не думал, что Курц поведал мне всю историю их первого плавания в Норцинну через Синюю Глубь, — Тальгерт рассказал мне про этого монстра.

— ... в бреду он называл его злым божеством, — тихо произнес Чарг, погружаясь в тяжелые воспоминания. Мне оставалось лишь пожать плечами.

— Возможно, так и есть, — ответил я, бегло бросая взгляд на заметную через перчатку метку Святой Церкви на своей правой ладони, — в любом случае, это существо планировало забрать жизни. Много жизней. Курц выменял ее лишь на свою. Думаю, не любой капитан сумел бы поступить подобным образом: на это нужно настоящее мужество.

— Капитан Курц умирает, — тихо, но с огромным отчаянием сказал Чарг, и я искренне посочувствовал этому человеку, — и он ведь продолжает служить королю! Продолжает беречь "Минующего бурю"!

Теперь капитан Сторен повысил голос. Несколько посетителей с соседних столов с интересом поглядели на нас.

Чарг заметил это и снова сбавил тон.

— Сама его жизнь — цена, которую каждый раз платит наш корабль, чтобы миновать Синюю Глубь. А я... я ничего не могу сделать, чтобы помочь ему. А ведь при этом я со стыдом осознаю, что вряд ли смог быть настолько отважным! Вряд ли сумел бы заключить сделку, где ценой было б медленное умирание, которое избрал для себя капитан Курц!

Мне было не по себе слушать душевные излияния опьяневшего Чарга Сторена. Скорее всего, протрезвев, он пожалеет о том, что сказал об этом мне. Если только, конечно, он не решится напиться до беспамятства, в чем я сильно сомневаюсь. В конце концов, на закате "Минующий бурю" снова уйдет в море. К этому моменту капитан Сторен должен прийти в себя...

Тем временем Курц и Роанар вернулись в компании еще одного человека. Я сразу узнал этого невысокого мужчину неопределенного возраста — это был Армин Дожо. Тот самый мошенник, торговец заграничными диковинками и по совместительству наш проводник в Орсс.

Армин действительно был невысокого роста: едва доставал мне до плеч, и обладал весьма плотным телосложением. Глядя на этого человека, трудно было поверить, что он вообще умудрился не только выжить в Орссе, сбежав от дексов, но и вообще добраться туда. Подобная поездка все же требует некоего проворства и физической подготовки, не говоря уже о проворстве и подготовке, которые требуются для встречи с дексами. Если эта встреча, конечно, имела место, и история с распятыми монахами — правда. Один только хитрый взгляд Армина Дожо наводил на мысль, что он сделает и скажет все, что угодно, если ему это выгодно. А ему было крайне выгодно сообщить королю, что он может быть полезным проводником на берега Тайрьяры.

Мельком пробежав глазами по нашему будущему проводнику в Орсс, я невольно нахмурился, вспомнив, что по рассказу короля и впечатлению от невнимательного взгляда на хозяина "Лавки Дожо" я проникся к нему неким уважением. Сейчас, при ближайшем рассмотрении, Армин производил не самое приятное впечатление.

Капитан Курц и Роанар Мэнт присели обратно на свои места, не произнеся ни слова. Каждый из них понадеялся, что проводника представит другой.

Армина, однако, вовсе не смутило отсутствие проявления этикета. Он подошел ко мне первым, протянул полную, будто бы надутую руку с толстыми пальцами, похожими на чегресские колбасы, едва не заехав мне по лицу, не дождался моего ответа, схватил меня за предплечье и активно затряс рукой в знак приветствия и знакомства, полностью проигнорировав Чарга Сторена.

— Доброго дня, мастер Лигг! — воскликнул он, при этом и без того тонкий голосок (до ужаса не соответствующий его грузному телу) сорвался на резкий хриплый писк. Армин смущенно улыбнулся и, прочистив горло, продолжил трясти мою руку, — я наслышан о вас! Не раз видел ваши бои на Рыночной Площади! Клянусь Тремя Плачущими Ангелами, вы — лучший воин Дирады! Даже лорд Гариенн не так блистательно хорош!

Мне пришлось почти выдернуть руку из его настойчивой хватки. Я поправил перчатку и недовольно огляделся по сторонам. В трактирах (сужу по собственному опыту) не стоит направо и налево кричать о своих убеждениях или называть кого-то в чем-то лучшим: всегда найдется охотник посостязаться. Минуты не пройдет, как начнется настоящая бойня.

Несколько людей с соседних столов действительно обратили на нас внимание, однако драться не спешили. Я выдохнул с облегчением, поняв, что наши потенциальные противники не разглядели нашивку на одежде Роанара. Увидь они "лучшего воина Дирады" в компании с человеком, служащим у Руана Экгарда, скорее всего, драки было бы не миновать.

— Присаживайтесь, господин Дожо, — сквозь зубы процедил я, стараясь говорить тише, чтобы и он сбавил тон.

Капитаны Курц и Сторен смотрели на Армина с одинаковым недовольством. Роанар глядел с неприкрытой неприязнью. Да и я не сильно выделялся своим впечатлением на общем фоне. Не переставало удивлять лишь то, что, когда я встречал этого лавочника на Рыночной Площади, он не вызывал у меня никаких неприятных эмоций. Скорее, наоборот...

— Что ж, в сборе почти все ваши попутчики, Райдер, — обратился ко мне Курц, пытаясь возобновить настроение беседы, которая лилась до их с Роанаром ухода.

— Кроме одного, — кивнул я, — с нами должен быть еще один человек.

Пухлощекое лицо Армина с низким лбом расплылось в довольной кошачьей улыбке, а и без того маленькие серые глазки показались еще меньше.

— Монах! — бросил он, словно несдержанный, распираемый собственными знаниями ученик младших ступеней Ордена.

Не отметив с нашей стороны "надлежащего" одобрения, эта проблема на пухлых ножках продолжила уже с меньшим энтузиазмом:

— Видел я одного монаха. Слонялся неподалеку, — небрежно бросил Армин, наливая себе берки в первый попавшийся под руку стакан. Это оказался стакан Курца.

Проклятый капитан вопросительно повел бровью, однако ничего не сказал. Я усмехнулся. Похоже, наглость нашего проводника по своим масштабам способна посоревноваться с размерами "Минующего бурю".

— Я еще подумал, что бы ему делать в Портовом Районе! — воскликнул Армин, залпом осушив стакан, громко выдохнув и вытерев рот потертым рукавом подпоясанного длинным поясом хитона. Взгляд его маленьких серых глазок устремился ко мне, — они же обычно сюда носа не кажут, честное слово!

Я нахмурился, чувствуя, что громкие выкрики Армина привлекают много лишнего внимания. Еще чуть-чуть, и он начнет всем посетителям на ухо орать, что мы отправляемся в Орсс убивать Виктора Фэлла. Потом укажет на меня пальцем и воскликнет: "вот этот человек пойдет в Fell de Arda убивать наместника Орсса! Лучший воин Дирады, клянусь Тремя Плачущими Ангелами!"

Роанару передалась моя настороженность. Он окинул трактир быстрым оценивающим взглядом и кивнул мне в сторону двери.

— Мне кажется, пора расплатиться с господином Росси, — многозначительно сказал он.

Не пришлось объяснять дважды. Я снял с пояса бархатный мешочек с деньгами, которые дал мне Дайминио, и положил его на стол, попутно ища глазами хозяина трактира, который, как назло, именно сейчас пропал из виду.

— Возможно, надо было позвать этого монаха к нам? — снова громко, как будто он делал это нарочно, воскликнул Армин Дожо. Мне он все больше не нравился в качестве попутчика.

Из-за стола, стоявшего неподалеку от нас, вдруг поднялся человек, которого с легкостью можно было назвать горой мышц. Насколько мне известно, людей такой комплекции активно принимают в свои ряды негласные хозяева Портового Района, называющие себя "корабельщиками".

Поначалу они действительно были корабельщиками — оказывали всевозможные услуги командам судов за небольшую плату, начиная от разгрузки и переноса товаров и заканчивая ремонтом судов. Корабельщиков очень уважали в Портовом Районе, но почему-то недолюбливали в остальных частях Эллы. При этом причин своей нелюбви к людям этой специализации никто обосновать не мог.

Корабельщики довольно быстро перестали быть одинокими рабочими, они постепенно объединялись в группы, пока не сформировали целую организацию, без ведома которой в Портовом Районе теперь не проходит ни одно дело.

Появление официальной организации корабельщиков всколыхнула недовольство Ордена Креста и Меча. Обыкновенно они должны одобрять появление той или иной организации так же, как это делает Его Величество. Однако в данном случае Портовый Район обошелся без согласия Ордена. Король, видя от корабельщиков лишь пользу, поддержал их инициативу. Орден высказался весьма резко и вступил в конфликт с новыми "хозяевами" Портового Района. Авторитет Ордена в этих местах быстро падал. И если воинов Святой Церкви здесь, скрипнув зубами, принимали, то dassa не переносили на дух.

Вставший со своего места мужчина был одет в грубые матерчатые штаны болотного цвета, подпоясанные широким ремнем с эмблемой "корабельщиков" — грубо изображенным парусом. Сапоги огромного размера были сильно стерты на мысках.

Этот эксцентричный персонаж носил кожаный жилет прямо на голое тело, не скрывая огромных мускулов и рельефного торса. Длинные спутанные волосы были схвачены сзади в низкий хвост. Зеленые глаза смотрели на нас с вызовом.

Армин при виде корабельщика, казалось, уменьшился в размерах и заметно задрожал.

— Кто из вас говорил о монахе? — строгим грудным голосом осведомилась эта гора мышц, демонстративно положив руку на рукоять длинного клинка (явно самодельного, но выполненного с особой тщательностью), похожего на копис — длинный, с односторонней заточкой по внутренней грани лезвия. Как колющее оружие — слабовато, но для рубящих ударов идеален. Особенно в умелых руках.

Армин, разумеется, не ответил корабельщику, понадеявшись на кого-то из нас. Роанар нахмурился и размял пальцы на руках. Я отметил для себя, что мизинец у него, судя по всему, отсутствует довольно давно, раз он совершенно не замечает своего увечья. Он готов был в любую секунду выхватить арбалет. Примерно то же самое говорило выражение лица капитана Курца. Я не видел у него за поясом меча, но, готов поспорить, что в карманах старой куртки найдется хорошо спрятанный кинжал. Вряд ли Тальгерт Дармкурц ходит без оружия.

Чарг Сторен почти мгновенно протрезвел и теперь также был готов, если потребуется, отбиваться от корабельщиков, которые были теми еще охотниками до драк. Это было их своеобразной комбинацией между тренировкой, разминкой и развлечением.

В эту секунду все мы одинаково ненавидели Армина Дожо.

Я решил взять ситуацию в свои руки и, не вставая со своего места, обернулся в сторону подошедшего к нам мужчины с непринужденной улыбкой.

— О монахе говорили мы, — спокойно отозвался я.

Пришелец нагнулся и недоверчиво сдвинул черные брови, сделав выражение своего лица поистине угрожающим.

— В "Золотой Жиле" орденцам делать нечего, — пробасил он.

— Вы разве видите кого-то похожего на монаха за нашим столом?

Этот аргумент должен был исчерпать конфликт с агрессивно настроенным человеком. По крайней мере, так мне казалось.

Корабельщики, конечно, вовсе не обязательно обделены умом, смекалкой и воображением — многие из них весьма эрудированы и выполняют работу, в которой нужно работать головой наравне с руками. Но второй разновидностью являются люди, не обладающие ничем, кроме дюжей физической силы. Похоже, наш недружелюбный гость относился именно ко второму типу.

Корабельщик буравил меня глазами. Время, казалось, замерло в ожидании. Послышался выдох, и я решил было, что все позади, когда дверь "Золотой Жилы" открылась, и внутрь вошел человек в длинной черной монашеской рясе, подпоясанной тонкой веревкой (почти вполовину тоньше, чем та, что использовал Тальгерт Дармкурц) с темной скуфьей на голове. Взгляд молодого человека с вызовом пробежал по помещению трактира и остановился на нашем столе. Похоже, монах узнал Армина Дожо, с которым разговаривал какое-то время назад.

Корабельщик, стоявший рядом со мной, вмиг побагровел. Я быстрым взглядом оценил ситуацию и понял, что за столом, откуда он подошел ко мне, сидит почти дюжина его товарищей, и все они, как один, шкуру готовы спустить с наглого представителя Ордена.

Молодой монах, в свою очередь, гордо задрав острый подбородок, сделал два шага по трактиру. Витто Росси, появившийся в зале, замер с подносом в руке. Корабельщик, наклонившийся ко мне с угрожающим лицом, сдвинул брови сильнее, одним резким движением вытащил из-за пояса копис и послал его в сторону вошедшего монаха. Странное решение и довольно глупое, но все же, если dassa никак не уйдет от удара, атака может оказаться смертельной.

Моя реакция была неосознанной. Я вскочил со своего места, одновременно выхватив эсток и пустив его наперерез уже начавшему свой полет копису. Мой удар заставил изогнутый клинок корабельщика отскочить и врезаться в деревянное перекрытие на потолке.

В ту же секунду время, казалось, возобновило ход и решило наверстать свое ожидание. Все вокруг пустилось в хаотичное непонятное движение, с мест вскочило множество людей.

Мой взгляд успел уследить за Армином Дожо, схватившим со стола бархатный мешочек с деньгами Ордена и бросившимся к выходу.

— Рон! — крикнул я, в ту же секунду услышав его тихий выстрел. Однако Роанар стрелял не в нашего горе-проводника. Его стрела была направлена в корабельщика, с боевым кличем бросившегося на наш стол.

Армин, несмотря на свое грузное телосложение, проскользнул в двери трактира с удивительной прытью.

— Чарг! — воскликнул Курц, выхватывая из внутреннего кармана потертой куртки кинжал с длинным лезвием и указывая кивком на дверь.

Капитан Сторен понял команду своего наставника без промедления.

— Сделаю, — коротко крикнул он, прорываясь между возникшими буквально из ниоткуда корабельщиками к двери трактира.

Я потерял из вида монаха: на меня обрушились несколько ударов разных клинков сокрушающей силы. Похоже, слова Армина Дожо о том, что я — лучший воин Дирады, привлекли ко мне внимание не одного желающего помериться силами.

Лавка, на которой мы сидели, опрокинулась, со скрежетом и стуками двигалась по залу сшибаемая мебель. Витто Росси с испуганным вскриком кинулся на кухню, пытаясь прикрыться опустошенным подносом. Казалось, в хаотичной драке через полминуты был занят весь трактир.

Лязг!

Я с металлическим звоном отбил три синхронных удара сверху и проскользнул между грузными телами корабельщиков ближе к выходу из трактира, оказавшись спиной к спине с капитаном Курцем, в единственной движущейся левой руке которого оказался уже не кинжал, а меч. Откуда он его достал, интересоваться было некогда.

— Курц... — обеспокоенно окликнул я, даже не представляя, от чего хотел предостеречь проклятого капитана.

— Еще повоюем, а! — с почти юношеским задором уверенно воскликнул он, и с его стороны тут же послышался звон соприкасающихся клинков, — сражаться рядом с тобой — честь для меня, Райдер!

Ответить тем же я не успел, отвлекаясь на множественные атаки с разных сторон. Похоже, участвовали в этом безумстве уже не только корабельщики, но и остальной разномастный народ, составлявший контингент "Золотой Жилы".

Я полностью доверился инстинктам. Нам с Курцем удалось почти мгновенно прорвать образовавшийся вокруг нас круг нападающих, что сопровождалось звоном битой посуды, стуком падающих столов и едва слышными звуками стреляющей тетивы арбалета Роанара Мэнта.

Одна из стрел угодила в грудь корабельщика, возникшего подле меня на смену тому, которого я секунду назад оставил без четырех пальцев. Все же гарда и защитные перчатки — залог здоровья любого мастера фехтования, каким бы умелым он ни был.

Перед моими глазами снова возникла фигура в черной рясе, и я понял, что с его рук то и дело срываются снопы белого света, от которых у меня начали слезиться глаза.

Вокруг раздавались выкрики корабельщиков, полные нецензурной брани, направленные на то, что "орденцам не место в Портовом Районе". Тут же возникала яркая белая вспышка, и звучали стоны пораженных противников.

Внезапно белый свет орденской магии ударил в двух шагах от меня, и я с ужасом понял, что услышал стон Роанара Мэнта. Его безвольное тело вместе с телом нескольких корабельщиков повалилось на пол, арбалет выпал из рук. Я осознал, что монах, который "о чем-то говорил с Армином Дожо" может даже не подозревать, кто здесь его союзник, а кто враг. Похоже, он палит своими магическими фокусами без разбора, выкрикивая что-то об украденных деньгах Ордена и о наказании свыше...

— Именем Дайминио Солли! — внезапно для самого себя выкрикнул я. Это привлекло внимание монаха, и мы столкнулись взглядами, — ты хоть знаешь, в кого палишь?! Мы заодно!

В ту же секунду глаза монаха расширились, я обернулся, успел увидеть Курца в кругу корабельщиков и других лиц с оружием, ставших участниками трактирной драки случайно. Тогда же я увидел и пятерых грузных корабельщиков, несущихся на меня с выставленными вперед клинками.

Мое тело не успело среагировать, а противники не успели нанести удар. Все вокруг буквально пронзил ослепительный белый свет. Он заполнил голову высоким звоном, а окружающий меня мир превратил в сияющую молочную пелену. Я, кажется, сжал эсток крепче, затем услышал собственный стон и провалился в забытье.

Глава 4. Последняя буря "Знаменосца"

Первым, что я увидел, открыв глаза, было звездное небо, чуть покачивающееся перед неуверенным взглядом.

Звезды?.. Небо?..

Но ведь последним моим воспоминанием был трактир "Золотая Жила". И драка. И монах, направо и налево швыряющийся своими магическими приемами. И точно помню, что было еще светло, когда в "Золотой Жиле" на нас напали корабельщики... где же я, если не там? И почему уже темно? Мы опоздали на корабль?..

А Роанар! Я видел, как он упал...

Тело рванулось вперед, чтобы встать, но не успел я и подумать об этом, как голову пронзила молния боли.

Собственный стон показался мне громом, я вновь опустился на свое "ложе" — твердую поскрипывающую поверхность — судя по всему, деревянный пол. Надежда, что боль отступит, прожила всего пару секунд — мигрень с новой силой вгрызлась мне в затылок, опоясала голову, сдавила виски и с завидным упорством нажала на темечко.

Я закрыл лицо руками и дал себе волю мучительно застонать в голос. Проклятая мигрень! Она отсеяла все вопросы, возникшие в момент пробуждения, не оставив в центре внимания ничего, кроме себя. Должен признать, так плохо мне не было уже давно. Где же Дайминио со своей магией, будь она неладна?!

— Очнулся, — услышал я рядом с собой чей-то довольный насмешливый голос. Убрав руки от лица, я увидел Роанара, присевшего возле меня на корточки.

Сил что-то отвечать ему не было. Я мечтательно воздел глаза к небу в надежде, что Рон сам догадается ударить меня по голове и поможет пробыть в спасительной тьме еще несколько часов. Однако, судя по всему, облегчать мне жизнь арбалетчик не собирался.

— Ох, вижу, тебе действительно плохо, — сочувственно, но не без усмешки произнес он, когда я снова прикрыл глаза и стиснул зубы в ожидании, когда сильная волна боли отступит.

— Роанар, будь добр, иди позлорадствуй куда-нибудь еще, — силясь усмехнуться, произнес я, хотя, на мой вкус усмешкой в моем голосе и не пахло: вышла действительно какая-то мучительная мольба.

Рон покачал головой, все еще раздражая меня своей снисходительной улыбкой, и вдруг резко дернул меня на себя за плечи, заставляя подняться на ноги. Клянусь, в тот момент я даже пожалел, что побеспокоился за него после драки — лучше бы я убил такого изверга сам. Перед глазами у меня заплясали цветные пятна, а желудок скрутила неприятная судорога, готовая вот-вот перерасти в рвотный позыв.

— Давай, давай, вставай, — приговаривал Роанар, — Ольциг сказал, что эту дрянь лучше пить стоя, иначе потом голова закружится.

Этот прирожденный экзекутор вложил в мои почти онемевшие руки обтянутую мехом большую флягу и кивнул.

Я едва сдержал вскрик, когда голова от подъема налилась болью до краев, однако флягу удержать смог. Мне сейчас было неинтересно, кто такой Ольциг, и что за пойло я держу в руках. Клянусь, сейчас я, наверное, мог бы выпить змеиный яд, не поморщившись и безо всяких уговоров.

— Только один глоток. Кардинал Солли предупреждал, что этим снадобьем никак нельзя злоупотреблять. О последствиях он не предупредил, но я бы не советовал проверять...

Я вздрогнул: имя моего покровителя послужило для меня настоящим проводником в реальный мир.

— Кардинал Солли?.. — переспросил я, тут же мучительно замычав от боли, вызванной звуками собственного голоса. Роанар качнул головой и недовольно поджал губы.

— Ты выпей сначала, а потом будешь задавать глупые вопросы, хорошо?

Я стиснул зубы. Улыбка арбалетчика раздражала, хотелось хорошенько подправить Рону черты лица из-за нее, или хотя бы придумать и сказать что-то настолько колкое, что бы заставило его помрачнеть. Впрочем, ни на то, ни на другое у меня сил не было.

Спорить с арбалетчиком тоже было бесполезно, и я послушно сделал глоток. Напиток во фляге оказался сладковатым на вкус и действовал освежающе. К моему удивлению, дымка боли в моей многострадальной голове начала быстро рассеиваться.

Из моей груди вырвался облегченный вздох.

— Роанар Мэнт, Богом клянусь, ты мой спаситель.

— Не я. Он, — арбалетчик кивнул в сторону, и только теперь я понял, где нахожусь.

Деревянный пол палубы "Минующего бурю" приятно поскрипывал под ногами, этот звук я услышал сразу. Однако шум волн за бортом достиг моего уха только сейчас, когда сознание прояснилось. Мы находились на верхней палубе корабля, прямо возле кормового флагштока, на котором развевался золотисто-зеленый флаг Дирады с тремя голубыми косыми полосами, одна из которых проходила через центр красного круга с черным ободом.

Осознав, где нахожусь, я тут же вспомнил все вопросы, которые задал себе в момент пробуждения. Я тревожно посмотрел на Роанара, на лице которого все еще блестела эта дурацкая улыбка. Указав на нее пальцем, я прищурился и угрожающе сказал:

— Клянусь, я мигом уберу это с твоего лица, если ты сейчас же мне все не объяснишь.

Рон, к моему удивлению, в голос засмеялся. Хотя, судя по впечатлениям от нашей первой встречи, я был уверен, что мои слова его заденут и заставят сказать в мой адрес пару обличительных фраз, сопровождающихся размахиванием фамильным гербом Экгардов у меня перед глазами. Выходит, я сделал несколько поспешных выводов насчет нашего арбалетчика, и это не может не радовать.

Роанар тем временем поднял руки, показав тем самым, что больше не намерен надо мной измываться, и кивнул.

— Не надо так торопиться. Я все расскажу. Просто хотел дать тебе время прийти в себя.

— Ну, так я пришел, — слова тонко процеживались сквозь мои плотно стиснутые от раздражения зубы, — рассказывай.

Арбалетчик пожал плечами.

— Что последнее ты помнишь?

Я вопросительно посмотрел на него, выдержал паузу в несколько секунд, а затем неуверенно, полувопросительно отозвался:

— Яркий белый свет?..

— Этим та драка закончилась для всех, кроме Ольцига, — махнул рукой Роанар. Я тяжело вздохнул.

— Ладно, раз уж от тебя не добьешься толкового рассказа, может, хоть объяснишь, кто такой этот Ольциг, которого ты упоминаешь?

Рон посмотрел на меня, как на идиота.

— Из-за него, в общем-то, и началась драка в "Золотой Жиле".

— Монах, — кивнул я, понимая, что теперь не догадаться было бы просто глупо. Роанар — этот любитель смаковать и растягивать события рассказа — кивнул в ответ, и я спросил, — если эта драка не закончилась долгим сном только для него, как же мы успели на корабль?

На лице арбалетчика вновь появилась эта глупая улыбка, чуть раздувавшая ноздри длинного прямого носа и искривлявшая тонкий белый шрам на правой стороне лица.

— Это очень веселая и занимательная история, — протянул он тоном зазывалы, — не поверишь, но Ольциг дотащил нас и наши вещи до выхода на своем горбу, потом заплатил, чтобы нас на телеге довезли до корабля. А дальше он орденскими деньгами расплачивался с теми, кто поднимал нас на борт, и, знаешь, кто это был?

Вопрос Роанара явно не предполагал ответа. Его буквально распирало рассказать мне все сию же секунду, поэтому я лишь состроил удивленный взгляд (благо, мигрень отступила, и теперь моя мимика позволяла мне сотворить такой фокус) и замер в ожидании продолжения рассказа. Ждать пришлось не больше пары секунд:

— Корабельщики!

На этот раз я действительно удивился. Даже рот едва не раскрыл.

— Разумеется, не те, с которыми завязалась драка, а другие. Меня поразило, насколько невозмутимо и вежливо, судя по рассказу, Ольциг обратился к корабельщикам в двух шагах от того места, где положил не одну дюжину их товарищей. Они, похоже, были настроены более дружелюбно, потому что dassa не преминул достойно оплатить их услуги.

Я хмыкнул, вновь вспоминая Дайминио. Хитрый лис, похоже, действительно отправил с нами весьма непростого персонажа в качестве "того, кто наставит Виктора Фэлла на путь истинный". Сейчас я всерьез задумался о том, чего кардинал Солли в действительности ждет от нашей поездки в Орсс...

— Что ж, надо отдать парню должное: он серьезно нас выручил. И где же наш герой сейчас?

Роанар закатил глаза и недовольно цокнул языком.

— Да недалеко, на нижней палубе. Не поверишь, но у этого молодца, оказывается, морская болезнь. Беднягу полощет уже четвертый час кряду, и надежды на улучшение пока нет. Еще несколько часов, и я начну всерьез переживать за него.

Я удивленно причмокнул.

— А это не оттого ли, что он перетрудился в трактире? Сколько сил он потратил на эти белые снопы света?

Рон пожал плечами.

— Не знаю, Райдер, возможно, это и есть причина. Корабельный врач говорит, привыкнет. Предлагал какие-то настойки, но Ольциг напрочь отказывается. Похоже, он до жути принципиален.

Я глянул на нашивку Экгардов на правом плече арбалетчика и хмыкнул, однако Рон на это никак не среагировал.

— Кстати, насчет той драки, — задумчиво протянул он. Я вопросительно кивнул, — я видел тебя в действии. Это... невероятно. То, как ты отражал удары... я, конечно, не такой хороший фехтовальщик, как стрелок, но все же, что у тебя за школа? Так и не сумел узнать ее.

— Нет у меня школы, — быстро отозвался я, с усмешкой вспомнив, как лорд Массен Гариенн скрепя сердце назвал меня лучшим фехтовальщиком Дирады...

Так или иначе, обсуждать сейчас это с Роанаром мне не очень хотелось. Арбалетчика такой ответ явно не устроил, и он уже готовил следующий вопрос, но я демонстративно отвернулся и посмотрел на стоящего у самого борта dassa.

— Интересно, а какая у него специализация? — подумал я вслух, что помогло сменить тему. Ни для кого не секрет, что Орден Креста и Меча выпускает специалистов в четырех областях: целителей, экзорцистов, боевых монахов и пророков. Наш dassa, похоже, боевой монах. Хотя, вспоминая тот чудодейственный элексир, который он мне дал, я не смог исключить и целительство. Других своих способностей юноша пока не демонстрировал, поэтому вопрос о его специализации был для меня открыт.

К слову о специализациях: в правящих кругах Ордена стоят четыре мэтра, которые достигли наивысшего уровня мастерства в своей сфере. Изначально мэтров было пять. Пятого называли проводником. Он слышал умерших, неуспокоенные души говорили с ним, часто пытаясь предотвратить какие-нибудь страшные события. Однако последний проводник давно умер, а рождаются они, как выяснилось, крайне редко. В Ордене уже даже нет отдельного направления, чтобы их обучать. Бытует мнение, что способность говорить с умершими была исключением и теперь потеряна навсегда.

— Он не сказал, — пожал плечами Роанар, отвечая на мой вопрос. Я настолько погрузился в свои мысли, что даже не сразу сообразил, о чем говорит арбалетчик. Но Рон, похоже, не заметил моего замешательства, — или не успел сказать до того, как его скрутило. Можешь, конечно, попробовать спросить, но учти: на долгий диалог не рассчитывай. Во-первых, ему и без твоих расспросов сейчас худо, а во-вторых следующие две проверки у ведра — твои.

Я нахмурился и непонятливо посмотрел на арбалетчика.

— У какого такого ведра?

На лице Роанара вновь засветилась улыбка заговорщика, он прищурился и кивнул в сторону нижней палубы.

— Армину Дожо тоже нехорошо.

— Армин на судне?! — воскликнул я, искренне удивляясь. Разумеется, я не сомневаюсь, что капитан Сторен справился с тем, чтобы догнать нашего горе-проводника, но мне не могло прийти в голову, что после того, как этот пройдоха попытался сбежать с орденскими деньгами, его возьмут на борт.

С другой стороны, он все еще единственный среди нас, кто бывал в Орссе и вернулся живым, поэтому...

— Он все еще наш проводник, — озвучил мою мысль Роанар, пожав плечами, — без него мы не доберемся до Fell de Arda быстрее. Капитан Сторен, хоть и не знает, куда мы направляемся после Норцинны, предусмотрительно решил, что Армина лучше будет взять на борт, но держать в надлежащих условиях.

Я прищурился, переводя задумчивый взгляд на воды Фальгертарга. Волны были совсем небольшими, сегодня Море Ураганов было спокойным. Хотя, несмотря на слабые волны, даже сейчас это море буквально излучало некую внутреннюю силу, которой просто было слишком скучно проявлять себя на данный момент. Все-таки Фальгертарг сильно отличается от Сезортарга, с берегов которого я недавно вернулся. Море Исцелений (Sezhortarg) спокойное, нежное, рядом с ним появляется неизменное ощущение безопасности. Море Ураганов (Fhallegertarg) никогда не вселяло ничего подобного. В его водах любой понимает, что он — лишь гость, причем всегда не самый желанный.

— И что же это за условия? — вздохнул я, поддерживая диалог с Роанаром и стараясь не погрузиться в свои мысли.

— Его привязали к грот-мачте. Когда началась качка, Армин первым почувствовал себя плохо. Но никто не верил этому мошеннику после того, как он пытался скрыться с орденскими деньгами. Все решили, что это очередная уловка. И хотя деваться с корабля кроме открытого моря ему было некуда, капитан приказал не отвязывать Армина от мачты. Только сердобольный стюарт Тенги смилостивился и поставил Армину ведро. Впрочем, он, скорее, спас себя от ненужной уборки. Капитан Сторен сказал, что мы с тобой должны каждые два часа проверять нашего проводника. Два раза я это уже делал, так что следующие два раза твой черед.

Роанар изучающе скользнул по мне глазами и вопросительно кивнул.

— У тебя у самого, надеюсь, нет морской болезни?

Я усмехнулся и покачал головой.

— Нет. Мне не раз уже приходилось добираться в Норцинну по морю. Правда, через Синюю Глубь я попаду туда впервые. И впервые проделаю весь дальнейший маршрут...

Я вновь посмотрел на Ольцига, стоящего на нижней палубе. Он опустил голову, тяжело опершись на борт и, кажется, пытался глубоко дышать, чтобы пересилить тошноту. А недалеко от него к грот-мачте действительно был привязан Армин Дожо, его тяжелый силуэт я узнал без труда. Впрочем, мне показалось, что он даже слегка осунулся из-за морской болезни. На моем лице невольно зародилась злорадная усмешка, тут же вспомнилось лицо Дайминио, который, скорее всего, посмотрел бы на меня с осуждением за такое поведение, и я поспешил одернуть себя. Думаю, несколько минут назад, когда я лежал на палубе, насквозь прогрызаемый мигренью, я с радостью бы поменялся с Армином местами.

Роанар тем временем, кажется, понял, что его горе-собеседник все чаще погружается в свои мысли, да и интерес к разговору, на самом деле, потерял. Арбалетчик непринужденно молчал, больше ничем меня не удерживая.

Я прочистил горло и все же решил вспомнить о некоторых правилах приличия (которые напрочь забываются, стоит мне отправиться на очередное задание).

— Если ты не возражаешь, я бы все же попытался поговорить с Ольцигом, — аккуратно произнес я.

Роанар дружественно улыбнулся и развел руками.

— Как будет угодно, — отозвался он, — разубеждать тебя не стану.

Я благодарно кивнул. В конце концов, нам предстоит провести на "Минующем бурю" еще две недели. Уверен, мы успеем устать от бесконечных разговоров и будем умолять капитана Сторена дать нам какую-нибудь мелкую работу.

Кивнув Рону, я направился на нижнюю палубу, с отвращением миновав Армина Дожо. Казалось, его морская болезнь решила дать ему передышку и позволила уснуть. Пленник храпел, как чегресский боров, вызывая непреодолимое желание пихнуть его сапогом. Я сдержался, но только потому, что было жаль пачкать об этого неприятного человека подошвы.

На небольшое расстояние от Армина разносился отвратительный желчный запах, исходивший из ведра, и я понял, почему Роанар не желает простить мне дежурства за то время, пока я был без сознания: я бы тоже отказался терпеть эту вонь дольше, чем от меня требовалось.

Не сумев сдержаться, я брезгливо поморщился и, отведя взгляд, направился к монаху. Его громкое тяжелое дыхание было слышно за несколько метров. Я осторожно подошел к нему.

— Доброго вечера, dassa, — поздоровался я.

Dassa — еще одно из немногих слов древнего языка, которым я располагал в своем лексиконе. Это считалось официальным обращением к любому монаху, специализации которого ты не знаешь. Кажется, в кругах Ордена подобные обращения существуют для каждой отдельной специализации, но я так и не потрудился выучить их в свое время, несмотря на ворчание Дайминио.

Монах перевел на меня взгляд, и я снова понял, что Роанар был прав: Ольцигу сейчас не до разговоров.

В трактире я так и не успел его рассмотреть, запомнил только скуфью и черную рясу (впрочем, скуфью монах либо снял, либо потерял, потому что сейчас он стоял без головного убора).

Это был молодой человек примерно двадцати лет от роду. Или двадцати двух, если он закончил обучение в Ордене. Впрочем, разница не столь велика. Сейчас при бледном свете звезд его можно было счесть мертвецом, несмотря на молодой возраст. Клянусь, я давно не видел такого бледного и измученного лица. Сейчас скулы монаха сильно выделялись, щеки осунулись, хотя в трактире он показался мне достаточно круглолицым, несмотря на худобу. Это было простое лицо сельского мальчика, которому бы заниматься домашним хозяйством, а не изучать магию в Ордене Креста и Меча. Выражение лица, несмотря на бледность и истощенность, казалось детским и доверчивым. Большие зелено-карие глаза смотрели почти с мольбой, словно я мог как-то облегчить его страдания.

Ольциг оказался выше, чем я думал. Выше меня, если распрямится. Удивительным явлением была его прическа: никогда не думал, что коротко стриженые волосы могут быть такими спутанными и всклокоченными. Это придавало ему некую схожесть с изображениями духов домашнего очага в древних сказаниях времен, когда Солнечные Земли еще не были объединенным королевством. Уши были чуть оттопыренными, и прическа, несмотря на неаккуратность, достаточно умело скрывала это. Широкий нос, полноватые губы, тонкая шея, худые руки с длинными, расширяющимися к верхней фаланге пальцами.

Смотря на него, заглядывая в его глаза, я понимал, что никогда прежде этот молодой человек не путешествовал по морю. Да он кроме родного дома и стен Ордена вообще ничего в жизни не видел. Осознав это, я лишний раз задался вопросом: зачем же Дайминио выбрал для этого путешествия именно его, а не опытного специалиста? Это ведь могло объясняться только какой-то определенной особенностью Ольцига, и мне было просто жизненно необходимо понять какой именно.

Чрезмерно одаренный? Или наоборот?.. Вряд ли наоборот, ведь в этом случае поездку ему не пережить. Не могу представить, чтобы Дайминио, каким бы хитрецом он ни казался, рассчитывал на чью-то смерть. Он противник насилия, каких поискать, а ведь по дороге в Орсс смерть может быть только насильственной. Несчастный случай был бы слепой удачей для таких самоубийц, как мы.

Что же такого в этом Ольциге?..

— Вы проснулись... — надтреснуто произнес монах с полувопросительной интонацией. Я едва заметно кивнул, понимая, что даже если это был вопрос, ответа он не требовал, — как голова? Его Преосвященство сказал, что вас...

Ольциг не договорил. Он мучительно приложил ладонь к животу, после чего его скрутил рвотный позыв. Судя по всему, в желудке монаха уже давно ничего не содержалось, поэтому тошнота быстро переросла в надрывный тяжелый кашель. На висках надулись желваки, лицо и шея покраснели.

Корабль заметно качнулся, и Ольциг устало застонал. Я уже думал поддержать его под руку: казалось, еще немного, и он начнет оползать на палубу или, не дай Бог, перевалится за борт.

Тяжело и громко вздыхая, монах потянулся к фляге, что висела у него на поясе слева, тогда как я стоял от него по правую руку.

Мучительно поморщившись, монах сделал несколько скудных глотков и снова тяжело опустил дрожащие руки на борт.

— Ie Ja, sara fer... — произнес он полушепотом. Я недовольно нахмурился, услышав слова на древнем языке, отношения с которым у меня довольно натянутые, хотя перевод этой фразы я знал благодаря Дайминио: "Святой Боже, храни меня". Dassa моего взгляда не заметил. Вместо того он договорил то, что пытался втолковать мне до очередного приступа тошноты, — ... кардинал говорил, что вас мучают головные боли.

Сейчас мне было искренне жаль мальчишку. Было видно, что ему трудно поддерживать разговор, тем не менее, он, кажется, не хотел, чтобы я уходил.

— Не всегда. Но случается, спорить не стану. Ваше лекарство просто чудодейственное.

Ольциг натянуто улыбнулся и покачнулся вместе с кораблем. Я быстро успел поддержать его под руку, и он тяжело вздохнул.

— Благодарю.

— Не нужно, — сочувственно произнес я, отступая, но держась на достаточно близком расстоянии, чтобы в случае необходимости снова удержать монаха от падения за борт, — жаль, что у меня нет ничего настолько же чудодейственного, чтобы помочь вам, dassa.

Ольциг вновь слабо улыбнулся, вздыхая не так тяжело, как прежде, и качнул головой.

— Вам уже представили меня, мастер Лигг? — спросил он, — я Ольциг.

— Не стоит называть меня мастером Лиггом, Ольциг, — кивнул я, — мне привычнее, когда меня зовут Райдером.

Монах смиренно кивнул.

— Если вам так... — начал он.

— Тебе, — поправил я. Измученный морской болезнью, юноша непонимающе взглянул на меня, и пришлось пояснить, — если, конечно, панибратское общение вояк у dassa не в запрете.

Впрочем, то, что оно не в запрете, я прекрасно знал: мне ведь довелось провести в Кресте и Мече несколько лет. Последние слова были произнесены, скорее, для пояснения.

На этот раз он понял, о чем я, и резко кивнул. Я заметил, что все движения монаха были немного резковаты, хотя, насколько мне было известно, выпускники Ордена известны своими плавными и размеренными движениями, даже если они быстрые. Взять хотя бы Дайминио: этот старик может вскочить с кошачьей быстротой, передвигаясь при этом плавно и почти беззвучно. Пожалуй, это его умение удивляло меня до недавнего времени, пока я не узнал, что прошлое моего покровителя связано с Орденом Креста и Меча.

— Что ж, как тебе будет угодно, — интонационно нажав на местоимение, отозвался Ольциг.

— Возможно, тебе стоит попытаться поспать? — неловко предложил я, — тело должно привыкнуть к качке. Вдобавок, в трактире ты перетрудился с заклинаниями, возможно, это тоже причина.

Ольциг сдержанно кивнул, дыхание вновь стало прерывистым и резким, и монах склонил голову, пытаясь перебороть тошноту.

— Это вряд ли причина, но сон, возможно, поможет, — вымученно произнес он, и я понял, что следует оставить его в покое. В конце концов, у меня еще будет возможность пообщаться с ним, выяснить его специализацию и вообще понять, кого именно направил с нами Дайминио. Даже, если я выясню это уже в Норцинне, на суть дела это никак не повлияет.

Решив, что проводить остаток ночи на палубе я не собираюсь, я решил поговорить с капитаном Стореном и выяснить, где я могу разместиться. Никакой проверки у ведра Армина я, как водится, проводить не стал.

* * *

Галеон "Минующий бурю" изнутри казался еще более внушительным, чем снаружи. Казалось, в нем просто непомерно много отсеков, среди которых можно было заблудиться. В первые дни нашего плавания я не раз имел "радость" запутаться в его недрах.

Капитан Сторен предусмотрительно поселил нас с монахом и арбалетчиком в каюте первого помощника, поставив там две дополнительные койки, но даже до нее нужно было запоминать путь, и ради этого пришлось потрудиться.

Первым помощником оказался очень добродушный простой мужчина средних лет с выгоревшими светлыми волосами, уроженец Кирланда Малкольм Гиссенн. Этот высокий широкоротый длинноносый человек всегда держался улыбчиво, никоим образом не выказывая, что мы стеснили его своим появлением (хотя за такие деньги и я бы не стал демонстрировать свои эмоции). Капитан Сторен устроил первому помощнику место в своей каюте, и, похоже, обоим было без разницы, где спать.

Армин Дожо каюты не удостоился: так и остался пленником, привязанным к грот-мачте на всеобщем обозрении. Морская болезнь действительно благотворно влияла на его грузную фигуру: казалось, Армин существенно убавил в весе, но на этом благотворное влияние заканчивалось. Капитан Сторен отказался брать деньги за переправление человека в таких условиях, но пригрозил Армину, чтобы тот молился о благоприятной погоде, потому что в шторм он останется там же.

Корабельный врач милосердно отпаивал пленника водой, потому что есть Армин напрочь отказывался. Но Эмред Копа (именно так звали корабельного врача, корни которого, судя по имени и внешности, уходили в восточную Чегрессию) настоял на том, чтобы хотя бы заставлять пленника пить, иначе он может умереть от обезвоживания.

Наш горе-проводник внимал и слушался. Или был слишком слаб, чтобы перечить. Или слишком напуган. Впрочем, причина не так важна...

Нам с Роанаром поочередно приходилось проверять Армина. Он понимал, что разговаривать с нами бесполезно, и не кормил нас уверениями в собственной будущей честности. К моему приятнейшему и глубочайшему удивлению с ним оказалось мало хлопот.

Ольциг оказался куда более упрямым. Если Армина не пришлось долго уговаривать принять какое-то лекарство Эмреда от тошноты, то монаха было не заставить поддаться на такие уговоры. Он уверял нас, что должен справиться сам.

Я досадовал: всю первую неделю нашего плавания парень чувствовал себя настолько плохо, что мне просто не удавалось улучить момент, чтобы узнать его специализацию.

Сам не понимаю, почему этот вопрос меня настолько заботил, но в случаях, когда интуиция кричит мне во весь голос, чтобы я что-то сделал, предпочитаю идти у себя на поводу.

В начале второй недели плавания пришлось прибегнуть к хитрости и улучить момент, когда Ольциг впал в беспокойный сон в отведенной нам каюте. Я поговорил с Эмредом и обещал подлить его лекарство от тошноты во флягу с водой, которую монах носил на поясе.

Пробраться незамеченным в помещение, где ты уже успел все изучить, не составляет труда. Я, словно профессиональный вор, умудрился не скрипнуть ни одной половицей. Монах даже не повернулся, когда я подлил приготовленное Эмредом снадобье в его флягу.

С того дня Ольциг медленно пошел на поправку. Не знаю, что именно Эмред Копа подмешивал в свое лекарство, но оно действительно помогало от тошноты. Интересно, возможно, он знает рецепт чего-нибудь подобного от головных болей?..

Впрочем, пока мне эти рецепты были без надобности. За время плавания, кроме момента пробуждения на корабле, мигрени меня не мучили. Из нашей небольшой группы, собранной Дайминио и Его Величеством Иресом Десятым, только мы с Роанаром сейчас пребывали в приподнятом состоянии и настроении. День шел за днем, мы все чаще разговаривали и лучше узнавали друг друга. Я считал общение с Роанаром Мэнтом весьма полезным опытом: чем лучше удастся узнать привычки и характер друг друга, тем проще будет в дальнейшей дороге.

Роанар весьма ревностно относился к барону Экгарду и не выносил враждебного отношения к бывшему лорду. Но когда все его подозрения исчезали, он становился интересным собеседником, верным товарищем и в принципе веселым малым, при этом хорошо знающим едва ли не дворцовый этикет Дирады.

Похоже, барон Экгард и впрямь держал Роанара Мэнта к себе достаточно близко. Рон явно считал барона другом и вел себя соответственно. От расспросов о подробностях службы у Руана Экгарда арбалетчик уходил с недовольным хмурым лицом: разговоры об этом ему явно не нравились, он словно всегда был готов получить удар в спину, ждал, что рано или поздно собеседник все же назовет барона предателем. Я не собирался этого делать, мне оставалось лишь ждать, когда Роанар это поймет.

Мы много говорили о политике, о наместниках, об Ордене, о том, где кому приходилось бывать по долгу службы. Мы оба стремились как можно больше задать вопросов, и как можно меньше ответить. Обоих в равной степени забавляла эта игра, и оба достаточно быстро устали от нее.

Эмред Копа, проводивший с нами достаточно много времени, рассказывая о состоянии наших попутчиков (главным образом Армина, потому что Ольциг даже не догадывался, что его лечат), предложил нам сыграть с ним в "королевского шута". Это была простая карточная игра, позволяющая идеально скоротать время. Помню, во времена обучения в Ордене мы со сверстниками улучали любой удобный момент, чтобы перекинуться в карты. Рон тоже оказался опытным игроком и сильным соперником. Мы принялись играть с завидным упорством, словно бы от исхода каждого кона зависела едва ли не судьба Дирады.

Примерно за три дня до прибытия в Норцинну Ольциг, наконец, почтил нас своим присутствием. Эмред к тому моменту уже успел обрадовать нас, что аппетит к монаху понемногу возвращается, хотя морская болезнь иногда дает о себе знать, и весь обед, старательно приготовленный коком специально для непривыкшего к качке dassa, отправляется в море. Завидев Ольцига сейчас, мы с Роанаром искренне удивились тому, что он не сразу бросился освобождать желудок. Тяжко выбравшись на палубу после сна, Ольциг все еще выглядел бледным и истощенным, но уже подавал признаки жизни. Он изучающе огляделся по сторонам, и, когда его глаза замерли на нас с арбалетчиком, взгляд сделался особенно скорбным.

Увидев, как мы в отсутствие Эмреда, удалившегося по своим делам, с подростковым озорством перекидываемся картами в "королевского шута", Ольциг недовольно скривился, всем своим видом показав, что мы совершаем нечто неблагообразное.

Я усмехнулся такой реакции, арбалетчик и вовсе проигнорировал молчаливое замечание. Когда монах поравнялся с нами, я миролюбиво поинтересовался:

— Доброго дня, dassa, как здоровье?

Лицо Ольцига выглядело одновременно страдальческим и сочувствующим.

— Через тяготы и лишения приближаются рабы Божьи к очищению, господа — чопорно отозвался он, явно цитируя Священное Писание, — вы ведь знаете, что карточные игры нечисты по сути своей?..

Договаривать свои наставления он не стал: похоже, желудок нетерпимого монаха снова дал о себе знать, и Ольциг едва ли не согнулся пополам, но борту так и не бросился, и это уже было хорошим знаком.

— Вижу, морская болезнь отступает, — хитро прищурившись, констатировал я. Ольциг изобразил мучительную гримасу и качнул головой.

— Понемногу, — отозвался он, приблизившись к нам и присев рядом на деревянный ящик, на котором около получаса назад сидел Эмред Копа.

Я едва не потер руки от предвкушения начать давно интересующий меня разговор.

Роанар быстро сложил колоду карт, понимая, что продолжать игру мы пока не будем. Да и интерес к ней временно угас. За время плавания нам еще ни разу не выпадала возможность поговорить с Ольцигом. Казалось, Рон не меньше моего хотел понять, что это за человек.

— Скажи, dassa, а как давно ты обнаружил в себе дар? — улыбаясь, спросил я. Монах безынтересно пожал плечами.

— Отпугнул собаку белой вспышкой из ладони, когда мне было четыре, — ответствовал он, — это увидел отец и тут же отправил письмо в Орден. Точнее, попросил деревенского старосту написать, потому что сам он грамоте обучен не был. Я жил в Капирре, в маленькой деревушке на окраине Дирады. Стал бы пастухом, как мой отец, если бы не имел дара.

Говорил монах звонким голосом, но вкрадчиво, как учат в Ордене. Я слышал, у них есть целая дисциплина по риторике. Воинам, к слову, она бы тоже не помешала. Думаю, если бы не Дайминио, я бы и сам разговаривал, как отъявленный солдафон. Мне кажется, у меня иногда даже случаются проблески "воинского воспитания" и вспышки "бойцовской тактичности", которые я стремился искоренить во время задания в Барии. И раньше пытался, просто в Барии на это было достаточно времени.

— Отец не хотел писать в Орден, — продолжил Ольциг, — ему гораздо больше нравилось то будущее, где я заведу семью, стану пастухом и продолжу наш род, чем то, где я уйду в Крест и Меч. Но Орден часто посылает монахов проверять детей в разные уголки Солнечных Земель, поэтому рано или поздно меня бы нашли. Ту вспышку видели люди, и у отца не было выбора, пришлось отдать меня в Орден сразу после проявления дара, иначе он бы не обобрался проблем.

Роанар удивленно вскинул голову, оценивающе опустив уголки губ.

— Вот как? Не знал, что Орден забирает всех, у кого проявляется дар, — протянул я, тут же встрепенувшись от мысли, пришедшей мне в голову и вытеснившей все остальные вопросы, — а если дар обнаружится, скажем, у наследного принца Иресов? Его тоже заберут?

На моей памяти Орден и королевская власть еще не вступали в подобный конфликт. Обсуждали ли ученики с преподавателями вообще такую возможность? Мне пришлось провести в Ордене шесть лет, но подобных разговоров я ни разу не слышал.

Тем временем Ольциг лишь пожал плечами, словно ему задали совершенно обыденный неинтересный вопрос, и дал ответ, который меня полностью обескуражил.

— Ну, принца Нора не забрали...

Я даже ахнул от удивления.

— Нор? Ты сказал "принц Нор"? — вырвалось у меня раньше, чем я понял, что придется объяснять собеседникам, что именно меня так взбудоражило.

Ольциг лишь теперь заинтересовался моей реакцией.

— Так и сказал, — нахмурился он.

Роанар внимательно следил за моим выражением лица. Он казался куда менее обескураженным, чем я, и в отличие от меня вопросов не задавал.

— То есть, у Его Величества Иреса Десятого есть дар?

— Да, — уверенно кивнул монах, складывая руки на груди, — проявился в раннем детстве.

— И к чему же у него склонность? К какой специальности?

Теперь меня совершенно не интересовала специальность Ольцига. По крайней мере, временно. Понять, чем владел Нор, который пришел ко мне в комнату на постоялом дворе, было куда занимательнее.

— Специальность не всегда проявляется сразу, Райдер, — тоном наставника произнес монах, прикрывая глаза, — и ты должен это знать, ты ведь учился рядом с нами.

Я плотно сомкнул челюсти. Сейчас я был даже не рад, что попросил называть меня по имени вместо "мастера Лигга". Что меня всегда раздражало, так это форменное орденское чувство превосходства. Он ведь потому и называется орденом Креста и Меча, что там обучают как специалистов в разного рода магии, так и воинов Святой Церкви. Если разобраться, мне, конечно, не может быть обидна интонация монаха: я не воин Святой Церкви и никогда не стану им, однако именно сейчас я почему-то чувствовал себя уязвленным этим желторотым пареньком в монашеской рясе.

— У меня был ускоренный курс.

Мои слова, произнесенные с нескрываемым раздражением, чрезвычайно заинтересовали Роанара. Похоже, ему показалось, что только что я дал часть ответа на тот вопрос, который он пытался задавать мне в течение всего плавания то так, то эдак: "кто ты, Райдер Лигг?"

Я издевательски уклонялся от разговоров на эту тему, радуясь, что он не расспрашивает меня напрямую. Никто не мешает ему попытаться наставить на меня арбалет и выпытать правду под угрозой смерти, но на мое счастье Рон этого не делал. Даже прямых вопросов не задавал: как будто ему не хватало на это наглости.

Вот и сейчас он лишь многозначительно молчал, буравя меня глазами.

Dassa заинтересовался моим замечанием гораздо меньше. Похоже, для него значение имело лишь клеймо на моей руке, а остальное казалось пустыми формальностями.

Я был искренне разочарован: поначалу мне показалось, что Ольциг — довольно занимательный человек и смотрит шире, чем рядовые выпускники, еще не успевшие понюхать пороху. Зная, что Дайминио отправил с нами именно его неслучайно, я снова загорелся желанием выяснить, что же такого особенного скрыто в этом монахе. Пока я вижу только привычный гонор выпускников Ордена, умение испускать снопы белого света, глуповатую внешность сельского мальчика и морскую болезнь.

— Принц Нор мог бы стать талантливейшим пророком. Может быть, даже одним из мэтров через много лет, если бы, конечно, развил свой дар, — продолжал Ольциг, не замечая моего разочарования, которое я, услышав эти слова, тут же отбросил в сторону. Сейчас оно было куда менее важно.

Меня в грудь кольнуло неприятное предчувствие. Я чувствовал, что Его Величество видел меня насквозь, когда мы разговаривали в моей комнате на постоялом дворе. Похоже, неразвитые силы не исчезают с возрастом.

Когда Дайминио ушел из Ордена Креста и Меча и принял сан, он должен был пройти специальный ритуал, отрезающий dassa от их магии. Не представляю себе, как этот хитрый лис изловчился и выторговал оставить себе способности целителя! Видимо, принца Нора, несмотря на то, что не забрали в Орден, сил не лишали вовсе.

— В том, что его не забрали, нет ничего удивительного, — спокойно сказал Роанар, развел руками и предпочел пояснить, — принц Нор был единственным наследником короля правящей династии. Он не мог отправиться на обучение в Орден, корона была предназначена ему с первых дней жизни. Особенно, если учесть, что братьев у Нора не было, только сестры.

Этой подробности о королевской семье я, если честно не знал. Но я всегда мало интересовался высокими кругами общества. Лик короля-то знал исключительно по золотым монетам. Принц Нор был первым, кого я еще во время обучения воинскому делу в Ордене увидел из королевской семьи живьем. Тогда я не знал, зачем принца привели к монахам, и только теперь понимаю. Похоже, ему оказали особую честь, впустили в святая святых — главную крепость Креста и Меча. Показали альтернативную версию его будущего, чтобы он проникся и в будущем оказывал Ордену всевозможную поддержку.

Тем временем Роанар продолжил говорить, вырывая меня из раздумий.

— Был совет, на котором решили, что даже неразвитые способности провидца только пригодятся будущему монарху во время его правления... ну, по крайней мере, так мне рассказывал барон Экгард...

Последние слова Рон добавил, чуть смутившись. Я даже удивился: чтобы Роанар Мэнт смутился при упоминании барона Экгарда? — это нечто, из ряда вон выходящее.

Памятуя о том, насколько болезненно арбалетчик воспринимает любое высказывание о бароне, я предпочел не расспрашивать его о подробностях и не давать комментариев. Куда больше мне сейчас хотелось все же выяснить специальность Ольцига.

Монах, казалось, отвлекся от беседы и отсутствующим взглядом созерцал Фальгертарг. Порывистый прохладный морской ветер то и дело взъерошивал его и без того растрепанные волосы. Море Ураганов сегодня бодрствовало и было готово в любой момент показать свой крутой нрав.

"Минующий бурю", подгоняемый порывами ветра, шел на большой скорости, волны бились о борт с веселым задорным плеском. Меня всегда впечатляли морские путешествия, однако не подумал бы, что они могут впечатлить Ольцига, который в течение всего плавания мучился морской болезнью.

— Dassa? — окликнул я немного обеспокоенно. Что-то в отсутствующем взгляде монаха заставило меня насторожиться.

Ольциг не ответил. Я набрал в грудь воздуха, чтобы снова окликнуть его, как вдруг глаза его закатились, он резко вздрогнул и начал заваливаться набок. Мы с Роанаром подскочили почти мгновенно. Я оказался возле монаха на секунду раньше и успел подхватить его, пока он не ударился головой об пол.

— Ольциг! Ты меня слышишь? — обеспокоенно воскликнул Рон.

Монах побледнел еще сильнее, полузакрытые глаза были закачены кверху так, что видны были только белки. Безвольное тело то и дело резко сводило судорогой.

— Зови Эмреда, — тихо произнес я, хотя хотел крикнуть довольно громко. По счастью, Роанар услышал меня, кивнул и бросился за корабельным врачом. Я успел прощупать на шее монаха пульс, хотя это было и не обязательно: на шее dassa быстро билась жилка в такт сердцебиению, и можно было сказать наверняка, что сердце Ольцига колотилось в бешеном темпе.

Запыхавшийся Эмред Копа был рядом с Ольцигом уже через полминуты. Вопросов он не задавал: похоже, Рон на бегу успел рассказать ему все, что мы видели.

— Отходите, не мешайте мне, — нахмурившись, бросил Эмред и присел возле монаха.

Я почему-то почувствовал себя провинившимся учеником, поэтому смиренно опустил голову и исполнил указание корабельного врача. Рон уже стоял чуть поодаль, хмуро наблюдая, как грузный чернобородый Эмред Копа пытается привести Ольцига в чувства.

* * *

Dassa к вечеру так и не пришел в себя. Корабельный врач рассказал, что у монаха поднялась очень высокая температура. Послужила она причиной или следствием припадка, Эмред понять не мог. Ольцига перенесли в каюту, где он пролежал без сознания весь день. Жар держался до позднего вечера, к ночи монах начал бредить.

Обо всем этом я узнавал от Роанара, потому что по неизвестным даже мне самому причинам предпочитал не появляться рядом с Ольцигом. Оставшийся день я был погружен в свои мысли, в которых неизменно винил себя в том, что тайно подлил во флягу монаха лекарство Эмреда. Возможно, dassa не просто так говорил, что он должен справиться с морской болезнью сам, возможно, магия Ордена не приемлет обычное лечение...

— Попутный ветер, — услышал я позади себя тихий голос капитана Сторена. Чарг встал рядом со мной, изучающе глядя на море, — возможно, мы окажемся в Норцинне раньше, чем рассчитывали.

Я тяжело вздохнул, глядя вдаль. Если присмотреться, уже можно было разглядеть скалы Норцинны, возвышающиеся над Ciirrian Rana или Алым Рифом, обогнув который небольшой дугой, можно было сразу попасть в Малый Порт.

— Значит, до Синей Глуби осталось совсем недолго?

Капитан кивнул.

— Мы уже столько раз миновали ее на этом корабле, — с тоской сказал он, — а у меня каждый раз сердце начинает биться быстрее.

— Могу вас понять, — хмыкнул я, вспоминая рассказ Курца, — чтобы после этого вообще повторять подобный маршрут, нужна большая смелость, капитан.

Чарг лишь пожал плечами.

— Действительно нужна. Много раз задавался вопросом, хватает ли ее у меня, — произнес он, адресуя свое замечание скорее воздуху, чем мне. Затем, тут же взяв себя в руки, Чарг качнул головой, — прошу прощения, Райдер, что говорю вам это. Вы мой пассажир, и на моем корабле должны чувствовать безопасность, а не слышать о моих страхах...

Я покачал головой и перебил его:

— Не стоит извиняться, капитан. Повторюсь, я вполне понимаю вас. Что до безопасности, так мы ведь сами выбрали самый короткий путь до Норцинны, пролегающий через Синюю Глубь. Более безопасного судна, чем "Минующий бурю" мы для этого плавания найти не могли. Поэтому я вполне чувствую себя в безопасности на вашем корабле.

Чарг слабо улыбнулся.

— Спасибо.

— За что? — удивился я.

— За то, что выслушали, — пожал плечами он, — понимаете, никому из команды я не могу этого говорить...

— Понимаю. Знайте: выслушать вас — это меньшее, что я могу для вас сделать. Поэтому, если захотите поговорить со мной о том, что вас гнетет, я к вашим услугам. Хотя бы почувствую себя здесь мало-мальски полезным.

Я не лукавил. Мне было легко понять Чарга Сторена. Пожалуй, даже слишком легко. Тальгерт Дармкурц сделал для него нечто такое, за что невозможно расплатиться в течение всей последующей жизни: он сохранил эту самую жизнь ценой своей собственной. Чарга не покидает чувство, что он обязан Курцу, но при этом ничего не может для него сделать. Нечто подобное я сам испытывал по отношению к Дайминио. Правда угасание кардинала Солли, слава Богу, проходит медленнее, чем у капитана Дармкурца, но старость заметно делает моего покровителя более хрупким год от года, и глупо не думать о том, что когда-нибудь его не станет, и я лишусь последнего (если не вообще единственного) близкого человека в жизни. Мое будущее без кардинала Солли страшно и туманно, Дайминио служит неким маяком, светящим мне сквозь время. Без него в моем будущем только темнота, как и у Чарга Сторена без капитана Курца.

Наши истории с нынешним капитаном "Минующего бурю" снова совпадают, когда он говорит об ответственности.

В нашей небольшой группе, отправляющейся в Орсс, я негласно был избран лидером. Пожалуй, даже назначен им против своей воли: мне было бы куда проще отправиться за Тайрьяру в одиночку. Я не просил этой ответственности, и все же теперь ощущаю ее на своих плечах грузом. Роанар Мэнт — опытный боец, однако за Армином Дожо необходим будет глаз да глаз, а Ольциг... возможно, не доживет до Норцинны. Все потери в команде, которые произойдут за время этого задания, будут на моей совести. Дайминио и Ирес Десятый негласно дали мне понять, что я и только я в ответе за то, что будет происходить в путешествии.

Думаю, с Чаргом дело обстояло примерно так же. Когда Курцу пришлось остаться в Портовом Районе Дирады, Чарга назначили капитаном "Минующего бурю". Он и рад был бы чьим-то возражениям, но их не последовало, и избранный капитан Сторен чувствовал, что не имеет права подвести команду, хотя и осознавал, что до своего предшественника ему далеко.

— Я не люблю входить в Синюю Глубь ночью, — поежившись от внезапно налетевшего порыва ветра, проговорил Чарг, — навевает воспоминания...

Я сглотнул тяжелый ком, подступивший к горлу, и поспешил развеять мрачные образы капитана Сторена.

— Воспоминания — это то, что делает нас теми, кто мы есть. Без них мы — не более, чем тела, наполненные мясом, кровью и костями, — пожал плечами я, — не стоит бояться своих воспоминаний, они бесценны.

— Красиво говорите, Райдер, — печально усмехнулся Чарг, — я краем уха слышал, что вы учились в Ордене.

Я хмыкнул.

— Да, рядом с dassa, — мне вспомнилась формулировка, которую применил Ольциг, говоря о моем обучении в Кресте и Мече, и я невольно подчеркнул выбранное им слово для описания нашего соседства.

Чарг воспринял это высказывание с таким же скептичным лицом, как и я, когда услышал это от монаха. На лице капитана появилась кривая ухмылка.

— Я слышал, как Роанар называл вас наемником, — чуть виновато произнес он и тут же пояснил, чем вызвана неловкость, — невольно подслушал ваш разговор с ним. Я думал, метка на вашей руке означает принадлежность к воинам Святой Церкви.

Теперь пришел мой черед криво улыбаться.

— Так и есть. Метка значит именно это. Но курс, который прошел я, несколько отличался от принципов подготовки воинов Святой Церкви. И я далеко не все свое время отдавал тренировкам и освоению стратегии боя.

Чарг заинтересованно посмотрел на меня. Немой вопрос "почему?" светился в его глазах. Я вздохнул.

— Мне это не требовалось. Кардинал Солли ходатайствовал за меня перед мэтрами Ордена, и мне устроили смотр. По итогам его я сразу был определен в фехтовальщики. Фехтование давалось мне легко, сколько себя помню. Однажды один из мэтров даже сказал, что мой клинок направляет рука Господа. В этом я сильно сомневаюсь, если быть до конца честным. Думаю, подобное направление Господь Бог дает только dassa. Хотя Орден, наверное, воспринял бы мои слова как ересь. На мое счастье Дайминио... кардинал Солли вовремя научил меня не высказывать в присутствии кого-нибудь из dassa, что я думаю.

Капитан Сторен был удовлетворен моим рассказом лишь наполовину. На вопрос, почему меня миновала судьба других воинов-выпускников Ордена, я так и не ответил.

— Вас из-за этого не посвятили в воины Святой Церкви? Из-за ваших суждений?

— Вовсе нет, — покачал головой я, — говорю же, я не спешил их высказывать. Я отказался.

Глаза Чарга удивленно распахнулись. Пришлось пояснять.

— Я попал в Орден несколькими годами позднее, чем туда принято отдавать мальчиков. Мне тогда было шестнадцать.

Капитан, похоже, едва сдержался, чтобы удивленно не присвистнуть. Мальчиков отдают учиться в Орден военному делу примерно в десять лет. К шестнадцати годам они уже умеют очень многое, поэтому цифра, которую я назвал, впечатляла, учитывая, что меня называют едва ли не лучшим мастером Дирады...

— Почему же так поздно? — аккуратно поинтересовался Чарг, понимая, что я намеренно избегаю подробностей.

— В это время я оказался в Дираде, — коротко отозвался я, — до этого я даже не знал о существовании Ордена, в Эллу меня привез кардинал Солли.

— Кардинал забрал вас из вашей семьи? — спросил Чарг.

— Дайминио — и есть моя семья, капитан Сторен, — похоже, на моем лице появилась привычная строгость. Чарг сразу же кивнул и перестал задавать вопросы. Я был удивлен. Все капитаны кораблей, которых мне доводилось встречать раньше, обладали меньшим чувством такта и гораздо более жестким характером, независимо от манеры общения. Если уж любопытствуют, то не отстанут, пока им не пригрозишь расправой. Или они тебе не пригрозят, это уж как пойдет. По сравнению с капитаном Стореном всех предыдущих встреченных мною моряков по манерам можно было бы приравнять к пиратам Техротарга. Бывал я однажды в их порту — Torre de Lerria. То еще зрелище...

Нашу беседу вовремя прервала довольно мощная волна, врезавшаяся в борт "Минующего бурю". Чарг встрепенулся.

— Море неспокойно. Мне нужно к штурвалу, заменить Малкольма. Рекомендовал бы вам вернуться в вашу каюту, Райдер.

Я кивнул, показывая, что принял слова капитана к сведению, однако следовать совету не спешил.

Следующая пара часов была посвящена бесцельному хождению по палубам галеона. Корабль уверенно шел по заданному курсу с попутным ветром, волны все беспокойнее бились о борт корабля, качка усиливалась, и меня понемногу одолевало нехорошее предчувствие. Я старался убедить себя, что мне просто передалось беспокойство Чарга Сторена. Все-таки Фальгертарг защищает Норцинну с восточного берега лучше любой армии...

От мыслей меня отвлек протяжный неприятно-тонкий голос разносимый поднявшимся ветром, и я обернулся.

— ... мечтал стать мошенником? Я хотел разбогатеть, потому что моя семья была очень бедной, мы голодали... — причитал Армин Дожо, привязанный к грот-мачте. Я с отвращением посмотрел на этого человека и качнул головой.

— Возможно, я смогу еще все изменить?.. Стать тем мальчиком со светлыми мечтами? — его невидящий взгляд устремился ко мне, затем тут же поднялся в небо, глаза закрылись, и на лице растянулась глупая блаженная улыбка.

Лицо его было бледным, осунувшимся и блестело от пота. Уж не в горячке ли он?

— Ты решил заговорить? — хмыкнул я, вспоминая, что за все плавание он не произнес ни одного дельного слова. Блестящие глаза вновь обратились ко мне, и что-то во взгляде мошенника заставило меня неуютно передернуть плечами.

Через секунду он вновь затвердил что-то бессвязное о своем детстве, и я решил, что не ошибся: толстяк бредит. Стоило подойти и посмотреть, насколько сильный у него жар, но я брезгливо решил оставить это Эмреду. Подходить к Армину Дожо не хотелось и на несколько метров. Даже гуляющий по палубе ветер не сбивал до конца вонь его потного грязного тела в замызганной одежде. О пустом, но немытом ведре, стоящем рядом с ним, я вообще промолчу.

Армин говорил о детстве еще с полминуты, затем снова мечтательно вскинул глаза к небу, закрыл их и замолчал. Немного поразмыслив, я решил все же позвать Эмреда на случай, если наш горе-проводник действительно болен. "Минующий бурю" вот-вот прибудет в Норцинну, и там у нас уже не будет времени возиться со здоровьем мошенника.

Эмреда, как назло, нигде не было. Я искал его по всему кораблю, первым делом заглянув в нашу каюту, где Ольциг все еще метался в бреду.

— ... он так громко кричит... почему вы не слышите... почему?.. — разобрал я и сочувственно покачал головой. Dassa, возможно, высокомерен в силу своей молодости, но за столь небольшой грех Господь слишком суров к нему.

Монах в своих метаниях сбросил мокрое полотенце, которое Эмред положил ему на голову в тщетных попытках сбить жар. Я тяжело вздохнул, вошел в каюту и поднял полотенце. Присев рядом с Ольцигом, я вновь услышал его слова, и замер.

— Полуслепой капитан кричит... вам нельзя туда... почему же вы не слышите? Он так кричит!

Полотенце выпало у меня из рук, по спине пробежал холод. Я, что было сил, принялся трясти монаха за плечи в попытках разбудить.

— Ольциг! Ольциг, очнись! — кричал я, как будто это могло помочь...

... и, на удивление, это помогло. Dassa пришел в себя и сел на кровати с болезненной бодростью в глазах. Крупные капли пота стекали по лицу

— Райдер... — удивленно произнес он, увидев меня.

— Ольциг, ты оставался в трактире до конца драки, верно? — быстро заговорил я, — ты видел там человека с бельмом на глазу? Он сражался рядом со мной...

— Полуслепой капитан, — едва слышно произнес монах, в глазах которого с каждой секундой нарастал страх.

— Ты знаешь, что с ним стало?

Ольциг посмотрел на меня беззащитными детскими виноватыми глазами и коротко кивнул.

— Он был... убит в той драке... а сейчас он кричит... — тело монаха била мелкая дрожь, он прикрыл глаза и поднял голову, словно бы к небу, — а я ведь не хотел этого... я не мечтал о таком даре. И быть пастухом, как отец, тоже не хотел. Я хотел стать гонцом... смотреть мир...

Детские мечты юнца были мне без надобности, от них хотелось сейчас отмахнуться, как от назойливой мухи. Однако...

Детские мечты?

У меня застучало в висках.

Капитан Курц мертв... его жизнь более не является гарантом безопасности "Минующего бурю". Therabia будет ждать нас в Синей Глуби.

Ольциг слышит мертвого Тальгерта... он говорит с ним...

Ольциг — проводник...

Мысли и выводы пронеслись в голове за одно мгновение. Я вскочил и снова затряс dassa за плечи.

— Ольциг, мечты подождут! Вставай и бегом на палубу! Нужно предупредить команду, разбудить всех от этого наваждения! Слышишь? Давай, быстрее...

В моей памяти пульсировал рассказ капитана Курца. Песни наяд воскрешают светлые детские мечтания. Армин уже услышал их, он ведь без умолку твердил о детстве. Мы уже заплыли в Синюю Глубь, и наяды начали петь. Но, может, еще можно повернуть, уйти от шторма?..

Я одними губами произнес слова, которые услышал на палубе при первом разговоре с Ольцигом, только применил ее ко всем нам: "Ie Ja, sara fezer" — "Святой Боже, храни нас".

— Ольциг, бегом! — воскликнул я, едва сдержавшись, чтобы не отвесить монаху звонкую оплеуху и тем самым привести его в чувства.

Монах поднялся с кровати, не окончательно понимая, что происходит и последовал за мной. Уже на выходе из каюты я остановил его и заглянул ему в глаза, чтобы убедиться, что от его помощи будет польза.

— Dassa, ты понимаешь, что надо делать?

— Нужно предупредить всех, чтобы не поддавались наваждению... — неуверенно произнес он, нахмурившись, — не слушали песни наяд.

— Верно. Тогда поспеши. Пробуждай всех, кого встретишь. Я найду капитана.

— Райдер! — окликнул dassa.

Скрипнув зубами, я обернулся, уже успев пробежать несколько метров.

— В чем дело?

— Песни наяд, — Ольциг прищурился, — ты их не слышишь?

Я сжал кулак. Этот разговор может затянуться надолго, а у нас времен в обрез. Дорога каждая секунда, даже та, что мы тратим на промедление сейчас. Я проигнорировал вопрос dassa, лишь нахмурился и кивнул ему в сторону коридора.

— Разбуди команду!

Не дождавшись ответа монаха, я бросился на палубу, стараясь сохранить равновесие: корабль сильно качало. Несколько раз мне пришлось остановиться и схватиться за стену, чтобы не упасть. Шторм разыгрывался не на шутку...

"Опоздали! Опоздали...", — беспрерывно подсказывало мне чутье. И в глубине души я понимал, что нам не выбраться. Не в этот раз. Эта буря станет последней бурей "Знаменосца": уверен, Therabia сделает все, чтобы это было так. Думаю, монстр (или древнее божество — декс его разбери) не забыл судно, которое столько лет пользовалось договором, заключенным Тальгертом Дармкурцем... что-то подсказывает мне, что условия Therabia счел нечестными для себя, и теперь ни на какие уговоры не поддастся.

Я выскочил наверх, и на меня тут же ледяной стеной обрушились тяжелые капли разразившегося ливня. Я вымок до нитки, стоило мне выйти на палубу. Порывы холодного ветра били отовсюду, словно закручивая "Минующего бурю" вокруг своей оси. Возможно, будь я чуть спокойнее, то уже бы озяб и начал мелко дрожать, однако сейчас я не чувствовал холода. Щурясь от сплошной стены дождя, мои глаза лихорадочно искали кого-нибудь из команды в радиусе нескольких шагов.

Мне попались три матроса, стоявшие, задрав головы к небу, вымокшие до костей с глупыми улыбками на лицах.

Я принялся будить их, тряся за плечи. Обращаться к каждому не было времени, да и имен их я не помнил. Сейчас места формальностям не оставалось.

— Очнитесь! Слышите меня?! Не слушайте песни! Не надо думать о детстве! Это наяды!

Моряки с ужасом слушали меня, очнувшись от наваждения.

— Синяя Глубь пробудилась?.. Но почему? — наперебой спрашивали они, надеясь, что я ошибся.

— Капитан Курц мертв, его договор больше не действует. Бегите, разбудите остальных. И как это у вас говорится? Свистать всех наверх?

Как по команде матросы бросились будить своих товарищей. Мне же на глаза попался Роанар. Он пребывал в том же состоянии, что и моряки.

— Рон? — окликнул я.

Арбалетчик отозвался:

— "В последний путь уходим под песни наяд"... я с детства мечтал увидеть, как выглядят наяды. Мечтал понять, о чем говорит девиз дома Экгардов.

Я выругался про себя. Что же за человек такой? Даже когда сам Мрачный Жнец дышит в затылок, он думает о своем бароне, декс его забери!

— Рон, приди в себя! — воскликнул я, с силой тряхнув его за плечи, — не поддавайся!

Взгляд арбалетчика прояснился, и Роанар непонимающе уставился на меня.

— Райдер, что... — начал он, но, похоже, в моих глазах было достаточно страха, чтобы он перестал строить из себя идиота и не заставил меня в сотый раз все объяснять.

— Нужно привести в чувства команду, — строго сказал я, — Синяя Глубь пробудилась, и вот-вот поглотит нас.

Мне вспомнился тот фрагмент истории Курца, где рассказывалось о том, как наяды едва не утянули в море Чарга Сторена, нужно было предупредить арбалетчика.

— Я думал, "Минующий бурю" безопасен... — недоверчиво произнес Рон, хотя погода и появление наяд непрозрачно намекали на обратное.

— Больше нет, — качнул головой я и предостерег приятеля, — старайся не подходить к борту. Курц говорил, эти твари очень быстры и могут запросто сцапать тебя.

Рон поежился от порыва ветра и хмыкнул, ловко извлекая арбалет из-за спины.

— У меня есть идея получше, чем прятаться от этих тварей, — сказал он, и, не поясняя больше ничего, бросился к борту.

Перегнувшись через него, он направил стрелу в размытый силуэт, оставлявший за собой золотистый след. Тетива щелкнула, арбалетчик сделал предусмотрительный шаг назад... и тут же повалился на колени, схватившись за голову и выронив оружие. Этот звук услышал и я: беспорядочный писк, словно целая толпа женщин, не умеющих петь, начала соревноваться в том, кто возьмет ноту выше. Только тем, кто слышал песни наяд, похоже, было тяжелее воспринимать этот ужасный звук.

Существо неопределенных очертаний с невероятной скоростью взмыло с самому борту галеона и протянула темно-серые массивные когтистые руки к Роанару. Я не отдал себе отчета в движении: тело среагировало быстрее меня. Эсток словно сам оказался в моей ладони, и я нанес по обеим рукам наяды сокрушительный удар, отсекая обе конечности в районе плеча.

Существо с противным криком рухнуло в воду, оставив на моем клинке золотистую светящуюся жидкость. Отрубленные руки упали следом за тварью.

— Ты в порядке? — спросил я, убрав эсток, и помога Роанару подняться. Он неопределенно покачал головой.

— Кажется. Спасибо, — он оценивающе окинул меня взглядом, — у тебя удивительно быстрая реакция. Я ведь это уже говорил, да?

— Говорил. Лучше больше не рискуй так, — тоном наставника произнес я и сосредоточенно посмотрел на капитанский мостик, — мне нужно найти Чарга. Попытайся помочь Ольцигу разбудить команду. Нужно быстрее привести всех в чувства.

Не дожидаясь ответа от арбалетчика, я бросился к капитанскому мостику, где Чарг должен был пытаться совладать со стихией. На бегу я заметил, что паруса галеона сложены: похоже, капитан не попал под наваждение, а продолжал отдавать приказы команде и уже разбудил часть ее.

Возможно, если бы сейчас мы находились не у восточного берега Норцинны, можно было бы попросту дрейфовать, чтобы переждать шторм, однако Чарг Сторен прекрасно понимал, что сейчас этот вариант не сработает. Судя по тому, как двигался "Минующий бурю", капитан пытался убежать от шторма. Однако волны, больше напоминавшие водяные горы, словно повинуясь чьей-то магии, то и дело отбрасывали корабль и старались не дать ему подобраться к Норцинне ближе. При этом разрушительные громадины не всегда шли из глубины моря, иногда накатывали и от берега, что, как мне казалось до этого момента, невозможно. Магия Синей Глуби начала свое активное наступление.

Чарг стоял у штурвала, с остервенением пытаясь удержать судно от приведения. Не знаю, насколько на него влияли песни наяд, но он, казалось, прекрасно понимал, что происходит. Подобравшись ближе, я услышал, что Чарг издает звуки, напоминающие злую смесь всхлипов с рычанием. Словно только злость на шторм и Синюю Глубь позволяла ему сейчас меньше думать о том, что Курца больше нет, и сохранять самообладание. Думаю, он понял, что Тальгерт мертв, как только услышал пение наяд. Возможно, это помогло ему вырваться из их плена.

— Капитан! — воскликнул я, силясь перекричать ветер.

Чарг перевел на меня полный отчаяния взгляд, и я сразу понял: он не верит, что мы выйдем отсюда живыми.

— Мы не прорвемся, Райдер! — громко закричал он мне, — уходите с палубы! Пытайтесь скрыться в каюте! Возможно, там вам повезет. На палубе вам не выжить: эти твари...

Глаза Чарга вдруг наполнились страхом, и он прервал свою речь.

— Держитесь за что-нибудь! — успел прокричать он, когда огромная волна врезалась в правый борт галеона.

Я успел отскочить и ухватиться за бизань-мачту, хотя и не был уверен ни в том, что мне удастся удержаться, ни в том, что сама мачта выдержит удар волны, гребень которой полностью обрушился на палубу.

Поток ледяной воды накрыл меня с головы до ног. Сведенные холодом пальцы лихорадочно вцепились в веревки, которыми нижний косой парус шнуровался к гафелю. Я чувствовал, как судно накренилось. И, возможно, оно завалилось бы на бок, если бы не конструкция "Минующего бурю", позволяющая ему переносить удары волн более стойко.

Отплевавшись от соли и мути, поднятой из глубин Фальгертарга, я аккуратно огляделся, стараясь, тем не менее, действовать быстро.

Капитан также сумел удержаться, даже подняться на ноги. Ветром до нас доносились крики членов команды: "Человек за бортом!". Эти крики, однако, быстро стихали, потому что люди, подбегавшие к борту, становились жертвами коварных наяд.

Меня обуяла злость. Не отдавая себе никакого отчета в том, что делаю, я вытащил эсток (слава Богу, что я плотно закрепил его на поясе, и его не смыло водой) и двинулся к борту.

— Райдер! Что вы делаете? Не подходите! Не слушайте их! — окликнул меня Чарг.

Я отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и быстро перегнулся через борт.

Моим глазам предстало прекрасное и одновременно ужасное зрелище. Беспокойная вода была словно изнутри освещена легким золотистым сиянием, в котором мелькали силуэты невероятных созданий. Длинные рыбьи хвосты медленно переходили в точеное женское тело, однако руки при этом казались массивными и явно были покрыты какими-то шипами. На спине рос большой плавник, напоминающий акулий.

У меня была лишь доля секунды, чтобы рассмотреть этих существ: они почувствовали меня. Три наяды тут же взмыли вверх со скоростью ядра, вылетающего из пушки. Не представляю себе, каким образом успел взмахнуть эстоком, перерубить скользкое тело ближайшего ко мне существа пополам и отшатнуться, когда туловище с протянутыми ко мне огромными руками, покрытыми шипастой чешуей, упало на палубу. Две другие твари нырнули обратно в Синюю Глубь.

Море разразилось громким высоким ревом наяд. Я недовольно сморщился. Чарг, Роанар и несколько членов команды, попавшие в мое поле видимости, схватились за уши руками и со стонами повалились на колени.

Тем временем перерубленная наяда, огромные миндалевидные глаза которой были настолько черны, что напоминали заполненные темнотой провалы, раскрыв О-образный рот, полный острых акульих зубов, продолжала двигаться ко мне, перебирая когтистыми лапами и издавая шипящие угрожающие звуки. Вместо крови на палубу текло словно жидкое золото. Светящиеся золотые следы оставались и в тех местах, куда наяда прикасалась руками.

Преодолевая качку и надеясь, что следующая волна не собьет меня с ног, я сократил расстояние между нами до такого, чтобы лезвие эстока вонзилось аккурат между глаз твари.

Только когда раненое существо безвольно уронило голову на палубу, команда "Минующего бурю" отняла руки от ушей. На меня ошеломленно уставился капитан Сторен.

— Песни смолкли... — произнес он, — почему они не действовали на вас?

— Я не слышал никаких песен, — почему-то на этот раз я предпочел ответить честно.

В следующую минуту что-то большое и тяжелое ударилось о борт корабля, избавив меня от надобности пояснять капитану ситуацию. Несколько человек не удержались на ногах, когда последовал новый удар, отнюдь не напоминавший волны. Я снова сумел ухватиться за один из канатов на бизань-мачте.

— Что это, декс меня сожри, такое? — воскликнул я. Вместо ответа я услышал низкий гул и почувствовал новый удар о борт корабля. На этот раз била еще и волна. Судно сильно накренилось влево, от порыва холодного ветра тело в промокшей одежде словно покрылось ледяной коркой.

Рядом со мной и Чаргом показался стюарт Тенги. Глаза его были полны ужаса, посиневшие от холода губы дрожали.

— Капитан, в трюме течь! Слишком многих утащили наяды! Мы не успеваем залатать дыру, не хватает людей.

— Я помогу, — послышалось рядом, и у штурвала неслышно появился Ольциг. Он выглядел на удивление здоровым, пусть и перепуганным до смерти. По крайней мере, он научился справляться с морской болезнью, и призрак капитана Курца больше не донимал юного проводника.

Новый удар о борт корабля лишил равновесия нас всех. Послышался жалобный скрип дерева: "Минующий бурю" не сможет долго выдерживать эти атаки.

Я вновь бросился к борту. Любопытство, говорят, наказуемо, но мне было просто необходимо узнать, с чем мы имеем дело. Сердце неистово колотилось о ребра. Норцинна с ее Малым Портом была совсем близко и одновременно недосягаемо далеко...

И вдруг на фоне скал Норцинны из воды поднялась еще одна гора. Мокрое скользкое темно-синее или черное в ночи тело, омываемое жидким золотом наяд, поднялось из воды и издало низкий утробный гул. Я не сразу понял, что передо мной рыба.

Мне вспомнился рассказ Курца. Он упоминал этих созданий, говорил, что они бились о дно корабля, и "Знаменосец" едва выдержал эту атаку...

Послышались крики, неразборчивые за гулом и ревом ветра команды капитана. Кажется, он приказывал оставшимся в живых людям готовить пушки. Началась суета.

Тем временем огромное темное существо, голова которого была погружена в воду, размахнулось огромным длинным хвостом, и ударила по борту корабля, еще больше взволновав море. Огромная волна поднялась, но рыба приняла ее на себя раньше, чем наше судно. "Минующего бурю" отнесло чуть ближе к скалам Норцинны. Из воды поодаль от корабля начали плавно подниматься огромные тела рыб, и тут же орудия галеона дали залп. Несколько ядер достигли цели, золотисто-синие воды Фальгертарга под ледяной стеной дождя окрасились темным багрянцем крови.

Я оглянулся, ожидая увидеть с другого борта новых чудовищ, однако вместо этого увидел небывалых размеров блуждающую волну. Судно удивительно плавно накренилось на правый борт, и его начало захватывать под огромную водяную гору. Я бросился к бизань-мачте и попытался найти канат, которым себя можно было привязать к ней. В тот момент это показалось мне единственной здравой мыслью. Взгляд испуганно метнулся в сторону нарастающей волны, которая вот-вот должна была поглотить корабль полностью, однако меня ждало совершенно неожиданное зрелище. Волну вдруг охватило какое-то светло-зеленое сияние, которое словно держало ее взаперти и не давало сорваться на судно. В следующее мгновение волна начала опускаться и разглаживаться, словно по велению чьей-то способствующей нам магии.

Я оглянулся в поисках Ольцига, однако монаха не было нигде поблизости. Щурясь от непрекращающегося ливня, я увидел на первой скале Норцинны человеческую фигуру, полностью скрытую плащ-накидкой в пол. Человек стоял, выставив руку вперед, и вокруг ладони его клубилось такое же светло-зеленое сияние, что и вокруг волны.

Фальгертаргсая Синяя Глубь словно начала повиноваться не воле наяд Therabia, а воле неизвестного колдуна, по ему одному ясной причине пытающегося спасти наш корабль.

Утробный гул, издаваемый гигантскими рыбами, смолк. Волны Моря Ураганов начали давить чудовищ, погружая их обратно в пучину.

Неизвестно, какую колдун преследует цель, но сейчас это неважно. Я был готов отплатить этому человеку сторицей за помощь.

С эстоком наготове я перегнулся через борт, надеясь, что чудо все же произойдет, и мы сумеем вырваться из этой бури. Под судном, придавленные и загнанные волнами в глубину Фальгертарга наяды освещали золотистым сиянием темные воды. Мне не сразу удалось разглядеть, что за темнота спиралью поднимается со дна Моря Ураганов, вокруг которой кружат наяды с их беззвучными песнями, однако уже через секунду я понял, что наше противостояние Синей Глуби еще не окончено.

Чарг Сторен как раз выбирался на палубу. Я опрометью бросился к нему.

— Капитан! — мои связки срывались и хрипели, силясь перекричать ветер. Я поскальзывался на мокрой палубе, скрипел зубами, которые вот-вот перестанут попадать друг на друга от холода и поднявшегося ветра, — капитан! Готовьте орудия! Therabia поднимается!

Чарг отдал приказы, оставаясь на палубе. Я добежал до него и тут же указал на колдуна.

— Нам помогают! Стихия гонит нас к Норцинне. Нужно ускориться и дать отпор чудовищу. Есть шанс прорваться.

Слава Богу, объяснять всю ситуацию дважды не потребовалось. Капитан кивнул и начал отдавать приказы остальным матросам:

— Поднять паруса! Облегчить судно от носа до кормы! — закричал он. Первый помощник Малкольм неуверенно посмотрел на него.

— Что же нам выбрасывать?

— Все, что не получится зарядить в пушки! — брызнув слюной от злости, заорал Чарг, — к дексам товар! Мы разберемся с этим, если останемся живы! Выполнять!

Капитан миновал меня и снова бросился к штурвалу. Рядом со мной возник Роанар, и мы, не сговариваясь, бросились помогать Малкольму поднимать паруса.

И тогда над водой показалось оно...

Огромная змеиная голова возвысилась над парусами, галеон сразу показался миниатюрным ювелирным творением по сравнению с размерами этого чудовища.

— Therabia... — вырвалось у меня. Словно отвечая мне, существо издало оглушительный шипящий рев. Ее толстое покрытое темно-зеленой блестящей чешуей тело дугами поднималось над водой. Я не мог даже представить, какой длины может быть это создание.

Из усеянного острыми зубами рта (два передних зуба были намного длиннее остальных и располагались очень близко друг к другу) показался длинный раздвоенный язык. Огромные желтые глаза с вертикальными зрачками пылали яростью.

Я невольно вспомнил, что расстояние между клыками Therabia равнялось всему предплечью капитана Курца, и мне стало жутко от одного представления, как эта тварь прокусывает ему руку насквозь...

— Огонь! — долетел до меня голос боцмана, оставшегося за главного у пушек.

Орудия дали залп. Проворное тело изогнулось, толкнув судно в правый борт. Урон твари нанесли лишь два ядра, да и те лишь задели змею. "Минующий бурю" тут же был подхвачен волной с зеленым сиянием и снова понесся вперед, набирая скорость.

