Вокруг степь, насколько хватает глаз, хотя по старым картам здесь должен быть город с агропромышленным комплексом, а сейчас даже камушка не осталось. Что-то растащили, что-то погребено под землёй. Как быстро цивилизация способна скатится к варварскому состоянию...
Солнце нежно коснулось горизонта и начало погружаться в пучину тёмной полоски земли. На небо словно плеснули и размешали краски разных оттенков, от светло-розового до тёмно-фиолетового. Сухой воздух начал заметно остывать.
— Пора останавливаться на ночлег, — уже решил Алекс, посчитав, что до леса, усмотренного с орбиты дальше, чем показалось на первый взгляд, когда увидел вдалеке тёмную полоску. Ускорив шаг, превозмогая усталость и боль в боку, попытался успеть до полной темени.
Солнце сначала окончательно скрылось за вырастающим впереди лесом, а вскоре мир полностью погрузился во мрак, и только фонарь коммуникатора вырывает из темени полосу земли с травой по колено. Ночь, вступившая в свои законные права, обволокла со всех сторон, стеной вырастая на границе освещённого коридора.
Алекс уже вступал под кроны деревьев, когда на небе, одновременно появились две луны.
— Запаздываете, — укоризненно произнёс оператор, — а неудачи продолжают преследовать даже в мелочах, появись вы раньше, идти было бы легче.
Наломав низко растущих веток, Алекс, сфокусировав свет фонаря до толщины волоска, разжёг костёр.
— Даже простой спальник — мог бы упростить жизнь, — думал он, крутясь на твёрдой земле, пытаясь не обращать внимания на усиливающийся голод.
Как-то не так себе представлял Алекс этот подвиг. Под эти грустные мысли темнота окутала не только лес, но и разум оператора, погружая в мир тревожных сновидений.
Что-то мокрое коснулось щеки. Парень отмахнул влажный листок с лица, пытаясь урвать ещё хоть час для сна. Но это не помогло и через минуту всё повторилось. С трудом разлепив глаза, Алекс уставился на собаку.
Раз ещё не укусила, бояться нечего. Наверно. Не рычит, да и виляющий хвост о чём-то да говорит.
— Неужели неудачи кончились. Встретить собаку, привыкшую к человеку, явно не охотничью и не охранную — это ли не знак фортуны.
Аккуратно привстав, бессонная ночь, когда каждое движение причиняет жуткую боль, помогла выработать соответствующие навыки, Алекс разглядел большую лохматую собаку и пышного рыжего кота.
— Вы что, из цирка сбежали? — устало поприветствовал оператор странную парочку.
Кошак прижал ушки к голове и прильнул под бочок блохастого собрата, а пёс радостно завилял хвостом.
— Ладно, хвост-пропеллер, раз уж проснулись — надо раздобыть еды. Оружия нет, охота отпадает сама собой, будем заниматься старым добрым собирательством. Далеко на нём не уедешь, как по мне, так калорий на сбор тратиться больше, чем получишь от еды, но за неимением лучшего... Вы-то силос жрать будете? Дорога всё равно через лес, совместим приятное с полезным.
Лесная полоса не широкая, но идти по дремучему лесу — это не прогулка по чистому парку: то бурелом, то кочки-овраги, то деревья слишком близко. А уж сколько паутины собрано, в пору возненавидеть арахноидов или заиметь фобию. Лохматые спутники, то шли рядом, то куда-то убегали, скрываясь в дремучих зарослях, словно насмехаясь над моими трудностями.
Зато смог перекусить ягодами и какими-то орехами, на свой страх и риск, но выбор не велик. Уже далеко за полдень набрёл на поляну с грибами, чем не преминул воспользоваться.
— Мне выпал сектор приз на колесе Фортуны, — обрадовался Алекс.
Тащить не в чем, значит пришло время устроить привал.
Животины вернулись, когда грибы, насаженные на прутик, поджарились, заметно уменьшившись в размере.
— Кругом обман, — обижено прокомментировал Алекс эту несправедливость. И тут увидел жирного кролика в зубах собаки. — да вы издеваетесь? Меняться будем?
Пёс кинул добычу на землю и разорвал тушку в клочья. Кот сразу утащил кусок в сторону, где без зазрения совести схомячил свою долю, и к моменту, когда он закончил у собаки осталась только шкурка и морда в крови.
— Собакен, ты жесток. Могли бы схарчить косого в другом месте, специально притащил похвастаться? А вот я справедлив и щедр. И от щедрот своих, поделюсь с тобой грибами.
Пёс понюхал брошенную горсть, фыркнул и усевшись начал чесать лапой за ухом.
— Вот и переводи на тебя еду. Ладно, понял, каждый ест из своей миски. Ты как хочешь, а я пошёл, — демонстративно обиженным голосом прокомментировал свои действия парень.
Вдоволь насладившись столь увлекательным процессом, пёс подбежал, энергично виляя хвостом, предлагая поиграть.
— Меньше верти пропеллером, улетишь ненароком, или кошатину простудишь, — отмахнулся Алекс, и закинув последние грибы в рот, кряхтя поднялся на ноги и продолжил путь.
Очередная ночёвка на краю леса, за которым начинается колосящееся поле — признак обжитых мест.
Четырехлапые релаксаторы дали себя затискать, пёс даже развалился, подставляя пузо.
— Кайфуешь, плесень? — усмехнулся Алекс, глядя на довольную морду, — собака-