Therabia издал угрожающий рев, оглянувшись на скалы Норцинны, однако не спешил подплыть к Алому Рифу ближе, чтобы достать своего противника.

Похоже, Синяя Глубь действительно держит всех этих чудовищ внутри себя. Они не выпускают корабли, но если нашему внезапному союзнику удастся вырвать судно за границу этого места, монстры не достанут нас...

Видимо, это понял не я один. Корабль шел заметно быстрее, стремительно освобождаемый от тяжелого товара, который команда капитана Сторена везла в Норцинну из Дирады.

— Огонь! — снова услышал я голос боцмана. Змея взвилась вверх, изогнулась. Где-то вдалеке показался конец хвоста с перепончатыми костяными пластинами по бокам. Существо угрожающе размахнулось им.

В то же мгновение позади корабля начала подниматься огромная зеленая светящаяся волна. Похоже, колдун собирается вытащить нас отсюда рывком. Мы угодим прямо на риф... но это может сработать...

Я посмотрел на скалу, щурясь от непрекращающегося ливня.

Рядом щелкнула тетива арбалета Роанара. Therabia взвыл, замотал головой, пытаясь вытрясти мелкую, но острую стрелу из огромного глаза — похоже, Рон нашел слабое место этой твари.

Раздался залп...

Поднялась волна, готовая отнести нас к скалам Норцинны. И в ту же секунду я увидел, что к колдуну сзади подокрались несколько человек. Норциннские разбойники, не иначе... они же убьют его!

— Сзади! — прокричал я, понимая, что все попытки предупредить нашего спасителя окажутся тщетными, потонув в буре.

Колдун попытался сопротивляться, но получил удар по голове и осел прямо в руки разбойников. Стрела молнии рассекла небо. Волна потеряла сияние и обрушилась на корабль.

Огромный хвост Therabia с треском переломил палубу пополам, свалив грот-мачту. Предсмертный крик Армина Дожо потерялся в накатившей воде. Мне показалось, море проникло внутрь меня: оно было всюду. Холод, вода... нечем дышать.

Все смешалось в одно ужасное мгновение, тянущееся бесконечно. Потом последовал удар, и меня накрыла темнота...

Глава 5. Барон, пленница и пятый мэтр

Я ослеп.

В первую секунду именно так мне и показалось. Ощущения возвращались не сразу. Лишь через несколько секунд после пробуждения мне удалось собрать себя воедино и понять, что каким-то чудом я остался цел. Вокруг была вода, то и дело накатывающая волнами. Ноги и туловище насквозь промокли. Тело саднило и гудело, однако я мог почувствовать каждый его участок и счел это за хороший знак. По крайней мере, я действительно цел в прямом смысле этого слова. Все мои части остались при мне...

Следующим этапом было поднять голову. Я лежал лицом вниз на мелкой гальке, камни больно впивались в щеки и лоб. Стоило перевернуться, как в глаза сразу ударил яркий солнечный свет, и я сощурился с непривычки. Каждый порыв морского ветра заставлял содрогаться от холода. При попытке приподняться я почувствовал резкую боль в левом плече и недовольно ухватился за него. Куртка была порвана и покрылась в месте разрыва запекшейся кровью. Похоже, я рассек руку, когда...

... когда...

В памяти всплыли последние мгновения на "Минующем бурю", и они заставили меня вскочить. Голова чуть закружилась, тупая боль в затылке тут же дала о себе знать, но я скрипнул зубами и предпочел не заметить ее, надеясь, что это не даст ей разыграться.

Выжил ли кто-нибудь с корабля? Неизвестно. Помню, что Армин Дожо погиб. А Рон? Ольциг? Капитан Сторен? Малкольм? Эмред?..

Я попытался позвать кого-нибудь, но тут же закашлялся: горло совершенно пересохло, и любой звук его раздражал. На потрескавшихся губах остался противный привкус тины и соленой морской воды.

Решив забыть про рану на руке и другие неприятные ощущения, я отправился на поиски выживших. Вошел в море, не снимая ни одежды, ни обуви. Простудиться я не боялся: если уж пролежал ночь в воде и еще не бьешься в лихорадке, стало быть, минует тебя такая участь. Хотя последствия от ночи, проведенной в мокрой одежде, все же давали о себе знать: раздраженная морской солью кожа неприятно зудела. Неплохо было бы хотя бы переодеться в сухое, но мечтать не приходилось.

Приятным удивлением для меня стали клинки, по-прежнему закрепленные на поясе. Каким-то образом я умудрился не потерять в этой буре ни эсток, ни кинжал. Пожалуй, это можно назвать чудом, как и то, что я очнулся на берегу практически невредимым, миновав Алый Риф, и тяжелый эсток не утянул меня на дно...

В воде недалеко от берега лежало несколько огромных камней, к которым прибивало деревянные обломки. Похоже, сам корабль пошел ко дну в Синей Глуби. Неужели к берегу отнесло только меня?

Ответ на мои вопросы нашелся быстро.

— Райдер! — воскликнул кто-то позади меня. Я обернулся и увидел Ольцига. Ряса монаха выглядела потрепанной, однако, похоже, в остальном он был цел. В руках dassa держал несколько крупных веток. Похоже, он ходил за ними в Хальдский лес, начинающийся с этой стороны восточного берега Норцинны.

Бросив свою ношу, dassa радостно кинулся ко мне и обхватил за правое предплечье, словно при знакомстве.

— Как же я рад, что ты спасся! Меня отнесло на другой конец берега. Я отправился искать кого-нибудь. Нашел Роанара, он был серьезно ранен, но мне удалось исцелить его. Это полностью выбило меня из сил, и мне понадобилось время, чтобы восстановиться. Потом я сразу отправился в лес за дровами, чтобы развести костер, и вот встретил тебя...

Я старался слушать внимательно, но слова ускользали от меня, тонули в гудящей от мигрени голове.

— Ты молодец, — слабо улыбнувшись, выдавил я. Ольциг обеспокоенно посмотрел на меня.

— Ты ранен?

Я небрежно взглянул на левое плечо и отмахнулся.

— Пустяки. Могло быть намного хуже. Силы тебе еще пригодятся, не трать их на меня.

— Надо благодарить Господа, что мы выжили. Он благословит нашу миссию, раз помогает нам!

Спорить о том, выжили ли мы по воле Всевышнего, или с помощью неизвестного колдуна, который вытолкнул судно из Синей Глуби, мне сейчас совершенно не хотелось. Я молча кивнул. Дневной свет с каждой воспринимался глазами все резче, а голос монаха звучал все более раздражающе.

— Идем, я отведу тебя к Роанару, — dassa быстро развернулся и уверенно зашагал по берегу.

— Ольциг! — окликнул я, с трудом поспевая за ним. Монах обернулся, — ты нашел еще кого-нибудь? Кто-то еще спасся с корабля?

Лицо юноши помрачнело. Он виновато опустил глаза и покачал головой.

— Вся команда "Минующего бурю" погибла...

Понимая, что говорю с проводником, я верил каждому слову монаха. Он знал, о чем говорит. Спаслись только мы. Больше никто не выжил...

* * *

На мою удачу сейчас руководство нашей маленькой командой полностью взял на себя Ольциг. Он велел Роанару следить за костром, а меня потянул за собой ловить рыбу заостренными длинными палками. Я надеялся, что рыбная ловля хоть немного отвлечет меня от разыгравшейся мигрени. Однако под палящим дневным солнцем Норцинны эти надежды быстро рассеялись, как призрачный утренний туман.

Пока я ловил рыбу (к слову у Ольцига был, несомненно, больший талант к этому, чем у меня), в голову приходили мысли о том, что мы будем делать дальше. Припасы, деньги и остальные наши вещи оказались погребены под толщей воды. Мы не сможем купить себе ни лошадей, ни еды. При таком положении дел добираться до Орсса было равносильно самоубийству. Но говорить об этом с Ольцигом я не захотел: dassa ни в коем случае не отступится от своей богоугодной миссии, а на споры у меня сейчас не хватало ни сил, ни желания.

Когда мы с монахом вернулись к костру, день уже начинал клониться к закату. Готовку рыбы на костре Ольциг тоже взял на себя. Он увлеченно разделывал пойманный нами (преимущественно им самим) улов, юношеское лицо светилось восторгом неискушенного путника с жаждой приключений.

Ели молча: приготовленная на костре рыба даже без специй на голодный желудок показалась нам вкуснее любых кулинарных изысков из лучших трактиров Дирады. Готов поспорить, яства с королевского стола — и те уступали нашему сегодняшнему ужину.

— Нужно идти, — серьезно заявил Роанар после трапезы, бросив тоскливый взгляд на обманчиво спокойный Фальгертарг, небо над которым уже сияло красным закатом, — мы не можем остаться здесь надолго. Доберемся до Малого Порта Норцинны, найдем проводника и направимся в Ургор: сможем там запастись припасами.

Ольциг неуверенно бросил взгляд в сторону леса и качнул головой.

— Возможно, лучше отправиться утром? По этому лесу проходят разбойничьи тропы. Не опасно ли идти по ним ночью?

Опасения монаха были вполне понятны, но я возразил.

— Оставаться на ночь здесь еще опаснее, — Роанар и Ольциг недоверчиво уставились на меня, и я пояснил, — вчера во время бури на скалы вышел некий колдун. Он помогал нашему кораблю вырваться из Синей Глуби. Разбойники схватили его...

Dassa недовольно сдвинул брови, придвинувшись ближе к костру и потер ладони друг о друга.

— Поделом ему, — надулся он, — все эти колдовские чары — темная магия! И все рассказы о лесных колдунах и прочих ведьмах пропитаны тьмой.

Мы с Роанаром скептически переглянулись.

— Сказал бы ты об этом вчера колдуну, который спасал нас, — фыркнул арбалетчик.

— Ради какой-то своей темной выгоды спасал. Эти маги применяют силу только ради своих корыстных целей, помяните мое слово! — важно возразил юноша. Похоже, учителя в Ордене глубоко впечатали в головы своих выпускников канонические представления о любой магии кроме, разве что, церковной.

— Об этом говорит человек, который своими чарами разжег этот костер? И который говорит с умершими?

Рон искренне удивился моим восклицаниям. На корабле у меня не было времени объяснять арбалетчику, что наш орденский попутчик — проводник.

— Ты говоришь с душами? — распахнул глаза он.

— Да, и что с того? Я — dassa, служитель Господа, и в моей магии нет темных помыслов! Нас этому учат с детства великие мэтры, — ревностно заявил Ольциг.

— Хочешь сказать, что магия лесных колдунов темная, потому что они просто не учились в Ордене? — хмыкнул я. Монах буквально обжег меня взглядом. Похоже, следующим его действием было бы сделать из меня живой еретический костер, если бы не вмешался Рон.

— Постой, Райдер, это сейчас не главное. Ольциг, получается, по праву ты — пятый мэтр Ордена?

Монах смущенно опустил голову.

— Я никогда не думал об этом.

— Какая у тебя специализация? — спросил я. Наконец-то мне удалось напрямую задать вопрос, который мучил меня с начала нашей поездки. Призвание нашего dassa очевидно, раз у него встретился столь редкий дар. Но куда его определил Орден, не разглядев в нем проводника? Какого специалиста пытался из него сделать?

Ольциг вздохнул.

— У меня нет основной специализации, — сказал он едва ли не со стыдом. Мы с Роанаром изумленно переглянулись. Насколько я знаю, в Ордене направление, по которому будет идти dassa, определяется на первом (максимум, на втором) году обучения.

Глаза монаха теперь, не отрываясь, смотрели на огонь, и в зрачках юноши плясали языки пламени. Он тяжко вздохнул, начав свой рассказ:

— Я хорошо проявил себя как боевой монах, когда мой дар только открылся. Мэтры определили меня в это направление. Однако потом я начал гораздо хуже успевать по своей специализации, чем по азам целительства. Совет Ордена был вынужден пересмотреть свое решение, и отправил меня в целители. Так я побывал учеником на всех специальностях, но не нашел того, в чем бы окончательно преуспел. Меня должны были выгнать из Ордена с позором. Как неопределившегося...

Я улыбнулся, поняв замысел Дайминио.

— Но кардинал отправил тебя с нами.

Ольциг поднял на меня виноватые глаза.

— Его Преосвященство дал мне возможность таким образом сдать свой последний экзамен. Он сказал, что в этой поездке я узнаю, в чем мое призвание.

— Ты давно разговариваешь с мертвыми? — осторожно поинтересовался Роанар. Монах кивнул.

— Выходит, что с самого детства. Просто раньше я думал, что они мне просто снятся. И никому не говорил о своих снах, лишь молился за успокоение этих душ. Наш учитель по экзорцизму говорил, что когда к нам во снах являются мертвые, это недобрый знак. Это значит, что неуспокоенная душа пытается цепляться за земные дела, и велик риск превращения ее в демона. Для умерших не должно существовать земных дел, они развращают бестелесную сущность призрака...

Я сочувственно качнул головой. Мне стало искренне жаль юношу. Выходит, он с начала своего обучения понятия не имел, кто он такой.

— Когда же ты узнал, что ты — проводник? — задал вопрос Роанар.

— На корабле, — пожал плечами dassa, — когда понял предупреждения полуслепого капитана...

— Курца, — строго поправил я и добавил, встретив непонимающий взгляд юноши, — его звали Курц.

Мое замечание было встречено смущенным молчанием. Только через несколько долгих минут Ольциг решился продолжить свою историю.

— После настойчивых предупреждений мертвого капитана Курца я сумел понять, что в самом деле говорю с мертвыми. Особенно, когда ты, Райдер, начал расспрашивать меня о моих видениях. Когда ты заговорил о песнях наяд, и я понял, что пришедший ко мне призрак говорил о том же самом, сомнения мои рассеялись.

Роанар кивнул, удовлетворенный рассказом монаха, а dassa, в свою очередь, с интересом посмотрел в мою сторону.

— Кстати о песнях наяд, Райдер, — многозначительно протянул он, — не хочешь поделиться секретом? Почему они не подействовали на тебя? Ты ведь не слышал их, верно?

Я сглотнул тяжелый подступивший к горлу ком и качнул головой.

— Не слышал. Но никакого секрета у меня нет.

— Наяды взывают к твоим самым светлым детским мечтаниям, — словно бы в воздух проговорил арбалетчик, задумчиво потерев заросший подбородок, затем вновь посмотрел мне в глаза.

Я недовольно сложил руки на груди и с вызовом приподнял голову.

— Может быть, у меня было настолько радужное детство, что ни о чем не приходилось мечтать? Допускаешь такую возможность? — огрызнулся я. Рон, явно удивленный моей резкостью, приподнял руки в знак своего отступления.

Ольциг пожал плечами и фыркнул, как недовольный кот.

— И все же не понимаю такой скрытности. Как-никак, мы в одной команде, нужно учиться доверять друг другу.

Я скрипнул зубами. Лучше бы этот желторотый пятый мэтр развивал свои способности, или мигрень мою вылечил вместо того, чтобы совать нос в чужие дела.

Неожиданно на мою сторону встал Роанар.

— Будет тебе, Ольциг, — миролюбиво и учтиво произнес он, — в конце концов, капитану Сторену тоже удалось очень быстро выйти из-под влияния песен наяд. Он просто понял, что, раз Синяя Глубь пробудилась, значит, капитана Курца не стало. Неприятное воспоминание сумело выдернуть его из наваждения. У каждого свои такие воспоминания. И то, что мы в одной команде, не дает нам права лезть в дела друг друга, если на это нет согласия.

Я посмотрел на Ольцига и кивнул, подтверждая каждое слово арбалетчика.

— Благодарю, — стремительно давя в себе раздражение после расспросов монаха, процедил я. Роанар ответил легкой улыбкой и решил тут же переменить тему.

— Райдер, ты, кажется, начинал рассказывать, почему опасно оставаться здесь на ночлег.

Я вздохнул и кивнул. Злость на юного dassa тут же прошла. Похоже, от мигрени я действительно делаюсь скандальным и вспыльчивым, как вздорная барышня. Наверное, мне следовало чуть больше времени провести на берегу Сезортарга в обществе знатных господ, чтобы окончательно научиться управлять своим настроением. А иначе получается, что меня только на то и хватает, чтобы выделываться перед Дайминио или лордом Гариенном. Непорядок...

— Колдун, который пытался спасти наш корабль своей магией, был схвачен норциннскими разбойниками, — сдержанно возобновил рассказ я, — скорее всего, они знают, что корабль разбился, и предполагают, что кто-то мог выжить. Взять нас ночью, когда мы будем беззащитны, проще всего. Разбойники не знают, кто мы, что у нас есть при себе ценного, но, уверен, они придут проверить именно ночью. Поэтому оставаться здесь на ночлег опаснее, чем пытаться пробраться через Хальдский лес.

Роанар недоверчиво оглянулся на деревья с колышущимися от ветра ветвями, затем посмотрел на закатное солнце и решительно кивнул.

— Пожалуй, Райдер прав, — сказал он, — нужно отправляться. Костер предлагаю не тушить. Если разминемся, и костер еще будет тлеть, разбойники могут подумать, что мы не могли уйти далеко, и будут искать нас поблизости. Или вовсе сначала пройдут по берегу. Так мы выиграем время.

Мы согласно кивнули и, не сговариваясь, поднялись, чтобы двинуться в путь.

* * *

Норцинна — необычная земля. Дикая и необузданная, в отличие от Дирады, совершенно при этом не уступающая ей в развитии. Здесь словно в первобытном танце смешивается настоящее и древнее, а балом правит единение противоположностей.

Один из самых известных своей репутацией лесов Солнечных Земель находится здесь. Хальда тянется по всему восточному берегу Норцинны и охватывает довольно большие территории в центральной части. По диким чащобам Хальды проложены так называемые разбойничьи тропы: опасные для путников дороги, на которых вероятность встретиться с негласными хозяевами леса возрастает с каждым шагом. Каков будет исход этой встречи, решает исключительно случайность и везение. Или невезение, это уж как посмотреть...

С другой стороны в центральной части страны располагается Гранад — самый крупный город Норцинны и ее столица. В этом окрашенным небесными тонами городе располагается богатая резиденция наместника страны лорда Ларссена Киля, которого по праву можно назвать отражением души его земель. Этот человек слывет большим новатором и весьма щедро поощряет любые изобретательские порывы. В Норцинну ежегодно стекается ярмарка изобретений со всех Солнечных Земель. При этом лорд Киль рьяно чтит традиции своих предков, которые издревле были язычниками, и Хальдский лес считается для него священной реликвией страны. Умело избегая опасного клейма вероотступника, наместник Норцинны (между прочим, крещенный Единой Верой) нарек Хальду природным памятником и культурным достоянием своих земель и сохранил эту необузданную местность в ее первозданном виде. Святая Церковь прекрасно понимала, кому лорд Киль отдает дань этим действием, но не могла ничего сделать, ведь официально наместник заявлял, что старая религия давно покинула эти земли, и не давал явных поводов для недоверия. Дайминио не раз говорил мне, что искренне восхищается лордом Килем за его мудрое правление, силу убеждений и дипломатичность.

Честно говоря, сейчас я, следуя примеру наместника, и сам с радостью отдал бы дань древним лесным духам, чтобы те помогли нам избежать встречи с местными разбойниками. И пусть Ольциг потом лично поджарит меня на еретическом костре: сейчас я бы воспользовался любой помощью, чтобы уберечь свою команду.

Со стороны Алого Рифа Хальда начиналась с небольшого перелеска, и быстро переходила в густую чащобу, где плотные кроны деревьев ночью оставляют путника в вязкой, почти осязаемой темноте, смыкаясь над его головой.

Мы старались двигаться тихо и осторожно. Мне доводилось бывать в Норцинне и даже разведать несколько разбойничьих троп, но со стороны Алого Рифа я в Хальду не входил ни разу. Честно говоря, не представляю себе, каким образом нас бы здесь вел Армин Дожо, проворности и прыти которого хватило бы, дай Бог, на то, чтобы не споткнуться о первую корягу. Да и его путь в Орсс явно пролегал не через эту область Хальды. Судя по всему, Армин вообще не планировал вести нас здесь: изначальным его планом было спровоцировать драку в "Золотой Жиле" и сбежать с орденскими деньгами, пока его не хватились...

Дайминио, наверное, осудил бы меня за эти мысли, но часть меня радовалась, что этого мошенника более нет с нами. Я, разумеется, не желал этому человеку смерти, но и идти с ним до Орсса, понимая, что он может предать нас в любой момент или просто навлечь неприятности на наши головы, мне не хотелось.

В лесу начало быстро темнеть, солнце ушло за возвышающиеся над Хальдой скалы, а еще светлое закатное небо почти полностью скрылось за густой листвой. Каждый звук в сгущающемся мраке становился в разы громче. Я невольно прислушивался к любому шороху, и на всякий случай вытащил из кольца на поясе эсток, чтобы быть готовым к возможному нападению разбойников.

Мы сильно углубились в лес. Роанар шел вперед весьма уверенно. Казалось, он прекрасно знал дорогу до городка под названием Ургор.

Двигался арбалетчик бесшумно, как кошка, стараясь не оставлять следов и миновать неглубокие лужи, не высохшие после дождя. Я несколько раз с интересом косился на Роанара, видя, что он, казалось, не только не хотел оставить следы на мокрой грязи, но и пытался не запачкать сапоги, в то время как мы с Ольцигом активно шлепали по лужам.

Мне стоило больших трудов воздержаться от комментариев по этому поводу: здравый смысл в последний момент подсказал, что сейчас не время и не место обсуждать повадки друг друга, и я прикусил язык.

Посторонние шорохи стали громче, когда совсем стемнело.

Ольциг, не советуясь ни с кем, вдруг изящно развернул кисть руки, и на ней возник маленький белый огонек, ярко осветивший наш путь на несколько метров вперед.

— Что ты делаешь? — зашипел я на него, прислушиваясь к лесу. Роанар замер: похоже, он тоже уловил тихий хруст веток неподалеку.

— Ничего же не видно! — звонким шепотом возмутился монах, — нужно хоть немного света!

— Убери это, — скомандовал я, угрожающе подходя к dassa, — быстро.

— Нас могут обнаружить, — шепнул Роанар, кивком подтверждая мои слова.

Я не был столь оптимистичен. Посторонние ломкие звуки хрустящих веток то прерывались, то возобновлялись, и я понял: нас уже обнаружили. Причем, кажется, давно. И преследователи не собирались этого скрывать.

— Рон... — только и успел окликнуть я, когда в ладонь Ольцига со свистом вонзилась стрела, тут же погасив белый огонек.

Я на секунду ослеп, когда Хальда вновь погрузилась во мрак ночи. Все вокруг заполнил только крик боли монаха и трепетание крыльев распуганных громким звуком птиц. Я, казалось, не увидел, а услышал, как dassa со стоном опускается на колени, зажимая ладонь, из которой торчала длинная стрела и начинала сочиться кровь.

Зрение быстро вернулось. Я огляделся и понял, что мы окружены. Разбойники выглядывали из-за толстых стволов деревьев. Некоторые сидели на высоких ветках с луками и арбалетами, готовые изрешетить нас по первому приказу. Кто эти приказы здесь отдает, пока было непонятно.

Я мысленно просчитал, что, сколько бы человек я сразу ни обезвредил, без потерь для нашей небольшой команды это не закончится. Спрятаться, уповая на темноту, среди деревьев и выиграть пару секунд для будущей атаки — тоже бесполезное занятие: наши противники, пожалуй, знают здесь каждый куст и способны убить нас даже вслепую.

Рон тоже это понимал. В отличие от меня у него даже не было оружия: его арбалет потерялся при кораблекрушении. Ольциг, похоже, был слишком занят своей раной и болезненными стонами, чтобы противостоять большой группе разбойников магией. Да и опередить сразу всех ему бы не удалось. Оставался только я...

Мне сразу вспомнились мысли об ответственности за людей, которые отправились со мной. Я встал наизготовку, хотя и понимал, что это ничего не даст, и встретил опасливый взгляд Роанара. Он не сумеет помочь. И Ольциг не сумеет. Сопротивление бесполезно...

Вперед вышел человек. В темноте трудно было разглядеть его черты, однако то, что он высок и широк в плечах, бросалось в глаза сразу.

Я набрал в грудь воздуха, крепче обхватив рукоять эстока, когда разбойник властно поднял руку, жестом останавливая меня, и кивнул на моих друзей. Оба они находились под прицелом лучников и арбалетчиков. Спасти их или спастись самому мне не удастся, даже если я буду быстр, как декс в полете.

Широкоплечий главарь этой проклятой шайки окинул нас насмешливым взглядом и с вызовом кивнул мне.

— Este fara! — скомандовал он.

Роанар обеспокоенно повернулся ко мне и быстро поспешил перевести:

— Он говорит, ты должен бросить...

— Да понял я, понял, — раздраженно процедил я сквозь зубы, аккуратно опуская эсток на землю и проклиная разбойников, которые вдобавок еще и говорят на древнем языке. Похоже, таким образом они разбираются, какие из встреченных ими людей — знатные господа, а какие нет. В конце концов, среди богачей гораздо больше людей, знающих древний язык, чем среди простого народа. Единственное исключение сейчас, пожалуй, стоит передо мной.

Черты лица главаря прояснились, когда он сделал шаг ко мне. Густые чуть сросшиеся рыжие брови, рыжие волосы, грубое лицо с неровной кожей, длинный мясистый нос, полные губы, вокруг которых росла беспорядочная спутанная рыжая борода.

Самодовольный взгляд темных глаз скользнул по мне, и разбойник кивнул.

— Кинжал тоже. И подтолкни оружие ко мне. Руки поднять. Один раз ослушаешься, и твои друзья умрут, а ты — за ними следом. Понял меня? — продолжил он на международном языке.

Куда уж мне против такой конкретики!

Я искренне пожалел, что в сложившейся ситуации могу даже не пытаться причинить главарю разбойников вред. Скрипнув зубами от злости, я медленно выложил кинжал на землю и подтолкнул все свое оружие к ногам рыжеволосого разбойника.

Он самодовольно ухмыльнулся. Один из его приспешников с обоюдоострым чегресским кинжалом за поясом тут же поднял мои клинки и жадно принялся их изучать. Подержал в руках эсток, покрутил кинжал, оценивающе кивнул головой. Своими повадками и внешностью он чем-то напоминал крысу: сгорбленный, нескладный, длинноносый с тусклыми, почти серыми, хоть и не седыми, волосами, выпирающими передними зубами и неприятным колким взглядом.

— Дирадская сталь, — скрипучим голосом произнес он, окидывая меня взглядом, заметил метку на правой руке и нашел такую же на эстоке, — это церковный воин.

Лицо главаря разбойников показалось мне несколько разочарованным, однако интерес его к нашей команде тут же возобновился. Он выпрямил спину и выжидающе потер руки.

— Что ж, пора представиться. Я Рыжий Шин.

В моей памяти тут же всплыло упоминание о его банде. Известный разбойник.

— Гроза Алого Рифа, — заискивающе проскрипел его приспешник, которого про себя я назвал Крысой. Я старался подавить брезгливую неприязнь от того, что этот человек держит в руках мое оружие.

Разбойник, представившийся Рыжим Шином, отмахнулся от уточнения Крысы, как от назойливой мухи, однако взгляд его говорил, что подобное прозвище ему льстит.

— Приветствую вас в Хальде, господа, — насмешливо продолжал он, картинно поклонившись, покрутив у земли воображаемой шляпой, — представьтесь. Кто вы? Откуда? Куда направляетесь?

Ольциг, который до этого старался заменить стоны тяжелым дыханием и стискиванием челюстей, снова застонал, качнувшись вперед, словно в попытке укачать раненую руку, как ребенка, и гневно поднял глаза на Рыжего Шина. Кулак его левой руки напряженно сжался, словно готовясь к атаке.

Разбойник скептически прищурился и покачал перед лицом dassa указательным пальцем, как перед нашкодившим ребенком.

— Давай без глупостей, малыш, — нарочито заботливо произнес он, осклабившись, — мои люди изрешетят тебя стрелами раньше, чем ты зажжешь во второй руке свой огонек. К слову сказать, от боевых монахов много проблем, так что...

Рука главаря банды готова была взмыть вверх в легком, но роковом движении. Я округлил глаза, понимая, что сейчас Рыжий Шин отдаст приказ убить Ольцига, и взмолился, чтобы юнец не выкрикнул какую-нибудь глупость.

— Стой! — воскликнул я, обращая на себя внимание разбойничьего главаря, — это не простой монах. Он очень ценен для Ордена!

Слово "ценен" подействовало на Шина, как мясо на пересмешника. Глаза разбойника вспыхнули, он по-птичьи наклонил голову и сделал шаг ко мне.

— Вот как? И чем же он так ценен?

Боковым зрением я чувствовал, как Ольциг прожигает во мне дыру взглядом. Слава богу, не буквально.... Похоже, dassa понятия не имел, зачем я набиваю ему цену перед Рыжим Шином. Но и не мешал, вот что главное.

— Он будущий пятый мэтр Ордена Креста и Меча.

По рядам разбойников пронесся заинтересованный шепот. Я успел примерно посчитать для себя, сколько человек нас окружают. Результаты были не утешительны: по меньшей мере, тридцать.

Шин недоверчиво качнул головой.

— Насколько мне известно, в вашем Ордене четыре мэтра.

— Если вспомнишь более древние книги, то поверишь мне, — аккуратно заявил я, — этот монах — проводник, он говорит с неуспокоенными душами. Орден может хорошо заплатить, если узнает, что он остался жив после кораблекрушения. Мэтры захотят вернуть его назад в Дираду.

Упоминая о кораблекрушении, я надеялся, что Шин расскажет что-нибудь о колдуне, который пытался спасти наше судно, но ожидания мои не оправдались. Возможно, наш таинственный спаситель достался другим разбойникам Хальды.

Рыжий Шин, казалось, был вполне удовлетворен моей версией касательно юного dassa. Он перевел взгляд на своих людей и кивнул в сторону монаха.

— Мальчишку взять! — скомандовал он, — и осторожнее. Не пораньте мэтра.

Последнее слово он выделил с особой издевкой в голосе. Ольциг набрал в грудь воздуха, чтобы выкрикнуть пару громких проклятий в адрес разбойников или, того хуже, выкинуть какую-нибудь магическую глупость.

Пока два человека из банды Шина подошли к dassa, я прошептал ему:

— Не сопротивляйся, если хочешь выжить.

На удивление Ольциг понятливо кивнул. То ли боль от простреленной руки поубавила в нем спеси, то ли страх сковал язык, то ли монах просто доверился здравому смыслу. Как бы то ни было, я вздохнул с облегчением.

Шин тем временем посмотрел на меня и вопросительно кивнул.

— Может, и ты слишком ценен для Ордена? Или он не бережет своих воинов?

— Не бережет, — кивнул я, — но я не воин Святой Церкви.

— Метка на твоей руке говорит о другом, — недоверчиво прищурился разбойник.

— Метка — это всего лишь метка. Я приемный сын дирадского кардинала Святой Церкви Дайминио Солли. Отец попросил меня сопровождать барона Руана Экгарда до его резиденции в Норцинне.

Роанар резко перевел на меня взгляд и едва не раскрыл рот от моего заявления. Я услышал, как в паре шагов от нас удивленно ахнул Ольциг. Рыжий Шин недоверчиво перевел взгляд на меня, затем на Рона.

— Хочешь сказать, ты барон Руан Экгард? Сын предателя короны, лишенный титула и присягнувший нынешнему королю? Эта громкая история облетела все Солнечные Земли! — мы с разбойником одинаково внимательно следили за лицом арбалетчика, и с каждой секундой я все яснее убеждался в правильности своей догадки.

Рон довольно долго молчал. Он с вызовом глядел на Рыжего Шина, а затем коротко кивнул, демонстрируя нашивку на плече.

— Все верно. Я барон Руан Экгард, сын Даргага Экгарда, бывшего советника Его Величества, казненного лорда Эллы и Угрора, — официально заявил он.

Не знаю, поверил ли разбойник в прибытие в Норцинну столь колоритной компании, однако разобраться он решил чуть позже. Жадность пересилила недоверие. В ответ на произнесенную Роанаром речь и при взгляде на нашивку в виде наяды на плече барона на лице разбойника растянулась довольная улыбка в предвкушении большой наживы.

— Забирай этих двоих тоже, парни. Посидят в клетках, пока мы решим, верим мы им или нет. Если говорят правду, нас ждет хорошая сделка.

Меня обхватили двое рослых мужчин, скрутили мне руки, левое раненое плечо отозвалось резкой болью, я поморщился и тут же услышал над собой самодовольный возглас Рыжего Шина:

— Добро пожаловать в Норцинну, господа.

* * *

В ситуации, в которой мы оказались, плен был лучшим, что могло нас ожидать. Рыжий Шин мог бы расстрелять нас на месте, если бы решил, что с нас нечего получить. Попав в плен, мы хотя бы выигрывали время и приобретали возможность сбежать.

В плену были и другие положительные стороны. Мне лично никогда не приходилось сталкиваться с Рыжим Шином, однако в Норцинне о нем говорили, как о человеке жестоком, но рассудительном. Он был известен захватом ценных заложников, за которых он не раз получил выкуп.

Через две недели Его Величество и Дайминио узнают, что "Минующий бурю" затонул в Синей Глуби, и решат, что мы погибли. Рыжий Шин сможет передать в Дираду весть о том, что мы сумели выжить, и поможет нам тем самым выиграть время. Король не предпримет решительных действий, если будет все еще верить в возможный успех выполнения нашего задания, и начало возможной войны с Орссом оттянется.

Лагерь Рыжего Шина располагался довольно далеко от того места, где разбойники обнаружили нас. Под конец этой изматывающей дороги через непроглядный мрак Хальды, в котором банда Шина ориентировалась, как при дневном свете, ноги уже не слушались нас и спотыкались о каждый торчащий из земли корень. Руки у нас всех были связаны за спиной, что еще больше уменьшало наше былое проворство. От неудобного положения мое раненое плечо не на шутку разболелось. Голова гудела еще сильнее, чем утром, и я шел, словно в каком-то тумане, пытаясь отвлечься на что угодно, кроме этой раздражающей боли.

Войдя в лагерь Рыжего Шина, мы наконец увидели свет: здесь горело несколько факелов и костер, поэтому по сравнению с чащобами Хальды здешняя поляна казалась светлой, как днем.

Я удивился, поняв, что лагерь разбойников чем-то напоминает низкоуровневый бродячий цирк со старыми повозками и одряхлевшими артистами, которые колесят по отдаленным периферийным городкам, давая представления весьма скудной программы.

В отдалении от костра, горевшего посреди поляны, стояло три больших прочных клетки. В таких цирковые артисты обычно держат опасных зверей. В данном случае зверями, похоже, были мы...

Шумно переговариваясь и по очереди хватая мои эсток и кинжал, разбойники подвели нас к клеткам, развязали нам руки, тут же грубо втолкнули внутрь и закрыли за нами двери на большие амбарные замки. Я сразу же бросил даже мысли о том, чтобы пытаться сопротивляться и вырываться. Мы были вымотаны, безоружны и слабы. Сейчас любое сопротивление было бы самоубийством.

На время пропавший из моего поля видимости Крыса вновь показался, протянул Ольцигу какой-то отвар в железном грубо сделанном стакане и улыбнулся, обнажив противно выпирающие передние зубы.

— Держите, господин мэтр, это поможет от боли в руке, — картинно кривляясь, произнес он.

Рыжий Шин сверкнул на dassa азартным взглядом своих темных глаз и кивнул.

— Пей, мальчик, не заставляй нас долго ждать у клетки.

Ольциг повиновался. Среди нас троих он был единственным, кто мог попытаться сопротивляться, используя магию, но, похоже, рана, применение сил целителя на Роанаре после шторма и долгая дорога через лес, сильно вымотали dassa. Он послушно осушил до дна протянутый железный стакан, поморщился от горечи и вдруг пошатнулся.

Крыса и другой разбойник с заливистым хохотом подхватили монаха под руки, когда тот потерял сознание. Забыв о головной боли и ноющем плече, я бросился на запертую решетку, гневно оскалившись, и с силой ударил по тяжелым прутьям, скрипя зубами от собственной беспомощности.

— Что вы с ним сделали?!

— Не переживайте, господин... — Шин помедлил, надеясь, что я назову свое имя, но я не спешил этого делать, поэтому рыжий разбойник решил назвать меня фамилией Дайминио, которую я озвучил ему в чащобе, — ... Солли. Это лишь избавит нас от необходимости волноваться насчет его магических сил.

Этот разбойник крайне любил картинно выражаться и, кажется, получал удовольствие от каждой своей реплики. Мне он виделся несостоявшимся колоритным актером: играл перед нами, играл перед своей бандой, играл перед самим собой. Центральный Дирадский Театр ручьи слез проливает по такому дарованию, декс его сожри!

Решив, что в дальнейших пояснениях мы не нуждаемся, самодовольный Шин отправился к костру, затем заглянул в одну из повозок и прикрикнул на кого-то:

— Пэли, как там девчонка?

Ответ, похоже, не сильно устроил его: главарь банды нахмурился и покачал головой.

— Достаточно на сегодня. Может быть, завтра она будет более сговорчивой. Брось ее в клетку. И пусть ведет себя тише, у нее там гость.

Из повозки выбрался необъятный грузный мужчина неопределенного возраста. Волосы сострижены почти полностью, круглое лицо выбрито гладко. При своей непропорциональной комплекции и серьезных озлобленных глазах этот человек выглядел как гигантский младенец со взглядом взрослого. Весьма отталкивающий образ, честно сказать...

Одной рукой он волок за собой девушку. Его миниатюрная пленница извивалась, пыталась освободиться, но конвоир будто не обращал внимания на эти жалкие попытки. Шин снял с двери амбарный замок, его грузный подчиненный отпер клетку и резким движением толкнул девушку внутрь, успев запереть ее там до того, как она бросилась на решетку примерно так же, как я несколько секунд назад. Собственно говоря, я все еще стоял у прутьев своей клетки, с неприкрытым интересом разглядывая пленницу Рыжего Шина.

— Не буди господина мэтра, дорогая, будь умницей, — с издевкой сказал главарь команды, обращаясь к девушке.

Пленница бегло скептически посмотрела на лежащего без сознания юношу, которого назвали мэтром, затем с вызовом вздернула подбородок, откинула с лица прядь непослушных русых волос, заплетенных в тугую толстую косу, растрепавшуюся за время того, как девушку держали в плену, и проводила удаляющихся разбойников испепеляющим взглядом. К моему удивлению эта особа была одета в брюки. Подобное зрелище в Солнечных Землях можно было встретить довольно редко, а уж я бывал в разных уголках мира. Только, пожалуй, на цирковых выступлениях я видел, как женщины надевали брюки и сапоги. Если только лагерь Рыжего Шина взаправду не является бродячим цирком средней руки, созерцать здесь девушку в брюках (причем, сшитых словно по ее меркам) — зрелище поистине небывалое.

Земляного цвета кофта со свободными рукавами, туго схваченными только на запястьях, уходила под черный корсет, причем весьма простой, не напоминающий расшитые камнями и узорами произведения искусства, которые используют на балах знатные дамы. На длинных худых ногах девушки были высокие сапоги, подходящие для верховой езды.

Похоже, мое пристальное внимание наконец было замечено. Девушка раздраженно повернулась и изучающе уставилась на меня. У нее было красивое молодое лицо с большими, обрамленными длинными пушистыми ресницами серыми глазами, аккуратным носиком, полными губками. На вид она была чуть старше Ольцига, примерно одного возраста с Роном. На тонкой шее темнели следы от толстых пальцев. На запястьях виднелись кровоподтеки и мелкие ссадины.

Я молча смотрел на нее, пораженный ее необычной, необузданно дикой красотой, не в силах оторвать взгляд. Чувствовал, что нужно заговорить, но не смог произнести ни звука.

— Миледи, — услышал я за своей спиной и обернулся на соседнюю клетку. Роанар сочувственно смотрел на пленницу, — вы в порядке?

— А как, по-вашему? Я в плену у лесных разбойников, — усмехнулась девушка. У нее оказался приятный, пусть и немного резкий голос, говорила она с едва заметным акцентом, почти ускользающим от слуха. Это не портило речь, а лишь добавляло особого шарма. Слова струились почти нараспев, как зачарованные тексты древних людей. Да, похоже, именно что-то от древнего языка слышалось в выговоре пленницы.

Роанар не растерялся и вернул девушке насмешливую улыбку.

— В этом вы не одиноки. Но, надеюсь, наше заточение не продлится долго. Во всяком случае, мы все для этого сделаем.

— Как вы сюда попали? — смягчившись, спросила незнакомка, опасливо оглядываясь на монаха, лежащего без движения на полу ее клетки.

Я, наконец, решил вступить в разговор.

— Спаслись с тонущего корабля в Синей Глуби. Нас выбросило на берег волной.

Девушка перевела на меня глаза и словно заглянула мне в самую душу. Очень пристальный, прожигающий... тяжелый взгляд.

— А потом пошли через лес, — понимающе кивнула она, скорее утверждая, чем спрашивая.

Рон подтвердил ее слова кивком.

— Другой дороги у нас не было, — внимание пленницы вновь переключилось на него, и я почувствовал облегчение, когда перестал находиться под ее взором.

Роанар тем временем продолжил беседу. Он почтительно склонил голову в приветственном жесте и улыбнулся.

— Я не представился. Меня зовут... — я поймал на себе его опасливый взгляд, затем арбалетчик вздохнул и кивнул, — Руан Экгард.

К нашему общему удивлению это имя не произвело на девушку никакого впечатления. Откуда же родом эта особа, если не слышала о предательстве лорда Экгарда? Казалось, скандал, связанный с гибелью короля Иреса Девятого, облетел все Солнечные Земли. Даже Рыжий Шин знал о нем.

Девушка повторила приветственный жест Рона.

— Знатный господин, я полагаю. Раз уж Рыжий Шин решил запереть вас здесь, — задумчиво произнесла она. Похоже, пленница не спешила называть свое имя.

— Как и вы? — поинтересовался я. Получив в ответ недоуменный взгляд, я пояснил, повторяя тон незнакомки, — знатная дама, раз уж Рыжий Шин решил запереть вас здесь.

Девушка обожгла меня взглядом и с вызовом вскинула голову.

— Да будет вам известно, что молодых девушек берут в плен гораздо чаще, чем мужей, даже благородных. По разным причинам, — с недовольным прищуром парировала она.

Мне на удивление понравилось ее нежелание с первых секунд представляться незнакомцам. Это вызвало невольную понимающе-насмешливую улыбку.

— И по какой же причине Шин держит тут вас?

Пленница округлила глаза, похоже, не ожидая от меня подобного вопроса. Однако не растерялась и не смутилась, а серьезно ответила:

— Хотел, чтобы я стала частью его банды. И помогала ловить таких, как вы, господа.

Я удивленно уставился на девушку. Ожидал любого ответа, только не такого. Чем эта заносчивая хрупкая особа может помогать Рыжему Шину брать пленников? Комментариев у меня не нашлось, я лишь поджал губы и кивнул, принимая свое полное поражение в этой никому не нужной словесной битве.

Понятия не имею, зачем я начал вести себя, как задиристый деревенский мальчишка. В этот момент я искренне позавидовал Рону-барону с его отточенным годами умением держать себя учтиво с незнакомыми людьми. Он и сейчас знал, как правильно продолжить беседу, не ударив в грязь лицом.

— Миледи, Рыжий Шин давно вас здесь держит? Возможно, вам доводилось встречать одного человека... — с ровно рассчитанной долей загадочности, чтобы заинтересовать собеседницу, произнес арбалетчик. Он чувствовал себя уверенно и легко. Наверное, сказывалось то, что пленница — единственный человек, встреченный нами на пути, который понятия не имеет о том, кто такой лорд Дарнаг Экгард.

— Какого человека? — спросила девушка, проигнорировав первый вопрос Роанара.

— Мы... не знаем, кто он, и не видели его лица. Знаем только, что он колдун, который прошлой ночью выбрался на скалы Алого Рифа и пытался спасти судно, на котором мы плыли, от шторма... но его поймали разбойники, и корабль спасти не удалось.

Пленница внимательно слушала. Услышав, что корабль все же пошел ко дну, искренне расстроилась, опустила глаза и покачала головой.

— Судя по вашему рассказу, вся команда погибла, — произнесла она в воздух, и холодный порыв ветра, погладивший ее по волосам, словно ответил ей утешающим жестом, — ужасно...

Собравшись с мыслями, она покачала головой и ответила на вопрос:

— Увы, о судьбе колдуна мне ничего не известно. Возможно, он попал в плен к другим разбойникам Хальды. Тогда есть вероятность, что его уже нет в живых.

Роанар благодарно кивнул и сел на пол клетки, подтянув к себе ноги.

Незнакомка, вздохнув, последовала его примеру, предусмотрительно отодвинувшись от Ольцига. Я продолжил стоять, упершись лбом в холодный толстый прут решетки. Мигрень понемногу отступала, и на ее фоне начала ярче проявляться пульсирующая боль в левом плече. Я прикрыл глаза, стараясь не думать ни о чем, но мысли не покидали сознание. Они были беспорядочными, хаотичными, я не мог зацепиться ни за одну из них. Стоило опустить веки, как глаза начало жечь и щипать. Прут решетки, до этого приятно холодящий кожу, показался мне горячим. Левая рука раскалилась огнем.

— Так и будете стоять? — услышал я настойчивый вопрос и нехотя повернул голову в сторону пленной девушки. Она небрежно положила руки на согнутые в коленях ноги и вопросительно кивнула, — или вы привыкли спать стоя?

Я усмехнулся и оттолкнулся от решетки. Левая рука снова резко дала о себе знать, и на этот раз я поморщился от боли, невольно придержав рану.

— Вы неважно выглядите, — оценивающе сказала девушка, кивая на мое плечо, — обрабатывали рану?

— Было не до того, — пожал плечами я, садясь на пол клетки и прислоняясь спиной к прутьям решетки. Рана явно воспалилась, и я продолжал придерживать ее, словно это могло помочь.

Девушка одновременно сочувственно и недовольно вздохнула и качнула головой.

— А ваш друг мэтр, — она покосилась на лежащего без движения Ольцига, — сможет вам помочь?

— Если проснется, — небрежно бросил я, жалея о том, что отказался от его помощи еще днем.

— Что-то он больно молод для мэтра Ордена, — поджала губы девушка.

Я взглянул на Роанара. Арбалетчик сидел с закрытыми глазами, уронив голову на грудь. Лицо было расслаблено. Либо я слишком долго стоял у прутьев, либо Рон так быстро уснул.

Поняв, что разговор с пленницей мне придется поддерживать исключительно самостоятельно, я вздохнул, пожал плечами и поспешил ответить на ее замечание.

— Он действительно молод. И официально еще не мэтр. Но станет им, когда вернется в Дираду. Ольциг проводник. Говорит с неуспокоенными душами.

Девушка оценивающе причмокнула губами.

— Редкий дар, встретился впервые за много лет. Читала о нем когда-то. Значит, его зовут Ольциг.

Я кивнул.

— Вы знаете по именам почти всех членов моей небольшой группы, но так и не назвали свое.

На лице девушки появилась легкая улыбка, и я невольно улыбнулся в ответ.

— Зовите меня Филисити.

— Райдер Лигг, — учтиво кивнул я в ответ.

— Воин Святой Церкви? — спросила она, кивнув на мою правую ладонь, на которой стояла большая метка в виде креста. Я покачал головой.

— На самом деле, наемник. Долгая история.

— Так нам, вроде бы, некуда спешить, мастер Лигг, — пожала плечами Филисити, склонив голову.

Я вздохнул и рассказал ей часть своей биографии. Фактически, добавив подробности плавания через Фальгертарг, поведал о себе то же, что и капитану Чаргу Сторену, да прибудет его душа в мире и покое.

— Не такая уж и долгая история, — пожала плечами девушка, — зачем же наемника Святой Церкви, знатного господина Экгарда и будущего пятого мэтра отправили в Норцинну? Да еще и через Синюю Глубь?

— К слову о бароне Экгарде, — я снова оглянулся на арбалетчика и решил предупредить Филисити на будущее, — когда мы отсюда выберемся, при людях лучше зовите его Роанаром Мэнтом.

— Знатный господин путешествует под чужим именем? — девушка оценивающе подняла бровь.

— Что-то вроде того, — кивнул я, решив, что это хорошая версия, ведь знатные господа действительно часто путешествуют под вымышленными именами.

Филисити безразлично передернула плечами. Похоже, ей было совершенно все равно, как величать нашего арбалетчика. Гораздо больше ее интересовала наша цель прибытия.

— Так вы не ответили на вопрос.

Взгляд девушки стал менее тяжелым и изучающим, глаза заблестели заинтересованностью, как у ребенка в предвкушении интересной сказки на ночь. Я собрался с силами, смахнул со лба выступивший пот и старался не обращать внимания на то, что меня начинало немного знобить.

— Конечный пункт нашей поездки — не Норцинна, — я заглянул в глаза пленнице, в последний раз взвесив свои ощущения и решив, что могу рассказать ей, — а Орсс.

Реакция последовала незамедлительно. Казалось, Филисити готова была всем телом рвануться вперед, приникнуть к решетке и заговорить шепотом, но сдержалась. Она лишь настороженно оглянулась по сторонам и вопросительно кивнула. Выражение ее лица было предельно серьезным.

— Зачем вам туда?

— Задание короля. Большего, к сожалению, сказать не могу. К тому же, мы лишились проводника, и теперь вряд ли сумеем добраться туда кратчайшей дорогой. Наш проводник погиб при кораблекрушении.

— Вам известно, что вообще происходит в Орссе? — многозначительно спросила Филисити, понижая голос до едва слышного шепота.

— Нам известно то, что нам сказал король. И известно, что мы должны сделать. Основной вопрос — как туда попасть.

Филисити не унималась. Мне показалось, для нее было почти жизненно важно услышать, какое именно задание дал нам Ирес Десятый.

— Ваше задание связано с Виктором Фэллом? — напрямую спросила она необычайно низким для себя голосом. От пронизывающего взгляда девушки у меня едва не побежали мурашки по спине. Я не отвечал, а лишь смотрел ей в глаза, пытаясь понять, что у нее на уме. Похоже, она, в свою очередь, проделывала со мной то же самое, только успешнее. Поднявшись и присев возле решетки, которая была ближе ко мне, Филисити прошептала, — вы должны убить его, так?

Я снова не спешил отвечать. Эта девушка могла читать ответы в моих глазах, и я хотел понять, какие у нее цели. Пленница тем временем улыбнулась и кивнула.

— Вижу, что не ошиблась. Что ж, если так, я проведу вас туда. По крайней мере, до Таира довести смогу, а там до Тайрьяры рукой подать.

Пришел мой черед встрепенуться. Я тоже придвинулся к решетке, недоверчиво покачав головой.

— Ты знаешь дорогу до Таира? — спросил я, совершенно забыв про уважительное обращение. Но девушка не обратила на это внимания. Похоже, общаться так ей было даже проще.

— Я родом оттуда, — кивнула она, — и, поверьте, никто так не чувствует агрессивный настрой орсского наместника, как таирцы. Я отправилась к Фальгертаргу, чтобы добраться до Дирады. Слышала, есть один корабль, с успехом минующий Синюю Глубь дважды в месяц. Я надеялась попасть на борт и добиться аудиенции короля, предупредить об опасности, попросить помощи и защиты. Но, похоже, он и сам обо всем догадался. Наверное, тревожно становится уже в Чегрессии и Кирланде, раз в Эллу дошли вести из наших краев. Но, получается, Его Величество настроен не начинать войну до последнего. Решил отправить наемника, чтобы убить лорда Фэлла, а не посылать армию. Что ж, это вполне разумно...

На лице Филисити блеснула усмешка.

Я вздохнул и запрокинул голову, прислонившись темечком к холодному пруту решетки.

— Корабль, о котором ты говорила, затонул в Синей Глуби прошлой ночью. Моя команда была на его борту.

— Я так и поняла, — грустно вздохнула девушка, — что ж, получается, что вы — единственная помощь, на которую мой город может рассчитывать сиюминутно. А я — единственный проводник, на которого можете рассчитывать вы.

Глаза ее сверкнули с детским озорством. Я улыбнулся. А ведь, если разобраться, Филисити права — она действительно единственный проводник к берегам Тайрьяры, на которого мы можем рассчитывать.

— Ты знаешь короткую дорогу? — поинтересовался я. Она кивнула.

— Шла я обходным путем. Потеряла три недели пути, обходя Лэсс-Кэр-Грошмор и основные разбойничьи тропы. Как видишь, напрасно. Но, как пройти короче, знаю. Просто одна я не рискнула идти через проклятый город.

Я удивленно мотнул головой.

— А Варский лес, по-твоему, не опасен?

— Вара дикая, но ее нужно уметь понимать. Тот, кому это дано, там не пропадет, — туманно отозвалась она.

— Лесных колдунов ты там, значит, не встречала, — скорее утвердил, чем спросил я. Филисити пожала плечами.

— Лесные колдуны — последнее, чего стоит бояться. Это люди, которые живут в единении с природой, им нет никакого дела до вас. Поверь, когда речь идет о колдунах, таирцы знают, о чем говорят, они ведь живут с ними бок о бок.

Казалось, девушка легонько подмигнула мне. Я ответил ей улыбкой. Она изучающе взглянула на меня и кивнула, делая какие-то свои выводы.

— Ты назвал вашу небольшую группу своей, делаю вывод, что ее лидер — ты, а не господин Руан Экгард... то есть Роанар Мэнт, — девушка кивнула, словно говоря мне, что помнит о моей просьбе по поводу арбалетчика, — а значит, договориться с тобой будет достаточно, чтобы отправиться с вами к берегу Туманной Реки. Я получаю свободу из плена, а вы — проводника до Тайрьяры.

"... которому можно доверять", — добавил я про себя, однако вслух этого произносить не стал. Что-то действительно заставляло меня довериться этой девушке, но с тем, чтобы оповещать ее об этом, спешить не стоило.

— Я лидер лишь формально. В остальном мне все же нужно поговорить об этом хотя бы с Роанаром. Но, думаю, убедить его будет нетрудно.

Девушка кивнула.

Несколько секунд мы молчали, затем Филисити вздохнула и заботливо обратилась ко мне.

— Тебе нужно поспать, — сказала она, потянувшись куда-то под соломенный настил, лежащий в ее клетке. Девушка выудила оттуда небольшой бархатный мешочек и протянула мне через прутья. Я с трудом дотянулся до него, но все же ухватил.

— Что это?

— Смесь кое-каких трав. Здесь немного, но на раз хватит. Это снимет воспаление и жар. Набери в ладонь воды, высыпи травы, подожди, пока пропитаются влагой, и положи на рану. Утром будет лучше, обещаю.

Я благодарно кивнул, понимая, что, скорее всего, не смогу воспользоваться ее помощью.

— Спасибо. Только вот воды здесь взять неоткуда.

Девушка улыбнулась.

— За твоей клеткой течет небольшой ручей.

Я удивленно обернулся и действительно увидел тонкий ручеек, огибающий клетку Роанара и пробегающий прямо рядом со мной. Не заметил его, когда банда Шина привела нас сюда. Впрочем, тогда у меня настолько разболелась голова, что я вообще мало, что замечал.

Виновато улыбнувшись, я посмотрел на Филисити и кивнул.

— Спасибо.

Девушка ответила сдержанным кивком.

Я стянул лерсовую куртку, осмотрел воспаленную глубокую царапину на плече и принялся следовать совету Филисити. Закончив обрабатывать рану, я, кажется, сразу провалился в глубокий сон.

* * *

Обрывки голосов и звон мечей...

Отчаянное сопротивление...

Я проигрывал в схватке, которую не видел. Был зрителем и действующим лицом одновременно, все было затянуто паутиной тумана, через которую ничего не разглядеть.

Лязг стали отдавался в ушах, звучал чей-то голос. Я не мог разобрать ни слов, ни смысла, только неумело отмахивался от ударов опытного мастера фехтования. Приемы, которые мне удавались уже много лет, вдруг вылетели у меня из головы. Тело тоже не помнило движений. Осталось лишь отчаяние. И страх смерти. И злоба, окутавшая все мое существо. Могу поклясться Богом и Тремя Плачущими Ангелами, что никогда ни на кого так отчаянно не злился, сколько себя помню.

Снова удар...

Это должна была быть очень короткая схватка. При такой разнице в мастерстве ни один поединок не длится долго, хватает одного выпада — первого. Поединки, к слову сказать, вообще редко длятся долго.

Меня уже много раз должны были убить, но не убивали, а заставляли подниматься и биться снова. На каждое мое неумелое угловатое действие приходилось смелое грациозное парирование, но не проводилось ни одной атаки. Противник был намного сильнее и опытнее меня, и ему нравилось играть.

Я, кажется, попытался нанести удар. Применил хитрость: сделал вид, что рука совсем устала, тяжелый клинок тянул ее к земле. И, выиграв секунду, я взмахнул рукой, сделал обманную петлю, меч противника полетел отражать удар не с той стороны, и я почти справился... но мне не хватило скорости. Или скорость моего противника была слишком большой.

Теперь он в ярости. И больше не намерен играть.

— Райдер!..

Мне страшно! Декс меня забери, я в ужасе!

— Райдер!

Голос донесся слишком явно и одновременно не исходил ниоткуда. Я знаю этот голос.

— Райдер, очнись!

Я дернулся. Почувствовал, что дернулся и увидел вокруг себя толстые прутья решетки. Память быстро восстановила последние события, и я вспомнил, где нахожусь. Клетка в плену Рыжего Шина и его разбойничьей банды.

— Ты в порядке? — услышал я и обернулся. Роанар сидел, взявшись руками за прутья, и напряженно наблюдал за мной.

Слабый порыв ветра пробрал до костей, и я понял, что проснулся весь в поту. Похоже, у меня был жар, но сейчас он уже спал. Филисити была права: травы действительно подействовали. Я обернулся на ее клетку: девушка мирно спала в противоположном углу от Ольцига, подтянув к себе ноги и положив руку под голову.

— Райдер, — снова окликнул меня арбалетчик. Я повернулся и растерянно кивнул, прикоснувшись к мокрому холодному лбу.

— Да, прости. Я в порядке.

— Ты сильно метался во сне и что-то говорил, — явно стараясь скрыть беспокойство, произнес Рон. Я криво улыбнулся и кивнул.

— Прости, что разбудил.

— Как рука? — спросил Роанар, нахмурившись, — похоже, у тебя был жар. Это из-за раны?

Я невольно осмотрел плечо. Покраснение вокруг раны спало, царапина выглядела гораздо лучше, чем несколько часов назад.

К слову, интересно, сколько я спал? Ощущения бодрости у меня не было, и немудрено: еще даже не рассвело. Быть может, меня лихорадило всего пару часов.

— Да, но уже лучше. Филисити помогла, — ответил я на вопрос арбалетчика, кивая в сторону спящей девушки. Роанар едва заметно прищурился.

— Она назвала свое имя? — взгляд барона остановился на спящей пленнице и замер на ней многозначительно надолго.

— Да.

Я сглотнул неприятный ком, подступивший к горлу. Рон перевел на меня глаза и постарался улыбнуться. Вышло натянуто. Некоторое время мы прятали глаза друг от друга. Я понимал, что есть несколько вопросов, которые арбалетчик хотел бы со мной обсудить, но у меня не было ни малейшего желания начинать их первым.

Лишь через пару минут Рон заговорил, прочистив горло:

— Как ты понял? — спросил он.

Я не повернул к нему лица, а лишь уточнил:

— Что ты — барон Экгард? — лишь тогда я повернулся и получил в ответ кивок. Лицо Роанара было напряжено, брови недовольно сдвинуты к переносице.

Я вздохнул и снова отвернулся.

— Постепенно понял. Убеждаться начал, когда ты произнес девиз дома Экгардов на корабле во время наваждения. Ни один, даже самый преданный солдат не мог с детства мечтать о том, чтобы встретиться с объектом девиза дома, которому он служит. Я, правда, предположил, что ты можешь быть редким исключением из правил, но твои дипломатические манеры, твое знание древнего языка и... — я помедлил и вновь посмотрел на арбалетчика с легкой усмешкой, — нежелание запачкать сапоги в луже убедили меня в обратном. Ты верно служишь королю и вызвался на непростую миссию, но некоторые замашки лорда у тебя остались. Ничего, что я все еще общаюсь с тобой, как с обычным воином?

Роанар опустил глаза и тихо засмеялся, покачав головой.

— Я и есть обычный воин. И уж точно не лорд.

— По мне, так ты достоин этого титула больше многих, кто его до сих пор носит. Бывал в Барии? Ее наместник — пустоголовый павлин.

Рон несколько секунд изучающе смотрел на меня.

— Ты ведь недавно вернулся из Барии? — спросил он, прищурившись.

— Верно, — осклабился я, понимая, что арбалетчик вспоминает о моем задании, — застал последние дни Грана Баршака по прозвищу Отравитель. Еще меньше достоин титула лорда, чем его братец. О том и толкую.

Роанар ухмыльнулся, понимая, что послужило внезапной кончиной Грана Баршака, но ничего не сказал по этому поводу. Вместо того он кивнул с благодарностью, понимая, что мои слова насчет титула не были грубой лестью:

— Спасибо, Райдер. Немногие так считают.

Я улыбнулся и на некоторое время замолчал, погрузившись в свои мысли. Из головы быстро улетучивался увиденный сон, а я упрямо цеплялся за его остатки, словно мог понять и разобрать, что именно видел, теперь, находясь в реальности. Но образы ускользали от меня, расплывались, и становились нечеткими, как дым. Вскоре я оставил попытки и вновь заговорил с арбалетчиком.

— Где ты получил свои увечья? Солнечные Земли много лет живут в мире...

Рон криво улыбнулся, разглядывая отсутствующий мизинец и касаясь шрама.

— Я, помнится, говорил, что фехтовальщик из меня много хуже, чем стрелок. А мой отец пытался доказать мне обратное.

Я удивленно вскинул брови. Выходит, помимо предательства короны Дарнаг Экгард еще и изувечил собственного сына. То еще наследие, надо сказать.

— Это сделал твой отец?

Роанар многозначительно посмотрел на меня и молча кивнул, чем показал, что развивать эту тему не намерен, и я уважительно отнесся к его решению.

Мы замолчали еще на некоторое время, затем я снова задал вопрос:

— Почему "Роанар Мэнт"?

Рон удивленно посмотрел на меня и вопросительно кивнул, не поняв меня. Пришлось пояснить:

— Почему ты выбрал именно такой псевдоним? Он что-то значит?

— А временами мне кажется, что ты понимаешь древний язык, — усмехнулся барон, — почему-то трудно поверить, что ты его не знаешь.

— И все же, — развел руками я, с радостью убедившись, что левое плечо уже не пронзает боль при каждом движении. Еще немного, и я уверенно смогу снова держать в этой руке кинжал, — слово "Роанар" что-то значит на древнем наречии?

Барон покачал головой, снисходительно улыбнувшись.

— Роанар — имя, данное мне при крещении в Единую Веру.

— Так ты, получается, Роанар Экгард? — улыбнулся я.

— Я Роанар Мэнт, — качнул головой арбалетчик, — по крайней мере, сейчас, пока мы на задании короля. Руан Экгард для всего мира остался в Дираде.

Я кивнул. Мне почему-то было понятно, что испытывает этот человек, но описать это я не мог, точно так же, как и он сам.

— Так что же значит твой псевдоним на древнем языке?

— Слово "meunt" значит "честь", — пытаясь скрыть смущение, ответил Рон. Я понимающе улыбнулся. Мог бы и сам догадаться, декс меня забери.

Мы снова погрузились в молчание. Я то и дело поглядывал на спящую Филисити. Отчего-то хотелось оставить наш с ней разговор исключительно между нами, но я понимал, что должен рассказать Рону все, что слышал от девушки. Тяжело вздохнув, я запрокинул голову, коснулся темечком толстого прута решетки и заговорил:

— Она проведет нас в Орсс, — тихо сказал я. Роанар встрепенулся и буквально слился с решеткой, что стояла с моей стороны.

— Филисити? — переспросил он, косясь на спящую девушку и, казалось, с удовольствием произнося каждую букву ее имени. Я постарался сделать вид, что не заметил этого, и кивнул.

— Да. Она знает дорогу.

Дальше я как можно короче передал арбалетчику суть нашей беседы с уроженкой таинственного города Таир. Однако всевозможные ужимки рассказа ничего не давали. В конце концов, Филисити не рассказала мне ничего секретного, чем бы я мог не поделиться со своей командой.

Роанар слушал очень внимательно. Казалось, он запоминал каждую деталь рассказа. Было видно, что ему понравилась эта девушка, и теперь барон ни в коем случае не упустит возможность продолжить наше путешествие вместе с ней.

— Значит, нужно выбираться отсюда, — с энтузиазмом сказал Рон, — есть идеи, как это сделать?

— Погоди, — я приподнял руки, жестом надеясь остудить пыл арбалетчика, — не стоит так спешить. Думаю, нужно подождать хотя бы, пока Рыжий Шин отправит в Дираду весть о том, что мы живы и о выкупе, который он за нас хочет получить. Вдобавок ко всему, в этом лагере много оружия. Ты можешь найти здесь себе арбалет и стрелы к нему или болты, что ты больше предпочитаешь. Для этого требуется время. Следовательно, нужно либо перебить всех разбойников, либо слишком тихо и незаметно выбраться из клеток. Всем четверым.

Роанар нахмурился.

— И какой же вариант тебе представляется возможным?

— Третий, — улыбнулся я, — нужно разбудить Ольцига. Дождаться, пока спадет действие зелья и попросить Филисити предупредить dassa, чтобы тот подольше притворялся спящим. Когда он проснется, то точно будет полон сил после такого-то отдыха. Поэтому он сможет применить свою магию против замков на наших клетках.

— Против замков? — удивленно переспросил Роанар. Мы старались шептаться, как можно тише, то и дело оглядываясь по сторонам и проверяя, нет ли за нами слежки. Слежки не было: похоже, разбойники не считали, что такие "знатные господа", как мы, способны обсуждать план побега.

— Да. Отмычку-то я тебе здесь вряд ли смогу соорудить. Хотя в свое время мне уже доводилось вскрывать замки, я не такой профессионал, чтобы вскрыть замок голыми руками.

Арбалетчик невесело усмехнулся.

— Значит, пожалуй, ты прав. Тише и безопаснее всего будет использовать магию, чтобы открыть двери. А что делать с бандой Шина?

— По обстоятельствам, — пожал плечами я, — я не горю желанием никого убивать, но если придется...

Договаривать было бессмысленно и рискованно. Мы замолчали, обменявшись кивками, и вскоре я погрузился в глубокий сон без сновидений.

* * *

Меня разбудил звонкий железный стук по клетке.

— Просыпайтесь, ваша милость, — неприятно проскрипел Крыса, водя железной чаркой по клетке Роанара. Арбалетчик лежал на полу и хмуро наблюдал за действиями разбойника. От стука проснулась и Филисити. Она недовольно потерла глаза и посмотрела на проблескивающее из-за плотных крон деревьев солнце.

Ольциг все еще спал беспробудным сном. Похоже, отвар, который ему дали, действует долго.

— Как рука? — одними губами спросила девушка, поймав мой взгляд. Я благодарно кивнул, для наглядности пошевелив левой рукой.

— Спасибо, лучше, — также беззвучно отозвался я. На прекрасном лице девушки появилась улыбка. Сейчас ее взгляд уже не казался мне таким тяжелым, как ночью.

Тем временем к клетке барона подошли еще двое разбойников, один из которых вчера втаскивал Филисити в клетку. При виде этого нескладного мужчины, напоминающего младенца-гиганта со злыми взрослыми глазами, девушка вздрогнула и поежилась, словно от холода. Мне искренне захотелось заслонить это хрупкое создание от опасности, заверить, что все будет хорошо, и я не дам ее в обиду. Однако сейчас в моем положении эти уверения ничего не стоили, поэтому я скрипнул зубами и промолчал.

Крыса заметил, что пленница проснулась, и неприятно улыбнулся ей, обнажив выпирающие передние зубы.

— Доброе утро, милочка. Сегодня ты стала сговорчивее?

Девушка лишь обожгла его взглядом и ничего не сказала. Крыса хмыкнул, пожал плечами, снял амбарный замок с двери арбалетчика и вошел внутрь.

— Что ж, держи его, Пэли, — тоскливо произнес он, доставая нож.

Я в ужасе вскочил и бросился на решетку, словно загнанный зверь.

— Какого декса вы творите?! — вырвалось у меня.

— Нет, стойте! — повторила мое действие Филисити, в ужасе решив, что ее станут шантажировать смертью других пленников, — стойте, не убивайте никого! Позовите Шина!

— На кой мне беспокоить Шина? — усмехнулся разбойник. Пэли издал странный утробный звук, похожий одновременно на смешок и тихое рычание.

— Я принимаю ваши условия, только не надо никого убивать! — процедила сквозь зубы девушка.

Крыса отвлекся от своего занятия. Пэли, накрепко схвативший Роанара и выкрутивший ему руки, зевнул от скуки. Рон скрипел зубами от злости, одновременно поглядывая на девушку с благодарностью и отчаянием. Он пытался оказать сопротивление, однако против двоих разбойников, один из которых совсем не уступает ему по комплекции, а второй — гигант Пэли, у него не было шансов без оружия.

Крыса осклабился, пронзительно посмотрев на нашу новую негласную проводницу и кивнул.

— Этот разговор мне нравится больше. И Шину понравится.

— Если убьете его, я не стану вам помогать! — заявила девушка, с вызовом сложив руки на груди. Крыса прищурился и качнул головой.

В этот момент у клеток появился Рыжий Шин. Он самодовольно улыбался.

— Хорошо, дорогая. Никто не убьет барона Экгарда, — снисходительно произнес он, делая картинно сочувственное лицо, — никто, в общем, и не собирался. Но твою помощь мы оценим. Мэдок, быстрее срезай нашивку и веди девчонку ко мне.

Шин удалился, а я повернулся к застывшей побледневшей Филисити.

— Что им от тебя действительно нужно?

— Я не солгала вчера, но и не сказала всей правды, — быстро зашептала пленница, — я нужна им, чтобы делать отвары, которые усыпят пленников. Вашего мэтра опоили настоем, что сделала я.

— Ясно. Что еще? — нахмурился я, услышав звук режущейся ткани, и, повернувшись, увидел, как Крыса (настоящее имя которого, выходит, Мэдок) отрезает эмблему дома Экгардов с рукава Роанара.

— Путь в логово лесных колдунов.

— Зачем они им? — удивился я. Филисити покачала головой.

— Шин не говорил. Но не думаю, что из этой затеи выйдет что-то хорошее.

Мимо меня прошел Крыса. Щелкнул замок на клетке Роанара, и арбалетчик облегченно вздохнул, когда выкрученные руки вернулись в нормальное положение. Однако он тут же вскочил и бросился к решетке, увидев, как Пэли грубо хватает за запястье Филисити. Девушка ахнула от болезненного прикосновения и нехотя последовала за огромным разбойником, оглянувшись на нас.

Ветер взвыл над почти лысой головой Пэли, словно протестуя против его действий. Девушка рванулась в сторону, и порыв ветра потрепал ее тяжелую косу.

— Проклятье! — в сердцах прошипел я, с силой ударив по двум железным прутьям.

— Зачем же она вступилась? — сокрушенно воскликнул Роанар, гневно посмотрев на спящего Ольцига, затем тут же уперся лбом в прутья клетки, — зачем подставилась?

Я тяжело вздохнул.

— Она не хотела, чтобы тебя убили.

— Это моя вина, — покачал головой Роанар, — мы должны что-то сделать! Ольциг! Ольциг, просыпайся, декс тебя забери!

Я посмотрел на dassa с легкой надеждой на его пробуждение, однако крики Рона не принесли результатов. Монах по-прежнему спал, медленно и ровно дыша. Арбалетчик гневно жег Ольцига взглядом, лицо покраснело, ноздри раздувались от частого дыхания.

— Она нужна им живой, ей не причинят вреда, — монотонно изрек я. Рон недоуменно посмотрел на меня, и я пояснил, — пытаюсь успокоить тебя, пока ты не лопнул от злости. Сейчас мы бессильны что-либо сделать.

Арбалетчик не ответил, хотя у него явно хватало аргументов и поводов для спора. Он снова уселся на пол, хмуро смотря перед собой.

Я махнул рукой и тоже сел, опершись спиной на решетку, и высунул руку наружу. Пальцы коснулись холодной мокрой от утренней росы травы. Я упорно пытался гнать от себя мысли о том, как свобода близко и одновременно далеко. Внутренний голос подсказывал: еще не время выбираться отсюда; не знаю, зачем, но надо подождать. Немного... совсем немного...

Рука вдруг наткнулась на камень размером с кулак, торчащий из земли. Я поддел его, раскопал одной рукой и забрал к себе в клетку, затем посмотрел на раненое плечо и прищурился. Возникла одна идея. Возможно, глупая, но все же.

Спрятав камень за спину, я продолжил молча сидеть, смотря, как в лагере Шина идет какая-то работа. Судя по всему, у каждого человека здесь была своя функция. Кто-то занимался приготовлением пищи, кто-то отправлялся на охоту в чащобы Хальды, кто-то разведывал обстановку на тропах... я был крайне удивлен, что Рыжий Шин никого не приставил следить за нами. Похоже, он действительно не видел в нас угрозы. Неужели от него прежде никто никогда не уходил?

В соседней клетке беспокойно заворочался монах. Я приник к решетке с его стороны и зашептал:

— Ольциг, не двигайся!

Спросонья монах не сразу понял, кто и что ему говорит, и все же открыл глаза. Я угрожающе нахмурился и качнул головой.

— Не двигайся, говорю. Делай вид, что спишь, пока я не скажу просыпаться.

— Что происходит? — жалобно шепнул он, все же оглядываясь по сторонам. Я скрипнул зубами и настороженно посмотрел вокруг. Похоже, возня в клетке "пятого мэтра" пока не привлекла ничье внимание, но я был уверен, что Крыса-Мэдок ходит где-то поблизости.

— Позже объясню. Притворись спящим сейчас же!

На этот раз dassa послушался.

Роанар дождался, пока я договорюсь с монахом, и окликнул меня.

— Райдер, у тебя есть новый план? — шепнул он.

— Есть, — кивнул я и заговорщицки улыбнулся, — ты должен позвать на помощь.

Арбалетчик изумленно распахнул глаза, затем недоверчиво прищурился.

— Пояснишь?

Я молча показал ему свое левое плечо, затем вытащил спрятанный за спиной камень. Рон несколько секунд осмысливал мои действия, и, поняв, расплылся в улыбке и кивнул.

— Думаешь, выйдет?

— Попытаться стоит, — шепнул я в ответ, снова оглядываясь по сторонам, — к тому же у тебя разве есть другие идеи, как выбраться из плена, не светя белыми вспышками магии? Вчера я не подумал, сколько внимания это может привлечь.

— Ты прав. Давай попытаемся, — кивнул Рон.

Я вздохнул, лег на правый бок, придержав левое плечо для пущей наглядности, предварительно прикрыв камень, и закрыл глаза. Роанар выждал несколько секунд, затем нарочито громко позвал меня.

— Райдер! Ты меня слышишь? Очнись!

Я приоткрыл один глаз, проверяя, не серьезно ли это он просит — уж больно быстро арбалетчик вошел в образ. Роанар адресовал мне яростный взгляд, и я тут же снова закрыл глаза.

— Помогите! На помощь! Кто-нибудь! — заголосил этот несостоявшийся актер.

Мне оставалось только уповать, что Ольциг не испортит нам весь план и не покажет, что проснулся. Монах вел себя на удивление тихо, однако я улавливал легкие магические эманации с его стороны. Примерно то же самое я чувствовал, когда Дайминио использовал на мне силу целителя, и стало ясно: Ольциг залечивает рану на своей ладони. Что ж, надеюсь, он сможет сделать это незаметно, пока разбойники не пришли проверить, что у нас случилось.

Неподалеку раздались шаги. Надо отдать должное приспешникам Шина — они передвигались удивительно тихо, и услышать их можно было, только специально прислушиваясь, чем я, собственно и занимался. Отличить по звуку походки, кто пришел нас проведать, я не смог, однако быстро услышал голос Мэдока.

— Что у вас тут? — проскрипел Крыса. Я постарался, чтобы на моем лице ничего не отобразилось, буквально почувствовав на себе взгляд разбойника. Одновременно с приходом Мэдока я почувствовал, что эманации целительской магии исчезли.

— Он ранен, — раздраженно процедил Роанар, по-видимому, глядя или указывая на меня, — ему нужна помощь!

Крыса неприятно усмехнулся.

— У нас здесь не привыкли к неженкам, господин барон, — кривляясь, отозвался Мэдок.

— Но лекарь-то у вас водится, — продолжал настаивать Роанар, — если ему не помочь, он умрет!

Последовала какая-то молчаливая реакция, которой я не видел, затем после небольшой паузы Рон с усмешкой продолжил:

— Как знаешь. Но если он умрет, я скажу Шину, что это именно твоя крысья морда недосмотрела за пленником, и теперь за него нельзя будет получить выкуп.

— Возможно, он соврал, что он сын кардинала, — стараясь сохранить прежнюю интонацию, но уже менее уверенно отозвался Мэдок, — мы отправили в Дираду пересмешника, чтобы он передал весть о наших пленниках.

— Пока весть дойдет, он умрет от заражения крови, — поучительно отозвался Роанар в своей привычной дипломатичной манере, — вот и оправдывайся потом перед Шином, кто лишил его выкупа. Потому что я лично знаю, что Райдер — приемный сын кардинала. И относится Его Преосвященство к нему, как к родному, поэтому отдаст любые деньги, чтобы вернуть его живым.

Снова воцарилось молчание. Я услышал неспешные шаги, замершие у моей клетки. Похоже, Крыса размышлял.

— Позови лекаря, декс тебя забери! — воскликнул Рон.

Звякнули ключи, послышался стук металла о металл, одновременно зазвучал голос Мэдока.

— Эй, Никко! Иди сюда, нужно проверить пленника. А то, чего доброго, подохнет!

Торопливые шаги снова замерли у моей клетки.

— Ты лекарь? — напряженно спросил Роанар.

— Отнесем к лекарю, если надо будет, — буркнул второй, более низкий резкий голос с явным чегресским акцентом, — давай, Мэдок, глянь, что там с ним. Я подстрахую.

В голосе его послышалась ухмылка. Я приготовился, почувствовав близко от себя запах пота. Крыса наклонился над моим раненым плечом и протянул руку к царапине. В ту же секунду я выхватил припрятанный камень, резко огрел Мэдока по лицу, открывая глаза, и вскочил на ноги. Передние зубы Крысы оказались разбиты, нос переломан, губа разодрана. Потерявшего равновесие разбойника я обхватил правой рукой за шею, левой выхватил кинжал, который приметил у него на поясе еще ночью, и приставил оружие к горлу давящегося кровью разбойника.

Его чегресский напарник не успел и звука издать, когда я полоснул по горлу Крысы острым лезвием и тут же метнул кинжал левой рукой, угодив точно между глаз второму.

Два обездвиженных тела рухнули на пол клетки. Крыса еще несколько секунд дергался, истекая кровью. Из горла его вырывались тихие булькающие хрипы.

Я молча выдернул из головы последнего убитого разбойника кинжал и недовольно вытер кровь о его куртку.

Роанар смотрел на меня, не отрывая глаз.

— Никогда в жизни не видел, чтобы кто-то двигался так быстро, — шепнул он.

Мне некогда было принимать похвалы. Я быстро схватил ключи и освободил арбалетчика из его клетки. В следующую секунду мы уже стояли у клетки Ольцига, который понял, что можно больше не притворяться спящим. Он стоял на коленях, сложив руки в молитвенной позе и произносил:

— Ie Ja, karra fa-ashaz de heke lerrian liivaz fouz.

Не раз слышал эти слова во время учебы в Ордене. Когда кто-то умирал, на похоронах священник просил Бога принять душу умершего грешного раба Его — "Ie Ja, karra fa-asha de heke lerrian liiva fouz". С этого начиналась молитва, которую я, кажется, могу воспроизвести наизусть. На орденских похоронных церемониях эти слова всегда казались мне возвышенными и сильными. Сейчас молитва dassa над захватившими нас в плен разбойниками показалась мне, по меньшей мере, нелепой.

— Нашел время, — буркнул я, отпирая его клетку. Dassa обжег меня взглядом и поднялся на ноги, с вызовом вздернув подбородок.

— Каждая душа должна...

На этот раз парировал Роанар.

— При всем уважении к твоему делу, Ольциг, сейчас не время, — строго сказал он. Круглые глаза юнца возмущенно блеснули, но спорить с бароном он не стал.

Мы быстро ушли от клеток, спрятались позади ближайшей повозки. Поблизости шныряли приспешники Шина, но нас пока не видели. Возможно, основной руководящий состав этой банды сейчас был занят рассказом Филисити о пути к лесным колдунам.

— Ты поможешь нам обезвреживать врагов? — серьезно шепнул я Ольцигу, вопросительно кивая на его руку. К слову, на ладони обнаружился лишь легкий розовый след от раны. Надеюсь, на это ушло немного сил.

Монах неопределенно покачал головой.

— Оглушить смогу, но убивать никого не буду, — отрезал он. Я кивнул.

— Это и не требуется. Убивать будем мы.

— Эй, Мэдок, ну что там? — вдруг раздался голос прямо из-за повозки, — Никко? Оглохли, что ли?

К клеткам направился человек с луком и колчаном стрел за спиной. Я метнул в него кинжал, стоило ему показаться из-за повозки. Он не издал ни звука и не успел даже упасть, когда мы с Роанаром втащили его за наше укрытие.

Ольциг ошеломленно покачал головой.

— Почему нельзя было оглушить? — прошипел он.

— Потому что броском кинжала это сделать трудно, — огрызнулся я, выдергивая оружие из головы убитого светловолосого разбойника, затем вопросительно взглянул на Роанара, который уже наклонился над телом и начал снимать с креплений лук и колчан со стрелами.

— Не арбалет, конечно, но сгодится, — усмехнулся он, проигнорировав замечание Ольцига.

Мы двинулись за повозку. Со стороны леса приближались двое разбойников.

— Рон... — не успел окликнуть я, как услышал тихое "танг" тетивы лука. Когда выживший разбойник только определил, откуда в него выстрелили, Роанар уже выпустил вторую стрелу, и обмякшее тело противника бесшумно упало на землю.

— Не помнишь, сколько их всего было? — отозвался Экгард на мой запоздалый оклик.

Я с улыбкой пожал плечами, мысленно восхищаясь мастерством стрелка.

— Больше трех десятков точно.

— Уже на пятерых меньше, — ухмыльнулся арбалетчик, ища глазами повозку Рыжего Шина.

Ольциг, идущий рядом с нами, похоже, вовсе не находил в этом ничего хорошего. Он хмурился и изредка шептал что-то себе под нос.

— Нужно найти мои клинки, — вслух подумал я. Роанар кивнул.

— Всему свое время, — отозвался он.

Мы перебежками направились к следующей повозке. Именно тогда нас и заметили.

Одна стрела просвистела прямо рядом с моим правым ухом. Я успел дернуться в сторону, а Рон выстрелить в ответ. Этот человек потрясающе быстро целился. Стрела угодила в цель, пробив нападающему грудь.

Повсюду слышались призывные кличи, половину из которых я не мог разобрать.

Слева послышался шум. Рон развернулся на него, готовый послать стрелу, но Ольциг опередил его, отправив в сторону троих разбойников белый огонек. Противники упали, как подкошенные. Монах нахмурился.

— Хватит убийств, — заявил он, словно приказывая.

Послушаться его не представлялось возможным. Справа на меня бросился высокий черноволосый мужчина с чегресской саблей с изогнутым лезвием, предназначенным для рубящих ударов. Он замахнулся на меня сверху, я ловко подшагнул назад и влево, уходя от атаки. Поднырнул сбоку, пока разбойник поднимал руку, чтобы увернуться, и погрузил отобранный у Мэдока кинжал под ребра противника по самую рукоять.

Он издал сдавленный стон, однако все же попытался атаковать. Результата ему это не принесло. Ноги подвели его, и он запнулся, падая. Взгляд помутнел.

Я все же ушел от возможной атаки. Затем выхватил саблю из руки трупа — выдергивать из его бока кинжал не оставалось времени — на меня уже бежал другой разбойник.

Повсюду буйствовали белые вспышки. Я понадеялся, что в этот раз dassa будет осторожнее и не зацепит своей магией нас с Роанаром.

Кто-то рядом заревел, словно разъяренный зверь, и рядом с нападающим на меня разбойником, умело нанесшим серию ударов, от которых было довольно тяжело уходить, возник громадный Пэли.

Толстяк, как ни странно, сыграл мне на руку. По скорости перед ним у меня было огромное преимущество. Он бросался на меня с моим же эстоком (узнать его я сумел без труда), но, во-первых, Пэли совершенно не умел управляться с ним ловко и правильно, во-вторых мешал второму противнику. При правильных движениях можно было добиться, чтобы эти двое почти что бились друг с другом.

Однако рядом был Ольциг, который запросто мог бездумно швырнуть свой белый сноп света в нашу сторону и обезвредить всех троих. Действовать нужно было быстро.

Я сделал обманное движение вправо, подшагнув и уйдя от атаки первого противника, затем нанес рубящий удар в правый бок великана Пэли. Он закричал, выпуская эсток из рук, и покачнулся, придерживая рану.

В моем создании молниеносно пронеслась мысль, что мне даже жалко этого толстяка. Уж слишком отчаянным и жалобным был его крик. В нем, как это ни ужасно, действительно было что-то от ребенка, в движениях, в мимике, во всем...

Великан упал навзничь и, кажется, потерял сознание.

Я отскочил назад и сбил клинок черноволосого разбойника, когда тот едва не зацепил меня. Противник издал звук, напоминающий одновременно мычание и рычание — нечто подобное, говорят, издает в брачный период варский рогатый лерс.

Вдруг разбойник растерянно расширил глаза и начал заваливаться вперед, споткнувшись на кочке. Клянусь Богом, я не замечал ее всю схватку. Выходит, то, что я сам не оступился из-за нее, уходя от атак Пэли — чистой воды везение.

Я быстро нанес удар, и отточенное лезвие отрубило голову упавшему разбойнику. При этом мысленно укорил себя за нечестность. Добивать лежачего — неправильно, однако сейчас врагов было намного больше, чем нас, и думать о благородстве было некогда. Честно сказать, я знаю достаточно мало боев, где есть время подумать о благородстве...

У центральной повозки появился Шин, держащий перед собой Филисити с ножом у горла девушки.

— Если не хотите, чтобы я попортил это милое личико, предлагаю сложить оружие и сдаться, господа! — выкрикнул он.

— Ольциг! — успел выкрикнуть я, перебивая рыжего разбойника и понимая, что на меня вот-вот накинутся еще четверо с мечами.

Монаху, к счастью, не пришлось объяснять дважды. Сноп белого света накрыл Шина и его заложницу, а вторая атака dassa избавила меня от надобности сражаться с новыми противниками.

Лагерь Шина погрузился в почти мертвую тишину. Я поднял свой эсток из-под потерявшего сознание великана Пэли. Ольциг подошел к нему и нахмурился.

— Он еще жив.

Роанар тем временем поспешил к Шину, рухнувшему на Филисити, и освободил пленницу. Барон поднял лишившуюся чувств девушку на руки, бросив лук на землю, и направился в нашу сторону.

Я задумчиво посмотрел на эсток, думая избавить великана от страданий. Однако Ольциг, словно знал мои мысли, обжег меня взглядом и покачал головой.

— Не смей! — воскликнул он, — этот человек жив, ранен и не способен причинить вред.

— Несколько минут назад ты бы так не сказал, — нахмурился я.

— Не. Нужно. Убивать, — процедил сквозь зубы монах, разделяя каждое слово для пущей убедительности.

Я прищурился, глядя на великана, и качнул головой.

— Он опасен.

Эсток лег в руку, как влитой, я крепче обхватил рукоять.

На ладони dassa появился белый огонек. Будущий пятый мэтр был настроен весьма решительно и, если придется, готов был применить свою магию против меня хоть прямо сейчас.

— Я вылечу его, — проговорил он строже некуда, — и ты дашь мне время прочитать молитву над каждым убитым вами с Роанаром человеком.

Это явно было приказом, а не вопросом.

— Насколько мне известно, командир у нас не ты.

Рон не спешил ввязываться в наш спор. Он смотрел лишь в прекрасное лицо юной спасенной им девушки. Я сжал кулак, понимая, что мой боевой товарищ, похоже, окончательно поглощен своим увлечением. Если я не хочу получить врага в его лице, стоит забыть даже о малейшем признаке симпатии к Филисити.

— Ты не слышишь, как они кричат! — не своим голосом воскликнул dassa, и, клянусь, на этот раз ему удалось меня пронять. Волосы на руках встали дыбом, — ты понятия не имеешь, что они чувствуют! Ты не знаешь их! Не знаешь, что такое страдание душ! Я видел, как ты убиваешь! Ты жаждешь крови, тебе нравится лишать жизни, как бы ты ни отрицал это! И если твою душу мне вряд ли удастся спасти, то эти — можно попытаться. Можешь мародерствовать в лагере, пока я буду делать свою работу, я ни слова тебе не скажу, но дай мне ее сделать!

Слова окатили меня словно ушатом холодной воды. Рука с эстоком опустилась, клинок уперся в землю. Что-то тяжелое начало давить на плечи, и я сделал едва заметный шаг назад от монаха.

— Райдер старался спасти наши жизни. Разбойников Шина было намного больше... — растерянно, словно оправдываясь, проговорил Роанар, попытавшись встать на мою защиту.

Я постарался совладать с собой и заговорить с Ольцигом ровно, однако голос мой все равно предательски сорвался на хриплый полушепот.

— У тебя два часа. Затем мы уйдем, — холодно сказал я и, развернувшись, отправился искать свой кинжал в повозках, благодаря Бога за то, что у меня было, на что направить поиски...

* * *

Кинжал оказался в повозке Шина, как и следовало ожидать. Компактное оружие из дирадской стали всегда привлекало истинных ценителей. А с клеймом Ордена Креста и Меча клинки можно было достать только у воинов Святой Церкви. Или у меня...

Из головы никак не шли слова монаха, брошенные в мой адрес.

Нельзя сказать, чтобы они тронули меня до глубины души, но задеть им меня удалось, несмотря на то, что это были слова, брошенные сгоряча. Я убеждал себя, что Ольциг неправ. Убийство всегда было для меня крайней мерой, а в тех условиях, в которых мы оказались, другого выбора, кроме как идти на крайние меры, у нас не было. Именно поэтому я убивал разбойников, а не потому, что люблю лишать жизни.

Попутно я думал о Роанаре и Филисити, и эти мысли тоже не прибавляли хорошего настроения. Трудно было признаться себе, что того короткого времени, что мы провели в соседних клетках, хватило мне, чтобы всерьез заинтересоваться этой девушкой. В своей жизни мне доводилось встречать многих знатных особ, многих простых крестьянок, и готов поклясться, что Филисити не похожа ни на кого их них. Таинственная, туманная, как город, из которого она пришла. Слишком явный мираж, осязаемый призрак. Слишком отличающаяся от всех, кого я когда-либо встречал. И, бесспорно, слишком красива...

— Райдер, — окликнул меня Рон. Я вздрогнул, отрываясь от стола в повозке Рыжего Шина, на котором были разбросаны карты Солнечных Земель, исчерченные тонкими красными линиями.

Арбалетчик стоял в дверном проеме и виновато глядел на меня.

— Ольциг, вроде как, закончил... — неуверенно заговорил он, — ты нашел свой кинжал?

Я для наглядности постучал по поясу, куда сразу же закрепил свое оружие. Помимо этого я сумел найти в столе Шина триста золотых. Этого вполне хватит, чтобы безбедно добираться до Лэс-Кэрр-Грошмора, если не до Вары. И уж точно хватит, чтобы дойти до Ургора, где у барона Экгарда есть поместье.

— Не только кинжал, — ответил я на вопрос и потряс бархатным мешочком с деньгами, — но и еще много полезного.

На лице Рона растянулась кривая улыбка.

— Собрался грабить разбойников?

— Я и убивал разбойников, — помрачнел я, — а раз уж мою душу все равно нельзя спасти...

Слова вырвались у меня раньше, чем пришло осознание, что это было напрасно. Роанар моментально помрачнел, и белая полоска шрама сильнее начала выделяться даже на заросшем лице.

— Зря я это... — покачал головой я.

— Послушай, не принимай слова Ольцига близко к сердцу, — примирительно произнес Рон, — он сказал это, чтобы ты понял, каково ему ощущать присутствие этих душ рядом...

Я нахмурился. Да, Роанар прав — не стоит принимать слова dassa близко к сердцу. Ольциг юн и мыслит, как юнец. Но это не значит, что юностью или его призванием, о котором он знает всего ничего, стоит оправдывать любую выходку. Мы находились в плену, выбрались оттуда, и нам пришлось отстаивать свою свободу в нечестном поединке, где противников было раз в десять больше. Ольциг не любит войну и насилие, как и любой dassa. Вспомнить хотя бы Дайминио — он морщился каждый раз, когда расспрашивал меня об очередном задании, пришедшем со стороны какого-нибудь влиятельного господина. А сутью таких заданий часто было убийство. Однако кардинал понимал это и не пытался упрекнуть меня в том, чему меня научил Орден.

Мой кулак непроизвольно сжался от злости.

— Он сказал это, потому что в Ордене в него вбили, что убийство — это грех, — парировал я, — а меня в том же Ордене, учили, что убивать ради спасения или убивать на войне — правое дело. Кто из нас прав? Нас вели одни и те же мэтры. Только я в своем деле считался и считаюсь лучшим, а Ольциг до недавнего времени считался монахом-недоучкой. Теперь он, видите ли, стал потенциальным пятым мэтром Ордена и начал всюду упоминать про свой великий дар! Пусть молчит и слушается того, кого король и кардинал назначили главным в этой миссии, а голос подает, когда станет мэтром. Если бы не Его Преосвященство, Ольцига выгнали бы из Ордена с позором...

Я перевел дыхание и снова пожалел о своих словах. Где же лорд Гариенн и Дайминио со своей муштрой по удержанию языка за зубами? Сейчас бы мне их нравоучения слушать без перерыва, как мессу на Mal de Sanade'ja — ночь Сына Божьего.

Помнится, Дайминио не раз заставлял меня ходить с ним, проводить ночь без сна в Nio Edrian Kastelarrii de Matrade'ja, слушая мессу в честь большого праздника. Его Преосвященство говорил, что видит, насколько я далек от этого, однако это будет лучшей тренировкой для моей воли, чем любое другое занятие. И он оказался прав.

— Прости, Рон, я просто...

— Я понимаю, — коротко кивнул арбалетчик. И ведь действительно понимал. В общих чертах был даже согласен со всем, что я сказал.

Я покачал головой, заставляя себя успокоиться и быть терпимее к молодому монаху. В конце концов, сейчас мое поведение ничем не отличается от его: в пылу злости могу наговорить много того, о чем потом пожалею. Стоит остановиться, пока еще не поздно.

— Нужно идти, пока оставшиеся в живых разбойники без сознания. Мы и так потеряли два часа, которые могли бы провести в пути.

— Чуть меньше, — с улыбкой кивнул Роанар, явно радуясь перемене темы. Я только сейчас обратил внимание на то, что барон умудрился найти арбалет по своему вкусу и запастись болтами.

— Тем лучше. Отправляемся немедленно.

Я быстро схватил со стола Рыжего Шина карты местности с пометками дороги к лесным колдунам. Не знаю, правдивый ли маршрут описала Филисити, но будет предусмотрительнее лишить Шина возможности найти этих людей.

— Девушка не пришла в себя? — как можно безразличнее спросил я. Арбалетчик покачал головой.

— Еще нет. В конце концов, она получила такой же оглушающий магический удар, как и Шин. Но это спасло ей жизнь.

— Значит, ее придется нести, — задумчиво протянул я.

— Это не проблема, — заверил Рон. Мне с трудом удалось сдержать ухмылку.

— Нет, ты ее не понесешь. Часть разбойников остались живы, и если они последуют за нами, твои навыки стрельбы очень пригодятся. С девушкой на руках ты будешь менее маневренным, согласись.

Спорить было трудно. Роанар закусил губу и кивнул.

— Значит, ее понесешь ты? Или предлагаешь найти какую-нибудь телегу?

— С телегой мы оставим слишком много следов, — не согласился я, ехидно улыбнувшись, — у нас Ольциг очень любит нести добро и свет. Вот пускай он и понесет Филисити. Это одно и то же, если разобраться.

Роанар не сдержал нервный смешок и с облегчением вздохнул.

— Хорошо. Я сообщу ему.

— Если вас не затруднит, господин барон, — прищурившись, проскрипел я, копируя неприятные интонации Мэдока. Роанар невесело усмехнулся и вышел из повозки Шина.

Глава 6. Ургорская знать

Карты, украденные мною из лагеря Рыжего Шина, сильно упростили нам задачу в пути. Роанар быстро разобрался, где мы находимся, и проложил самый короткий маршрут до Ургора. Без лошадей нам предстояло идти около трех дней. Конечно, когда Филисити очнется, наш темп увеличится, но пока приходилось довольствоваться малым и двигаться медленно и осторожно.

Рон держал арбалет наготове и прислушивался к каждому звуку.

Я про себя сетовал на то, что пошел на поводу у dassa и не добил разбойников Шина. Слава Богу, что удалось хотя бы связать каждому из них руки. По крайней мере, на то, чтобы выбраться из пут, у них тоже уйдет немало времени. Я искренне надеялся, что к моменту их пробуждения мы будем уже далеко.

Ориентироваться следовало по тому, когда очнется Филисити. Точного представления о том, когда придут в себя разбойники, нам это, правда, не даст: Роанар, насколько я помню, очнулся на "Минующем бурю" много раньше меня. Но более точным ориентиром, чем пробуждение девушки, мы не располагаем. По крайней мере с того самого момента мы должны будем особенно осторожничать и, желательно, не останавливаться.

Ольциг пребывал в приподнятом настроении, хотя и выглядел слегка измотанным после ритуалов и молитв над усопшими, в которые пришлось вложить много сил, но нести на руках Филисити это ему не помешало. Монах поинтересовался, что это за девушка, и Роанар с энтузиазмом рассказал ему все, что знал.

Я прикусил язык и шел молча, стараясь прислушиваться к обманчивому шуму чащоб Хальды. Пока я не чувствовал слежки, и что-то подсказывало мне, что банда Шина за нами не последует. Точнее, то, что от нее осталось. Однако верить своим оптимистичным ощущениям я не спешил. Всегда стоит рассчитывать на худший исход.

Мы шли почти без перерывов до самого вечера. В минуты редких коротких остановок Роанар для верности сверялся с картами и лишний раз убеждался, что ведет нас правильно. Теперь, когда ему не нужно было скрывать свою истинную личность, он спокойно рассказывал о городке, в котором Его Величество оставил одно из фамильных поместий Экгардов за хозяевами. Нам предстояло попасть в провинциальный город, разросшийся вокруг большого собора Kastelarrii de Sanade'ja. До церквей Эллы ему, разумеется, было во всех отношениях далеко, но зато в нем сохранился дух древности. Это был один их первых храмов Единой Веры, построенных на территории Солнечных Земель. Все надписи на витражах и барельефах были начертаны на древнем наречии, а интерьер отделан знаменитыми скульпторами и художниками тех времен.

Для собственного культурного развития я с радостью побывал бы в Соборе Сына Божьего, но, боюсь, в этой поездке времени на это у меня не будет. Я грустно вздохнул, признавая это, и продолжил слушать о том, где нам надлежит оказаться.

Городок получил название Uhrgor, что на древнем языке значило "восемь". Появившееся там поместье Экгардов словно бы стало вторым центром, поселение начало разрастаться и вокруг него, после чего очерченная на карте территория приобрела форму восьмерки. Прежнее название городка затерялось во времени, и даже местные старожилы уже не помнят, как раньше звался Ургор.

Роанар рассказал, что в честь древнего рода Экгардов на центральной площади Ургора воздвигнута статуя его предка. Это город, где семью нашего барона любят и ценят всегда. Рон рассказывал об этом с упоением, и я искренне сочувствовал ему. Насколько мне известно, после того, как Дарнаг Экгард отправился на охоту с королем Иресом Девятым и толкнул монарха под копыта разъяренного кабана, его сын Руан ни разу не покидал Дираду. Разжалованный в бароны, Роанар без устали демонстрировал свою преданность, надеясь смыть пятно позора со своего рода. Он ни разу не навестил отца в темнице перед казнью, не слушал его оправдательные речи и считал его поступок высшей степенью предательства, которое только можно вообразить. Барон Экгард с жаром всегда готов был защищать короля от любой напасти.

Насколько я знаю, нынешний монарх ценил это в Роне и поощрял это возможностью находиться рядом с собой. Может быть, именно поэтому он выдвинул именно кандидатуру Руана Экгарда отправляться со мной на столь важное задание? Думаю, предотвращение возможной войны с Орссом смоет пятно позора с рода Экгардов. Лично я всецело отдам будущую славу Рону. Мне она без надобности, а ему — в самый раз. Если, конечно, у нас получится...

Мы пробирались через Хальду дотемна. Однако когда мрак начал сгущаться над густыми кронами деревьев, Ольциг предложил устроить привал. Ему требовался отдых, равно как и всем нам.

Привал устроили на небольшой поляне, которая плохо проглядывалась через густую растительность леса. Безопасным это место было назвать нельзя, но сейчас, в условиях, когда на нас, возможно, ведется охота остатками банды Рыжего Шина, ни одно, даже самое укромное место абсолютно безопасным не будет.

На этот раз никто не отговаривал Ольцига от идеи разжечь костер. Мы с Роном принесли сухих веток, обложили будущий костер камнями, и dassa быстро поджег его.

— А какая орденская специальность владеет стихиями? — с интересом осведомился Рон, доставая из холщовой сумки, украденной из лагеря Шина, двух убитых разбойниками кроликов и принимаясь разделывать их.

Ольциг добродушно улыбнулся.

— Мы не владеем стихиями. По крайней мере, не так, как тот колдун, что мог управлять волнами Фальгертарга. Это все темная магия, неподвластная служителям Бога, — с наивной детской улыбкой отозвался dassa, в свете огня его лицо казалось совсем юным, и от его святой веры в собственную правоту мне становилось смешно.

Я скептически прищурился, но на этот раз от замечаний удержался. Орден, конечно, выбрал удобную позицию — окрестить злом все то, что ему не дано изучить.

— Но огонь ты разжигать умеешь, — продолжал Роанар. Ольциг кивнул.

— Этому учат на высших ступенях боевой магии Ордена. Как ни странно, это искусство мне далось очень легко. А вот с другими стихиями я не очень хорошо справляюсь. Например, заставить какой-нибудь источник показаться или ручеек изменить направление я не смогу. С ветром через раз выходит, а земля...

Я встрепенулся и с интересом посмотрел на монаха, впервые заговорив с ним после нашего спора в лагере Шина.

— Как ты сказал? Изменить направление ручейка?

Ольциг удивленно и одновременно опасливо посмотрел на меня и кивнул.

— Да. Например, почувствовать его рядом и заставить течь по-другому. Некоторые dassa это умеют. Боевые монахи...

— Ясно, — коротко отозвался я, погружаясь в свои мысли.

— В чем дело? — нахмурился Роанар, настороженно глядя на меня. Я лишь качнул головой.

— Да нет, ни в чем. Так... просто стало интересно...

От надобности что-то разъяснять меня спасла бывшая пленница Шина. Филисити беспокойно заворочалась на моей лерсовой куртке, которую я положил вместо настила, и открыла глаза. Юное прекрасное лицо девушки тут же подернулось пеленой недоверия. Мы разом замолчали и уставились на нее.

Филисити приподнялась на локтях и посмотрела на нас, как затравленный зверь на поймавших его людей, от которых можно было ждать чего угодно. Словно мы и не сидели прошлой ночью в соседних клетках пленниками Шина.

Роанар подошел к девушке и предложил руку, чтобы помочь ей подняться.

— Миледи, — учтиво кивнул он, — как вы себя чувствуете?

— Голова не болит? — дружественно осведомился я, криво усмехнувшись.

Увидев меня и услышав непринужденный вопрос, девушка, казалось, расслабилась. На лице появилась легкая улыбка. Филисити грациозно взялась за руку Роанара, поднялась и учтиво кивнула ему.

— Благодарю вас, господин барон.

Арбалетчик стоял ко мне спиной, поэтому не представляю, каково было его выражение лица в тот момент. Но голос зазвучал чуть ниже, из него исчезли резкие нотки.

— Прошу, зовите меня Роанар.

— Ох, верно. Ваш спутник говорил мне. Я Филисти, — кивнула девушка, снова переводя взгляд на меня, — нет, голова не болит. Должна?

Я пожал плечами, стараясь говорить непринужденно.

— После магии Ольцига? — улыбка не сходила с моего лица, — запросто могла бы. У меня болела.

Девушка склонила голову на бок, изучающе посмотрела на dassa, чем, кажется, совершенно смутила юношу.

— Тебе, значит, от него тоже доставалось?

— Первая встреча, — кивнул я, оценивающе опустив уголки губ вниз. Филисити понятливо приподняла брови.

— Значит, он со всеми так знакомится, — протянула она, снисходительно посмотрев на монаха, лицо которого стало пунцовым, и это было заметно даже в темноте, — мог бы просто имя спросить.

Dassa с легким вызовом поднял голову, осуждающе посмотрев на девушку.

— Лучше уж моя магия, миледи, чем шальная стрела барона или кинжал Райдера, — он окинул нас с Роанаром осуждающим взглядом и по-детски надул губы. Мы весело рассмеялись. Роанар кивнул девушке.

— В общем, этого серьезного маленького мэтра зовут Ольциг, — представил он монаха. Dassa сдержанно кивнул.

Девушка кивнула, снова обменявшись со мной взглядами. Разумеется, она помнила, что я уже называл ей имя монаха, однако упоминать об этом не стала.

— Ваше имя я уже знаю, миледи, — тем временем в голосе Ольцига все еще звучала легкая обида.

— Тогда лучше называйте меня им, — миролюбиво произнесла девушка, не сводя с меня взгляда. Я понял, что уже несколько секунд задерживаю дыхание, выдохнул и почувствовал, как лицо заливает легкий румянец.

Внутренний голос тут же окрестил меня идиотом за такую реакцию и отвесил мне почти ощутимую оплеуху.

Постаравшись скрыть смущение, я кивнул присутствующим и предпочел отойти.

— Пожалуй, поищу еще сухих веток. На всякий случай.

Не дожидаясь комментариев, я ушел в лес и остался практически в полной темноте. Отсюда наш костер казался настоящим маяком, прийти на него мог кто угодно, но, судя по окружающему шуму и моим ощущениям, слежки за нами не было. Похоже, предчувствие не обмануло — Шин со своей бандой не решился нас преследовать.

Быстро набрав немного сухих веток, я прижался к толстому стволу вяза и опустился на землю, съехав по нему спиной. В отдалении были видны силуэты Роанара и Филисити. Слышался звонкий смех девушки, пока барон занимался приготовлением пищи. Скорее всего, рассказывает ей про Ургор. Или про сражение в лагере Шина. Или... впрочем, есть ли разница, о чем он рассказывает?

Я тяжело вздохнул и опустил глаза.

Поблизости хрустнуло несколько веток, и я усмехнулся: просидеть в одиночестве мне не удалось и нескольких минут.

— Если бы банда Шина подкрадывалась так же, мы бы не угодили в плен, — хмыкнул я, оборачиваясь. Dassa казался разочарованным. Он присел рядом со мной и вернул мне усмешку.

— И не встретили бы ее, — Ольциг кивнул в сторону поляны, где все еще стояли рядом и мило беседовали Филисити и Роанар, — можно даже сказать, что нам повезло, эта девушка ведь отведет нас в Орсс.

— А я думал, ты обижен на нее за шутки по поводу знакомства, — хмыкнул я. Ольциг только пожал плечами.

— Ну я ведь действительно оглушил ее магией при первой же встрече. Как, в общем-то, и тебя с Роанаром. На что уж тут обижаться?

Я промолчал. После недолгой паузы dassa, тяжело вздохнув, снова обратился ко мне.

— Прости за то, что я наговорил в лагере Шина. Я вовсе не считаю, что твою душу нельзя спасти. Спасти можно любую душу, даже самую темную. То есть, я не хочу сказать, что у тебя темная душа, просто... даже душу Виктора Фэлла можно спасти! Мы ведь за этим и идем в Орсс, — он заговорил с большим воодушевлением, — твоя душа ведь не может быть темнее, чем душа Виктора Фэлла, верно? Я хочу сказать, убийство — это ужасно, но ты...

Трудно было сдержать смех. Я ограничился снисходительной улыбкой, прикрыл глаза рукой и покачал головой.

— Ольциг, — протянул я, по достоинству оценив его попытки "утешить" меня, — мне кажется, тебе стоит остановиться. Вот прямо сейчас.

Монах виновато отвел глаза.

— В общем, я... я... прости, ладно? У меня не было цели обидеть или...

— Я понял. Все хорошо, не переживай.

Похоже, Ольцига собственные слова, произнесенные в лагере Шина, задели даже больше, чем меня.

Несколько минут мы просидели в тишине. Я невольно то и дело поглядывал на Роанара и Филисити, жалея, что не я сейчас нахожусь там с ней.

— Почему ты отступил? — вдруг спросил Ольциг, прорезая тишину. Я даже вздрогнул от неожиданности, переводя на монаха недоуменный взгляд.

— О чем ты?

— Об этой девушке, — dassa кивнул на поляну, — она ведь понравилась тебе.

— Ты заметил только это? — усмехнулся я, — а то, что наш друг Роанар, похоже, от нее совершенно головы лишился, ты не заметил?

Ольциг скептически склонил голову.

— Так ты просто уступил?

— Выходит, что так, — пожал плечами я. Вопросы монаха были мне вполне понятны. В конце концов, я и сам себе не мог до конца объяснить, почему отступаю. Раньше за мной такого не водилось.

На лице Ольцига блеснула противная немного снисходительная улыбка.

— Она очень интересная девушка, — оценивающе произнес он. Я усмехнулся.

— Присматриваешь и себе достойную партию?

— У мэтров обет безбрачия, — хохотнул dassa, чем вызвал и у меня искреннюю улыбку. Иногда у него все же просыпается неплохое чувство юмора. По крайней мере, его зачатки.

Мы молчали еще несколько минут, после чего монах резюмировал:

— Нужно возвращаться. Иначе Роанар поймет, что ходил ты не за дровами для костра. Того, сколько ты набрал, хватит, чтобы объяснить твое отсутствие в течение этого времени. Ты ведь, насколько я понял, не хочешь, чтобы Роанар знал о твоей симпатии к Филисити?

Я невесело ухмыльнулся и хмыкнул.

— И откуда такой мудрец сыскался на мою голову?

Однако Ольциг бы прав. Я поднялся на ноги, подхватил собранные ветки и направился к поляне. Монах последовал за мной с явным облегчением после нашей короткой беседы.

Роанар встретил нас с улыбкой, однако легкое разочарование скрыть все же не смог. Я осклабился и кивнул, кидая на землю свою "добычу".

— Принес немного веток. Костер нужно будет поддерживать ночью.

Ответом мне были лишь одобрительные кивки остальных.

Вскоре мы сели ужинать. Ели молча и с аппетитом, ни у кого не возникало желания поддерживать светские беседы, даже у Рона, чему я был, если честно, удивлен. Двух кроликов, к моему изумлению вполне хватило нам четверым, чтобы насытиться. Впрочем, Филисити ела совсем немного, поэтому ее порцию можно практически не считать.

После ужина я первым нарушил молчание.

— Предлагаю поспать хотя бы пару часов. Слежки, вроде бы, нет. Но покараулить все же придется.

— Я покараулю, — вдруг воскликнула Филисити. Мы удивленно уставились на нее.

— Ты? — переспросил я.

Роанар едва заметно дернулся: его сильно смущало то, как мы общаемся с Филисити. Похоже, ему врожденное чувство такта не позволяло обращаться к ней без оказания неких почестей. Вот, чем плохо всю жизнь проводить в высших кругах общества — никакого душевного общения. В аристократов этот вычурный высокий стиль разговора вливают с молоком матери. Таким, как я, это чуждо.

Тем временем девушка прищурилась и кивнула мне.

— Я могу за себя постоять.

— Перед тем самым Рыжим Шином, который взял тебя в плен?

— Перед тем самым Рыжим Шином, который взял в плен и вас троих, — парировала Филисити, отсекая все мои аргументы, — брось, Райдер. У меня благодаря господину мэтру было достаточно времени выспаться. А вот вам сон не повредит. Не будем спорить, хорошо?

Наверное, я выглядел ужасно глупо. Краска залила лицо, и я возблагодарил Хальду за темноту, которая это скрыла. Роанар нахмурился.

— При всем уважении, Филисити, я бы не хотел оставлять вас в карауле одну. Это опасно, — учтиво сказал он. Девушка одарила его, наверное, милейшей из своих улыбок.

— При всем уважении, Роанар, я ваш проводник в Орсс. Как же вы пойдете со мной в столь опасные земли, если не можете доверить мне покараулить ваш сон?

Я усмехнулся и качнул головой, сочувственно глядя на арбалетчика.

— Похоже, нам лучше не спорить с этой особой.

Мы столкнулись взглядами с Филисити, я поспешил придать лицу серьезное выражение и отвести глаза. Девушка также посерьезнела.

— Не теряйте времени. Вам действительно нужно поспать, — мягко, но строго сказала она.

На этот раз я решил не возражать и послушался. Тем более что Филисити была права: сон на данный момент действительно казался мне лучшим занятием.

* * *

Широкий серый коридор тянулся вдаль, половина из освещающих его факелов не горела.

Звон стали эхом отражался от каменных стен, разлетался по коридору и тонул в его необъятном пространстве.

Слов было не разобрать, я слышал лишь интонации, отдельные звуки, отрывки. Было страшно. Ужас сковывал и без того неловкие движения, хотя тяжелый клинок в руке лежал, как влитой. Я знал, что умею обращаться с оружием, но противник обращался с ним лучше. Он был невероятно силен.

— Ты убил ее! — вдруг услышал я свой собственный голос. Хотя он не был похож на мой, я знал, что слова принадлежали мне.

Новая серия ударов, обманный прием, который не увенчался успехом. Ярость противника. Клинок выпал из моих рук, я оказался на полу, в страхе отползая от человека, лица которого не мог разглядеть. За окном выл ветер, слышался шум воды, мелькали какие-то тени.

— Неблагодарный щенок! — вдруг услышал я среди непонятных слов. Высокий человек в черном камзоле, без лица двинулся на меня, сжимая в руке длинный меч...

Что-то тронуло меня за плечо.

— Райдер, — мягкий, но встревоженный голос Филисити вырвал меня из сна.

Я дернулся вперед, и девушка испуганно отпрянула. Несколько секунд я смотрел на нее, словно не узнавая, из груди вырывалось частое дыхание.

Вокруг было тихо и спокойно. Потрескивали дрова в костре, звуки ночного леса успокаивали.

Я перевел взгляд на Филисити: она все еще сидела на коленях возле меня, во взгляде читалось напряженное беспокойство. Сейчас мне было так же тяжело смотреть в ее глаза, как и прошлой ночью в лагере Шина. Темнота словно меняла их, делала взгляд пронизывающим.

Когда дыхание перестало быть таким частым, я вытер лоб, чувствуя, что он мокрый от пота. Стертые соленые капли остались на защитной перчатке, и я недовольно встряхнул рукой, сбрасывая их.

— Прости, что разбудила. Ты сильно метался во сне, я решила, что тебе приснился кошмар, — с беспокойством в голосе проговорила девушка. Я несколько раз кивнул, пытаясь осмыслить ее слова: разум и память все еще обитали в мире этого туманного сновидения, — ты в порядке?

— Да, — ответил я, неопределенно качнув головой. Затем, окончательно придя в себя, улыбнулся и повторил более уверенно, — да, в порядке. Все хорошо.

— Не знала, что такому, как ты могут сниться кошмары, — пожала плечами девушка и тут же отвела глаза, смутившись, — в смысле, ты кажешься... бесстрашным.

— Бесстрашных людей не бывает, — хмыкнул я, — все чего-то боятся.

— Чего же ты боишься? — с улыбкой спросила Филисити, и тут же смущенно прикусила губу и нахмурилась, — я имею в виду, что же ты такого видел во сне?

Память хранила только обрывки видения. Да и с полной картиной я бы вряд ли понял, что за сражение видится мне уже во второй раз. Этой ночью деталей было чуть больше, однако лица и слова оставались размытыми.

— Я не знаю.

— Не знаешь, что снилось? — удивленно переспросила Филисити, — в смысле, не помнишь?

— В смысле, не знаю! — воскликнул я резче, чем хотел, тут же взглянув на Ольцига и Роанара, продолжавших мирно спать в нескольких метрах от меня. Убедившись, что наш разговор никто не слышит, я снова повернулся к девушке и покачал головой, заговорив тише, — я... просто толком не понял, что видел.

Несколько секунд она хмурилась, затем, похоже, забыла про резкость моего тона и кивнула.

— Ясно. Прости мне излишнее любопытство. Знаешь, у меня есть дурная привычка лезть в чужие дела.

На прекрасном лице Филисити блестела невинная улыбка. Я смотрел в ее глаза, и, кажется, теперь мой взгляд стал казаться ей тяжелым. Вот, что происходит, когда человек начинает пытаться смотреть тебе в душу. Ощутив это на себе, девушка поежилась, улыбка начала медленно таять, когда я задал свой вопрос:

— Лезть в чужие дела? Например, спасать корабли от шторма?

Губы Филисити сложились в тонкую линию, глаза сверкнули. Она чуть отпрянула от меня, продолжая глядеть мне в глаза, не отрываясь. Я улыбался.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, пытаясь сохранить уверенность, но голос ее предательски дрогнул, и я понял, что не ошибся. Вовремя задал вопрос, когда девушка не была к нему готова.

— Брось, Филисити, — шепнул я, поглядывая на спящих Роанара и Ольцига. Убедившись, что они не просыпаются, придвинулся чуть ближе к девушке и заговорил шепотом, — мы ведь оба знаем, что там, на скале была ты.

Несколько секунд девушка молчала, словно борясь с собой. Одна часть ее опасалась меня, а вторая явно хотела довериться. В конце концов, она решилась.

— Ты один догадался, или остальные тоже? — голос Филисити зазвучал необычайно строго. Я также посерьезнел и качнул головой.

— Полагаю, что только я.

— Откуда такая уверенность?

— Ручей.

— Что?

— Ручей, — я для наглядности пошевелил левой рукой. Заживающая рана на плече показалась из-под разорванного рукава, — его не было, когда разбойники Шина привели нас к клеткам. Я не видел его. А стоило тебе сказать, как он появился. Потом кочка, возникшая прямо под ногами моего противника, когда Шин вывел тебя из своей повозки...

Девушка усмехнулась.

— Ох, знать бы заранее, что ты ответишь именно так, можно было бы все отрицать.

Филисити опустила глаза, словно добавив тем самым: "но не теперь".

— Ты управляешь стихиями, — констатировал я, — всеми четырьмя.

Она молча кивнула.

— Выходит, ты могла выбраться из плена без помощи. Почему же ждала? Зачем позволяла этому гиганту Пэли мучить себя и Шину измываться?

Удивительно, но я совершенно не злился на Филисити за обман. Лишь хотел понять мотивы. Девушка вздохнула.

— Помнишь, что было в Фальгертарге? Это отнимает много сил, знаешь ли. И потом... я не врала о Таире. Нам нужна помощь, а мне тоже нужно попасть в Орсс. Я желаю смерти Виктора Фэлла больше, чем король. И искренне хочу довести вас туда. Но на тебе метка церкви, а Ольциг — dassa. Я не раскрыла своих способностей из соображения осторожности и только. Знаешь ли, не хочется выбраться из плена, чтобы угодить на еретический костер.

Филисити отвела взгляд. Я криво улыбнулся.

— Так им действительно нужна была ты сама, а не лесные колдуны? — спросил я, и решил пояснить, когда девушка подняла на меня глаза, — я имею в виду банду Шина. Они хотели, чтобы именно ты вступила в их ряды.

Собеседница пожала плечами.

— Дорогу к лесным колдунам они тоже хотели узнать. И действительно не объясняли, зачем. Думаю, теперь это неважно, ты ведь украл у них карты.

Я развел руками и улыбнулся.

— И тебя.

Филисити внимательно посмотрела на меня, и я тут же одернул себя, стараясь думать не о девушке, сидящей передо мной, а, например, о лесных колдунах.

Не знаю, почему, но я был рад, что защитил этих таинственных людей от вторжения Шина. Вряд ли, конечно, рыжий разбойник мог представлять для лесных колдунов какую бы то ни было угрозу, если они могут творить то, что творила Филисити с волнами Фальгертарга...

... впрочем, а может ли Виктор Фэлл представлять какую-то опасность для людей, обладающих такой силой?

Видимо, мои размышления были буквально выжжены подозрениями у меня на лбу, потому что Филисити насторожилась и вопросительно кивнула.

— О чем ты думаешь? — спросила она, словно мои мысли несли в себе угрозу. Я решил озвучить свой вопрос.

— Если ты обладаешь такими возможностями, почему боишься Виктора Фэлла? Если бы несколько таких человек отправились в Орсс, они могли бы сравнять его с землей!

Девушка устало опустила глаза.

— Про лесных колдунов легенд придумано не меньше, чем про Тайрьяру, — невесело усмехнулась она, — лесные колдуны привязаны к Варскому лесу, он источник их сил. И не у каждого даже там они достигают таких масштабов.

Я удивленно приподнял бровь.

— Хочешь сказать, у тебя больше сил, чем у всех остальных?

— У меня они просто другие, — мрачно отозвалась Филисити, мельком взглянув на Ольцига, — я ведь и не говорила, что являюсь одной из лесных колдунов.

Она была права — не говорила.

— Откуда же у тебя такой дар? — нахмурился я. Филисити развела руками.

— Я с ним родилась, точно так же, как и все знакомые тебе dassa. Только девочкой и в Таире. С даром боевого монаха. У каждого правила свои исключения.

Я едва удержался, чтобы не присвистнуть от удивления. Если верить канонам, даром боевого монаха может обладать только мужчина. Как, в общем-то, и остальными способностями, которым учат в Ордене. Хотя была одна книга, которая шла вразрез с этим утверждением, но при нынешних устоях ее не берут в расчет.

Филисити кивнула, словно прочитала мои мысли.

— Женщинам, рождающимся с даром, приходится нелегко. Если его не развивать, или, тем более, не знать о нем, он может существенно испортить жизнь. Но мне повезло, нашлись учителя. Отец отвел меня в Вару и попросил учить меня магии. Поэтому мой дар развился до тех масштабов, которые ты наблюдал на корабле. По счастью, женщин, обладающих такими силами, очень мало.

Девушка вздохнула и покачала головой.

— Понимаю, о чем ты думаешь. Считаешь, что с такими силами я и одна могла бы справиться с Виктором Фэллом. И, скажу тебе, я пыталась. Но в Орссе обитают дексы, Райдер. Это не сказки и не сплетни, а чистая правда. Эти существа не оставляют в тебе ничего, кроме страха. Мне с трудом удалось уйти живой. А моему отцу и нескольким его соратникам, шедшим вместе со мной, нет... я должна была их спасти, но не смогла.

Маленькая ручка девушки сжалась в кулак, на лице блеснула тень отчаяния. Я сочувственно опустил голову.

— Мне жаль, Филисити. Соболезную твоей потере.

Девушка кивнула и продолжила свой рассказ.

— Поэтому я и решилась вести вас. Чтобы попытаться снова. То, что вы выжили после того, как "Минующий бурю" пошел ко дну, большая удача.

— А когда мы разговаривали в клетках Шина, ты ведь уже знала, кто мы, не так ли? Тебе было заранее известно, что за задание дал нам король.

Филисити улыбнулась.

— Верно, — кивнула она, — мне передал мой пересмешник. Именно его Шин с моей помощью отправил обратно в Дираду, передать, что вы живы. Возможно, задумка короля с наемным убийцей не лишена смысла, и рано начинать открытую войну.

Я качнул головой, понимая, что только что сложил куски мозаики. Наш с королем разговор действительно слышал ворон-пересмешник. Вот, значит, кто был его хозяйкой.

Филисити не смогла растолковать мое выражение лица, поэтому лишь развела руками и серьезно добавила.

— Невидимая война уже идет, Райдер. И у каждого на ней свои методы. Можешь осуждать меня за что-то, можешь не понимать, но я делала это, чтобы...

— Я понимаю тебя, — перебил я, лишний раз отмечая для себя, что учтивый Роанар никогда бы так не сделал: он дал бы ей довести мысль до конца, выказал бы должное уважение...

— Спасибо, — кивнула девушка.

На несколько минут мы погрузились в молчание, затем я с интересом взглянул на свою собеседницу и попросил:

— Покажи мне свою магию.

Девушка изумленно подняла брови. Я выдержал ее тяжелый взгляд и подтвердил свою просьбу кивком. Мне очень хотелось увидеть это воочию, близко.

— Это магия еретиков, — усмехнулась она, глядя на печать Святой Церкви на моей ладони.

— Какая разница, какова природа чуда, если оно остается чудом? — пожал плечами я, — я бы хотел увидеть, как ты это делаешь.

Девушка с опаской оглянулась на Роанара и Ольцига и кивнула через несколько секунд.

— Хорошо, но лучше отойти подальше.

Я тоже покосился на спящих друзей, решая, можно ли оставить их без присмотра. Внутреннее чутье подсказывало, что с ними ничего не случится. А в таких вопросах я ошибаюсь крайне редко. Пожалуй, ради чуда стоило рискнуть.

— Идем.

Я поднялся, подал девушке руку, и она грациозно поднялась на ноги. Я даже через перчатку почувствовал жар, идущий от ее хрупкой ладошки, и только сейчас увидел, что в этом прекрасном создании заключена огромная сила. Не знаю, как (у меня ведь нет дара), но я начал улавливать магические эманации, исходящие от девушки.

Мы молча удалились от костра, прошли чуть дальше в чащу. Отсюда огонек нашего костра оставался едва заметным. Глаза начали привыкать к непроглядной ночи Хальды, и Филисити кивнула мне, остановившись.

— Что ж, вот тебе чудо, — вздохнув, сказала она и развернула ладонь так, будто на ней что-то должно было лежать.

В следующую секунду на ее ладони появилось ярко-зеленое свечение, тут же сорвавшееся и помчавшееся по траве.

Я с замиранием сердца следил за творящейся на моих глазах магией.

Густые кроны деревьев зашуршали листвой и вдруг начали расходиться в стороны, открывая моему взору усеянное звездами ночное небо. Его быстро начали затягивать тучи, в которых можно было разглядеть зеленые проблески магии Филисити.

Ветер поднялся, ударил мне в спину, я не сдержал улыбку.

Сверкнула молния, но грома не последовало. Магия девушки была масштабной и ювелирно красивой. Мне на лицо упали крупные капли дождя, тут же засветились зеленым светом и исчезли. Туча поливала дождем землю, мы с Филисити стояли под ней, но вода не попадала на нас.

Магическое свечение озарило землю под нашими ногами, и я увидел, как в свете вспышек молний вокруг начали распускаться цветы.

Девушка коварно улыбнулась, сжала кулак, и молния ударила в одно из деревьев. Ветки занялись пламенем, однако девушка, шумно вздохнув, тут же погасила огонь. Он возник на ее ладони. Филисити задула его, как свечу, и на руке не осталось ни следа от ожога.

Цветы продолжали расцветать, одновременно мягкий и порывистый ветер ласкал кожу лица, скользил вокруг тела, закручиваясь в миниатюрные смерчи, светящиеся зеленым светом.

Клянусь Богом, Ольцига никогда не хватило бы ни на что подобное.

Под моими ногами вдруг пробежала борозда в земле, которая тут же заполнилась водой. Затем появилось еще несколько таких борозд рядом. Вокруг меня один за другим начинали бежать ручьи.

Я с улыбкой взглянул на девушку, и она улыбнулась в ответ.

Очень хотелось сделать шаг к ней, прижать к себе ее стройное красивое тело, поцеловать ее, но я стоял неподвижно.

Несколько секунд мы просто смотрели друг другу в глаза, затем Филисити вздохнула, опустила руку, и все прекратилось. Кроны деревьев сомкнулись, дождь прошел, ручьи словно моментально пересохли. Остались только цветы, распустившиеся повсюду.

Девушка испытующе смотрела на меня, а я не мог вымолвить ни слова.

— Ты увидел, — сказала она, делая шаг ко мне. Я почувствовал, что сердце заколотилось чаще, и задержал дыхание, — что теперь? Отправишь меня на еретический костер?

— У меня есть одно правило, — глупо усмехнулся я, — не отправлять на еретический костер человека, который не раз спасал мне жизнь.

Филисити звонко засмеялась, тут же опасливо оглянувшись и прикрыв рот рукой. Я тоже огляделся по сторонам, прислушавшись, не проснулся ли кто-то из наших друзей. Вокруг было тихо.

— Ты действительно не похож на воина Святой Церкви. Ты другой, — резюмировала она.

— Ты ведь знаешь, что я не один из них. Зачем же продолжаешь искать во мне воина Святой Церкви?

Филисити согласно кивнула, продолжая изучать меня глазами.

— Кто ты на самом деле, Райдер? — вдруг спросила она, и я словно почувствовал, как разряд молнии проходит сквозь меня.

Я сглотнул тяжелый ком, подступивший к горлу, и с трудом выдержал взгляд девушки.

— Ты знаешь, кто я. Все, что я говорил, сидя в клетке Шина, правда. Наемник Святой Церкви. Воспитанник кардинала Дирады. Райдер Лигг.

Филисити вздохнула и качнула головой.

— Ведь в твоей истории есть еще что-то, о чем ты не рассказываешь, — скорее утвердила, чем спросила она. Я не спешил ни подтверждать, ни опровергать ее слова, и девушка продолжила спрашивать, — ты потерял кого-то?

Из моей груди вырвался вздох. Долгий, тяжелый. Я взглянул в глаза Филисити и кивнул.

— Потерял. Кое-кого, кто очень нужен по сей день.

— Прости. Вижу, тебе неприятен этот разговор. Пора бросать свою пагубную привычку лезть не в свое дело.

Девушка смущено кивнула и, слава Богу, перестала расспрашивать меня. Казалось бы, еще совсем немного, и я решил бы рассказать ей. Но до этого не дошло, и теперь я не знал, рад ли этому.

Молчание начало тяготить. Я ободряюще улыбнулся и указал Филисити на поляну.

— Нужно возвращаться. Повезет, если Роанар и Ольциг еще не хватились нас.

— Ты прав, — мягко отозвалась девушка и уверенно зашагала вперед.

Я последовал за ней, понимая, что сегодня ночью уже точно не сомкну глаз.

* * *

Мы сидели рядом с Филисити и разговаривали. Темы сменяли друг друга плавным ручьем. Девушка рассказывала мне о том, каким помнит Таир с детства. О тумане, рассеивающемся всего на пару часов. О священных местах язычников, сохранившихся как памятники культуры. Говорила о качелях на лесной поляне, которые нашла в детстве, и сделала это своим укромным местом, где она могла побыть одна. А после рассказала о том, как отец привел ее в Вару.

Я делился с ней воспоминаниями о своих поездках. Старался не упоминать те, куда меня отправляли как наемного убийцу. О том, что я по чьему-то заказу убивал людей, мне вспоминать не нравится, хотя и откреститься от этого я не могу.

Через пару часов девушка начала протяжно зевать, и я предложил ей вздремнуть хотя бы немного.

— Я ведь достаточно спала, — виновато протянула она.

— По мне, так спать и валяться без сознания после орденской магии — разные вещи. Давай я сменю тебя в карауле.

Долго уговаривать ее не пришлось. Вскоре лицо ее расслабилось, и Филисити уснула рядом со мной.

Я с опаской оглядывался на спящего барона и понимал, что нарушаю данное себе обещание не сближаться с Филисити. С одной стороны Рон не говорил мне, что влюблен в нашу прекрасную проводницу, но ведь глупо было не понимать, что это так. Таинственная уроженка Таира, девушка с даром вскружила барону голову одним лишь своим появлением. Она никак не среагировала на его имя, не связала его с политическим скандалом, который отравил Роанару жизнь. Это значило для него слишком много. Уверен, Рон с радостью бы женился на такой, как Филисити, и зажил бы с ней долго и счастливо в маленьком Ургоре, где все, по его словам, до сих пор тепло относятся к роду Экгардов.

А я?..

Филисити видит во мне родственную душу. Между нами возникла взаимная симпатия. Глупо будет врать, что мне неинтересна эта девушка — она красива, умна, желанна. Можно было бы побороться за ее внимание, но, во-первых, я не привык так поступать с друзьями, во-вторых, Роанар (благодаря состоянию, положению и тому подобному) может дать ей гораздо больше, чем я.

Эти мысли сопровождали меня остаток ночи. А на рассвете Рон проснулся, и вскоре мы двинулись в путь.

Слава Богу, девушка не много разговаривала со мной. Мы успели перекинуться только парой слов, да и те относились исключительно к дороге до Ургора. В основном беседами Филисити занимал Роанар.

Ольциг шел рядом со мной и смотрел на меня так, будто я в чем-то провинился. Однако я предпочел не замечать его осуждающих взглядов, и продолжал думать о своем. Пускай будущий пятый мэтр оставит свои советы при себе — в конце концов, и без него тошно.

Мы сильно увеличили темп. Теперь уже никто не сомневался, что остатки банды Рыжего Шина нас не преследуют. Была опасность встретить на своем пути других разбойников, но на этот раз нам улыбалась удача.

Один раз нам пришлось чуть изменить маршрут: я сверился с картами и понял, что мы можем свернуть на одну из изученных мною разбойничьих троп Норцинны. Роанар кивнул, соглашаясь со мной, и мы сделали небольшую петлю. Хальда в том участке, где мы шли, снова превратилась в перелесок, идти здесь было намного легче, даже когда солнце садилось.

Следующей ночью в карауле по очереди стояли мы с Роанаром, хотя стеречь сон, по большому счету, не требовалось.

Утром наш темп увеличился, и остаток дороги мы шли, чуть ли не распевая веселые песни о легкой и беззаботной жизни. Ольциг продемонстрировал чудесные вокальные данные, в отличие от нас с Роном. Филисити в основном смеялась над нами, и песням не подпевала. Думаю, таирская колдунья просто не знала слов народных песен Солнечных Земель. Таир — конечно, не Орсс, но по количеству легенд вполне может с ним соперничать. Это отдаленный уголок Солнечных Земель, со своей особенной жизнью. Взять хотя бы то, что Филисити понятия не имела о политическом скандале с родом Экгардов, который разнесся по всем странам-союзникам.

С каждым метром, приближающим нас к Ургору, Роанар становился все бодрее. Только в ладоши не хлопал от предвкушения. Ему не терпелось оказаться в этом городке и почувствовать себя частью настоящей ургорской знати, которую любили и уважали.

На пути целый день встречались небольшие поселения: каждое было по-своему необычным, самобытным, интересным. Одна деревня была ни капли не похожа на другую.

В течение этого похода я буквально ощущал на себе дух Норцинны — в единстве разнообразия вся суть этой удивительной страны.

Ургор ждал нас за следующим поселением. Роанар сверился с картами.

— Почти пришли, — прошептал он, и на лице его растянулась улыбка предвкушения.

Мы молча кивнули. Барон взглянул на Филисити, явно ожидая от нее какой-то реакции. Девушка ободряюще улыбнулась Рону и хлопнула в ладоши, завершая нашу маленькую остановку.

— Что ж, тогда не будем терять времени, — воодушевленно сказала она, — не терпится увидеть город, о котором вы столько рассказывали, господин барон.

Я криво улыбнулся, понимая, насколько чуждо мне такое общение. Роанар же расплылся в довольной кошачьей улыбке и возобновил темп.

Мы двинулись вперед по главной дороге поселения мимо старых, но уютных деревянных домов. Крестьяне провожали нас любопытными взглядами. По большей части все глядели вслед Филисити — эксцентричной молодой особе в одежде, которую пристало носить мужчинам, двигающейся при этом как леди и излучающей огромную силу.

Я невольно посмотрел на Ольцига и задумался, видит ли он это? Чувствует ли магические эманации, которые исходят от Филисити? Если да, то его терпимость удивляет. Кажется, только пару дней тому назад я слышал от него очередное высказывание, что любая магия кроме орденской — темная.

Расспросить dassa об этом не представлялось возможным. Уверен, Филисити не хотела бы, чтобы я болтал о ее способностях направо и налево. Если быть до конца честным, мне и самому не хотелось раскрывать ее секрет (наш секрет?) и предавать ее доверие. Поэтому я по большей части шел молча, изредка бросая на монаха изучающие взгляды. Он отчего-то был мрачен и задумчив, часто ворчал что-то себе под нос. Желание петь песни его покинуло.

Последняя часть нашего пути в Ургор лежала через небольшой холм.

Мы упрямо пошли наверх. Я двигался первым, Филисити шла за мной, ее страховал Роанар, а Ольциг плелся позади. Подъем оказался довольно крутым. Несколько раз я был близок к тому, чтобы оступиться, но вовремя сохранял равновесие.

— Долго еще? — заунывно протянул монах, тяжело дыша. Я усмехнулся. Ольциг был самым молодым из нас и самым малоподготовленным для тяжелого похода. Наверное, сейчас он проклинал Дайминио с его "возможностью сдать последний экзамен". Считал, что новообретенный пятый мэтр Ордена заслуживает больше, чем шататься по Норцинне с бароном, наемником и пленницей разбойников.

— Почти на месте, — воодушевленно отозвался Роанар.

Ольциг вновь пробубнил что-то невнятное себе под нос и продолжил, поднимаясь, пыхтеть от усталости.

В какой-то момент я даже не услышал, а почувствовал, как позади меня сдвигается почва. Тело развернулось быстрее, чем я понял, что делаю, поэтому, когда Филисити успела вскрикнуть, ожидая падения с холма, я уже держал ее за предплечье, замерев на месте.

Время остановилось. Мы стояли и смотрели друг другу в глаза несколько секунд. Затем я овладел собой и отпустил руку девушки, поняв, что она уже твердо стоит на ногах.

— Цела? — нахмурившись, спросил я.

Филисити сдержанно кивнула, аккуратно двигая правой лодыжкой.

— Да. Спасибо.

Я ощутил на себе взгляд Роанара, который замер, готовясь подхватить девушку. Ему это было бы сподручнее; понятия не имею, как мне удалось его опередить.

— Нужно идти, — заявил я, возобновляя подъем.

Холм, наконец, кончился. Впереди вновь стали появляться редкие деревья, и вдали показался высокий шпиль темного каменного Kastelarrii de Sanade'ja.

— Мы пришли, — полушепотом произнес Роанар.

— Давно пора, — буркнул Ольциг, недовольно зашагав вперед к городу.

Мы с арбалетчиком обменялись снисходительными улыбками, от которых у меня полегчало на душе. Когда я поймал Филисити на холме, то решил, что Роанар вот-вот возненавидит меня. Сейчас это казалось сущей нелепицей, и я отругал себя за излишнее беспокойство.

Скромная аккуратная деревянная табличка с надписью "Ургор" прочертила невидимую линию, сразу за которой начинались невысокие каменные дома, в которых из труб глиняных печей уютно поднимался дымок.

У меня на лице растянулась улыбка, я невольно вспомнил дом Дайминио, где всегда чувствовал себя хорошо и уютно. Захотелось погостить в одном из таких маленьких домов, а не в поместье Экгардов. Однако говорить об этом я не стал.

По вымощенной камнем дорожке навстречу нам двигались три человека. Они были изрядно навеселе: шли неуверенной шаткой походкой, пели песни, иногда обнимали друг друга за плечи и заливисто хохотали. Из резких гортанных звуков, что издавали эти люди, я смог разобрать только "славься новый вольный город, будешь ярче расцветать". Дальнейшие слова произносились невнятно, среди них выделились только слова "ургорская знать". Мужчины дружно хохотали, пытались подпевать, хотя казалось, что они просто хотят перекричать друг друга.

Мы с Роанаром обменялись усмешками и продолжили путь к поместью.

Поравнявшись с нами, трое пьяных мужчин расплылись в приветливых улыбках, окинув нас косыми от алкоголя взглядами. Один из них — самый низкорослый, что шел посередине, с медового оттенка волосами, стриженными "горшком", и большим мясистым носом, под котором росли густые медные усы — картинно поклонился нам и прищурился, словно сонный кот.

— Гспда, — с усилием выдавил он, стараясь сфокусировать взгляд на нас, — дбро пжаловать в Ургор.

Название своего городка он произнес удивительно четко, несмотря на то, что язык его совершенно не слушался.

К этой "высокоинтеллектуальной" беседе решил присоединиться его друг — коренастый плечистый малый с полным круглым лицом, гладким, как у ребенка, большими зелеными глазами и темными чуть вьющимися волосами, чуть не доходящими до плеч. В руках у него оказалась початая бутылка берки, причем явно некачественной: ее резкий запах ударил в нос, и мне стоило большого труда не поморщиться.

— Славановомуургору! — выкрикнул он так громко, что Филисити ахнула от неожиданности. При этом наш громкоголосый приветливый друг, казалось, чуть вытянулся в росте, потянулся к небу, подняв вверх прямую руку с бутылкой, из которой тут же выплеснулось несколько капель.

Третий незнакомец — самый высокий и, кажется, самый старший с припорошенными сединой волосами и неприметным правильным лицом — осуждающе посмотрел на него и недовольно покачал головой, указав на пролитое.

— Ну вот что ты, в самом деле! — возмутился он. При этом слово "что" в его исполнении смягчилось и превратилось в странный короткий выкрик между "шти" и "щтё". Похоже, этот человек был самым трезвым (если это можно так назвать) из этой компании.

Роанар тем временем нахмурился и вопросительно качнул головой.

— Новому Ургору? — переспросил он, обращаясь преимущественно к человеку с бутылкой.

— Выжнезнаааете, — улыбчиво протянул тот, поворачиваясь к светловолосому другу, — ониж... это... путники. Чужаки, ага...

Тот состроил понимающее лицо и собирался что-то сказать. Его перебил третий, который мог изъясняться более-менее внятно.

— У нас тут праздник, — деловито заявил он.

— День горрда, — кивнув так, что у него едва не хрустнула шея, объявил первый мужчина.

Филисити адресовала Роанару непонятливый взгляд. Я тоже был удивлен. Рон столько рассказывал об этом городке, что вряд ли мог бы упустить такую подробность, как большой местный праздник. Арбалетчик словно прочитал наши мысли и ответил на них непонимающим взглядом. Он качнул головой и недоверчиво сдвинул брови.

— Не знал, что здесь сегодня день города, — задумчиво протянул он.

— День сноса памятника, — сложив губы "бантиком" удивительно тихо отозвался мужчина с бутылкой.

— Сьмь лет со дня сноса, — подтвердил первый, слегка покачнувшись, — тьперь этщитается... день города.

Длинная фраза, похоже, далась ему тяжело, и он был крайне горд, что вообще сумел ее произнести. Я взглянул на Роанара, вспоминая, что он рассказывал только про один памятник в Ургоре. Лицо арбалетчика бледнело с каждой секундой.

— Что за памятник? — продолжая дружественно улыбаться, спросил я, — мы здесь впервые. Странствуем.

"Самый трезвый" понимающе кивнул.

— Памятник Экгардам, — с нескрываемым отвращением ответил он.

— Долой прьдателей Короны! — поддержал его первый друг. Второй тут же воскликнул, удивительно четко разделяя слова:

— Долой гнилой род предателей! — и добавил, снова смешав все в кучу, — славановомуургору!

Я шумно втянул в себя воздух, вновь наблюдая, как Роанар становится белым, как мел.

— Что ж, счастливой ночи, господа, — учтиво отозвался я.

— Слава но... новомуургору... слава! — наперебой воскликнули они, видимо, ожидая, что мы поддержим их настроение.

Мы с Филисити обменялись напряженными взглядами и она тихо отозвалась:

— Новому... Ургору... — девушка бросила извиняющийся взгляд на Роанара, — слава... да.

Рон резко ринулся вперед, не прощаясь с горожанами. Мы учтиво кивнули им на прощание и поспешили за арбалетчиком. Роанар почти бежал вдоль по улице.

Выкрики "Слава Новому Ургору" слышались то тут, то там: похоже, это действительно был общегородской праздник.

Несмотря на чувства, которые должен был испытывать Роанар, я искренне радовался, что Рыжий Шин срезал нашивку дома Экгардов с его плеча: не хотелось бы привлечь проблемы еще и здесь.

Улица оказалась небольшой. Каменная дорожка привела нас прямиком к центральной площади Ургора, на которой возвышался пустой постамент. Единственной оставшейся частью памятника были ступни.

— Ie Matrade'ja... — шепнул Ольциг.

Роанар часто дышал, не говоря ни слова, ему сейчас было не до поминания Богородицы. Филисити вновь обменялась со мной взглядами. Она не знала, что делать, чтобы поддержать барона, особенно после того, как ответила горожанам и якобы поддержала их настроение. Вряд ли сейчас Рон способен понять, из каких соображений действовала девушка. Все вокруг в эту минуту, наверное, были для него врагами.

Не произнеся ни звука, арбалетчик вновь побежал сквозь город. Мы бросились за ним. Я не замечал ни улиц, ни выкриков горожан, просто бежал по мощеной дороге, стараясь держаться на достаточном расстоянии от Роанара, чтобы не потерять его из виду и не мешать ему переживать новое потрясение в относительном одиночестве. Клянусь Богом, я понимал, как ему сейчас тяжело.

Поместье, которое описывал Рон, больше напоминало замок, пусть и не такой большой, как, к примеру, замок наместника Барии, но все же...

Для замка это было не очень высокое здание, но оно имело две башни, собственную часовню, большой участок, на котором в отдалении располагались конюшни, хлев и огород...

Однако это был мертвый дом. Ограда, выставленная вокруг, была разрушена, территория заросла высокой травой. В замке уже много лет никого не было, можно было увидеть это с первого взгляда.

Роанар остановился у ворот (у того, что раньше было воротами) и замер. Его трясло мелкой дрожью, с бледного лица стекали крупные капли пота. Я, наконец, решился подойти, аккуратно положил руку ему на плечо и качнул головой.

— Рон, думаю, тебе не стоит... — начал я, но арбалетчик резко сбросил мою руку с плеча и бросился вперед, яростно работая руками, чтобы преодолеть заросли высокой травы.

Ольциг последовал за ним первым, затем обернулся на нас и вопросительно кивнул.

— Вы идете?

Филисити тяжело вздохнула и двинулась к замку. С ее пальцев слетело едва заметное магическое свечение, и трава начала аккуратно расступаться перед нами. Я постарался держаться ближе к ней, чтобы dassa ненароком не заметил этого.

— Может, не стоит? — осторожно шепнул я, — мы не знаем, как отреагирует Ольциг. А сейчас лишних ссор лучше избегать.

— Ему не до того, — отозвалась Филисити без тени улыбки в голосе.

Ольциг упрямо прорвался перед нами, поспев за Роанаром. Мы оказались у входа в дом следом. Рон толкнул тяжелую резную деревянную дверь, болтавшуюся на одной петле, и прошел в огромный темный холл своего поместья.

Запустенье овладело этим местом. Было видно, что сюда ворвались вооруженные люди и принялись громить все, что видели вокруг. Повсюду были разбросаны клочья какой-то ткани, осколки дорогой посуды, какие-то камни. Роанар застыл, вглядываясь в темно-бурые застаревшие пятна на полу.

— Нет, Господи, нет... — вырвалось у него со вздохом.

— Рон... — тихо позвал я, и мой голос эхом разнесся по холлу, отразился от стен и наполнил помещение.

Арбалетчик рванул вверх по лестнице с разрушенными перилами, которая вела на второй (предпоследний) этаж основного здания замка. Сразу за лестницей возвышалась еще одна резная дверь. Если судить по структуре обычных замков такого типа, это должен был быть обеденный зал.

Роанар влетел внутрь, всколыхнув и приподняв, словно порывом ветра, высохшие листья, что нанесло с улицы. Все кругом было покрыто толстым слоем пыли. С потолка свисали клочья паутины, которые трепал ветер из разбитого окна.

Когда сюда ворвались, стол, похоже, был накрыт, иначе откуда бы взялось столько битой посуды. Разбросанные по полу продукты давно иссохли и превратились в сморщенные бесформенные куски непонятной массы, не источающие никакого запаха. Посуда была полностью перебита, почти все стулья оказались сломанными. Но мое внимание больше привлекло что-то у дальней стены. Я пригляделся, и в ту же секунду Роанар рухнул на колени. Там, у стены лежала беспорядочная груда человеческих костей. Можно было различить, как минимум, пять черепов. На стене виднелась полустертая застарелая кровавая надпись: "Гори в Преисподней, ургорская знать!", и меня прошиб холодный пот, когда я понял, что именно эти слова пели мужчины, которые встретились нам у черты города.

— Как же они... как же... — одними губами шептал Роанар, — они же мертвы... все мертвы...

Филисити стояла в дверях, прикрыв рот рукой. Ольциг опустил глаза и шептал заупокойную.

Я поражался этой бессмысленной жестокости. Люди, которые служили Экгардам, никак не были виноваты в поступке отца Роанара. Как, в общем-то, и сам Роанар.

— Здесь был наш дом, — услышал я и сочувственно посмотрел на арбалетчика, — здесь было... безопасно...

Голос барона набирал силу и начинал эхом ударяться о стены.

— ... как они могли... — голос начал срываться на крик, — это был мой дом... они не имели права! Я НИКОГО НЕ ПРЕДАВАЛ!

Руки арбалетчика сжались в кулаки, ударили по полу, повисли безвольными плетьми, а голова упала на грудь. Я видел, как друга начали сотрясать беззвучные рыдания, как они душили горло, вырываясь наружу неровными вздохами бессилия.

— Эти люди не были виноваты ни в чем, — хрипло произнес он, качая головой.

— Рон, — снова позвал я, присаживаясь на корточки рядом с ним и кладя руку на плечо другу.

— ... они не имели никакого отношения к предательству моего отца.

— Рон...

— ... а они их всех убили и считают это праздником!..

— Руан, — серьезно окликнул я, впервые назвав барона его настоящим именем. Это возымело свой эффект. Арбалетчик поднял на меня полные слез глаза, — нам лучше уйти отсюда. Давай.

Я обхватил барона за руку и помог ему подняться на ноги. Он не сопротивлялся. У него не осталось на это ни сил, ни желания. Не теперь, когда из-за жестокости горожан Ургора на плечи молодого барона свалился новый груз вины, предательства и отречения.

Мы неспешно вышли с территории поместья и побрели по ближайшей улице. Сгущались сумерки, летний вечер дышал прохладой.

Роанар молча шел вперед с опущенными плечами бледный и постаревший на несколько лет. Он подошел к разрушенному памятнику и опустился на мощеную камнем площадь, съехав по высокому постаменту. Мы с Филисити опустились рядом с ним.

— Я любил этот город, — едва слышным хриплым шепотом заговорил барон, — и меня здесь любили. Все эти годы, присягнув королю на верность, я каждый день отвоевывал свое доброе имя и знал, что осталось в Солнечных Землях место, где меня все еще уважают, где род Экгардов не презирают после предательства моего отца.

Девушка аккуратно положила ему руку на плечо.

— Милорд, я не знакома с политическим скандалом, о котором вы говорите. Но я вижу, что вы хороший человек и не способны на предательство. Горожанами овладела неконтролируемая злость, и они не понимали, что творили. До сих пор не понимают, что совершили.

— Горожане выместили свою злобу на невинных людях, — качнул головой Роанар.

— И Господь накажет их за это, господин барон, — внезапно отозвался Ольциг, возвышавшийся над нами, — можете не сомневаться, это случится. Его суд всегда справедлив. Невинно убиенные пребывают в лучшем мире.

Роанар невесело улыбнулся и благодарно кивнул.

— Спасибо, dassa...

— Руан, — вздохнув, снова обратился к нему я, и он тут же покачал головой.

— Не зови меня так, Райдер. Здесь это имя позорно. Здесь и везде...

Мне защемило сердце: сейчас я вдруг понял, насколько Рон на самом деле беззащитен и молод. Он остался без поддержки отца, без семьи. Из всего, за что он держался, оставалась только верность королю, доказывать которую с каждым днем было все труднее. Мне стало искренне жаль этого человека.

— Оно не позорно для меня, — отрезал я, нахмурившись, и поднялся, решившись сделать импульсивный, необдуманный шаг, — поднимись.

Пораженный моим внезапным воодушевлением, Рон поднялся, подозрительно глядя на меня. Я кивнул и заговорил.

— Барон Руан Экгард, у этого постамента в городе Ургор я присягаю вам на верность. Клянусь, что любой, кто оскорбит честь вас и вашего рода, ответит за свои слова перед моим мечом.

Филисити изумленно распахнула глаза.

— Райдер... — воскликнул Рон, не веря своим ушам, — но ты не можешь... ты... воин Святой Церкви.

— Ты прекрасно знаешь, что эта метка — формальность. Я не принадлежу к воинам Святой Церкви и никогда не буду принадлежать. Помимо заданий, которые дает Дайминио, я воюю за то, во что верю сам. А в твою честь я верю и хочу отстаивать ее под твоим началом. Ты принимаешь мою клятву, Руан?

Рон стыдливо опустил глаза. Филисити посмотрела на меня, ее глаза сверкнули, и она встала рядом со мной.

— Я тоже готова присягнуть вам на верность, милорд.

— Но миледи...

— Вы принимаете клятву? Каждый, кто оскорбит честь вас и вашего дома, будет отвечать и передо мной, — перебила его девушка.

Роанар улыбнулся — все еще вымученно, но уже искренне. Похоже, теперь он счел наше поведение просто дружеской поддержкой и понял, что должен завершить эту игру.

— Это честь для меня, — кивнул он.

— Да будет так, — отозвался я и пожал руку Руану Экгарду, как при первом знакомстве.

Филисити осталась стоять подле меня молча, обжигая внутренней магической силой.

Долгое молчание первым нарушил Ольциг.

— Что ж, нужно продолжать путь. Предлагаю уйти из города. И сделать остановку в ближайшем трактире, — пожал плечами монах, и его слова подтвердили четыре недовольно урчащих от голода желудка. Монах тут же серьезно добавил с поднятыми руками, — обещаю никого не оглушать магией. Даже при первом знакомстве.

Теперь уже мы все улыбнулись и побрели прочь из нового Ургора.

* * *

Ольциг упрямо остановился и сложил руки на груди.

— Гарантирую, что ничего лучше мы не найдем! Поглядите вперед, там одни бедные деревеньки! Приличных трактиров и постоялых дворов, наверное, больше до самой Миянны не будет. А здесь хотя бы можно остаться на ночь. Может, и лошадей найдем, где купить...

Я устало вздохнул и качнул головой. До черты Ургора оставалось недолго. Миновав Kastelarrii de Sanade'ja, мы прошли по улице, где на глаза уставшего dassa попался уютный трактир "Gana" с комнатами на втором этаже. В этой части города это был единственный трактир, который появился у нас на пути, и оттуда, как это ни странно, не доносились крики во славу нового Ургора.

Похоже, второй центр являл собой полную противоположность первому: политические скандалы здесь не интересовали горожан, они продолжали жить своей тихой провинциальной жизнью независимо от Экгардов.

Ольциг был прав в одном: дальнейший наш путь до самой Миянны будет пролегать лишь через маленькие деревеньки. Чтобы максимально сократить время, за которое мы доберемся до Орсса, придется миновать крупные города и идти напрямик до Лэс-Кэрр-Грошмора, который будет для нас новым рубежом. Если мы минуем проклятый город на окраине Миянны, то сумеем сделать остановку уже в ее столице Альгране.

Монах недовольно ждал, что мы решим. Филисити выразительно смотрела на меня в ожидании моего слова. Как ни странно, его ждал и Роанар. Я неуверенно взглянул на трактир, пытаясь прислушаться к своей интуиции, но слово "gana" ничего мне не говорило. Из моей груди вырвался напряженный вздох.

— Меня бы куда больше манил этот трактир, если бы я понимал, что значит его название. И почему всем так нравится вставлять везде этот древний язык, будь он неладен?

Трое моих спутников снисходительно улыбнулись. Филисити слабо хихикнула.

— Дом...

— "Gana" — значит "дом", — наперебой проговорили Роанар и девушка, тут же обменявшись удивленными радостными взглядами.

К моему горлу подкатил противный желчный ком ревности. И мне бы радоваться, что между Роном и Филисити впервые проскочила малая искорка, раз уж я решил благородно отступить, но вместо того настроение мое тут же ухудшилось. Я стиснул зубы и постарался натянуть улыбку.

— Что ж, тогда следует прислушаться к dassa, — сказал я. Тон мой прозвучал холоднее, чем хотелось бы, однако, кажется, своих чувств я не выдал.

Мы вошли в трактир, толкнув скрипучую деревянную дверь, и оказались в полупустом большом зале. Люди, сидевшие внутри, вели себя на удивление тихо, никто действительно не выкрикивал про новый Ургор. Никто из посетителей, к слову, не производил впечатления старожила. Казалось, здесь собирались исключительно странники, вроде нас, которых собственные дела интересуют куда больше дня города.

Трактирщик — худощавый мужчина с лысой макушкой и седыми волосами по бокам — подошел к нам крупными шагами, и тут же проговорил:

— Доброго вечера, господа. Добро пожаловать в "Gana". Комнаты интересуют?

— Интересуют, — отозвался Роанар, переглянувшись со мной.

— Плата вперед, — улыбчиво кивнул трактирщик, — один золотой за комнату. Осталось три. По два места в каждой.

— Берем все, — кивнул я, протягивая мужчине три золотых из мешочка, украденного из лагеря Рыжего Шина. На мне замерло три пары глаз моих попутчиков.

Как только трактирщик отошел дать распоряжение служанке, чтобы та приготовила наши комнаты, я обратился к друзьям и кивнул:

— Отдельная комната достанется Филисити, еще одна — кому-то на ваш выбор.

Роанар нахмурился, однако пожал плечами.

— Что ж, мне все равно, где спать, — сказал он, хотя, кажется, больше всех хотел сегодняшнюю ночь провести с комфортом в поместье Экгардов и (в самых радужных своих мечтаниях) в одной комнате с Филисити.

От одной этой мысли я передернул плечами, пытаясь остановить фантазию и сбросить с себя навязчивые неприятные образы.

— Тогда я рад был бы поспать в отдельной комнате, — улыбнулся Ольциг. Мы с бароном вернули ему улыбку, решив, что пришли к соглашению.

К столу подошла светловолосая женщина в простом темно-синем платье.

— Чего желаете, господа? — улыбчиво спросила она, хотя ей стоило больших трудов сохранить улыбку при виде одежды Филисити, — у нас сегодня прекрасная жареная утка с фруктами, норциннский главный деликатес.

Наша проводница никак не среагировала ни на обжигающий осуждающий взгляд, ни на то, что ее причислили к "господам", лишь улыбнулась, вопросительно глядя на меня и Роанара.

— Несите, милочка, — криво улыбнулся я, кивнув, — и бутылку берки из ваших лучших запасов.

— Сию минуту, господа, — раскланялась женщина и скрылась из виду.

Я окинул взглядом большой зал, стараясь зацепиться хоть за что-нибудь: смотреть на Роанара и Филисити, севших напротив меня, отчаянно не хотелось.

У лестницы на второй этаж трактира "Gana" возвышался небольшой постамент, где стояли четыре музыканта. Я удивленно указал на них друзьям.

— Глядите, — кивнул я в их сторону, — здесь, похоже, намечается выступление.

— А ведь действительно, — согласно кивнул Роанар, задумчиво потерев подбородок, — "Gana" всегда был трактиром не из дешевых. Здесь раз или два за неделю появлялись бродячие музыканты и выступали на радость богатой публики... чаще всего, на радость нам и нашим слугам.

Рон помрачнел, вспоминая времена, когда к Экгардам относились со всеми соответствующими почестями, однако быстро овладел собой.

Музыканты тем временем уже расставили инструменты. Я изучающе посмотрел на них. Музыка никогда не была моей сильной стороной, я плохо разбирался в инструментах, стилях, голосах.

Один из артистов установил на постамент две вытянутых бочки, с верхнего торца обтянутых кожными мембранами, которые были схвачены металлическими обручами, закрепленными у корпуса. Я удивился, сопоставив размер инструментов и комплекцию музыканта. Артист был высоким худощавым молодым человеком с длинными тонкими жилистыми руками. Отсюда я не мог разглядеть цвет его глаз, но мог понять, что взгляд его словно бы никуда не смотрит. Его вытянутое худое лицо с длинным орлиным носом и густыми бровями ничего не выражало, спутанные длинные волосы то и дело падали на глаза, но это, похоже, никак не мешало музыканту.

Вторым исполнителем тоже оказался молодой человек примерно одного возраста с Ольцигом. Он обладал неприметной внешностью, ни одна из черт лица или фигуры не откладывалась в памяти. Призрак, которого отличала, похоже, только гитара, идеально ложившаяся в руки.

Также на постаменте стояли две девушки в простых сельских платьях. Одна из них была одета в платье болотного цвета. Эта рыжеволосая дородная дама бережно держала в руках флейту, словно та была сделана из хрупкого стекла и могла разбиться в любой момент.

Последняя исполнительница ничего в руках не держала. Она была чем-то похожа на первого музыканта — такие же темные (только менее спутанные) волосы, такой же отсутствующий взгляд, такие же тонкие вытянутые черты лица. Красное платье девушки делало ее похожей на мираж. Она стояла, глядя вдаль, изредка прикрывая глаза в смеси задумчивости и какого-то ей одной ведомого удовольствия.

Не было никакого объявления, никакой вступительной речи. Музыканты просто заиграли, и практически сразу все посетители затихли. Умолк звон посуды, стихли голоса. Даже обслуга стала двигаться бесшумно.

Я, не отрываясь, слушал песни, не замечая слов. Девушка в красном платье обладала бархатным звонким и мягким голосом. Изредка мелькавшие хрипловатые нотки добавляли особого шарма, а когда певица начинала петь выше, голос ее звенел чисто, как колокольчик.

Не знаю, сколько прошло времени. Музыканты сыграли четыре песни и сделали паузу, чтобы немного передохнуть. Разговоры в зале начали медленно возобновляться, когда восторженные слушатели перестали аплодировать исполнителям.

Я, наконец, сумел отвести взгляд от певицы, напоминающей сказочное видение.

— Я раньше не бывал в "Gana", только слышал рассказы... от отца, — последние слова Роанар добавил с нескрываемым стыдом, явно боясь реакции Филисити. Однако девушка по-прежнему не расспрашивала про случившийся политический скандал и на упоминания о Дарнаге Экгарде реагировала спокойно.

— Вы, похоже, много потеряли, барон, — тихо отозвалась девушка, — раз не бывали здесь чаще в былые годы. Если каждое выступление музыкантов похоже на это, "Gana" можно назвать лучшим трактиром Солнечных Земель.

Ольциг продолжал уплетать утку, которую, я даже не успел заметить, когда принесли. Странно, но теперь после этого волшебного выступления меня совершенно не манил запах еды. И даже заставить себя поужинать я не смог.

— По мне сейчас любой трактир, где есть еда, можно назвать лучшим, — с набитым ртом, отчего щеки стали казаться еще круглее, произнес Ольциг.

Я криво улыбнулся и качнул головой. Трудно было согласиться с таким высказыванием после завораживающего пения черноволосой девушки.

Музыканты тем временем снова приготовились играть, и я замер в ожидании.

Певица вышла чуть вперед. Тонкие руки словно описали в воздухе едва различимый легкий узор. Если бы сейчас он засветился каким-нибудь магическим сиянием, меня бы это нисколько не удивило, но ничего подобного не произошло.

Гитара в руках неприметного молодого человека вдруг начала издавать странно диссонирующие между собой звуки, звучание которых заставляло сердце замирать от восхищения. Тонкие хлесткие руки барабанщика ударили по кожаным мембранам, выстукивая причудливый ритм, от которого хотелось или начать и качать головой в такт, или не двигаться вовсе. Я выбрал второе. Удары рук то набирали силу, то слабели.

Подключилась флейтистка. Ее инструмент явил на свет тихую аккуратную мелодию, золотой нитью вплетающуюся в цепь удивительно сочетающихся между собой диссонирующих созвучий...

— Я знаю эту песню! — восхищенно шепнула Филисити, — ее часто пели у меня на родине.

Я чувствовал, что наша проводница обращается ко мне, но не мог среагировать на ее слова, тело словно было уже не в моей власти, и невозможно было заставить себя даже перевести взгляд.

... черноволосая девушка набрала в грудь воздуха. На миг мне показалось, что мы столкнулись взглядами, и моя душа оказалась вывернутой наизнанку. Дыхание и сердцебиение участилось. Музыка проникла внутрь меня и разлилась, полностью подчинив.

Вместе с певицей вдруг запел незаметный музыкант с гитарой. Тот, что отстукивал ритм, тоже подпевал, но лишь изредка. Голос у него оказался низким, хриплым, насыщенным, даже немного агрессивным, что придало песне какого-то незабываемого звучания.

Мелодия наполнила помещение, и тогда... древний язык словно заговорил во мне, полностью раскрыв свою силу:

Estar amra verno or'jian koff

Narra daver tur ime meunt

Dessat'ra jara na para nor

Jinne quana parra fert

Я ахнул от восхищения, стараясь не обращать внимания на резкую боль, внезапно обжегшую затылок. Проклятая мигрень началась совсем некстати!

Зазвучал припев, ножом впившийся мне в затылок. Звенящий и сильный голос певицы словно проникал внутрь меня, почему-то воскрешая в памяти видение, приходящее ко мне уже не первую ночь: шум воды за окном, тени, длинный серый коридор и фехтовальщик в черном камзоле, от руки которого я должен был встретить смерть во сне...

Ритм переливался, сливаясь со словами воедино:

Im amra Otrian Tajr'jara

Borro de lerria

Kemso morregrerrii fara

Hara tut de rev'ja

Я явно почувствовал дрожь, и трясущиеся руки не слушались, как я ни пытался их остановить. Боль в голове усиливалась. Я чувствовал, что бледнею, и где-то в глубине души понимал, что всему виной эта проклятая песня.

На слове "rev'ja" (что бы оно, декс его забери, ни значило) голос певицы словно стал в несколько раз громче, заставляя мой внутренний голос кричать: "я знаю тебя! Я знаю тебя!"

— Райдер?.. — обеспокоенно обратился ко мне Роанар.

Я не мог отвечать.

— Deksaz de Otra'ra rev'jaz-gihrz... Forra rhemendaz de Lun, — снова запела девушка, и на этот раз мне не удалось сдержать стон.

Слова ножами впились в голову, я приложил дрожащую руку к взмокающему лбу, закусил нижнюю губу и вскочил с места. Кажется, кто-то из моих друзей вскочил вслед за мной, но мне было не до того. Едва не столкнув скамью, я направился к выходу из трактира.

Бежать! Бежать, скорее. Нельзя это слышать, это... так больно.

Настигающие меня звуки голоса всаживали в пылающую голову все новые лезвия.

— Tzara dameri de koffian mal... Estar fara heke fert, — последнее тянущееся слово буквально погналось за мной, смешавшись с окликом Филисити.

Зазвучал припев, голова полыхнула болью. Я толкнул тяжелую дверь трактира и бросился бежать без оглядки, не разбирая дороги.

* * *

Я пришел в себя от звуков мягкого голоса, произносящего мое имя. Мне удалось открыть глаза, и я увидел над собой возвышающийся шпиль Kastelarrii de Sanade'ja и звездное небо.

Чья-то маленькая нежная рука провела мне по волосам, и я понял, что лежу на спине, а голова покоится на коленях Филисити.

Я вздрогнул, попытался вскочить, но удивительно сильные руки девушки удержали меня на месте.

— Тише, тише, успокойся. Не надо так резко, — произнесла она. В голосе послышалась улыбка. Филисити говорила удивительно тихо. Видимо, решила, что от громких звуков мне может стать хуже. Обычно так и бывает, но сейчас острая горящая боль в голове понемногу утихала, я сумел восстановить дыхание и сесть на широкую ступень собора. Девушка смотрела на меня с сочувствием, и мне захотелось спрятаться от этого взгляда.

— Филисити, — качнув головой, одновременно проверяя, насколько утихла боль, обратился я, — ты... как здесь?..

На мое счастье звуки собственного голоса никакого дискомфорта не причинили.

Девушка улыбнулась — немного виновато — и пожала плечами.

— За тобой побежала, как же еще? Тебя нелегко догнать. Повезло, что здесь ты... остановился.

Я недоверчиво приподнял бровь, и девушка пояснила, поджав губы.

— Ты потерял сознание, Райдер.

Я. Потерял. Сознание. При приступе мигрени.

Потрясающе...

Мне оставалось только кивнуть. Что со мной происходит, декс меня сожри?

— Что случилось в трактире? — серьезно спросила девушка, склонив голову.

Ее коса распустилась во время бега, и я увидел, насколько густыми волосами обладает наша прекрасная проводница. Сейчас она казалась еще более хрупкой, маленькой и беззащитной, когда до неприличия пышные волосы упали ей на грудь. Но ее внутренняя сила, эманации которой я продолжал ощущать, не давала мне забыть, насколько внешность обманчива.

— Райдер? — снова окликнула девушка. Я, похоже, слишком долго не отвечал.

— Да, я... прости...

Стоит остаться с ней наедине, как мое наработанное в высшем свете красноречие исчезает, как дым. Идиот!..

— Дай угадаю, — усмехнулась Филисити, — ты не знаешь, да?

Я прищурился и чуть склонил голову. Интересно, она пришла сюда поиздеваться надо мной, или какая-то другая причина тоже была?

— На этот раз знаю, — хмыкнул я, — песня не понравилась.

Девушка криво улыбнулась, снисходительно тронув меня за плечо.

— Стало быть, единственный наемник Святой Церкви — тонкая музыкальная натура?

— Выходит, что так, — я сильно выпятил нижнюю губу и развел руками.

Мы обменялись улыбками, но Филисити быстро посерьезнела и заглянула мне в глаза. В сгустившейся темноте взгляд ее снова стал тяжелым, и я уставился на свои руки, чтобы избежать его.

— Серьезно, Райдер, давно у тебя такие чудовищные головные боли?

Правая рука бесконтрольно сжалась в кулак, я прикрыл глаза и неопределенно качнул головой.

— Довольно давно, — только теперь я сумел посмотреть девушке в глаза и выдержать ее взгляд, — у каждого свои слабости. У меня эта.

Филисити хмурилась.

— И часто это повторяется?

— Когда как, — пожал плечами я, на этот раз сказав чистую правду, — разные бывают причины.

— Например, магия Ольцига? — прищурилась девушка.

— Например, она.

Филисити опустила глаза и кивнула.

— А сейчас что послужило причиной? Неужели действительно песня?

Я не знал ответа на этот вопрос, хотя в глубине души был уверен, что так оно и было. Если б я еще мог понять в ней хоть слово...

— О чем она? — игнорируя вопрос девушки, спросил я. Филисити многозначительно взглянула на меня.

— Песня?

— Да. Ты сказала, что ее пели у тебя на родине. Ты, вроде, говоришь на древнем языке? У меня складывается впечатление, что я один не знаю его.

Снова снисходительная улыбка. Обычно я ненавижу, когда кто-то на меня так смотрит, но сейчас готов был искренне улыбаться в ответ.

Девушка вздохнула, испытующе глядя на меня. И почему, когда я говорю, что не знаю древнего языка, мне никто не верит? Неужто у меня где-то на лбу написано обратное?

— Эта песня о Тайрьяре. О том, что воин бредет через непроглядный мрак и ждет честного поединка.

— С кем? — усмехнулся я, — и кому надо, интересно, шляться по берегу Тайрьяры ночью в поисках честного поединка, хотел бы я знать!

Филисити надула губки, как обиженный ребенок, и угрожающе прищурилась.

— Ты собрался народное творчество критиковать, или перевод слушать? — возмущенно спросила она, сложив руки на груди.

Я был вынужден капитулировать, с улыбкой подняв руки над головой, как белый флаг.

— Прости. Я слушаю.

— В общем, ты прав. Перевод и вправду глупый, — потупилась девушка с виноватой улыбкой, — но на древнем языке звучит возвышенно.

— Согласен, — поджав губы, усмехнулся я, за что получил укоряющий прищур от Филисити.

— В общем, воин хочет отстоять свою честь в поединке. И в песне говорится, что Тайрьяра даст ему такой шанс. И что ее воды наводят на путников ужас. И вот, воин переходит смертельно опасную Туманную реку, оставив сомнения, чтобы сражаться со стражами Тайрьяры до конца.

Я посерьезнел.

— Стражи Тайрьяры?

Девушка пожала плечами.

— Так в этой песне называют дексов. Кстати, здесь упоминается и божество, которому поклоняется Виктор Фэлл.

— Отр, — серьезно кивнул я, действительно припоминая это слово в песне.

— Да. Здесь ему приписывают покровительство и над дексами, и над Тайрьярой. Дексов называют стражами-часовыми и одновременно палачами, вылетающими при полной луне и движущимися тенями в темной ночи.

Последние слова заставили меня вздрогнуть, словно на меня вылили ушат холодной воды. Филисити удивленно посмотрела на меня.

— В чем дело?

— Летающие тени... при полной луне... — я покачал головой, словно споря с самим собой, — я это видел.

Девушка непонимающе приподняла брови.

— В каком смысле?

— Во сне. Я видел летающие тени за окном. И слышал шум воды.

— Это, когда я тебя разбудила? У костра?

Я серьезно кивнул.

— Да. Образы расплывчатые, но очень похожи на то, что ты сейчас описала.

— И ты никогда не был в Орссе... — скорее утвердила, чем спросила Филисити.

— Никогда, сколько себя помню, — с усмешкой отозвался я, кивнув.

Девушка тяжело вздохнула и нахмурилась. Между бровей пролегла напряженная скобка.

— Король неслучайно отправил тебя туда, — сказала она, посмотрев на меня, — думаю, это твоя судьба, Райдер.

Я недоверчиво усмехнулся. Хотя, если вспомнить, что наш король обладает даром пророка, то становится не до шуток.

— Не нужно смеяться, — снова обидчиво отозвалась Филисити, — в песне ведь поется о некоем воине, который отправился за Тайрьяру в поисках поединка. Ничем не напоминает твою историю?

— Под это описание подойдет история любого воина, пытавшегося победить Виктора Фэлла за последнюю пару десятилетий. Скажем, история твоего отца...

Девушка замерла, и я тут же одернул себя, взяв Филисити за руку. Ладонь ее была горячей, я чувствовал это даже через перчатки.

— Прости. Я не хотел.

— Моему отцу Тайрьяра не снилась, — грустно отозвалась Филисити, кивнув в ответ на мое извинение. Я хотел добавить, что это единственное отличие, но вовремя прикусил язык, вспомнив наставления лорда Массена Гариенна и Дайминио. Тем временем девушка продолжила свое рассуждение, — в моих краях есть легенда о том, что проклятье Туманной реки иногда влечет к себе воинов.

— Меня ничто туда не влечет, — покачал головой я, — мне дали задание.

— Но твои сны... — упорствовала Филисити.

— Просто сны, — нахмурился я, — может быть, мне и не Орсс видится, а похожее место.

Девушка скептически прищурилась, и я понял, что и сам себе не верю. То, что виделось мне во снах, было слишком подозрительно похоже на Орсс. И, учитывая, что я там никогда не был, это действительно наводило на определенные мысли.

— Так или иначе, в моих краях ходит легенда о воинах, которые слышат зов Тайрьяры. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, ты один из них.

Мне страшно захотелось сменить тему. А сердце тем временем трепетало от ожидания и, как ни странно, предвкушения. Я знал, что теперь, во что бы то ни стало, должен попасть в Орсс, должен увидеть воды Тайрьяры. Все это неспроста, мой внутренний голос был в этом уверен так же, как и наша прекрасная проводница.

Я вздохнул и обернулся, посмотрев на высокую тяжелую дверь собора Сына Божьего.

— Возможно. Не узнаем, пока не проверим, — задумчиво произнес я, поднимаясь со ступеней. Девушка встала рядом со мной и сделала несколько шагов по лестнице вверх, словно читая мои мысли.

Я молча последовал за колдуньей. Опередил на последней ступени, потянул за ручку двери, и тяжелая створка отворилась перед нами. Притвор, когда дверь захлопнулась, оказался совершенно темным, через витражи свет поступал только днем, но в ночной час все помещение было погружено во мрак.

Только что храбрившаяся Филисити вдруг боязливо вздохнула, я ощутил ее дыхание совсем рядом. Мне сразу же захотелось защитить ее, уберечь от того, чего она могла испугаться во тьме. При этом я лишний раз подивился, что такое хрупкое создание смогло в одиночку пройти путь из Таира до Норцинны, не дрогнув, но при этом испугаться темноты в соборе.

Понимая, что на самом деле таирской колдунье вовсе не требуется моя защита, я все же нашел в темноте руку девушки и прошел чуть дальше, наощупь найдя дверь в основной зал. Жизнь под покровительством Дайминио Солли научила меня ориентироваться в церквях Единой Веры даже с закрытыми глазами.

Изнутри собор был безлюдным и холодным, даже неживым. Он казался почти заброшенным — полная противоположность эллскому Nio Edrian Kastelarrii de Matrade'ja. На стенах огромного зала висели факелы, которые давно погасли, и, похоже, сюда давно никто не приходил, чтобы их зажечь. Свечи на алтаре Сына Божьего тоже не горели. Меня это порядком удивило: в конце концов, служители Святой Церкви и Ордена редко оставляют соборы Единой Веры "сиротами". В любое захолустье должны присылать священника, который бы следил за функциональностью церкви. Неужели жители Ургора решили не сообщать о состоянии своего собора?

Я ухмыльнулся, понимая, что в душе Норцинна — все же языческая страна. Единая Вера так и не смогла сломить ее дух и подстроить его под себя. Даже нахождение в составе альянса Солнечных Земель не заставило всех подданных норциннского наместника отречься от своих божеств. Единая Вера для всех них была такой же формальностью, как для лорда Киля и его предшественников.

Я посмотрел на Филисити, и девушка без слов поняла меня. Она взмахнула рукой, с ее пальцев сорвалось зеленое сияние, и в зале поочередно начали загораться свечи и факелы. Я не переставал при этом держать Филисити за руку. Магия, пробудившаяся в этом хрупком создании, буквально жгла мне ладонь. И все же я не хотел отпускать руку девушки. Гореть мне в Отровой пасти, но здесь, сегодня я не мог себе этого позволить.

Основной неф осветился десятью факелами, массивный алтарь заиграл в свете множества свечей. В конце нефа над алтарем высилась статуя умирающего Сына Божьего на руках своей Матери в окружении трех ангелов. Я изумленно замер, узнав эти три фигуры — они были копией той статуи, что всегда завораживала меня в Kastelarrii de Matrade'ja в Элле.

Отпустив руку Филисити я, как заколдованный, медленно приблизился к статуе, зачем-то протянув руку к фигуре Божьей Матери, на лице которой были отражены все земные страдания.

Филисити бесшумно оказалась по правую руку от меня и тихо произнесла:

— Annefourian lerria de Sanade'ja parra edrian nio na garadiri fouz.

Я проследил за ее взглядом и понял, что она читает надпись на алтаре.

Да, древний язык мне неизвестен, но я прожил большую часть своей жизни как воспитанник Дайминио Солли, и слова старого наречия, используемые в контексте Единой Веры, были мне более-менее понятны.

— Смерть Сына Божьего даст новую жизнь грешному человечеству, — прошептал я. Филисити удивленно взглянула на меня. Теплый свет свечей алтаря играл на ее лице. Я поспешил пояснить, откуда имею столь "глубокие" познания в переводе с древнего языка, — эти слова часто встречались в разных молитвах, которые читал Дайминио. Их значения я запомнил. Не знаю только, что такое annefourian.

Девушка снисходительно улыбнулась.

— Это значит "безгрешный". "Очищенный от греха", если быть точнее. "Очищенная от греха смерть Сына Божьего дает новую жизнь грешному человечеству".

— Да уж, мог бы и сам догадаться, — хмыкнул я, — красивый язык.

— На самом деле он очень простой. Странно, что ты так и не выучил его, живя под крышей кардинала Эллы.

Я пожал плечами.

— В конце концов, я не знатный господин, а простой воин. Меня в Ордене учили другому. Это dassa читали древние трактаты, нас учили махать железками.

Филисити улыбнулась, глядя мне в глаза.

— Так ты считаешь себя мастером по маханию железками? Неплохо ты отзываешься об искусстве фехтования.

Ее мягкий голос эхом отражался от стен с горящими факелами. Я невольно сделал шаг к ней, тут же вспомнив, как только сегодня вечером присягнул на верность Руану Экгарду. Рон ведь влюбился в эту девушку с первого взгляда. Я думал, так бывает только в старых сказках, но, выходит, нет.

— Филисити, я...

Слова снова убежали от меня — проклятые дезертиры! Мне хотелось послать себя в пасть к дексам за это онемение рядом с девушкой, которая мне небезразлична.

"Она нужна Роарану", — твердил внутренний голос.

"Она нужна и мне", — упрямо возражал я сам себе.

Хлопнула дверь...

— Вот, вы где! — резкий голос разнесся по нефу. Я быстро вышел наперерез говорившему, готовый отразить любую атаку, а Филисити испуганно ахнула, развернувшись ко входу в собор. Все это произошло за долю секунды, прежде чем я понял, что в дверях стоит Ольциг, недовольно сложив руки на груди.

— Dassa? — одновременно облегченно и разочарованно воскликнул я.

— Я, конечно, ничего не хочу сказать, Райдер, но ты убежал, прихватив с собой все деньги, которые у нас были. Нам нужно расплатиться за ужин в "Gana", — он с интересом окинул взглядом зал собора и снова повернулся к нам, — на твою порцию, заметь, никто не посягал. Ты, кажется, ничего не съел. А еще до ужаса напугал музыкантов — они бежали после последней песни, только пятки сверкали. Что с тобой произошло, кстати?..

* * *

Разговорчивому монаху быстро удалось вернуть нас в "Gana". Роанар вежливо беседовал со служанкой, приветливо улыбаясь и рассказывая какие-то занимательные истории.

Я невольно вспомнил, что в начале нашего знакомства, когда господин барон еще скрывал свою личность от нас, пытаясь предстать верным подданным дома Экгардов, он с завидной периодичностью декламировал хвалебные речи своим "хозяевам". На моем лице появилась невольная усмешка.

Рон повернулся к нам, и я приготовился к тому, чтобы снова рассказывать, что произошло в трактире. У меня не было никакого желания беседовать с Ольцигом и Роанаром о некоем "зове Тайрьяры", который, как считает Филисити, я услышал.

— Вот и вы, — просиял арбалетчик.

Я кивнул и молча расплатился со служанкой за ужин.

— Благодарю, господа. Дайте знать, когда вас проводить в ваши комнаты, — учтиво кивнула женщина и ретировалась от нашего стола.

Рон многозначительно посмотрел на Филисити.

— Тебе все же удалось его догнать. Удивительно, — хмыкнул барон, окидывая меня взглядом, — он быстро бегает.

Я пожал плечами, стараясь не замечать ноток ревности в голосе друга.

— С больной головой особенно не побегаешь. Простите за этот конфуз. Мигрень разыгралась еще с утра, а музыка, похоже, ее только усилила.

— Вот, почему он был таким неразговорчивым весь день, — довольно заключил dassa.

Роанар кивнул. Похоже, ревность чуть остыла, а объяснение его вполне устроило.

— Кстати, твою порцию никто не трогал. Если тебе лучше, может, поешь? — заботливо спросил он.

— Спасибо, я не голоден.

Аппетита действительно не было. Вид еды сейчас не вызывал ничего, кроме отвращения. Ольциг посмотрел на меня так, как будто я не от еды отказался, а только что кого-то убил. Впрочем, он тут же состроил коварно-невинный взгляд сытого кота, который собирается доесть все из жадности.

Я невольно усмехнулся, махнув рукой.

— Смотри, не лопни, — посоветовал я dassa, который тут же изобразил на лице жуткую обиду, но от моей порции не отказался. Пускай ест, растущий организм.

Мой взгляд случайно остановился на окне трактира.

В темноте ночи я заметил на улице фигуру в простом красном платье и с длинными прямыми волосами. Девушка стояла неподвижно, и я чувствовал, что она смотрит на меня. Ждет меня.

— Что ж, тогда я, с вашего позволения отправлюсь в комнату, — широко зевнув, сказал Роанар, — вы идете?

Филисити и Ольциг тут же кивнули, а я, не отрываясь, смотрел на загадочную певицу. Мне просто необходимо поговорить с ней. Пока не знаю, зачем и о чем.

— Я буду чуть позже.

— Все хорошо? — обеспокоенно спросила Филисити, проследив за моим взглядом.

— Да, просто... — я уже начал двигаться к входной двери, — я ненадолго.

Оставив друзей позади, я вышел из трактира. Ночь встретила меня приятной прохладой. Кругом стрекотали сверчки, шуршала листва, которую трепал легкий ветерок.

Певица стояла чуть поодаль от трактира под невысоким деревом. Сейчас в его тени девушку было почти не видно, но я чувствовал на себе ее взгляд.

Стараясь смотреть только в то место, где стояло это таинственное существо, словно оно могло исчезнуть, если оторвать взгляд, я подошел к тому дереву.

— Я уже думала, ты не услышишь меня, — без приветствия сказала она, улыбнувшись. Ее тонкие, немного хищные черты лица обострились, когда легкая улыбка потянула вверх уголки губ.

Я нахмурился, пытаясь понять, что она такое. То, что передо мной стоит не совсем человек, не вызывало сомнений.

— А я и не услышал. Я увидел тебя из окна.

Девушка примирительно пожала плечами.

— Так или иначе, ты отозвался.

— В следующий раз зови громче, чтобы не приходилось ждать, — огрызнулся я, понимая, что жду от этой девушки подвоха.

Резкость моего тона нисколько не смутила певицу. Она улыбнулась и кивнула.

— Я была уже близка к тому, чтобы пойти за тобой. В конце концов, у меня не так много времени. Мои музыканты не будут ждать меня вечно. Но хотела до конца убедиться, что ты не слышишь песни наяд.

Наяд?

Моя рука потянулась к эстоку. Девушка осталась невозмутима.

— А мне казалось, ты сразу понял, кто я, — она кивнула на клинок и качнула головой, — не беспокойся, я не собираюсь вредить тебе. И прошу взамен того же.

Несколько секунд я колебался, вспоминая, как разрубил пополам наполовину рыбье тело служительницы Therabia в Синей Глуби. Если бы наяда хотела напасть, это было бы непростительно долгое промедление. Решив рискнуть и довериться этому существу, я убрал руку с рукояти эстока и вздохнул.

— Ты не сильно-то похожа на наяду. Разве вы можете превращаться в людей?

— Раньше могли, стоило только захотеть. Ты слышал когда-нибудь о тритонах?

Я нахмурился. Слышал только о Тритоновом перевале в горах Онкода и знал, что с этим связана какая-то древняя легенда, но деталей не помнил. Девушка, похоже, поняла это по моему лицу и кивнула, решив не оставлять меня в неведении.

— Очень давно мы не были ограничены лишь Синей Глубью, — начала рассказывать она, — нам принадлежал весь Фальгертарг, а у моего хозяина была супруга. Erabi.

Имя почему-то заставило меня задержать дыхание. Я знал, что наяда рассказывает правду, и почувствовал, как душу взбудоражило прикосновение к древней тайне.

Хищная улыбка девушки растянулась шире.

— Ее слугами были тритоны. Они несколько отличались от нас внешне. Имели сходство не с рыбами, как мы, а с осьминогами. И тоже могли превращаться в людей. Erabi была жестокой и обращалась со своими слугами соответственно, — во вздохе наяды послышалась грусть, — однажды тритон по имени Онкод поднял восстание.

Я ахнул. Онкод? Так горы названы в честь тритона? Впрочем, учитывая, что основная дорога через горный массив названа Тритоновым перевалом, все вполне логично.

— Дай угадаю, — хмыкнул я, — он подговорил тритонов обратиться в людей и сбежать?

Наяда была удивлена моей догадке, но совладала с собой и кивнула.

— Все верно. Erabi была мстительной и не собиралась оставлять мятеж безнаказанным. Она опустилась на самое дно Фальгертарга и отправилась вдогонку за своими слугами, прорывая себе путь сквозь землю. Между Чегрессией и Кирландом она настигла тритонов и выбралась из-под земли, перебив практически всех своих слуг. Но и ей самой не удалось выжить: Онкод сумел убить ее, пока она была отвлечена на остальных. Он единственный, кто выбрался оттуда живым. Онкод скрылся в неизвестном направлении и более никогда не давал о себе знать. Лесные колдуны того времени, чтобы восстановить разрушенную Вару, обратили тело Erabi в камень и назвали образовавшиеся горы горами Онкода в честь тритона, который остановил разрушения Варского леса.

Я оценивающе кивнул. Теперь понятно, почему в Тритоновом перевале замечали некие магические всплески. Существо такой силы, умершее там, не могло не оставить след.

— Наш повелитель был убит горем после гибели супруги. Чтобы история никогда не повторилась, он отнял у нас способность превращаться в людей и заточил в рамках Синей Глуби вместе с собой.

Я прищурился, разглядывая вполне человеческое тело стоящего рядом со мной существа.

— Но тебе удалось это заклятие миновать?

Наяда вновь хищно улыбнулась.

— Я умею хорошо договариваться. Мой хозяин позволил мне стать человеком и сохранил пленительную силу, вплетающуюся в голос. Так я понемногу питаю повелителя жизненной силой своих слушателей.

— Узнаю почерк Therabia, — усмехнулся я. Девушка заметно вздрогнула, когда я произнес имя огромной змеи. Почему-то мне вдруг стало жаль ее. Я словно почувствовал страх, который наяда испытывает перед своим повелителем. Злость, охватившая меня поначалу, быстро растаяла, осталось лишь искреннее сочувствие к девушке, — как тебя зовут?

Наяда подняла на меня глаза, и я, наконец, разглядел в ней ее истинную суть. Она была практически невидима, но если присмотреться и знать, что искать, это можно было углядеть. Как и магия Филисити, истинная суть наяды светилась где-то внутри нее.

— Саари, — смущенно произнесла девушка.

— Что ж, Саари, я Райдер.

— А я ведь даже имя твое не смогла прочитать, — с усмешкой качнула головой наяда, — когда мне удалось зацепиться за твое сознание, ты тут же ушел.

— Был вынужден, — пожал плечами я, тут же хмурясь от воспоминаний о той дикой мигрени, что накрыла меня в трактире. Память невольно начала повторять мелодию песни, от которой я сбежал, и заглушить этот проклятый мотив было практически невозможно, — так зачем ты ждала меня?

Девушка вздохнула, словно набираясь смелости, и сделала шаг ко мне.

— Позволь мне все же прочесть тебя? Попробовать. Ты ведь хочешь этого не меньше меня.

За человеческими темными глазами Саари вдруг показалась та самая бездонная чернота, что я видел в глазах убитой мною наяды на "Минующем бурю". Захотелось отшатнуться, но я заставил себя остаться на месте.

— Я не буду ничего делать без твоего разрешения, — смиренно кивнула девушка, — это залог доверия, Райдер. Хочу, чтобы ты верил, что я не причиню вреда.

Долгий взгляд, тяжелый вздох. Саари действительно ждала моего разрешения. Я кивнул.

— Попытайся.

Девушка прикрыла глаза, набрала в грудь воздуха, потянула руку к моему лицу.

— Потерпи, — услышал я, когда сила наяды снова показала себя.

Саари преображалась: ее рука вытянулась, стала ощутимо массивнее. И одновременно с тем зазвучал голос:

Deksaz de Otra'ra rev'jaz-gihrz

Forra rhemendaz de Lun

Tzara dameri de koffian mal

Estar fara heke fert

Боль снова бледным червем заползла в затылок. Мягкая рука наяды не спасала от нее, но я, стиснув зубы, терпел. Все мои силы были сосредоточены на этом, и вдруг посреди песни послышался стук двери.

Саари испуганно вздохнула и отпрянула, оборвав мелодию. Я развернулся, одновременно выхватывая эсток и взмахивая им — почти неосознанно. Тело действовало само, я не контролировал то, что делаю. Широкое лезвие клинка отбило летящий в Саари арбалетный болт за секунду до того, как он вонзился бы ей в голову.

Послышался шелест травы — наяда скрылась вдали с невообразимой скоростью, и я увидел лишь ее силуэт, когда повернулся ей вслед.

— Райдер! — испуганно наперебой выкрикнули Роанар и Ольциг.

— Саари, нет! Постой! — отчаянно позвал я, устало опираясь на дерево. Грызущая боль в затылке вновь застлала глаза.

Ольциг удивленно восклицал:

— Вот это реакция! Вы видели? Он же арбалетный болт мечом отбил!..

Роанар подоспел ко мне и положил мне руку на плечо.

— Друг, ты в порядке? Эта тварь тебя чуть не убила, ты бы видел ее руку! И как я сразу не понял, кто она! Я снова почувствовал то же, что и на корабле, и...

— Она не желала зла, Рон, декс тебя забери! — зло воскликнул я, сбрасывая руку арбалетчика и разворачиваясь к трактиру, — мы с ней просто...

Я замер в нескольких метрах от входа в трактир, почувствовав на себе ледяной взгляд Филисити. В голове вмиг пронеслась увиденная ею картина: я и наяда на почти неощутимом расстоянии друг от друга, ее рука у меня на затылке, все утихающее пение, и моя теперешняя злость на Рона.

Я не успел ничего сказать: девушка скрылась в трактире. Звук громко хлопнувшей двери громом отозвался в моей голове, тело потяжелело, словно его вытесали из камня. Я не мог ни шевельнуться, ни заговорить. Так и стоял между сбежавшей наядой и сбежавшей Филисити, которую я, кажется, тоже только что потерял...

Глава 7. Проклятие Лэс-Кэрр-Грошмора

Этой ночью я не сомкнул глаз. Отвыкнув от ночевок в комфортных условиях, я ворочался на кровати с боку на бок, утыкался лицом в подушку и снова переворачивался. Мысли вертелись вокруг событий прошедшего вечера.

О своем решении разделить комнату с Роанаром мне довелось пожалеть уже не единожды. Арбалетчик, декс его забери, как назло пытался вести со мной беседы, хотя это было последним, чего мне сейчас хотелось.

— Райдер, ты ведь не спишь? — тихо спросил он, когда время явно перевалило за полночь. Я вздохнул, пытаясь стряхнуть с себя раздражение и отозвался.

— Не спится.

— Прости, что я... выстрелил без предупреждения. Ты ведь понимаешь, я действовал из лучших побуждений? Я думал, она угрожала тебе...

Из моей груди снова вырвался долгий вздох.

— Забудь, Рон.

Хотелось добавить, что сейчас уже ничего не изменишь, но, в который раз вспомнив наставления Дайминио, я прикусил язык. Не хватало еще, чтобы Роанар полночи пытался извиниться за поспешное принятое решение. Вести бесполезные разговоры сейчас мне решительно не хотелось.

Чтобы окончательно успокоить друга, я поспешил добавить:

— Все хорошо.

Несколько минут прошло в желанном молчании. Затем арбалетчик снова повернулся в мою сторону.

— Это... конечно, не мое дело, но... чего она хотела от тебя? Получается, ты понимал, что добровольно соглашаешься поддаться чарам наяды?

Я нахмурился и качнул головой, не поворачиваясь к кровати барона.

— Ты прав, это не твое дело, — ответ прозвучал резче, чем мне хотелось бы. Я прикрыл глаза, стараясь унять остатки мигрени, — прости. Просто я не хочу сейчас об этом.

Роанар виновато хмурился и качал головой.

— Не бери в голову, ладно? Лучше попытайся поспать, — я снова попытался сгладить обстановку. Роанар недовольно хмыкнул и замолчал.

Больше ночью мы не разговаривали.

Мысли, однако, все равно не давали мне покоя. Я не мог перестать думать о Филисити. Мне просто необходимо было с ней поговорить, объясниться. Я чувствовал, что потеряю ее, если не сделаю этого.

Но каждый раз, когда я порывался действительно подняться с кровати и отправиться к Филисити, что-то останавливало меня, тело словно пригвождали к матрасу, и я оставался лежать неподвижно, шумно втягивая воздух и злясь на самого себя.

Сомкнуть глаза до рассвета мне так и не удалось.

Когда солнце встало, я отправился вниз поговорить с трактирщиком.

Сонный хозяин "Gana" уже дежурил в зале, где в путь собиралась группа путешественников. Я тихо сел за соседний стол и попросил что-нибудь на завтрак. Трактирщик предложил куриную похлебку, не забыв похвалиться качеством своих кур — лучшие в Ургоре, если не во всей Норцинне.

— Правда, что ли, лучшие? — усмехнулся я.

Хозяин трактира обиженно вскинул седеющие брови.

— Обижаете, господин! У нас тут и хозяйство свое. Все, что забивается у нас, можно смело хоть сразу на королевский стол подавать! Куры, утки, коровы...

— А лошадей, часом, нет? — поинтересовался я, чувствуя, что нам в очередной раз улыбается удача на пути.

Трактирщик нахмурился, но, видимо, вспомнив наш увесистый мешочек с деньгами, кивнул.

— Ну, в общем-то, есть и лошади. Но если господа желают забить лошадь, это обойдется...

Мою сонливость тут же словно унесло ветром. Я замотал руками, обрывая рассуждения трактирщика.

— Что вы, что вы! Я не есть ваших лошадей собираюсь, уважаемый господин...

— Аркин Каури, — кивнул хозяин "Gana", сообщив свое имя учтивым тоном, словно извиняясь, что не представился раньше. Я кивнул и поспешил представиться в ответ:

— Райдер Лигг, — мы пожали друг другу руки, ухватившись за предплечья, как подобает делать при знакомстве, и я продолжил, — так вот, вовсе я не хотел забивать ваших лошадей.

Трактирщик просиял.

— Так вы на них уехать хотите? — он улыбнулся, обнажая стоящие через один зубы, и хлопнул в ладоши, — а я уж было подумал!.. Что ж, это можно устроить, но... цена все равно будет соответствующей...

Я не стал давать его фантазии возможность разгуляться, поэтому сразу назвал вполне достойную сумму.

— Могу предложить сто золотых за четырех лошадей.

Аркин Каури покачал головой и сложил руки на груди.

— Обижаете, господин Лигг, — ответствовал он, — четырех я вам ни за какую сумму не продам. В конце концов, здесь не столица. У нас хозяйство свое, нам самим эти лошади нужны. Двоих за сто золотых отдам, так уж и быть. И советую соглашаться: ничего лучше вы не найдете на много миль вокруг.

Я тяжело вздохнул. Торговаться я отродясь не умел, поэтому, понимая, что трактирщик прав, был вынужден согласиться на его предложение.

— Что ж. Как скажете. Двоих.

— За сто золотых, — твердо уточнил Аркин. Я скептически прищурился и решил все же попытаться сбить цену.

— За восемьдесят. И завтрак за счет заведения. Лучшего покупателя на ваших лошадей вы тоже не найдете на много миль вокруг. Восемьдесят золотых — хорошая цена, здесь ведь не столица.

Господин Каури прищурился, несколько секунд изучая меня и оружие, висевшее у меня на поясе. Опасения его были вполне реальными: если бы мы с Роанаром захотели, запросто могли бы забрать то, что нам нужно, силой. Защищаться от нас здесь было некому. Правда наш барон вряд ли согласился бы уподобиться разбойникам Норцинны, но, благо, господин Каури об этом не догадывается.

Трактирщик колебался несколько секунд, затем шумно выдохнул и все же протянул мне руку.

— Идет, — сказал он и повел меня в конюшню.

Выбор мы с трактирщиком не обговаривали, но сердобольный господин Каури, помня о том, что нас четверо, продал мне двух сильных молодых жеребцов — вороного по кличке Пересмешник и рыжего — Огонька.

Рыжий жеребец отнесся ко мне без особенной радости, а вот с Пересмешником нам сразу удалось найти общий язык.

Трактирщик подал мне яблоко, я протянул его коню и в ту же секунду понял, что Роанар лишается права выбора — он поскачет на Огоньке, хочет он того или нет.

Расплатившись с господином Каури, я самодовольно направился будить своих попутчиков, но обнаружил их уже в зале трактира.

— Ты где пропадал? — удивленно спросил Рон, завидев меня.

Я первым делом взглянул на Филисити, надеясь, что мои опасения не оправдаются, но тут же понял, что переживал не зря: девушка избегала смотреть на меня, сосредотачиваясь на любом другом предмете или человеке. От меня, однако, не укрылось то, что с Роанаром наша таирская колдунья продолжает держать прежнюю дистанцию.

— У меня новость, — сообщил я, прочистив горло, — даже две. Во-первых, завтракаем мы сегодня за счет заведения. А во-вторых, я раздобыл нам коней. Правда, только двух, но зато сильных. С одним из них мы уже подружились, поэтому тебе, Рон, точно достанется второй.

Арбалетчик просиял и благодарно кивнул.

— Это отличная новость, Райдер! — воскликнул он, тут же переводя взгляд на Филисити, — миледи, вы не против ехать вместе со мной?

Девушка улыбнулась и кивнула, надолго прикрыв глаза.

— Почту за честь, милорд, — тихо произнесла она, даже не взглянув в мою сторону.

Я сглотнул тяжелый подступивший к горлу ком и перевел взгляд на Ольцига.

— Что ж, господин мэтр, похоже, вы поскачете со мной, — непринужденный тон прозвучал на удивление правдоподобно. Монах улыбнулся, пожал плечами и кивнул.

— Похоже на то. Отправляемся сразу после завтрака?

Я обвел взглядом своих попутчиков, позволив себе задержать взгляд на Филисити чуть дольше в тщетной надежде, что она все же посмотрит на меня в ответ. Девушка продолжала смотреть в сторону, и я, вздохнув, решил отложить разговор с ней на неопределенный срок.

Служанка принесла завтрак, и мы с аппетитом принялись за еду.

* * *

Следующие несколько дней пролетели совершенно незаметно. Селения и города сменяли друг друга. Мы скакали практически без остановок — с редкими перерывами на еду и прочие безотлагательные нужды.

Роанар развлекал Филисити светскими беседами, и девушка учтиво отвечала ему. Ольциг не давал мне сконцентрироваться на предмете их разговоров, рассуждая об Ордене и о той удаче, что улыбнулась ему на этом задании — раскрыть свой потенциал проводника.

Вскоре я бросил попытки уловить суть бесед Рона и Филисити, и сосредоточился на дороге. Огонек и Пересмешник были крайне выносливыми жеребцами, и править ими оказалось легче, чем я ожидал.

В трактирах и на постоялых дворах мы больше не останавливались. Они встречались нам нечасто, да и тратить остатки украденных у разбойников денег нам не хотелось. Привалы и передышки устраивали на пути в казавшихся нам наиболее безопасными участках Хальды, которая редела с каждой милей, ведущей нас на северо-восток Солнечных Земель.

Во время коротких остановок Роанар без устали нахваливал животных, благодаря меня за столь удачно осуществленную покупку. Сумма показалась ему смешной за столь прекрасное приобретение.

Филисити во время привалов сверялась с картами и обсуждала дорогу до Орсса исключительно с бароном Экгардом. Я слушал эти разговоры лишь краем уха и старался не вступать в беседы.

Несколько раз Филисити отправлялась с Роанаром на охоту, и они неизменно приносили дичь, поэтому недостатка в провианте мы не испытывали.

Ольциг загорелся особым энтузиазмом касательно планов на будущее. Особенно он любил рассуждать о том, что будет, когда он вернется в Эллу и предстанет перед Орденом в качестве неоспоримого пятого мэтра. Я не стал расстраивать юношу разговорами о том, что любой мэтр должен будет пройти некие испытания, чтобы утвердиться на посту. Даже если он единственный в своем роде. К тому же для начала нам нужно добраться до Орсса и вернуться обратно, и новым рубежом после минованных нами разбойничьих троп Норцинны должен стать Мияннский проклятый город Лэс-Кэрр-Грошмор.

Мы не знали, добрался ли ворон Филисити до Дирады и передал ли он королю сообщение Шина. А даже если он добрался, Ирес Десятый и Дайминио ведь справедливо решат, что мы пленники разбойников, поэтому могут запросто принять решение о начале открытой войны с лордом Фэллом, потому что наше задание сочтут проваленным. Поэтому терять лишнее время в пути мы не могли.

Каждый из нас на пути в Орсскую пустошь думал о чем-то своем. Ольциг грезил о том, что началом его карьеры орденского мэтра станет спасение души лорда Фэлла от темной веры. Роанар думал о том, что убийство опасного врага Солнечных земель вернет ему доброе имя и, возможно, даже сделает его настоящим спасителем в глазах граждан Объединенного Королевства. Как следствие, к нему вернется и любовь Ургора.

Филисити, судя по всему, жаждала мести за смерть своего отца. А я...

... я не знал, чего ожидаю от выполнения этого задания. Но точно понимал, что воспринимаю эту миссию, как ни одну предыдущую. Что-то влекло меня в Орсс, я все яснее осознавал это с каждой милей. Зов Тайрьяры? Возможно. Может быть, для меня поединок с Виктором Фэллом — действительно то самое, что ищет воин в народной таирской песне.

Мне не хотелось говорить об этом ни с Роном, ни с Ольцигом, но я знал, что должен непременно убить Виктора Фэлла. Слава пусть достается кому угодно. Лично мне кажется, что Роанару она нужнее, чем dassa.

Обсудить эти свои мысли я мог только с Филисити, но девушка до сих пор не изъявляла желания со мной разговаривать после того, как ей показалось, что я собираюсь провести ночь с наядой. Не думал, кстати сказать, что выгляжу человеком с подобными, гм... пристрастиями.

Так или иначе, мы избегали разговоров друг с другом больше недели.

Сегодня, когда наша группа устроила привал и решила хорошенько выспаться перед въездом в Миянну, я понял, что больше ждать просто нельзя. Мы должны поговорить. Нужно было подготовить соответствующую почву.

Роанар и девушка вернулись с охоты, когда на улице совсем стемнело.

— Нужно хорошенько подкрепиться, — заявил арбалетчик, садясь на давно упавший ствол сухого дерева и принимаясь разделывать убитых кроликов, — завтра нам предстоит оказаться в Лэс-Кэрр-Грошморе, и чем скорее мы его минуем, тем лучше.

Ольциг кивнул и с энтузиазмом озвучил вспомнившийся ему факт:

— Я, кстати, читал, что у Лэс-Кэрр-Грошмора была развита самая первая ирригационная система. Это был первый город на Мальяре. Самый древний в Солнечных Землях.

Монах устремил на меня взгляд человека, щедро делящегося мудростью с неучами. Вот, выходит, какое еще впечатление я произвожу. Стоило больших трудов сдержать нервный смешок. Рассказывать dassa о том, что эта информация для меня не нова, я не стал. Пусть юный мэтр привыкает делиться мудростью. Мое внимание привлекло название реки, на которой стоял проклятый город. Никогда раньше не придавал значения этому созвучию.

— Мальяра... — задумчиво произнес я, словно пробуя древний язык на вкус, — кто, интересно, дает названия этим рекам? Мальяра, Эллеяра...

Роанар снисходительно усмехнулся. Я посмотрел на Филисити, и с радостью заметил, что и на ее лице блеснула слабая улыбка.

— Ты поражаешь меня, Райдер! — всплеснул руками dassa, — вроде бы учился в Ордене. И вроде даже умный малый, а с древним языком у тебя все совсем плохо. Уж чему-чему, а этому кардинал Солли должен был тебя научить.

Я прищурился, прикидывая, сколько подзатыльников юнец заслужил за эту насмешку, однако быстро одернул себя и пожал плечами.

— У моего покровителя было полным полно своих забот. Что до обучения, то нас, безродных, в Ордене учили только железками махать, это вы читали древние трактаты и учились языкам, — я повернулся к Филисити. Ведь похожие слова я сказал ей в Kastelarrii de Sanade'ja. Девушка выразительно посмотрела мне в глаза, и я твердо вознамерился объясниться с ней сегодня и не днем позже.

Тем временем Роанар присоединился к монаху, решив растолковать мне интересующий меня вопрос.

— Древний язык, на самом деле, достаточно прост, — заговорил он, продолжая старательно разделывать добычу, — и название рекам давались не просто так. "Mal" — "ночь", "jara" — "река". Единственное слово-исключение, кстати сказать. Обычно в древнем языке на "-ra" заканчиваются глаголы. "Мальяра" — "ночная река". Вода у нее и днем и ночью кажется темной за счет черного илистого дна, отсюда и название.

— Так она же "илистая", а не "ночная", — хмыкнул я, — а как, кстати, будет "ил" на древнем языке?

— Rawedada, — быстрее всех отозвалась Филисити, посмотрев на меня.

Я улыбнулся и кивнул.

— Мда, пожалуй, "Раведадаяра" — не самое звучное название для реки.

— Надо думать, — согласилась девушка, пожав плечами.

— По аналогии называются и другие реки, — продолжил Роанар, — Эллеяра, Тайрьяра...

Я прищурился, понимая, что много лет жил в столице Дирады, но так и не задался вопросом, почему город называется именно Эллой. Что это могло значить на древнем наречии?

— Ну, насчет Тайрьяры я, допустим, все понял. А что значит "ella"?

Роанар улыбнулся, не отрываясь от своего занятия.

— "Жила", — ответил он, и я удивленно распахнул глаза.

— Жила?

— Да. Наша столица росла на реке, проходящей через город как жила. "Elle'jara". Сокращенно от словосочетания "Жила реки" — "Ella de jara". С названием столицы, похоже, решили особенно не мудрить, — усмехнулся Роанар,— когда международный язык вытеснил древний, старые имена и названия приобрели свой особенный шарм.

Я удивленно покачал головой. Честно говоря, мне казалось, что у названия Эллы более... гм... богатая история. Выходит, зря казалось.

— Кстати, древний язык не всегда назывался древним, — задумчиво проговорил dassa, — я читал, что раньше его знали как "кадаэ". Точный перевод этого слова утерян, но ближе всего понятия "зов" или "голос".

Мне стоило больших трудов не передернуть плечами от неуютных ассоциаций. Вот, значит, как будет зваться то, о чем мне говорила Филисити. "Зов Туманной Реки" — "Kadae de Tajr'jara". Как, интересно, перевести слово "слышать"? В обращении к Господу Дайминио часто произносил "Ie Ja, tgara fere nisario" — "Святой Боже, услышь мою молитву". Похоже, я теперь могу составить самостоятельно целую фразу на древнем наречии. Подумать только!

Тем временем монах продолжал рассказ:

— Родиной его, к слову сказать, считался как раз Лэс-Кэрр-Грошмор. До мияннской битвы в эпоху Коруна Объединителя этот город был самым развитым из всех, а язык, на котором там говорили, считали международным. Теперь язык стал древним, а город — проклятым и опустошенным.

Филисити хмыкнула.

— Что ж, все меняется, — пожала плечами она, — если уж на то пошло, то и единственной верой в те времена считалось язычество.

Dassa обжег таирскую колдунью взглядом, но к моему удивлению предпочел не ввязываться в спор.

Постепенно разговор перетек в другое русло. Ольциг делился своими планами на будущее, Роанар хвалил его за инициативу. Филисити по большей части молчала, то и дело бросая на меня взгляды, и я понял, что лед между нами окончательно растаял.

Когда ужин был окончен, Роанар с трудом подавил зевок и учтиво кивнул Филисити.

— Что ж, завтра предстоит долгая дорога, — начал он. Девушка улыбнулась.

— Доброй ночи, милорд, — певуче произнесла она, учтиво кивнув.

Ольциг отправился к лошадям, стоявшим привязанными за поводья к дереву у Мальяры. С момента их приобретения он выбил себе исключительное право ухаживать за животными. Огонек и Пересмешник, похоже, были этим страшно довольны, как и сам Ольциг. К слову, у dassa был настоящий талант ладить с животными. Может быть, сказываются детские навыки, отец юноши ведь был простым крестьянином. Ладить с домашним скотом их учат чуть ли не с пеленок. Хотя не знаю, помнит ли он что-то из столь раннего детства. Так или иначе, мне этого узнать не дано.

Филисити проводила монаха долгим взглядом, затем кивнула мне.

— Доброй ночи, Райдер.

С улыбкой девушка направилась в сторону перелеска, откуда они с бароном недавно вернулись с охоты. Я бегло посмотрел по сторонам: Ольциг был занят лошадьми, Роанар лежал к нам спиной и пытался заснуть.

Стараясь двигаться как можно тише, я направился вслед за Филисити, выждав несколько секунд и оставив между нами дистанцию. Никто не обратил на меня внимания, и вскоре мне удалось прибавить шаг.

Очередной мелкий "отросток" Хальдского леса скрыл нас от чужих глаз. Я быстро разглядел колдунью в темноте. Зеленое сияние вокруг ее руки послужило маяком, а поднявшийся ветер толкнул меня в спишу и приблизил к девушке.

Я улыбнулся.

— Fe tgara kadae de Tajr'jara. Так это будет звучать на древнем языке?

Филисити просияла и склонила голову, словно изучая меня.

— Hek'ra komo zarian ligerrii, — тихо произнесла она. Я скептически прищурился. Мое с трудом составленное "я слышу зов Тайрьяры", произнесенное с диким акцентом тут же показалось детским лепетом.

Я смиренно поднял руки, изображая капитуляцию, и качнул головой.

— Хорошо, твоя взяла. Я ни слова не понял.

Девушка сделала шаг ко мне и заливисто засмеялась.

— Я сказала, что ты очень хороший ученик. Но, похоже, погорячилась.

На моем лице блеснула улыбка, которой не суждено было задержаться надолго. Я быстро посерьезнел и тяжело вздохнул.

— Филисити, я должен объясниться. Насчет того, что произошло у трактира "Gana". Та певица...

— Оказалась наядой, — кивнула Филисити, нахмурившись,— я знаю. Изысканная должна была быть ночь, наверное. Жаль, что Роанар спугнул ее, не правда ли?

Я вздохнул, сжав кулак.

— Мне даром не сдалась ночь с наядой.

Девушка недоверчиво приподняла одну бровь.

— Вот как?.. Впрочем, это твое личное дело, Райдер, — нахмурившись, сказала она. Я покачал головой, — не вижу смысла тебе объясняться со мной.

— Я считаю иначе.

Слова прозвучали легко, хотя легче прорвать круг из восьмерых опытных фехтовальщиков, чем произнести это.

Я сделал еще один шаг к девушке. Нас разделяла всего пара метров. Приблизиться больше я пока не решился. Сомнения и угрызения совести стучали под кожей, но я знал, что, несмотря на мое решение отступить и позволить Роанару попытать счастье с Филисити, у этих двоих не было ни малейшего шанса. Девушка ведет себя учтиво, но ничего не испытывает к арбалетчику, будь он хоть бароном, хоть лордом, хоть самим королем Солнечных Земель.

— Райдер... — неуверенно произнесла Филисити, и голос ее зазвучал тоньше. Я сделал еще шаг к ней.

— И ты прекрасно знаешь, почему я стараюсь объясниться с тобой. Но у меня... плохо получается. Все-таки мой профиль — махать железками.

Девушка тихо засмеялась. Ее изящная ручка приподнялась, на пальцах заблестело зеленое свечение, и поднявшийся ветер подтолкнул меня ближе к ней. Я улыбнулся.

— Не боишься меня, наемник Святой Церкви?

Я покачал головой, улыбаясь. Но не успел ни придумать, ни, тем более, дать достойный ответ.

Позади послышался хруст сухих веток, и девушка вздрогнула. Сияние на ладони погасло, но поздно. Я почувствовал эманации орденской магии в ту же секунду, как услышал обличительные слова dassa:

— Так и знал! Ведьма!

Нелепый, в поношенной рясе, с растрепанными волосами и круглыми щеками при худом теле и тонких длинных руках, монах сейчас показался мне поистине угрожающим. На руке его возник белый шар с красными переливами. Юноша, не задумываясь, запустил его в девушку.

Времени на раздумья не было. Я действовал, не отдавая себе отчета. Мое тело бросилось наперерез летящему световому шару.

Вспышка резкой боли в груди застлала глаза, колени подогнулись, из глаз брызнули слезы, а из горла вырвался вскрик.

— Райдер, нет! — ахнула Филисити, кидаясь ко мне.

"Не теряй сознание! Нельзя!" — приказал я самому себе, хотя от боли зазвенело в ушах.

Зрение возвращалось слишком медленно, но мне уже удавалось разглядеть силуэт dassa, готовящегося к очередной атаке. Монах явно пытался сбросить с себя оцепенение: в прошлый раз ему удалось сразу же оглушить меня своей магией, а теперь он видел, что я вот-вот встану на ноги, несмотря на пылающую болью грудь.

— Нет, Ольциг! Нет! — закричал я, шатко поднимаясь, занося руку над местом, куда ударил световой шар dassa. Прикоснуться к обожженной груди я не решился.

Монах качнул головой, магическое оружие, появившееся на его ладони, не успело полететь в цель. Зеленое свечение загорелось за моей спиной, и земля, как послушное покрывало, вскинулась, погрузив в себя Ольцига по самую голову и погасив заклинание.

— Филисити, постой... — произнес я тише, чем хотел бы. Работать сдерживающим центром для этого противостояния у меня выходило из рук вон плохо.

Девушка, заставив зеленое сияние исчезнуть, поддержала меня, помогая сохранить равновесие.

— Ты как?

Не было времени говорить обо мне. Только поединка двух магов мне здесь не хватало.

— Прошу вас, остановитесь. Оба.

— Убей ее, Райдер! Ее магия — порождение зла! Зло всегда прячется под обманчивой ангельской оболочкой, ты ведь знаешь это! — брызжа слюной от злости, восклицал Ольциг.

Позади монаха появился еще один силуэт с арбалетом наизготовку.

— Что здесь происходит?

— Роанар, стреляй! Уничтожь проклятую ведьму! — голос Ольцига истерично сорвался.

— Ведьму?

Арбалетчик недоуменно перевел взгляд на девушку. Вместе с корпусом стрелка развернулось и его оружие.... Филисити сжала кулаки и шагнула вперед.

— Что за предрассудки?! Я не сделала ничего плохого!

— Она помогала нам в Синей Глуби, — тут же добавил я, качнувшись и опершись на эсток.

Я не видел выражения лица Рона, но мог представить ошеломление, отразившееся на нем.

— Так это была ты?.. Ты обладаешь магией?..

Прежняя учтивость моментально выветрилась из тона арбалетчика. Филисити криво ухмыльнулась, уперев руки в боки.

— Я слышу в вашем голосе осуждение, барон Экгард? — она скептически подчеркнула это обращение, и я понял, что обстановка только сильнее накаляется.

— Убей ее! — снова выкрикнул Ольциг.

— Заткни пасть, дексов недомэтр! — огрызнулся я, тут же выставляя руку вперед и делая шаг к барону, — Руан. Опусти оружие. Не нужно лить кровь, все можно решить... ох...

Грудь снова вспыхнула болью при новом шаге, когда обожженная магией кожа потерлась об одежду. Перед глазами заплясали красные пятна, и я невольно пошатнулся и ухватился за пораженное место, тут же пожалев об этом, потому что лишнее прикосновение облегчения не принесло. Не хочу даже знать, насколько там серьезный ожог. По ощущениям вместо груди у меня кусок обгорелого мяса...

Филисити снова подхватила меня под руку.

— Боже мой, Райдер, тебе нужна помощь, — шепнула она.

— Что с тобой такое, декс тебя забери? — прорычал Роанар.

— Ваш монах палит магией без разбора, вот что! — зло отозвалась Филисити, — не знаю, как он не убил его.

— Я должен был убить не его, — снова проскрипел Ольциг, тщетно пытаясь выбраться из своей ловушки, — тебя ждет еретический костер, ведьма!

— Проклятье, Руан! — снова попытался докричаться я. На этот раз барон все же обратил на меня внимание.

— Ты сильно ранен? — голос его зазвучал спокойнее.

— Пока не знаю, — качнул головой я, — разберемся с этим позже. Давайте сначала объяснимся. Пожалуйста.

Рон качнул головой.

— Тебе нужна помощь целителя, — он кивнул на замурованного в землю монаха.

Я не согласился. Слишком рискованно было сейчас освобождать Ольцигу руки.

— Нет, пока мы не придем к мирному соглашению. Даром мне не нужна помощь, которая повлечет за собой смерть. Особенно смерть человека, который помог нам спастись из Синей Глуби. Она ведь помогала нам, Руан! Ты не забыл? Мы все бы уже гнили в глотке Therabia без нее! Тебя это тоже касается, dassa.

Рон учтиво склонил голову перед Филисити. Пелена первого потрясения была сброшена с его глаз, и я почувствовал, что арбалетчик не навредит девушке. Последней трудностью оставался монах. Роанар качнул арбалетом в его сторону и обратился к колдунье.

— Освободи его. Даю слово, что выстрелю при малейшей попытке покуситься на твою жизнь.

Dassa ошеломленно округлил глаза.

— Выстрелишь в служителя Господа? С ума сошел? Да вы же все попали под ее чары!

— Вылечи Райдера, Ольциг, — строго произнес Рон, — о чарах будем говорить потом. Или останешься сидеть в этой яме, а мы уедем без тебя. Что скажешь?

— Вы не можете! — гневно выкрикнул dassa.

— Хочешь проверить? — с усмешкой спросил Роанар.

Ольциг думал несколько секунд, затем стиснул зубы и обжег девушку взглядом, прикрыл глаза и кивнул.

— Хорошо, я ее не трону, — процедил он.

Филисити держалась настороженно, но все же решила рискнуть.

— Полагаюсь на ваше слово, господин барон, — строго произнесла она, взмахнув рукой, засиявшей зеленым светом.

Рон изумленно ахнул. Рыхлая почва засветилась зеленым светом и небрежно выплюнула Ольцига. Монах не удержался на ногах и упал лицом в землю, сжав ее руками. Через несколько секунд он отдышался и гневно посмотрел на Роанара, наставившего на него арбалет. Барон указал оружием в мою сторону.

— Ты знаешь, что от тебя требуется. Вылечи его, — угрожающе произнес он.

Ольциг недовольно направился в мою сторону, а я заслонил собой девушку.

— Не понимаю, как ты выжил после такого. Если бы заклятие не проходило сквозь одежду, я бы решил, что тебя спасла лерсовая куртка, но это не ее заслуга, — бесцветно произнес монах, поднося ладонь к моей груди. Руки его засветились золотистым сиянием, и я позволил себе на минуту перевести дух и довериться Роанару, который должен был проследить за тем, чтобы с Филисити было все хорошо.

Когда я открыл глаза, боли уже не было. Я слегка тронул рукой место, где под одеждой был ожог и ощутил, что Ольцигу удалось превратить последствия своей атаки в застарелые немного неровные шрамы, как если бы этот ожог заживал самостоятельно и долго.

Монах попятился назад, сцепив руки за спиной, Рон продолжал держать его на прицеле.

— А теперь, пришло время рассказать о себе, миледи, — строго произнес арбалетчик, — без тайн.

Филисити вздохнула и кивнула.

— Справедливо. Хорошо, я расскажу. Что вы хотите знать?

— Кто ты такая и почему обманывала нас? — нахмурился Ольциг. Филисити опустила глаза.

— То, что я владею магией, пришлось скрывать именно из опасений подобной ситуации, — девушка кивнула в сторону монаха, прожигающего ее глазами, — по той же причине вы скрывали свою личность, барон Экгард.

Губы Роанара сложились в тонкую линию, глаза сощурились. Девушка продолжила:

— Что ж, вот вам правда обо мне. Мое имя Филисити да-Кар. Дочь и наследница барона Занка да-Кара, самого знатного человека в городе Таир.

На этот раз я хмуро прищурился. Леди да-Кар. Знатная дама. У нас в нашей честной компании все, что ли, отличаются знатным родом, кроме меня?

Филисити не обратила внимания на мою реакцию и продолжила свою историю:

— В пятилетнем возрасте у меня обнаружился дар боевого монаха, но так как в Орден Креста и Меча принимают только мальчиков, отец обратился к лесным колдунам Вары, чтобы те учили меня магии. Иначе мой дар обратился бы против меня и погубил бы, возможно, не одну жизнь.

Ольциг расширил глаза.

— Как ты смеешь! Дар боевого монаха...

— ... может быть и у женщин, — перебил я, заглянув dassa в глаза, — ты ведь читал "Великую Книгу Судеб" Карла Станза? У него есть отдельная глава, посвященная женщинам, имеющим дар. Из-за своих убеждений, что женщины наравне с мужчинами должны учиться в Ордене, если имеют дар, Карл Станз лишился возможности стать мэтром-пророком. А все потому, что его мнение шло вразрез с канонами Ордена и Святой Церкви.

Роанар молча слушал нашу словесную перепалку, словно выступая в роли негласно назначенного судьи.

Ольциг не мог ничем возразить мне: я был прав, и перекрыть это было нечем.

— Когда я достаточно научилась контролировать свой дар, вызвалась идти в Орсс вместе с моим отцом, чтобы оказать сопротивление, дать отпор, — снова заговорила девушка, — наместник Орсса был причастен к исчезновению множества людей в моем городе и близлежащих окрестностях. Отец хотел остановить его и знал, что способ существует всего один, — Филисити выразительно посмотрела в глаза Рона, — у нас были те же намерения, что и у вас.

Ольциг недоуменно вскинул брови. Похоже, еще одно потрясение, и юношу хватит удар.

— Кардинал Солли сказал, что я должен наставить лорда Фэлла на путь Единой Веры, чтобы впоследствии наместник Орсса заключил с Солнечными Землями мирный союз...

Я опустил голову, прикрывая глаза.

— Дайминио сказал тебе неправду, Ольциг. Король и кардинал прекрасно знали, что из этой затеи ничего не получится. Хотя кардинал в душе и надеялся на мирный исход, твое присутствие на задании — лишь официальная версия. На самом деле меня и Роанара отправили в Орсс, чтобы убить Виктора Фэлла.

На dassa сейчас невозможно было смотреть без жалости. Казалось, я только что разбил то хрупкое основание, на котором зиждился весь мир новоиспеченного пятого мэтра Ордена. Он чувствовал себя обманутым, униженным, запертым в кругу одержимых ересью предателей. Возможно, в это трудно поверить, но мне знакомо это чувство.

Я был уверен, что юноша обозлится, натворит глупостей, начнет швыряться заклятьями, поэтому приготовился к атаке. Однако Ольциг закрыл лицо руками, обессиленно опустился на землю и издал странный звук. Из-за ладоней послышались тихие всхлипы, что совершенно нас обезоружило. Юноша плакал навзрыд. Плакал, как ребенок, испытавший на себе силу первого предательства.

Несколько секунд я, Роанар и Филисити стояли неподвижно, опасливо переглядываясь. Затем девушка вздохнула и решительно подошла к монаху, присев возле него.

— Постой... аккуратнее, — наперебой воскликнули мы с Роном, но девушка лишь отмахнулась от нас. Она отняла руки монаха от его лица, прижав их к земле, заставила посмотреть себе в глаза и заговорила с ним серьезно, как никогда раньше:

— Кругом ложь, Ольциг, — строго произнесла Филисити, — я это знаю. Ложь и несправедливость. Я чувствовала себя так же, узнав, что обладаю даром, до которого Ордену не будет никакого дела. Я чувствовала себя так же, когда страх перед проклятыми дексами сковал меня настолько, что у меня не получилось проявить свою силу в полной мере, и люди, рассчитывавшие на меня, гибли в пастях этих тварей один за другим! Вернувшись из-за Тайрьяры домой, я хотела уничтожить всех и вся. Всех тех трусов, которые отказались отправиться с моим отцом, всех лесных колдунов, силы которых привязаны к Варскому лесу. Короля, который не хочет отправлять нам помощь. Орден, который не научил меня защищать то, что я люблю. Но вместо этого я отправилась в Норцинну. Чтобы сесть на корабль до Дирады и добиваться помощи альянса Солнечных Земель. Вперед себя я отправила ворона-пересмешника, чтобы тот разведал обстановку в Дираде. И птица принесла мне весть о вашем задании, которую подслушала из разговора Его Величества с Райдером. Он говорит правду: тебе солгали, предали твою святую цель. Но, поверь мне, душу Виктора Фэлла нельзя спасти. Он не человек. Он демон, который должен быть уничтожен. Ведь ты был готов уничтожить меня, хотя я не делала вам зла! А этот человек творил столько зла, что тебе и не снилось. Забудь о том, чтобы наставить его на истинный путь, он распнет тебя, насмехаясь над Единой Верой, и скормит твое тело Отровым детям!

Монах часто задышал, слушая возбужденную речь Филисити. Глаза девушки метали молнии.

— А я пыталась помочь вам. Искренне, Ольциг, понимаешь? Я пыталась спасти ваш корабль, когда поняла, что Синяя Глубь поглощает его. И мне удалось поспособствовать тому, чтобы вы выжили. Если я, крещенная Единой Верой женщина с даром боевого монаха, по-твоему, достойна жить меньше, чем Виктор Фэлл, и моя душа больше пропитана ересью...

Она развела руками, решив не продолжать. Дрожь, бившая до этого тело Ольцига, начала понемногу утихать. Монах выразительно посмотрел девушке в глаза.

— Я соболезную... твоим утратам... — всхлипнул он. Сейчас он казался беззащитным, как ребенок.

Мы с Роанаром ошеломленно переглянулись. На нас, надо сказать, речь Филисити произвела не меньшее впечатление. Девушка улыбнулась. Все это время она сидела, прижав руки монаха к земле, и лишь теперь отпустила их.

— Теперь ты знаешь мою историю. Знаешь правду обо мне. Знаешь суть своего задания. Знаешь, кто ты на самом деле. Знаешь свое предназначение и свои возможности. Если сейчас ты все еще хочешь применить свою магию, у тебя есть шанс. Я не смогу сопротивляться. Но если не сделаешь этого сейчас, забудь об этом навсегда. У тебя есть выбор.

Я задержал дыхание, сделав шаг к Ольцигу и Филисити, но девушка жестом остановила меня.

— Не нужно, Райдер. Ольциг — будущий мэтр Ордена. Он должен сделать свой выбор сам. Сделать и ответить за него.

Роанар напряженно стоял со взведенным арбалетом, и я боялся, что ему придется пустить его в ход, стоит dassa дернуться. Однако Ольцигу удалось снова удивить меня — уже в который раз за вечер. Он покачал головой.

— Я не убью тебя, — прошептал он, опустив голову.

Девушка облегченно вздохнула, опустив глаза, и вдруг сердечно обняла dassa.

— Ты станешь великим мэтром, Ольциг, — гордо произнесла она, отстранившись.

— Я им не стану, — сокрушенно покачал головой монах, — не теперь, когда поддержал ведьму.

Филисити обиженно прищурилась, однако не стала сейчас снова доказывать монаху, что обладает теми же силами, что и он. Рано или поздно dassa сможет принять это самостоятельно.

— Ты проводник. Орден обязан будет принять тебя, каких бы взглядов ты ни придерживался. И ты изменишь порядок. Больше не будет брошенных людей с даром. Ты сумеешь победить и чужие предрассудки, раз сумел победить свои.

Dassa не казался столь уверенным в этом, но и спорить с Филисити не стал. Сейчас и я сомневался, что эта девушка действительно не обладает некими гипнотическими чарами. Монах был просто не в силах противиться ее словам. И на его месте, думаю, не смог бы ни я, ни Роанар.

Этой ночью мы решили продолжить путь и двигаться, пока будут силы. Сомкнуть глаз не удалось бы никому из нас, слишком много потрясений было пережито только что.

Не сговариваясь, Филисити и Ольциг поменялись местами: девушка села на Пересмешника позади меня, а монах забрался на Огонька. В освещенной луной и звездами ночи мы поскакали вперед навстречу Лэс-Кэрр-Грошмору.

* * *

Луна была полной, а небо безоблачным. Мы стремительно двигались вперед, и путь наш освещали яркие звезды и полная луна. Филисити крепко держалась за меня, нашептывая мне на ухо, куда нужно ехать. Я чувствовал жар ее дыхания, травяной аромат ее пушистых волос, развевающихся на ветру.

— Спасибо тебе, — шепнула она, когда мы проскакали около трех миль.

— За что? — удивленно спросил я.

— Ты бросился наперерез заклятью Ольцига. Рисковал жизнью, и... — она помедлила, — я, если честно, не знаю, что тебя спасло. Эта магия должна была убить.

Я лишь пожал плечами, крепче сжимая поводья Пересмешника. Мне и самому было интересно, что именно стало моим спасением. Раньше магия dassa легко как минимум лишала меня сознания. А убийственное заклятье почему-то решило помиловать. Причина оставалась для меня загадкой.

— Должна была, но не убила. Какая разница, почему?

— Ты знал, что рискуешь жизнью, Райдер? — серьезно спросила девушка.

— Мне было все равно, — честно ответил я, — не было времени ни о чем думать. Я просто хотел тебя защитить.

— Почему? — снова спросила Филисити, хотя сама прекрасно знала ответ. Впрочем, молодые особы любят слушать очевидные вещи не меньше, чем мужчины любят о них молчать. Я улыбнулся.

— Потому что ты нужна нам, — решив принять правила ее игры, я выдержал короткую паузу, добиваясь нужного эффекта разочарования, и тут же добавил, — нужна мне.

Пересмешник ускорился, сильно отрываясь от Огонька. Филисити крепко обняла меня и прижалась к моей спине, не произнося больше ни слова, но я слышал улыбку в ее дыхании.

Мы скакали так до самого рассвета. Утром Роанар предложил сделать небольшую остановку и подкрепиться перед приближением к истоку Мальяры. Внизу под небольшим холмом уже виднелись острые башни Лэс-Кэрр-Грошмора.

Название проклятого города было старше, чем сам древний язык. Самые старые трактаты, которые благодаря переводу я мог читать, называли Лэс-Кэрр-Грошмор "Городом Костяных Башен", и, похоже, это не имело отношения к древнему языку. Возможно, бывшая столица Миянны когда-то говорила на еще более старом диалекте.

Огонек и Пересмешник беспокойно замерли на холме.

— Пожалуй, остановиться на передышку стоит прямо здесь, — предложил Роанар, — Ольциг, привяжешь лошадей?

Барон кивнул на одинокое дерево, росшее в нескольких метрах от нас.

Монах зачарованно взглянул на дома-башни, которые действительно имели бело-костяной, соответствующий названию города, оттенок, и осторожно спешился.

Я сделал то же самое и протянул руки к Филисити, однако девушка спрыгнула с коня самостоятельно и самодовольно улыбнулась, оказавшись рядом со мной на земле.

— Вроде, леди, а от положенной тебе помощи отказываешься, — хмыкнул я.

— Ведьмы привыкли справляться сами, — отозвалась она, криво улыбнувшись.

Ольциг подошел и взял Пересмешника за поводья. Я настороженно проследил за ним, надеясь, что он не выкинет никаких глупостей по отношению к Филисити. Хоть он и дал слово, что не причинит ей вреда, я предпочитал быть настороже, пока не смогу окончательно в этом убедиться.

Во второй руке зачарованный видом проклятого города dassa держал поводья Огонька. Роанар рылся в украденной из лагеря Шина торбе, в которой осталась вчерашняя добыча. Я также посмотрел на Лэс-Кэрр-Грошмор. В домах с неровными шпилями, тянущимися к небу, чем-то напоминающих одновременно осиные ульи и богатые замки, проглядывались круглые окна, больше похожие мертвые глазницы, которые, казалось, изучали нас так же, как и мы их.

Люди много веков назад покинули древний город, а вот дух Лэс-Кэрр-Грошмора остался. И от его присутствия шел мороз по коже даже на таком расстоянии.

Ольциг потянул на себя Пересмешника, и вдруг конь разразился отчаянным ржанием, поднялся на дыбы и с силой лягнул монаха в бок. Dassa с криком повалился на спину, выпустив поводья обоих жеребцов. Огоньку быстро передалась паника моего коня.

— Ольциг! — выкрикнул я, бросаясь к нему, пытаясь оградить от нового удара копытом Пересмешника.

Конь заржал. Огонек бросился обратно в сторону Норцинны. Роанар вскочил и попытался поймать поводья своего жеребца, но не успел ухватить их.

— Стой, чтоб тебя Отровы дети жрали! — с досадой воскликнул он.

Пересмешник, как одержимый, поднимался на дыбы. Ольциг лежал на земле, стеная от боли, зажимая правый бок. Я отчаянно не хотел ранить коня, но все же вытащил эсток, когда подкованное копыто Пересмешника занеслось над моей головой.

Зеленое сияние охватило почву, и земля приподнялась, сделавшись живым щитом между нами с Ольцигом и копытом Пересмешника. От удара, пришедшегося по появившемуся заслону, нам в лицо полетели крупные куски земли. Я закрыл глаза, заслоняя собой монаха.

Конь резко сорвался с места и с перепуганным ржанием понесся прочь вслед за Огоньком.

— Господи, вы там живы? — бросился к нам Роанар, оставив попытки остановить жеребцов. Я настороженно посмотрел на монаха, качая головой.

— Ольцигу досталось. Что, декс их забери, случилось с лошадьми?

Филисити прикрыла глаза, словно чувствовала себя виноватой.

— Возможно, их напугал проклятый город, — тихо отозвалась она, — простите. Я не знала, как их остановить...

— Нестрашно, — качнул головой Рон, склоняясь над монахом, — вряд ли бы их удалось приструнить сейчас, даже если бы ты заперла их в земляную клетку. Да и в Лэс-Кэрр-Грошморе толку от них в таком случае было бы мало.

Арбалетчик со вчерашней ночи не знал, как разговаривать с Филисити. Сейчас он, похоже, решил все же не обращаться к ней как к "миледи", а стараться говорить с колдуньей, как это делаю я. Похоже, девушку это вполне устраивало. Она невесело улыбнулась и присела возле монаха.

— Сильный был удар? — спросила она, осторожно отнимая руку dassa от правого бока. На первый взгляд можно было определить, только что не было крови.

— Больно... больно... дышать, — проскрипел Ольциг, стискивая зубы.

Филисити нахмурилась.

— Ребра, скорее всего, сломаны, — качнула головой девушка, — это может быть опасно. Нужна помощь, иначе проклятый город ему не пройти. Там нужно двигаться быстро.

— Целители умеют лечить сами себя? — нахмурился Роанар. Я качнул головой.

— Насколько я знаю, они такое не практикуют.

— Это не его специальность, но он сможет, если забудет о боли и сосредоточится, — отозвалась Филисити.

Ольциг плотно сжал челюсти, словно только что услышал смертный приговор.

— Я... не смогу, — выдавил из себя монах, прикрывая глаза.

Девушка прищурилась, посмотрев туда, куда недавно умчались лошади.

— Я могла бы собрать травы и приготовить отвар, который снимет боль. Здесь, в Хальде, есть все необходимое. Но, — она хмуро посмотрела на раскинувшийся перед нами проклятый город и качнула головой, — нужно время.

Мы с арбалетчиком напряженно переглянулись. Роанар кивнул.

— Сколько времени нам придется здесь провести?

— Боюсь, что почти до темноты, — вздохнула Филисити, — это при самом плохом раскладе. Но точно не знаю.

— Не теряй времени, — качнул головой я.

— Одна она собирать травы не пойдет, — отрезал Роанар. Мы столкнулись глазами, и арбалетчик качнул головой, — можешь не бояться, Райдер. Я не причиню вреда леди да-Кар...

— Но ты не достаточно мне доверяешь, чтобы отпустить одну, — хмыкнула Филисити, — я понимаю.

Наши глаза встретились, и девушка улыбнулась мне.

— Тогда отправимся сейчас, — резюмировала она.

— Будь осторожна, — шепнул я. Роанар поднялся, взял арбалет и встал рядом с Филисити.

— Последи за нашим мэтром, — сказал он мне, после чего девушка направилась туда же, куда ускакали Огонек и Пересмешник.

— Я всех подвел... — тяжело произнес Ольциг.

— Успокойся, — мягко ответил я, — никого ты не подвел. Вот увидишь, скоро все будет хорошо.

— Если не выйдет... — отрешенно проскрипел монах, — оставьте меня здесь и уходите...

Тоже мне, герой! Я скрипнул зубами от злости, не понимая толком, на что именно злюсь.

Я собирался заверить dassa, что никто его здесь оставлять не собирается, но не успел: Ольциг прикрыл глаза и провалился в забытье.

* * *

Время для меня, казалось, остановилось. Час проходил за часом, а Филисити с Роанаром все не возвращались. Солнце медленно, но верно двигалось к горизонту, а у подножья холма стелился Лэс-Кэрр-Грошмор, и в какой-то момент мне начало казаться, что я чувствую его пульс...

Ольциг лежал неподвижно. Дыхание его было редким и прерывистым. Не знаю, насколько это плохо, но из груди его изредка вырывался свист.

— Ох, Филисити, где же ты... — стиснув зубы от волнения, проговорил я, глядя на dassa.

Колдунья с арбалетчиком вернулись примерно через два часа.

— Прости, что так долго, — запыхавшись, бросила Филисити, тронув меня за плечо, тут же обратившись к барону, — Рон, подготовь костер. Нужно сделать отвар.

Роанар молча кинулся выполнять распоряжение колдуньи. Похоже, за время совместного сбора трав этим двоим удалось подружиться. Не знаю, насколько меня радовал этот факт на самом деле, но то, что Рон однозначно не собирается причинять девушке вред, было точно хорошей новостью.

— Как он? — быстро спросила Филисити, кивнув на Ольцига, одновременно склоняясь над ним и слушая его дыхание. Лицо девушки помрачнело, она покачала головой и резко выпрямилась. Я едва успел отойти, чтобы колдунья в меня не врезалась. Девушка сама ответила на заданный вопрос, — плохо дело. В груди свист. Нужно его разбудить. Рон, что там с костром?

Запыхавшийся арбалетчик кивнул.

— Почти готово.

Девушка подоспела к тому месту, где Роанар почти сложил костер, и жестом попросила его отойти, на несколько секунд прикрыла глаза, сосредоточилась, и сложенные ветки вдруг обдало зеленым светом, затем в них заполыхал огонь.

Филисити с Роанаром отправились к торбе арбалетчика в поисках подходящего сосуда.

— У нас воды совсем мало, — недовольно заметил Рон. Девушка качнула головой.

— Не беда, — сказала она, отойдя чуть дальше от нас. По мановению ее руки зеленое сияние пригнало небольшую тучу очень грозного вида. Она разразилась дождем, который любезно не лил ни на нас с Роанаром, ни на костер. Девушка поставила железную чашку под идущий над ней одной ливень, затем принялась измельчать собранные травы и ссыпать их в чашку.

— Разбуди Ольцига, Райдер. Он должен бодрствовать, — скомандовала девушка, убирая за уши пряди промокших волос.

Я послушно склонился над dassa и аккуратно тронул его за плечо.

— Ольциг, ты меня слышишь?

Монах через несколько секунд открыл глаза, но, кажется, не сразу увидел меня.

— Bar'ra fe? — вопросительно произнес он.

— Fale'ra zarane. Hek'ra dari taharz, — вырвалось у меня раньше, чем я понял, что говорю.

Я остолбенел, поймав на себе столь же шокированный взгляд арбалетчика.

— Ты, вроде бы, не говорил на древнем языке, — прищурился он.

— Не говорил, — кивнул я, — понятия не имею, откуда это знаю...

Роанара этот ответ не устроил точно так же, как и меня самого. Слова "Все хорошо. Ты среди друзей" в качестве ответа на вопрос "где я?" — не самые распространенные в тех кругах, где мне приходилось слышать древний язык.

Впрочем, разбираться, почему именно сейчас моя эрудиция решила проявить себя, не было времени. Я небрежно пожал плечами и кивнул.

— Слышал, наверное, где-то. Не такая уж я, выходит, и бездарность.

Чтобы не продолжать этот разговор, я снова обратился к монаху.

— Dassa, ты в сознании? Понимаешь, что я говорю?

— Райдер... — произнес Ольциг, скривившись от боли, — вы уходите?

— Не говори глупости! — возмутился я. В эту секунду мне показалось, что я говорю с беззащитным больным ребенком, — никто никуда не уходит. Филисити поможет тебе...

— ... чтобы ты смог помочь себе, — быстро добавила девушка, поднося к губам монаха отвар. Я удивился, как жидкость могла так быстро нагреться и потом остыть, однако, вспомнив о способностях нашей проводницы, я откинул глупые вопросы. Наверняка Филисити смогла найти способ ускорить процесс приготовления отвара с помощью стихий. Видимо ускорить поиск трав, используя магию, она не могла. Впрочем, не мне судить.

— Нужно чуть приподнять ему голову, — серьезно сказала девушка, — только аккуратно.

Я поспешил выполнить ее указание. Филисити обратилась к dassa.

— Это прекратит боль. Правда есть некоторый побочный эффект, но, думаю, он нам не сильно помешает.

Я прищурился.

— Какой эффект?

— Выбора у нас все равно нет, — отозвалась девушка, аккуратно поднеся отвар к губам Ольцига. Монах старательно сделал несколько глотков, и Филисити отвела чашку, — думаю, достаточно. Теперь нужно подождать несколько минут.

Ольциг поморщился — не знаю, от боли или от горечи — и бессильно уронил голову на землю.

— Только не вздумай засыпать! — прикрикнула девушка. Dassa послушно открыл глаза и взглянул на нее большими беззащитными глазами. Мне стало невообразимо жаль его, и я готов был взмолиться о том, чтобы юноша скорее поправился.

Через примерно полминуты мне вдруг показалось, что взгляд его затуманился.

— Ольциг? — обратился я, встрепенувшись.

— Действует, — победно улыбнулась Филисити и сложила руки монаха над поврежденным правым боком, — давай, дорогой, сосредоточься. Ты должен исцелить пациента. Знаешь, как это делать?

Лицо монаха озарила глуповатая улыбка.

— Миледи, вы такая красивая. Жаль, что вы ведьма, а я мэтр, — сбивающимся голосом проговорил он. Я удивленно распахнул глаза. Да он ведь пьян в стельку!

— Ты, что, вызвала сюда дождь из берки? — воскликнул я, нервно хохотнув.

— Это тот самый побочный эффект. Будет держаться несколько часов, — девушка снова обратилась к Ольцигу, — давайте, господин мэтр. Покажите ваши способности целителя, и мы все с вами обсудим, хорошо?

— Ловлю на слове, моя дорогая! — с пьяной улыбкой отозвался dassa, приподнял руки над сломанными ребрами, и они тотчас засветились золотистым сиянием. Теперь, когда боль не отвлекала выпускника Ордена, он действительно мог излечить самого себя. Думаю, он даже не до конца осознавал, кому именно помогает. Способности целителя просто работали с травмой, пропуская остальные формальности.

Полминуты спустя Ольциг, как ни в чем не бывало, открыл глаза, и кивнул.

— Дело сделано, миледи! На чем мы остановили наш разговор?

Роанар закатил глаза и посмотрел на Филисити, бросив мимолетный взгляд на Лэс-Кэрр-Грошмор.

— Прекрасно. Сколько, ты сказала, он будет вести себя как идиот?

Девушка ухмыльнулась, встав и начав рыться в торбе арбалетчика. Она достала оттуда флягу и принялась осторожно переливать остатки отвара в нее.

— Несколько часов. Точно не знаю, сколько.

Рон нахмурился и снова взглянул на dassa, затем окинул взглядом раскинувшийся под холмом город.

— Еще не стемнело. Можем попытаться пересечь Лэс-Кэрр-Грошмор. Без лошадей это, к сожалению, займет больше времени, чем нам хотелось бы, но терять время для нас непозволительная роскошь. Мы его и так достаточно потеряли на разбойничьих тропах и, — Рон помедлил, заминаясь, — делая ненужную петлю в сторону Нового Ургора.

Я сочувственно нахмурил брови, сдержавшись от желания похлопать барона по плечу. Сейчас он клонил не к тому, что хочет сожаления, а к тому, что путь необходимо продолжить. Причем немедленно.

— Согласен, еще одну ночь не стоит терять, — поддержал его я, глядя на костяного цвета башни Лэс-Кэрр-Грошмора, — тем более что неизвестно, насколько безопасной окажется ночевка вблизи проклятого города, если лошади почуяли его дух уже отсюда. Стоит миновать его до темноты.

Филисити вздохнула и с опаской поглядела на Ольцига.

— Что ж, тогда поднимаемся и отправляемся в путь.

— Как прикажете, моя дорогая, — картинно раскланялся пьяный dassa.

Я ухмыльнулся. По крайней мере, его ребра точно были уже в порядке, и жизни молодого пятого мэтра ничто не угрожало.

Одним взмахом руки Филисити погасила костер, и мы уже через несколько минут, собрав все вещи, двинулись вниз по холму.

* * *

Когда-то давно Лэс-Кэрр-Грошмор, если верить древним трактатам, был великим городом, культурной столицей и первопроходцем развития. Поселения, образовавшиеся рядом, вскоре объединились под флагом Лэс-Кэрр-Грошмора в страну, которая сейчас известна нам как Миянна. Проклятый и ныне пустующий город много лет был ее столицей, располагаясь при этом на окраине молодой страны.

У самого начала Лэс-Кэрр-Грошмора темная илистая речушка Мальяра превращалась в неконтролируемую бурную реку, и течение ее ослабевало уже только за городской чертой. У самого же Лэс-Кэрр-Грошмора берега Мальяры были крутыми и опасными, и прямой путь в древний город лежал через холм, на котором мы потеряли наших лошадей.

С каждым метром, приближающим нас к светлым башням, я чувствовал потустороннюю силу, витавшую в этих местах. И это не было похоже на эманации магии Ольцига или Филисити. Здесь казалось, что кто-то просто пролил мощное заклинание на землю и оставил громадное пятно колдовства, пары которого до сих пор поднимаются в воздух.

Живя в Элле, я много лет подряд платил за одну и ту же комнату на постоялом дворе мадам Налы. Однажды она рассказала мне, что обладает неким даром, доставшимся ей от предков, которые когда-то жили в Лэс-Кэрр-Грошморе.

Город Костяных Башен — темная страница в истории Солнечных Земель. Когда Корун Объединитель решил создать одно большое королевство из разрозненных междоусобными войнами стран, пролилось много крови. Но самым большим гонениям подверглись люди, жившие в Лэс-Кэрр-Грошморе. Жители Города Костяных Башен были магами, которым орденские колдуны в подметки не годятся.

Эти люди жили самобытно и мирно, но представляли опасность одним своим существованием хотя бы потому, что их нельзя было контролировать. Корун Объединитель предложил колдунам Лэс-Кэрр-Грошмора условия, при которых их жизнь превращалась в вечное соблюдение клятвы верности Солнечным Землям. Воин стремился ограничить их магию, поставить множество запретов. И эти условия, разумеется, были отвергнуты.

Армия Коруна даже не успела дать бой. Маги выступили со своими заклятьями, и остатки передового отряда завоевателя были вынуждены отступить. Но Корун не собирался сдаваться так просто. Он дал магам понять, что не сумеет взять их силой, однако отдал приказ найти того, кто сможет.

Если верить легенде, на помощь Коруну пришел колдун, который накладывал заклятье на Тайрьяру. Не представляю, что это был за человек и какими силами он обладал, но ему удалось в одиночку, выступив против магов Лэс-Кэрр-Грошмора, обратить все их кошмары против них самих. Оживали самые страшные видения жителей Города Костяных Башен, преследовали их поодиночке, уничтожали или сводили с ума.

Жители бросились бежать от страшного проклятия, оставив свои дома, хозяйство и всю прежнюю жизнь. Кому-то удалось бежать, кого-то — дрожащего от страха и молящего о спасении — добили люди Коруна.

Когда воин, опьяненный победой, хотел войти в побежденный город, тот самый колдун, что применил свои чары, остановил его, сказав, что теперь Лэс-Кэрр-Грошмор навеки проклят. Корун попросил обрушить на него слишком сильное заклятье, которое теперь не остановить. Эта магия будет оживлять кошмары любого, кто переступит черту города.

С тех пор Лэс-Кэрр-Грошмор пустует.

Разумеется, находились умельцы и искатели приключений, которым, наверняка даже удавалось пройти город с успехом. Но до Дирады доходили только туманные размытые слухи об этом, а конкретных способов миновать Лэс-Кэрр-Грошмор без проблем никто не предлагал. Похоже, нам предстоит стать первыми, кто сможет об этом рассказать. Терять время еще и на то, чтобы идти в обход, нам было нельзя.

Радует хотя бы, что с нами два сильных колдуна... ну или полтора, учитывая, что Ольциг сейчас не совсем в форме.

Спуск с холма прошел под самодовольные и откровенные высказывания dassa. Раньше мне казалось, что Ольциг временами ведет себя нескромно, не так, как подобает монаху Ордена. Святой Боже, как я ошибался! Из юноши сейчас шквалом сыпались нескромные комплименты в адрес Филисити (из-за которых Роанар несколько раз порывался подправить монаху походку арбалетным выстрелом, но я останавливал его), а также рассуждения о том, что обет безбрачия для мэтра — на самом деле удобный повод испытывать удовольствие в объятиях разных женщин. Дальше dassa хвалился своими способностями в области магии, рассказывал, насколько важно быть проводником и разговаривать с мертвыми, и сколько всего ляжет на его плечи, когда "восторженные мэтры" Ордена примут его в свои ряды.

Я старался не смеяться над этим мияннским павлином в голос, впрочем, как и Филисити. Роанару слушать эту браваду давалось труднее всего.

— Слушай, можешь, наконец, замолчать? Вон, прислушивайся к покойникам, здесь их должно быть много!

Ольциг сделал нарочито серьезное лицо.

— Пока я не слышу ни одного, господин барон. Но буду держать вас в курсе, — саркастично отозвался он. Я едва не прыснул со смеха.

Правда, веселье мое словно ветром сдуло, когда я сделал следующий шаг. Филисити замерла рядом и, нахмурившись, посмотрела на меня.

— Почувствовал? — спросила она.

Я коротко кивнул. Какой-то внутренний толчок. Словно что-то прошло сквозь меня. В ту секунду я понял, что мы пересекли черту города. Или черту заклинания, связывающего его.

Похоже, это ощутили все. Даже опьяненный зельем dassa немного поутих. Мы стали двигаться тише и осторожнее.

Что-то подсказывало мне, что эти странные, похожие на башни-ульи с неровными зазубренными шпилями, больше напоминающие пещерные сталагмиты, дома, пустые темные круглые окна которых словно следили за каждым нашим шагом, имели неслучайное расположение. Уверен, если посмотреть на Лэс-Кэрр-Грошмор с высоты птичьего полета, можно будет увидеть определенный рисунок. Холм, на котором мы стояли пару часов назад, к сожалению, такого обзора не давал, поэтому убедиться в своей догадке у меня не было возможности.

Башни были примерно пять человеческих ростов в высоту и выглядели одновременно похожими и не похожими друг на друга, все шпили смотрели вверх, создавалось ощущение огромного поля выращенных костяных башен.

Улица, по которой мы изначально пошли, быстро разветвлялась на три других. Каждая дорожка была усыпана мелкими камнями, по бокам возле каждой башни проступала зеленая свежая трава — на удивление невысокая, как будто кто-то специально ухаживал за ее видом...

— Да здесь же настоящий лабиринт, — шепнул Роанар, и голос его слегка дрогнул.

Филисити нахмурилась, я насторожился. Один лишь Ольциг остался невозмутим. Он поддерживающе ударил арбалетчика по плечу, вложив в получившийся удар дюжую силу.

— Эй! — недовольно окликнул Рон, понимая, что чуть не навел на dassa арбалет. Монах поднял руки, словно показывая, что безоружен.

— Тише, господин барон. Будьте спокойнее, иначе вас сцапают собственные кошмары.

Из груди dassa вырвался нервный смешок, и юноша, не советуясь ни с кем, пошел прямо по пустынной улице. Я, вздохнув, последовал за ним, на ходу попытавшись успокоить Роанара.

— Не думаю, что местные жители хотели настолько усложнить себе жизнь. Уверен, если двигаться в одном направлении, мы сумеем выйти из города до темноты.

— Хотелось бы тебе верить, — мрачно буркнул Рон и перебрал пальцами по арбалету, словно проверяя, что оружие еще на месте.

Мы продолжили движение. Несколько раз мне казалось, что из круглых окон-глазниц на меня смотрит какая-то женщина, но я старался гнать от себя эти мысли. Нельзя давать видениям завладеть собой в этом городе. Особенно, в сгущающихся сумерках.

Улица, вела нас все глубже в город. С каждым шагом Рон становился все мрачнее. На следующей развилке он сделался бледным, как одна из костяных башен, посмотрев вправо. Я замер рядом с ним.

— Вы видите? — спросил он.

Мы с Филисити молча смотрели на эшафот, стоящий в нескольких метрах от нас. Виселица была пустой, веревка с приготовленной петлей тихо покачивалась на ветру с прикрепленной табличкой, на которой было кривым почерком написано "ergrassijum".

Не нужно быть гением, чтобы понять, что было здесь написано. Это был кошмар Роанара. То, чего он боялся больше всего. Что, несмотря на выслугу перед короной, его повесят как предателя.

— Рон, прекрати думать об этом, — скомандовал я, кладя арбалетчику руку на плечо, — ты ведь знаешь, в чем смысл проклятия Лэс-Кэрр-Грошмора: он играет с твоими кошмарами. Отгородись от них, выиграй время. Идем...

Я потянул друга за собой, но Роанар будто бы не слышал меня. Чувствовалось, как в нем нарастает паника. Я тяжело вздохнул и снова попытался применить прием, который на всех членов нашей небольшой группы действует как ушат вылитой ледяной воды. Было трудно, но я попытался максимально точно воспроизвести акцент Дайминио на церковных мессах, которые мне доводилось слышать.

— Rhuan, tgara fer! — окликнул я. Кажется, ведь так звучал бы оклик "Руан, слушай меня!"? Похоже, я все произнес правильно: арбалетчик действительно перевел на меня взгляд, и я, собрав в кулак все имеющиеся знания, произнес: — hek'ra ne ergrassijum! Her'ra zarian estar an tahar.

Сбор из всех когда-либо услышанных мною слов на древнем языке произвел необходимый эффект. А всего-то нужно было произнести прописную истину: "Руан, слушай меня! Ты не предатель! Ты хороший воин и друг".

— А говорил, не умеешь! — расплывшись в глупой улыбке, произнес Ольциг, картинно качнувшись всем телом, — все ты можешь, нужно только захотеть. Правильно я говорю?

Филисити снисходительно кивнула dassa, который все еще оставался во власти побочного эффекта обезболивающего зелья. Боюсь даже думать, какие такие травы таирская колдунья использовала для приготовления сего снадобья...

— Простите, — качнул головой Рон.

— Все хорошо, — кивнула девушка, ободряюще улыбнувшись.

— Нужно двигаться, — я махнул рукой в сторону нового ряда костяных башен, — чем быстрее пройдем этот город, тем лучше.

Мы практически побежали вперед.

Вокруг было подозрительно тихо. Казалось, шум от наших шагов отражается от стен костяных башен и пробуждает их от долгого сна. Хотелось двигаться тише, но тогда пришлось бы сбавить темп, а на это ни один из нас готов не был.

Теперь эшафоты встречались нам на каждой развилке, чередуясь с заготовками большого жертвенного костра. Роанар стискивал зубы и качал головой, приказывая себе не смотреть на воображаемые места своей казни. Я тем временем заставлял себя не думать о силуэте женщины, видевшейся мне в окнах. Не знаю, кто она — призрак жительницы Лэс-Кэрр-Грошмора, или мой некий потаенный кошмар — сейчас совсем не хотелось в этом разбираться.

Я двигался вперед, слыша только дыхание друзей и наши шаги. Как вдруг Рон дернул меня за рукав и остановился. Бледное лицо арбалетчика блестело от пота, дыхание было тяжелым и прерывистым.

— Стойте, — шепнул он, — слышите?

Мы прислушались и поняли, что откуда-то доносятся мерные шаги. Толпа людей, шагающая стройно и в ногу, словно дирадское войско.

— Что это? — тихо спросила Филисити.

Я не ответил, понимая, что идущая на нас с неизвестного направления толпа людей что-то скандирует.

— Они что-то говорят... — произнес я.

Уже через секунду слова было возможно разобрать, и ничего хорошего они нам не сулили.

— Повесить предателя! Сжечь предателя! Убить предателя! — повторяла невидимая толпа, как заговоренная.

Филисити испуганно ахнула. Рон сжал в руках арбалет.

— Это за мной... — прошептал он. Я качнул головой и сорвался с места, позвав за собой друзей.

— Бегом!

Мы помчались, как шальные воры с большим кушем мчатся от королевской гвардии. Возгласы толпы теперь раздавались отовсюду. На улице начало подозрительно быстро темнеть, и я невольно подумал, что нас настигает еще и страх Филисити: ведь в Kastelarrii de Sanade'ja она испугалась темноты...

На следующей развилке мы замерли. Филисити и Ольциг, чуть отставшие от меня по темпу, врезались мне в спину. Роанар поднял арбалет, готовясь выстрелить, хотя все мы понимали, что сейчас это бесполезно.

Прямо напротив нас стояло несметное количество народа. Каждая улица новой развилки была заполнена людьми. Богачи, бедняки, старики, дети, женщины, мужчины. С мечами и ножами, с вилами и факелами — они все молча смотрели на Руана Экгарда, на лице каждого из них блестела презрительная гримаса.

— Чтоб меня... — начал я, но осекся, решив не поминать дексов и других Отровых детей в Лэс-Кэрр-Грошморе. Еще вызову ведь на свою голову!

Роанар сжал губы в тонкую линию и сделал шаг вперед. Он моментально прицелился и выпустил арбалетный болт в стоявшего в переднем ряду мужчину с факелом, прикрикнув:

— Убирайтесь!

Толпа стояла неподвижно.

Арбалетный болт достиг цели беспрепятственно, и пролетел сквозь мужчину, не причинив никакого вреда. Неудавшаяся жертва меланхолично опустила глаза себе на грудь, а затем вскинула взгляд на Роанара и подняла вверх руку с зажженным факелом.

— Повесить предателя!

— Нет, нет, нет, это плохо, — качал головой я, делая несколько шагов назад и выхватывая эсток. И хотя я понимал, что перед нами проклятые наваждения, и причинить им вред оружием нельзя, с клинком в руке я чувствовал себя на толику увереннее.

Нам пришлось отступать в спешке. Толпа ринулась вслед за нами, стоило нам сделать первый шаг в другую сторону. Мы бросились на предыдущую развилку, повернули вправо и попытались обогнуть новую улицу из костяных башен, выглядевшую точь-в-точь как предыдущая. В какой-то момент я даже согласился с Роанаром: Лэс-Кэрр-Грошмор действительно напоминает лабиринт...

"Нет, мы не заблудимся в этом треклятом месте!" — одернул я себя, стараясь не терять направление. Еще две развилки справа относительно главной улицы. Сейчас нужно снова бежать направо.

— За мной! — скомандовал я, резко поворачивая. Толпа немного отставала.

Во мне загорелся проблеск надежды на то, что нам все же удастся оторваться от преследователей. Я повернул голову вперед, и тут же пришлось вильнуть влево, потому что новая толпа, скандирующая: "Сжечь предателя! Убить предателя! Повесить предателя!", ждала нас и на новой развилке.

— Проклятье, Роанар! Ты не мог бы бояться чуть меньшего количества людей? — на бегу воскликнул Ольциг.

В любой другой ситуации я бы, наверное, прыснул от смеха, но сейчас меня уже вовсе не веселило его настроение.

— Мы не можем вечно от них бегать, — крикнул я, — Филисити, ты не могла бы...

— Я пробовала, — запыхавшись, отозвалась девушка, — но здесь мою силу что-то блокирует. Ничего не выходит.

— Интересно, а мою? — dassa остановился, на руках его загорелся белый огонь и полетел в толпу.

Наваждения расступились, пропуская магию монаха между собой, и снова сомкнулись. Dassa отпрянул.

— Ох, кажется, не действует! — досадливо воскликнул он, неловко отступив назад и упав на спину.

— Ольциг! — расширив глаза, выкрикнул я и бросился ему на помощь.

Мужчина с вилами угрожающе двинулся на dassa и уже был готов убить юношу. Мой клинок встретился с рукой нападающего за пару секунд до рокового мгновения... и рука наваждения, брызжа несуществующей кровью, упала на землю.

Филисити изумленно ахнула.

Человек с вилами вдруг рассеялся, как дым, и толпа на миг застыла, словно оценивая опасность, которую для них представляет внезапный противник.

Я, не теряя времени, потянул Ольцига вверх, заставил его подняться на ноги и подтолкнул вперед.

— Что замерли, бегом! Бегом!

Друзья, слава Богу, послушались. Мы с трудом вернулись на основную улицу, сделав несколько крюков, но выиграв несколько секунд у преследователей. Я с трудом следил за дорогой, пот градом тек со лба. Попутно мне приходилось эстоком прокладывать нам путь по Лэс-Кэрр-Грошмору сквозь наваждения Роанара.

— Почему ты можешь с ними справиться? — воскликнул, наконец, барон. Его арбалетные болты не причиняли линчевателям никакого вреда, а мой клинок уничтожал их одним ударом.

— Со всеми я справиться не смогу, — парировал я на бегу.

— Но ты можешь им противостоять! — поддержала Филисити, — а мы нет.

— Я не знаю, почему. Хорошо, что хоть кто-то из нас может это делать!

В дальнейшую полемику никто вступать не захотел.

Послышался шум воды — похоже, мы вот-вот доберемся до моста через Мальяру.

На улице почти совсем стемнело. Теперь в черных провалах окон мне все чаще виделась какая-то женщина с длинными черными волосами, черт лица которой я не мог разглядеть. Кто она? Чей она кошмар?

— Впереди мост через реку! — выкрикнул я, — возможно, на тот берег они за нами не последуют!

У меня действительно была надежда, что что-то удержит толпу преследователей Роанара на этой стороне реки.

Впереди уже виднелась Мальяра. У воды после жаркого дня стелился небольшой туман, окутавший узкий мост, ведущий на другой берег.

— Быстрее, туда! Ольциг, когда перебежим, уничтожай мост сразу же, понял?!

Филисити вдруг испуганно ахнула. Я не успел спросить, в чем дело: ночное небо вдруг прорезал ужасный крик. Я даже сбавил темп, пытаясь понять, откуда доносится этот звук. Крики наяд, от которых моряки в шторм хватались за уши, когда я убил одну из слуг Therabia, не шли ни в какое сравнение с тем, что мы услышали сейчас. Это было похоже одновременно на утробный рев, крик огромной хищной птицы, громовой раскат и усиленный писк летучей мыши.

— Это еще что, декс его... — настороженно проговорил Роанар, и осекся.

— Мост через реку... — прошептала Филисити, глаза которой блеснули от слез страха, — и туман... я... я не хотела...

Я качнул головой, делая шаг назад и замирая, поняв, что позади нас ждет толпа кошмаров Роанара.

С ужасным криком из-за башен на другой стороне реки вдруг поднялось множество крылатых силуэтов. Я успел заметить, что их черты менялись, пока существа приближались к нам. Похоже, Филисити не так хорошо запомнила дексов, но успела приписать им в своих кошмарах достаточно разрушительной силы, которую они сейчас обрушат на нас. Возможно, они, конечно, слабее настоящих дексов, но сейчас, когда с другой стороны нас прижимают линчеватели барона Экгарда, от этого легче не становилось.

Несколько тварей бросились на нас.

Я выскочил вперед, заслоняя собой друзей.

— Бегите внутрь любой башни! Быстрее!

Ольциг поспешил исполнить мое указание. Роанар и Филисити медлили, и у меня не было времени их уговаривать. Дексы, лица которых претерпевали жуткие изменения начали кружить вокруг меня, как стая падальщиков над добычей. Огромные серые тела, покрытые чешуей, с перепончатыми крыльями, как у огромных летучих мышей двигались с невероятной скоростью, и я не представлял себе, как хотя бы зацепить их эстоком.

Лица дексов (если их вообще можно было назвать лицами) постоянно менялись: то становились точной копией морд летучих мышей, то приобретали уродливые гротескные сходства с человеческими лицами, зубы то оказывались полностью заостренными, то выравнивались, демонстрируя почти людскую, но совершенно жуткую улыбку. Неизменным оставался только цвет кожи и чешуи тварей — дымчато-серый — и наличие огромных ушей с заостренными концами.

Я пригнулся, сгруппировался и поднялся с кинжалом наизготовку после кувырка, помогшего мне уйти от острых когтей на руках летящего на меня декса. Возможно, эстоком мне их не достать, но метнуть кинжал можно попытаться.

Толпа преследователей Роанара стекалась к башне, куда бросились мои друзья. Из окна той самой башни на меня смотрела темноволосая женщина, я не видел, но чувствовал на себе ее взгляд.

Декс полетел в мою сторону, я прицелился и метнул кинжал в движущуюся цель.

Бах!

С громким хлопком видение Филисити превратилось в дым, и мой кинжал со звоном упал на посыпанную камнями улицу. Значит, и с ними я могу справляться. Вот только кошмаров слишком много, и они вот-вот достанут моих друзей из башни. Проклятье! Ольциг был прав: Рон мог бы испугаться и чуть меньшего количества преследователей...

Меня осенила идея, и я замер. Непростительная ошибка. Мне удалось увернуться от атаки декса в последний момент. Существо пролетело прямо над моей головой, я упал, перевернулся на спину, чтобы защититься и выставил перед собой эсток. Бросившийся на меня декс наделся на него, как на иголку и тут же превратился в дым, успев щелкнуть перед моим лицом острыми зубами, и я почувствовал его зловонное дыхание.

Не собираясь дожидаться следующих атак, я бросился подобрать кинжал и, едва не споткнувшись, побежал к башне, в которой прятались мои друзья под монотонное: "Сжееечь предателя! Убииить предателя! Повесить предателя!".

Горожане с вилами и факелами даже не пытались сопротивляться, когда я убивал их друг за другом, используя приемы, которые сумел бы парировать любой мало-мальски опытный воин. Похоже, Рона пугало только количество линчевателей, а не их навыки бойцов. Что ж, и на том спасибо, господин барон!

Наваждения продолжали рассыпаться под моими атаками, и я с трудом различал что-то за завесой дыма, в который они превращались.

В голове стучала единственная мысль: "Ольциг!"

— Открывайте! — крикнул я, надеясь, что чуткий слух хоть кого-то из друзей распознает мой возглас среди множества других.

Я прорвался к двери башни, толкнул ее от себя, попутно нанося уже хаотичные удары по кошмарам Роанара. Дверь быстро поддалась. Как только я оказался внутри, Рон тут же запер дверь, навалившись на нее всем своим весом. Я усмехнулся: как будто это сдержало бы толпу, но говорить арбалетчику ничего не стал.

— Ольциг! Где твои кошмары? — выкрикнул я, стараясь перевести дыхание.

Dassa одарил меня непонимающим взглядом, и я недовольно фыркнул, стараясь не обращать внимания на нервирующие возгласы толпы.

— Где то, чего боишься ты? Почему это не появляется?

Все еще опьяненный зельем Филисити монах самодовольно качнул головой.

— А я ничего не боюсь! — гордо заявил он. На моем лице, наверняка, появилась победная улыбка, потому что в трезвом состоянии у Ольцига страхов хватало, а сейчас он, видите ли, бесстрашнее меня. Я повернулся к колдунье.

— Филисити, я видел, как ты переливала остатки этого зелья во флягу, — девушка кивнула, осознавая, что я хочу сделать, и начала судорожно рыться в торбе Роанара, — отлично. Нужно выпить его.

Девушка замешкалась, неуверенно посмотрев на меня.

— Но... мы, возможно, не будем соображать, что делаем и, скорее всего, ничего не вспомним после. Кто дает гарантии, что мы пройдем Лэс-Кэрр-Грошмор?

Я тяжело вздохнул. Идти по проклятому городу, не осознавая, что делаешь, да еще и ничего не помнить после — не самая лучшая перспектива, но, боюсь, для некоторых из нас она единственная.

— Я останусь в сознании.

— Хочешь сказать, твои кошмары нам не угрожают? — прищурился Роанар.

— Ты видел хоть один?

Я многозначительно посмотрел в глаза барона. Сейчас не было времени для нашего с ним негласного соперничества. Факт оставался фактом: мои кошмары, даже если они мелькали в окнах костяных башен, не угрожали нашим жизням. Выбор того, кто должен сохранить трезвость ума, был очевиден.

Серый уродливый декс врезался в стекло башни, и Филисити испуганно вскрикнула, вжавшись в неровную стену.

Мне невольно удалось обратить внимание, что комната на первом уровне, имела круглую форму, здесь было одно окно, напоминающее глазницу. Спальное место было устроено в небольшом углублении в стене, структура которой была похожа на коралл. Посреди круглой комнаты стоял причудливый цилиндрический шкаф, а у его изножья лежала старая подушка. Больше в круглом зале не было ничего. Подниматься и рассматривать другие комнаты у меня не было времени, хотя быт древних магов Лэс-Кэрр-Грошмора вызывал интерес, и лестница, раскинувшаяся по левую руку от меня, так и манила.

Я повернулся к Филисити. Девушка уже держала флягу в руках, но не спешила пить.

Серая тварь следующим ударом разбила окно и неуклюже ввалилась в комнату. Я встретил ее ударом эстока, и приготовился к новой атаке у окна, когда декс превратился в дым.

— Не спорьте, — почти умоляюще произнес я, — пейте! Доверьтесь мне.

Девушка качнула головой и сделала несколько уверенных глотков из фляги, тут же протянув ее барону. Рон колебался несколько секунд, но крики: "Убить предателя! Повесить предателя!" заставили его решиться быстрее.

Я напряженно прислушался. Казалось, на улице становится меньше голосов. Крики дексов практически смолкли. Где-то через минуту все вокруг погрузилось в тишину. Наше дыхание вдруг показалось чересчур громким. Время замерло, и мне почудилось, что я слышу, как бьется сердце Лэс-Кэрр-Грошмора. Я чувствовал эманации древней магии, пролившейся здесь, словно заклятье, которое применили к городу, было живым существом, жаждущим чего-то... понять бы только, чего именно.

Послышался долгий вздох Роанара. Я взглянул на друзей и увидел в их глазах тот же опьяненный блеск, что и у Ольцига. Зелье окончательно подействовало.

— Кто там собирался меня повесить?! — выкрикнул Рон, делая вальяжный шаг и ударом ноги пытаясь открыть дверь. Разумеется, дверь, которая открывалась внутрь, не поддалась, оставив арбалетчика озадаченным. Однако он быстро нашел этому оправдание: — боитесь меня? То-то же! Я вас сейчас сам повешу!

Мне стоило огромных трудов сдержать усмешку, однако я справился. Филисити молча подошла к двери и открыла ее в нужную сторону.

— Благодарю, миледи, — громко выкрикнул Роанар, низко кланяясь девушке и целуя ей руку. Затем, широко шагнув на усыпанную мелкими камнями улицу, Рон закинул арбалет за спину и расправил плечи. Ольциг последовал за ним, а Филисити взяла меня за рукав лерсовой куртки и развернула к себе.

— Не знаю, кто ты и что у тебя за секреты... — томным голосом произнесла она, покачав головой. Не заканчивая мысль, она привстала на мыски и горячо поцеловала меня.

Я совершенно растерялся. Благо, догадался хотя бы ответить на поцелуй, но в остальном был совершенно шокирован. Такое поведение у знатной леди считалось недопустимым, и я не думал, что Филисити настолько наплевать на устои. Это, конечно, прекрасно, и даже в какой-то мере развязывало мне руки, но вбитые Дайминио и Орденом принципы, закореневшие в течение многих лет, не так-то просто отмести.

Я не решился ни обнять, ни притянуть к себе колдунью, хотя желания было хоть отбавляй. Просто стоял, широко распахнув глаза и принимая чисто механическое участие в процессе. Стыд и позор, да и только!..

Когда девушка отстранилась и посмотрела мне в глаза, мои щеки пылали, как у ученика на первом экзамене в Ордене. Я взмолился, чтобы Филисити оказалась достаточно пьяной от зелья, чтобы этого не заметить.

Девушка криво улыбнулась.

— Я, наверное, этого не вспомню, — небрежно бросила она, — но не пожалею, если ты напомнишь мне.

Не говоря больше ни слова, девушка вышла из костяной башни.

Сердце стучало у меня в висках. Я старался овладеть собой, взять себя в руки. Слишком много всего произошло за последние несколько часов. Единственное, чего я сейчас рьяно желал, так это выбраться из этого треклятого города.

Я вышел из костяной башни в таком состоянии, словно это я только что осушил всю флягу с опьяняющим зельем, а не мои друзья. Голос мой готов был в любой момент предательски сорваться на сип, и я прочистил горло, прежде чем сказать:

— Пора двигаться дальше. На тот берег.

Филисити, Роанар и Ольциг энергично закивали, и мы двинулись в путь.

Я шел впереди, то и дело оглядываясь и проверяя, не отстал ли кто. Через мост первым пошел Ольциг, затем Рон, потом Филисити. Я двигался замыкающим.

Другой берег Мальяры имел некоторые отличия от своего соседа. Костяные башни здесь стояли чуть реже, даже хаотичнее, и вдалеке уже виднелась черта города — спасибо свету полной Луны. Возможно, еще пара часов, и мы доберемся туда.

Шли молча. Только сейчас я понял, какая усталость навалилась мне на плечи. Хотелось упасть и провалиться в сон, но я пытался заставить себя не думать об этом.

Силуэт женщины с темными волосами изредка мелькал среди домов, но я лишь держал ее в поле зрения. Страха перед этой незнакомкой у меня однозначно не было, почему же она преследует меня? Если она — мой кошмар, почему не дает о себе знать? Если бы город хотел, она бы уже напала, ведь так? Ожидание нападения угнетало гораздо больше, чем активные действия. Господи, ведь что-то же должно произойти с этим треклятым видением!

... Дайминио когда-то говорил мне, что нельзя просить и спрашивать высшие силы о том, к чему ты не готов. Сейчас я вспомнил его слова, когда, отразившись от костяных башен и заполнив все улицы, в Лэс-Кэрр-Грошморе раздался женский крик.

Несмотря на опьяняющее зелье, мои друзья остановились и прислушались, стараясь глядеть по сторонам серьезно и сосредоточенно.

— Говоришь, нет у тебя кошмаров? — хмыкнул Роанар, — зелье-то у нас кончилось...

Я качнул головой.

— Идите к черте города, — моя рука для наглядности указала направление.

Эсток буквально попросился мне в руку. Я вытащил клинок, приглядевшись.

Женщина мелькнула за стеной одной из башен, схватившись рукой за стену, и от ладони на белом рельефе стены остался густой кровавый след. Ольциг зажег на руке белый огонь, но я остановил его.

— На них могу действовать только я, помнишь? Идите! Я догоню, не бойтесь за меня.

Рон потянул Филисити за руку, Ольциг неуверенно попятился, когда я рванул к костяной башне с эстоком наизготовку. На бегу я пытался сообразить, какого декса бросаюсь защищать свой кошмар, а главное, от кого. Однако одернуть себя на этот раз не получилось, желание спасти женщину было слишком сильным. Это было жизненно важно... почему-то... для кого-то...

Ответ не заставил себя ждать. За домом показались две фигуры, одна из них принадлежала той самой незнакомке, и только теперь я понял, почему не сумел разглядеть ее черт: у женщины попросту не было лица! Телесного цвета холст с черными дымчатыми пятнами вместо глаз и красной впадиной на месте рта. Ни носа, ни бровей, ни очертания губ — ничего этого не было. Похоже, я попросту не знал, как она должна выглядеть. Должен признать, само это незнание, которое сейчас смотрело на меня черными пятнами вместо глаз, выглядело жутковато.

Женщина закричала, пятясь от второго моего видения и путаясь в длинном черно-бордовом богатом платье, расшитым узорами с драгоценными камнями. Черные густые волосы локонами падали на грудь. Незнакомка зажимала кровоточащую рану на животе и словно бы звала на помощь. Звала меня, хотя и не называла ни моего, ни чьего-либо другого имени, только кричала. От ее крика щемило сердце, а по спине медленно крался холод...

Я должен был сделать что-то, должен был помешать, но не мог, словно превратился в соляной столб.

Напротив женщины стоял еще один человек. Он был одет в черный камзол, расшитый золотыми узорами. Без лица.

Темные волосы примерно той же длины, что у меня, зачесанные назад. Высокий стан, телосложение, похожее на мое и, кажется, почти тот же рост...

Безликий, так же с черными провалами вместо глаз и красной впадиной рта, он каким-то образом смотрел на меня, держа в руке длинный меч, чуть короче моего эстока. Распознать выражение отсутствующего лица мужчины было невозможно, но мне казалось, что он ухмылялся.

Я крепче ухватил оружие. Это был тот самый человек, который виделся мне во сне.

Женщина, пятясь, упала на спину и застонала от боли. Голос сопровождался эхом, как будто мы находились в помещении, а не на открытом воздухе. Незнакомка отчаянно перевернулась на живот и попыталась ползти в мою сторону, потянула ко мне окровавленную руку, но клинок мужчины вонзился ей в спину, и она уронила голову на землю.

"Ты убил ее!" — зазвучало в моем сознании, и я вздрогнул, невольно уносясь мыслями в тот сон. Серые тени за окном, полная луна, шум воды... зов Тайрьяры...

Видение, как ни странно отрезвило меня.

— Ты убил ее, — хрипло повторил я, готовясь атаковать.

Незнакомец в черном камзоле рассмеялся звонким грудным смехом, угрожающе взмахнув мечом.

— Кто ты такой? — воскликнул я, шагая к противнику и вытаскивая кинжал, который собирался использовать в качестве щита.

Сейчас не будет, как во сне. Я знаю приемы. Знаю себя и свою технику. Я не позволю убить или запугать себя...

Увидев в моей левой руке кинжал, видение звонко хмыкнуло, склонило голову, и его левая рука вспыхнула черным дымом. Я не успел обрадоваться и решить, что кошмар оставит меня — на ладони видения вдруг появился кинжал, идентичный моему. Он хочет честного боя. Боя на равных.

Мы принялись медленно кружить друг вокруг друга, как два хищника, каждый из которых считает другого добычей. Вот только я почему-то начинал сомневаться, что я — охотник. Охотником был он — безликий, безглазый кошмар, действительно наводящий страх.

"Соберись. Только ты и противник. Тебе не впервой сражаться", — приказал я себе, крутанув эсток в руке. Враг остался невозмутим. Никакими обманными действиями его не возьмешь. Весь его вид говорил: "нечего дергаться попусту. Хочешь атаковать — атакуй. Посмотрим, чего ты стоишь".

Атаковать простым ударом. Проверить реакцию. Испытать.

Вздыхаю, делаю шаг, занося клинок. Он лежит в руке, как влитой. Удар выходит легким и молниеносным. Смертоносным для любого противника, который не умеет быстро парировать атаку...

Звон стали отрезвляет меня. Кошмар не дрогнул, блокируя мой удар своим клинком. Левая рука с кинжалом картинно убрана за спину. Нравоучение, насмешка...

Усмехаясь, видение сбрасывает эсток со своего клинка и наносит еще более быстрый удар, чем я. Кажется, то, что мне удалось отразить удар, было чистым везением. Я отскочил, качая головой и переводя дух. Этот человек был близок к тому, чтобы убить меня, но не убил. Он играет со мной...

Мы снова принимаемся кружить, ожидая, кто первым нанесет удар. Я сдерживаюсь, чтобы не прокручивать эсток в руке, не совершать лишних движений. Противник намного быстрее, намного техничнее меня. Он спокоен. Я нервничаю — лучший, декс меня забери, фехтовальщик Дирады.

— Ты мой кошмар, — признаю я, — а я даже не знаю, кто ты.

Имя вертится у меня на языке вместе с древней песней Саари. Kadae de Tajr'jara. Противник сосредоточенно кружит вокруг меня. Мои слова его забавляют, но не интересуют. Я сжимаю рукоять эстока.

— Кто ты, декс тебя сожри?! — выкрикнул я.

Видение только рассмеялось в ответ. Прекрасно. Смеяться он, значит, может, но представиться не желает. Если только ему вообще требуется представление. Что-то подсказывало мне, что я и так знаю, кто передо мной.

— Ты Виктор Фэлл?..

И тогда противнику, кажется, надоедает ждать. Он срывается с места и кидается в мою сторну. Клинок в его руке быстр, как молния. Я осторожно подшагиваю назад, едва успевая отражать удары.

Ни один поединок, особенно состоящий из серии атак, не длится больше полутора минут. За полторы минуты (максимум) хотя бы один допустит ошибку, и эта ошибка неизбежно сыграет свою роль. Если я допущу ошибку в сражении с этим противником, можно смело читать по мне заупокойную.

Но после нескольких шагов отступления что-то внутри меня словно загорелось, и я почувствовал прилив сил. Улучил секунду, парировал удар, перешел в атаку. Попытался уколоть, однако враг парировал удар кинжалом, занеся меч для удара сверху. Никогда не любил этот прием. Топорный и редко удается. Парировать его я всегда мог идеально, и этот раз не был исключением. Я оттолкнул врага, сам отскочил назад и снова бросился в атаку. Теперь моя прокрутка эстока в руке была воспринята как прием — непредусмотренный обманный маневр. Мой противник бросился атаковать. Попытка удара — подшаг, прирование; удар сбоку — сбив; ответная атака — сбив, уклон; моя попытка ударить в шею — защита кинжалом.

Я отскочил, едва не позволив противнику вспороть мне живот.

Так не может продолжаться вечно. Первым выдохнусь я, ведь кошмары не могут устать.

Я бросился атаковать, стараясь всячески переключить внимание противника на правую атакующую руку. Враг парировал удар кинжалом, используя его как щит. В ту же секунду я вонзил в клинок левой рукой, положившись на свою реакцию.

Слава Богу, левая рука не подвела. Клинок вошел в грудь безликого по самую рукоять. Я дал себе меньше секунды на ликование, когда понял, что по моему телу разливается жар.

Словно в тумане, делаю шаг назад, противник падает, резко выдергивая меч из моего тела. Рану разрывает боль. Эсток выскальзывает из моих рук, рука замирает на животе, внутри которого словно пульсирует новое сердце — огненное, и каждый его удар разносится ледяным пожаром внутри меня.

Противник испаряется черным дымом, кинжал, торчавший из его груди, тихо ложится на землю. И меня тянет к земле. Боль парализует сознание, и я падаю на колени, не устояв на ногах. Горячая кровь сочится сквозь пальцы. По телу словно разливают жидкий метал. Ничего не хочется. Хочется, чтобы это просто кончилось, а дальше будь, что будет.

Кажется, мое тело состоит из камня, такое оно тяжелое. Вот, значит, какого "честного боя" я ждал, "продираясь через мрак ночи"? Мой поединок с призраком Виктора Фэлла состоялся и закончился смертью обоих? И все остальное — точно как в легенде: стражи Тайрьяры — дексы, полная луна...

Мысли возвращаются в реальность, перемежаясь с видениями. Мне кажется, я иду по улице Лэс-Кэрр-Грошмора, мелкие камни хрустят под ногами, перетираясь друг о друга. Я неспешно бреду вперед, а на самом деле я просто в бреду. Кровь заливает прижатую к ране руку. К смертельной ране.

Сколько прошло времени? Минута? Час? Не могу ухватиться за ход времени, оно от меня сбежало.

Пытаюсь сглотнуть слюну, чтобы хоть как-то промочить пересохшее горло. Ни кричать, ни стонать от боли, не получается, хотя кто-то говорил, что на мгновение от этого становится легче. Никогда им не верил, этим псам Святой Церкви и их байкам...

Кап...

Крови слишком много, она переливается через руку, каплет на землю. Мне кажется, я слышу шипение. Или нет?.. Интересно, где сейчас мои товарищи? По крайней мере, я провел их через Лэс-Кэрр-Грошмор. Вот и ответ, как пройти проклятый город: оставить там кого-то одного. Филисити, я не жалею. Может, только чуть-чуть? Наверное, нужно было вести себя активнее в башне?

Земля вокруг меня шипит и дымится с каждой попавшей на нее каплей крови. Пространство вокруг меня плывет, непреодолимая сила тянет вниз, но я стараюсь держаться хотя бы на коленях. Зачем? Не знаю. Просто меня учили держаться до последнего вздоха. Орден учил.

Рон, ты позаботишься о Филисити? И выполнишь задание короля? Так ведь?.. Господи, мне сегодня хоть кто-то будет отвечать?

— Райдер! — окликнул меня чей-то голос. Горячая рука легла на плечо, — святой Боже! Райдер, ты только держись, ладно?

Я снова брежу? Или рядом со мной действительно Ольциг?

— Dassa, — шепнул я, качая головой.

— Да, это я, — с улыбкой отозвался он, — все будет хорошо. Дай посмотрю рану.

Я не знаю, что нужно делать, чтобы выполнить его просьбу: сознание утекает, как песок сквозь пальцы. Тело качает из стороны в сторону. Я уже не понимаю, чувствую боль, или нет.

Ольциг отнимает мою ладонь от раны, и я не сдерживаю стон. Боль зажимает тело в раскаленные перчатки. Кровь с переполненной ладони льется на камни.

— ... почему от твоей крови земля дымится? — озадаченно спрашивает монах, замирая.

Откуда мне, к дексу, знать?! Я это говорю вслух, или мне кажется? Наверное, кажется. Ольциг никак не реагирует.

Слышатся шаги. Дым застилает глаза. Земля шипит, как чегресская кобра.

Поднимаю глаза и вижу, что прямо надо мной остановился человек. У него вьющиеся черные волосы, густая борода и карие глаза. Он облачен в длинные белые одежды, схваченные золотым поясом. Человек опускается на колени, прикасается к дымящимся и шипящим камням, пересыпает горсть из руки в руку и запрокидывает голову, словно от огромного удовольствия.

Ольциг следит за моим взглядом и глядит на меня, как заколдованный.

— Ты его, что, видишь? — спрашивает он.

Я не понимаю, о чем говорит монах. Точнее, не до конца понимаю. Киваю, чтобы хоть как-то среагировать. Чтобы понять, что остаюсь в сознании.

Человек в белых одеждах придвигается ко мне, кладет руку на рану. Я не ощущаю физического прикосновения, но боль охватывает меня и погружает в пучину агонии. Кажется, я закричал. Горячая рука незнакомца отрывается от раны, замирает у моего лица, и боль чуть утихает. Незнакомец шепчет мне на ухо:

— Dahare, perrian numjette.

— Я не понимаю... fe ne iiara, — говорю я. Незнакомец улыбается, лишь снова прикасается к ране.

Боль становится невозможно терпеть, я издаю что-то между стоном и рыком. Вокруг меня стелется золотое свечение, но облегчение не наступает.

— Я не могу тебя вылечить, Райдер! Они... не позволяют мне! — кричит Ольциг. Складывается ощущение, что призрак с длинной бородой теперь виден только мне. Голос dassa далек и почти неслышен.

— Marra, — мягко произносит человек в белых одеждах, беря меня за руку. Ольциг снова заносит руку над раной, я безвольно падаю вперед и захлебываюсь дымом.

* * *

Лэс-Кэрр-Грошмор прекрасен на закате. Все его жители знают это, и они встречают закат, как великое чудо. Люди, носящие белые длинные одежды с золотыми поясами. У большинства из них темные волосы. Как у Налы, хозяйки постоялого двора в Элле.

Я пришел в себя и огляделся. Первым делом мой взгляд опустился к животу. Рана все еще кровоточила, но боль немного притупилась. Рядом со мной стоял тот самый призрак, который помешал Ольцигу исцелить меня. Самого Ольцига, правда, рядом не было. Зато было множество других людей. Они не обращали никакого внимания на человека, стоящего на коленях посреди улицы и истекающего кровью.

— Marra geta, — улыбнувшись, кивнул призрак, стоящий надо мной. И на этот раз я понял, что он предлагает мне "смотреть туда". Его жилистая рука, украшенная дорогим золотым перстнем с черным камнем, указала куда-то вдаль. Я проследил взглядом за рукой и увидел мост через Мальяру. Казалось, у моего зрения появилась способность видеть на многие мили вперед. Я прищурился, и оказался на другом берегу посреди центральной улицы. Рука продолжала зажимать кровоточащую рану.

У черты города стоял человек, позади которого ровным строем тянулся отряд воинов в старых доспехах. Сейчас такие давно не носят...

Рядом с темноволосым статным воином с хищными чертами лица стоял седовласый человек в длинных темно-синих одеждах. Он улыбался, и в его глазах горел нехороший огонь. Он что-то сказал воину, стоящему рядом с ним человеку и покачал головой. Воин нахмурился, обнажил меч и, сжав лезвие в ладони, потянул рукоять вниз. Ладонь начала обильно кровоточить.

Седовласый колдун взял воина под локоть, повел вперед.

Жители Лэс-Кэрр-Грошмора смотрели на неизвестного пришельца с насмешкой. Они не ждали угрозы.

Я ахнул, понимая, что за картину вижу перед собой. Это же проклятие Лэс-Кэрр-Грошмора! Передо мной Корун Объединитель и колдун, которого он позвал на помощь. Сейчас город погрузится в сплошной кошмар.

— Нет! — хотел крикнуть я, но получился бесполезный шепот, — остановите его! Вы же...

Призрак, стоявший рядом со мной, положил мне руку на плечо.

— Hek'ra le nehillen ne patora dvara, estar. Zili marra.

Если б еще понимать, что он говорит мне. "Marra" — значит "смотреть". "Estar" — воин. Остальные слова мне не знакомы. Однако смысл, кажется, был таков: "ты ничего не можешь сделать, воин. Просто смотри". Я понял это не на уровне слуха, а на уровне какого-то тайного чувства, восприятия, памяти...

Капли крови Коруна Объединителя падают на камни, которыми усыпана улица Лэс-Кэрр-Грошмора. Седовласый колдун берет окровавленную горсть в ладони, зажимает их, и позади него поднимается черная дымчатая тень!

— Otra de Perrian Numjette! Tgara fer! — закричал колдун, бросая камни на землю, и раскидывая руки. Дальше губы его зашевелились, однако я не разобрал ни слова.

Жители Лэс-Кэрр-Грошмора слишком поздно поняли, кто перед ними.

Камни, окропленные кровью Коруна, задымились, и невидимая пелена растянулась по городу, пройдя сквозь каждого жителя. Когда она коснулась меня, боль вдруг снова захватила тело. Я застонал, упершись рукой в землю, чтобы не рухнуть на нее. Призрак ободряюще улыбнулся...

Я поднял глаза на воина. Не представляю себе, как — все, что здесь происходит — это лишь кусок истории — но он смотрел на меня! Смотрел мне в глаза и видел меня. Он знал, что я здесь, чтобы помешать. И каким-то образом я тоже это знал.

Город начал преображаться. Вокруг началась суета, кто-то кричал и звал на помощь, кто-то бросался к черте города и становился жертвой отряда Коруна. Мимо меня пробежала темноволосая женщина с короткими спутанными волосами. Она упала, когда ее за ногу схватил мертвец в таких же белых одеждах, только обожженных. Он с силой ударил в грудную клетку пытавшейся сопротивляться женщины, вырывая оттуда сердце и принимаясь есть его.

Двое детей отчаянно пытались скрыться от неописуемых монстров, напоминающих смесь собаки с пчелой, огромных и омерзительных. С их жвал капала зеленая слюна, на спине трепыхались маленькие прозрачные крылья.

— Нет, ради всего святого, нет! — вырвалось у меня слабым полушепотом. Только не так. Рука потянулась к эстоку, но оружия на поясе не было. Все верно. Клинки остались там, в реальности. Или в будущем. Я умоляюще посмотрел на призрака и покачал головой, — я не хочу... если не могу помещать, не хочу этого видеть!

Он понимающе кивнул и присел рядом, снова перебрав в руке горсть камней.

Чего он, декс его забери, от меня хочет? Почему не даст вылечиться или умереть спокойно?

Лэс-Кэрр-Грошмор тем временем все больше погружался в хаос. Где-то полыхали костры, где-то раздавались крики. Огромные, порожденные человеческими страхами существа возвышались над костяными башнями, давили и пожирали несчастных жителей, оставляя нетронутыми лишь костяные башни.

Корун продолжал смотреть на меня. Над ним и его колдуном, словно невидимый кукловод, парило темное облако.

Призрак в белых одеждах протянул мне горсть камней и указал на рану.

— Perrian numjette, — повторил он. Смысл слов был мне по-прежнему неясен.

Я молча забрал горсть камней из рук мертвого мага. Отнял руку от раны, снова взглянув на умирающих (или уже умерших) жителей древнего города. Столкнулся взглядом с Коруном. Он видел во мне угрозу, но не мог достать меня.

Камни в моей окровавленной ладони начинали шипеть, я зажал их двумя руками. От моей крови они задымились сильнее, и позади меня начало подниматься такое же темное облако, как за спиной колдуна. Боль вновь сковала тело. Я стиснул зубы, превращая крик в стон, когда через меня прошла новая невидимая волна. Призрак запрокинул голову.

— Dahare! — произнес он.

Темное облако продолжало проходить через меня, превращая погруженные в хаос улицы Лэс-Кэрр-Грошмора в брошенную пустошь, больше не представляющую опасности ни для кого.

Я вновь открываю глаза, и боль снова везде. Не хватает сил даже поднять руку.

— Господи, да откуда же столько крови? Райдер, ну же... почему вы не даете мне вылечить его? Скажите мне! — слышу я голос dassa.

— Ольциг, — шепчу я. Монах качает головой.

— Прости! Прости меня, умоляю. Я пытаюсь...

— Теперь получится, — произношу я и проваливаюсь в темноту.

Глава 8. Альгранский вызов

Я открыл глаза, тут же прищурившись от яркого дневного света. Вокруг было тепло и сухо, за окном слышались детские голоса, чьи-то неспешные шаги, топот лошадиных копыт...

Постойте, за окном?!

Я резко вскочил, оглядываясь. Тело тут же налилось тяжестью, словно было высечено из камня. Чья-то сильная рука уперлась мне в грудь, снова заставляя лечь, и я понял, что все это время лежал на кровати, укрытый шерстяным одеялом.

— Тише, мастер Лигг. Не надо резких движений, — произнес пожилой мужчина, стоявший рядом со мной. Я непонимающе уставился на него, но не успел задать ни одного вопроса. Незнакомец протянул мне чашку и ободряюще улыбнулся, — вот, выпейте.

— Что это? — недоверчиво спросил я хриплым срывающимся голосом, качнув головой, — и где я?

Мы находились, судя по всему, в небольшом деревянном доме, сложенным из крупных бревен. Маленькая комната, не загроможденная мебелью, имела одно большое окно, через которое пробивался солнечный свет. Здесь стояла кровать, на которой я лежал, небольшой стол, стул. В другом углу комнаты мостилась большая глиняная печь. К стене у окна была прибита длинная широкая полка, на которой стояло множество пузырьков и склянок с жидкостями разного цвета.

Не грузный, но достаточно полный мужчина, в уголках губ и глаз которого уже скопилось множество мелких морщинок, а волосы заметно припорошила седина, сидел на единственном стуле, стоящем в комнате, и радушно улыбался мне, дожидаясь, когда я возьму у него из рук чашку. Он был одет в длинные белые одежды, одновременно напоминающие и те, что я видел на призраках Лэс-Кэрр-Грошмора, и рясу Ольцига.

Я нахмурился. Последнее, что я помню, это сжатая в руке горсть камней с улицы Города Костяных Башен, смоченная моей кровью, черное облако за моей спиной, исчезающего бородатого призрака в белом одеянии с золотым ремнем и испуганное лицо dassa, что не мог меня вылечить. Мало похоже на то, что находится вокруг сейчас.

Я надеялся, что вид у меня получился довольно грозный, однако, похоже, впечатление он производил немного другое.

— Успокойтесь, мастер Лигг, — сочувственно протянул незнакомец, склонив голову и снова протянув мне чашку, — промочите горло. А я пока расскажу вам, где вы находитесь.

Что ж, угрожающий прищур для меня сейчас, похоже, неосуществим. Вздохнув, я послушно принял питье из рук этого человека. В чашке оказалась простая вода. Я сделал глоток и получил одобрительный взгляд в ответ. К слову сказать, вода показалась мне божественным напитком. Лицо расслабилось от блаженства, и пожилой человек принял это за добрый знак, расплывшись в улыбке.

— Вот и хорошо. Теперь позвольте представиться. Я Нарьо Эмса. Лекарь.

— Лекарь... — тупо повторил я, стараясь восстановить в памяти произошедшие события. Что я упустил? Образы путались. Призраки в белых одеждах, разрушение Лэс-Кэрр-Грошмора заклинанием седовласого колдуна на крови Коруна Объединителя, Ольциг, пытавшийся меня спасти...

Как же я оказался в доме этого... Нарьо? И где мои друзья (которым волшебным образом удалось отыскать лекаря вблизи Лэс-Кэрр-Грошмора)?

— Господин Эмса... — обратился я, — скажите, а я здесь один?

На лице лекаря засветилась еще более широкая улыбка, чем-то напомнившая мне Дайминио. Он качнул головой.

— Разумеется, нет, мастер Лигг. Ваши друзья, просто, видимо, совершают необходимые покупки для дальнейшей поездки. Скоро вернутся. Уверен, они очень обрадуются, что вы, наконец, пришли в себя.

Я снова прислушался к шуму за окном. Много народу вокруг. Стало быть, это не деревня, а довольно большой город.

— Меня крайне заинтересовала ваша история. Леди да-Кар сказала, что вы сумели пробраться через Лэс-Кэрр-Грошмор, и у вас получалось уничтожать кошмарные видения.

— Только не свое, — невесело усмехнулся я.

Нарьо Эмса вернул мне усмешку.

— Dassa Ольциг рассказал мне о вашем ранении. Говорил, его было невозможно вылечить сразу. Потом удалось, но и после исцеления вы не приходили в себя. Друзьям приходилось нести вас. Думаю, дорога до Альграна заняла бы намного больше времени, чем вам хотелось бы, если бы я не встретился на вашем пути.

Я изумленно распахнул глаза. Нынешняя столица Миянны находится достаточно далеко от проклятого города.

— Альгран? Мы, что в Альгране? Это же неделя в дороге!

Нарьо покачал головой.

— Четыре дня на моей повозке. Все это время вы были без сознания.

Снова мелькнули воспоминания. Помню, как меч безликого человека, которого я (уж не знаю, ошибочно или нет) принял за Виктора Фэлла, вонзился мне в живот, и что было после. Судя по всему, Лэс-Кэрр-Грошмор досыта напился моей крови. Спасибо, что оставил мне хоть немного для выживания...

Я искренне понадеялся, что Ольциг не стал рассказывать всем подряд о том, что произошло в Городе Костяных Башен. Почему моя кровь дымилась, падая не проклятую землю, и что именно она дала призракам, мне непонятно, но я предпочел бы умалчивать об этом, пока не пойму, что рассказ об этом не загонит меня, к примеру, на еретический костер.

— Dassa Ольциг очень переживал за вас, — продолжал Нарьо, — всю дорогу вопрошал: "что такого может сделать лекарь, чего не может сделать целитель?".

Я покачал головой.

— Это в его духе. Он рассказывал, что произошло?

— Он толком не понял, — досадливо отозвался господин Эмса, — я надеялся, что вы поясните ситуацию, когда придете в себя. У dassa, кстати, не было сомнений, что вы выживете. Говорил, что если бы вы умерли, он бы точно вас услышал...

Пронзительный взгляд болотно-зеленых глаз Нарьо буквально прожег во мне дыру. Я вздохнул и попытался подняться с кровати. Тело снова налилось слабостью, и лекарь поддержал меня под руку.

— Вижу, вам не терпится встать, — улыбнулся он, — боюсь, вы еще слишком слабы для прогулок по Альграну, мастер Лигг.

Я качнул головой.

— Освоюсь, господин Эмса. У меня нет времени отлеживаться. Приду в себя окончательно, когда продолжим путь. Не хотелось бы задерживать друзей, учитывая, что мое ранение Ольцигу вылечить удалось. И стеснять вас я считаю более неуместным.

Я для верности опустил взгляд на свой живот. Рубаха была порвана, под ней виднелся немного неровный розовый шрам от раны, нанесенной моим безликим кошмаром. Попутно я успел оценить, что неплохо бы сменить одежду, помыться и побриться. На лице уже выросла небольшая, но заметная борода, а в моих нынешних вещах меня можно было спутать с любым нищим Портового Района Эллы.

Нарьо молча последовал за мной к выходу из дома. Несколько раз он порывался поддержать меня из-за шаткой походки. Я скрипел зубами, но заставлял себя не раздражаться от этой заботы. Могу представить, какой убийственный шквал сочувствия и наставлений мне придется выслушать от Ольцига, если он и вправду так переживал. Стоит подготовиться заранее.

Скрипучая входная дверь отворилась, и мне показалось, что меня буквально утопили в ярчайшем свете. На несколько секунд я действительно ослеп, рука оперлась на деревянный столб, служивший опорой навесной крыше над крыльцом. Нарьо стоял чуть поодаль, ожидая, когда я привыкну к дневному свету.

Как только глаза, наконец, открылись, я заметил, что в отличие от дорог Лэс-Кэрр-Грошмора, улицы Альграна были вымощены камнем, как в Элле. Каждый дом по бокам от широкой дороги украшал цветущий сад. Многовековые деревья укрывали крыши жилищ, бросая на них спасительную тень. Воздух в Альгране казался влажным и горячим. Мне показалось, я сразу покрылся потом, выйдя на улицу. Удивительно, но в доме лекаря, несмотря на духоту и жару, что свирепствовали снаружи, царила приятная прохлада. Я с трудом поборол желание вернуться туда.

Рука Нарьо Эмса легла мне на запястье левой руки. Лекарь прикрыл глаза и качнул головой.

— Пульс слабый. Как вы себя чувствуете? Альгранский климат — не самый благоприятный для выздоравливающих, вроде вас. Настоятельно рекомендую вам вернуться в дом.

Я упрямо покачал головой, отказываясь.

— Я чувствую себя вполне сносно, господин Эмса. Мне необходимо привести себя в порядок. В городе ведь есть бани?

Лекарь вздохнул и кивнул. Объяснить мне дорогу он не успел: издали послышались радостные голоса Ольцига и Филисити, выкрикивающие мое имя.

— Райдер, слава Богу! — девушка оказалась возле меня первой. Ольциг оттеснил ее и положил руки мне на плечи. Мне показалось, что он этим прикосновением буквально придавил меня к земле, такими его руки оказались тяжелыми.

— Как же ты нас напугал! — воскликнул он, качая головой, — горазд же ты спать!

Я окинул друзей взглядами. Похоже, они уже успели посетить городские бани и сменить одежду, и я на их фоне действительно выглядел, как типичный портовый пьяница — грязный, заросший и имеющий нездоровый вид.

Мой взгляд задержался на Филисити. Девушка была одета в простое ярко-красное платье с черным корсетом, обхватывающим тонкую талию, и рукавами-фонариками. Девушка смотрелась в нем богато и величественно, как настоящая знатная леди. Волосы Филисити вновь были заплетены в тугую длинную косу с вплетенными в нее черными лентами. С моей любовью к вкраплениям черного, такая прическа показалась мне гораздо изысканнее сложных плетений, которые используют знатные дамы на светских приемах и балах. Сейчас Филисити показалась мне особенно красивой, и если бы монах не маячил передо мной, как назойливый светляк, я бы, пожалуй, не отрывал взгляда от леди да-Кар.

Ольцига было не узнать в песочного цвета сорочке, темных штанах и высоких сапогах для верховой езды. Его обычно растрепанная соломенная прическа теперь была аккуратно уложена (полагаю это заслугой, обыкновенного частого гребня) и на первый взгляд dassa производил впечатление знатного господина.

У Роанара поверх белой сорочки был надет черный камзол, который, несмотря на отсутствие узоров, сильно напомнил мне мое видение из Лэс-Кэрр-Грошмора. Лицо барона было гладко выбрито, отчего неровная полоса шрама чуть сильнее бросалась в глаза. При взгляде на меня Рон вдруг сделался серьезным, даже чуть враждебным. Мой вопрошающий взгляд остался без ответа, и я предпочел ничего не выяснять, пока не представится удобный момент.

Филисити учтиво кивнула мне, при этом вид у нее был несколько смущенный. Я невольно вспомнил, как она поцеловала меня в костяной башне. Если бы Лэс-Кэрр-Грошмор не выпил бы столько моей крови, мои щеки уже, наверное, залил бы румянец.

— Мы подобрали тебе новую одежду, — весело заявил Ольциг, снова перетягивая на себя всеобщее внимание, — решили, что это не помешает.

Я приподнял бровь и криво улыбнулся.

— Благодарю. Но, думаю, сначала мне не помешает посетить городские бани.

— Проще простого! — воскликнул dassa, — я тебя провожу.

Нарьо Эмса, молчавший до этого момента, недовольно нахмурил редкие серые брови и покачал головой.

— Я бы настоятельно не рекомендовал своему пациенту такие прогулки прямо сейчас. Он очнулся меньше получаса назад.

— И достаточно отдохнул, господин Эмса, благодарю, — многозначительно кивнул я, — не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством.

Ольциг картинно развел руками, всем своим видом показывая, как он доволен, что "пациент" принял его сторону.

— Вот видите, господин лекарь? Он в порядке, просто поспал чуть дольше, чем любой другой пациент.

Монах панибратски стукнул меня в плечо. Я прикрыл глаза, думая только о том, как бы не потерять равновесие, и как бы быстрее добраться до городских бань. Перед лекарем, принявшим нас в своем доме, мне было страшно стыдно за поведение Ольцига. Я качнул головой.

— Прошу простить...

Пожилой мужчина лишь покачал головой, жестом показывая, что все в порядке. Удивительно, но Нарьо только смешила наглость и простота нашего dassa. Полагаю, недвусмысленные замечания о том, что Ольциг "услышал бы меня, если б я умер", навели лекаря на соответствующие размышления о том, кем является наш попутчик. Судя по всему, Нарьо признал в юном проводнике некий поэтический дух бунтаря и готов был слишком многое спустить ему с рук.

Лекарь пожал плечами и кивнул.

— Что ж, будь по-вашему, dassa. Но учтите, что я этого не одобряю.

— Не беспокойтесь, с ним будет целитель, — улыбнулся монах и потянул меня за собой.

Я успел снова встретиться взглядом с Роанаром и убедиться, что арбалетчик смотрит на меня весьма враждебно. Чем это вызвано, хотел бы я знать!

* * *

Сейчас я напоминал себе портового пьяницу всем своим видом. Да и походка была соответствующая. Палящее солнце Альграна то и дело слепило глаза, я закрывался от света, сильно шатаясь из стороны в сторону.

Ольцига жара, похоже, совсем не смущала. Он был готов идти чуть ли не вприпрыжку и поддерживал чуть более медленный темп только из снисхождения ко мне. Оставалось только покорнейше поблагодарить этого позера.

Я потерял счет времени. Казалось, дорога до городских бань растягивается с каждым шагом. Пот заливал лицо и щипал глаза, я чувствовал его едкий соленый привкус на губах. Сердце барабанило в виски, голова кружилась, и мой заклятый враг — притаившаяся мигрень — начинала грызть затылок.

— Ольциг... — слабо позвал я, не удержав равновесие и ухватившись за ветвь дерева, свисающую из чьего-то сада, — погоди.

Монах вмиг оказался подле меня.

— Так и знал, что долго не пройдешь, — досадливо произнес он, качнув головой.

Я безвольно опустился под спасительную тень дерева, положил руки на согнутые в коленях ноги, и только потом, прищурившись, взглянул на dassa. Ольциг, не обращая внимания на любопытные и осуждающие мой вид взгляды альгранцев, опустился рядом со мной.

— Прости, что шел так быстро, но я хотел увести тебя как можно дальше от лишних ушей, пока ты не потеряешь силы окончательно.

От лишних ушей? Я непонимающе качнул головой.

— Давай-ка для начала поможем тебе, — ободряюще улыбнулся dassa и протянул руки к моей пылающей голове.

Эманации орденской магии успокоили сознание, по мне разлился теплый золотой свет. Через минуту стало значительно легче, и из неприятных ощущений в теле осталась только легкая слабость.

— Лучше? — поинтересовался монах. Подниматься он не спешил.

— Гораздо. Спасибо, — кивнул я.

— Хорошо, — Ольциг посерьезнел, — теперь мы можем поговорить. Он внимательно изучил меня глазами и спросил:

— Надеюсь, ты не успел рассказать этому лекарю, что произошло в Лэс-Кэрр-Грошморе?

Из моей груди вырвался облегченный вздох. Стало быть, dassa разделяет мое мнение о том, что странная приключившаяся с нами история огласке не подлежит.

Я покачал головой в ответ.

— Нет. Да мне и не совсем ясно, что там случилось, если быть до конца честным...

Ольциг несколько мгновений изучающе глядел на меня.

— А как ты сам считаешь? — спросил он. Я пожал плечами.

— Затрудняюсь ответить точно.

— Ты снял проклятие с Лэс-Кэрр-Грошмора, Райдер. Ты это понимаешь? — голос монаха опустился до едва слышного шепота. Я серьезно вгляделся в его глаза, пытаясь понять, насколько он серьезен.

Предельно серьезен.

— Думаю, не стоит никому говорить, что для этого потребовалась твоя кровь, — продолжил монах. Здесь я был с ним полностью согласен. Dassa вздохнул, — мне самому это совсем не нравится. И, если быть до конца честным, я немного опасаюсь тебя после этого. Но ты не раз выручал меня, поэтому я сохраню всю эту историю в тайне. Только ответь мне на вопрос. Честно.

Я вздохнул и приготовился.

— Думаю, на улицах Лэс-Кэрр-Грошмора кровь проливали многие. А исцелить город от чар сумел лишь ты. Почему?

На моем лице появилась кривая ухмылка. Он задал вопрос, на который я и сам хотел бы найти ответ. Произошедшее в Городе Костяных Башен вызывало у меня не меньше опасений, чем у юноши. И все же я постарался ответить как можно спокойнее:

— Не знаю.

— Город, если верить легенде, проклял некий колдун, — прищурился dassa. И я понял, что он не видел того, что призрак показал мне. То, в какой хаос погрузился Лэс-Кэрр-Грошмор после заклинания, было дано увидеть лишь одному из нас, и это оказался не проводник...

Я покачал головой. Если кому-нибудь и стоило рассказать некоторые детали моего видения, то именно Ольцигу.

— Он сделал это по просьбе Коруна Объединителя. И использовал его кровь, чтобы заклятие имело нужную силу.

Несколько секунд dassa молчал, широко распахнув глаза.

— Откуда ты знаешь это? — недоверчиво спросил монах.

— Знаю и все, — упрямо отозвался я. Похоже, этот ответ его не устроил.

— Откуда. Тебе. Это известно, Райдер?

Ольциг постарался вложить в свою интонацию максимально возможную строгость, даже слова разделил паузами для пущей угрозы.

Я вздохнул.

— Призрак в белых одеждах показал мне. Я видел, какой кошмар захлестнул город после этого проклятия. А тот призрак все сжимал в руке горсть камней и показывал, что я должен смочить их своей кровью. Когда они упали на землю, все закончилось.

Подробность про некое черное облако, поднявшееся за моей спиной и прошедшее через меня, когда кровь зашипела на горсти камней, я решил опустить.

Монах удивленно приподнял брови.

— Так поступил колдун?

— И произнес заклятие, разумеется, — кивнул я. Ольциг остановил на мне недоверчивый взгляд, и я скептически прищурился, поняв его мысль. Нужно было тотчас же развеять его домыслы, — я заклятия не произносил, не надо на меня так смотреть. И повторить слова колдуна тоже не смогу, он говорил на древнем языке. Или на языке еще древнее...

Dassa разочарованно всплеснул руками.

— Декс тебя забери, Райдер! — воскликнул он, — это же такие знания! Эти треклятые призраки, конечно, нашли, с кем ими делиться.

Голос юноши звучал так обиженно, что мне даже стало немного стыдно за свое невежество.

— Ну, прости, — хмыкнул я, — видимо, они решили показать все это мне, потому что я не понесу эти разрушительные знания в мир.

— Знания ничего не разрушают. Разрушают только люди, — тоном философа заметил монах и вопросительно кивнул, — так ты хочешь сказать, в твоих жилах течет кровь Коруна Объединителя? Первого короля Солнечных Земель?

— Думаю, это довольно тяжело было бы скрыть. Такая информация в наше время не теряется из виду, — скептически заметил я, — может, дело вовсе не в крови, а в намерениях? Корун Объединитель хотел окунуть город в кошмар, а я — вытащить его оттуда. Возможно, другие люди, что могли подойти Лэс-Кэрр-Грошмору либо слишком быстро бегали, либо слишком быстро умирали. И вот, наконец, сыскался счастливчик.

Ольциг нервно хохотнул.

— Да уж, смотрю у тебя полные карманы счастья. Все равно странная история. И она темная, Райдер. Я это чувствую.

Кривая улыбка стерлась с моего лица под серьезным пронзительным взглядом юноши. Сейчас я, как никогда, видел в нем будущего мэтра.

Dassa хлопнул себя по коленям, показывая тем самым, что разговор наш окончен, и поднялся на ноги, заботливо протянув мне руку. Удивительно, но на этот раз я от помощи не отказался.

— Не рассказывай об этом никому, — снова посоветовал монах.

— Не буду, — кивнул я, и мы продолжили путь.

* * *

Все-таки чистота — залог здоровья. После бани я тут же почувствовал себя заново родившимся. А посещение цирюльника довершило это чудесное перерождение.

Старую одежду я велел сжечь — думаю, придать ей божеский вид уже невозможно никакими средствами. Да и новые вещи, которые купили друзья, словно были сшиты по моим меркам. Правда, теперь мы с Роном и Ольцигом были одеты практически одинаково. Разве что ворот у моей сорочки был менее широким, а на груди был небольшой треугольный вырез, через который виднелся нательный крест, что Дайминио подарил мне в день нашей первой встречи. Длинные рукава плотно обхватывали запястья и заканчивались короткими белыми оборками...

Я усмехнулся, глянув на себя в зеркало: просто эдакий дворянин на прогулке, совсем не то, к чему я привык. Слава Богу, что хоть камзол не покупали, потому что моя лерсовая куртка вполне меня устраивает. Доспех из нее, конечно, никакой, но камзолу Роанара она уж точно ни в чем не уступает.

Свыкнувшись с новым образом и поняв, что, по крайней мере, несмотря на бледность, больше не похожу на портового пьяницу или мертвеца, я отыскал Ольцига. От него получил оценивающий прищур и одобрительный кивок, сопровождаемый замечанием: "ну теперь хоть на человека стал похож".

— Роанар позаботился о подобающем облике каждого из нас? — спросил я dassa, когда мы неспешным шагом направились обратно к дому лекаря.

Ольциг укоризненно склонил голову.

— Если твоя старая одежда устраивала тебя больше, мог ее не сжигать, — прищурился он.

Я даже удивился. Не думал, что могу обидеть его подобным изречением.

— Я ведь задал невинный вопрос, господин мэтр, — нарочито учтиво произнес я. На лице монаха растянулась кривая улыбка.

— Знаю. Просто лучше не произноси этого таким тоном при Филисити. Уверен, она расстроится.

Я изумленно присвистнул, стараясь сдержать улыбку при мысли о том, насколько точно девушка, оказывается, оценила мои мерки.

— Так мне одежду выбирала Филисити?

— Да, — закатил глаза dassa, — только вот этого лучше тоже не произносить в доме лекаря. Это, вообще-то секрет.

Я прищурился.

— От меня?

— От Роанара.

Улыбку словно сдуло с моего лица. Ну, разумеется. Чувств барона к таирской колдунье ведь никто не отменял. Проклятье, и почему так происходит?

— Ясно, при Роне ни слова об одежде не скажу, — заверил и я тут же поспешил сменить неприятную тему, — Ольциг, можно задать вопрос?

— Конечно, — кивнул он. Похоже, что он не меньше меня хотел поговорить о чем-нибудь другом.

— Ты ведь свободно говоришь на древнем языке. Что значит слово "dahare"?

Ольциг улыбнулся одновременно скептически и ободряюще. Я невольно подумал, что без монашеской рясы в этом человеке просыпается слишком много язвительности.

— Решил пополнить словарный запас в единственном городе Солнечных Земель, где вообще не говорят на древнем языке?

Я закатил глаза. Альгран действительно в этом вопросе — идеальный для меня город. Здесь на древнем наречии не встретишь ни одной вывески, не услышишь ни одного слова. Выбирая новую столицу Миянна, похоже, руководствовалась принципом противоположностей. И если Лэс-Кэрр-Грошмор считался родителем и основателем древнего языка, то Альгран говорил только на международном.

— Просто ответь на вопрос, — нахмурился я, — и радуйся, что я безоружен, иначе уже бы научил тебя манерам.

Без оружия мне и в самом деле было немного не по себе. Но друзья предпочли оставить все в доме лекаря. А я, выйдя на крыльцо после пробуждения, даже не вспомнил об эстоке и кинжале.

Монах поджал губы.

— Ладно, прости. Этот образ, пожалуй, действительно не идет мне на пользу, — Ольциг добродушно улыбнулся и вздохнул, — это значит "спасибо". Dahare. А почему ты вдруг спросил?

Я пожал плечами.

— Вспомнил слово, перевод которого не знаю. Странно, что никогда не слышал его прежде от Дайминио. Разве священники в своих молитвах не благодарят Бога?

— Благодарят, — почти обиженно воскликнул Ольциг, — просто используют другое слово. Слышал, же, наверное: "Ie Ja, vekara heker pat jedian lerivii, pat bedta, pat pasa an sota mer fale Aridian Zolaz..."

Я нахмурился, напрягая память. А ведь действительно было что-то подобное. В день Вознесения Сына Божьего — первый день весны — Дайминио каждый год произносил похожие слова. Или даже те же самые. Но почему-то именно они запомнились мне меньше всего, оттого перевода я не знал.

— Слышал. Но, что это значит, понятия не имею.

Лицо Ольцига уже начало принимать насмешливое выражение, но, похоже, монах вовремя одернул себя, вспомнив о моем замечании, и остался невозмутим.

— Мы используем слово "благодарю" — "vekara". "Святой Боже, благодарим тебя за каждый день, за хлеб, за мир и покой во всех Солнечных Землях".

Я кивнул. Интересно, только мне кажется, что на древнем языке эти слова звучат более возвышенно, или это некая иллюзия таинственности, обусловленная тем, что я не знаю древнего языка?

— Dahare — разговорное слово, его использовали в повседневной беседе, — продолжал рассказывать Ольциг, — поэтому я и удивился, что ты вспомнил его именно сейчас, когда услышать его вряд ли мог. Ты слышал его от призрака в Лэс-Кэрр-Грошморе, верно?

Я огляделся по сторонам. Думаю, что какой-нибудь случайно прошедший мимо альгранец обязательно прислушается к беседе, в которой речь идет про призраков прежней столицы Миянны. Никто, по счастью, не обернулся в нашу сторону, но я все же решил предупредить Ольцига:

— Ты бы говорил об этом чуть тише, dassa.

Монах небрежно кивнул, в глазах его загорелся огонь.

— А что еще он говорил тебе? — с интересом прошептал он, проигнорировав мое замечание.

— Я ведь его не понимал, помнишь? — раздраженно переспросил я, и dassa недовольно поджал губы.

— Святой Боже, ну почему же древние знания достаются таким неучам? Постарайся хоть что-нибудь вспомнить.

Я скептически прищурился.

— Ты же просил никому об этом не рассказывать.

— Я — другое дело. Со мной это можно и даже нужно обсуждать, — важно заявил монах. Я вздохнул, вновь воскрешая в памяти нашу встречу с призраком в белых одеждах. Невольно всплыла мысль о том, что я обманываю dassa. Когда призрак переместил меня в день проклятия Лэс-Кэрр-Грошмора, я ведь практически полностью понимал его.

— Я хотел вмешаться в ход событий, но не мог. И призрак, — я понизил голос до шепота, — сказал мне, что я ничего не могу сделать, просто должен смотреть. И указал, куда нужно смотреть.

Ольциг прищурился.

— Как же ты его понял? — усмехнулся он. Я недовольно склонил голову на бок.

— На уровне жестов.

— А за что он тебя благодарил?

Я пожал плечами.

— Судя по всему, за избавление города от проклятия. Не знаю, Ольциг. Я же говорю, что толком не понял, что там произошло.

Монах разочарованно вздохнул. Плечи его досадливо опустились, лицо превратилось в гримасу самого несчастного человека на свете.

Мы к этому моменту почти достигли дома Нарьо. Я положил монаху руку на плечо и кивнул.

— Прости. Разумеется, если бы видение показали тебе, ты бы понял больше. Клянусь, я рассказал тебе все, что смог. Если вспомню что-то еще, обязательно дам знать, хорошо?

Юноша отличался удивительной способностью к быстрой перемене настроения. Лицо его заметно просияло, он согласно кивнул. Казалось, он счастлив от самого ощущения причастности к некой тайне. И неважно, сколько тайных знаний узнают ученики Ордена, ему хочется того же самого и здесь, хочется особенности, значимости.

Я невольно улыбнулся: все-таки этот юноша — будущий пятый мэтр Ордена — еще совсем ребенок.

Нарьо Эмса встретил нас на крыльце.

Посмотрев на дом лекаря издали, я понял, что изначально ошибся в оценке его размеров. Дом оказался большим двухэтажным строением с темной четырехскатной крышей. Он действительно был сложен из длинных толстых цельных бревен, где-то укрепленный каменными стенами. В отличие от большинства других домов Альграна, стены жилища Нарьо не были выкрашены в золотисто-бежевый, а сохранили цвет древесной коры.

Завидев нас, лекарь махнул рукой и расплылся в улыбке. Мы приблизились и учтиво кивнули, приветствуя гостеприимного хозяина.

— Вы как раз вовремя, — кивнул Нарьо, — проходите. Я приготовил ужин. Господин Мэнт сказал, что вы отправляетесь в путь завтра на рассвете, поэтому, я полагаю, вам не помешает подкрепиться.

— Вы очень добры, господин Эмса, — с искренней благодарностью сказал я.

За дверью мелькнула фигура Роанара. Барон на миг замер, увидев нас, но тут же качнул головой и отправился по своим делам дальше. Я пытался встретиться с другом взглядом и понять, что могло пойти не так за то время, пока я был без сознания. В том, что что-то действительно пошло не так, можно было даже не убеждаться лишний раз — злость Рона было невозможно не заметить.

Я вздохнул. Нужно улучить момент и поговорить с ним.

— Идем? — спросил Ольциг, вырывая меня из раздумий, тут же перейдя на шепот, — или ты думал еще что-то рассказать, пока...

Я тут же покачал головой. Хватит, пожалуй, на сегодня тайн.

— Нет, нет. Просто задумался. Идем.

* * *

В доме Нарьо была отдельная обеденная комната, чем может похвастаться не каждый эллский врач. Впрочем то, что альгранцы не бедствуют — давно известный факт. Миянна — вторая страна по добыче золота в Солнечных Землях после Чегрессии. Дирада, к слову сказать, на третьем месте, зато первая по добыче руды. Дирадская сталь, из которой сделаны оба моих клинка, известна на все Солнечные Земли и считается лучшей по качеству. Что ж, каждой стране — свои особенности.

К слову об особенностях. Возможно, суждения мои поспешны, но, насколько я успел заметить в костяной башне Лэс-Кэрр-Грошмора и в доме лекаря из Альграна, в Миянне принято не заставлять комнаты мебелью. Жилища оборудованы лишь самым необходимым.

В обеденной комнате Нарьо Эмса стоял лишь большой стол на двенадцать персон с соответствующим количеством стульев. Больше из мебели здесь не было ничего. Два больших окна, по бокам от которых, схваченные посередине широкими красными лентами, висели темно-серые, расшитые черными узорами шторы.

Нарьо оказался удивительно щедрым хозяином, приготовив ужин из восьми блюд на любой вкус. Кажется, в последний раз я видел подобное разнообразие только в Барии на приемах местной знати, когда выполнял свое предыдущее задание на побережье Сезортарга.

Блюда из птицы и рыбы, названия которых я даже не знал, различные гарниры, и даже мияннское вино. Лично я был поражен до глубины души. Казалось, из всех нас только Роанар воспринял подобный изысканный прием, почти как должное, хотя и проявил уважение, поблагодарив старого лекаря:

— Вы очень добры, господин Эмса. Спасибо вам за этот прекрасный ужин, — кивнул он хозяину дома.

— Вам все же не стоило так утруждаться, — смущенно добавила Филисити. Ей, похоже, учтивость Роанара, как и мне, показалась сухой.

Нарьо, похоже, ничего не заметил. Он расплылся в улыбке, склонил голову чуть на бок и махнул рукой.

— Бросьте, — небрежно отмахнулся он, — у меня не так часто бывают приемы. А теперь появился повод. В конце концов, не каждый день я встречаю людей, которым удалось победить кошмары Лэс-Кэрр-Грошмора. Мастер Лигг, мы с нетерпением ждем вашей истории. Ваши друзья так и не смогли рассказать, что произошло в Городе Костяных Башен.

Я буквально почувствовал на себе обжигающий взгляд dassa. Слава Богу, что на этот раз он не привлекал к себе внимание активной жестикуляцией, иначе этот взгляд заметил бы не только я. Может, Ольцигу стоило сразу крикнуть: "Только не раскрывай никаких тайн!", а то вдруг бы я не догадался и принялся бы за повествование о снятии проклятия? Да уж, декс меня забери, мои секреты в самых надежных руках...

Я вздохнул, незаметно кивнув монаху и, как ни в чем не бывало, посмотрел на лекаря.

— Не хотелось бы повторяться. Что уже успели рассказать мои друзья?

Послышался облегченный вздох девушки и арбалетчика. Что ж, нетрудно было догадаться, что Роанар и Филисити постараются изменить некоторые детали истории. В конце концов, Рон не спешил заявлять Нарьо, что он — Руан Экгард. Да и руки леди да-Кар не сияли зеленым светом, хотя погоду в Альгране явно можно было чуть подкорректировать. Она назвала свое имя, но о способностях решила умолчать.

— Они рассказывали о каких-то небывалых чудовищах, охотившихся на вас, и о толпе одержимых крестьян с вилами и факелами, — воодушевленно отозвался Нарьо.

Я едва удержался от кривой ухмылки. Толпа одержимых крестьян, значит? А небывалые чудовища — это, стало быть, дексы. Здесь могу согласиться: с постоянно меняющимися лицами они действительно были небывалыми чудовищами.

— Леди да-Кар также рассказала о вашей прекрасной идее, как миновать Лэс-Кэрр-Грошмор. И о вашей отваге, вы ведь единственный остались в сознании.

Я стесненно повел плечами, как будто новая одежда резко стала неудобной. Обычно вся отвага, о которой "ходят легенды" ограничивается условиями моей работы на Святую Церковь. За нее платят деньгами, а не восхищением. И на нее рассчитывают. Конечно, мне уже приходилось выручать людей в тех или иных ситуациях, но обходилось без хвалебных од в мою сторону, и это мне вполне устраивало. Иначе мне становится не по себе.

Как ни странно, от продолжения беседы в таком духе меня спас Роанар. Если его слова, конечно, можно назвать спасением...

— Что же у тебя был за кошмар, если ему удалось победить лучшего фехтовальщика Дирады? — спросил он, сделав большой глоток вина.

Филисити изумленно уставилась на него, но барон избегал взгляда девушки. Он, не отрываясь, смотрел на меня. Несколько секунд все молчали, и обстановка становилась гнетущей. Нужно было отвечать, причем так, чтобы вызвать как можно меньше дополнительных вопросов. Из всех здесь присутствующих я только Филисити мог рассказать свое предположение о том, что моим безликим кошмаром оказался Витокр Фэлл. Но лишь если мы останемся наедине.

— Это был мастер фехтования, которому я уступал, — пожал плечами я, не отводя глаз.

— А та женщина? — упорствовал Роанар, — которая кричала. И за которой ты бросился.

Мне оставалось только покачать головой. О ее личности у меня не было даже предположений.

— Я не знаю, кто она. Мой противник убил ее и принялся за меня.

— Один кошмар убивает другой кошмар, — скептически прищурился арбалетчик, вальяжно откинувшись на спинку стула, покачивая кубком с вином, — странно выходит. Если бы наши видения убивали друг друга, было бы, наверное, удобно, не правда ли, миледи?

Филисити шумно выдохнула и сверкнула на Роанара глазами.

— Да что с тобой такое? — прошипела она.

Нарьо непонимающе посмотрел на нас, но вопросов задавать не стал. Я чувствовал, что начинаю злиться, но старался сохранять самообладание. В конце концов, рано или поздно Рон вспомнит о манерах и возьмет себя в руки. На самом деле, я надеялся, что замечание Филисити хоть немного остудит пыл барона. Однако взгляд его, казалось, стал еще злее. Арбалетчик поднялся из-за стола, кивнул хозяину дома и, отчеканив слова: "прошу меня простить", вышел из обеденной комнаты.

— В чем дело? — обеспокоенно поинтересовался Нарьо, — я что-то не то спросил? Я ни в коем случае не хотел обидеть своих гостей...

Я прикрыл глаза.

Глупо столько времени отрицать очевидное. Роанар злится на меня из-за Филисити. Похоже, он, несмотря на зелье, которое принял, чтобы исчезла "толпа одержимых крестьян", запомнил то, что девушка поцеловала меня. И теперь мы с ним, получается, враги?

Нарьо ждал ответа, и я постарался успокоить его:

— Пустяки, господин Эмса, не принимайте на свой счет, — покачал головой я, — наш друг немного взволнован перед предстоящей дорогой. Как только отправимся, все будет хорошо. На чем мы остановились?

— На вашем кошмаре, — осторожно ответил Нарьо. Я небрежно пожал плечами.

— У моего кошмара не было лица. То есть, не было его черт. Похоже, я боялся, что рано или поздно просто найдется противник, которому я не смогу противостоять. И он сможет победить меня. Собственно говоря, он почти смог. Если бы не Ольциг, я бы уже умер.

Лекарь прищурился.

— Dassa говорил, что не сумел вылечить вас сразу.

Вместо меня на этот вопрос решил ответить монах. Он развел руками и заговорил так, будто объясняет нерадивому ученику совершенно очевидную вещь:

— Думаю, всему виной энергия проклятой земли Лэс-Кэрр-Грошмора. На город было наложено очень мощное заклятие. И оно стремилось забрать жизнь Райдера. Бороться с ним оказалось довольно трудно, но мне удалось пересилить проклятие.

Я улыбнулся и вопросительно кивнул.

— А как вы там оказались, господин Эмса?

Ольциг заметно расслабился и откинулся на спинку стула, поняв, что дальнейший разговор не раскроет никаких тайн Лэс-Кэрр-Грошмора "лишним ушам". Филисити все еще чувствовала себя неуютно после ухода Роанара, но без него обстановка за столом стала заметно легче.

Нарьо оперся на локти и заулыбался, чем снова сильно напомнил мне Дайминио. За эту треклятую поездку мы уже не раз бывали на волосок от гибели, и я все чаще вспоминал своего покровителя. Мне не доставало старика. Действительно не доставало. Пожалуй, впервые так сильно. Возможно, потому что первый раз у меня нет и толики уверенности, что я вернусь из Орсса. У меня нет даже уверенности, что я доберусь туда. А с каждой милей, приближающей нас к берегам Тайрьяры, происходит все больше странных вещей. Эти сны, мой безликий кошмар, эти совпадения со словами древней таирской песни, моя кровь, снимающая проклятие с Лэс-Кэрр-Грошмора. Хотел бы я, чтобы Дайминио был здесь! Он бы, наверняка, помог бы мне разобраться со всеми этими тайнами, растолковать эти знамения, будь они неладны...

— Я оказался там, потому что лорд Каста просил меня об этом, — отозвался Нарьо, вырывая меня из раздумий.

Ольциг удивленно подался вперед. Рука Филисити замерла у кубка с вином. А я едва сдержался, чтобы не присвистнуть. Так, выходит, Нарьо Эмса — не простой альгранский лекарь, а личный лекарь наместника Миянны? Это можно считать огромной честью. Насколько мне известно, лорд Шард Каста — самый мнительный из всех правителей в Солнечных Землях. Войти к нему в доверие — дорогого стоит. Я слышал, этот человек страшно боится, что его отравят, поэтому даже сам готовит себе еду и ест из той посуды, в которой готовил, причем, не отходя от нее ни на секунду с момента начала готовки и до окончания трапезы. В противном случае начинает готовку заново. Небывалая причуда для наместника.

— А вы умеете удивлять, господин Эмса, — наконец, сказал я, поняв, что пауза затянулась, — так вы личный лекарь правителя Миянны?

Нарьо лишь пожал плечами.

— По сути дела получается, что не только лекарь. Видите ли, вблизи Лэс-Кэрр-Грошмора мне приходится оказываться регулярно, потому что сын наместника — жуткий сорванец. Он все пытается испытать судьбу приключениями. Наверное, его бунтарский дух — некая насмешка над мнительностью лорда Каста. По счастью ангелы берегут этого юношу: с помощью мелких неприятностей ограждают от больших бед. Видите ли, Ийенн Каста не отличается ни ловкостью, ни хорошим здоровьем. Вот и приходится время от времени идти по его следам, кода Ийенну удается ускользнуть от стражи наместника. И оказывать необходимую помощь, если потребуется. Но мое положение в Альгране не оглашается. Вам я эту тайну раскрыл взамен вашей истории о Городе Костяных Башен.

— Мы не станем никому о вас рассказывать, господин Эмса, — заверила Филисити. Я лишь поддержал ее слова кивком: решил, что обещания благородной леди для Нарьо будет достаточно.

Ольциг заинтересованно подался вперед, опершись локтями на стол и положив голову на руки. Лицо его приобрело озадаченное выражение.

— Говорите, у юного лорда некрепкое здоровье? — спросил он, — почему же наместник не обратился к Ордену, чтобы ему прислали целителя?

Нарьо нахмурился, словно от укуса насекомого.

— Возможно, эти слова покажутся вам... резкими, dassa, — аккуратно заговорил он, — но лорд Каста... мнителен, и не хочет, чтобы в его дела вмешивались.

— Даже Орден, — добавил я, строго глядя на монаха. Ольциг посмотрел на меня так, будто я произнес грубейшее из ругательств. Но, похоже, наши с Филисити многозначительные взгляды заставили его промолчать.

— Мне было бы намного спокойнее, если бы вы никому не стали доносить на это, — прикрыв глаза, попросил Нарьо.

Ольциг снова обменялся со мной взглядами и кивнул.

— Мы обязаны вам, — вздохнул он, — да и цель у нас своя. Вмешательство в дела наместника Миянны не входило в наши планы.

— Вы ведь будущий мэтр, dassa, — наконец Нарьо произнес то, о чем догадался еще в начале знакомства с Ольцигом, — проводник.

Монах спокойно выдержал его взгляд. Лицо его сделалось спокойным и умиротворенным. Иногда слово "мэтр" действовало на него крайне положительно.

— Я узнал об этом не так давно, — пожал плечами Ольциг.

— Хочу попросить вас как мэтра, — серьезно продолжил лекарь, — сохраните это в тайне от ваших коллег. Я не пророк, конечно же, но чувствую, что добром это не кончится, если о недоверии лорда Каста к Ордену узнают.

Ольциг долго смотрел в глаза Нарьо, словно искал в них что-то. Затем коротко кивнул.

— Я даю вам слово, — сказал он.

Ужин можно было считать оконченным. К моему удивлению, dassa вызвался помочь Нарьо убрать со стола. Прислугу лекарь не держал, поэтому помощь молодого монаха была ему очень кстати. Я поинтересовался, не нужны ли еще одни руки на кухне, но Нарьо вежливо отказался.

Филисити незаметно вышла из обеденной комнаты, и я решил найти ее. Весь ужин она держалась, как подобает настоящей леди: ровная осанка, грациозные движения рук, идеальное знание столового этикета. Но почему-то мне казалось, что такое поведение претило ей. Создавалось впечатление, что девушке не терпится переодеться в постиранный костюм, в котором она путешествовала до этого, и отправиться в путь.

За окнами вдруг послышался частый стук: с неба начали падать тяжелые капли дождя. Я улыбнулся, представляя, где найду таирскую колдунью и направился к выходу из дома лекаря.

Филисити сидела на крыльце, как я и предполагал. На улице шел проливной дождь, а от земли, раскаленной жарким дневным солнцем, казалось, поднимался пар.

На пальцах девушки искрился едва заметный зеленый огонек, и тяжелые капли дождя обходили ее стороной.

— Все-таки это необычно, — сказал я, делая несколько неспешных шагов к колдунье, — когда человек сидит под ливнем, а капли на него не попадают.

Я присел на крыльцо, и на лицо успело упасть лишь несколько капель, прежде чем дождь начал обходить стороной и меня. Казалось, над нами словно растянули невидимый навес, защищающий от стихии.

— Спасибо, — кивнул я. Филисити казалась задумчивой и озадаченной. Я вздохнул, пытаясь завязать разговор, — решила исправить погоду в Альгране?

Только сейчас на лице девушки появилась слабая улыбка.

— Этому городу не помешает дождь, — спокойно отозвалась она, — при большой концентрации силы я могу задержать его здесь на пару дней, но это меня вымотает.

Я нахмурился, сдерживая желание взять Филисити за руку. Тогда, в костяной башне, я чувствовал, что между нами есть некая связь, что девушка действительно хотела поцеловать меня, а я оказался сущим истуканом и стоял, не двигаясь. Сейчас, мне кажется, все было бы с точностью до наоборот. Филисити казалась далекой и недостижимой. Ее что-то заботило, какие-то мысли не давали покоя.

— Думаю, кратковременный дождь — не меньший подарок альгранцам, — отозвался я.

Девушка вновь погрузилась в раздумья. Она выпрямила спину и опустила руки на колени. Я не сводил глаз с ее хрупкой аккуратной ладошки, на которой плясали маленькие зеленые огоньки.

— Что тебя беспокоит, Филисити?

Она повернулась ко мне, и ее большие глаза показались мне такими беззащитными. Сейчас я не видел в них той первобытной силы, что чувствовалась раньше, хотя эманации ее магии буквально проходили сквозь меня.

К дексу все! Дистанцию, приличия, Роанара, неспособного признать, что он не интересует колдунью. Я взял руку Филисити в свою и ободряюще улыбнулся девушке.

— Ты можешь рассказать мне.

На прекрасном лице появилась благодарная улыбка, которая быстро потускнела.

— Язычнику пора бы вернуться, — произнесла она. Я непонимающе прищурился, и девушка пояснила, поведя плечами, — моему пересмешнику. Который подслушал твой разговор с королем.

Я поджал губы.

— Может, ему просто нужно больше времени?

— Времени прошло достаточно, — покачала головой девушка, — в прошлый раз я отправляла его в Дираду из Миянны. В этот раз из Норцинны. Тогда Язычник обернулся быстрее...

Из моей груди вырвался тяжелый вздох.

— Ну... возможно, твоей птице просто трудно тебя найти?

Филисити криво усмехнулась.

— Избегаешь произносить его имя?

Я развел руками, понимая, что частично она права.

— В кругах воинов Святой Церкви и монахов Ордена слово "язычник" считается почти ругательным. А у меня и так не лучшая репутация среди всех этих людей. Стараюсь лишний раз никого не провоцировать.

Девушка взглянула на мою правую ладонь и кивнула на татуировку в форме креста, затем перевела взгляд на нательный крест, который виднелся из-под новой сорочки.

— Как бы ты ни отрицал свою принадлежность к воинам Святой Церкви, у тебя много от них.

— Неудивительно, — я пожал плечами, — я ведь среди них вырос. И все же я не один из них.

— Неужели?

— Сколько раз мне нужно произнести слово "язычник", чтобы это доказать?

Филисити легко рассмеялась. Я невольно улыбнулся, видя, как, наконец, засияли глаза девушки.

— Не знала, что ты носишь нательный крест, — сказала Филисити примерно полминуты спустя. Я прикоснулся рукой к небольшому распятию из почерневшего со временем серебра.

— Это подарок.

— От кардинала Солли? — спросила она. Я коротко кивнул, — скучаешь по нему?

— Да. Очень.

На язык просилось сравнение с тоской по родным, но вспомнив про смерть отца Филисити, я тут же осекся и промолчал.

— Хотела бы я с ним познакомиться, — улыбнулась девушка, устремляя взгляд в залитую дождем даль. Я представил себе мудрый и по-юношески полный жизни взгляд старика и кивнул.

— Ты бы ему понравилась. А он понравился бы тебе. Дайминио — замечательный человек. Он видит в людях больше, чем кто-либо другой. Видит в них свет.

Филисити ухмыльнулась.

— У него и имя соответствующее. Слово "Sollii" означает "свет". "Dajmii", — девушка чуть помедлила, — значит "любовь".

— А "nio" — это "жизнь", — кивнул я, смотря в глаза Филисити, — действительно говорящее имя.

— Твое ведь тоже говорящее. Ligg. Точный перевод утерян. Самые близкие понятия — "миг", "мгновение", "взгляд". Что-то очень быстрое, как ты в бою. Иногда то, какое имя мы носим, определяет нашу судьбу.

— А твое имя что-нибудь значит?

Девушка покачала головой.

— Нет. Ничего.

— Значит, ты сама творишь свою судьбу. И выбираешь, какой тебе быть, — сказал я, осознав, что до сих пор держу ее за руку.

Мы замолчали на несколько секунд, смотря друг другу в глаза. Если и можно было вернуть Филисити ее поцелуй в костяной башне, то этот момент подходил, как нельзя лучше. Однако я помедлил одну лишнюю секунду, и упустил его. Вместо того я выпустил руку девушки, и увидел, как в ее глазах скользнуло разочарование. Или мне так только показалось? Вот ведь трус, чтоб меня Отровы дети жрали!

Я прочистил горло, сцепив руки, и попытался возобновить разговор.

— А насчет твоего пересмешника — он вернется, вот увидишь. Просто нужно чуть больше времени.

Филисити невесело усмехнулась и отрицательно качнула головой.

— Язычник мертв, Райдер, я это почти чувствую.

Я неприятно передернул плечами. Казалось, мне передалось беспокойство девушки: выходит, если птица мертва, она могла не передать королю сообщение Рыжего Шина, что мы живы. И, выходит, Ирес Десятый будет вынужден прекратить сдерживать Чегрессию и Кирланд от открытых военных действий против Орсса. А ведь, если верить рассказам и личному опыту Филисити, то это будет равносильно тому, чтобы разбередить улей. Пока армия союзников выйдет на помощь Чегрессии и Кирланду, Виктор Фэлл перебьет их и направит дексов на нового противника. А когда армии будут разбиты, можно будет просто идти и принимать от каждой страны Солнечных Земель присягу на верность...

Я покачал головой, стараясь не думать об этом. Рано нагнетать обстановку: пока еще ничего не произошло.

— Плохие предчувствия сильны, но не стоит давать им завладеть собой.

— Это не предчувствие, Райдер, — снисходительно произнесла Филисити, — это маяк, который светит, когда привязанное к тебе существо умирает.

Я непонимающе приподнял одну бровь. Девушка кивнула, словно еще раз подтверждая свои слова.

— Ты слышал о магии крови?

Мне показалось, что кто-то резко дернул меня за позвоночник. Я лишь постарался выпрямиться так, чтобы это не выглядело слишком резко. Перед глазами замелькали образы падения Лэс-Кэрр-Грошмора и мое "ответное заклинание" с кровью, от которой шипели и дымились дорожные камни. То, что слова Филисити возымели свой отклик в моей памяти, было явно заметно, и скрывать я этого не стал.

— Слышал, значит, — скорее утвердила, чем спросила колдунья.

— На самом деле, немного. Лишь мельком. Читал что-то... когда учился в Ордене, — соврал я, не зная, насколько убедительно это выглядело.

Девушка смерила меня недоверчивым взглядом, но кивнула и продолжила рассказ:

— Это очень сильный вид заклинаний. На самом деле, считается темной магией. Не думала, что в Ордене ученикам, особенно не dassa, дают читать подобную литературу.

Я развел руками.

— Никто и не говорил, что я спрашивал разрешения. Говорю же, у меня не лучшая репутация.

Филисити улыбнулась. Не знаю, поверила она мне или нет, но, по крайней мере, расспрашивать не стала.

— С помощью магии крови творятся обычно самые сильные заклятия. Я знаю лишь самую простую основу. Прибегнув к ней, я связала с собой Язычника, чтобы он всегда мог меня найти, а я бы почувствовала, если бы с ним что-то случилось. Поэтому если я говорю, что он мертв...

— ... это значит, он мертв. Без вариантов. Я понял.

Из моей груди вырвался тяжелый вздох. Оставался только один вопрос: успела ли птица передать королю сообщение Рыжего Шина о том, что мы живы и продолжаем путь в Орсс?

— Если Язычник не успел все рассказать, начнется война с Орссом, — печально заметил я.

— Знаю, — кивнула девушка, — поэтому нам лучше не терять времени. Хорошо, что ты пришел в себя практически сразу, как мы добрались до Альграна. И господин Эмса существенно сберег наше время.

Филисити помедлила, изучающе глядя на меня, затем спросила:

— Уверен, что сможешь продолжать путь с рассветом?

— А с чего бы мне не смочь? — улыбнулся я.

— Не знаю, ты только сегодня очнулся. Лэс-Кэрр-Грошмор выпил очень много твоей крови...

— Но восстанавливаешься ты очень быстро, — прозвучало позади нас.

Я обернулся, внутренне напрягаясь, и неспешно поднялся со своего места. Филисити тоже поднялась на ноги, пристально глядя на подошедшего сзади Роанара.

— Да. Быстро. И вполне смогу продолжать путь, — спокойно сказал я.

— Если можешь продолжать путь, можешь и сражаться, — кивнул арбалетчик, чуть вздернув подбородок. Неровный шрам справа над нижней челюстью растянулась в тонкую линию.

Я недоверчиво качнул головой.

— Могу, если это необходимо.

— Это необходимо, — заверил барон Экгард, — полагаю, тебе известны особенности Альгранской дуэли?

Филисити ахнула, беспомощно взглянув на меня и тут же переведя взгляд на арбалетчика.

— Что? Дуэли? Рон...

— Это может прозвучать грубо, миледи, но я попрошу вас не вмешиваться, — отчеканил он, продолжая смотреть мне в глаза. Я качнул головой.

— Ты вызываешь меня на дуэль? — у меня вырвался нервный смешок, — а повод назовешь? Или мне самому догадаться?

Руан склонил голову, надменно продолжая глядеть на меня.

— Ты оскорбил честь леди да-Кар, и должен ответить за это. Пусть нас рассудит смерть, — заявил он.

Я мельком взглянул на Филисити. Недоумение, оцепенение и злость — вот, что сейчас испытывала девушка. Зная ее способности, я решил, что оцепенение сейчас нам только на руку. Иначе она могла бы закатать в землю нас обоих.

— Филисити, прошу, оставь нас, — вежливо попросил я.

— Но Райдер, это же безумие! Рон, я заявляю: никакого оскорбления чести не было!

Я прикрыл глаза. Бесполезно. Руан произнес слова, после которых, по альгранскому обычаю, отказ от дуэли сразу же карается смертью.

— Филисити, уходи. Сейчас, — строго сказал я. Девушка стояла на месте.

— Иди к дексу, Лигг! — воскликнула она, — я с места не двинусь, пока вы не прекратите этот фарс!

На моем лице невольно растянулась кривая улыбка.

— Альгранская дуэль ведется на мечах, — глядя в глаза барону, сказал я, — ты ведь это знаешь?

— Знаю.

— Тогда должен понимать, что предлагаешь. Чтобы нам с тобой сражаться, тебе нужно стрелять из арбалета, а мне отбивать твои стрелы клинком. В противном случае это чистое самоубийство.

Роанар неприятно ухмыльнулся.

— Ты не неуязвим, Райдер, — холодно произнес он, — бедой многих воинов была излишняя самоуверенность.

Я кивнул на его изуродованную отцовским клинком руку, затем снова посмотрел в лицо, остановив взгляд на шраме.

— Слова знающего человека, как я погляжу.

В глазах барона мелькнула ярость.

— Райдер Лигг, я избавляю тебя от присяги верности, которую ты дал. На всякий случай. Чтобы это не мешало тебе драться. Я буду ждать тебя на арене через два часа.

— Рон, не смей! — воскликнула Филисити.

Небо рассекла стрела молнии, за которой тут же послышался оглушительный громовой раскат. От всплеска магии у меня едва не перехватило дыхание. Роанар остался невозмутим. Он ждал моего ответа.

Я вздохнул и кивнул, поджав губы от досады. Нехорошо все получается, ох, нехорошо!

— Я принимаю твой вызов.

— Райдер, ради Бога! — всплеснула руками Филисити, — вы же это не всерьез? Прекратите!

— До встречи на арене, — отчеканил Роанар и, повернувшись к нам спиной, вошел в дом лекаря.

* * *

В доме раздавались возмущенные возгласы Филисити. Я не старался разобрать, что и кому она говорит. Стоило мне остаться одному и войти в комнату, которую Нарьо отвел мне, пока я был без сознания, как накатила злость. Она захватила меня, поглотила с головой, и, казалось, сейчас просто должна появиться ответная волна. Я сам себе напоминал воды Фальгертарга, бушующие и разрушительные. Хотелось, если не сорваться на случайном прохожем, то хотя бы схватить первый попавшийся предмет и швырнуть его в стену, чтобы тот разлетелся с треском. А потом еще один и еще. Останавливало меня только то, что я находился в доме Нарьо Эмса, и вряд ли гостеприимный хозяин хоть чем-нибудь заслужил, чтобы я портил его имущество.

Я попытался унять злость, мерно вдыхая и выдыхая. Кулаки стискивались от злости до мелкой дрожи. В конце концов, рука сорвалась и с силой врезалась в подушку, поднимая редкое облако пыли.

— Проклятье! — прошипел я, садясь на кровать и обхватывая голову руками. Руки принялись взъерошивать волосы, словно это могло помочь придумать, как выпутаться из этой ситуации. Готов поспорить, Роанар успел заявить о нашей дуэли на арене, раз готов сражаться уже через два часа.

Дверь шумно распахнулась, и Филисити вошла в мою комнату, словно ураган. Несмотря на магический всплеск, влетевший в помещение вместе с девушкой, я продолжал сидеть, не поднимая головы.

— Я привела его, — возвестила она.

Всего на миг я поддался надежде, что слова девушки подействовали на арбалетчика, он решился отменить эту глупую дуэль, и теперь мы можем бежать из Альграна, пока нас не хватились. Однако рядом с колдуньей стоял Ольциг. Его круглое лицо словно осунулось и постарело: юноша побледнел, приблизившись ко мне.

— У dassa есть план? — усмехнулся я.

— Я думал, он есть у тебя. И я всеми силами готов тебе помочь, — кивнул монах, — могу пойти и оглушить Роанара магией прямо сейчас. Увезем его из Альграна...

— И что потом? — холодно перебил я, — будем держать на привязи, как Армина Дожо?

Филисити не видела Армина, однако, похоже, вспомнила о нашем прошлом предполагаемом проводнике в Орсс из моего с королем разговора, который передал ей Язычник.

— Зачем держать Роанара на привязи? — непонимающе качнула головой девушка. Я окинул ее взглядом, от которого даже буря магии внутри нее слегка поутихла. Лицо Филисити посерьезнело, она ждала моего ответа.

— Потому что Руан все равно устроит эту дуэль. В Альгране или нет, ему все равно. Он этого хочет.

Колдунья нахмурилась, глаза заблестели. И сейчас мне было, ей Богу, не до того, чтобы ее обнадеживать или успокаивать.

— И что же ты намерен делать? — осторожно поинтересовался dassa.

— Ты же не собираешься действительно принимать этот бой? — Филисити почти угрожающе сдвинула брови.

— А что мне, по-твоему, делать?! — воскликнул я, вскакивая с кровати. Друзья отшатнулись от меня, словно я нес в себе некую угрозу. Это немного остудило мой пыл, я шумно выдохнул, беря себя в руки, и переспросил уже тише, — что я должен делать?

Ответа не последовало, и я повернулся к столу, где лежали мои защитные перчатки из толстой кожи с прозрачной вставкой, чтобы было видно метку Святой Церкви. Я мельком взглянул на свое оружие, стоящее в другом углу комнаты. Даже если я не буду использовать кинжал, у меня очень хорошая реакция, достаточная скорость и тяжелый клинок. Рон не владеет длинным мечом. И даже если на арене выдадут одинаковое оружие, барон Экгард — плохой фехтовальщик, он и сам это признает. Как бы самоуверенно это ни звучало, против меня у него нет шансов.

— Давайте просто уйдем без него! Тогда все останутся живы... — отчаянно предложила Филисити, но тут же поняла, что сказала, переосмыслила это и устало закрыла руками лицо, опустившись на стул, — проклятье, это все моя вина!

— Неправда. Не ты меня на дуэль вызвала, а Рон, — качнул головой я, подходя к девушке и мягко кладя руку ей на плечо. Филисити убрала ладони от лица и посмотрела на меня.

Ольциг озадаченно сложил руки на груди.

— То есть ты убьешь его?

Я хмыкнул, понимая, что никто даже не предполагает, что может случиться наоборот. Однако вопрос монаха тут же кольнул меня в сердце острой иглой. Я тяжело вздохнул.

— Правила альгранской арены тебе известны?

— Да.

— Тогда не задавай глупых вопросов.

Ольциг нахмурился и резко выдохнул, злясь на меня за строгие интонации. Филисити, всплеснув руками, поднялась со стула.

— Как же так?! Выбраться живыми из Лэс-Кэрр-Грошмора, чтобы Роанар умер на арене Альграна на никому не нужном поединке! — воскликнула она обличительным тоном, словно обвиняя меня.

— Ты думаешь, мне этого хочется?! — воскликнул я, снова повышая голос, — я не хочу убивать Рона, но не я выбрал Альгран и не я требовал дуэли. Я пытался вразумить его, ты ведь слышала! И ты пыталась, но ничего не вышло.

По щеке Филисити скатилась слеза, и девушка упорно принялась тереть глаза и поднимать взгляд к потолку, чтобы не заплакать.

Я нахмурился. Женские слезы — сильнейшее оружие. Лично меня это вводит в ступор, сразу хочется сделать что угодно, чтобы это прекратилось. Я подошел к девушке, дотронулся до ее щеки. Сейчас мне было плевать, насколько это фамильярно с моей стороны.

— Послушай, я присягал Руану на верность. Я жизнь готов отдать, чтобы спасти его, он мой друг и боевой товарищ. Стал им с тех пор, как мы познакомились. Но я не готов умирать по его прихоти, Филисити. Если он хочет альгранской дуэли, пусть отвечает за свои слова и желания.

Девушка зажмурилась и всхлипнула. Упрямые слезинки снова просочились из-под сомкнутых век. Я стер их рукой и подождал, пока Филисити снова посмотрит мне в глаза.

— Я обещаю тебе, что если появится хоть малейшая возможность избежать смертей, я это сделаю. Но если выхода не останется, мне придется убить Руана.

Филисити задрожала, и я прижал ее к себе, погладил по волосам. Девушка уткнулась мне в плечо, давая волю слезам и отчаянно сжимая кулаки на моих рукавах.

Ольциг занес руку над ее головой, короткая золотая вспышка сорвалась с его пальцев, и девушка безвольно осела в моих руках.

Я даже разозлиться толком не успел. Ольциг сложил руки на груди, лицо его оставалось серьезным.

— Пусть лучше поспит пару часов. Такая сильная колдунья, как она, своими эмоциями может навредить.

Я растерянно помотал головой, поднял девушку на руки и положил на постель. Трудно было понять, что я чувствую сейчас: злость, растерянность, желание все исправить, нежелание сражаться с Роном — все перемешалось.

— Так ты ее усыпил?

— Сон — лучшее лекарство от душевных переживаний, — пожал плечами dassa, — я подумал об этом, и попытался применить это на ней. Исцелить от душевной боли. И сработало.

Я оценивающе кивнул. Похоже, Ольциг совершенствует свои навыки целителя.

— Интересный прием. Ты молодец, правда. Свистнешь мне, когда научишься воскрешать мертвых? Через пару часов это бы пригодилось.

Монах грустно посмотрел на меня, сдержав обиду за этот сарказм. Я направился к выходу.

— Ты куда?

— На улицу. Хочу проветрить голову. А то от всей этой истории у меня мигрень начнется.

— Могу помочь и тебе, если хочешь, — пожал плечами монах, поднимая руки. Я криво усмехнулся.

— Просто хочу побыть один, ладно? Пригляди за Филисити.

Ольциг качнул головой.

— А готовиться к поединку тебе не надо?

Мы встретились взглядами на бесконечно долгое мгновение, и этого было достаточно, чтобы отмести все ненужные вопросы.

— Я готов.

* * *

Проливной дождь на улице все не стихал. Я надел плащ-накидку, надвинул капюшон на глаза, хотя и сомневался, что это хоть как-то защитит от ливня.

Уже, кажется, через несколько минут прогулки по Альграну я вымок до нитки, но упрямо продолжал идти, не разбирая дороги. Надеюсь, найти путь хотя бы до арены, если уж не до дома Нарьо, у меня получится.

Неподалеку вдруг послышался знакомый мотив, заставивший меня замереть. По коже пробежал холодок от будоражащего воспоминания. "Im Amra Otrian Tajr'jara... Borro de lerria...". Женский голос тут же замолчал, когда я обернулся на сад ближайшего дома.

Она действительно стояла там. Только на этот раз платье было зеленым и более богатым. С оборками и довольно пышной длинной юбкой. В этом наряде черноволосая певица почти сливалась с зеленью сада чьего-то дома. Дождь ее, похоже, нисколько не смущал, что неудивительно, учитывая, кто она.

— Саари, — выдохнул я, делая несколько шагов к ней.

В глазах, внутри которых я теперь явно видел мифическое существо из Фальгертарга, мелькнул страх. Девушка отступила на шаг и выставила руку перед собой.

— Стой. Ближе не подходи... Райдер, — перевоплощенная наяда немного помедлила, прежде чем назвать мое имя.

Я остановился, с досадой глядя на нее.

— Саари, прости, — покачал головой я, — то, что произошло в Ургоре...

— Я знаю, что ты не желал мне зла, — смиренно кивнула наяда, и ее лицо тронула легкая улыбка, которая, несмотря на миролюбивый настрой, была очерчена хищными контурами, — но лучше все же стой на расстоянии, хорошо? Мне так спокойнее.

Я огляделся на всякий случай. Хотя улицы Альграна и были пустынными — никто не решался выйти из дома под проливной дождь. Те, кто двигался мелкими перебежками от крыши до крыши, укрываясь от крупных капель, не обращали на нас никакого внимания.

— Как скажешь, — кивнул я девушке и постарался улыбнуться, попутно пытаясь заставить себя не отводить взгляда от ее лица. Теперь, казалось, черты наяды явно проступают на нем, — какими судьбами ты здесь?

— Мы выступаем здесь сегодня с моими музыкантами, — понимающе кивнула девушка и нашла мой взгляд, — теперь ты лучше видишь меня, верно? Тебе видна моя истинная суть.

— Да.

Улыбка Саари стала шире.

— Что ж, возможно, так даже лучше. Иногда мне даже хочется, чтобы кто-то увидел меня настоящую.

— Нагляделся я на вас настоящих в Фальгертарге, — нахмурился я, — зачем ты позвала меня, Саари? Уж не на выступление ли пригласить, чтобы снова можно было попытаться прочесть меня?

Девушка подняла руки, словно показывая, что сдается.

— О, нет-нет. В прошлый раз это кончилось плохо.

— Тогда что тебе нужно?

Саари прищурилась. Темнота внутри ее глаз словно сгустилась, чтобы вырваться наружу. Я был готов в любую минуту отразить нападение, но его не последовало. Девушка вздохнула, складывая руки на груди.

— Дать тебе совет, который, возможно, поможет тебе увезти из Альграна всех своих друзей живыми. Я ведь обязана тебе за спасение, помнишь?

На моем лице появилась кривая усмешка.

— Ты знаешь о дуэли, — скорее утвердил, чем спросил я.

— И знаю, что ты не хочешь, чтобы твой друг умер от твоей руки. Спасибо этому дождю, — Саари подняла голову к серо-черному от туч небу и улыбнулась, — через воду наядам куда легче слышать все, что происходит вокруг.

Я вздохнул, не желая выслушивать подробности. Сейчас, когда истинная суть девушки была так хорошо видна, я хотел провести рядом с этим существом как можно меньше времени.

— У тебя есть план, как это предотвратить?

Саари покачала головой.

— Это Альгран, Райдер. Избежать исхода дуэли не получится. Но я знаю, как тебе вернуть убитого друга назад.

Я недоверчиво прищурился.

— Ты же понимаешь, что сейчас говоришь о воскрешении? Такие чудеса мне не по силам.

— Но с вами проводник, — осклабилась Саари, — имеющий неплохие способности целителя. А еще среди вас колдунья, силы которой хватит, чтобы питать сотню таких, как я. Вдвоем они помогут ему, даже если ты его убьешь. Только нужно действовать быстро.

Я нахмурился. Вода лилась с капюшона ручьями, и я откинул его, открывая лицо наяде. Саари продолжала улыбаться лишь уголком губ.

— Скажи, что нужно делать.

* * *

Альгранская дуэльная арена представляла собой высокое кубическое сооружение, в центре которого на нижнем уровне находилась размеченная круглая площадка, где сражались дуэлянты. Остальные уровни вплоть до самой крыши занимали зрительские скамьи. Несмотря на плохую погоду, в огромном зале практически не было свободных мест.

В самом первом ряду сидели люди в белых длинных одеждах, точь-в-точь как у жителей Лэс-Кэрр-Грошмора, только подпоясанных не золотыми, а серебряными ремнями. Похоже, эти люди — пять человек — были судьями поединка. Хотя не понимаю, к чему здесь судьи, если на дуэльной арене Альграна действует простое правило: один из противников в любом случае должен умереть. Что тут могут судить люди? Здесь единственным судьей является Смерть.

Круглая площадка была хорошо освещена по всему контуру масляными фонарями. На зрительских сидениях света почти не было — только дневной, поступающий из окон. Однако сейчас, когда небо заволокли темные тучи, зрительские места укрывал густой полумрак.

Мы с Роанаром стояли на разных концах круглой площадки. Филисити, Ольциг и Нарьо Эмса ждали нас снаружи. Я успел сообщить монаху инструкции, которые дала мне Саари, предпочтя умолчать, откуда мне в голову пришла такая идея, чтобы избежать лишних споров. Dassa считал, что план безумен, но, учитывая, что это был единственный выход, согласился попробовать.

Перед нами должно было состояться еще два сражения. Оказывается, дуэлянты Альграна — в основном странники, приехавшие в столицу Миянны и не поделившие что-то в местных трактирах. Они, как и мы сегодня, попадают в аркан местных правил поединков, и вынуждены идти на сражение.

Когда кто-то заявляет о дуэли, судьи записывают его и назначают время дуэли. Отменить ее в этом случае уже нельзя. Город патрулирует стража, которая при попытке сбежать, убивает того, кто заявил о поединке.

Думаю, конечно, находились умельцы, которым удавалось прорваться. Система альгранской дуэли несовершенна. Но многие попросту не планировали отменять бой. Вопросы чести были для людей превыше всего. Так чего же я, собственно говоря, хочу от Роанара, который своим псевдонимом выбрал слово "честь"?

Из раздумий меня вывел лязг металла о металл. Похоже, я настолько глубоко задумался, что и не заметил как начался и почти сразу закончился бой. Тело одного из противников безвольно лежало на арене. Судья возвестил о том, что есть победитель. Прозвучал громкий победный крик, толпа разразилась овациями.

Я хмуро оглядел этих людей. Никогда не понимал, почему кровопролитие всегда привлекало столько зевак. Не раз на мои поединки на улицах Эллы собиралась посмотреть целая толпа. И часто люди ликовали, улюлюкали и аплодировали, когда я побеждал.

Победитель поклонился толпе и молча ушел по отведенной для победителей красной линии, начертанной на арене и ведущей к выходу.

Один из судий — светловолосый бородатый мужчина с заметным брюшком — встал со своего места и поднял руки к небу. Толпа замолчала, предвкушая новый поединок.

— Следующие противники могут сойтись! — торжественно, прикрыв глаза, возвестил судья, точно он предвещал не чью-то очередную смерть, а собирался читать проповедь. Меня передернуло от отвращения.

Тем временем к центру арены сошлись двое. С третьей стороны к ним подошел человек, вынося на бархатной подушке два меча.

Еще один работник арены успел вынуть меч из тела убитого в предыдущем поединке воина, и унести оружие самого убитого, пройдя по той же полосе, по которой уходил победитель прошлой дуэли.

Двое других работников, одетых в черные одежды, похожие на монашеские рясы, подняли тело проигравшего и понесли его в противоположную сторону.

Я обратил внимание на противников, стоящих друг против друга. Похоже, никто из них не хотел бы отменить дуэль. Один из них был совсем юн, примерно ровесник нашего Ольцига. Он был щуплым, нескладным и чуть угловатым, непослушные темные волосы лезли бы в глаза, если бы юноша не повязал на лоб лоскут ткани, который их удерживал. Одет он был в точно такую же сорочку, как купила мне Филисити, штаны были заправлены в высокие черные сапоги. Оружие юноша к моему удивлению держал уверенно.

Противник был намного старше, и, в отличие от юнца, носил защитные перчатки. Он был высоким и грузным, меч в его руке казался маленьким и невзрачным. Поседевшие темные волосы были коротко стрижены, густую короткую бороду тоже заметно тронула седина. На широком лице с длинным крючковатым носом и яркими темными глазами светилось выражение гнева.

Судья вновь заговорил — громко и торжественно.

— Назовите свои имена. Первым говорит заявитель.

Я с интересом посмотрел на противников. Кто же из них потребовал поединка?

— Каньо Веста, — низким грудным голосом произнес старший из дуэлянтов.

— Норт Гарта, — подхватил юноша похожим тоном, но на фоне противника его голос прозвучал почти жалко.

Судя по именам, оба были чистокровными альгранцами. Выходит, не все дуэлянты на арене — странники.

— Пусть заявитель назовет повод для поединка, — с торжественным безразличием воскликнул судья.

Я взглянул на первый ряд трибуны. Оставшиеся четверо судей в белых одеждах склонили головы и что-то записывали. В тишине слышались резкие всхлипы. Плакала девушка. Я поискал ее глазами и нашел. Она чем-то походила на Саари. Худая, с тонкими чертами лица, длинными темными волосами, собранными в низкий хвост, перевязанный черной лентой. На девушке было простое черное платье. Лицо раскраснелось от слез, когда она глядела на дуэлянтов.

— Честь моей дочери. Мары Веста, — сообщил Каньо чуть тише, чем называл свое имя. Девушка снова всхлипнула, зажмурилась и закрыла лицо руками. Она знала, что остановить дуэль невозможно. Судя по всему, сегодня суждено погибнуть либо ее отцу, либо возлюбленному.

Толпа затаилась в ожидании. Я видел, как горели глаза некоторых зрителей в предвкушении нового кровопролития.

Моя рука сжалась в кулак. Неимоверно хотелось избить практически каждого зрителя. Почему они составили такие правила? Почему дуэль, назначенную сгоряча или после обильного количества алкоголя, нельзя отменить и разойтись полюбовно? Как можно желать незнакомому человеку умереть на арене?

— Да начнется бой! — возвестил судья и ушел с площадки.

Дуэлянты взмахнули мечами и разошлись на пару шагов.

Я плотно сомкнул челюсти. Толпа разразилась выкриками и улюлюканьями. Кто-то выкрикивал имя желаемого победителя. Чаще все же слышалось имя Каньо. Я мельком смотрел на его дочь Мару. Она продолжала плакать и качать головой, не в силах поднять глаза и посмотреть на арену.

Каньо Веста взмахнул мечом первым. Он одним прыжком оказался возле юнца и нанес удар. Я едва не зажмурился, но заставил себя смотреть. Норт удивительно умело отразил удар и ушел от новой атаки. Затем пошел в атаку сам. Каньо уверенно парировал и сбивал клинок.

И все же этот бой не мог продлиться долго. Норт не носил защитных перчаток, поэтому, когда мечи противников оказались скрещенными, Каньо быстро повел рукоять клинка в сторону и ударил по пальцам юноши, что было силы.

Норт вскрикнул от неожиданности. Лицо исказилось болью, хватка ослабла, и следующий удар Каньо Веста оказался для него смертельным. Лезвие клинка вошло в шею сбоку, как топор выходит в ствол дерева, глаза Норта округлились от ужаса, рот распахнулся в немом крике, которому вторил отчаянный крик Мары Веста. Девушка вскочила со своей скамьи и тут же рухнула на колени, заливаясь слезами. Никого из сидящих с ней рядом людей это не тронуло.

Из шеи убитого юноши брызнул фонтан крови.

— Есть победитель! — так же торжественно возвестил судья в белых одеждах, когда тело юноши, из которого с неимоверной скоростью утекала жизнь, рухнуло на площадку. Арену заполнили овации публики, а меня залила новая волна отвращения.

Я дышал ровно, но волнение все равно сдавливало горло. Сейчас на этой арене окажемся мы с Роном. Я взглянул на друга. Отрешенное лицо, сжатые кулаки, бледность. Он боялся. Боялся поединка, боялся так умирать. А я боялся убивать его. До этого момента у меня не было страха: Сарри немного успокоила меня, дала надежду, что ситуация исправима. Но что, если у нас не получится? Только теперь я осознал, что через несколько минут Роанар может действительно умереть. От моей руки.

Служащие арены делали необходимую работу. На площадку вышел все тот же судья.

— Следующие противники могут сойтись!

Я стиснул зубы и качнул головой. От правил этой треклятой арены меня откровенно тошнило, но, так или иначе, приходилось им следовать. Я неспешно направился к центру круглой площадки и замер в полуметре от судьи. По другую руку от него остановился Роанар.

Спешный молодой человек поднес нам мечи, по-видимому, приведенные в порядок после прошлой дуэли. Это были два полутораручных боевых меча. Я часто наблюдал, как воины удерживали их двумя руками, однако после эстока такое оружие казалось идеальным. Больше метра в длину, с разделенной на цилиндрическую — у гарды — и коническую — у навершия части. Качественная работа чегресских мастеров, пусть и уступает моим клинкам из дирадской стали.

Мы с Роанаром взяли оружие. Я заметил, что рука Рона чуть подрагивала, и поджал губы. Проклятье, друг, что же ты творишь?

— Назовите свои имена. Первым говорит заявитель, — произнес судья, и я едва удержался, чтобы не сломать ему челюсть за этот тон.

— Роанар Мэнт, — тем временем произнес барон ровным спокойным голосом.

— Роанар Мэнт, — обращаясь к своим коллегам, чтобы те правильно расслышали и записали имя дуэлянта, повторил судья.

Я был готов говорить достаточно громко, чтобы только лишний раз не слышать его противный голос, поэтому обернулся к сидящим в первом ряду людям и громко произнес.

— Райдер Лигг.

К моему удивлению глаза стоящего перед нами судьи широко распахнулись.

— Райдер Лигг? — взгляд его упал на виднеющуюся из-под перчатки метку Святой Церкви на тыльной стороне моей правой ладони, — из Дирады?

Я оглядел затихших зрителей и кивнул. Не знал, что настолько знаменит...

Лицо судьи озарила улыбка.

— О ваших поединках ходят легенды, — заискивающе сказал он, — даже не представляю, что нас ждет.

Я обжег судью взглядом, и тот качнул головой, возвращаясь к своим обязанностям.

— Пусть заявитель назовет повод для поединка.

— Честь... — начал Роанар, вновь взглянул на меня и запнулся. Я постарался натянуть улыбку и кивнул другу. Такое чувство, будто это лишь разозлило барона. Он нахмурился, прочистил горло и, вздернув подбородок, громко возвестил, — оскорбленная честь леди.

Из моей груди вырвался тяжелый вздох.

— Да начнется бой! — поглядывая на меня и только руки не потирая от предвкушения, возвестил судья, уходя с площадки.

Мы сделали два приставных шага друг от друга. Я плотно обхватил рукоять меча. Рону держать клинок одной рукой было много тяжелее, чем мне, лицо напряглось, челюсти плотно сжались.

Я держал меч расслабленно, почти не чувствуя его веса — он был чуть легче моего эстока. Никто не нападал, Роанар готовился к тому, что я пойду в атаку первым. В немом ожидании прошло примерно полминуты, и рука арбалетчика заметно устала держать непривычный клинок.

Я завел левую руку за спину, тут же невольно напомнив себе собственный безликий кошмар. Он превосходил меня и знал это, насмехался, издевался. Выходит, я делаю то же самое с Роном?

— Чего ты ждешь? — прошипел он сквозь стиснутые зубы. Я лишь качнул головой.

— Ты ведь хотел этой дуэли? Так бей.

Рон шумно выдохнул, все еще не нападая. Я кивнул на его меч:

— Возьми двумя руками, так будет удобнее.

В глазах барона Руана вспыхнула ярость. Он замахнулся мечом, быстро прыгнув в мою сторону и пытаясь нанести удар сверху. Мне не понадобилось даже особой ловкости, чтобы уйти от этой топорной атаки. Я даже отражать удар не стал, просто шагнул в сторону. Честно сказать, времени на то, чтобы убить Рона хватило бы в момент, пока он разворачивался для новой атаки. И несколько раз до того...

Арбалетчик тяжело дышал от волнения. Он все же обхватил рукоять меча двумя руками и постарался провести серию ударов. А я словно почувствовал себя на Рыночной площади Эллы. Парирование ударов Роанара не представляло никакой сложности. Я не трудился отвечать, лишь сбивал его клинок и шагал в сторону. Движения Рона были неотточенными, словно движения новичка. Вспоминая его навыки арбалетчика, я даже удивлялся, насколько клинковое оружие ему не подходит.

Роанар стал вкладывать в свои движения все больше ярости. Через пару минут этого нелепого "танца" он начал выдыхаться, а судьи стали перешептываться. Поединки на арене, по-видимому, проходят быстрее. Зачем я оттягиваю исход? Почему тяну время?

Я отразил очередную атаку, тут же сбив клинок и нанеся Рону удар в грудь ногой. Арбалетчик не удержал равновесие, и в момент падения я ударил рукоятью меча по его пальцам, повторяя прием Каньо Веста с предыдущей схватки. Рон застонал и выпустил меч из рук. Я с силой пнул оружие подальше от него и замер над Роанаром, направив острие клинка ему в грудь.

Барон тяжело дышал, гневно глядя на меня.

Судья поднялся со своего места, готовый возвестить, что победитель есть, но я не спешил нанести смертельный укол.

— Господа судьи! Вам известно, кто я. Я могу провести еще несколько поединков на этой арене, если вы позволите пощадить этого человека.

Глаза Роанара округлились.

Судьи удивленно переглянулись. По толпе пронеслась волна шепота, я продолжал терпеливо ждать решения.

— Мастер Лигг, — сложив руки в молитвенной позе, обратился ко мне судья, (похоже, здесь только он один разговаривает), — вам ведь известны правила альгранской арены? Мы не делаем исключений. Поэтому заканчивайте поединок.

Я вздохнул и поймал взгляд Роанара. Он криво улыбался. Теперь, когда уже поздно что-то изменить, арбалетчик, похоже, понял, что эта дуэль была глупой ошибкой.

— Ты попытался, — хмыкнул он.

— Я хочу забрать его тело, — возвестил я. По толпе снова прошла вола перешептываний. Судья нахмурился, Роанар застыл в недоумении. Такой просьбы не ожидал никто.

— Что? — обретя дар речи, воскликнул Рон.

— Зачем вам это? — недоуменно спросил судья.

— Это не запрещено правилами? — осклабился я.

Судьи вновь переглянулись, и тот, что говорил за них всех, качнул головой.

— Не запрещено, но...

— Тогда объявляйте победителя.

Рон задержал дыхание. Я почувствовал, как сердце стучит у меня в висках. Сейчас это произойдет. Мне придется убить своего друга...

— Доверься мне. Все будет хорошо, — сказал я, пытаясь подбодрить барона, хотя и понимал, что это вряд ли возможно сейчас сделать.

Роанар не успел ничего сказать в ответ — острие меча глубоко вошло ему в грудь. Рука арбалетчика обхватила лезвие, лицо исказила гримаса боли, из груди вырвался стон, голова запрокинулась.

— Прости... я все исправлю, — шепнул я, видя, что агония затапливает сознание друга.

— Есть победитель! — возвестил судья.

Я выдернул клинок из груди Роанара, он с гулким стуком упал на пол площадки. Я не терял времени — счет пошел на секунды — потянул на себя обмякшее тело и взвалил его на плечи. Из груди умирающего вырвался булькающий хрип.

Ноги мои едва не подогнулись от тяжести, но я стиснул зубы и, насколько это было возможно, быстрее направился к выходу с арены, сопровождаемый бурными овациями ненасытной до крови толпы.

— Следующие противники могут сойтись! — донеслось мне вслед, и я искренне пожелал этому судье мучительной смерти.

* * *

Кровь из зияющей раны в теле Роанара залила мне всю спину и шею, пот тек у меня со лба ручьями, щипал и застилал глаза.

— Потерпи, друг, скоро все закончится, — цедил я сквозь зубы, хотя вряд ли умирающий Рон меня слышал и понимал. Коридор, ведущий к выходу, показался мне бесконечным.

Ольциг встретил меня у самой двери, руки его заметно подрагивали, а лицо было бледным от волнения. Рядом стояла Филисити, руку которой крепко держал Нарьо Эмса.

— Господи Боже! — воскликнула девушка, когда я свалил безжизненное тело Роанара на землю. Она закрыла руками лицо и отвернулась не в силах на это смотреть.

Нарьо тут же присел рядом, зажимая рану и второй рукой проверяя пульс.

— Он умер? — шепнула Филисити, осторожно открывая лицо.

Ольциг шумно выдохнул, присев над арбалетчиком.

— Да, — поджал губы Нарьо, — только что.

— Сначала вылечим тело, потом призовем дух, — прошипел dassa, и с его ладоней сорвалось золотое свечение.

Края раны сходились неохотно. Лоб монаха быстро покрылся испариной.

— Проклятье... — вырвалось у него.

Я стоял, прижав кулак к губам.

— Давай же, Рон, ты сможешь, — повторял я, как молитву. Он должен вернуться. Обязан. Иначе я вызволю его оттуда сам и убью снова!..

Рана зарастала. Медленно, но зарастала.

— Получается! — с надеждой воскликнула Филисити, взглянув на меня. Я кивнул, стараясь приободрить девушку, а сам чувствовал, как почва уходит из-под ног. Еще ни одна дуэль не давалась мне так тяжело.

Пара минут казалась бесконечной. Словно прошла целая вечность, прежде чем Ольциг, устало вздыхая, утер взмокший лоб и огляделся по сторонам. От раны на теле Роанара остался лишь розовый шрам, но это по-прежнему было мертвое тело.

— Я не вижу его рядом. Его дух не появляется, — тихо произнес dassa, — что если он...

— Призови его, — серьезно кивнула Филисити, — ты можешь это сделать. Сконцентрируйся на нем, позови по имени. Проводник способен на это.

Девушка накрыла ладонь Ольцига своей, и между ее пальцев заплясали зеленые огоньки, тут же начавшие исчезать под кожей монаха. Как и говорила Саари, таирская колдунья подпитывала dassa.

Нарьо изумленно распахнул глаза, но от комментариев воздержался. Первым открытием для него стало, что леди да-Кар владеет магией. Похоже, сейчас его ждет еще одно открытие, когда нужно будет позвать нашего друга.

Ольциг закрыл глаза и произнес:

— Роанар Мэнт! Иди на мой голос!

Я качнул головой.

— Он ведь не Роанар Мэнт, помнишь? Это не его настоящее имя.

Филисити опасливо посмотрела на Нарьо, но Ольцигу сейчас было не до секретов барона. Потерпит, если хочет жить.

— Руан Экгард! Иди на мой голос!

Ничего. Лишь широко распахнутые от изумления глаза Нарьо в ответ на произнесенное имя.

— Попробуй на древнем языке? — предложил я, нервно покусывая кулак, — он имеет больше силы, я уверен.

Ольциг вздохнул и снова закрыл глаза.

— Rhuan Ekgard! Tgara fere kadae! Fe alira hek mer vero de lerria! Tzara!

Слова — каждое в отдельности — оказались знакомыми. Я не раз слышал их во время служб Дайминио, поэтому даже мог это перевести. "Руан Экгард! Услышь мой голос! Я веду тебя в царстве смерти! Появись!"

Интонации словно начали излучать магию. Я почувствовал, как она проходит через меня, как проходило черное облако в Лэс-Кэрр-Грошморе.

Взгляд dassa замер на какой-то точке вдали под непроглядной стеной дождя.

— Вот он, — шепнул монах, под глазами которого пролегли темные круги, — но он... уходит! Тает.

— Рон! — выкрикнул я в пустоту, интуитивно глядя туда, куда только что смотрел dassa.

Нарьо сел рядом с телом.

— Возможно... возможно, я смогу кое-что сделать. Чтобы дух вернулся в тело, нужна жизнь. Нужно, чтобы билось сердце. Жизнь притянет душу назад.

К моему удивлению он принялся ритмично давить на грудь арбалетчика. Никогда прежде не видел, чтобы лекарь боролся с уже наступившей смертью.

— Нужен пульс! — отчаянно выкрикивал он.

И я понял: Рон не придет. Не найдет путь в свое тело, даже если захочет. Он попросту не сможет его найти.

Качнув головой, я кинулся к своему кинжалу, лежащему там, где только что стоял Нарьо.

— Он не сумеет. Я иду за ним.

Не дожидаясь комментариев, я направил острие кинжала себе в грудь и готов был нанести удар. Филисити вскрикнула и буквально повисла на моей руке, пытаясь остановить.

— Нет, что ты делаешь?! — закричала она.

— Ты из ума выжил? — вторил ей монах.

— Я должен помочь ему. У него не получится вернуться, потому что он не был по ту сторону. А я, кажется, был.

— Кажется? — воскликнула девушка, голос ее сорвался на истеричный писк.

— Позже расскажу.

— Нет, нет, нет! Ты не посмеешь!

— Нужно попытаться, — мягко сказал я, сжал лезвие кинжала в руке и потянул за рукоять. Клинок легко рассек кожу, и я поморщился, — ты говорила мне о магии крови. Что нужно сделать, чтобы привязать меня к самому себе?

Девушка покачала головой.

— Я прежде такого не делала...

— Сделай так же, как со своей птицей. Только здесь и птицей, и тобой буду я. Давай, каждая секунда на счету! Это занимает много времени?

Филисити недоверчиво посмотрела на меня, но спорить не стала.

— Нет, это быстро.

— Тогда сделай это, чтобы я нашел дорогу. Прошу.

Девушка вздохнула. Отсутствие времени сейчас играло мне на руку, отметая ненужные долгие споры и уговоры.

— Хорошо.

Она взяла несколько капель моей крови и нарисовала мне на лбу какой-то символ. Отошла и зашептала заклинание на языке, которого я не знал. Еще древнее, чем тот, что мы называем древним. Это напомнило мне слова, которые говорил колдун, что навел проклятие на Лэс-Кэрр-Грошмор.

— Темная магия... — прошипел Ольциг, однако мешать таирской колдунье не стал. Здесь и сейчас от ее знаний зависела жизнь нашего друга. И моя.

Девушка замолчала и выжидающе посмотрела на меня.

— Я ничего не почувствовал.

— Я не знаю, сработало ли, — честно отозвалась она.

— Значит, проверим на месте.

Не было времени разговаривать — с каждым мгновением Роанар был все дальше от нас. Нарьо отчаянно пытался странным образом заставит его сердце биться вновь.

— Филисити! — окликнул он, — может потребоваться ваша помощь.

Девушка с готовностью откликнулась. Вот и нужный момент. Никто не будет останавливать. Я закрыл глаза.

Вдох. Выдох.

Страшно ли? Да, страшно. Но это не заставит меня отступить. Дайминио когда-то учил меня, что, если буду сомневаться, просто досчитать до трех и решиться, доверившись воле Господа. Проверим, прав ли был старый лис.

Раз. Два. Три.

Я сильнее зажмурился , выдохнул и вонзил собственный кинжал себе в грудь.

Боль пришла через секунду: вспыхнула и парализовала тело. Я застонал и начал оседать на землю. На этот раз терпеть было не нужно. Чем скорее я позволю Смерти забрать меня, тем лучше. Теперь вся надежда на друзей...

Ольциг оказался рядом.

— А говорил, что не будешь умирать по его прихоти, — с нервным смешком произнес он, поддерживая меня под голову.

— Но... за него... умер бы... — пересиливая боль, произнес я, стараясь быстрее провалиться во мрак.

— Ie Ja, sara heker, — дрожащим голосом прошептал монах, — вернись, прошу тебя. Вернитесь оба.

Я не успел ничего ответить. Спасительная тьма накрыла меня раньше...

Глава 9. По ту сторону

Я открыл глаза и увидел Ольцига, замершего над моим телом. Взгляд Филисити был полон отчаяния и ужаса, когда она смотрела на руки монаха, залитые моей кровью. А еще я видел себя. Мертвым...

Так странно было смотреть на себя со стороны. Это словно был я и одновременно совсем другой человек. Черты лица заострились и осунулись, темные круги пролегали под глазами, а в груди зияла рана от моего собственного кинжала, который Ольциг успел вытащить и бросить на землю. На лбу моего мертвого тела краснел неясный завитой символ, который нарисовала Филисити перед своим заклинанием.

Я невольно тронул грудь рукой, и кровь осталась на пальцах. Это было странно, потому что я не истекал ею. Она могла окрасить руку, но не вытекала из раны. Боли тоже не было. Я ведь умер, а мертвые не чувствуют боли. Наверное.

Мой взгляд упал на правую ладонь. Порез темнел во всю руку, но тоже не кровоточил. Вместо того из него словно росла какая-то нить. Толстая, витая, будто бельевая веревка, сплошь состоящая из кровяных сгустков и больше напоминающая жилу. Она тянулась от пореза на моей ладони к порезу на ладони моего мертвого тела.

Я сделал шаг в сторону. Нить удлинилась, позволяя мне уйти на то расстояние, на которое я хотел. Но при этом, пойдя по ней, я всегда мог вернуться сюда. На моем призрачном лице растянулась улыбка: заклинание Филисити сработало! Она сумела привязать меня к моему телу.

Тем временем на руках Ольцига медленно начинал разрастаться золотой свет. Так медленно, как будто он становился на толику ярче раз в несколько минут. Здесь время течет иначе. В реальности у меня действительно есть всего несколько мгновений, пока dassa не вернет меня к жизни (если, конечно, у него получится вернуть меня). Удивительно, но это сомнение сейчас не вызывало страха, а было простой возможностью, которая словно бы не имела отношения ко мне.

Я огляделся. Дождя не было, но серо-фиолетовое небо изредка прорезали молнии. Шумел ветер. Вспыхивали зарницы, но отзвуков грома не слышалось.

Пейзаж совсем не напоминал Альгран — это была какая-то холмистая пустошь. Ни одного дерева на мили вокруг, лишь каменные невысокие горы и холмы. Сухая растрескавшаяся почва. Синий закат на околдованном тучами небе.

Роанара рядом не было.

— Рон! — закричал я, тут же поправляясь, вспомнив, что здесь стоит называть настоящее имя друга, и окликнул снова, — Руан?

Никто не ответил. Я опасливо глянул на свое тело, обернул кровяную нить вокруг кисти для надежности и побежал вперед. С каждым шагом, отделяющим меня от друзей, я будто бы делался легче и невесомее. Становилось все труднее заставить себя запомнить, зачем я бегу.

Не знаю, сколько длился этот бег. Казалось, время замедляет ход с каждым моим шагом. Наверное, если бы мое сердце билось, я бы уже слышал, как оно стучит у меня в висках, но мертвые сердца не бьются.

Где-то в глубине сознания меня занимали вопросы: сможет ли Ольциг вылечить мою рану? Тогда, в Лэс-Кэрр-Грошморе это удалось ему с большим трудом. Однако ничего, кроме легкого интереса я в этом вопросе не чувствовал. Мне даже хотелось заставить себя испугаться, и я крепче сжал нить — мое единственное связующее звено с реальностью. Она позволила мне почувствовать нечто, похожее на беспокойство, и я упорно не давал ему угаснуть в себе. Чтобы выжить, нужно хотеть выжить. Это необходимое условие.

В какой-то момент я обернулся и понял, что не вижу ни друзей, ни своего тела. Одна лишь красная кровяная нить, тянувшаяся от моей руки, позволяла надеяться, что путь назад еще не отрезан. Я двинулся дальше.

Пейзаж все не менялся. Та же сухая пустошь, то же небо.

Что-то тянуло меня за широкий холм впереди. К горизонту, к закату. Нечто, сравнимое, может быть, с песней наяды, звучало оттуда, неумолимо призывающее души. Если Роанар и мог куда-то отправиться, то он пошел именно туда. Вроде бы, в эту сторону смотрел Ольциг, когда увидел призрак барона.

Я припустился еще сильнее. В этом странном месте... в этом мире нельзя было устать или выдохнуться. Я мог продолжать двигаться вперед вечно, пока будет, куда двигаться. Это было положительной стороной. Отрицательной служило то, что и Роанар это мог, а нас, похоже, разделяло огромное расстояние.

— Руан! — на бегу закричал я, нарочито долго протягивая гласные в имени друга.

Мне вторили тысячи моих же голосов. Эхо. Откуда здесь взяться эху, если кругом одно открытое пространство? Лишнее доказательство, что в этом мире нельзя полагаться на привычные законы реальности.

В тот же момент эхо повторило какой-то странный мычащий звук. Создавалось впечатление, что это кричит кто-то, с кляпом во рту, пытаясь что-то произнести, но не имея на это возможности.

Я обернулся, и увидел прямо рядом с собой женщину.

Лицо ее было мне незнакомо, но я знал ее. И уже видел однажды, если можно так назвать видение, которое послал мне Лэс-Кэрр-Грошмор.

Невысокая стройная, даже немного суховатая женщина с очень тонкими запястьями, на которых заметно выделялись костяшки. Длинные ногти были чисты и ухожены. Несколько прядей волнистых густых черных волос были схвачены сзади и заплетены в косу. Теперь вместо глаз не зияли черные провалы, и черты лица не были смазаны. Незнакомка была примерно моего возраста, может, чуть моложе с темными карими глазами, яркими дугами черных бровей, чуть вздернутым аккуратным носиком и четко очерченными скулами. У нее были удивительно яркие полные губы и бледная кожа. Черное платье с пышной юбкой было расшито драгоценными камнями и нитями, соединявшимися в красивые узоры. Но на животе платье было порвано в двух местах и окровавлено — сквозная рана, нанесенная со спины, а рядом с ней — еще одна, та, которую нанесли первой.

Женщина стояла, сцепив опущенные руки, и глядела на меня так, будто увидела призрак... точнее, увидела призрак призрака... призрак, которого не ожидала увидеть. В общем, в данных обстоятельствах трудно было подобрать сравнение, но от вида моей раны в ее глазах появился ужас, ее взгляд будто бы требовал объяснений: что со мной произошло?

Я качнул головой и сделал шаг к незнакомке. Она осталась на месте.

— Ты... — начал я, осекся и отругал себя за фамильярность, но тут же решил продолжить говорить. В конце концов, загробному миру, наверное, чужды правила этикета, — я видел тебя в Лэс-Кэрр-Громшоре. Ты была моим кошмаром...

Я снова опустил взгляд на сквозную рану незнакомки и качнул головой, поправляясь.

— Точнее, твоя смерть была моим кошмаром. Почему? Кто ты?

Взгляд женщины выражал мировую скорбь. Она молчала. Приложила руки к груди и прикрыла глаза. Я сделал еще шаг к ней. От этой треклятой загадочности уже можно было потерять рассудок.

— Откуда ты меня знаешь? Почему являешься мне?

Снова молчание. Лишь этот взгляд, проникающий в самую душу. Кто же это? Призрак мертвой наяды, которую я убил на "Минующем бурю"? Но наяды, насколько я понял по Саари, не против поболтать.

Я обхватил незнакомку за плечи и встряхнул ее, словно пытался пробудить ото сна.

— Ответь же ты, в конце концов!

Женщина жалобно замычала, челюсти остались плотно стиснутыми. Я мигом выпустил ее из рук, поднял их, показав ладони, и сделал шаг назад. Не хватало еще напугать единственного мертвого человека в этом забытом Богом месте, который вообще идет со мной на контакт. Недоуменный взгляд женщины при виде кровавой нити я предпочел не заметить.

— Прости. Не бойся меня, ладно? Я не хотел тебя напугать.

Незнакомка покачала головой, уголки губ едва заметно дернулись вверх в легком подобии ободряющей улыбки.

— Почему ты не говоришь со мной? Ты... не можешь?

Почему-то я не стал произносить слово "немая". Казалось, что я могу оскорбить призрак.

Удивительно, но встретив эту женщину, я вновь ощутил себя живым. Желание вернуться в свое тело захлестнуло меня с головой, и, пожалуй, за это стоит поблагодарить мое неясное видение из Лэс-Кэрр-Грошмора.

Женщина вновь отрицательно покачала головой в ответ. Ее взгляд быстро пробежался по сторонам, словно она боялась, что нас кто-то заметит. Затем ее рот широко распахнулся, и я понял, что у этой несчастной нет языка. Изуродованный короткий кусок виднелся в глубине рта, и это настолько контрастировало с ее прекрасным лицом, что вызвало еще больший шок и, к моему стыду, брезгливое отвращение, которое я тут же попытался подавить.

— Матерь Божья! — вырвалось у меня, ноги непроизвольно сделали шаг назад.

Теперь уже женщина подняла руки и сложила их в молитвенной позе, словно умоляя меня не бояться ее. Я потряс головой, стремясь забыть увиденное. Кто мог сделать такое с этой прекрасной женщиной? Ответ напрашивался сам собой. Тот, кто убил ее, вонзив меч в спину.

— Это сделал Виктор Фэлл? — спросил я, хмурясь.

Незнакомка кротко кивнула, пронзительно глядя на меня. Я сжал кулак и почувствовал, как натягивается кровавая нить. Проклятье! Мне надо найти Роанара до того, как Ольцигу удастся оживить меня. Еще немного, и он призовет меня, а мне придется пойти на зов. Или как там это бывает у призраков?

Я с надеждой посмотрел на стоящую передо мной женщину.

— Послушай, мне жаль, но у меня мало времени. В эту самую минуту монах из Ордена пытается оживить меня. Я умер, чтобы вернуть дух убитого друга обратно в тело. Мы оба не должны быть здесь, нас ждут друзья. Обещаю, когда вернусь, я доберусь до Орсса, и Виктор Фэлл ответит за то, что сделал. За все ответит, я клянусь. Но сейчас я должен найти друга. Его зовут Руан Экгард. Молодой, со шрамом на лице и без мизинца на руке. Ты видела его здесь?

Женщина посмотрела в сторону холма и кивнула.

— Знаешь, как найти его?

Она взяла меня за руку и прикрыла глаза. Я сделал то же самое, подумав о Роанаре. Пространство вокруг меня закрутилось вихрем, земля ушла из-под ног. Нить натянулась, вызывая почти физически ощутимую боль. Мы быстро перемещались, и это перемещение отрывало меня от тела.

Я, что было сил, вцепился в нить руками, понимая, что это не поможет, если она порвется. Рон слишком далеко.

Словно чувствуя мой страх, женщина вдруг нежно провела по моим волосам, успокаивая. От ее прикосновения действительно стало легче. Я почувствовал, что все будет хорошо, какой бы исход меня ни ждал.

Тогда пространство вокруг нас остановилось, и я понял, что мы находимся по другую сторону от холма. Нить, тянущаяся из моей ладони, все еще связывала меня с телом. И теперь я, кажется, знал новый способ перемещения в этом месте.

Женщина устало взглянула на меня и кивнула назад, показав на себя. Ей пора уходить. Куда и зачем? Впрочем, ответить она все равно не смогла бы. Я захотел поблагодарить ее, но все слова благодарности, которые я знал, казались мне банальными и не передающими смысл того, что она действительно сделала для меня и Роанара. Чувствовалось, что этой женщине не наплевать, что со мной будет.

На ум приходило лишь одно сильное слово, которое показалось мне единственно верным. Я тепло улыбнулся женщине и кивнул, произнеся:

— Dahare.

Глаза незнакомки просияли. Она склонила голову в ответ и вмиг исчезла в неизвестном направлении. Словно растворилась в воздухе. Если, конечно, предположить, что здесь был воздух, потому что дышать в этом мире не требовалось. Кажется, пустые вдохи и выдохи делались лишь по старой привычке.

Я снова огляделся и не поверил своим глазам. Роанар неспешно шел вперед, а в паре сотен метров от него возвышался голубой столб, который из-за холма казался мне синим закатом. Это был даже не столб, а, скорее, конус, уходящий острием в землю. Он светился голубоватым светом и неумолимо притягивал. Клянусь, если бы не нить, связывающая меня с моим мертвым телом, я бы давно уже, как завороженный, направился бы вслед за другом. Однако я помнил о том, зачем пришел сюда.

— Руан! — заорал я, что было силы, и бросился к другу.

На этот раз арбалетчик повернулся ко мне и окинул отрешенным взглядом. В его груди зияла глубокая рана от моего меча...

— Руан, стой! — воскликнул я, догоняя его и хватая за предплечье. На интуитивном уровне я понимал, что если шагнуть в этот голубой свет, дороги назад не будет, — нам нужно вернуться!

Несколько стоящих нам жизни секунд Роанар рассматривал меня, словно пытался узнать.

— Райдер? — полушепотом произнес он, и с моих плеч упал невидимый тяжелый камень. Хоть кто-то кроме меня в этом месте разговаривает.

— Слава Богу! Рон, нужно вернуться, быстрее.

— Райдер, что ты здесь делаешь? Ты... — он потряс головой, словно пытался сбросить с себя наваждение, — ты убил меня.

В его глазах мелькнула злость, но я лишь потянул друга за собой.

— Да. Убил. Потому что победил на дуэли, помнишь? На глупой дуэли, которую назначил ты. Должен признать, это была самая идиотская затея из всех, что когда-либо приходили тебе на ум!

Рон задумчиво замер, словно пытаясь вспомнить подробности и понять, не обманываю ли я его. У меня даже не нашлось запала, чтобы возмутиться. Слава Богу, что думы господина барона не отняли много времени.

— Да, ты прав, — он опустил голову.

— Надо выбираться отсюда, — облегченно вздохнув и не ощутив воздуха, сказал я. Рон снова поднял голову и недоверчиво уставился на меня.

— Постой, но я же мертв! — воскликнул он, словно только что сделал мировое открытие.

— Таким и останешься, если будешь продолжать стоять на месте.

Жаль, в этом мире я не могу попросту огреть его по голове чем-нибудь тяжелым и потащить обратно к нашим телам. Оставалось лишь потянуть его за собой за руку.

— Но что ты здесь делаешь?! — глаза арбалетчика изумленно распахнулись.

Разглагольствовать можно было долго, а времени у нас не было.

— Я умер, чтобы тебя отсюда вытащить, ясно? Давай объясню, когда вернемся обратно?

Рон распахнул глаза еще шире, хотя казалось, шире уже было некуда.

— Ты умер, чтобы меня спасти? Это вообще возможно?

Проклятье, он, что, меня не слушает? Что непонятного в словах "надо возвращаться быстрее"?!

— Декс тебя сожри, Рон! Будет невозможно, если ты не перестанешь быть таким тугодумом! У нас времени мало, нужно возвращаться к телам. Нарьо пытается заставить твое сердце снова биться, и когда у него получится, ты должен будешь...

Я не договорил. Что-то невидимое с силой ударило меня в грудь, как будто кто-то поместил туда движущийся огненный шар. Нечто, сравнимое с заклинанием, которым Ольциг пытался убить Филисити. То же произошло и Роном. Похоже, друзья нашли способ снова привести наши сердца в движение.

Голубой столб света рядом с нами вдруг издал низкий гул, похожий на тот, что издавали огромные рыбы в Синей Глуби. Земля под нами затряслась, и мы оба не удержались на ногах. Конус света расширился и начал яростно закручиваться в спираль, пытаясь притянуть к себе нас обоих.

— Нет! — отчаянно выкрикнул я, хватая друга за руку, когда его, сучащего ногами и судорожно пытавшегося за что-нибудь зацепиться, потянуло внутрь спирали.

Нить на моей руке натянулась до предела. Боль — на этот раз ощутимая — пронзила мое призрачное тело острыми иглами, и я зарычал, стиснув зубы.

Рон отчаянно цеплялся за мою руку. Я чувствовал, как нить, связывающая меня с реальностью, истончается и вот-вот разорвется.

— Райдер, я не удержусь! — выкрикнул Роанар, — отпусти! Уходи один, иначе сгинем оба!

— Декса с два я тебя отпущу, понял?! — прорычал я.

Нить натянулась, как струна, и я не услышал, но почувствовал этот разрыв. Глаза закрылись, притяжение световой спирали стало сильнее, и нас начало затягивать внутрь.

Надо же было столько наворотить, подумалось мне. Честно говоря, это была мало поэтичная последняя мысль. Я приготовился к окончательной смерти. Не знаю, почему, но мне казалось, это должно быть больно.

Чья-то рука вдруг схватила меня за запястье и потянула обратно. Я изумленно открыл глаза и уставился на своих спасителей. Передо мной стояли два человека — та самая женщина в черном платье и бородатый призрак в белых одеждах, который говорил со мной в Лэс-Кэрр-Грошморе. Женщина поймала ускользнувшую кровяную нить, а погибший маг крепко держал меня за запястье, отдаляя от притягивающего света.

— Tasara heker! — ободряюще улыбнулся он, начиная тянуть меня сильнее. Я крепче ухватил запястье Роанара и потянул его на себя, повторив то же, что, похоже, сказал мне призрак:

— Держу тебя! — и, напрягаясь, добавил, — еще немного, мы выберемся!

Призраку помогла женщина в черном платье. Она потянула его руку на себя, и, когда мы оказались рядом, быстро отдала мне нить. На ее лице отражалось выражение спокойствия и умиротворения.

— Vekara heker, — кивнул я, не в силах выразить свою благодарность и используя для этого слово, которое вместо простого "спасибо" на древнем языке подсказал мне dassa.

— Lira, estarz! Lira! — нахмурился призрак, обратившись к нам, и оттолкнул нас дальше от разрастающегося светового конуса. И без перевода было ясно, что он велит нам бежать.

Наши спасители заслонили нас от притяжения своими телами, и световая спираль потянула в себя сначала их.

— Нет! — выкрикнул я, протягивая руку в пустоту и в последний раз глядя в лицо неизвестной женщины.

Единственным желанием было спасти их, но я ведь не мог вернуть их к жизни. Все, что я мог им даровать — это вечное существование в этом мире. А этого ли жаждали их души? Размышлять было некогда.

— Райдер, уходим, — на этот раз Роанар поторопил меня.

Мы бросились бежать от света. Я, что было сил, сжимал в руке кровяную нить.

Что-то снова ударило нас в грудь, и мы с трудом удержались на ногах.

Световая спираль все разрасталась, пытаясь забрать нас. Похоже, Смерти совсем не нравилось, что двое покойников ускользают из ее лап.

Нить, тянувшаяся от моего тела, казалось, вела в пустоту. Слишком далеко.

— Не успеем, — продолжая бежать, шепнул Рон.

— Напомни хорошенько тебе врезать за это нытье, когда вернемся, — сквозь зубы процедил я, стараясь повторить тот способ перемещения, которому научила меня моя немая спасительница. Ничего не выходило, и я решил воспользоваться другим методом.

— Ольциг! — что было сил, заорал я, — Ольциг, ты же меня слышишь! Призови нас, иначе я тебе голову оторву!

Роанар недоуменно посмотрел на меня, и вдруг мир заговорил голосом dassa.

— Райдер? Я тебя слышу! Где ты?

— Знать бы, декс тебя забери! — злобно отозвался я в пространство.

Перед нами вдруг появилась дорожка света. Золотое свечение полотном стелилось по выжженной пустоши, ведя нас куда-то вдаль.

— Вставай на нее, — воскликнул Роанар, потянув меня вперед.

Закручивающаяся спираль света нагоняла, и я послушался совета арбалетчика, не задавая лишних вопросов. Золотистое свечение потянуло нас куда-то вдаль с неимоверной скоростью.

— Ольциг уже призывал меня так, — улыбнулся Рон. Я его видел, но свет звал сильнее, и я направился к нему.

— Что лишний раз доказывает, что ты идиот, — фыркнул я, стараясь удержаться на мчащемся вперед свете.

Кровяная нить перестала так сильно натягиваться. Мы были уже близко. Вот впереди показалась полупрозрачная завеса, отделяющая нас от наших тел. Ольциг стоял прямо перед нами, в страхе смотря сквозь реальность в потусторонний мир.

— Ie Ja... — шепнул он. Dassa выглядел плохо: сутулился, едва держался на ногах, глаза покраснели, а под ними пролегали большие темные круги. Широкое лицо осунулось так, будто монаха несколько дней держали без еды. Руки его подрагивали.

Я перевел взгляд на Филисити.

— Попытайтесь снова, миледи! — воскликнул Нарьо Эмса. Теперь, когда мы были связаны с проводником, время в нашем мире и в реальности, похоже, начало течь одинаково.

Девушка обеспокоенно взглянула на Ольцига.

— Ради Бога, скажи, что ты их видишь.

— Вижу, — кивнул монах, не поворачиваясь, — давайте!

Филисити запрокинула голову, закрыла глаза, вокруг ее головы заплясало зеленое сияние, на руках появились холодные белые искры, и девушка резким движением вбила их нам с Роанаром в грудь.

Через нас словно вправду прошла молния. Черная пелена застлала глаза, крик утонул в горле. Красная кровавая нить, связывающая меня с телом, натянулась снова и потащила меня вперед.

Грудь судорожно наполнилась воздухом, будто это был последний вздох в моей жизни. Или самый первый. Тело дернулось вперед и тут же согнулось в приступе кашля, перед глазами заплясали черные точки, голова закружилась, сердце часто застучало в висках. Где-то рядом и одновременно, кажется, недосягаемо далеко раздался такой же шумный резкий вдох и вторящий мне приступ кашля.

— Райдер! — услышал я рядом с собой. Зрение начало проясняться в тот момент, когда Филисити в слезах бросилась ко мне и обняла меня за шею.

Я растерянно обнял ее и погладил по волосам.

Дождь, который таирская колдунья навела на жаркий Альгран, успел закончиться, пока я искал Роанара в обители Смерти, и теперь воздух наполнился свежей вечерней прохладой. За рассеивающимися облаками проступало рыжее закатное солнце.

Я огляделся по сторонам. Нарьо Эмса со счастливой улыбкой хлопал Роанара по плечу, расспрашивая арбалетчика о самочувствии. Рон рассеянно кивал, не понимая доброй половины вопросов лекаря. Ольциг, на себя не похожий от измождения, сидел на мокрой земле, обессиленно опустив руки.

— Dassa, — обратился я. Он поднял на меня усталые покрасневшие глаза и кивнул, слабо улыбнувшись.

— У нас получилось, — слабым полушепотом произнес он.

Филисити отстранилась от меня. Глаза ее сияли.

— Я так боялась, что вы... что ты... — покачав головой, произнесла она, но не сумела договорить.

— Теперь все хорошо, — кивнул я, проведя по нежной щеке Филисити. Девушка помогла мне подняться на ноги.

— Встать сможешь? — попутно спросила она. Я улыбнулся и кивнул.

Моя сорочка была вся в крови, но от раны не осталось и следа. Слабости тоже не чувствовалось. Все же Ольциг очень хороший целитель.

Роанар тоже поднялся на ноги, подошел ко мне, стыдливо склонив голову.

— Райдер, я...

— Идиот, — на моем лице заиграла кривая улыбка, — знаю, можешь не объяснять. Надеюсь, теперь ты выяснил все вопросы чести? Потому что второй раз я за тобой туда не отправлюсь, клянусь Богом.

Арбалетчик смиренно выслушал меня, не сказав ни слова. Он взглянул на Филисити. Глаза девушки метали искры. Казалось, еще секунда, и в барона Экгарда ударит молния.

Я тронул Филисити за плечо и улыбнулся.

— Только не убивай его, ладно? Иначе получится, что я напрасно испортил сорочку.

Девушка хмыкнула и внушительно посмотрела на Рона.

— Больше. Никогда...

— Да, — кивнул он, перебивая ее и выдерживая многозначительный взгляд.

Филисити шумно втянула воздух и присела рядом с Ольцигом, который, казалось, вот-вот потеряет сознание. Ко мне с сияющими от радости глазами обратился Нарьо Эмса.

— С возвращением, мастер Лигг и... — он помедлил, многозначительно глядя на Рона, — барон Экгард.

Арбалетчик тяжело вздохнул.

— Жаль, что пришлось обмануть вас. Надеюсь, вы понимаете, по какой причине я не кричу на каждом углу, кто я? — серьезно сказал он. Нарьо ответил одними глазами.

— Что ж, — он хлопнул в ладоши, — думаю, вашему проводнику нужен отдых. А вам, кажется, понадобится новая одежда. Мой дом в вашем распоряжении, господа.

Я поражался отзывчивости этого человека. Внутреннее чутье подсказывало мне, что корыстных целей у него нет, он искренне хочет помочь нам. Я благодарно кивнул старому лекарю.

— Вы очень добры, господин Эмса.

— Зовите меня Нарьо, в конце концов, — он махнул рукой, — взамен от вас я хочу лишь получить подробный рассказ о том, что там по ту сторону.

Роанар слабо улыбнулся.

— То еще местечко.

— Не самое худшее, на самом деле, — качнул головой я, вспоминая свою спасительницу. Я ведь так и не узнал, кто она. Но убедился, что убийцей ее действительно был Виктор Фэлл. А значит, Филисити не ошиблась насчет меня. Я и вправду слышу зов Тайрьяры.

— Предлагаю вернуться в дом, — подытожил Нарьо.

Возражений не было, и мы, подставив плечи Ольцигу, направились вслед за лекарем.

* * *

По дороге к дому Нарьо остановил дилижанс, узнав в вознице своего знакомого. К моему удивлению, лекарь не собирался просить его довезти нас до дома сейчас. Зато он объяснил, что завтра его гости (то есть мы) должны покинуть Альгран и направиться в сторону Вары. Нарьо объяснил, что путь нас ждет неблизкий, и что если его старый друг окажет нам услугу и поможет преодолеть хотя бы часть дороги на дилижансе, лекарь будет ему очень признателен.

Не знаю, было ли вознице известно, что Нарьо — личный лекарь наместника Миянны, однако, выслушав господина Эмса, он коротко кивнул и сказал, что с рассветом будет ждать нас у здания альгранского цирка. Нарьо позже объяснил нам, что цирк расположен на окраине города, рядом с ним есть удобная площадка, где возницы спокойно оставляют свой транспорт и ждут, когда закончится представление, чтобы за довольно высокую плату доставить уставших зрителей домой. От Цирковой Площади будет крайне удобно отправиться в сторону Варского леса.

Я был невыразимо признателен Нарьо за его участие.

Уже дома за столом лекарь потребовал от нас с Роанаром подробного рассказа о том, что произошло с нами после смерти. Мы с арбалетчиком рассказали все, что видели, не утаивая ни одной детали, кроме того, что я узнал о женщине из видения. Точнее, о том, кто был ее убийцей и мучителем. То, что я каким-то мрачным образом связан с Виктором Фэллом (будь то связь посредством "зова Тайрьяры", или чего угодно другого), делало мое положение еще более шатким, чем положение Роанара — сына предателя короны.

Филисити, Ольциг и Нарьо слушали нас, раскрыв рты и не перебивая. Когда мы завершили свое повествование, понемногу начавший приходить в себя dassa первым начал задавать вопросы:

— А та женщина... без языка... ты, получается, так и не выяснил, кто она? — спросил он, заострив внимание именно на той детали рассказа, которую я хотел обсуждать меньше всего.

— Нет, — я досадливо покачал головой, — она исчезла в свете, и вряд ли ее можно теперь когда-нибудь увидеть. Впрочем, тебе виднее, ты же проводник.

Ольциг нахмурился так, словно мои слова были насмешкой. На самом деле это было не так: мне действительно искренне хотелось снова встретиться с этой женщиной, и я питал призрачную надежду, что это возможно. Даже несмотря на то, что она не может говорить, она могла бы многое прояснить, хотя бы кивая и отвечая на вопросы "да" и "нет".

Изучив меня взглядом и убедившись, что в моих словах не было насмешки, dassa качнул головой.

— Я не знаю, Райдер, возможно ли это. Как ты понимаешь, меня никто не учил быть проводником, я о своем предназначении-то узнал совсем недавно. Боюсь, самый полезный мой опыт в работе с призраками был сегодняшний. Даже беседа с капитаном Курцем, я считаю, имела меньшее значение, чем то, что мы проделали нынешним вечером.

В этом с ним было трудно поспорить. Сомневаюсь, что кто-то вообще когда-либо проделывал нечто подобное. Думаю, Святая Церковь, которой я формально служу, назвала бы это некромантией и отправила бы нас всех на еретический костер.

— Кстати, — заинтересованно обратился я к Филисити, — зачем было бить нас молниями?

Девушка вернула мне хитрую улыбку и кивком указала на лекаря.

— На меня не смотри, это была идея господина Эмса.

— Зовите меня просто по имени, миледи, — улыбчиво отозвался Нарьо, — думаю, после всего, что мы сегодня проделали, можно отбросить формальности. Со своей стороны скажу, что уже считаю вас всех своими друзьями. И должен отметить, что ни один из моих прежних товарищей не вовлекал меня в подобные приключения. Разве что, юный лорд Ийенн.

Я кивнул, ожидая продолжения, но лекарь не спешил раскрывать свой секрет, и я спросил снова:

— Так почему молния, Нарьо?

— Ох, верно! — хохотнул он, чуть хлопнув себя по лбу, — совсем забыл. Стихийный дар леди да-Кар навеял мне одно воспоминание. Как-то раз я видел, как человека убило ударом молнии. У него остановилось сердце, и я ничем не сумел помочь. Мне в голову пришла мысль, что, если правильно направить силу молнии, может, процесс можно отразить?

Я удивленно покачал головой.

— То есть, маленькая молния в грудь может заставить сердце снова биться?

Нарьо пожал плечами.

— Это была только теория.

— И вы решили проверить ее на нас, — криво ухмыльнулся я.

— Прошу простить, но мне представился великолепный случай, — важно отозвался лекарь, складывая руки на груди, — и это ведь сработало.

Мы с Роанаром нервно рассмеялись, откинувшись на спинки стульев.

— Но, к сожалению, мне не удастся практиковать подобный метод на тех, кого Смерть уже забрала из этого мира. Рядом ведь не всегда будет прекрасная леди, которая управляет стихиями.

Лекарь приподнял кубок вина и учтиво кивнул Филисити. Девушка посмотрела на нас почти виновато.

— Я решила, что если это поможет спасти вас, то это просто необходимо сделать.

Мне страшно захотелось взять ее за руку, но я удержался. После всего, что произошло за этот длинный тяжелый день, стоит воздержаться от провокаций. Иначе Роанар, не дай Бог, решит устроить еще одну дуэль. К слову сказать, мы с ним, наверное, были первыми, кто сумел без потерь вернуться с альгранской арены.

— Спасибо, — тихо сказал я, чуть улыбнувшись.

К несчастью, покупать новую одежду у нас не оставалось времени. Взглянув на нас с Роанаром, Нарьо пообещал поискать что-нибудь наиболее подходящее из своих вещей, иначе, по его словам, мы с арбалетчиком своим видом распугаем всю округу и возницу в том числе.

На этом мы решили разойтись по комнатам. Каждому из нас нужен был отдых. Особенно Ольцигу: он после сегодняшнего мероприятия чувствовал себя хуже всех. Правда, восстанавливался он быстро, этого у него не отнять. Думаю, к завтрашнему утру монах окончательно вернется в форму.

Я проводил dassa в комнату, отправился в свою, лег на кровать поверх одеяла и начал засыпать очень быстро, надеясь, что эта ночь обойдется без сновидений.

* * *

Сквозь темноту прорывались образы.

На какое-то немыслимое расстояние вперед тянулся коридор с серыми стенами, на которых ровным рядом висели факелы. Половина из них не горела, погружая пространство в зловещий полумрак. Тени плясали на стенах, словно бьющиеся в экстазе демоны.

Раздавался мерный звук шагов. Длинный коридор поворачивал налево, и из-за поворота показался человек в черном камзоле, расшитом золотыми узорами. Высокий, поджарый, темноволосый (ниспадающие на плечи черные волосы были зачесаны назад) с прямым носом, густыми черными бровями, тонкими губами и холодным взглядом темно-карих глаз.

За ним семенил невысокий юноша в небогатых серых поношенных одеждах, которые были явно велики ему. Обрамляющие затылок темные волосы неряшливо торчали в разные стороны. Нос и щеки краснели от едва сдерживаемых слез. В трясущихся руках мальчик нес длинный тяжелый меч, который попутно пытался вытереть от крови.

— Ты должен учиться, Кастер, — произнес мужчина в черном камзоле, заложив руки за спину, — это было необходимо.

Голос его звучал уверенно и звонко, немного резко и одновременно чуть глухо с бархатными интонациями. На лице играла ироничная полуулыбка.

— Я понимаю, лорд Фэлл, — робко произнес мальчик, опустив голову. Похоже, он не решился произнести что-то еще или посмотреть на господина.

Виктор Фэлл небрежно, свысока, взглянул на мальчишку и взял меч из его рук. Оружие он держал играючи, точно это было продолжением его тела. Из груди служки вырвался облегченный вздох — для него меч был непомерно тяжел. Словно вторя вздоху мальчишки, за окном завыл ветер. Серые тени мелькнули у самой стены снаружи замка, резкому движению ответили тени, пляшущие в отсветах огня, и мальчик поджал губы от страха.

— Ты быстро привыкнешь, — спокойно проговорил Фэлл, снисходительно улыбаясь своему протеже. Мальчик посмотрел на него с боязливым восхищением, — и станешь хорошим воином. Литиция помешала бы тебе.

Служка вытянулся, как струна и сдержанно кивнул, стараясь сдержать дрожащие губы, за которыми крылись и злость, и понимание. Виктора Фэлла позабавило это в юнце, и он кивнул с одобрением.

— Не бойся говорить со мной, Кастер. Тебя не постигнет участь твоей матери. Ты нужен мне, тебе ведь это известно?

Мальчик слабо улыбнулся.

— Я не подведу вас, милорд, — полушепотом отозвался он.

— Иди в свою комнату. Знаешь, где твоя новая комната?

— Да, милорд.

— Тогда ступай.

Мальчик неслышными шагами удалился в уходящий влево отсек длинного, казавшегося бесконечным коридора. Взгляд Виктора Фэлла устремился вперед, лицо нахмурилось.

— А ты что здесь делаешь?

Серая тень мелькнула за окном, сливая картину в одно неясное темное месиво. И вот все вокруг уже заполняет беспорядочная смесь лязга металла, обличительный выкрик "ты убил ее!" и отчаянный вопль жертвы. Женщина без языка. Литиция. Но к тому моменту она уже мертва...

Новая вспышка. Женщина в черном платье летит в расширяющуюся спираль, сияющую холодным голубым светом. Она все продолжает издавать этот страшный крик, рот раскрывается, в нем виднеется обрубок языка, глаза наполняются ужасом, а окровавленная рука тянется вперед... ко мне.

— Неблагодарный щенок! — выкрик прорезает пространство, звучит всюду, и я слышу собственный голос и чувствую, что тяну руку, чтобы спасти Литицию, но не могу дотянуться и никогда не смогу:

— Нет!

Все вокруг закручивается огромной воронкой, со всех сторон наступает тьма...

...Я вскочил на кровати, судорожно ловя ртом воздух. Сердце колотилось, как бешеное, с лица градом катились капли холодного пота, голова раскалывалась так, что перед глазами плясали красные пятна.

В комнате было прохладно и свежо, но мне казалось, что тут совершенно нечем дышать, а сил встать не нашлось. Голову сдавливало тисками, я со стоном опустился на подушку, пытаясь дышать ровнее, но все равно делал лишь лихорадочные вдохи, словно только что чуть не утонул. Боль не отступала. Я вжался в подушку, сдавил руками лоб, закрыл пылающие глаза, словно это могло помочь унять боль, но, кажется, становилось только хуже. Нога согнулась в колене, оттолкнулась от кровати, и я лишь глубже вжался в подушку, с трудом подавив стон.

Глаза слезились, а горло сжималось от беспричинного удушья. Я не мог прийти в себя. Где-то в душе мне было совершенно неясно, почему эти сны влияют на меня так сильно, ведь то, что я видел, даже нельзя назвать кошмаром...

Лежать становилось невыносимо. Я резко оттолкнулся от кровати и шатающейся походкой поплелся к двери. На воздух. Нужно выбраться на воздух.

Дорога до крыльца дома Нарьо Эмса показалась мне вечной. До нужного места я добрался, согнувшись пополам от проклятой мигрени. Ухватившись за деревянные перила справа от крыльца я, наконец, застонал в голос, не боясь никого разбудить. На секунду показалось, что стало легче, но боль накатывала волнами и не отпускала до конца. Я с трудом держался на ногах, с силой сжимая перила, и жадно вдыхал ночную прохладу.

— Райдер? — послышался сзади тонкий женский голос, — что с тобой?

Филисити приблизилась, ее рука легла мне на плечо.

— Все хорошо, — произнес я, но даже сам себе поверил с трудом, поэтому добавил, — просто приснился кошмар.

— Я могу тебе чем-то помочь? — участливо спросила девушка, — говорят, становится лучше, если рассказываешь о своих кошмарах.

Я не успел ответить. Боль застлала глаза, голова вспыхнула, как еретический костер, к горлу подступила тошнота, и мне с трудом удалось сдержать рвотный позыв. Однако стон сдержать не удалось. Мои руки вцепились в волосы, хотелось содрать кожу с головы, будто это могло прекратить треклятую мигрень. Ноги мои подкосились, и я тяжело повалился на пол крыльца, чудом не стукнувшись челюстью о перила.

Девушка ахнула, сделала шаг ко мне, но, передумав, остановилась.

— Я позову Ольцига, — решительно сказала она.

— Стой! Не нужно, — выдавил я. К счастью, Филисити послушалась, — оно пройдет. Надо просто... немного времени. Не беспокой dassa, с него на сегодня хватит.

У меня нашлись силы доползти до ступени, и я обессиленно уселся на крыльцо, закрывая голову руками, уперев локти в колени. Волна боли схлынула, и, кажется, мигрень начала понемногу отступать. Медленнее и ленивее, чем хотелось бы.

Филисити осторожно присела рядом. Казалось, она боялась даже дотронуться до меня. Могу представить, какое жалкое зрелище я сейчас собой представлял.

— Голова болит из-за сна? — тихо спросила девушка.

— Не знаю, — честно отозвался я.

Некоторое время мы просидели молча. Волны головной боли стали реже, красные пятна переставали плясать перед глазами.

— Тебе снилась та женщина? — осторожно поинтересовалась Филисити, — которая спасла тебя, когда ты...

— Литиция, — произнес я, вспоминая имя, которое звучало во сне. Злость и почему-то тоска сдавили горло, — так ее звали.

Филисити качнула головой.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что так ее назвал Виктор Фэлл, — решился произнести я в ответ и почувствовал, как девушка вздрогнула.

Я посмотрел на нее, как мне показалось, устало и даже беспомощно. Глаза Филисити округлились, она глядела на меня чуть с опаской.

— Ты ведь говорил, что никогда...

— Не был в Орссе, — я кивнул и подтвердил свои прошлые слова, — не был, да. Но именно Виктор Фэлл явился мне в Лэс-Кэрр-Грошморе, это от него я получил рану, едва не убившую меня, его я видел убивающим Литицию, и он снился мне сейчас.

Девушка глубоко вздохнула, продолжая испытующе смотреть мне в глаза, словно решая для себя, можно ли мне верить.

— Почему? — выдавила она.

Я стиснул зубы.

— Не знаю!

Червь боли вновь вгрызся в голову, и я со злобным рычанием обхватил ее, готовый рвать на себе волосы. Филисити подалась в мою сторону, осторожно приобняла за плечи и провела рукой по волосам. Ее ладонь оказалась приятно холодной и чуть остудила горящую голову.

— Тише, — успокаивающе шепнула она, и я разозлился на себя за слабость, — успокойся, не думай об этом. Теперь все хорошо.

В последнем утверждении у меня было множество сомнений, но озвучивать их было бесполезно. Вряд ли этим можно было что-то изменить.

— Считаешь, это он и есть? — хмыкнул я, уставившись в пространство, — зов Тайрьяры?

Девушка задумчиво пожала плечами.

— Я не знаю, Райдер. А у тебя есть другие предположения?

Я вздохнул. У меня были другие предположения, но стоило оставить их при себе, поэтому я покачал головой. Наконец-то мне удалось успокоить дыхание. Головную боль уже вполне можно было терпеть.

— Тебе надо поспать, — участливо сказала Филисити через несколько минут молчания.

— Да, я... — мой взгляд по-прежнему был направлен в какую-то несуществующую точку, — ты права. Иди, со мной все в порядке.

Девушка вздохнула, поднялась и сделала несколько неспешных шагов к двери. Деревянные половицы уныло поскрипывали от каждого шага, и вдруг замолчали. Я обернулся, понимая, что Филисити замерла.

— Ты ведь не пойдешь, да? Останешься здесь до рассвета? — хмыкнула она.

Мне оставалось только пожать плечами. Не знаю, смогу ли я сейчас уснуть снова. И, главное, хочу ли я засыпать. Мне однозначно не хочется видеть этот проклятый сон снова, а он вернется. Кажется, он до сих пор обитает где-то рядом, но говорить об этом Филисити я не хотел.

Девушка шагнула ко мне, склонив голову и поджав губы.

— Послушай, если тебе просто хочется побыть одному, если дело просто в моем присутствии, скажи об этом, но... — она помедлила, посмотрев на меня почти испуганно, — если вдруг ты... не хочешь оставаться один...

Я, кажется, задержал дыхание. Да к дексу эти треклятые сны! Реальность сейчас прельщает меня куда больше. Я поднялся, подался вперед, крепко обнял девушку, и поцеловал ее, запустив руку в ее густые распущенные волосы. Филисити ответила на поцелуй, но вела себя куда более робко, чем в костяной башне Лэс-Кэрр-Грошмора.

Когда я отстранился, она смотрела на меня, широко распахнув глаза, и сегодня взгляд таирской колдуньи даже в темноте не казался мне тяжелым. Я смотрел в эти глаза, понимая, что между нами не простая тяга и не простое желание. Кажется, Филисити да-Кар оставила след в моей душе с нашей первой встречи. Тогда в клетке Рыжего Шина, помню, я завидовал Роанару и его умению правильно вести диалог с этой прекрасной девушкой. Уже тогда я, кажется, понимал, что хочу заинтересовать ее, потому что она заинтересовала меня с первого взгляда. Никогда не думал, что это возможно. И уж точно не предполагал, что такая сказка — сладкая греза молодых дам — как любовь когда-нибудь захлестнет и мое сердце.

Глаза Филисити чуть блестели, она смотрела на меня беззащитно и растеряно. Кажется, я глуповато улыбался в ответ и удивлялся, почему девушка надо мной не смеется. Слава Богу, у меня хватило ума не спрашивать об этом. Вместо того я провел рукой по ее нежной щеке тыльной стороной ладони и полушепотом произнес:

— Тогда, в Лэс-Кэрр-Грошморе ты сказала, что можешь забыть все...

— Я не забыла, — шепнула Филисити в ответ . Голос ее прозвучал необычно хрипло, и это, как ни странно, ничуть не испортило его звучания, а лишь добавило привлекательности, — но рада, что ты решил напомнить.

Я прищурился и поцеловал ее снова. На этот раз она ответила с большей страстью и с жаром, обвив руками мою шею. Я подхватил девушку на руки, продолжая целовать, и понес в дом. На ноги я поставил ее только у двери своей комнаты. Если Филисити захочет уйти, пусть сделает это сейчас, потому что потом я не отпущу ее.

Девушка испытующе посмотрела на меня, и я заметил, что ее руки чуть подрагивают от волнения. Я взял их в свои, и она опустила глаза, пробормотав:

— Это можно считать ответом? На то, хочешь ли ты остаться один...

Я криво улыбнулся, понимая, что она ведь хочет услышать от меня очередную очевидную вещь, которая, кажется, и без того читается по мне без труда.

— Ты прекрасно знаешь, что я не хочу, чтобы ты уходила. Ты мне нужна, Филисити. Я тебя...

Она приложила палец к моим губам и снова поцеловала меня, приподнявшись на мысках, на этот раз робко и коротко.

— Не говори больше ничего, — прошептала она, легким движением бедра толкнув дверь в мою комнату, после чего увлекла меня за собой.

* * *

Солнце еще не встало, когда я открыл глаза. Моя рука потянулась в сторону, но место, где лежала Филисити, оказалось пустым.

Первые несколько секунд я хмуро думал, что мне все привиделось во сне, однако тогда я вряд ли спал бы без одежды. Вещи мои, к слову, были беспорядочно разбросаны по полу, к чему я так же не привык. Нет, то, что Филисити провела со мной ночь, однозначно не было сном. Однако от этого почему-то становилось тревожно. Скорее всего, менее тревожно было бы, если б она осталась здесь до рассвета.

Вздохнув, я отбросил одеяло, под которым в кой-то веки спал, и быстро надел свою одежду. Сорочка задеревенела в местах, где была пропитана кровью — раненого Роанара и моей — и от нее шел едва различимый металлический соленый запах. Я недовольно пощупал твердое бурое пятно на груди и выглянул в окно. Скоро рассветет. Нужно будить друзей и отправляться к Цирковой Площади, где знакомый Нарьо будет ждать нас, чтобы отправиться в Вару.

Я открыл дверь и столкнулся нос к носу с Ольцигом, уже занесшим руку, чтобы постучать ко мне. На лице монаха застыло недоуменное выражение, рука, сжатая в кулак для стука, так и застыла на уровне моей груди.

— Доброе утро, — осклабился я, кивнув ему, — бить, что ли, будешь?

Ольциг тут же недовольно прищурился.

— Смотрю, у кого-то хорошее настроение с утра пораньше?

Я едва не вздрогнул. Улыбку с моего лица будто смыло, но я тут же взял себя в руки. Вряд ли dassa имеет в виду то, о чем я подумал.

Ольциг опустил руку и, прочистив горло, заявил:

— Все уже собираются. Нарьо приготовил вам с Роанаром какую-то одежду, — он окинул взглядом засохшие пятна крови и кивнул, — иди, что ли, примерь. На твоем месте, я бы сменил эту сорочку, даже если тебе ничего из вещей Нарьо не подойдет, а то ты сейчас выглядишь, как...

Монах сделал паузу, подбирая более достойное сравнение, и я закатил глаза.

— Плохо, в общем, выгляжу, я понял. Спасибо, Ольциг.

— Поторопись, иначе самое лучшее отхватит Рон, — усмехнулся он, и я тут же вернул dassa усмешку, подумав, что самого лучшего, боюсь, Рон уже не отхватит. Так что одежду пусть выбирает, какая нравится.

Я неспешно проследовал в хозяйскую комнату, остановившись напротив двери Филисити. Она была заперта, и я постучал.

— Войдите! — звонко ответила девушка.

Я открыл дверь и застал Филисити сидящей на кровати и надевающей второй сапог. Она вновь была одета в свой дорожный костюм, густые волосы были распущены и закрывали лицо, поэтому я не мог даже понять, как девушка на меня смотрит. Когда она закончила с сапогом, то быстро вскинула волосы, они взлетели вверх золотисто-русым фонтаном и разметались по спине. В глазах Филисити застыла улыбка с немного хитрым прищуром, когда мы столкнулись взглядами.

— Доброе утро, — сказала она, многозначительно кивнув.

Я сделал несколько шагов по направлению к ней, не сумев сдержать улыбку.

— Доброе.

Девушка поднялась с кровати, глядя на меня хитрым взглядом. С близкого расстояния можно было почувствовать магию, пульсирующую в ней. Иногда мне трудно понять, как кто-то может не замечать ее силы. Например, Нарьо не знал о способностях Филисити, пока она не показала их. Как и Роанар. Как и Ольциг.

— Сбежала, — приподняв бровь, сказал я. Девушка продолжала улыбаться, — мне начинать волноваться?

Филисити игриво хихикнула, приближаясь ко мне.

— Волноваться? — переспросила она.

— Я надеялся застать тебя в другой комнате этим утром, — пожал плечами я. Филисити надула губы и состроила виноватое лицо.

— А если бы меня застал там кто-нибудь еще, тебе бы пришлось повторить вчерашние подвиги. Хотя некоторые из вчерашних твоих подвигов действительно придется повторить.

Девушка приподнялась на мысках и легко коснулась губами моих губ. Это был даже не поцелуй, а намек на него. Когда она отстранилось, выражение ее лица было серьезным и даже мрачным.

— Я должна кое-что сказать тебе, Райдер, — кивнув, заговорила она, — спасибо, что не задал вопросов сегодня. Я расскажу тебе все сама.

Теперь и мое лицо посерьезнело. Этой ночью я узнал о таирской колдунье еще один маленький секрет — она не была невинна. Разумеется, вопросы об этом сегодняшней ночью испортили бы все, но мы оба знали, что рано или поздно я захочу знать на них ответы.

— Два года назад, в Таире, — заговорила она хрипло с опущенными глазами, — я была замужем, Райдер. За человеком по имени Алек ван Мар.

Я нахмурился, ожидая продолжения этого рассказа. Помнится, ни разу, сколько бы мы ни обсуждали Таир, Филисити не говорила о своем замужестве.

— Отец позаботился о моем счастье, — хмыкнула она.

Я молча слушал ее. Сомневаюсь, что могу придумать какой-либо уместный комментарий.

— Да и я не подвела семью. Мой нареченный... — она замялась, — мой возлюбленный... был из хорошей семьи.

Возлюбленный, значит...

— Ты говоришь о нем в прошедшем времени, — только и произнес я, понимая, что Филисити хочет, чтобы я что-то сказал.

— Мы были счастливы два месяца. А потом Алек узнал о моем даре, — она невесело усмехнулась и пожала плечами, — это был огромный скандал. Я боялась, что он убьет меня, поэтому попыталась остановить его с помощью дара. Лишь остановить, Райдер! Я не хотела причинять ему вред.

Она замолчала, испытующе глядя на меня. Я не понимал, что чувствовал. Злость? Ревность? Надежду? Любопытство? Тогда я не мог сказать точно.

— Что было после? — серьезно спросил я. Филисити кивнула.

— В тот же день он сбежал. Отрекся от меня, швырнул кольцо в огонь и направился в Орсс. А вскоре после этого в Таире начали массово пропадать люди. Спустя время я отправилась за Тайрьяру с отрядом отца, чтобы... решить все вопросы. У Виктора Фэлла в подчинении не только дексы, Райдер. Есть и люди. И одним из его отрядов командует мой муж.

Я смотрел прямо в глаза таирской колдунье и молчал.

— Он ранил моего отца и отдал его тело дексам. Пытался убить и меня, но мне удалось уйти. Кажется, он возненавидел меня в одну секунду, когда узнал о моем даре. А темная магия Орсса, видимо, смутила его меньше.

Филисити невесело улыбнулась, и я вернул ей эту улыбку.

— Так ты идешь в Орсс за ним? — спросил я. Голос мой звучал ровно, и девушку это, кажется, напугало. Она спешно покачала головой.

— Нет, все не так, — она подняла руки, словно защищаясь от мыслей, которые были написаны на моем лице, — для меня Алек мертв больше двух лет. Я лишь хотела, чтобы ты знал все обо мне.

Глаза Филисити внезапно заблестели от слез.

— Потому что если останутся секреты, я... — она замялась, выдержала паузу, чтобы не дать волю слезам, — потеряю и тебя тоже. Если хочешь остановить то, что между нами происходит, останови это сейчас, потому что потом, клянусь Богом, я...

Злился ли я на нее в тот момент? Да. Но позволить себе отпустить ее не мог. Я дрался на дуэли ради нее и повторил бы это еще не раз, если бы потребовалось. Ее секреты — не самое страшное, что может быть. Когда-нибудь она узнает и мои секреты. Когда настанет благоприятный момент. Возможно, когда я и сам многое для себя выясню. Разберусь с зовом Тайрьяры, например, но пока...

Я притянул девушку к себе, жадно впиваясь губами в ее губы. С глаз ее скатилась слеза, и я обнял Филисити крепче. Сейчас мне было плевать, что Роанар может увидеть нас и сдуру назначить новый поединок.

Отстранившись, я сделал шаг назад и посмотрел таирской колдунье в глаза.

— Не собираюсь я ничего останавливать. И если ты надеялась так легко от меня отделаться, можешь оставить эти надежды, ясно?

Она нервно усмехнулась, с трудом удерживаясь от того, чтобы заплакать. Я покачал головой.

В дверях мелькнул чей-то силуэт, и я обернулся. Dassa недоуменно смотрел на нас.

— Нарьо приготовил одежду в другой комнате, Райдер, — многозначительно произнес он.

Я кивнул.

— Да. Уже иду, — мы с Филисити обменялись кивками, и я вышел из ее комнаты.

* * *

Нарьо предоставил довольно богатый выбор сорочек. Даже не думал, что у лекаря найдется столько вещей. С первой же попытки я нашел для себя простую черную сорочку, которая практически идеально мне подошла. Моя лерсовая куртка с ней тоже смотрелась более органично, чем с сорочкой, рукава которой были обшиты оборками.

Роанар тоже сумел выбрать себе наиболее подходящую к камзолу вещь.

В который раз сердечно поблагодарив Нарьо и пообещав когда-нибудь отплатить ему сторицей за доброту и участие, мы отправились на Цирковую Площадь. Денег у нас оставалось совсем немного, и мы предпочли не останавливаться в трактирах, чтобы поесть, а добыть еду излюбленным способом арбалетчика, когда выедем за пределы Альграна. Дальше нас ждет небольшой перелесок, в котором водится много мелкого зверья. Ольциг всем своим видом выражал недовольство этим решением, однако ничего не сказал.

В самый последний момент старый лекарь вызвался сопроводить нас. Он хотел убедиться, что все будет хорошо, и снова перекинуться парой слов со своим знакомым возницей.

Лекарь вручил Ольцигу объемный сверток, хитро улыбнувшись и сказав, что "ему требуется наша помощь, потому что одному Нарьо никак не справиться с ужином для пяти человек". Dassa просиял. Не сомневаюсь, он поможет господину Эмса всем, чем сможет.

Нарьо повел нас через широкие улицы Альграна к Цирковой Площади. Солнце уже начало подниматься из-за горизонта, окрашивая небо в оттенки золотистого, оранжевого, желтого и розового, однако на улице все еще было прохладно после ночи и вчерашнего дождя.

Мы с Филисити старались меньше глядеть друг на друга в присутствии Роанара, однако, кажется, барон и так прекрасно понимал, что между нами происходит. Несмотря на это мы решили, что пока с него хватит и догадок. Нужно дать ему время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

Примерно через час мы достигли Цирковой Площади. Перед нами возвысился массивный каменный купол круглого светло-серого здания. Могу представить, сколько человек он может вместить. Альгранские представления знамениты на все Солнечные Земли. Ровно, как и дуэльная арена...

Дилижанс одиноко стоял на площади. Сутулый смуглый мужчина примерно одного возраста с Нарьо с темными волосами, небрежно падающими на лицо своими неровными концами, недовольно взглянул на нас, когда завидел. Нарьо подошел к нему и кивнул.

— Прости, что задержал твоих пассажиров, Цартен. Приношу свои личные извинения.

Возница окинул нас хмурым взглядом. Лицо чуть открылось, и я увидел, что у него острый крючковатый нос, каре-зеленые глаза, смотрящие мрачно, и тонкие губы. На заостренном подбородке темнело маленькое родимое пятно, напоминающее цифру восемь.

Цартен взглянул на лекаря и небрежно хмыкнул.

— Сочтемся, Нарьо, — надтреснутым голосом проскрипел он.

— Непременно, — серьезно ответил господин Эмса, тут же обведя нас рукой, — позволь тебе представить. Леди Филисити да-Кар, мастер Райдер Лигг, dassa Ольциг и господин... Роанар Мэнт.

Нарьо чуть помедлил перед тем, как назвать имя арбалетчика, и, поколебавшись, все же решил сказать псевдоним, на что барон Экгард ответил ему благодарным кивком. Возница никак не среагировал на полученную информацию и терпеливо выпустил воздух сквозь сомкнутые губы.

— Меня не интересует, как их зовут, — бросил он, — я оказываю им услугу только из-за тебя, и пусть лучше они запоминают, как зовут меня. Цартен Анрок.

Я прищурился, пробуя на вкус имя возницы. Не альгранское. Да и внешностью он мало напоминал мияннца. Я обратил внимание, что на внутренней стороне ладоней кожа возницы грубая, но довольно светлая, поэтому, наверное, смуглое лицо — результат загара от работы на солнце. Интересно, откуда он родом.

Заметив, что я гляжу на него, Цартен прищурился и уже хотел отпустить в мой адрес какое-то замечание, но почему-то промолчал. Вместо этого он с интересом рассмотрел мое лицо и повернулся к Нарьо.

— Еще раз повтори, как зовут этого... — казалось, на этом он хотел закончить свой вопрос, но затем все же расщедрился и добавил, — пассажира?

Нарьо извиняющимся взглядом посмотрел на меня. Я решил, что мне вовсе не потребуется дипломатическая помощь лекаря и, криво улыбнувшись, кивнул вознице.

— Райдер Лигг. Предпочитаю, чтобы ко мне обращались напрямую, господин Анрок.

— Лигг, — повторил Цартен, причмокнув, — я о тебе слышал. Альгранцы любят, когда на их арене дерутся знаменитости. Слышал, ты победил вчера на дуэли.

Его взгляд упал на эсток и кинжал, которые были закреплены у меня на поясе. Я плотно сжал челюсти и кивнул, предпочитая пропустить мимо ушей его слова, как он только что пропустил мои.

— Значит так, — важно проскрипел Цартен, понимая, что никаких рассказов о дуэли ждать не приходится, — по самому Варскому лесу я вас не повезу. Высажу на пересечении с трактом, дальше сами.

— Мы благодарны вам за помощь, — сдержанно кивнул я, понимая, что отчего-то этот мрачный человек проникся ко мне странной формой симпатии и говорить тоже предпочитает только со мной. Родственную душу он во мне признал, что ли? В таком случае плохи мои дела...

— Благодарить меня будет Нарьо, — он небрежно кивнул в сторону лекаря, и господин Эмса зарделся от смущения, — полезайте в дилижанс. Нечего тратить время попусту. Хорошо хоть вещей у вас немного.

Филисити сжимала и разжимала кулаки, на ее лице застыло недовольное, почти брезгливое выражение. Примерно с такими же лицами Цартена слушали Роанар и Ольциг, поэтому, когда возница предложил им забраться в дилижанс, все поспешили это сделать.

Рон забрался первым и предложил Филисити руку. Девушка приняла помощь, за ней последовал Ольциг, нежно обнимавший сверток с едой, который вручил ему Нарьо.

Я шагнул к двери, но повернулся к лекарю и благодарно кивнул ему. Господин Эмса подошел ко мне ближе, похлопал по плечу, приблизился и заговорил тихо, надеясь, что возница его не услышит.

— Не держите зла за его тон, — шепнул он, — Цартен не плохой человек, просто мало где жалуют таких, как он.

Я мельком взглянул на возницу.

— Таких, как он? — тихо переспросил я. Нарьо пожал плечами.

— Орссцев вообще мело, где жалуют. Ему нелегко приходится.

Теперь взгляд мой изменился. Я взирал на Цартена Анрока с неподдельным интересом.

— Так он орссец... — шепотом произнес я. Возница, прищурившись, посмотрел на меня, и Нарьо, казалось, чуть побледнел, боясь нарваться на скандал. Однако Цартен остался хладнокровен и только кивнул мне на дверь.

— Долго я буду тебя ждать, Лигг? — проскрипел он, — хватит слезных прощаний, Нарьо!

— Прости, друг, — терпеливо произнес лекарь и отошел от меня, — удачи, Райдер. Берегите себя.

— Да. И вы. Спасибо за все.

Я забрался в дилижанс, раздался хлесткий удар, и запряженная четверка лошадей направилась прочь из Альграна. Прочь из города, где мне удалось обмануть Смерть. Теперь наш путь лежал в Варский лес, и никто из нас не знал, какие испытания ждут нас там.

Глава 10. Темная кровь

Вара — самый большой по величине лес Солнечных Земель. В отличие от Хальды она протянулась на две страны и формально частично принадлежала Кирланду, а частично Чегрессии — двум странам, разделенным горами Онкода которые нам предстоит перейти через понижение в гребне, именуемое Тритоновым перевалом. На деле же Вара не принадлежит никому, внутри нее образовалось поселение лесных колдунов, и наместники соседствующих стран предпочитают не связываться с ними и не беспокоить их территорию.

Именно в Варских землях за Тритоновым перевалом находится большой город Таир, что с древнего языка переводится как "туман". Название неслучайно — дымка с берегов Тайрьяры обволакивает город практически в течение целых суток. Таир, хоть и входит в состав Чегрессии, имеет достаточный суверенитет, чтобы считаться городом-государством, где барон Занк да-Кар до своей смерти считался наместником. Филисити рассказывала, что сейчас городом управляет совет, который возглавляет женщина по имени Рика Арнар. Для Солнечных Земель женщина на фактическом посту наместника — небывалый случай. В любом государстве Объединенного Королевства со времен Коруна во главе стоял мужчина. Впрочем, Таир всегда качественно отличался от любого города Солнечных Земель и от любой страны. Возможно, не стоило и удивляться, что пришедшая оттуда Филисити предпочитает платьям мужские одежды...

Дорога до Вары заняла у нас пять дней. За это время нам встречались небольшие поселения, которые Цартен Анрок предпочитал объезжать стороной.

Роанара постоянно укачивало в дороге, и мне, как единственному человеку, с которым предпочитал говорить возница, приходилось просить Цартена останавливать дилижанс, чтобы Рон освободил свой желудок от почти отсутствовавшего содержимого. Арбалетчик был совсем в плохой форме, поэтому даже на остановках охотой приходилось заниматься мне, а я вовсе не такой хороший стрелок, как он. Мне доводилось стрелять только в маломасштабных сражениях, которые, так или иначе, случаются даже в мирное время. Во время подобных боев противник сам норовит приблизиться и достать тебя, в него попасть проще, чем в стремительно убегающее мелкое животное, поэтому добычи у нас было мало.

Цартен часто ворчал, критикуя практически все, что делали мои друзья. Несколько раз он отпускал тихие замечания по поводу наряда Филисити: мол, "не правильно это, когда знатная леди в мужских тряпках расхаживает". Ловя мой предупреждающий взгляд, возница примирительно добавлял, что "впрочем, у знатных особ свои причуды".

Я предпочел не рассказывать друзьям о том, что Цартен — уроженец Орсса. И, кажется, он был мне за это искренне благодарен. Я от него не получил ни единого нарекания, чему был удивлен до глубины души. Цартен наблюдал за мной издалека, и взгляд его светился чем-то понимающим и одновременно недобрым, больше всего это напоминало зависть. Расспрашивать его ни о чем я, разумеется, не стал. Стоило мне обратить на него внимание, как он расплывался в заговорщицкой улыбке, которая меня совершенно не вдохновляла, и я предпочитал держаться от возницы подальше.

Роанар тоже держался особняком, качка его совершенно вымотала. Я был удивлен, вспоминая, что на "Минующем бурю" его желудок вел себя спокойно. Возможно, это были некие последствия того, что мы оба с ним вернулись с того света, однако в себе я никаких изменений не ощущал.

Филисити тоже вела себя тихо, с подозрением поглядывая на нашего возницу во время отдыха. Несколько раз, когда мы с ней и монахом отходили достаточно далеко от места привала, она говорила, что этот человек пугает ее, потому что у него недобрый взгляд. Ольциг в этом был с ней солидарен, хотя, к моему удивлению, рассуждал весьма спокойно.

— Неприятный тип, — ответил он девушке, — но он оказывает нам услугу. Без него мы добирались бы гораздо дольше, поэтому стоит просто потерпеть его присутствие. В конце концов, и он ведь терпит наше.

Я расплылся в довольной улыбке.

— Согласен. Наверное, в этом вопросе только Роанар считает, что лучше бы уж мы шли пешком.

Мы обернулись на спящего арбалетчика. Его лицо, успевшее порасти заметной щетиной, осунулось и приобрело болезненный вид.

Ольциг оценивающе хмыкнул и качнул головой.

— Verno kalariiz an anafesaz samara liivaz de Ja mer pazari, — важно произнес он. Я скептически прищурился. Филисити поймала мой взгляд и, хихикнув, тут же перевела:

— Через тяготы и лишения приближаются рабы Божьи к очищению. Цитата из Священного Писания, кажется, девятнадцатая глава.

Ольциг просиял и адресовал мне осуждающий взгляд.

— Вот видишь, Райдер! Даже ведьма знает Священное Писание лучше, чем ты, а тебя ведь воспитал Его Преосвященство.

Я недовольно прищурился, но говорить ничего не стал. Dassa уважительно кивнул Филисити, которая не обратила внимания на обращение "ведьма", и поводил в воздухе указательным пальцем.

— Из тебя бы вышел толк, учись ты в Ордене, — сказал он, и глаза девушки благодарно блеснули. Ольциг проникся ее порывом и добавил, — возможно, ты права: стоит избавляться от старых предрассудков. Если человек родился с даром, он должен пройти обучение и стать dassa.

Так, пока ломались привычные устои, и пятый мэтр строил планы на свое триумфальное возвращение в Орден, наша дорога в Вару продолжалась.

На пятый день дилижанс остановился, возница открыл дверь и указал нам всем на выход.

— Как обещал. Здесь проходит основной тракт. Дальше вы идете своей дорогой, а я своей.

Никто не стал возражать.

Измученный тошнотой Роанар выбрался из дилижанса первым. За ним последовал Ольциг. Я вышел следом и подал руку Филисити. Она сияющим взглядом посмотрела на меня и на этот раз от помощи не отказалась.

Мои друзья по очереди поблагодарили возницу. Он пропустил их слова мимо ушей, смотря только на меня. Мне стало неуютно под этим взглядом, и я, учтиво кивнув Цартену, поспешил на тракт.

Все время, пока мы оставались в поле зрения возницы, он продолжал наблюдать за нами.

* * *

Никогда прежде мне не приходилось бывать в Варском лесу. Я представлял себе, что он мало чем может отличаться от Хальды. Но, декс меня забери, как я ошибался! Дух этого места чувствовался повсюду едва ли не сильнее, чем заклятие, сковавшее Лэс-Кэрр-Громшор. Вековые деревья тянулись ветвями в небо, древние толстые корни выглядывали из-под земли, слышался постоянный шелест листвы. Кроны плотно смыкались над головами, даря спасительную прохладу после жарких дней, проведенных в Альгране. Здесь было холодно и влажно, солнечный свет пробивался едва-едва, и к нему тянулись мелкие вездесущие насекомые.

Кругом слышались шорохи, звучал птичий пересвист, треск веток.

Казалось бы, ничего особенного по сравнению с Хальдой, но я завороженно глядел по сторонам, с трудом не ахая от такой красоты. Вара дышала жизнью, была пронизана древностью и величием. Отовсюду исходили эманации природной магии, первозданной и дикой.

Филисити вела нас по основному тракту несколько часов, а затем вдруг свернула в глухую чащу, и нам пришлось продираться сквозь густые заросли. Роанар все еще неважно себя чувствовал, однако, стиснув зубы, терпел неудобства. Ольциг не выдержал первым.

— Вот шли же по нормальной дороге! А теперь что? Ты хоть знаешь, как идти? — обратился он к девушке, которая взяла довольно быстрый темп, и, чтобы угнаться за ней, приходилось прикладывать немало усилий.

— Я провела в этом лесу детство, dassa, — весело отозвалась Филисити, — доверься мне.

— Слышали бы это мэтры Ордена, — буркнул монах себе под нос, — иду по Варскому лесу в сопровождении ведьмы и еще доверять ей должен.

Девушка, кажется, давно перестала обижаться на едкие замечания Ольцига. Все прекрасно знали, что он давно относится к Филисити с соответствующим доверием, однако иногда на него находили ортодоксальные принципы, и он отпускал колкости, дабы это показать.

Я обернулся и кивнул.

— Да если бы твои мэтры сейчас видели твою одежду, они не поверили бы, что ты их ученик.

Глаза монаха обиженно вспыхнули, он качнул головой и с вызовом поднял подбородок. Сейчас, когда волосы его снова удивительным образом растрепались, он выглядел весьма комично в своих дорогих одеждах и с прической, как у взъерошенного кота.

— Я так выгляжу из соображений практичности, — важно отозвался он, — душой я по-прежнему верен Ордену и чист в своей вере. Это бы не смутило мэтров. А вот то, что я следую за ведьмой в штанах, которая владеет магией крови, это да...

Я, прищурившись, глянул на dassa и погрозил ему пальцем.

— Помнишь, что я тебе насчет вежливости говорил? — спросил я.

— Ладно, согласен. Пожалуй, я немного погорячился. Прости, Филисити, — протянул он, прикрывая глаза и примирительно поднимая руки.

Девушка лишь пожала плечами. Когда Цартен Анрок отправился своей дорогой, а мы вошли в такой знакомый ей Варский лес, Филисити повеселела, и недовольные окрики dassa совершенно перестали задевать ее.

Не получив должной реакции на свои извинения, юноша состроил рожицу и хмуро продолжил двигаться дальше.

— Меня интересует один вопрос, — запыхавшись, заговорил Роанар, когда мы прошли еще час в таком темпе, — как мы будем передвигаться в темноте? Здесь и при свете дня-то с трудом что-то можно увидеть.

Как будто в доказательство, арбалетчик запнулся о торчащую из земли корягу и, охнув, неуклюже шлепнулся вниз, подняв вокруг себя ворох старой листвы. Мы остановились.

— Нужно сбавить темп, — серьезно сказал я, обращаясь к Филисити, когда помогал арбалетчику подняться на ноги.

Его камзол, которым он был так горд и доволен в Альгране, успел несколько раз зацепиться за торчащие отовсюду ветки, и теперь выглядел поношенным или, как минимум, побывавшим в неплохой стачке.

— Прости, Рон, — виновато произнесла девушка, помогая ему отряхнуть запачканную одежду, — мы возьмем темп помедленнее, хорошо?

Ольциг скептически прищурился, глядя на нас троих, и сложил руки на груди.

— Кстати, барон ведь прав. Как ты предполагаешь двигаться через эту чащобу в темноте?

Девушка адресовала мне заговорщицкий взгляд.

— Если поторопимся, дойдем до участка, где листва деревьев Вары светится красивым голубым светом. Днем почти не заметно, но ночью это зрелище непередаваемо красивое. И идти там будет легко.

Мы с Роанаром сдержанно переглянулись, и оба, не сговариваясь помотали головами.

— Хватило нам голубого свечения, — хмыкнул я, — одно такое чуть уже не забрало нас на той стороне. Сейчас я бы этой красоты с радостью избежал.

Филисити виновато потупилась и пожала плечами.

— Ох, я не подумала...

— Ладно, брось. Это была неудачная шутка, — улыбнулся я, — на самом деле, просто нужно устроить привал прямо сейчас. И это не из-за голубого свечения, а просто потому, что мы в дороге мало ели, а впереди еще два дня пути. Трактиров здесь не предвидится, поэтому стоит немного отдохнуть и отправиться на охоту. Переждем ночь здесь, а утром двинемся дальше.

Ольциг согласно кивнул.

— Поддерживаю. Если до Таира идти два дня, то вполне можно вообще устраивать привал через каждые два часа. Мы ведь укладываемся в отведенный нам срок.

Филисити снисходительно улыбнулась dassa, прислонившись к дереву. Мы с ней все думали, когда рассказывать монаху о том, каков наш следующий пункт назначения. Похоже, девушка решила отплатить заносчивому мэтру за "ведьму" равноценной монетой прямо сейчас и не скрывала своего наслаждения:

— Два дня идти не до Таира, Ольциг, а до поселения лесных колдунов.

Глаза Ольцига стали больше напоминать блюдца. Я даже не знал, что можно так широко их распахнуть. Рот монаха раскрылся, руки повисли плетьми, и он застыл в этой нелепой позе, глядя на нас со всем возможным недоумением, которое только сумел изобразить.

— Мы, что... — юноша посмотрел на Роанара в поисках поддержки, но тот остался невозмутим, — мы идем к лесным колдунам? Серьезно?

Филисити невинно взглянула на меня, судя по всему, предоставляя мне самому разговаривать с dassa. Я вздохнул, выдержав небольшую паузу, чтобы у монаха схлынула волна первого шока.

— Да, Ольциг. И не надо так смотреть. Я хочу поговорить с лесными колдунами. Рассказать о нашем задании и подготовить их к тому, что, если король не получил весть о том, что мы живы, может начаться война с Орссом.

— Они не станут никому помогать, им плевать на остальной мир! — воскликнул монах, качая головой и складывая руки на груди.

— Возможно, — примирительно сказал я, — но попытаться поговорить ведь это не мешает? В мирное время я бы и сам не стал просто так связываться с Орссом, поэтому вполне понимаю их отстраненность. Но сейчас присутствует угроза реальной войны, и любые силы будут полезны.

— Чем они тебе полезны? — возразил Ольциг, — Филисити ведь говорила, что их сила привязана к Варскому лесу.

Девушка кивнула.

— Мы хотим заручиться их поддержкой на случай, если война перекинется на территорию Вары. Чтобы лесные колдуны помогали армиям Чегрессии и Кирланда до прихода армии союзников, если Орсс станет наступать.

— Мы надеемся, что до этого не дойдет, — добавил я, — но предупредить колдунов необходимо. И, возможно, заручиться поддержкой, получить мощного союзника. По крайней мере, попытаться. К тому же нам, считай, по пути.

Ольциг беззащитно взглянул на барона Экгарда. Роанар стоял, привалившись к кривому стволу толстого исполинского дерева, на его лице застыло ироничное выражение. Он кивнул монаху в нашу сторону.

— На меня не смотри. Ты не единственный, кого эти двое не посвятили в свои планы.

Филисити кивнула, принимая замечание арбалетчика на свой счет.

— Мы не сделали этого намеренно. Всю дорогу до Вары ты плохо себя чувствовал. Мы решили не тревожить тебя спорами, пока ты не восстановишь силы.

— Но сейчас я в порядке, — прищурившись, отозвался он. Филисити тут же парировала:

— Сейчас мы и рассказываем.

Роанару это объяснение показалось недостаточным, он недовольно хмыкнул, однако не стал вступать в полемику, что очень расстроило Ольцига: тот рассчитывал на поддержку барона. Не услышав возмущений от Роанара, dassa решил подтолкнуть его:

— И ты, что, поддерживаешь эту идею?

Арбалетчик пожал плечами.

— Она вовсе не лишена смысла.

Ольциг решительно посмотрел на меня и уверенно покачал головой.

— Ну уж нет, Райдер. На этот раз нет. Я отказываюсь! Протестую! Называй, как хочешь, но я и шагу не сделаю в том направлении. Вы меня не заставите туда идти!

Филисити снисходительно посмотрела на монаха.

— Ольциг, не глупи. Тебе придется с нами пойти, один в Варском лесу ты заплутаешь за час, — сказала она.

— К тому же Его Величество и Орден назначили меня главным в нашей поездке, помнишь? И я говорю, что мы идем к лесным колдунам. Тебе придется слушаться, это ведь распоряжение Ордена.

Разумеется, я не кичился своим "положением" в нашей небольшой команде. Просто хотел сократить время этих пререканий к минимуму.

Лицо Ольцига сделалось поистине несчастным, он поднял голову к заслоненному кронами деревьев небу и мучительно закрыл глаза, всем своим видом показывая, насколько сложная борьба сейчас происходит у него внутри.

— Набожного человека! В лагерь этих еретиков! — сокрушенно воскликнул он.

Я закатил глаза.

— Да будет тебе, dassa. Только недавно ты заявлял, что пора отказываться от старых предрассудков, и вот теперь снова взялся за старое.

Монах обжег меня взглядом.

— Ну, одно дело только эта ведьма, — он небрежно указал кивком головы на Филисити, и сейчас никто из нас даже не стал делать ему замечаний, — а там же их будет... кстати, сколько их там будет?

Девушка пожала плечами.

— Пара сотен. Это небольшое поселение, мы...

— Пара сотен! Ведьм и колдунов, по которым еретический костер плачет! — вскричал Ольциг, поднимая руки к небу, — Ie Ja, sara fer!

Как же он замучил своими восклицаниями!

— Перестань, — строго сказал я, — я ненавижу приказывать и не буду этого делать. Мы не тащим тебя в лагерь лесных колдунов силками, выбирай сам, до какого момента ты с нами пойдешь. Если для тебя путешествие даже в "лагерь еретиков", как ты говоришь, настолько... — я помедлил, подбирая нужное слово, — богопротивно, в Орссе тебе тем более делать нечего. Оставайся здесь, если хочешь. Или возвращайся назад, это твой выбор.

Dassa опешил и посмотрел на меня по-юношески беззащитно. Мы оба знали, что он больше паясничает, чем на самом деле не выносит ересь. Одно то, что он согласился примириться с магией Филисити и даже несколько раз прибегал к ней, говорит само за себя. Просто сейчас его настроение диктовало ему такое поведение, а у меня не было времени на капризы.

— Райдер, — качнув головой, осуждающе окликнул меня Рон, но я упорно изображал непреклонность, и это, в конце концов, заставило монаха одуматься.

— Это абсолютно бесчеловечно, Райдер. Ставить такие условия. Ты дал мне выбор, но на деле его у меня нет, вы ж пропадете без меня в Орссе.

Я прищурился.

— Verno kalariiz an anafesaz samara liivaz de Ja mer pazari.

Больше всех воспроизведенная мною недавняя цитата Ольцига из Священного Писания впечатлила Роанара. Правда, кажется, акцент у меня был совершенно жуткий.

Dassa же отреагировал на мои слова скептически и качнул головой.

— То же мне, "тяготы и лишения", — фыркнул он. Я шепотом обратился к Филисити:

— Ничего же не перепутал?

Девушка улыбчиво качнула головой.

— Значит, решено? — я нетерпеливо потер ладони друг о друга, — устраиваем привал сейчас, ищем пищу, а на рассвете отправляемся к твоим учителям.

Последние мои слова были адресованы только Филисити. Она кивнула, бросив опасливый взгляд на Ольцига.

Я улыбнулся. Думаю, переживать на его счет не стоит. Dassa иногда ведет себя резко и глупо, но на деле с интересом готов впитывать новые знания и впечатления. Он пытается казаться человеком старых устоев (возможно, к этому тяготит будущее звание мэтра Ордена), но новаторский дух в нем присутствует. Надеюсь, когда-нибудь Ольциг научится соединять в себе традиции и новаторство, как это делает наместник Норцинны лорд Ларссен Киль.

— Хорошо, — произнесла девушка и принялась быстро набирать сухих для костра. Я легонько тронул ее за плечо.

— Не обращай внимания на его колкости, ладно? — шепнул я.

— Не буду. Может, мне даже удастся смягчить его мнение, — отозвалась она, тут же взглянув на монаха и окликнув: — Ольциг! Помоги с костром?

Dassa отрешенно кивнул и начал укладывать камни, заготавливая место.

— Надеюсь, он не попытается меня на нем сжечь, — нервно хихикнула Филисити.

На мое плечо легла рука Роанара, и я тут же посерьезнел.

— Может, поможешь мне на охоте? — многозначительно предложил арбалетчик. Филисити тут же обернулась и внушительно посмотрела ему в глаза. Рон понял ее немой вопрос и жестом успокоил колдунью, — не беспокойся, никаких глупостей не будет. Мне действительно не помешает его помощь.

Девушка огляделась, даже не стараясь скрыть своей настороженности.

— До темноты осталось недолго. Будьте осторожны.

Я кивнул, уверяя Филисити, что все будет хорошо. Хотя то, что нас с Роном ждет какой-то разговор, было написано на лице арбалетчика, и меня это совершенно не радовало. Впрочем, поводов отказаться я не нашел, поэтому согласно кивнул и последовал за ним вглубь леса.

* * *

Около четверти часа Роанар вел меня все глубже в лес, а я упорно оглядывался назад и старался незаметно оставлять кинжалом зарубки на деревьях, чтобы найти обратную дорогу. В конце концов, мое терпение кончилось и, отмахнувшись от очередной мошки, летевшей мне в лицо, я окликнул арбалетчика:

— Итак, — протянул я, приподнимая низко висящие ветви дерева, мешавшие проходу, — зачем я тебе на самом деле здесь нужен?

Роанар хмыкнул и чуть обернулся ко мне, продолжая идти вперед.

— На самом деле? — усмехнулся он, — все зависит от того, сколько будет добычи. Возможно, мне одному будет ее не унести.

Я криво улыбнулся.

— Скромность — явно не ваш порок, господин барон.

Роанар обернулся ко мне, и я замер, пожалев о своем замечании. Наверное, стоит быть осторожнее с чувствами друга: в конце концов, его настроение и состояние сейчас напоминают пороховую бочку. Я поднял руки вместо белого флага и прикрыл глаза:

— Это была шутка, Рон.

— Не нужно говорить со мной, как с ребенком, — неожиданно спокойно и дружелюбно отозвался он, покачав головой, — если ты думаешь, что я хочу поговорить с тобой о Филисити, то ошибаешься. Я не собираюсь этого делать. И новой дуэли не назначу, — барон невесело усмехнулся.

— Но о чем-то ты все-таки хочешь поговорить, — утвердил я.

Роанар кивнул.

— Хотел кое-о-чем спросить, — таинственно отозвался он, продолжив путь. Мы стали подниматься в горку, которая после своего пика начинала резко уходить вниз к небольшому ручью. Рон сменил тему и пустился в объяснения, — думаю, стоит залечь здесь. Звери часто приходят на водопой. Думаю, ждать долго не потребуется.

Я, вздохнув, проследовал за арбалетчиком. Он, недовольно крякнув оттого, что вновь придется пачкать вещи, улегся на землю на вершине горки, быстро бросив попытки расчистить место. Я невольно усмехнулся, лишний раз подумав о том, что идти в Варский лес в белой сорочке и камзоле — не самая лучшая из его идей. Все-таки, хочет Роанар того, или нет, но барские замашки у него присутствуют.

— Так о чем таком ты хотел спросить, что этого нельзя было сделать при друзьях? — поинтересовался я, ложась на землю в укрытие рядом с ним. Барон снял с крепления арбалет, зарядил его и приготовился ждать добычу с кривой улыбкой на лице.

— Решил, что ты и сам не захочешь этих разговоров на публике, — отозвался он, и тут же посерьезнев, прочистил горло и спросил, — это касается возницы, который помог нам добраться до Вары. Тебя с ним что-нибудь связывает?

Я округлил глаза от удивления. Вот уж такого вопроса я точно не ожидал. Чего угодно, но не этого. Похоже, я произвожу действительно плохое впечатление, если мой друг тоже углядел в нас с Цартеном Анроком родственные души.

Я нервно усмехнулся.

— С чего это меня должно с ним что-то связывать?

Рон вздохнул и посмотрел вниз с горки на текущий ручей. Здесь Вара давала подобие проплешины, деревья росли чуть реже, и закатное солнце золотило примятые животными опавшие листья, кидая блики на журчащую в ручейке воду. Поблизости не было ни одного зверя.

— Несколько раз во время привалов, когда вы втроем с Ольцигом и Филисити отходили, я не спал. Возница... как его?

— Цартен, — хмуро подсказал я. Рон кивнул и безразлично повторил его имя.

— Цартен смотрел вам вслед и говорил: "таким, как мы, никогда не сделаться похожими на них, мы всегда будем между двумя мирами, уж я-то знаю", и замолкал, — арбалетчик помедлил и посмотрел на меня испытующе, как будто эта цитата должна была меня впечатлить. Не заметив должной реакции, барон нахмурился и спросил, — о чем он говорил, Райдер?

Я удивленно склонил голову и честно ответил:

— Понятия не имею. С чего ты вообще взял, что он говорил обо мне?

Роанар фыркнул, как недовольный лакомством кот.

— А о ком же еще? Об Ольциге? Мальчишке из Ордена? Или обо мне? Пассажире с проблемным желудком? Да Цартен кроме тебя вообще никого из нас не замечал.

На мое лицо вновь попросилась усмешка, но я сдержался и покачал головой. Неужто барон Экгард так болезненно перенес отсутствие почтительного внимания со стороны Цартена Анрока?

— Кстати, не так уж и бессмысленно, — пожал плечами я, не соглашаясь со скептицизмом друга, — Ольциг — проводник. И уж он-то действительно всегда находится между двумя мирами. Сам ведь помнишь, как мы видели его на той стороне.

Роанар нахмурился.

— Думаешь, Цартен — тоже проводник?

— Цартен скрытен, — неопределенно качнул головой я, — хмур, одинок и чувствует себя изгоем. На самом деле, он может быть кем угодно. И проводником в том числе.

Арбалетчик недоверчиво прищурился и с недовольным видом отшвырнул ветку, которую нашел у своего правого бока.

— Если бы у него был дар, Орден забрал бы его в ученики.

— Нет, если у него проснулся только дар проводника. Они много лет не рождались, и Орден потерял бдительность. Ольциг попал в "Крест и Меч" только благодаря способностям боевого монаха. Ему повезло, что в нем проснулся не один дар, иначе никто не узнал бы и о нем, — продолжал рассуждать я, хотя понимал, что разговор бесполезен: никакого дара у Цартена нет, а изгоем он себя чувствует только потому, что родился в стране, выходцев из которой нигде не жалуют.

Роанар оценивающе приподнял брови, пробуя на вкус мою состряпанную на скорую руку теорию, и она показалась ему вполне правдоподобной, хотя внутренний голос явно говорил другое. Арбалетчик решил это озвучить:

— И все же у меня сложилось ощущение, что Цартен говорил о тебе.

— Выходит, ощущение тебя обмануло. А если и нет, Рон, я понятия не имею, что он имел в виду. Это был очень странный тип. Угрюмый, мрачный, неразговорчивый, с недобрым взглядом. Что за мысли роились у него в голове, одному дексу известно!

Не знаю, отчего, но я разозлился. Возможно, потому что у меня сложилось схожее ощущение с самого начала. Казалось, Цартен Анрок действительно мог говорить это только обо мне. Нахождение между двумя мирами, непохожесть на других... после всех моих снов и туманного предположения Филисити о некоем зове Тайрьяры эти слова меня совершенно не вдохновляли. А главное, чем больше я буду скрывать это от друзей, тем больше вызову подобных подозрений и вопросов.

Вздохнув, я опустил глаза и решился рассказать ему то, что до этого мог сказать только Филисити.

— Ты все спрашивал, что за кошмар был у меня в Лэс-Кэрр-Грошморе.

Роанар виновато потупился, чувствуя, что снова лезет не в свое дело с расспросами, и попытался ретироваться.

— Райдер, я сейчас не пытался тебя задеть, просто хотел понять... — покачав головой, начал он, но я перебил друга.

— Моим кошмаром был Виктор Фэлл.

На секунду повисло молчание. Казалось, даже Варский лес затаился в ожидании.

Рон взглянул на меня так, будто я только что сообщил, что болен проказой. Казалось, он даже хотел отодвинуться дальше, но убедил себя остаться на месте. Его глаза недоверчиво сощурились.

— Ты говорил, что у твоего кошмара не было лица...

— Но это был он. Мне несколько раз довелось убедиться в этом после. Он почему-то снился мне. Снился Fell de Arda, хотя я не был там и никогда не встречал Виктора Фэлла.

Выражение лица Рона не изменилось, и я, закатив глаза, добавил:

— Сам подумай, где бы я встретил его? Не думаешь же ты, что Дайминио частенько звал его отужинать?

Арбалетчику пришлось с этим согласиться. В конце концов, он знал, что я много лет учился в Дираде, и о моей ситуации с Орденом говорили в высших кругах. Наемник Святой Церкви, единственный в своем роде, чья метка стала пустой формальностью — настоящий скандал. Пожалуй, сейчас то, что я привлекал к себе внимание высшего света, сыграло мне на руку.

— Тогда это еще более странно, Райдер, — серьезно сказал Рон, — ты уверен, что Виктор Фэлл выглядит именно так, как тебе видится? Может быть, ты просто страшишься его, и твое сознание рисует тебе образ врага?

Я пожал плечами. Версия Роанара казалась мне более реалистичной. Не вписывалась в нее, пожалуй, только Литиция. Эту женщину я тоже прежде не видел, но ее смерть почему-то явилась ко мне кошмаром в Лэс-Кэрр-Грошморе. И ладно бы она осталась просто видением! Но ведь ее призрак пришел нам на помощь на той стороне, в царстве Смерти. Может, без достаточного количества весомых доказательств, но я всей кожей чувствовал, что эта женщина существовала. И имела непосредственное отношение к Виктору Фэллу.

— У тебя самого-то какие догадки на этот счет? — спросил арбалетчик, вырывая меня из раздумий.

Я качнул головой, сомневаясь в том, к какой версии склоняться. Однако, вздохнув, решил рассказать Роанару теорию Филисити о зове Тайрьяры. Друг слушал меня, не перебивая, хотя и не воспринимал рассказ серьезно. Я предпочел это проигнорировать. В конце концов, поблагодарить арбалетчика стоило хотя бы за то, что он выслушал меня, и у меня поднялось настроение.

В какой-то момент мы услышали глухой треск веток у ручья, и Рон жестом попросил меня замолчать. Я прикусил язык, не успев рассказать о том, как с моей историей связана ставшая человеком наяда по имени Саари. Возможно, об этом и не стоило упоминать. Со мной происходит достаточно странных вещей, чтобы добавлять к своей репутации еще и общение с темными сущностями.

Мы, затаившись, уставились на ручей. Треск веток усилился, раздался скрипящий звук, и из кустов к ручью выбралось нечто, которое прежде я видел только на картинках в орденских учебниках. Существо было ростом с человека, сплошь покрытое короткой коричневой шерстью. Оно передвигалось полусидя, сильно сгибая длинные задние лапы и опираясь на прямые передние, царапая землю острыми, длинными, как кинжалы, плотными когтями и оставляя глубокие борозды на почве. Нижняя часть морды создания была черной и блестела в золотистых лучах стремительно заходящего солнца. Она сильно выдавалась вперед, открывая взору массивные крепкие челюсти, за счет чего большие глаза казались меньше. На голове торчали два рога, величиной с клинок моего кинжала, острые уши были оттопырены в сторону и шевелились при каждом шорохе листвы и треске веток. При всем этом в создании ощущалась некая... наивность и беззащитность. Понятия не имею, как это могло сочетаться с внешним видом существа, но в тот момент эта деталь была такой же очевидной, как его рога и когти.

Я ошеломленно разглядывал создание.

— Варский рогатый лерс... — одними губами произнес Роанар с горящими глазами, взводя арбалет.

Встретить это животное было большой удачей. Особенно в таком положении, как у нас, когда существо с острыми когтями и сильными челюстями не видит нас и не нападает. Это очень агрессивные звери, и они часто умудряются изменить ход охоты так, что превращают охотников в добычу.

Рогатые лерсы пользовались огромным спросом. Их шерсть использовали, чтобы шить самые хорошие телогрейки, кожа шла на дорогие изделия, вроде моей куртки, из когтей и зубов делали талисманы и обереги, рога и кости шли для изготовления эксклюзивных флейт, тростей, элементов украшения жилища, а мясо этих животных считалось самым редким и лучшим деликатесом во всех Солнечных Землях. Подстрелив такого зверя, можно было хорошо заработать в любом городе Объединенного Королевства, что нам не помешало бы, потому что от краденых из лагеря Рыжего Шина денег почти ничего не осталось.

— Я думал, они больше, — озвучив мысль, которая в ту же секунду пришла мне в голову, прошептал Роанар. В учебниках действительно говорилось, что лерсы довольно крупногабаритные животные, и медведи рядом с ними выглядят весьма компактными.

— Наверное, это... — начал я, когда Рон, задержав дыхание, выпустил болт, который угодил зверю аккурат между глаз, — детеныш...

Лерс жалобно взвыл, так, что у меня дрогнуло сердце. Голос его оказался тоньше, чем я ожидал, и напомнил обреченный вой раненой собаки. Зверь безвольно повалился на бок, подняв вокруг себя брызги воды из ручья.

Мы с арбалетчиком замерли. Роанар заметно побледнел, понимая, что только что сделал. Мысль о том, что рогатый лерс может быть детенышем, похоже, не пришла ему в голову.

— Декс меня сожри... — произнес он, и тут же из-за густых зарослей вековых деревьев раздался оглушительный рев, заставлявший холодеть сердце любого смельчака.

Мы действительно подстрелили детеныша рогатого лерса. И проблема состояла в том, что его предсмертный вой услышала мать.

Чудище выскочило из леса с кошачьей грацией. В отличие от убитого зверя, ее движения не были неуклюжими, самка отлично владела всеми своими габаритными лапами и когтями. Огромный зверь, рога которого вполне могли соперничать по длине с моим эстоком, было высотой в три человеческих роста. Заметив труп детеныша, монстр встал на задние лапы и вновь зарычал.

Роанар шумно выдохнул, и зверь навострил уши. Казалось, мать и убийца только что столкнулись взглядами. Медлить было нельзя. Я вскочил, тут же потащив Роанара за ворот рубашки.

— Быстрее! Бегом!

Уговаривать или повторять дважды не понадобилось.

На ходу убирая арбалет за спину, Рон вскочил на ноги, и мы опрометью бросились бежать прочь. Спуск с горки придал нам немного скорости, даря спасительную пару секунд, но лерс двигался очень быстро, одним прыжком преодолевая расстояние в несколько метров.

Я хотел достать эсток, но не стал: помочь он мне не поможет, а вот замедлит значительно. Такое тяжелое оружие в руке, пусть я и привык к нему, на бегу нарушит равновесие, и увеличит риск упасть, что сейчас равносильно смерти. У меня не было никакого желания вновь отправляться на ту сторону.

Секунду спустя я понял, что, не задумываясь, бегу по собственным зарубкам на деревьях, возвращаясь к месту нашего привала. Это значит, мы приведем монстра прямиком к Ольцигу и Филисити!..

С другой стороны, менять направление сейчас было уже поздно. Если друзья останутся в неведении, монстр может почуять их и застать врасплох.

Что было силы, я закричал, надеясь, что колдунья и монах услышат меня:

— Ольциг! Филисити! Бегите прочь! Уходите!

Роанар отставал на шаг, тяжело дыша. Бледное лицо было перекошено от страха, однако он умело маневрировал среди коряг и торчащих из земли корней, ни разу не споткнувшись о них.

Рыча и брызжа слюной, разгневанное чудовище нагоняло. Мы неслись от него с максимально возможной скоростью, но и дураку было понятно, что эта махина, состоящая из сплошных мышц, выдохнется гораздо позже, чем мы. Лерсы мстительные животные, и самка не успокоится, пока не выпустит из нас дух за смерть своего детеныша.

Злиться на Роанара я сейчас не успевал. Единственное, что занимало мои мысли, так это успели ли Ольциг и Филисити убежать и скрыться от лерса.

Надежды мои рухнули, стоило нам приблизиться к месту привала.

— Бегите! Быстрее! — снова закричал я. Друзья видели меня, но не последовали совету. Филисии сосредоточенно глядела на костер. Светящиеся зеленым руки были выставлены вперед.

— В стороны! — скомандовала она. Мы с Роанаром бросились врассыпную, открывая колдунье поле для атаки. Разгоревшееся пламя костра взметнулось вверх и тут же потоком полетело в разъяренного лерса.

Запахло паленой шерстью.

Мы с арбалетчиком почти одновременно обернулись, но дыхание перевести не успели: зверь, громко зарычав от боли, погасил пламя лапой и, замедлившись лишь на секунду, продолжил бежать за нами. Филисити ошеломленно начала отступать назад.

По правую руку от меня загорелся белый огонь, и я не сразу увидел за ярким свечением в полутьме Вары Ольцига. Монах на бегу отпустил заклинание в чудовище.

Самка лерса махнула передней когтистой лапой, отбивая оглушающее заклинание боевого монаха, словно то было маленьким игрушечным мячом. Когтистая конечность задымилась, и чудище снова взвыло, но преследовать нас не прекратило. Едва заметно прихрамывая на одну переднюю лапу, оно продолжало преодолевать прыжками довольно большие расстояния. Единственным способом остановить лерса было убить его.

Роанар на бегу снял арбалет с креплений, зарядил и развернул оружие. Щелкнула тетива, но болт отскочил от груди существа, как щепка отскакивает от плотной каменной стены. Я мог попытаться метнуть кинжал, но, боюсь, эффекта бы это не возымело, а меня лишило бы оружия и сильно задержало бы, потому что мне нужна была хотя бы секунда, чтобы остановиться и прицелиться.

Теперь бежали мы уже вчетвером. Филисити старалась сконцентрироваться на новом заклинании, однако зеленое свечение с ее рук то и дело срывалось. Похоже, страх не давал ей сосредоточиться на магии. Мощные порывы ветра едва тормозили чудовище, давая нам доли секунды, чтобы тщетно пытаться спастись.

Ольциг метнул еще два смертоносных белых с красными переливами заклинания, и оба не достигли цели. Одно из них испепелило дерево, за которым успел укрыться хитроумный зверь, второе угодило в землю, откуда только что оттолкнулось и прыгнуло существо. Лерс двигался слишком быстро, и я не представлял себе, как мы сумеем от него уйти.

Этот бег длился несколько минут, но мне показалось, что прошла вечность. В какой-то момент я услышал подле себя жалобный крик, полный ужаса и понял, что Филисити, запнувшись о корягу, повалилась на землю. Девушка беспомощно перевернулась на спину, глядя в лицо надвигающейся смерти. Зеленое сияние на руках потухло окончательно. Она не поднималась или не могла подняться — сейчас было уже не важно. Чудовище стремительно приближалось к ней, и стало понятно, что пришел черед ближнего боя.

Я выхватил эсток, кинувшись обратно к девушке, скользя по влажной земле и бросаясь наперерез занесенной лапе чудовища.

Ольциг ахнул, окликнув меня, но я не обратил на него внимания. Он должен был понимать, что окрик меня не остановит. Оставить девушку на растерзание разъяренному лерсу я не мог. Как и никого из друзей.

Я встал на шаг ближе к несущемуся на нас монстру, заслонив собой Филисити.

— Беги! — воскликнул я ей, надеясь, что она на это способна. Но, похоже, нога ее была серьезно повреждена, поэтому девушка, стискивая зубы от боли, лишь пыталась отползать назад от лерса. Проклятье!

Чудовище распахнуло пасть, полную массивных острых зубов, растопырило когти для удара. Я сжал эсток, внутренне читая по себе заупокойную. Позади меня загорелся новый красно-белый огонь, но, боюсь, попытки Ольцига помочь ничем не обернутся. Как глупо! Выжить в Синей Глуби, пройти разбойничьи тропы, не погибнуть в Лэс-Кэрр-Грошморе, обмануть Смерть в Альгране, чтобы попасться варскому рогатому лерсу!

Хотелось закрыть глаза, готовясь вернуться в царство Смерти, но я заставил себя найти взгляд зверя и занести клинок для отражающего удара. Если уж решил бороться, делай это до конца. Так меня учили в Ордене. Так я готов был действовать всю свою жизнь.

Взмах...

Лерс замер в метре от меня с занесенной для смертоносного удара лапой, столкнувшись со мной глазами. Я что-то почувствовал. Пульс. Эманации. Страх. Животное боялось. Оно ненавидело нас и боялось.

Я шагнул правой ногой назад, выбирая более устойчивую выгодную стойку, но, к моему удивлению, и лерс, издав жалобный полный страха звук, попятился, втянув шею и опустив лапу.

Красно-белый огонь позади меня погас. Все замерли в молчании. Я и чудовище смотрели друг на друга в немом противостоянии, и животное отходило. Все мои мысли вертелись вокруг того, чтобы зверь убрался восвояси. Не знаю, как (даже не представляю себе!), но самка лерса понимала это. Та шерсть, что не была спалена огнем, встала дыбом, животное угрожающе рычало, пряча обгоревшую грудь, но я оставался на месте, и смертоносная сила отступала. В конце концов лерс повернулся к нам спиной и многометровыми прыжками бросился прочь.

Минула секунда. Другая. Я продолжал стоять, слыша свое тяжелое прерывистое дыхание. Эсток все еще был занесен для отражающего удара. Филисити лежала на земле, не шевелясь и ошеломленно глядя в пространство на то место, где секунду назад стояло чудище. Роанар, сбивчиво дыша, держал наготове взведенный арбалет. Руки Ольцига были развернуты ладонями кверху, и с них, казалось, в любой момент могло сорваться новое заклинание. Лишь солнце продолжало стремительно садиться, отбирая у нас остатки света.

Мы, мне кажется, могли еще долго так простоять. Ольциг пришел в себя первым. Он всплеснул руками, окинув меня и Роанара возмущенным взглядом.

— Что это, декс вас забери, было?! — выкрикнул он, впервые использовав демонов Тайрьяры в качестве ругательства на моей памяти.

Только тогда я догадался убрать, наконец, эсток и присесть рядом с Филисити.

— Как ты?

Девушка плотно сжала челюсти, опустив взгляд на свою правую ногу. На вид, казалось, не произошло ничего серьезного, но шевелить ногой Филисити не могла. Я кивнул dassa.

— Поможешь?

Роанар убрал арбалет за спину. Он выглядел так, будто только что снова побывал в царстве Смерти. Я ободряюще улыбнулся другу, забыв про недавно накатившую злость, и кивнул. С ладоней Ольцига уже сорвалось золотое свечение. Филисити прикрыла глаза, лицо ее расслабилось, и через полминуты она пошевелила правой ногой.

— Ты был совершенно прав, dassa, — с легкой виноватой улыбкой произнесла она, — мы совершенно точно пропадем без тебя в Орссе.

На лице монаха растянулась довольная улыбка. Филисити сделала ему лучший из возможных комплиментов. Я невольно расплылся в улыбке, снова ободряюще поглядев на Роанара. Он, кажется, начал понемногу приходить в себя.

— Все живы, — многозначительно сказал я ему, чувствуя, что он винит себя за то, что произошло. И, поймав, его взгляд, добавил: — все хорошо.

Рон отвел глаза и убрал оружие на специальное крепление — единственный, пожалуй, элемент его прежнего костюма, что забрал с собой из Альграна. Я проследил за его движениями сочувствующим взглядом, понимая, что от моих слов лучше он себя чувствовать не станет. Нужно было дать ему время успокоиться. Когда я был в его возрасте, то тоже довольно остро воспринимал чувство вины за совершенную ошибку, особенно в присутствии Дайминио. Это проходит с годами.

Гораздо больше я был озадачен вопросом, который озвучил Ольциг: "что это, декс вас забери, было?"

* * *

Оставаться в том месте на ночлег нам не хотелось. Честно говоря, это маленькое нежелательное злоключение отбило всякий сон. Бег в попытке спастись от огромного разъяренного зверя, знаете ли, бодрит.

Наскоро посовещавшись, мы собрали свои немногочисленные пожитки и двинулись вглубь Вары по маршруту, который прокладывала Филисити. Девушка вела нас нехожеными тропами, и несколько раз я даже сомневался, что мы когда-нибудь сумеем выбраться из хитросплетения деревьев. Слышал, что путники, забредавшие в Вару, не раз умирали здесь, заплутав и сойдя с ума от страха. Впрочем, тел никто не нашел, и я даже подозреваю, каким существам эти несчастные могли послужить трапезой.

Ольциг пребывал в приподнятом настроении — пожалуй, единственный из нас, кого вдохновило случившееся. Хуже всех приходилось Роанару. Он брел замыкающим, опустив плечи и взгляд, понимая, что из-за него мы не только остались без ужина, но и чуть не погибли в лапах лерса. Да и убитого детеныша, который представлял бы не меньшую ценность, мы тоже оставили у ручья. Ни у меня, ни у Рона не возникло мысли вернуться за добычей. По сути дела, мы просто так отняли жизнь у юного существа.

Впрочем лично я ничью жизнь не отнимал, это сделал Роанар, но я невольно чувствовал себя причастным к этому убийству, и хорошего настроения мне это не прибавляло.

Мы провели в угрюмом молчании около полутора часов, прежде чем воодушевленный dassa начал сыпать вопросами.

— Ну, теперь, когда все успокоились, кто-нибудь расскажет мне, как вы, два... даже не знаю, как вас назвать, умудрились напороться на рогатого лерса? Охотники неделями выслеживают его по следам, а к вам он сам бежал с распростертыми объятиями!

Я невольно бросил взгляд на Роанара — он еще больше помрачнел и не проронил ни слова в ответ. Было ясно, что рассказывать обо всем придется мне. Я вздохнул и лениво качнул головой, понимая, что не хочу еще больше расстраивать арбалетчика подробностями.

— Да угомонись ты, dassa. Лучше, вон, помолись Всевышнему, чтобы прибавил нам везения. В конце концов, богоугодное дело идем выполнять.

Ольцига не обидело, но и не порадовало мое изречение. Он важно надулся, каким-то образом еще больше взъерошив свои непослушные волосы.

— Убийство — не богоугодное дело, если хочешь знать. Хотя наемника Святой Церкви вряд ли будут интересовать такие тонкости.

Колкость монаха подтолкнула нас к тому, чтобы сменить тему, и я, как ни странно, ухватился за это.

— Ты прав. Для меня достаточно того, что задание мне дали Дайминио и король.

Ольциг прищурился, словно я только что выругался, а не назвал имя своего покровителя.

— Никак не привыкну к тому, что ты можешь общаться с Его Преосвященством столь фамильярно.

— А вот я привык. В конце концов, он меня воспитал.

— Все-таки каждый человек имеет свои недостатки, — не проговорил, а почти пропел dassa в ответ. Я непонятливо покачал головой, и на лице разодетого в богатые одежды монаха мелькнула насмешливая улыбка. Он любезно пояснил, — в твоем воспитании Его Преосвященство не очень преуспел. Твое поведение не сильно подходит под описание воспитанника кардинала Святой Церкви.

Мне с трудом удалось не рассмеяться в голос после подобного замечания.

— "Распахни очи свои и обрати взор на самого себя, ибо так ты взираешь на грехи брата и друга своего", — со всей должной торжественностью процитировал я. Филисити бросила на меня веселый взгляд через плечо, а Ольциг испытующе прищурился.

— Я хотя бы не насмехаюсь над Священным Писанием.

— Это была цитата! Где ты тут насмешку углядел? — прыснув от смеха, парировал я. Ольциг сжал кулаки и недовольно крякнув, вздернул подбородок.

— Откуда ты только такой взялся на мою голову!

Я был искренне благодарен Ольцигу. Его паясничество здорово подняло нам всем настроение. Даже Роанар казался чуть бодрее. Но монах тут же пошел на попятную, вновь заговорив о недавнем злоключении.

— Неудивительно, что чудище за вами погналось.

Я попытался поймать его взгляд и молча показать, что стоит остановиться, но dassa не обратил на мои немые намеки внимания.

— Наверное, над зверем вы тоже подшутили, вот оно и разозлилось? — усмехнулся он, находя эти высказывания крайне забавными, — готов поклясться, так и было...

Позади раздался тихий, необычайно глухой голос Роанара.

— Нет, — строго произнес он, и что-то в его тоне даже заставило Ольцига и Филисити остановиться и обеспокоенно взглянуть на него. Монах немного опешил, заранее подготовившись к чему-то недоброму. Арбалетчик прямо посмотрел ему в глаза и невесело усмехнулся, — к слову сказать, за нами гналась самка лерса. Мы убили ее детеныша. Я убил.

Повисло тяжелое молчание.

— Доволен? — осуждающе взглянув на Ольцига, прошипел я. На лице монаха появилось нескрываемое возмущение.

— Ну уж нет! Даже не думай этого делать, Райдер! Знаю я, как это бывает. Сейчас ты повернешь все так, что я окажусь виноватым.

— Виноват я, — так же строго сказал Рон, прикрывая глаза, точно мирясь с чувством собственной вины, — так что если хочешь что-то сказать об этой ситуации, говори мне.

Я сочувственно покачал головой. На самом деле Ольциг совершенно не стремился никого обвинить в том, что произошло: в конце концов, все ведь остались живы. Но Рон сейчас вряд ли был способен это понять. Возможно, отчасти ему хотелось, чтобы ему указали на вину. Словно это помогло бы ему пережить ее, довести до кипения и выпарить, как воду на огне, за которой не уследили.

Однако Ольциг не собирался таким образом "упрощать" арбалетчику жизнь. Он, напротив, опешил, стыдливо опустил глаза, почувствовав, что барон достаточно раскаялся, и не стоит снова наступать ему на больную мозоль. Вместо того он решил наступить на мою:

— Ох... тогда странно, что, догнав нас, лерс вдруг развернулся и умчался.

— Неужто у меня такой грозный взгляд? — усмехнулся я, стараясь обратить все в шутку, однако успел обменяться с Ольцигом многозначительными взглядами. Dassa сам просил меня не распространяться о том, что я снял проклятие с Лэс-Кэрр-Грошмора. Что-то подсказывало мне, что странное поведение лерса было как-то с этим связано. Животное не остановилось бы, если бы наперерез ему бросился кто угодно другой из нас. Но не я. Через меня оно пройти не смогло, что-то не позволило. Что-то во мне напугало его...

Что со мной не так, декс меня забери?!

Я ощутил на себе долгий пронизывающий взгляд Филисити. Девушка вздохнула и кивнула в сторону, в которую вела нас до этой нелепой остановки.

— Давайте двигаться дальше. Скоро доберемся до Сияющей Чащи, и там будет легче передвигаться даже ночью.

Мы согласились и возобновили путь. Я приблизился к девушке, стараясь смотреть под ноги: в сгустившейся темноте было практически ничего не видно, густые кроны деревьев, смыкающиеся над нами сплошным покровом, превращали сумерки Вары в непроглядную ночь.

— Почему это так назвали? Сияющей Чащей?

Филисити улыбнулась.

— Это банально. Потому что она сияет. Листва деревьев там испускает прекрасный голубой свет.

— Так лесные колдуны обозначили принадлежащую им территорию? — догадался я. Готов поспорить, что "чаща" — только название. На самом деле светящиеся в темноте деревья наверняка описывают некий замкнутый контур.

Девушка улыбнулась моей догадке.

— Да, — кивнула она, — мои учителя издревле умели договариваться с лесными духами. У них взаимовыгодный союз.

Ольциг фыркнул, услышав наш разговор.

— Лесные духи! — небрежно воскликнул он, — неверные всегда умели придумать себе сказки и верить в них.

— Может, Therabia — тоже сказка неверных? Или Отр? — нахмурившись, парировал я. Упоминать рассказанную мне в Ургоре легенду о возникновении гор Онкода из тела огромной убитой тритоном змеи Erabi я не стал. Монах на секунду замолчал, затем качнул головой.

— Об Отре мы ничего не знаем. Только легенды, — серьезно отозвался он, испытующе глядя мне в глаза. Удивительная способность закрывать глаза на очевидные вещи. Мы ведь видели Therabia воочию! Не понимаю, как Ольциг после этого может вообще говорить о сказках неверных.

— Надеюсь, тебе не придется столкнуться с этой легендой нос к носу, — буркнул я злее, чем хотел.

Филисити изумленно уставилась на меня. Роанар вмешался в беседу:

— Чаще призывайте древних существ в краю, где вас слышит каждое дерево, — хмыкнул он, ускоряя темп и нагоняя проводницу, — боги они или нет, я не знаю. Но в краю, где все дышит язычеством, подкрепленной верой лесных колдунов, я бы не стал упоминать их имена.

Эта мысль показалась достаточно разумной нам обоим, и мы с Ольцигом поутихли. Я одернул себя за неоправданную раздражительность и молча продолжил идти, продираясь сквозь дебри Вары.

Через полчаса впереди показался слабый голубой отсвет. Моя рука непроизвольно потянулась к эстоку, но я заметил загоревшийся взгляд Филисити, почувствовал, как природная магия всколыхнулась в ней, и успокоился, поняв, что это не опасность, а та самая Сияющая Чаща, о которой говорила колдунья.

— Если продолжим двигаться в этом темпе с одним перерывом на сон, сможем добраться до моих учителей к завтрашнему закату! — торжественно возвестила она.

Только теперь я почувствовал, как сильно меня вымотал прошедший день. Кажется, я еще не уставал сильнее за всю эту поездку. Усталость читалась и на лицах остальных. Даже Филисити, воодушевленная близостью родных краев, выглядела измотанной. Всем нам требовалось поспать.

— Прекрасно. Чаща безопасна, а нам нужен привал, — деловито произнес Ольциг, словно читая мои мысли.

Девушка вопросительно кивнула мне, и я пожал плечами.

— Сон действительно нужен. Но безопасно ли здесь, тебе виднее.

— Здесь достаточно безопасно, — ответила она.

— Тогда остановимся здесь. Надеюсь, лерс давно потерял наш след.

Роанар прищурился, глядя на меня и начал выкладывать место для будущего костра.

— Знаешь, Райдер, отчего бы это существо ни сбежало, — задумчиво произнес он, — ему вряд ли захочется возвращаться.

* * *

Проклятый сон!

С каждым разом он приходит ко мне все в больших подробностях. Неизменно там присутствует Виктор Фэлл со своим подручным, неизменно слышится крик Литиции. Только теперь, мне кажется, я могу до мельчайших деталей рассмотреть узор, которым расшит камзол наместника Орсской пустоши, увидеть каждую родинку на лице убитой женщины, каждый растрепанный волос на голове мальчишки по имени Кастер, несущего длинный меч своего хозяина, которым тот только что убил женщину. Я могу слышать шум бурных вод Тайрьяры за окном, и теперь в моем сне звучит та треклятая песня, что пела Саари в Ургоре. Я слышу ее мелодию без слов, потому что у Литиции нет языка...

Боль поднимает меня, взрываясь в голове, как бочка с порохом, засасывая обратно в реальный мир. Я вскакиваю — каждый раз в холодном поту с прерывающимся дыханием, злой на себя за это, как декс на весь белый свет. Не знаю, что я ненавижу больше, эти сны, или эти пробуждения, когда надоедливая мигрень грызет голову, как жадный паразит, а сердце стучит, как бешеное...

Протерев вспотевшее лицо, я оглянулся, убеждаясь, что остальные друзья продолжают мирно спать у слабо горящего костра. Филисити подогнула ноги и подтянула их к себе, положив руку под голову. На улице было достаточно холодно, и я тихо достал свернутый плащ-накидку из торбы Роанара, которую он украл из лагеря Рыжего Шина, и укрыл им девушку. Затем тихо подбросил в костер пару веток, чтобы поддержать пламя, и как можно тише зашагал в темноту леса. Хотелось скрыться от света, уйти в тень и пробыть в ней до того момента, пока не перестану чувствовать себя загнанным зверем.

Сияющая Чаща сейчас была зрелищем не для меня, хотя, надо признать, она чарующе прекрасна. Все так, как рассказывала Филисити. Стволы деревьев здесь ничем не отличались от других в Варском лесу, но прожилка каждого листка на каждой ветке светилась приятным голубым сиянием, словно внутри в ряд вставало множество невероятно маленьких светляков. Это было непередаваемо красиво. Призрачный отсвет от листвы серебрил траву подобно лунному свету. Вокруг оживала настоящая сказка наяву. И пусть Ольциг с Дайминио на пару отправят меня за это на еретический костер, но сейчас я со всем должным благоговением мог поверить в существование лесных духов. Мне казалось, я могу ощутить, как их невидимые прозрачные тела движутся вокруг меня, провожая в темноту.

Оказавшись, наконец, достаточно далеко от света с тем расчетом, чтобы без проблем вернуться к друзьям, я прижался к стволу толстого исполинского дуба и сжал голову руками — уже не от боли, а, скорее, от усталости. Каждый раз, когда во сне шумела Тайрьяра, я просыпался с чувством, как будто прошагал тысячу миль. А она ведь звала меня. Настойчиво и все чаще с каждым днем, приближающим нас к Орссу.

Я посмотрел в темное небо глубокой ночи, скрытое за плотными кронами деревьев непроглядной завесой, и тихо произнес в воздух:

— Что тебе нужно? Что ты пытаешься сказать?

Разумеется, Туманная река не ответит. Потому что сны — это просто сны, а реки не умеют разговаривать. По крайней мере, так говорил мне здравый смысл. Но прав ли он? После того, что я видел в Синей Глуби и Лэс-Кэрр-Грошморе? Почему я все еще отрицаю очевидное? Чего так боюсь?

— Не хочу тебя расстраивать, но Тайрьяра в другой стороне, — произнес кто-то рядом со мной.

Я вздрогнул и развернулся, выхватив кинжал и направив его в лицо предполагаемому врагу. Дыхание мое стало резким и прерывистым, и я даже не сразу понял, кого перед собой вижу.

Арбалетчик смотрел на меня, скрывая собственный испуг за скепсисом. Он качал головой.

— Теряешь форму? Даже не услышал, как я пошел за тобой. В Элле ты меня каким-то непостижимым образом почуял, а теперь нет.

Я выдохнул, убрал кинжал и потер руками лицо, привалившись обратно к стволу дуба. Роанар теперь смотрел на меня еще пристальнее, его взгляд обжигал нескрываемым беспокойством.

— Не хотел никого будить, — произнес я, хотя ощущать уколы совести у меня сейчас просто не было сил.

— Ничего, — хмыкнул он, — когда неподалеку спишь ты, уснуть вообще трудно.

На этот раз я действительно почувствовал себя виноватым и извиняющимся взглядом посмотрел на друга. Он лишь пожал плечами.

— Как ты?

— В порядке, — отчеканил я.

— Не похоже. Ты напоминаешь призрак. А я знаю, какой из тебя призрак, поверь, — он невесело усмехнулся, и я вернул ему усмешку, предпочтя не придумывать остроту в ответ.

Роанар тяжело вздохнул, покачав головой. Брови его хмуро сдвинулись, и между ними образовалась напряженная скобка.

— Эти сны... часто с тобой так? — участливо спросил друг. Я неопределенно пожал плечами и хмыкнул:

— Чаще, чем хотелось бы.

В темных ветвях деревьев послышалось какое-то движение, мы с арбалетчиком взглянули вверх, не увидев ровным счетом ничего в непроглядном мраке Варского леса. Ветви зашуршали от несильного, но долгого и протяжного ветра, и мне показалось, что я слышу слабый шепот. А через несколько секунд понял, что мне это не кажется.

— Ты убил ее... ты убил ее... ты убил ее... — звучало откуда-то.

Мною завладел ужас. Словно сон стал явью, потому что я узнал этот голос. Это был мой собственный голос, только слабый и тихий, а во сне я обличительно громко бросал эту реплику в лицо Виктору Фэллу.

Я вновь выхватил кинжал, жалея, что Роанар пришел без арбалета. Однако друг взялся за рукоять моего оружия и покачал головой.

— Опасности нет, — заверил он, указывая куда-то на ближнюю ветвь дерева, — смотри.

Я посмотрел туда, куда указывал барон и увидел, что из темноты на меня уставились две маленькие ярко-рыжие светящиеся точки.

— Ты убил ее... — глухим сонным голосом проговорило это удивительное существо, и я изумленно приподнял брови.

— Пересмешник...

А я ведь действительно забыл, что изначально эти удивительные птицы водились именно в Варе. И Корун Объединитель стал отлавливать их и обучать еще птенцами, создавая себе целый легион первоклассных шпионов, которые были нужны в первые годы, когда королевство Солнечных Земель называлось Объединенным лишь на словах...

— Судя по всему, дикий, — кивнул Роанар. Я сдвинул брови, посмотрев на друга.

— Он повторяет за...

— За тобой, — кивнул Рон, понимая, что мне не хочется заканчивать вопрос, — эти твои слова меня и разбудили.

Я устало прикрыл лоб и глаза рукой.

— Блеск. Надеюсь, я хоть не хожу во сне? А то метаться и разговаривать уже научился.

Рон сочувственно взглянул на меня.

— Какой он из себя? Виктор Фэлл.

Я удивился вопросу и пожал плечами.

Наверное, во всех Солнечных Землях этот человек представляется монстром. Или помесью человека с монстром. С красными глазами или острыми клыками. С крыльями или хвостом. Когда народ кого-то боится, он приписывает ему черты абсолютного, канонического зла, потому что не хочет верить, что человек, который творит страшные вещи, может быть обычным. Но ни Виктор Фэлл, ни седовласый колдун Коруна Объединителя не похожи на монстров. Да и сам Корун, который хладнокровно приказал уничтожить Лэс-Кэрр-Грошмор, с виду ничем не отличался от любого другого человека...

— Он обычный, — нахмурившись, отозвался я, — ничего выдающегося внешне. В нем нет изъянов, уродств. Статный, темноволосый, богато одетый. Кажется, любит черный цвет, если судить по одежде, в которой я его каждый раз вижу.

Роанар казался несколько разочарованным. Я усмехнулся.

— Чего хмуришься? Считаешь, что на самом деле у него должны быть челюсти, как у наяд и перепончатые крылья, как у дексов?

На самом деле, мне никогда не приходилось видеть дексов. Но, судя по страху Филисити, что настиг нас в Городе Костяных Башен, перепончатыми крыльями обладало каждое Отрово отродье.

Арбалетчик закатил глаза.

— Вовсе нет. Просто твое описание кажется... обычным. Слишком реальным. Значит ли это, что твои сны — правда?

— Узнаем, когда доберемся до Тайрьяры, — пожал плечами я, — поверь, не ты один хочешь разобраться в том, что происходит. Что до Виктора Фэлла, то я знаю о нем точно только одно: его нужно убить. Это мое задание. Наше задание. И мы его выполним.

Роанар некоторое время молчал.

— Думаешь, у нас получится? — спросил он, и мне показалось, я слышу в его голосе тень страха.

— Не знаю, — честно ответил я, вглядываясь в темноту.

Пересмешник на ветке каркнул, как обычный ворон, и тут же снова передразнил меня: "ты убил ее". Оптимизма эти слова не внушали ни мне, ни барону. Хотел бы я сказать что-нибудь, что обнадежило бы нас обоих, но, к сожалению, не мог. Поэтому, вздохнув, лишь повторил.

— Не знаю.

* * *

Этой ночью кошмар не повторился. Поутру меня разбудил Ольциг и запах жареного мяса. Роанар, похоже, все-таки выбрался на охоту, и теперь нас ждал полноценный завтрак, в который медленно перетек вчерашний несостоявшийся ужин.

Запах казался аппетитным, но сон привлекал меня гораздо больше, и я едва не взмолился Ольцигу, чтобы тот забрал мою порцию, но позволил мне поспать. Пока тот объяснял, что остальные и так проснулись намного раньше, и Роанар наказал всем меня не будить, пока завтрак не будет готов, мое сознание окончательно очнулось ото сна. Я нехотя встал и умылся холодной водой из ручья, направление которого временно изменила Филисити для нашего общего удобства.

Я понадеялся, что она нашла другой источник воды, а не тот, на котором вчера был убит детеныш рогатого лерса. Мне, конечно, не казалось, что разъяренный зверь последует за нами по течению ручья (если честно, я вообще думал, что он предпочтет держаться от нас подальше), но все же в Варском лесу лишняя предосторожность не помешает.

Однако вопросов таирской колдунье я не задавал. Филисити пожелала мне доброго утра, слабо улыбнувшись и кинув осторожный взгляд на Роанара. Я так и не успел сказать ей вчера, что барон, хоть и не избавился от своих чувств к ней, но препятствовать нам больше не собирается. Скрипнув зубами, я решил, что этот разговор и теперь придется отложить до того момента, пока мы не останемся наедине. Это не для лишних ушей, особенно если этими самыми лишними ушами являются Роанар и Ольциг.

Пока мы завтракали, монах с гордостью заявил, что Роанар доверил ему наточить свой кинжал, и dassa открыл в себе новый талант. Он без устали твердил о том, что также запросто смог бы работать и на кузне, и почувствовал он это именно сегодняшним утром. Похоже, его сильно занимал вопрос, кем бы он мог стать, если бы не был монахом Ордена. Его слушали, не перебивая.

Рон изредка беззвучно хихикал, переглядываясь со мной. Наверняка он не ожидал, что его желание просто чем-то занять неугомонного юнца выльется в одиозные выкрики о новом таланте будущего пятого мэтра.

Юноша несколько раз порывался попросить мои клинки для заточки, но так и не решился, чему я был несказанно рад: не люблю, когда к моему оружию прикасаются чужие руки. И пусть это можно было счесть щепетильностью или некой формой брезгливости, я не собирался отступать от своей позиции.

Позавтракав, мы двинулись в путь.

Филисити затушила костер, снова использовав для этого ручей. Вызывать сюда небольшую тучу она не стала, сочтя, что кроны деревьев слишком плотные, поэтому вода будет течь не туда, куда нужно. Я вообще предпочитал тушить костер, засыпая его землей, но не стал озвучивать этого девушке. В Варском лесу она чувствовала себя дома и могла вдоволь насладиться своей магией.

Разговаривая о мелких пустяках, мы продолжали путь через лес, останавливаясь редко и на очень короткий отдых. Филисити снова взяла довольно быстрый темп, но сегодня поспевать за ней было легче: нам, как и самой девушке, не терпелось оказаться в поселении лесных колдунов.

Я все думал, какие из себя эти люди. Как они живут? Какую одежду носят? Чем питаются? Как к нам отнесутся?

В Дираде про них ходило немало россказней, но я не придавал им значения. Во-первых, потому, что никогда не думал, что окажусь в Варском лесу по долгу службы: Дайминио с большой неохотой относился к заданиям, которые предполагали путешествия в края язычников, несмотря на то, что обладал весьма широкими взглядами. Старик волновался за меня. Несколько раз он даже говорил, что метка Святой Церкви на моей правой ладони далеко не всегда служит защитой, а иногда может сыграть губительную роль, особенно в местах, вроде Вары. Помнится, я скептически возражал, говоря, что Кирланд и Чегрессия — страны Единой Веры и там вряд ли плохо отнесутся к знаку Святой Церкви, это во-первых. А во-вторых, вряд ли меня отправят туда когда-нибудь, потому что у влиятельных знакомых Дайминио (и влиятельных знакомых его влиятельных знакомых) хватало врагов и "заданий" в более близких и цивилизованных уголках Солнечных Земель, чем этот. Сейчас эти воспоминания вызывали у меня только нервный смешок.

Выбравшись на участок, где деревья Вары росли чуть реже, мы поняли, что день начинает медленно клониться к закату. Это, казалось, лишь раззадорило Филисити, и она взяла еще более быстрый темп. Мошкара лезла в лицо, ветки хлестали по телу и ногам, когда девушка вновь свернула в густые заросли, скрывающие от нежелательных глаз труднопроходимые тропы, по которым она нас вела.

Ольциг несколько раз возмущенно говорил, что "ведьма" могла бы и постараться обеспечить больший комфорт своим друзьям, заставив ветви деревьев расступиться перед нами, как вода расступалась перед первым учеником Сына Божьего. Ольциг также не преминул сообщить такому невежде, как я, что упомянутого им человека называли первым истинно верующим или Дэссантом. Dessantа с древнего языка переводилось как "воспитанник". Настоящее имя первого истинно верующего известно не было. Орден называет Дэссанта первым dassa — служителем. Именно этим словом в честь первого ученика Сына Божьего назвали всех монахов Креста и Меча.

Я с интересом выслушал Ольцига и пообещал ему запомнить эту непременно полезную информацию на будущее. Моя ирония вызвала новый всплеск замечаний и сочувствия Дайминио, "на чью голову свалился такой неблагодарный невежда".

Когда свет солнца стал чуть тусклее, Филисити вдруг остановилась посреди леса и сделала несколько осторожных шагов вперед. Изучающе посмотрев себе под ноги, девушка вдруг резко отскочила, и на месте, где только что стояла ее нога, захлопнулся зубастый капкан, который запросто мог переломить незваному гостю голень.

— Мы близко, — возвестила Филисити с напряженным ликованием, и я услышал в ее голосе отголоски страха.

Ольциг нервно хохотнул, с особой осторожностью глядя себе под ноги.

— Какие дружелюбные еретики. И много тут таких припрятано?

— Хватает, — усмехнулась девушка, — но тебе нечего бояться, ты ведь целитель. В случае чего сможешь себя вылечить.

— Я в первую очередь проводник. Мое дело — разговаривать с неуспокоенными душами, все остальное — приятное дополнение. Вам, вообще-то со мной повезло.

Несмотря на желание оборвать бравады монаха, которые порядком поднадоели нам за долгий утомительный день, с этим спорить было трудно. Честно говоря, Роанар вряд ли выбрался бы живым еще после Синей Глуби, если бы не dassa. А я бы точно погиб в Лэс-Кэрр-Грошморе без его способностей целителя. Да и в лагере Рыжего Шина без боевых заклинаний пришлось бы туго. Но упоминать об этом и еще выше поднимать самооценку юноши я, разумеется не стал.

— Идем, — нахмурившись, сказал я, глядя вперед.

Деревья здесь росли чуть реже, но впереди не виднелось ни одной хижины, или чего-либо, мало-мальски напоминающего человеческие жилища.

— Насколько мы близко? — поинтересовался я.

Филисити, сосредоточившись на дороге, остановила меня жестом, тут же замерев и миновав очередной капкан.

— Достаточно, — туманно ответила она. Я раздраженно скрипнул зубами, услышав, как мне вторил Роанар.

— От кого эта защита? — поинтересовался арбалетчик, ступая осторожно, как кошка. Я снова подивился тому, какими бесшумными иногда могут быть его движения.

Филисити пожала плечами, продолжая двигаться вперед.

— От лерсов. От медведей. От нежелательных гостей. От многих.

Похоже, когда дело касалось учителей, девушка становилась более радикальной. Она сейчас напомнила мне Ольцига, вещавшего о том, что не существует другой истинной веры, кроме Единой.

Я лишний раз подивился широте взглядов своего покровителя: Дайминио был кардиналом Святой Церкви, но никогда не отрицал силы, которую вкладывали в свою веру те, кого Орден и Церковь называет язычниками или еретиками. "Их вера древнее нашей", — говорил он, — "и оттого сильна, как бы мы ни отрицали это. Будь моя воля, я бы держался от нее подальше... но и изучил бы с не меньшей охотой".

Только сейчас я понимаю, насколько удивительно было слышать такое от человека, который был dassa в течение многих лет, а позже принял сан, лишившись всех способностей, кроме целительских.

Филисити упорно шла по лесу еще два часа, после чего впереди действительно замаячило несколько хижин. Сумев разглядеть что-то среди стволов исполинских деревьев Вары под уходящим и едва пробивавшимся сквозь кроны деревьев солнцем, я понял, что передо мной внезапно материализовалась средних размеров деревня.

От небольших, сложенных из цельных бревен домиков за милю веяло уютом, из окон сочился теплый приятный глазу свет.

Среди деревьев показались люди, занятые своими делами. Пожилая женщина неспешно снимала белье с веревок для сушки, мужчина в годах направлялся к своему дому с мешками собранных с грядки ранних овощей. Другая женщина — также немолодая, вышла из курятника, откуда слышалось важное кудахтанье птиц, отряхивая руки. У окон появлялись и тут же исчезали силуэты жителей деревни.

Странно, но я не увидел ни одного ребенка или молодого человека. В основном живущие здесь люди были преклонного возраста, и волосы многих уже тронула заметная седина.

Ольциг завороженно следил за лесными колдунами, и я никак не мог понять, что написано на его лице. Он выглядел одновременно впечатленным и разочарованным. Лицо Роанара выражало лишь радость от того, что мы добрались.

Филисити несколько секунд стояла на месте, затем неуверенно двинулась вперед. Дыхание ее заметно участилось, девушка нервно шевелила пальцами рук, описывая какие-то непонятные узоры, и я чувствовал, как внутри нее просыпается магия стихий, готовая в любой момент выплеснуться наружу. Не знаю, чего именно девушка боялась, но страх пульсировал в ней, как второе сердце. В какой-то момент мне действительно показалось, что я могу это ощутить.

Следующий шаг не получилось сделать ни у кого из нас. Мы замерли, как и весь Варский лес под действием чужой магии. Я понял, что только что был пересечен некий невидимый кордон, нарушены границы.

Филисити нервно ахнула, Роанар клацнул зубами, злобно оскалившись, понимая, что тело ему больше не подвластно. Ольциг напрягал лицо, пытаясь бороться с магией лесных колдунов, но безуспешно.

— Мы пришли с миром! — крикнул я, радуясь, что хотя бы способности говорить нас не лишили.

Из-за стволов деревьев начали выходить люди. Я не стал удивляться тому, что мы их не заметили: думаю, над маскировкой часовых тоже работала магия.

Практически все пожилые. Самая молодая женщина выглядела на сорок-сорок пять лет. Все, как один, одеты в простые одежды, чаще песочного или земляного цвета. На одной из женщин было платье болотного оттенка. Волосы ее скрывал темный платок.

Мужчина в темной матерчатой рубахе со светлыми волосами и худым лицом сделал к нам несколько уверенных шагов. Ему было немного за пятьдесят, на лбу пролегали глубокие морщины, острый подбородок покрывала короткая борода, скулы на впалых щеках сильно выделялись. Серые глаза смотрели холодно и с опаской.

— Вейнар! — окликнула Филисити. Голос ее предательски подрагивал, — твое сковывающее заклятие, как всегда, безупречно.

Мужчина прищурился, разглядывая девушку, и взгляд его чуть потеплел. Он уже хотел обратиться к ней, набрал в грудь воздуха, чтобы заговорить, но его опередила худая женщина с платком на голове.

— Филисити, — торжественно произнесла она, — сколько лет!

— Всего шесть, — отозвалась другая лесная колдунья, становясь рядом с мужчиной, которого Филисити назвала Вейнаром. Она выглядела старше других, среди русых волос, собранных в тугой пучок, виднелись густые седые пряди. Полноватое морщинистое лицо, высокий лоб, широкий нос, полные губы, голубые глаза, поредевшие брови.

— Вилисса, — уважительно кивнула ей девушка, — рада тебя видеть в добром здравии.

Кажется, наша проводница говорила искренне, но с некоторой опаской. Похоже, старая женщина по имени Вилисса была здесь довольно весомой фигурой.

— Я бы с радостью сказала то же самое, моя девочка, если бы ты не привела с собой чужаков, — со строгостью в голосе отозвалась она.

— Мы не побеспокоим вас, — мягко произнес я, выдерживая взгляд старой колдуньи.

— Уже побеспокоили, — произнесла женщина лет сорока-сорока пяти, до этого державшаяся молча. На ней было простое платье песочного цвета с длинным рукавом и стоячим воротом. Густые соломенного оттенка волосы были коротко острижены и обрамляли затылок. Бледная кожа, тонкие черты лица, голубые глаза. Если бы я увидел ее при других обстоятельствах, то манера этой женщины держать себя заставила бы меня подумать, что она благородных кровей.

— Погоди, Бетани, — с елейной улыбкой остановил ее Вейнар, — дай чужакам сказать то, что они хотят.

— Мы отвыкли принимать гостей, — кивнула женщина в болотном платье и с платком на голове, имени которой я до сих пор не знал.

— Мы пришли поговорить, — нахмурившись, сказал Роанар, и взгляды лесных колдунов обожгли его холодом.

— Не вы первые, не вы последние, кто приходит сюда с оружием наперевес, чтобы "поговорить", — с презрением отозвалась все та же женщина.

— Мали, — кротко обратилась Филисити, — мы пришли издалека, и оружие у нас для защиты, а не для нападения.

— Если бы мы хотели напасть, не пришли бы открыто. И хотя бы попытались миновать ваши ловушки. С нами ведь ведьма, — подал голос Ольциг.

— Он говорит правду, — хмыкнула Бетани, лисьим взглядом взглянув на остальных часовых.

Я закрыл глаза, предчувствуя, что сейчас колдуны сотрут нас в порошок за оскорбление, и был готов зашипеть на монаха, когда вдруг почувствовал, что снова могу двигаться. Мои друзья облегченно вздохнули, пошевелив руками. Пожилая колдунья Вилисса возмущенно взглянула на мужчину, на лице которого играла пропитанная юношеским задором улыбка, такая же, как только что появилась на лице Бетани.

— Вейнар! — строго окликнула она. Мужчина улыбчиво кивнул.

— Давай посмотрим правде в глаза, Вилисса. Эти люди могли быть уже мертвы, если бы не пришли сюда с нашей ученицей. К тому же, Бет сказала, они действительно не собираются нападать. А я склонен ей верить, — многозначительно сказал он, тут же продолжив, — думаю, стоит проявить гостеприимство. Иначе мы вконец разучимся это делать.

Коротко стриженная светловолосая женщина кивком подтвердила слова мужчины.

— Зачем вы пришли? — холодно осведомилась женщина с платком на голове по имени Мали, — мы не видели Филисити уже шесть лет. И вот теперь она является сюда с вооруженными чужаками.

— Мы понимаем ваши опасения, — мягко сказал я, — если хотите, мы отдадим оружие вам, и поговорим спокойнее.

Вилисса обменялась заинтересованными взглядами с Вейнаром, затем взмахнула рукой, арбалет Роанара тут же соскочил с крепления вместе с колчаном для болтов и полетел к колдунье. Барон плотно сжал челюсти, но возражать не стал. Я осторожно потянулся к эстоку и положил клинок на землю. То же самое сделал с кинжалом.

Бетани удовлетворенно кивнула. Вейнар сосредоточенно посмотрел на клинки, и через секунду они оказались у него в руках. Эсток был для него непривычно тяжел, поэтому колдун небрежно воткнул его в землю, заставив меня поморщиться. А кинжал он стал разглядывать с особым интересом.

— Дирадская сталь, — прикрыв глаза, сказал он, словно определил это по запаху, — и метки церкви единой веры.

Взгляды колдунов упали на мою правую руку, и я, наверное, впервые пожалел о том, что имею метку воина Святой Церкви. А еще больше о том, что ее видно через перчатку.

Я приподнял руки и покачал головой, прежде, чем и без того шаткое мое положение чужака в Варском лесу превратилось в положение настоящего врага и захватчика.

— Знаю, как это выглядит. Но я не тот, кем вам кажусь, — быстро проговорил я, понимая, что честность моих слов здесь оценивает лишь одна колдунья.

Бетани изучила меня долгим взглядом, повернулась к Вейнару и Вилиссе и кивнула.

— Он говорит правду. Это не церковный воин, — она перевела на меня заинтересованный взгляд, — кто же ты тогда?

Колдунья произнесла это очень приятным чуть хриплым бархатным голосом. В уголках ее тонких губ застыла тень улыбки.

— Я наемник Святой Церкви.

— Никогда не слышали о подобной... должности, — осклабившись, произнесла Мали. Я покачал головой.

— Такой должности не существует. Я один.

— Что привело тебя в Вару, наемник? — осведомился Вейнар чуть приподняв голову. Руки его продолжали примеряться к моему кинжалу.

Лгать и придумывать было бесполезно, нужно было ответить честно.

— Задание короля. Но наша цель — не Вара. А Орсс.

— Мы должны убить Виктора Фэлла, — подтвердил мои слова Рон и кивнул, — чтобы предотвратить войну, которая коснется каждой страны в Солнечных Землях. И в первую очередь в ней будут участвовать Кирланд и Чегрессия. Об этом мы и пришли поговорить с вами.

Лесные колдуны переглянулись, и я не успел понять, что уловил в их глазах, когда Вейнар вновь обратился к нам, преимущественно говоря с Филисити.

— Что ж, думаю, это долгий разговор, и не стоит вести его здесь, — улыбнулся он.

— Эва будет рада увидеть свою ученицу, — небрежно пожала плечами Мали, хотя глазами колдуны сказали друг другу гораздо больше, чем произнесли вслух. Я искренне пожалел, что отдал им свое оружие, но теперь уже поздно ругать себя за это.

Махнув рукой в сторону деревни, Вейнар повел нас за собой.

Пожилая женщина, которую мы видели снимающей белье с веревки, заметила нас и замерла в шоке. Несколько секунд она прищуривалась, убеждаясь, что ухудшившееся с годами зрение ее не обмануло, и расплылась в доброй улыбке. Она почти бегом кинулась к девушке, радостно выкрикнув ее имя.

— Филисити! — старушка заключила ученицу в объятия, и лицо ее вдруг стало озадаченным, она обеспокоенно посмотрела в лицо девушке и покачала головой, — совсем исхудала, девочка! Неужто моришь себя голодом?

Та, кого назвали Эвой, похоже, не замечала ни троих чужаков, пришедших с ее ученицей, ни их конвоиров.

— Приходится много путешествовать, — скрывая печаль от воспоминаний, произнесла Филисити.

— Ну, ничего, сегодня отужинаешь, как дома, это я тебе обещаю, — дружелюбно прощебетала старушка, отходя на пару шагов и разводя руки Филисити в стороны, — ну, покрутись, дай я на тебя посмотрю, красавица. Шесть лет тебя не видела! Не стыдно забывать старую Эву?

Вейнар тяжело вздохнул и мягко окликнул ее:

— Эвлорис, — старая женщина, казалось, только теперь заметила его и вопросительно кивнула. Колдун обвел нас легким жестом руки и многозначительно произнес, — твоя ученица привела с собой гостей.

Филисити виновато посмотрела на учительницу, но та осталась невозмутимо дружелюбной, оглядев нас прищуренными глазами.

— Подойдите ближе, мальчики, — с улыбкой произнесла она надтреснутым голосом.

Мы, пораженные подобным обращением, никак не вязавшимся с ситуацией, сделали послушный шаг вперед.

Вблизи Эвлорис оказалась даже старше, чем Вилисса. Когда-то ярко-каштановые, теперь поредевшие волосы посыпало мелким порошком седины, в уголках глаз и на лбу скопилось огромное количество мелких и больших морщинок, на левой щеке темнело два старческих пигментных пятна, чуть потрескавшиеся губы также были окружены тонкими мелкими линиями морщин. Под короткими ногтями виднелись темные полоски земли, оставшиеся после работы на грядках. Когда-то крепкое дородное тело сейчас казалось сухим и хрупким, а на руках изящной, несмотря на возраст, формы виднелись крупные толстые вены. Карие тусклые глаза женщины все время щурились, но смотрели пронзительно, изучающе. При всем этом невысокая ростом и полноватая Эвлорис удивительно плавно и легко передвигалась, что тут же заставляло забыть о ее почтенном возрасте.

Одета лесная колдунья была в простое серое платье с белым передником, запачканным землей. Никаких украшений или излишеств. Простой ворот лодочкой, длинная юбка, рукава по локоть. По сравнению с этим платьем простой наряд Саари на выступлении в Ургоре казался настоящей роскошью. Глядя на эту милую старушку, трудно было поверить, что она вообще обладает магией, а уж тем более, могла научить Филисити пользоваться силами. Но внешность обманчива, в этом я убеждался уже не раз...

— Негоже, когда только гости знают имена хозяев дома. Это знание должно быть обоюдным, вам не кажется?

— Представьтесь, — шепнула Филисити, раздираемая волнением. Я ободряюще улыбнулся ей и посмотрел в глаза старой женщине.

— Доброго вечера, госпожа Эвлорис. Я Райдер Лигг.

Колдунья, слушая каждое мое слово, кидала взгляд на Бетани, словно хотела убедиться, что я говорю ей правду. От взгляда Эвлорис не ушла и моя метка Святой Церкви. Я хотел уже начать в который раз отрицать свою принадлежность к воинам Креста и Меча, но на этот раз за меня это сделала сама колдунья.

— Знаешь, мальчик, я сужу по глазам, — кивнув, проскрипела она, — я видела, как смотрят воины, к коим тебя причисляет этот знак. И ты не похож на них.

Мне осталось только молча взирать на нее и восхищаться ее мудростью и проницательностью. Еще больше меня поразило то, что разъяснения Эвлорис не потребовались, она быстро потеряла ко мне интерес и переключилась на Роанара.

— А вот ты благородных кровей. Но не спешишь этим кичиться.

— Меня зовут Роанар Мэнт, госпожа...

— Это ложь, — тут же перебила Бетани, сверкнув на арбалетчика взглядом, — имя ненастоящее.

Рон склонил голову на бок и кивнул.

— Вы правы. Но последнее время им я пользуюсь чаще, чем настоящим.

— Оставайся Роанаром, если хочешь, — примирительно сказала старуха, — но хочу, чтобы ты знал, что для нас ни одна причина скрывать свое имя не весома, если только ты не беглец из Орсса. Десовым отродьям действительно не стоит попадаться нам на глаза.

Арбалетчик замер, сраженный словами Эвлорис так же, как и я. А колдунья перевела взгляд на заметно занервничавшего Ольцига. На ее лице появилась хитрая улыбка, напомнившая мне Дайминио. Эвлорис рассматривала монаха с особенным вниманием, словно могла вывернуть его душу наизнанку и узнать о нем все.

— А этот мальчик из dassa, — заключила она, и я почувствовал, как по нашим конвоирам прошла волна напряжения. Эвлорис продолжала смотреть на Ольцига с ностальгически теплой улыбкой, словно он вызывал в ней приятные воспоминания из далеких времен, — но он открыт для знаний, так же, как когда-то был открыт Харнек.

Монах удивленно уставился на Эвлорис, недоверчиво моргнув.

— Харнеком звали... — его взгляд беспомощно метнулся ко мне, — последнего проводника...

Мое удивление было столь же сильным. Эвлорис заговорщицки улыбнулась, остановив взгляд на Филисити, но обратившись к Ольцигу.

— Ты прав, дитя. Этот человек привнес в мою жизнь много света. И я многому научила его.

Глаза dassa загорелись, но он упорно старался погасить в себе жажду знаний, которую только что испытал. Любой мэтр счел бы это ересью.

— Последний проводник умер сотни две лет тому назад, — нахмурился Роанар. Старуха одарила его нежной улыбкой, за которой можно было разглядеть тень печали.

— Век людей, даже с таким удивительным даром, как у dassa, к несчастью, короток, в отличие от нашего. Потому, наверное, мы рождаемся так редко.

Я снова окинул лесных колдунов взглядом, тут же меняя отношение к их почтенным возрастам. Выходит, Эвлорис живет на свете уже более двух сотен лет. Примерно столько же прожила Вилисса. Думаю, любой здешний колдун не на один десяток лет старше Дайминио. Особенно диким эта новость казалась при взгляде на Мали или Бетани.

Обменявшись взглядами с Вейнаром, Эвлорис кивнула ему и сказала:

— Вернули бы вы мальчикам их игрушки, — ее взгляд упал на арбалет Роанара и мои клинки, — они к ним слишком привыкли. Нам ведь ничто не угрожает с вашей стороны.

Последние ее слова не были вопросом, но я все же подтвердил их кивком.

— Они пришли с миром, — осторожно произнесла Бетани, за что я был ей искренне благодарен.

— Что ж, думаю, дом Харнека вполне подойдет для гостей. Жилище ведь требует, чтобы в нем жили, а я в последнее время по рассеянности часто забываю его посетить. Идемте, я помогу вам расположиться. Филисити все покажет, она помнит этот дом.

Девушка благодарно улыбнулась своей учительнице, и я понял, что хотел бы задать ей еще не один вопрос о времени ее обучения у лесных колдунов.

* * *

Вейнар настоял на том, чтобы наше присутствие, по мере возможности, не становилось всеобщим достоянием. Вполне достаточно, если о нашем прибытии будет знать только совет, остальным нет нужды с нами знакомиться, если мы собираемся уже завтра продолжить путь. Колдун считал, что любопытство жителей деревни не даст нам спокойно обсудить то, зачем мы сюда явились. Да и лишнее беспокойство людям не нужно.

Решение Вейнара было единогласно поддержано всеми, кого мы успели встретить.

Нас привели в двухэтажный дом, коих здесь было немного. Судя по виду, в нем редко кто-то бывал. Это был обычный дом, с двухскатной крышей, из которой выглядывала труба дымохода. Так же, как и другие, он был сложен из толстых цельных бревен, и чем-то напоминал жилище Нарьо Эмса.

Прихожая встретила нас сырой прохладой и тонким слоем пыли. Мебели здесь не было, в углу прихожей висел настенный масляный ф онарь, к другой стене небрежно была приколочена дощечка с гвоздями для верхней одежды. В углу у самой двери, ведущей в коридор, где, по словам Эвлорис, было две комнаты и лестница на второй этаж, стояла большая метелка с кривым древком.

— Когда Харнек строил этот дом, — рассказывала Эвлорис, ведя нас по темному коридору, где сыростью пахло уже меньше, чем в прихожей, — он очень хотел построить себе отдельный обеденный зал и кабинет, где мог практиковаться в новых знаниях.

Дверь в одну из комнат оказалась открытой. Быстрым взглядом я успел заметить длинный стол на двенадцать персон, широкое окно, задвинутые под стол массивные деревянные стулья и большой камин. Из комнаты тянуло холодом: похоже, огонь не разжигали довольно давно.

Дверь во вторую комнату оказалась запертой, и Ольциг с горящими глазами смотрел на нее, искренне надеясь обязательно попасть в кабинет Харнека. Эвлорис поймала его взгляд и ответила легкой многообещающей улыбкой.

— Дом немного сырой, — сказала она, — но, думаю, Филисити вполне справится с тем, чтобы просушить его за несколько секунд. Поужинаем здесь.

— А мы не привлечем внимания остальных? — осторожно поинтересовалась девушка.

Старуха покачала головой.

— В этом вопросе доверься Мали. Она уже, наверное, успела разнести по округе весть о том, что совет решил снова устроить внеочередное собрание. А ты помнишь, как она умеет возмущаться. Все еще долго будут обсуждать это событие, повторяя ее слова, но никто не посмеет полюбопытствовать, что здесь происходит.

Филисити пожала плечами.

— А как она объяснит то, что собрание проходит здесь, а не у тебя дома?

Эвлорис неопределенно качнула головой.

— Наверняка назовет это моей прихотью. Впрочем, Мали умеет подбирать правильные слова, так что за это можно не переживать.

Старая колдунья обвела нас многозначительным взглядом и сказала:

— Вы, кстати, выглядите очень уставшими. У меня есть одно чудодейственное средство, оно поможет вам восстановить силы, как будто вы только вчера начали свое путешествие.

Я заметил, что Филисити от этих слов напряглась, и нахмурился.

— Надеюсь, оно без побочных эффектов? — хохотнул Ольциг, — а то однажды Филисити приготовила мне обезболивающее зелье, и я ходил, как последний портовый пьяница. Правда, это средство помогло нам миновать Лэс-Кэрр-Грошмор.

Эвлорис заинтересованно посмотрела на dassa, седая бровь поползла вверх.

— Вы пьяными прошли Лэс-Кэрр-Грошмор?

Ольциг расплылся в улыбке и принялся рассказывать колдунье основные моменты нашего злоключения в Городе Костяных Башен. Слава Богу, что он не стал вдаваться в подробности того, что происходило там со мной, а все больше рассказывал про чудодейственное опьянение после зелья Филисити.

Девушка тем временем кивнула Эвлорис и повела нас по лестнице на второй этаж.

— Я жила в этом доме, пока училась у Эвы, — сказала она, — поэтому могу показать вам все сама.

Я против такого варианта не возражал. Роанар, судя по всему, тоже.

Ольциг махнул нам рукой и остался разговаривать с Эвлорис. Думаю, dassa питал нешуточные надежды на то, что колдунья все же покажет ему кабинет последнего пятого мэтра Ордена и расскажет о нем как можно больше. Я понимал тягу юноши, поэтому препятствовать не стал и с чистой совестью оставил его наедине с Эвлорис. Думаю, разговор о Харнеке пойдет на пользу им обоим.

Второй этаж был менее сырым и холодным, чем первый. Лестница перетекала в темный коридор, на стенах которого также висели масляные лампы, как и в прихожей. Филисити огляделась вокруг, сосредоточилась, зеленые искорки заплясали у нее между пальцев, и через секунду коридор озарился приятным светом ламп.

Роанар оценивающе цокнул языком.

— Все-таки я, наверное, никогда не перестану восхищаться этим. И немного страшиться, — честно признался он.

Девушка поджала губы и пожала плечами, не зная, что ответить на его слова.

Она открыла первую дверь справа по коридору и ввела нас в маленькую комнату. Она чем-то напоминала мне ту, что я снимал в Элле на постоялом дворе. Послушный огонь, сорвавшийся с пальцев Филисити, зажег масляную лампу на прикроватном столике, осветив помещение приятным теплым светом. Комната оказалась светлой и уютной. Здесь стоял широкий шкаф для одежды, небольшой столик у окна рядом с кроватью, у противоположной стены висела полка для книг, а прямо под ней стоял стол с двумя стульями. Вся мебель была простой, без украшений или излишеств. Не исключаю возможность, что Харнек делал ее своими руками. У шкафа стояло большое овальное зеркало в медной раме на тяжелой резной подставке. Если отойти на небольшое расстояние от него, можно увидеть себя в полный рост.

— На этом этаже все комнаты одинаковые, — прорезал тишину голос Филисити, — их здесь, кстати, ровно четыре. Эвлорис никогда не рассказывала, зачем Харнеку их было столько, но построили все так, как он задумал. Теперь, думаю, его размах сослужит нам хорошую службу.

Роанар окинул помещение взглядом и кивнул.

— Что ж, тогда, если никто не возражает, я останусь в этой комнате на ночлег.

— Разумеется, оставайся. Увидимся за ужином, — кивнула Филисити и повела меня дальше.

— Я жила в соседней комнате от Рона, — сказала девушка, когда мы вышли. Я кивнул.

— Тебе, наверное, захочется остановиться в ней.

— Если ты не против.

Я усмехнулся и качнул головой.

— Разумеется. Для меня место ночлега — не принципиальный вопрос.

На лице девушки мелькнула тень разочарования: видимо, она ожидала от меня другого ответа. Впрочем, она ничего не сказала, и мы проследовали в дальнюю комнату. Филисити пропустила меня и зажгла масляную лампу. Я благодарно кивнул и положил на кровать клинки, которые лесные колдуны нам любезно вернули. Думаю, выходить с оружием к ужину будет дурным тоном.

Филисити проследила за мной взглядом, ухмыльнувшись.

— А ты, похоже, быстро привык к проявлению моей магии, — сказала она. Я сделал шаг к ней.

— А лучше было бы, если б я страшился ее, как Роанар? — я вернул девушке ухмылку.

— Не думаю, — отозвалась она.

Несколько секунд мы провели в молчании. Это, похоже, стало быстро угнетать мою колдунью, она поджала губы и нервным движением убрала за ухо прядь волос.

— Скорее всего, Вейнар и Бетани уже начали готовиться к ужину на первом этаже. Спускайся, когда будешь готов, — быстро бросила она, делая шаг к выходу из комнаты, но я задержал ее.

— Погоди.

Я поцеловал Филисити, с упоением вдохнув травяной запах ее волос и ощутив рядом тепло ее тела. Девушка с жаром ответила на долгий поцелуй, затем уткнулась лицом мне в грудь и качнула головой.

— Я думала, после того, что я рассказала тебе, ты больше никогда... — зашептала она через несколько секунд молчания. Голос ее дрожал.

Я приложил палец к ее губам и улыбнулся.

— Не говори глупостей.

— Не буду, — усмехнулась она, затем оглянулась на коридор и кивнула.

— Тебе ведь тоже нужно расположиться, — понимающе сказал я, — иди. Встретимся за ужином.

Девушка покинула мою комнату, точь-в-точь напоминающую комнату Роанара, и скрылась за дверью, бросив мне напоследок игривый взгляд.

* * *

Ужин в доме лесных колдунов не блистал таким разнообразием, как у Нарьо Эмса, однако Рон среагировал на него с большей благодарностью и любезностью. Эвлорис принесла запеченную индюшку. Мали поставила на камин котелок с каким-то травяным настоем. Бетани запекла курицу в ореховой подливе, Вилисса принесла вареные овощи, а Вейнар взял с собой какую-то похлебку. Помимо тех колдунов, с которыми нам уже довелось познакомиться, в совет входило еще два человека. Одним из них оказался высокий худой мужчина по имени Имайя, сильно напомнивший мне капитана Курца, если бы тот не был поражен Therabia. У Имайи был-и рыжие вьющиеся длинные волосы, стянутые в низкий хвост, тонкие черты лица с ярко выраженными скулами, длинным прямым носом и близко посаженными миндалевидными серыми глазами. Нос и щеки были усыпаны мелкими веснушками. Выглядел он при этом достаточно моложаво, хотя теперь я уже знал, что здесь это не имеет значения.

Второй незнакомой нам колдуньей из глав совета оказалась женщина, на вид которой бы я дал лет сорок пять, не больше. Она была полной и при этом отличалась довольно высоким ростом. Внимание больше всего привлекали ее глаза — пронзительно темно-серые на фоне светлых ресниц и бровей в тон почти белым волосам. Женщина, которую звали Ардэнна, имела очень бледный оттенок кожи, на фоне которой сильно выделялись ярко-алые губы, однако они не придавали ей красоты, а казались почти болезненно-красными.

Имайя глядел на нас с нескрываемым любопытством. Ардэнна же отнеслась к приходу чужаков без особенного интереса. Ее, похоже, вообще трудно было заинтересовать. Она рассеянно глядела по сторонам, и, казалось, хотела, чтобы этот "особенный" сбор совета поскорее закончился.

Я заметил, что Мали даже в помещении не снимала свой платок. Сейчас, в свете нескольких масляных ламп, висящих на стенах, и горящего камина я заметил, что под ее глазами пролегают серые тени. Она показалась мне усталой и хрупкой, несмотря на явный крутой нрав. Возможно, Мали чем-то больна?..

Когда все, наконец, сели за стол и приступили к трапезе, Эвлорис, сидевшая рядом с сияющим от радости Ольцигом, начала рассказывать о том, кто мы и откуда прибыли. Ее рассказ, изрядно дополненный сведениями, которые она подчерпнула в беседе с dassa пробудил интерес почти во всех членах совета, кроме, разве что, Ардэнны.

— Любопытные приключения вас встретили, — с немного резким выговором отметил Имайя, улыбаясь и обнажая ровные удивительно белые зубы, — вы родились под счастливой звездой, раз вам удалось выбраться живыми из стольких опасных мест.

Я быстро взглянул на Филисити.

— Нам сопутствовала удача, — учтиво подтвердил я.

— Надеюсь, она не покинет нас и теперь, — серьезно произнес Роанар, окидывая взглядом членов совета, чуть задержавшись на Бетани, — если вы не возражаете, мы поговорим о том, зачем пришли к вам.

Лесные колдуны переглянулись и почти одновременно кивнули головами.

— Начинайте, чужаки, — хмыкнула Ардэнна, небрежно отправляя в рот кусок курицы, — ваша история, надо сказать, позабавила нас.

Ольциг посмотрел на нее с почти нескрываемым раздражением, но промолчал: по-видимому, не хотел обидеть Эвлорис своим отношением, чтобы продолжить с ней разговор после ужина. Я с улыбкой отметил для себя, что старая колдунья была права насчет монаха: он действительно открыт к знаниям другой культуры. Возможно, это черта всех, кто рождается проводником, трудно утверждать наверняка.

— Мы попросили Филисити привести нас к вам из-за того, что погиб ее пересмешник, — начал я. Колдуны уставились на меня в ожидании пояснений, — когда мы попали в плен к норциннскому разбойнику Рыжему Шину, он заставил Филисити отправить пересмешника в Дираду, чтобы передать весть о том, что мы в плену. Мы представились ему благородными людьми, и он рассчитывал получить за нас хороший выкуп. Однако наша цель состояла в другом: передать королю весть о том, что мы выжили и продолжаем выполнять задание. Однако птица умерла, и мы не знаем, успела ли она передать Его Величеству то, что нужно. Если в Дираде нас считают покойниками, не будет больше причин сдерживать наместников Чегрессии и Кирланда от начала открытых боевых действий с Орссом. В любой момент может начаться война, которая в скором времени накроет все Солнечные Земли. И ваши — в первую очередь.

Я выдержал паузу, давая колдунам возможность осмыслить услышанную информацию. Вейнар прищурился, недоверчиво глядя на меня.

— И чего же вы хотите от нас? — усмехнулся он.

Я терпеливо кивнул.

— Лично нам от вас ничего не нужно. Мы не хотели вас беспокоить, но если война начнется, то быстро перекинется в Вару. Чегрессы и кирландцы уведут боевые действия сюда, потому что здесь дексам будет тяжелее маневрировать, чем на открытом пространстве. В Варском лесу гораздо больше мест, чтобы устроить засаду. Но все равно до прибытия армии союзников против войск Орсса чегрессы и кирландцы могут не продержаться.

Эвлорис хмурилась. Бетани пробовала мои слова на вкус и прищуривалась, словно пыталась понять, что я такого скрываю.

— Ты так говоришь, будто знаешь численность орсской армии. Уже не одно столетие выходцев из Орсса практически не видно даже в Таире, не говоря уже о Варском лесе. Они из-за Тайрьяры носа не кажут. Откуда ты знаешь, что у Виктора Фэлла на службе много дексов и что у Орсса сильная армия? Я за всю свою жизнь видела лишь одного этого монстра, — проговорила Мали.

Бетани кивнула, поддерживая ее вопрос.

Я вздохнул.

— Назовите это интуицией, если хотите. Знаю, вы не вмешиваетесь в политические дела, но поступали неоднократные сведения, что орссцы нарываются на нападение. Виктор Фэлл хочет, чтобы как можно больше боевых действий прошло на берегах Тайрьяры, но...

— Если он хочет сражаться на Тайрьяре, пускай, — безразлично пробасила Ардэнна, — нас никто не тронет, как это было всегда. Магов обычно обходят стороной, особенно, когда им нет дела до того, кто нарушает их покой. Никто не хочет нарываться.

Ардэнна, похоже, была искренне довольна своим высказыванием, но у меня оно вызвало только раздражение. Я нахмурился и выкрикнул раньше, чем успел одернуть себя:

— Скажите это тем, кто жил в Лэс-Кэрр-Грошморе! Они все поголовно были магами, причем сильнее, чем вы! И как им это помогло?!

Филисити вздрогнула, а я почувствовал, как острые когти мигрени вновь вгрызаются мне в голову.

— Райдер, — качнув головой, шепнул мне Ольциг. Однако мое выступление успело заинтересовать совет лесных колдунов.

Имайя, сидевший до этого прямо и слушавший меня молча, подался вперед, уперев локти в стол и положив голову на ладони. Его улыбка — резкая, как укус — заставила меня сильно пожалеть о сказанном.

— Послушайте, Райдер — так ведь вас зовут? — о Лэс-Кэрр-Грошморе известны лишь легенды, более туманные, чем берега Тайрьяры. Поэтому приводить его в пример, мягко говоря, неразумно.

Слово "неразумно" подстегнуло меня, и теперь я был готов упорствовать до конца.

— Вполне разумно, если знать, что там произошло на самом деле.

Меня обожгли предупреждающие взгляды Рона и Ольцига, но мне было не до них.

— Хотите сказать, вам известно, что было там несколько сотен лет назад? — хмыкнула Вилисса.

— Известно, — холодно сказал я, посмотрев на Бетани и усмехнувшись, — моему кошмару удалось ранить меня — почти смертельно. И ко мне пришел призрак жителя Лэс-Кэрр-Грошмора. Он показал мне, что там случилось. Не знаю, как, но я видел все.

Коротко стриженая колдунья смотрела на меня с широко раскрытыми глазами. Остальные члены совета ждали ее вердикта.

— Он не врет, — неуверенно произнесла она, едва заметно качнув головой. Эвлорис перекинулась напряженным взглядом с Мали. Ардэнна нахмурилась, уставившись на меня с нескрываемой неприязнью и подозрением.

— Что ж, тогда объясни, — серьезно попросил Имайя, кивнув.

— Армия Коруна Объединителя взять город не смогла. Поэтому они позвали колдуна, владевшего магией крови, чтобы тот помог им победить. Не знаю, кто он и откуда. Возможно, это тот самый человек, кто заколдовал и Туманную реку. Я слышал, как он взывал к отцу дексов, Отру.

Раздалось несколько опасливых вздохов. Dassa плотно сжал челюсти, не зная, как лесные колдуны отреагируют на мой рассказ. Я чувствовал его предупреждающий взгляд, просящий не рассказывать слишком много. Но мне и самому не хотелось раскрывать подробности того, как я каким-то образом сумел снять проклятие.

— Жители Лэс-Кэрр-Грошмора были уверены в своих силах, как вы сейчас уверены в своих. Но колдун использовал кровь Коруна, чтобы направить на город страшное заклятие. В тот же миг кошмары каждого жителя ожили и повергли Лэс-Кэрр-Грошмор в кровавый хаос.

Вейнар опустил кадык и тяжело вздохнул.

— Даже если так оно и было, это магия огромной силы. И сейчас она, скорее всего, утеряна...

— Скорее всего, — выделила Филисити, поддерживая меня, и обратилась к своей учительнице, — Эва, ты знаешь меня. И знаешь, что я никогда не согласилась бы беспокоить вас попусту. Но сейчас есть серьезные причины это сделать. Война коснется всех, и вас тоже. Поэтому если бы вы заявили бы наместникам Чегрессии и Кирланда, что окажете помощь, это...

— ... ничего бы не изменило, — холодно качнула головой Эвлорис, — кроме того, что мы поставили бы под угрозу и свой исчезающий род. Мы не готовы на это, девочка моя.

— Ты права, Филисити, мы знаем тебя, — кивнула Мали, — и знаем, как близко к Орссу расположена твоя земля. Мы пошли навстречу твоему отцу, когда он попросил учить тебя, но ввязываться в войну по твоей просьбе — совсем другое дело.

— Мой отец мертв, — в голосе Филисити зазвучала сталь, — разорван на части дексами, работающими вместе с орсским отрядом обученных головорезов. Я видела, на что способен небольшой отряд орссцев. Трудно даже представить, что будет, когда в дело вступит вся армия. Это будет кровавая бойня, от которой вы будете просто держаться в стороне! Пока сами не станете целью, разумеется.

От громкого выкрика в моей голове вспыхнула боль, и я невольно поморщился, приложив руку ко лбу. На несколько секунд обеденная комната погрузилась в тяжелое молчание.

— Тебе плохо, мальчик? — вдруг прозвучал голос Эвлорис. Она говорила со мной необычайно мягко, учитывая, насколько напряженная обстановка образовалась в помещении.

— Все нормально, — качнул головой я, — пройдет к утру.

— Я помогу, — Ольциг поднялся со своего места, но я жестом остановил его.

— Не надо, dassa, не трать силы. Помоги лучше ей, — я кивком указал на Мали, и женщина вздрогнула, столкнувшись со мной взглядом. Я усмехнулся, — ты ведь больна, не так ли? Ты умираешь.

Мали беззащитно оглядела членов совета, которые печально склонили головы, и я понял, что не ошибся. Более того, все об этом знали. Ольциг сочувственно поглядел на колдунью.

— Что с тобой? — участливо спросил он.

Мали сглотнула тяжелый ком, глаза ее заблестели. Она молча сняла с головы темный платок, и, как я и ожидал, обнажила совершенно лысую голову. Бледная кожа была покрыта множеством красных звездочек. Уже не начальная стадия болезни, ошибиться в которой было невозможно. Вот, кто здесь действительно знает, что такое головная боль.

— Мали... — в ужасе шепнула Филисити.

— Я тоже не ожидала, — хмыкнула женщина, — но когда начали осыпаться волосы, я проверила. Результат не заставил себя ждать. Скоро должна появиться корка, и тогда эта треклятая зараза убьет меня.

Этот бич назывался красной лихорадкой. Больной стремительно лысеет, начинает медленно слабеть, позже кожа головы покрывается твердой красной коркой. Во время болезни его мучают ужасные головные боли, и с развитием заразы они учащаются. Люди умирают от нее в страшных муках, и никакие снадобья не могут помочь. Но целитель может. Если это хороший целитель...

— Я никогда прежде не лечил такое, — неуверенно произнес Ольциг, — поэтому обещать не могу. Но я попытаюсь.

Совет лесных колдунов взглянул на dassa, как на спасителя.

— Это отнимет у тебя много сил, — предупредила Мали, болезненно сжавшись, — и может не получиться.

— Я вернул Райдера почти с того света, — важно заявил монах, выпятив грудь, — а позже лечил раны на их телах, чтобы призвать души обратно в тело. Мне удавалось такое, что не снилось даже выпускникам целительской специальности. С Божьей помощью смогу вылечить и тебя.

Все были настолько поражены его самоотверженным порывом, что и слова не сказали, когда он вплел в свою речь Единую Веру.

Эвлорис серьезно посмотрела на меня.

— Но его сил не хватит, чтобы помочь тебе после.

— Это пустяки, — отмахнулся я, — мне не привыкать, и я не болен. А вот Мали нужна помощь.

Члены совета переглянулись. Имайя тяжело вздохнул.

— Все здесь понимают, что за спасение Мали мы будем вам обязаны. И ценой вы, разумеется, назовете принятие ваших условий.

Филисити посмотрела на рыжеволосого колдуна.

— Если война не начнется, и мы успеем, ваша помощь и не пригодится.

— Война уже начинается, девочка, — строго сказала Вилисса.

Эта новость заставила нас вздрогнуть, словно нас облили ушатом холодной воды.

— Нам пришло прошение от наместника Кирланда пропустить армию кратчайшим путем к Тритонову перевалу навстречу чегрессам, — подтвердил ее слова Вейнар, — поэтому вот ответ на ваш вопрос: весть о том, что вы живы, не дошла до короля. Скоро начнутся боевые действия.

На мои плечи навалилась тяжелая усталость. Не успели. Опоздали...

А Дайминио? Получается, он считает меня мертвым? Проклятье, надеюсь, он стойко пережил эту новость. Сейчас я бы многое отдал, чтобы у кардинала не было ко мне отцовской привязанности.

— Когда здесь пройдет армия? — хмуро спросил Роанар.

— Прошла вчера, — кивнула Бетани, — но если завтра отправитесь, успеете нагнать.

— Что толку? — всплеснул руками Ольциг, — догнать, но не остановить.

Вейнар переглянулся с Эвлорис и кивнул.

— Послушайте, мы примем ваши условия. Если война перекинется сюда, мы вступим в бой и поможем союзникам. До последнего будем держаться в стороне, но все же поможем. Если у тебя, — он обратился к dassa, — получится спасти Мали.

— Я сделаю все, что смогу, — пообещал монах.

— В таком случае, мы тоже, — оглядев своих друзей, отозвалась Бетани.

Эвлорис поднялась со своего места и подошла к камину, на который в начале ужина Мали поставила котелок с травяным отваром. Старая колдунья зачерпнула его, разлила по четырем чашкам и поставила передо мной, Ольцигом, Роном и Филисити.

— Вот что, — дружелюбно сказала она, — этот настой поможет вам восстановить силы. Может, снимет твою головную боль.

Я опустил глаза в чашку. Мутный отвар пах разными травами и выглядел отнюдь не привлекательно.

— Спасибо, но воздержусь, — качнул головой я, заметив краем глаза, что Филисити несколько обиженно взглянула на учительницу, осушила напиток до дна и с вызовом поставила чашку на стол, точно предложение попробовать его было для нее оскорблением.

Ольциг, чтобы угодить Эвлорис тоже осушил ее и, поморщившись от горечи, поблагодарил старую колдунью.

Филисити посмотрела на нас с Роном и многозначительно кивнула.

— Они дают этот отвар всем, кто приходит в деревню, — с наигранной улыбкой произнесла она, вновь посмотрев на свою учительницу обиженно. Старая колдунья погладила ее по плечу.

— Просто решили, что тебе следует составить компанию друзьям. Ты, должно быть, соскучилась по этому отвару за шесть лет.

Рон пожал плечами и также осушил чашку. Он поморщился от горечи сильнее, чем Ольциг и кивнул.

— Благодарю.

— Что здесь? — спросил я, недоверчиво покручивая настой в руке. Эвлорис нахмурилась.

— Не бойся, мальчик. Ничего такого, что могло бы навредить человеку. Филисити ведь уже пила его раньше. И с ней все хорошо.

Я взглянул на девушку, и она кивнула, подтверждая слова учительницы.

— Ну же, не упрямься, — подбодрила меня старушка.

Я вздохнул, понимая, что, видимо, в этом отваре кроется какая-то важность для лесных колдунов. Впрочем, если с Филисити ничего не случилось, не случится и с нами. Задержав дыхание, я осушил чашу до дна и демонстративно поставил ее на стол. Эвлорис елейно улыбнулась.

— Вот и славно, — кивнула она.

— Что ж, я бы приступил, — сказал Ольциг, ободряюще улыбнувшись Мали. Женщина боялась надежды, которую испытывала, ее глаза блестели, но она старалась держать себя в руках.

— Хорошо. Ужин и совет можно считать оконченными, — возвестила Эвлорис.

Услышав эти слова, Ардэнна первой поднялась со своего места и тяжелой походкой вперевалку направилась к выходу из дома.

* * *

Мали попросила, чтобы попытка исцеления прошла у нее дома. Эвлорис также изъявила желание присутствовать, и ей Ольциг никак не мог отказать. Я искренне пожелал юноше удачи и отправился в свою комнату. Голова продолжала болеть, несмотря на снадобье лесных колдунов, однако эту боль вполне можно было терпеть. Она отступит после сна.

Я скинул лерсовую куртку на стул, вытерев вспотевший от жары лоб, и лег на кровать, подложив руку под подушку.

Прошел где-то час. Сон не шел. Я чувствовал, что продолжаю обливаться потом. Вскоре терпеть жару и пытаться уснуть одновременно стало решительно невозможно. Я раздраженно встал, распахнул окно. Прохладный ночной воздух влетел в комнату, и я жадно вдохнул его. Скоро помещение проветрится, и тогда, возможно, удастся уснуть.

Стоило мне лечь на кровать, дверь в мою комнату бесцеремонно распахнулась, и внутрь ввалился Ольциг шаткой походкой. Лицо его осунулось, под глазами пролегли темные круги. Юноша то и дело хватался за стены, чтобы сохранить равновесие, но взгляд его при этом светился счастьем.

— Получилось, — не сказал — выдохнул он, привалившись к стене. Белый огонек загорелся на его руке и послушно прыгнул в масляную лампу. Комнату наполнил приятный тусклый свет.

Я встал с кровати и помог Ольцигу дойти до стула.

— Нормально, — отмахивался он, — я сам справлюсь.

Я проигнорировал это замечание и все же помог ему. Юноша посмотрел на меня мутным, почти хмельным взглядом и благодарно кивнул.

— Спасибо, — монах быстро восстанавливался, тени под глазами начинали понемногу исчезать.

— Так Мали здорова? — с интересом спросил я, надеясь, что хоть беседа с Ольцигом поможет мне отвлечься от жары.

— От красной лихорадки не осталось и следа. Она очень боялась. Признаться, я тоже. Но все получилось, и Эвлорис была в восторге. Она предложила мне на обратном пути вернуться сюда и кое-чему научиться. Представляешь, она научит меня тому, чему учила Харнека!

На моем лице появилась вымученная улыбка: похоже, теперь нахождение в "лагере еретиков" нисколько не смущало монаха Ордена. Честно говоря, от жары я мало, что соображал, но за юношу был чрезмерно рад. Он светился счастьем и оправданным самодовольством. Благодаря его успеху лесные колдуны примут наши условия и помогут войскам союзников, если боевые действия перекинутся в Вару.

— Ты молодчина, dassa, — сказал я, садясь на кровать и потирая руками лоб. Лицо горело, с висков стекали крупные капли пота.

Ольциг вдруг обеспокоенно посмотрел на меня и склонил голову.

— Райдер, у тебя кровь, — нахмурившись, произнес он, указав мне на лицо. Я быстро провел рукой под носом и расплывающимся взглядом увидел, что на ладони осталась алая полоса.

Ольциг поднялся со стула, смотря на меня с нескрываемым беспокойством.

— Что с тобой?

— Не знаю, — качнул головой я.

Новая капля крови упала на руку. Раздался тихий шипящий звук. Я опустил глаза на ладонь и увидел, что от кровавых пятен поднимаются темные облачка дыма.

— Райдер! — воскликнул Ольциг, подбегая ко мне.

Жар стал совершенно невыносимым. Рука монаха легла мне на лоб, и он отдернул ее, словно обжегся.

— Да ты же весь горишь.

Я не соображал, что надо отвечать. Неопределенно качнул головой. Взгляд мутнел с каждой секундой. Казалось, я вот-вот потеряю сознание. Что со мной творится?

Ольциг размял пальцы, занес надо мной руки, напряженно закусив губу.

— Ничего. Сейчас помогу. Сейчас, — затараторил он, закрывая глаза. С его рук сорвалось золотое свечение, и я приготовился к тому, что сейчас жар пройдет и кровь остановится. Однако этого не произошло.

Когда золотое сияние коснулось меня, я не сумел сдержать крик. Казалось, монах буквально выжигает своей магией все мои внутренности. Тело дернулось и упало на пол, извиваясь под этим огнем.

— Нет! — вырвалось у меня. Все мое существо твердило, что это надо прекратить и сейчас же. Руки сжались в кулаки, и в ту же минуту черное облако, неизвестно откуда взявшееся, оттолкнуло Ольцига от меня, швырнув его к самой двери, которая тут же открылась, и Филисити ахнула, поняв, что чуть не зашибла монаха.

— Ольциг, что случилось?

— Я услышал крик, — произнес Роанар, следовавший за девушкой.

Ольциг застонал от боли и поднялся, потирая ушибленный затылок.

— Я пытался ему помочь, но... моя магия вредит ему! — торопливо начал объяснять dassa, со страхом глядя в мою сторону.

Филисити уже не слушала его объяснений. Даже сквозь жар и боль я чувствовал на себе ее взгляд. Она тихо всхлипывала, качая головой и произнося: "нет, не может быть, только не ты". Неужели она знает, что со мной происходит? Все дело в треклятом пойле лесных колдунов?

— Фи... Филисити, — выдавил из себя я. Глаза горели, и, казалось, тоже начинали дымиться. Каждая капля крови шипела, как раскаленная сталь, опущенная в ледяную воду.

Девушка отшатнулась, все еще качая головой, словно не желала признавать, что перед собой видит.

Внезапно Роанар схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул, забыв и о приличиях, и о том, какой силой обладает таирская колдунья.

— Что с ним, декс его забери?! — воскликнул он.

Я не услышал ответа Филисити, на какое-то время провалившись в полубред. Все внутри меня горело. В памяти воскресали видения из Лэс-Кэрр-Грошмора, только теперь чье-то заклятие словно выжигало всю мою кровь изнутри. Когда сознание снова прояснилось, я поймал на себе недоверчивый взгляд Ольцига.

— Филисити, вот гореть мне на еретическом костре, если я неправ, но думаю, он не знает, — с уверенностью сказал dassa, напряженно глядя на меня.

— Об этом нельзя не знать! — закричала девушка, всхлипнув, но Ольциг настаивал на своем.

— Послушай, я объясню свои догадки, но сначала помоги ему, — нахмурившись, сказал он, — поверь, у меня есть причины его защищать.

Филисити посмотрела на меня, ее глаза были холодными и чужими.

— Не понимаю, как он сумел обмануть Бетани. Как сумел скрыть это, — процедила она.

— Сможешь задать ему все вопросы, если он будет жив, — строго произнес Роанар, поддерживая монаха.

Колдунья качнула головой.

— Я не имею права. Если остальные узнают, они убьют нас всех.

— Так сделай так, чтобы не узнали! — воскликнул Роанар, — мы все обязаны ему жизнью. И ты тоже.

— Если ты можешь его спасти, я готов рискнуть, — серьезно сказал Ольциг.

Девушка колебалась несколько секунд, не отрывая от меня взгляда и закусывая нижнюю губу. Затем приняла решение и кивнула.

— Положите его на кровать, — скомандовала она, — затем все вон.

— Тебе помочь? — спросил монах, серьезно глядя на колдунью.

— Нет. Я хочу, чтобы в комнате не было никого. Делайте, как говорю, и уходите.

Я снова провалился в забытье. Помню, как меня перетащили на кровать. Я, кажется, пытался сопротивляться. Что-то во мне не хотело никакого вмешательства. Чувствовал над собой свет, изредка выныривая из вездесущего жара, и вновь проваливался туда глубже.

Лицо Филисити расплылось, и вот я уже вижу, как надо мной склонилась Литиция. Ее губы растянуты в легкой улыбке. Она что-то говорит мне, а я отвечаю что-то, но не слышу себя. Слышу, как говорю Виктору Фэллу: "ты убил ее", но на самом деле это говорит лесной дикий пересмешник, и у меня его рыжие глаза. Я пересмешник. Я никогда не стану одним из них...

... одним из кого?

Вижу Лэс-Кэрр-Грошмор, полный людей. Мертвых людей. Они благодарят меня за спасение. Dahare, perrian numjette. И я, кажется, понимаю, что они говорят. Впервые понимаю. Но я не такой! Я никогда не хотел таким быть.

Возражаю им что-то и, наконец, проваливаюсь в холодную густую темноту. Последнее, что я слышу, это плач Филисити надо мной и слова, что я ее предал.

* * *

Голова была тяжелой, словно туда, пока я спал, залили металл и успели остудить. Глаза болели и с трудом слушались, но я заставил себя поднять веки и с недовольным стоном сел на кровати, приложив руку к тяжелому, словно с похмелья, лбу.

В том, что вчерашнее происшествие было сном, я разубедился сразу. Напротив моей кровати сидела Филисити с ничего не выражающим лицом, а на коленях у нее лежал заряженный арбалет Роанара. Рука девушки замерла на спусковом крючке. Левая ладонь была перевязана светлым лоскутом ткани, на котором запеклась кровь.

— Замри, — скомандовала она, — и без глупостей, иначе я за себя не отвечаю, клянусь.

Повторять было не обязательно. Я и без того замер. В шоке от того, что перед собой вижу. Еще никогда эта девушка не смотрела на меня так холодно и отстраненно, словно между нами не просто ничего не было, а я был ее заклятым врагом.

Я осторожно поднял руки, показывая, что никаких глупостей делать и не собираюсь. Казалось, пока я спал, мир успел сойти с ума.

— Хорошо. Не двинусь. Объяснишь, в чем причина?

Я коротко кивнул на арбалет, чем, похоже, только больше разозлил девушку. Она угрожающе сдвинула брови, рука увереннее легла на спусковой крючок арбалета.

— Ты и теперь будешь притворяться? — воскликнула она, — да если бы не то, количество вопросов, которые у меня остались, ты был бы уже мертв!

Да уж, так себе начало разговора. Чем же таким я успел провиниться, что леди да-Кар вздумала убить меня?

— Что со мной было? — тихо спросил я, понимая, что вряд ли диалог получится нормальным. Придется выведать максимум и вычленить это из ожидающих меня обличительных фраз и оскорблений, если все именно так плохо, как мне кажется.

— Не знаю уж, как ты сумел обмануть Бетани, — невесело усмехнулась Филисити, — но от отвара Эвлорис не уходил еще ни один дексов выродок.

Я нахмурился.

— Отлично! Объясни хотя бы, почему я вдруг стал дексовым выродком! А то я что-то в толк не возьму, что такого успел натворить.

Вместо прямого ответа она коварно прищурилась и произнесла:

— Otra de Perrian Numjette tehara mer travarii de Tajr'jara.

Словосочетание "Perrian Numjette" пробило меня до дрожи, но я не спешил этого показывать. В сложившейся ситуации неизвестно, какое мое знание или слово заставит колдунью выпустить в меня арбалетный болт.

— Ты издеваешься?! — воскликнул я, — что это значит?

— Сам мне скажи, — обвинительно бросила Филисити.

— Да я понял только слово "Тайрьяра"! Кто из нас двоих здесь знает древний язык?

— Как выяснилось, оба, — холодно ответила девушка, и я замер, проглотив пришедший на ум ответ. Мое лицо нахмурилось, я посмотрел прямо в глаза колдунье, и она с легкостью выдержала взгляд. Я молча ждал хоть каких-то объяснений. Филисити вновь невесело усмехнулась, вопросительно качнув головой, — ну что, perrian numjette, поговорим?

— Я не понимаю, почему ты меня так называешь, но для разговора я открыт. Объясни только, в чем дело.

Мой тон остался на удивление спокойным, хотя сердце стучало, как бешеное. В глазах Филисити блеснули слезы. Она сморгнула их и вновь сделалась холодной и неприступной.

— Что ж, хорошо. Поиграем по твоим правилам. В тебе темная кровь. Так понятнее? Теперь мы об этом знаем, твой обман раскрыт. И ты сказал, что "Родитель темной крови", то есть Отр, "ждет на берегу Туманной Реки". А теперь позволь мне спросить... — она помедлила, непослушные слезы все-таки потекли из глаз, и я невольно посочувствовал девушке, — зачем ты все это разыграл? Неужели, у вас, орссцев, вообще нет сердец?

Я вздрогнул. Орссец?

— Да очнись же, Филисити! Какой из меня орссец?

— Хватит! Врать мне! — истерично воскликнула она. Рука дрогнула, послышался щелчок тетивы.

Тело сработало быстрее, чем я сам понял, что делаю. Уже в следующую секунду я держал арбалетный болт в руке, не дав ему достичь моей груди.

Филисити ахнула, вскочила со стула и отшатнулась от меня, словно я был опаснейшим из монстров. Правда, неизвестно, кто был шокирован моим действием больше. Я и раньше замечал за собой быстроту реакции, но чтобы настолько...

— Ie Ja, sara fer! — шепнула колдунья, и от нее эти слова было слышать особенно дико. Я отбросил арбалетный болт в сторону, качнул головой и вновь поднял руки, показывая, что безоружен.

— Филисити, погоди! — воскликнул я, почти умоляюще, — хочешь, расстреливай меня, хочешь, сжигай, но сначала расскажи по порядку, с чего вдруг из дирадского наемника Святой Церкви я за одну ночь превратился в орссца с темной кровью! И что это, декс ее забери, значит? Я понятия не имею, клянусь!

Мы замерли, глядя друг другу в глаза, слышалось частое дыхание обоих. Несколько секунд Филисити изучала меня, словно пыталась прочесть, как это делала Бетани.

— Ты действительно не знаешь? — выдохнула она, недоверчиво глядя мне в глаза.

— Да, — осторожно кивнул я, продолжая держать руки на виду, — и умоляю тебя объяснить. Пожалуйста.

Колдунья склонила голову, ее глаза снова охладели.

— Хорошо. Но сначала ответишь на некоторые вопросы. Только честно, — тихо и серьезно произнесла она, — они простые. И от них будет зависеть то, как пойдет дальше наш разговор. Согласен?

— Согласен.

— Поклянись, если для тебя существует хоть что-то святое...

Я достал из-под рубашки нательный крест, который подарил мне Дайминио и кивнул, глядя на девушку со злостью за проявленное недоверие и несправедливость.

— Клянусь.

— Хорошо. Можно хотя бы начать узнавать правду. Итак, Райдер Лигг — это хотя бы настоящее твое имя?

Вопрос повис в воздухе. Она могла задать любой другой, но задала этот. Я знал, какой ответ могу дать, и какой Филисити ожидает услышать. Все бы отдал за то, чтобы они не совпадали, но я поклялся сказать правду. Заранее представляя, в каком свете это меня выставит, я вздохнул и ответил:

— Нет.

Повисло молчание. Девушка прикрыла глаза, с трудом подавляя слезы. Казалось, мой ответ стал для нее настоящим ударом.

— Как же тебя называть? — заставив себя успокоиться, спросила она — снова холодно и отстраненно.

— По-прежнему, — поспешил заверить я, — мое имя действительно ненастоящее, но другого все равно нет.

Взгляд Филисити чуть смягчился, хотя до прежней теплоты ему было далеко.

— Кто ты? — спросила она, и голос зазвучал тоньше. Я умоляюще посмотрел на нее, и лицо девушки вновь стало строгим, — это простой вопрос.

— Не настолько простой, как ты думаешь, — усмехнулся я.

— И все же тебе придется ответить. Никаких отговорок про наемника Святой Церкви. Только правда.

— Это правда, — невесело усмехнулся я.

— Тогда кем ты был до того, как им стать? — закатив глаза, процедила сквозь зубы девушка.

Я вздохнул. Вот уже шестнадцать лет я никому прямо не отвечал на этот вопрос. Открещивался от него, как мог. Но от прошлого нельзя убежать, каким бы далеким оно ни было.

Мы с колдуньей снова столкнулись взглядами, и неизвестно, кто на кого смотрел более многозначительно...

— Я не помню.

Вновь повисло молчание. Глаза девушки удивленно расширились, и она недоверчиво прищурилась, глядя на меня, пытаясь оценить услышанное. Похоже, она ожидала чего угодно, но не этого.

— То есть как?..

И я рассказал ей все. Это было 16 лет назад...

* * *

— Он выживет? — услышал я над собой сквозь непрерывную боль в голове.

Я не сразу понял, понимаю ли слова, которые произносятся вокруг. Но, кажется, я знал этот язык. Странное чувство. Сейчас все чувства были странными и словно бы первыми, хотя одновременно знакомыми. Единственным, что казалось привычным и вездесущим, была головная боль.

— Его принесло течением. В сознание не приходил, но дышит еще. Цепляется за жизнь малец. Мы подумывали избавить его от страданий, но когда услышали, что вы приезжаете...

— Подождите минуту, — зазвучал другой голос. Тоже мужской, только более надтреснутый и глухой.

Мне вдруг стало тепло и приятно. Боль, которая сопровождала меня, сколько себя помню, вдруг начала отступать, а сознание — проясняться. Я открыл глаза, и надо мной склонилось два человека. Один из них был полным с густой черной бородой и удивительно красной кожей лица. Второй был намного старше, волосы его уже посеребрила седина, он улыбался добродушной щербатой улыбкой, голубые глаза сверкнули юношеским задором, так мало сочетавшимся с его внешностью. Я приподнялся, недоуменно разглядывая незнакомцев, особенно старшего.

— Привет, — просто поздоровался он и протянул ко мне руку.

Я отпрянул. Не знаю, почему.

Удивительно, но старец нисколько не обиделся. Он осторожно убрал руку и кивнул.

— Не бойся. Тебе ничто не угрожает. Ты среди друзей.

Я озирался вокруг, пытаясь вспомнить, как говорить и что нужно говорить.

— Он разговаривал в бреду, — сообщил бородатый мужчина. Я сильно сдвинул брови: он мне не нравился, — так что мальчишка не немой.

— Господин Хилло, оставьте нас ненадолго, — вежливо попросил старик. Бородатый мужчина явно не был доволен этой просьбой, но противиться не стал. Он грузно поднялся и прошагал к двери небольшой комнаты, заставленной всякой нужной и ненужной утварью. Я пытался сосредоточить взгляд на чем-то, но все равно возвращался глазами к старику, сидевшему рядом со мной.

Я заметил, что он стоит на коленях у жесткого настила, на котором я лежал. Было видно, что долго находиться в таком положении ему тяжело, но он не обращал внимания на неудобства.

— Теперь можем спокойно поговорить, — улыбнулся он, — как тебя зовут?

Зовут. Меня...

Я обратился к своей памяти, но ничего там не нашел. Я — это просто я, и больше ничего. Все остальное, что было раньше — пустота. Чернота. Есть только здесь и сейчас, как будто ничего до этого не было.

Мой затравленный взгляд беспомощно обратился к старику, и я покачал головой.

— Не скажешь? — спросил он.

Нужно было что-то сказать. Я понимал, что нужно. Горло пыталось быстро научиться вновь издавать звуки и слагать их в слова, которые я, кажется, знал.

— Я... — собственный голос прозвучал непривычно, и стало страшно, но подбадривающий взгляд старика заставил меня собраться с силами и продолжить, — я не знаю.

— Не знаешь своего имени?

Оставалось лишь кивнуть. Отчего-то мне казалось, что не знать своего имени — это нечто противоестественное, неправильное, и от этого я чувствовал себя виноватым. Однако и это не заставило старика перестать по-доброму улыбаться мне.

— А откуда ты, знаешь?

Я покачал головой, стыдливо опуская глаза, затем вздохнул и поднял взгляд на незнакомца.

— А сейчас я где?

— Город Гранад. Столица Норцинны. Знакомо?

— Нет, — честно ответил я, понимая, что лучше говорить, чем отвечать жестами.

— Ты ничего о себе не знаешь? Ни о маме, ни о папе? Откуда же ты взялся?

Я нахмурился.

— Бородатый дядька сказал, течением принесло.

Старик звонко рассмеялся, соединив подушечки пальцев.

— Пожалуй, пока этого достаточно. Как твоя голова?

Я ощупал затылок. На нем остался грубый шрам под грязными покрытыми запекшейся кровью волосами, но боли больше не было, и я благодарно кивнул.

— Хорошо. Помню, что было хуже.

— Это, похоже, единственное, что ты помнишь, так? — сочувственно спросил он. Я выдержал его прямой взгляд и проигнорировал вопрос.

— А у вас имя есть... господин?

Не знаю, почему я решил добавить это слово. Просто почему-то подумал, что так надо.

— Не помнишь себя, но помнишь, что к старшим надо обращаться уважительно, — хмыкнул он, задумчиво прищуриваясь — интересно, откуда ты все-таки взялся.

На несколько секунд он погрузился в свои мысли, словно меня не было рядом, затем наши глаза снова встретились, и старик всплеснул руками, точно только что вспомнил о моем присутствии.

— Прости, заболтался. Меня зовут Дайминио. Дайминио Солли. Я здесь проездом, возвращаюсь в столицу Дирады.

Я пожал плечами.

— А где это? Дирада.

— За морем, — ответил Дайминио.

— Я не знаю, что такое море, — пожал плечами я.

— Надо думать, — усмехнулся он, затем склонил голову, взглянув на дверь и заговорщицки улыбнулся, — вот что! Думаю, господину Хилло ты здесь будешь только мешать. Он слишком беден, чтобы прокормить тебя. Но я не так беден, как господин Хилло. Могу взять тебя с собой в Дираду. Там попробуем разобраться с тем, кто ты и откуда. Может быть, удастся вернуть тебя домой.

Меня эта идея не воодушевила. Как не воодушевила и идея оставаться здесь или отправляться за какое-то море, но старик мне понравился. Сейчас он был единственным, с кем бы мне хотелось говорить. Страшно будет, если в итоге он выбросит меня куда-нибудь, и я совсем потеряюсь...

— А если не удастся? — нахмурился я.

Дайминио улыбнулся.

— Ну, в таком случае, придется тебе долго меня терпеть. Что скажешь?

Я пожал плечами.

— Мне пока нравится вас терпеть.

Дайминио снова засмеялся. Его смех успокаивал. Переставало быть страшно и одиноко.

— Тогда решено. Пока будем ехать, подумай над тем, как тебя называть, хорошо?

— А если я не вспомню?

— Не вспомнишь, и ладно, — легко махнул рукой старик, — тебе предоставляется шанс самому выбрать себе имя. Об этом, кстати, многие мечтают.

— Кто многие?

— Ну, я, например, — пожал плечами он.

— А как бы вы хотели, чтобы вас звали?

Старик усмехнулся.

— Когда я был, как ты, мы с мальчишками играли в рыцарей. И каждый придумывал себе имя. Я хотел, чтобы я был Райдером.

Я улыбнулся.

— Райдер, — было интересно и ново пробовать это имя на вкус.

— Оно тебе подходит, — кивнул старик, окидывая меня оценивающим взглядом.

— А вам подходит Дайминио, — не задумываясь отозвался я.

— Ну, раз ты так говоришь, я больше не хочу быть Райдером. Могу подарить это имя тебе.

— А вам не жалко? — спросил я. Мне действительно понравилось сочетание звуков в этом имени, и я не хотел бы, чтобы старик передумал. Он улыбнулся и кивнул.

— Господь учит нас, что нужно делиться даже самым сокровенным.

— А кто такой Господь?

Этот вопрос, пожалуй, удивил старика более всех других, но он быстро подавил удивление и снова улыбнулся.

— Господь создал нас всех. Тебя, меня, господина Хилло и всех остальных. Он смотрит за нами с небес. И следит за тем, правильно мы поступаем, или нет.

Звучало немного смешно, но я не стал смеяться, чтобы не обидеть Дайминио.

— А уехать с вами — это правильно?

- Мне не дано этого знать. Как тебе самому кажется?

Я пожал плечами.

— Мне бы хотелось поехать.

Старик улыбнулся, и снял с шеи длинную цепочку. На ней болтался маленький крест с изображением какого-то человека.

— Что это?

— Это тебе. Подарок. Он напомнит, что Господь всегда рядом, даже когда тебе кажется, что это не так. Надень на шею и будь готов отправиться. Надеюсь, ты не пожалеешь о своем решении. Я бываю очень нудным старикашкой.

Я засмеялся, и Дайминио засмеялся вместе со мной.

— Пойду сообщу господину Хилло, что заберу тебя в Дираду. Да, кстати, — он обернулся уже у самой двери, — рад знакомству, Райдер.

— Я тоже, Дайминио.

* * *

Столько лет прошло, а я помнил тот день, словно все это было вчера. Филисити слушала меня, не перебивая. Иногда она улыбалась, и глаза ее блестели. Казалось, лед, образовавшийся между нами, начал понемногу таять.

— Твой покровитель очень добр, — сказала она, — и все же твоя история ничего толком не объясняет. Тебя ведь нашли в Норцинне. Как такое возможно, если в тебе темная кровь?

Я пожал плечами.

— Хотел бы я знать. Когда я освоился в Дираде, меня сильно стало интересовать мое прошлое. Обучение в Ордене шло быстро. Именно там меня, кстати, прозвали Лиггом. Я, правда, не знал, что это значит, но мне понравилось, как звучит, и я стал звать себя так. Когда мэтры посмотрели на меня, они увидели, как легко мне дается фехтование. Это стало открытием и для Дайминио, и для меня самого, когда меч лег мне в руки и показался даже слишком легким. Его заменили на эсток уже через месяц. Обучение в Ордене шло не так, как у других воинов Святой Церкви, потому что я и без ежедневных тренировок опережал по успехам сверстников. Я все больше пытался изучить историю и географию Солнечных Земель, чтобы, возможно, понять, откуда я родом. Когда обучение подошло к концу, я понял, что, будучи воином Святой Церкви, я никогда не смогу найти свои корни, на службе в Кресте и Мече не до того. Поэтому я воспротивился становиться им. Думаю, меня бы казнили, если бы не покровительство Дайминио.

Филисити кивнула.

— Наемником ты имел больше свободного времени, чтобы искать...

— Да, — я тяжело вздохнул, — я множество раз бывал в Норцинне. Но Тассен Хилло вскоре после того, как Дайминио забрал меня, похоронил жену, запил и вскоре умер сам. Так я потерял единственную нить, которая связывала меня с прошлым. Разумеется, я разведывал все течения, которыми меня могло принести в Гранад, надеясь, что всколыхнется память, но все было безуспешно. Ничего, кроме редких мигреней я за эти поиски не получил.

Филисити вздохнула, на этот раз выражение ее лица было сочувствующим.

— И всколыхнулась она только здесь? По дороге в Орсс?

— После разбойничьих троп, все верно. Не знаю, что именно послужило причиной. Возможно, это началось и раньше, после Синей Глуби.

— Вот, почему на тебя не действовали песни наяд, — прищурилась девушка, — потому что они взывают к детским сокровенным мечтам, а ты их не помнишь...

Казалось, только теперь Филисити окончательно поверила мне. А я впервые обрадовался, что мне пришлось иметь дело с наядами.

— И твои мигрени...

— От старой травмы, — кивнул я.

Девушка встала и подошла ко мне.

— Можно? — робко спросила она.

Я повернулся к ней спиной, она запустила руку мне в волосы и нащупала неровный шрам от удара. Я задержал дыхание. Уже много лет я пытался забыть и о нем, но он служил вечным знаком того, что моя память утеряна навсегда. Кем я был и откуда родом, мне неизвестно.

— Возможно, то, что я орссец, не лишено смысла, — сказал я, прикрывая глаза и вновь поворачиваясь к девушке. Ожидал, что она отпрянет, но Филисити осталась на месте, — все сходится. Сон, кошмар в Лэс-Кэрр-Грошморе, и эта... темная кровь. Что она вообще дает?

Филисити вздохнула.

— Виктор Фэлл, как известно, ставил эксперименты на своих людях еще с детства. Он пытался ввести им кровь дексов, чтобы сделать воинов быстрее, выносливее и сильнее. Но, говорят, многие не выдерживали этого смешения и умирали в страшных муках. Однако ходили слухи, что иногда эти люди выживали. Похоже, ты один из них. Ты снял проклятие с Города Костяных Башен, Райдер. И обладаешь огромной силой. Опасной силой.

Я опустил глаза. Похоже, чтобы меня защитить, Ольциг рассказал друзьям, что произошло в Лэс-Кэрр-Грошморе. Что ж, наверное, это был самый правильный момент. Жаль, что это не сделал я сам.

— Чувствую себя Ольцигом. Наверное, он испытывал нечто похожее, когда узнал, что он проводник.

Филисити криво улыбнулась, качнув головой.

— Если Виктор Фэлл провел на тебе успешный эксперимент, ты для него должен быть ценен. Неважно, сколько лет прошло. Он будет ждать тебя назад...

В глазах девушки вновь зажегся страх, но я взял ее за плечи и взглянул колдунье в глаза.

— Мне плевать, чего он будет ждать. Я иду в Орсс по заданию короля. И моя цель убить Виктора Фэлла. Она не изменилась. Более того, теперь это почти личная цель. Он умрет, когда объяснит мне, кто я.

Девушка вздохнула.

— Я очень хочу тебе верить, Райдер. Но пойми...

— Я понимаю...

Как это ни странно, мне действительно были вполне понятны сомнения Филисити. Я бы и сам сомневался. Да что там! Я и так сомневаюсь. Впервые в жизни прошлое приоткрыло передо мной завесу, а мне страшно туда смотреть. Эксперимент Виктора Фэлла. Во мне течет кровь декса. Не проявит ли она себя, когда мы окажемся на берегах Тайрьяры, где, если верить легенде, обитает Отр? Не заставит ли темное облако меня подчиниться этому злобному существу, как наяды подчиняются Therabia, а тритоны подчинялись Erabi? Впрочем, обнадеживало то, что у тритонов нашлись силы на мятеж...

Я невольно снова посмотрел на повязку на руке Филисити, вспомнив о крови, и вопросительно кивнул.

— Что случилось с твоей рукой?

Она покачала головой.

— Вчера ты умирал. Зелье Эвлорис выжигало тебя изнутри. Мне пришлось воспользоваться магией крови, чтобы обратить действие на себя. Словно зелье выпила я, а не ты. Мне оно не навредит.

Я аккуратно провел по волосам девушки, убирая выбившуюся прядь за ухо.

— Спасибо тебе.

— Считай это платой за то, что ты спас меня от лерса. Теперь понятно, почему животное испугалось тебя.

Филисити улыбнулась, а я поморщился, словно от зубной боли, не сумев удержать свою мимику под контролем. Девушка уже набрала в грудь воздуха, чтобы сказать что-то, но я сделал шаг от нее, склонил голову и спросил:

— Что будет дальше?

Колдунья непонятливо приподняла бровь, и я пояснил:

— С нашим путешествием. Со мной. Только что ты ведь хотела убить меня.

Филисити опустила глаза, лицо ее помрачнело. Это не сулило ничего хорошего...

— Мы продолжим путь, — серьезно сказала она, приняв решение, — не думаю, что мы сможем по-прежнему доверять тебе, но убить тебя... нет...

Она покачала головой.

— Что ж, уже обнадеживает, — усмехнулся я.

— Нужно уйти поскорее. И лучше, чтобы тебя не видела Бетани.

— Хочешь сказать, колдуны меня не пожалеют? — усмехнулся я. Лицо Филисити осталось серьезным.

— Лучше тебе не знать, что они с тобой сделают, если узнают, кто ты.

— Хотел бы я и сам знать, кто я.

* * *

Мы собирались в спешке. По счастью нам удалось не встретиться с Бетани. Ольциг душевно попрощался с Эвлорис и Мали. Женщина больше не носила платок, хотя голова ее по-прежнему оставалась лысой, красных звездочек на ней больше не было. Она тепло обняла монаха на прощание, оставила ему сверток с едой и поблагодарила за помощь.

Эвлорис напомнила dassa, что ждет его на обучение.

Филисити с трудом скрывала напряжение. Она спешила покинуть лагерь своих учителей, как можно скорее.

С первыми лучами солнца мы отправились к горам Онкода.

Ни Роанар, ни Ольциг со мной не разговаривали. То ли не хотели, то ли не решались, понять было трудно. Судя по всему, Филисити успела вкратце передать им наш разговор, и теперь все друзья знали ту деталь, которую я все это время умалчивал.

По дороге к горам Онкода мне вспомнился мрачный возница Цартен Анрок. Я усмехнулся, поняв, наконец, что он имел в виду, когда говорил обо мне. Он не считал меня родственной душой. И проводником тоже не был. Он углядел во мне орссца. И, возможно, почувствовал темную кровь, как я иногда чувствую эманации чужой магии. Сомнений в том, откуда я родом, больше не оставалось...

Отойдя достаточно далеко от лагеря лесных колдунов, Роанар вдруг остановился и строго посмотрел на меня. Я заметил, что Ольциг и Филисити замерли в боевой готовности. С их рук вот-вот готовы были сорваться заклятия.

— Райдер, тебе придется пойти на некоторые условия, чтобы продолжить с нами путь.

В руках арбалетчика появилась тонкая веревка. Я скептически прищурился, когда он подошел ко мне и показал, что я должен вытянуть руки.

— Серьезно? — из моей груди вырвался нервный смешок.

— А похоже, что я шучу? — нахмурился барон.

Я качнул головой, с трудом веря в происходящее, но, увидев напряженные лица Ольцига и Филисити, решил не подрывать свое и без того шаткое положение и вытянул руки вперед. Роанар принялся туго стягивать их веревкой, которая неприятно врезалась в запястья.

Закончив, арбалетчик забрал оба моих клинка.

— Эй! — возмущенно воскликнул я. Барон не обратил на это внимания. Кинжал он вручил Филисити, а эсток — Ольцигу.

— Оружие пока побудет у них, — холодно сообщил он.

— Пока? — хмуро переспросил я.

— Пока мы не сочтем, что можем доверять тебе до конца. Или не можем.

На моем лице растянулась нервная подрагивающая улыбка.

— А если решите, что не можете, то все же убьете? Зачем тогда было спасать?

Я адресовал Филисити гневный взгляд, и девушка отвела глаза.

— Мы тебя не убьем, — качнул головой Роанар, который, похоже, наслаждался своей новой ролью лидера нашей группы, — в любом случае ты ценен для Виктора Фэлла. Можно будет подумать, как с твоей помощью пройти в его замок и выполнить задание короля под видом обмена.

— Так вот, кто я теперь для вас, — усмехнулся я, — билет в Fell de Arda.

Рон качнул головой.

— Прости, Райдер. Но ты — удавшийся эксперимент Виктора Фэлла. Ты силен и опасен. Неизвестно, как берега Тайрьяры повлияют на тебя. Доверять тебе слепо — все равно, что лезть в объятия к дексу.

Потрясающе!

— Пускай в следующий раз декс тебя из царства Смерти и вытаскивает! — грубо бросил я, и барон поморщился словно от боли.

— Мне жаль. Но Рон прав, ты опасен, Райдер, и мы не можем... — осторожно произнес dassa. Я обжег его взглядом, и он виновато потупился, не договорив.

— Ты тоже до сих пор считаешь, что я опасен? — мы столкнулись глазами с Филисити, и она единственная теперь выдержала мой прямой взгляд.

— Считаю, — кивнула она, — но я хочу видеть тебя пленником как можно меньше. Это временная мера, Райдер. Надеюсь, ты поймешь...

Я проглотил ругательства и плотно сжал челюсти. Убеждать этих людей в чем-то было бесполезно. Они уже приняли решение.

Ольциг тяжело вздохнул, с его пальцев вдруг сорвалась белая с красным искра и послушно прыгнула в веревку. Вопреки своим секундным надеждам вместо облегчения от сброшенных пут я почувствовал боль и заскрипел зубами. Вплетенное в веревку заклятие обожгло мне кожу и накрепко сковало меня.

— Проклятье! — прошипел я.

— Чем меньше будешь сопротивляться, тем меньше будет больно, — сочувственно покачал головой монах, — прости. Мне правда не хотелось этого делать.

— Зачем же сделал? — процедил сквозь зубы я.

Мой вопрос остался без ответа.

Мои попутчики, помедлив несколько секунд, продолжили двигаться вперед, и я нехотя поплелся за ними, чувствуя себя, пожалуй, хуже, чем когда-либо. Никогда прежде мне не приходилось испытывать такого унижения от людей, которых я считал близкими.

Тем временем на небе ярко вставало солнце, Варский лес понемногу редел. Роанар, теперь негласно возглавивший нашу небольшую группу, доверяя знаниям Филисити, вел нас к Тритонову перевалу, за которым нам, возможно, удастся нагнать армию кирландцев.

Еще вчера мы знали, что успеем выполнить задание и сохранить в Объединенном Королевстве мир на долгие годы. За одну ночь все повернулось с ног на голову.

Сегодня мы уже гнались за войной, которая должна была ввергнуть Солнечные Земли в хаос, надеясь нагнать ее и свести потери к минимуму. Я из лидера и верного друга превратился в пленника, орссца с темной кровью, скованного заклятием боевого монаха, а мое прошлое впервые показалось на горизонте так явно, но при этом не сулило ничего хорошего. Эксперимент Виктора Фэлла. Дексово отродье...

Наверное, впервые таким неизвестным, туманным и страшным казалось мне мое будущее и будущее всех Солнечных Земель.

Я поднял глаза к небу в молитве, сути которой не понимал и сам.

Близилось время перемен, гналось за нами с неимоверной скоростью и вот уже наступало на пятки.

Надвигалась война.

Начинался новый день...

16.06.2014 г.

Глоссарий

Алый Риф

(Ciirian Rana)

Опасный риф, раскинувшийся у восточного берега Норцинны за Синей Глубью (см. "Норцинна", "Синяя Глубь")

Альгран

Нынешняя столица Миянны. Богатый город с жарким климатом. Здесь располагается резиденция наместника Миянны лорда Шарда Каста. Альгран известен на все Солнечные Земли как культурный центр, сюда стекаются ценители искусства со всего Объединенного королевства. Альгран — единственный город Солнечных Земель, где не используется древний язык. Также известной считается цирковая и дуэльная арены столицы Миянны (см. "Миянна")

Бария

Небольшое государство на берегу Моря Исцелений (Сезортарга) с хорошо развитым сельским хозяйством и морским промыслом. При том, что страна имеет выход к морю, флот в Барии практически отсутствует. Данное государство промышляет в основном торговлей и мало уделяет внимание военной мощи (см. "Сезортарг")

Берка

Крепкий алкогольный напиток, который принято настаивать на фруктах или лесных ягодах (этот вариант считается лучшим и называется голубой беркой).

Боевые монахи

Одна из специализаций dassa. Боевые монахи обладают способностью к быстрому сотворению атакующих и защитных магических заклятий. Магия этих dassa губительна для темных существ и не менее опасна для людей при должной концентрации. В основном атакующие удары боевых монахов сопровождаются белым или белым с красными переливами светом (см. "Dassa", "Орден Креста и Меча")

Варский лес (Вара)

Самый большой по величине лес Солнечных Земель. Тянется на две страны и формально частично принадлежит Кирланду, а частично Чегрессии — двум странам, разделенным горами Онкода. На деле же Вара не принадлежит никому, внутри нее образовалось поселение лесных колдунов, и наместники соседствующих стран предпочитают не связываться с ними и не беспокоить их территорию. Именно в Варских землях за Тритоновым перевалом находится большой город Таир (см. "Кирланд", "Чегрессия", "Таир", "Лесные колдуны", "горы Онкода")

Варский рогатый лерс

Опасное животное, обитающее на территории Варского леса, занимающего огромную площадь в Чегрессии и Кирланде. Ценное и пользующееся огромным спросом животное, однако поймать его не так просто. Эти крупные хищники часто поворачивали охоту с ног на голову и превращали охотников в собственную добычу (см "Варский лес").

Вороны-пересмешники

Особый вид воронов. Обитают в Варском лесу. При первом рассмотрении кажутся обычными воронами, внешнее отличие только в глазах. У пересмешников они ярко-рыжие. Пересмешники могут запоминать довольно длительные переговоры и пересказывать их хозяевам дословно. При этом они потрясающе копируют голоса (см. "Варский лес").

Горы Онкода

Горный массив, разделяющий Кирланд и Чегрессию. По легенде образовался из тела убитой змеи Erabi с помощью магии лесных колдунов древности (см. "Erabi", "Тритоны", "Тритонов перевал", "Кирланд", "Чегрессия").

Гранад

Крупный город, столица Норцинны. Здесь располагается резиденция наместника страны лорда Ларссена Киля. В Гранаде ежегодно проводится выставка изобретений. Новаторы со всех Солнечных Земель стекаются в столицу Норцинны, чтобы продемонстрировать свои идеи (см. "Норцинна").

Dassa

Дословно с древнего языка — "служители". Так называют монахов Ордена Креста и Меча, принадлежащих к четырем различным специальностям (см. "Орден Креста и Меча", "Целители", "Пророки", "Экзорцисты", "Боевые монахи", "Проводники", "Мэтры Ордена Креста и Меча").

Дексы

Демоны, дети темного божества Отра. Кровожадные крылатые хищники. Рана, нанесенная их зубами и когтями, обрекает человека на мучительную смерть, противоядия не существует. По легенде дексы считаются стражами-часовыми Тайрьяры (см. "Отр", "Орсс", "Тайрьяра").

Дирада

Крупное государство, формально являющееся центром Солнечных Земель. В столице Дирады располагается главная резиденция короля, основанная первым правителем Солнечных Земель Коруном Объединителем. В столице располагается основной порт страны, выходящий к Морю Ураганов. С юга Дирады имеется выход к Техротаргу (Рыбье море). Также на территории столицы страны находятся главная крепость Ордена Креста и Меча (см. "Солнечные Земли", "Корун Объединитель", "Элла", "Фальгертарг", "Техротарг").

Древний язык

(Kadae)

Был распространен до объединения Солнечных Земель. После начал уступать позиции международному языку. Значения многих слов со временем начали теряться, язык стал называться древним, однако ранее был известен как kadae, что дословно означает "зов" или "голос" (см. "Лэс-Кэрр-Грошмор", "Объединительная война").

Единая Вера

Религия, основанная на учении Сына Божьего — спасителя человечества, отдавшего жизнь за людские грехи. Самая крупная религия Солнечных Земель (см. "Святая Церковь Единой Веры").

Erabi

По легенде, супруга Therabia, огромная змея, убитая своими слугами между Кирландом и Чегрессией. По той же легенде, ее огромное тело превратилось в горный массив, который назвали в честь тритона, что сумел победить хозяйку (см. "Therabia", "Онкод", "горы Онкода", "Тритонов перевал", "Тритоны", "Чегрессия", "Кирланд").

"Знаменосец" ("Минующий бурю")

Галеон, которому ранее отводилась роль флагмана дирадского флота. Позже переквалифицирован в торговое судно. Известен тем, что каждый раз с успехом проходит через непроходимый участок Фальгертарга Синюю Глубь. Первое плавание было совершено под началом капитана Тальгерта Дармкурца (Курца), далее командование принял его первый помощник Чарг Сторен (см. "Дирада", "Норцинна", "Малый Порт Норцинны", "Фальгертарг", "Синяя Глубь", "Therabia", "Алый Риф").

Кирланд

Крупное государство с большой военной мощью, располагающееся к востоку от Орсса Большую территорию Кирланда занимает Варский лес. Эта страна отделена от своей соседки Чеграссии горами Онкода. На территории Кирланда находятся самоуправные земли лесных колдунов (см. "Лесные колдуны", "Орсс", "горы Онкода").

"Корабельщики"

Организация, заправляющая делами в Портовом Районе Эллы. Образовалась в результате сплочения в группы портовых разнорабочих, и вскоре переросла в некий правящий сектор. "Корабельщики" получили одобрение короля на создания организации, но не были одобрены Орденом Креста и Меча (Святая Церковь воздержалась от участия в данном вопросе). За счет враждебного отношения Ордена к "корабельщикам" в Портовом Районе между представителями этих структур неизбежны стачки (см. "Дирада", "Элла", "Орден Креста и Меча", "Святая Церковь Единой Веры")

Корун Объединитель

Легендарный воин, собравший армию и начавший войну за объединение разрозненных государств в один большой альянс. Несмотря на благую, на первый взгляд, цель, в этом объединительном походе пролилось немало крови. Самые сильные потери понесла Миянна — ее прежняя столица Лэс-Кэрр-Грошмор была полностью уничтожена и превратилась в проклятую землю. Однако цель Коруна была достигнута, и он стал известен Солнечным Землям как первый правитель, взявший себе имя Ирес Первый (см. "Объединительная война", "Лэс-Кэрр-Грошмор", "Миянна", "Мияннская битва", "Солнечные Земли").

Красная лихорадка

Болезнь, при которой больной стремительно лысеет, начинает медленно слабеть, позже кожа головы покрывается твердой красной коркой, которая начинает разрастаться точечно по всей голове. Больного мучают ужасные головные боли, и с развитием заразы они учащаются. Люди умирают от нее в страшных муках, и лекарства от красной лихорадки нет. Помочь от нее может только очень сильный целитель (см. "Целители").

Лесные колдуны

Их поселение находится на территории Варского со стороны Кирланда леса недалеко от гор Онкода. Это люди, наделенные особыми магическими способностями и отличающиеся крайне большой продолжительностью жизни. Их силы привязаны к Варскому лесу, поэтому они ведут оседлый образ жизни и не принимают участия в делах Солнечных Земель (см. "Варский Лес", "Горы Онкода", "Кирланд").

Лэс-Кэрр-Грошмор

Дословно — Город Костяных Башен. Считается родиной древнего языка. Бывшая столица Миянны. До Объединительного похода Коруна был известен как город магов и колдунов. Во время войны за объединение Солнечных Земель маги отказались пойти на условия завоевателя, и город был проклят неизвестным колдуном по приказу Коруна. С тех самых пор Лэс-Кэрр-Грошмор пустует, а столицей Миянны стал город Альгран. В истории Солнечных Земель падение Лэс-Кэрр-Грошмора известно как мияннская битва (см. "Древний язык", "Миянна", "Мияннская битва", "Корун Объединитель", "Объединительная война", "Солнечные Земли", "Альгран").

Малый Порт Норцинны

Самый редко посещаемый порт Норцинны, располагающийся на восточном берегу страны неподалеку от Алого Рифа. Т.к. редкие корабли могут миновать Синюю Глубь Фальгертарга, в Малом Порту чаще швартуются рыбацкие лодки местных жителей и дирадский корабль "Минующий бурю", являющийся единственным исключением, который каждый раз проходит Синюю Глубь с успехом (см. "Алый Риф", "Знаменосец ("Минующий бурю")", "Норцинна", "Синяя Глубь", "Фальгертарг").

Мальяра

Дословно с древнего языка — Ночная река. Название получила за счет черного илистого дна, из-за которого ее воды кажутся очень темными. Известна тем, что у ее истока стоит древний проклятый город Лэс-Кэрр-Грошмор (см "Лэс-Кэрр-Грошмор").

Метка Святой Церкви

Татуировка, которую делают воинам, учившимся в Ордене Креста и Меча. Ее всегда выбивают на тыльной стороне правой ладони. Метка имеет вид длинного вытянутого толстого креста со скругленными углами и выполняется черным цветом (см. "Святая Церковь Единой Веры", "Орден Креста и Меча").

Миянна

Государство, лежащее к северо-востоку от Норцинны. Считается второй по добыче золота в Солнечных Землях после Чегрессии. Управляется наместником лордом Шардом Каста, известным своей подозрительностью и мнительностью. Страна не имеет выходов к морю и не держит флота. Армия Миянны малочисленна по сравнению с войсками Дирады, Чегрессии или Кирланда. Получила известность как страна двух столиц — ранее эта роль отводилась Лэс-Кэрр-Грошмору, но после объединительной войны перешла к Альграну (см "Лэс-Кэрр-Грошмор", "Альгран", "Норцинна").

Мияннская битва

Одна из самых известных битв в Объеденительной войне. Попытка армии Коруна взять Лэс-Кэрр-Грошмор силой была провалена, колдуны города быстро сломили передовой отряд воителя. Тогда Корун обратился к колдуну, наложившему на Лэс-Кэрр-Грошмор проклятие, после чего его воины лишь добивали перепуганных и пытавшихся спастись беженцев (см. "Лэс-Кэрр-Грошмор", "Миянна", "Корун Объединитель", "Объединительная война").

Мэтры Ордена Креста и Меча

Четыре dassa, превосходящих всех остальных своих коллег в мастерстве удостаивались места в совете Ордена Креста и Меча. Это были лучшие dassa в каждой специальности: пророки, экзорцисты, боевые монахи и целители. Ранее мэтров было пять, однако последний проводник умер более ста лет назад, и специальность стала считаться забытой (см. "Dassa", "Орден Креста и Меча", "Пророки", "Экзорцисты", "Боевые Монахи", "Целители", "Проводники").

Наяды

Верные слуги Therabia, обитающие в Синей Глуби Фальгертарга. Их неслышное пение мутит сознание моряков, усыпляя бдительность, чтобы их хозяин мог забрать себе жизни членов команды. Наяды лишь отдаленно напоминают людей. Имеют рыбий хвост и акулий плавник на спине, темные глаза, острые зубы и когти, лысые головы, при этом туловище имеет определенное сходство с человеческим. Там, где проплывают наяды, вода начинает озаряется золотым свечением, похожим на то, что срывается с рук целителей во время работы (см. "Фальгертарг", "Синяя Глубь", "Therabia", "Erabi", "Тритоны")

Норцинна

Крупное государство, известное тем, что сочетает в себе древние языческие традиции с новаторством. Имеет два выхода к морю (Фальгертарг, Эльертарг), развила сильный флот, однако по мощи армии является одной из самых слабых стран Объединенного Королевства. Большую часть территории страны занимает Хальдский лес, по которому проходят так называемые разбойничьи тропы (см. "Хальдский лес", "Разбойничьи тропы", "Фальгертарг", "Синяя Глубь", "Алый Риф", "Малый Порт Норцинны", "Гранад", "Эрьертарг").

Объединительная война

Война, начатая легендарным воином Коруном Объединителем. Целью его было создание большого альянса Солнечных Земель из разрозненных государств (см. "Конун Объединитель", "Мияннская битва", "Солнечные Земли", "Лэс-Кэрр-Грошмор").

Онкод

Тритон, поднявший восстание против Erabi. Он подговорил остальных тритонов обратиться в людей и бежать из Фальгертарга. Известен также тем, что сумел уничтожить Erabi, когда она настигла слуг в Варском лесу. В честь Онкода назван горный массив, образовавшийся на месте гибели змеи (см. "Erabi", "Тритоны", "Фальгертарг", "Синяя Глубь", "Therabia", "Горы Онкода", "Лесные Колдуны", "Варский лес").

Орден Креста и Меча

Отделение Святой Церкви, ответственное за подготовку церковных воинов и монахов четырех специальностей (ранее — пяти, однако пятая считалась забытой, т.к. люди с соответствующим даром перестали появляться на свет). Служители Ордена (dassa) делились на пророков, экзорцистов, целителей и боевых монахов. После выпуска они отправлялись на различные задания Ордена, либо оставались преподавать следующим поколениям по усмотрению четырех мэтров, стоящих во главе Креста и Меча (см "Святая Церковь Единой Веры", "Dassa", "Мэтры Ордена Креста и Меча", "Пророки", "Экзорцисты", "Боевые Монахи", "Целители", "Проводники").

Орсс

(Орсская пустошь)

Страна, не входящая в состав Солнечных земель. Отделена от них Туманной Рекой, на которой, по легенде, лежит древнее проклятие, и в которой скрывается некое темное божество, которому поклоняется наместник Орсса Виктор Фэлл (см. "Отр", "Тайрьяра", "Дексы", "Солнечные Земли").

Остров Смерти

Пиратский порт на острове посреди Рыбьего Моря (Техротарга). Часто его название произносят на древнем яззыке: Torre de Lerria. Получил свое название из-за формы. Под определенным углом может показаться, что остров имеет форму черепа (см. "Техротарг").

Отр

Темное божество, обитающее в темных водах Тайрьяры. По сбивчивым свидетельствам очевидцев, это существо сочетает в себе черты паука, летучей мыши и варского рогатого лерса. Открыл темным колдунам возможность получения сил с помощью темной крови. Дословно слово "Отр" переводится как "родитель", поэтому это божество называют отцом дексов (см. "Орсс", "Дексы", "Тайрьяра").

"Паутина"

Плотный прозрачный материал, часто используемый для изготовления защитных перчаток воинов Святой Церкви, чтобы не закрывать метку в виде креста на тыльной стороне правой ладони (см. "Метка Святой Церкви").

Проводники

Специальность dassa, считающаяся утерянной. Последний проводник (Харнек) умер, и после него не рождалось dassa с подобным даром. Способностью проводника является возможность говорить с умершими и видеть их на другой стороне. Проводник в силу этих особенностей и сам обитает между двумя мирами и при должном развитии дара способен проникать в царство Смерти и призывать душу человека, с которым хочет поговорить (см. "Dassa", "Орден Креста и Меча", "Мэтры Ордена Креста и Меча", "Пророки", "Целители", "Экзорцисты", "Боевые Монахи").

Пророки

Одна из специальностей dassa. Пророки имеют способность заглядывать в будущее, однако лишь мэтрам удается вызывать видения по своей воле в любое время. Большинство пророков так и не достигает такого развития в своей сфере, и видения посещают их неожиданно. Магия пророков пассивна и не видна человеческому глазу. (см. "Dassa", "Орден Креста и Меча")

Разбойничьи тропы Норцинны

Общее название дорог, проходящих через Хальдский лес Норцинны, где есть огромная вероятность встретить орудующих там разбойников. Точного расположения троп нет на картах, поэтому дорога через Хальду представляется весьма опасным приключением (см. "Норцинна", "Хальский лес").

Святая Церковь Единой Веры

Духовенство Солнечных Земель. Неофициально — одна из правящих структур Объединенного Королевства, не централизована. Главным лицом в каждой стране выступает выбранный кардинал (см. "Орден Креста и Меча", "Единая Вера").

Сезортарг

С древнего языка буквально — Целительное Море (или Море Исцелений). Озеро-море, омывающее берега Барии. По слухам, воды Сезортарга обладают целительными свойствами и способны вылечить любую болезнь (см. "Бария").

Синяя Глубь

Участок Фальгертарга, который не удается миновать практически ни одному судну. По слухам и легендам это место — алтарь древнего языческого морского божества Therabia (и ранее — Erabi), которому служит множество темных существ, начиная от огромных рыб до наяд, песни которых мутят сознание моряков, затуманивают их разум и ведут к погибели. Синяя Глубь находится со стороны восточного берега Норцинны близ Малого Порта и протягивается на много миль в длину. На то, чтобы обойти ее, уходит много времени, и самые отважные моряки предпочитают рисковать (см. "Норцинна", "Малый порт Норцинны", "Фальгертарг", "Therabia", "Erabi", "Наяды", "Тритоны", "Знаменосец ("Минующий бурю")", "Алый Риф").

Сияющая Чаща

Участок Варского леса, обозначающий территорию лесных колдунов с помощью голубого сияния (см. "Варский лес", "Лесные колдуны").

Солнечные Земли

Большой альянс, куда не входит лишь одна страна мира — Орсс. Солнечные Земли — Объединенное королевство, созданное после войны, начатой воином по имени Корун (см. "Корун Объединитель", "Объединительная война", "Мияннская битва", "Орсс", "Дирада", "Норцинна", "Бария", "Миянна", "Кирланд", "Чегрессия").

Таир

Дословно с древнего языка — "туман". Город на территории Варских земель близ Тритонова перевала. Формально входит в состав Чегрессии. Получил свое название из-за того, что туман, приходящий с Тайрьяры окутывает его практически целыми сутками. Город имеет определенный суверенитет и статус города-государства. Раньше управлялся наместником, однако после его смерти в Орссе роль управленцев взял на себя совет, состоящий, по большей части из женщин (см. "Варский лес", "Тритонов перевал", "Горы Онкода", "Тайрьяра", "Орсс", "Дексы").

Тайрьяра

В дословном переводе с древнего языка — Туманная Река. Получила свое название в связи с тем, что ее берега вечно покрыты густым туманом. По легенде на Тайрьяру наложено проклятие, открывшее в ней дверь темному божеству Отру и его детям дексам. Туманная река служит условной границей между Солнечными Землями и Орссом (см. "Солнечные Земли", "Орсс", "Отр", "Дексы", "Таир").

Техротарг

С древнего языка буквально — Рыбье Море. Омывает Дираду с юга. Известно своими теплыми течениями, обилием рыбы и промышляющими в его водах пиратами. Посреди Техротарга находится негласный пиратский порт, прозванный Островом Смерти (Torre de Lerria) (см. "Остров Смерти", "Дирада").

Тёмная кровь

Часто произносится на древнем языке как Perrian Numjette. Смесь человеческой крови с кровью дексов. Эксперимент Виктора Фэлла. При успешном результате темная кровь делает человека быстрее, сильнее, выносливее. В редких случаях дает ему магические способности. Но успеха практически невозможно добиться, испытуемые умирают в муках, не выдерживая смешения кровей (см. "Орсс", "Отр", "Дексы")

Therabia

Имя не имеет точного перевода, т.к. звучит на наречии, предшествующем древнему языку. Therabia выглядит как огромный морской змей. По слухам и легендам он является древним языческим божеством, алтарь которого находится в Синей Глуби Фальгертарга. (см. "Erabi", "Наяды", "Синяя Глубь", "Фальгертарг", "Тритоны").

Тритоны

Как и наяды, тритоны когда-то были слугами Erabi, супруги Therabia и жили в Фальгертарге. Они имели черты, сходные с человеком и осьминогом. Erabi обходилась с ними очень жестоко. Один из тритонов — Онкод — решил поднять восстание, заставив сородичей применить всю свою магию и обратиться в людей, чтобы бежать как можно дальше от Фальгертарга. Erabi настигла их в Варе, проползя под землей и выбравшись на землю, погребя под собой своих слуг. Тритоны практически все погибли, но Онкод сумел уничтожить хозяйку. С тех пор Therabia отнял магию перевоплощения у своих прислужниц и заточил их в Фальгертарге, оградив наяд и остальных существ Фальгертарга в рамки Синей Глуби (см. "Erabi", "Therabia", "Наяды", "Фальгертарг", "Варский лес", "Горы Онкода", "Тритонов перевал", "Онкод", "Синяя Глубь", "Лесные колдуны").

Тритонов перевал

Перевал в горах Онкода, через который проходит путь из Кирланда в Чегрессию. По легенде получил свое название в честь мятежников, пытавшихся проложить себе путь, убегая от гнева Erabi. Известен тем, что на некоторых участках перевала все еще возникают магические всплески, и без опытного проводника Тритонов перевал может быть крайне опасен (см. "Erabi", "Therabia", "Варский лес", "Горы Онкода", "Онкод", "Синяя Глубь", "Лесные колдуны", "Кирланд", "Чегрессия").

Ургор

Ныне чаще известен как Новый Ургор. Провинциальный городок в Норцинне, разросшийся вокруг большого собора Kastelarrii de Sanade'ja. Вторым центром города стало имение семьи Экгардов. В Ургоре ранее это семейство чтили и уважали, однако после предательства Дарнага Экгарда отношение горожан резко изменилось.

Тем не менее, город сохранил старую форму с двумя центрами, оттого имел примерную форму восьмерки, отсюда и название. (Uhrgor — восемь) (см. "Норцинна").

Утес Ревья

Скала, на которой возвышается замок Виктора Фэлла Fell de Arda (Шип Розы) (см. "Орсс", "Шип Розы")

Фальгертарг

Дословно с древнего языка — Море Ураганов. Известно бурными водами, частыми штормами. Фальгертарг является, тем не менее, самым кратчайшим путем от Дирады до Норцинны. (см. "Erabi", "Therabia", "Наяды", "Онкод", "Синяя Глубь", "Тритоны", "Дирада", "Норцинна", "Малый Порт Норцинны", "Алый Риф").

Хальдский лес (Хальда)

Второй по протяженности лес в Солнечных Землях. Занимает большую часть территории Норцинны. Известен тем, что через него проходит множество разбойничьих троп (см. "Разбойничьи тропы", "Норцинна").

Харнек

Последний проводник Ордена Креста и Меча. После него люди со способностью разговаривать с умершими долгое время не рождались. Харнек провел несколько лет в Варском лесу в окружении лесных колдунов, и они помогли ему развить его дар (см. "Проводники", "Dassa", "Орден Креста и Меча", "Варский лес", "Лесные колдуны")

Целители

Одна из специальностей dassa. Целители обладают способностью к лечению даже сложных заболеваний и смертельных ран. Чем сильнее целитель, тем более сложную болезнь или травму он способен вылечить. Магия этих dassa сопровождается теплым золотым свечением (см. "Dassa", "Орден Креста и Меча")

Чегрессия

Крупное богатое государство к западу от Кирланда. Одно из ближайших государств к Орссу. Известно развитой добычей руды, золота и лесных ресурсов, а также развитым сельским хозяйством. Выходов к морю не имеет. Обладает большой военной мощью. Большую часть территории Чегрессии занимает Варский лес. Также на территории Чегрессии располагается суверенный город-государство Таир (см. "Кирланд", "Орсс", "Горы Онкода", "Тритонов Перевал", "Таир", "Тайрьяра", "Варский лес").

Шип Розы

На древнем языке — Fell de Arda. Замок-крепость, принадлежащий Виктору Фэллу. Считается неприступным. Располагается на утесе Ревья (см. "Утес Ревья", "Орсс").

Экзорцисты

Одна из специализаций dassa. Экзорцисты обладают способностью вытягивать темную демоническую сущность из занятого ею тела. Для этих сущностей магия экзорцистов ничуть не менее губительна, чем магия боевых монахов. Заклинания этих dassa сопровождаются темно-фиолетовым свечением (см. "Dassa" "Орден Креста и Меча", "Боевые Монахи").

Элла

Столица Дирады. Крупный город, стоящий на берегах реки Эллеяры. Здесь располагается резиденция короля, главная крепость Ордена Креста и Меча, а также один из главных соборов Святой Церкви Единой Веры — Nio Edrian Kastelarrii de Matrade'ja (см. "Дирада", "Эллеяра", "Святая Церковь Единой Веры", "Единая Вера", "Орден Креста и Меча").

Эллеяра

В дословном переводе с древнего языка — "Жила-река". На ней стоит столица Дирады Элла (см. "Дирада", "Элла").

Эрьертарг

Дословно с древнего языка — Холодное море. Единственное море в Солнечных Землях с преобладающим холодным течением, где зимой вода частично замерзает (см. "Норцинна").

Эсток

Двуручный кончар, предназначенный для пробивания рыцарских лат с клинком длиной более метра, граненый, иногда — с ребром жесткости и сложной гардой. Может удерживаться одной рукой, однако для пробивания рыцарских лат используется двуручных хват.

Древний язык

Словарь:

Alira

Вести, проводить

Amra

Брести, идти

An

И (союз)

Anafesa

Лишение

Annefour (annefourian)

Безгрешность (безгрешный)

Arda

Роза

Aridii (aridian)

Солнце (солнечный)

Bar

Где

Bedta

Хлеб

Borro

Опасность (опасный — не изменяется)

Ciir (ciirian)

Краснота (красный, алый)

Dajmii

Любовь

Dameri

Палач

Dari

Среди, посреди

Darr (darrian)

Один (первый)

Dahare

Спасибо

Dassa

Служитель (у монахов часто используется без перевода)

Daver

Поединок, дуэль, схватка

De

Управляющий предлог (зов Тайрьяры-Kadae de Tajr'jara)

Deks

Декс, демон

Dessat

Существующий

Dessanta

Воспитанник

Digrii (digriian)

Зелень (зеленый)

Dvara

Мочь, уметь

Edrian

Новый

Egrassijum

Предатель

Ella

Элла/ жила

Elle'jara

Эллеяра/Жила-река

Er'ja

Холод

Er'jertarg

Холодное Море

Estar

Воин

Este

Клинок

Fa-asha

Душа

Fale

Все/всё

Fara

Бросить, оставить

Fell

Шип

Ferr (ferrian)

Интерес (интересный)

Fert

Страх

Fhalleger

Ураган

Fhallegertarg

Море Ураганов (Фальгертарг)

Forra

Лететь

Fouz

Грешный

Gana

Дом

Garadiri

Человечество

Geta

Там, туда

Gihr

Часовой

Hara

Бороться, сражаться

Ie

Святой

Iiara

Понимать

Ja

Бог

Jara

Река

Jedian

Каждый

Kadae

Зов, голос (точный перевод утерян)

Kalarii

Тягота

Karra

Принимать

Kastelarrii

Собор, церковь

Kemso

Коли, если

Koff (koffian)

Мрак (мрачный)

Komo

Очень

Le

Частица, обозначающая будущее время

Lerria (lerrian)

Смерть (мертвый)

Lerivii

День

Ligg

Миг, мгновение, взгляд (точный перевод утерян)

Ligerrii

Ученик

Liiva

Раб

Lira

Бежать

Lun

Луна

Mal

Ночь

Marra

Смотреть

Matra

Мать

Matrade'ja

Богоматерь

Mer

к/в/на (обобщенный предлог)

Meunt

Честь

Morregrerrii

Сомнения

Narra

Ожидать, надеяться на что-то

Ne

Нет, не.

Nehillen

Ничего, ничто

Nio

Жизнь

Nisario

Молитва

Nor

Шанс

Numjette

Кровь

Orria (orrian)

Старость (старый)

Or'ja (or'jian)

Непроглядность (непроглядный)

Otra

Отец, родитель

Par

Многозначный предлог (часто указывает принадлежность — Tu im sa'ra ime fa-ahsa sasta de lerria par Ja — Да будет хранима его душа после смерти Богом)

Para

Давать

Pasa

Мир

Pat

За (предл.)

Patora

Делать

Pazari

Очищение

Perrii (perrian)

Темнота (темный)

Quana

Вода

Ra (`ra)

Быть

Rana

Риф

Rawedada

Ил

Rev'ja

Страж

Rhemenda

Тень

Riva

Улица

Samara

Достигать

San

Сын

Sanade'ja

Сын Божий

Sara

Хранить, охранять

Sasta

После

Sehme

Имя

Sezhor

Исцеление

Sezhortagr

Море Исцелений (Сезортарг)

Sivan

Переулок

Sollii

Свет

Sota

Покой

Tair

Туман / Таир (город)

Tajr'jara

Туманная река (Тайрьяра)

Tahar

Друг

Targ

Море

Tasara

Держать

Tehara

Ждать

Tehro

Рыба

Tgara

Слышать

Torre

Остров

Travarii

Берег

Tu

Да

Tut

Враг

Tzara

Показаться, предстать

Vekara

Благодарить

Verno

Сквозь, через

Vero

Царство

Vire

Посланник

Zarian (zarane)

Хороший (хорошо)

Zili

Просто

Zola

Земля

Местоимения:

Лицо

Ед. ч.

Мн. Ч

Междунар.

Древ.

Междунар

Древ.

1

Я (меня, мне, мое, мной, обо мне)

Fe (fer, fere, fere, fer, feran)

Мы (нас, нам, наше, нами, о нас)

Fez (fezer, fezere, fezere, fezer, fezeran)

2

Ты (тебя, тебе, твое, тобой, о тебе)

Hek (heker, heke, heke, heker, hekeran)

Вы (вас, вам, ваше, вами, о вас)

Hez (hezer, hezere, hezere, hezer, hezeran)

3

Он/она/оно (его, ему, их, им, о нем)

Im (ime, ime, imere, imer, imeran)

Они (их, им, ими, о них)

Imaz (imar, imar, imare, imarar, imaran)

Числительные:

Один

Darr

11-19

(1?9)+svor

(Darrsvor, hansvor, barsvor)

Два

Han

20, 30, 40, 50, 60, 70, 80, 90

Hansvet, uhrsvet, barsvet, gorsvet, darrgorsvet, hangorsvet, uhrgorsvet, bargorsvet)

Три

Uhr

21-29

(11?19)+hansvet

(Darrhansvet, hanhansvet)

Четыре

Bar

Обозначение сотен

Stat

Пять

Gor

Обозначение тысяч

Rhava

Шесть

Darrgor

Обозначение миллионов

Derhava

Семь

Hangor

Восемь

Uhrgor

Девять

Bargor

Десять

Svor

Благородные дома

Имя

Положение

Страна

Город

Баршаки

Наместники Барии. В настоящий момент страной управляет лорд Унтер Баршак. Второй претендент на пост наместника — брат лорда Гран Баршак был убит по тайному заказу лорда Унтера.

Бария

Харосс

Гариенны

Личная служба короля. Лорд Массен Гариенн — капитан королевской гвардии.

Дирада

Элла

да-Кары

Знатная фамилия, имеющая негласный статус наместников в городе-государстве Таир. До самой своей смерти этот пост занимал барон Занк да-Кар, однако после его гибели в Орссе единственная наследница Филисити да-Кар отказалась встать во главе города, и управлением начал заниматься совет.

Кирланд

Таир

Иресы

Правящая королевская династия. На настоящий момент на престоле Солнечных Земель находится Ирес Десятый (Нор).

Солнечные Земли (Дирада)

Элла

Канкоры

Наместники Чегрессии. На настоящий момент Чегрессия управляется лордом Виттом Канкором.

Чегрессия

Ярлок

Каста

Наместники Миянны. На настоящий момент на посту наместника находится лорд Шард Каста. Единственным наследником является его сын Ийенн.

Миянна

Альгран

Кили

Наместники Норцинны. В настоящий момент Норцинна управляется лордом Ларссеном Килем.

Норцинна

Гранад

Тюрены

Придворные, занимающие высокие посты. Рихард Тюрен — личный советник короля.

Дирада

Элла

Фэллы

Наместники Орсса. В настоящий момент единственной страной, не входящей в состав Солнечных Земель, управляет лорд Виктор Фэлл.

Орсс

Гир

Циссены

Наместники Кирланда. На настоящий момент страной управляет лорд Марвин Циссен.

Кирланд

Маррея

Экгарды

Ранее — советники короля, придворные, занимающие высокие посты. После смерти Иреса Девятого лорд Дарнаг Экгард казнен за предательство, его сын Руан Экгард разжалован в бароны, лишен части имущества, однако оставлен при дворе после присяги на верность Иресу Десятому.

Дирада

Элла

Норцинна

Ургор

1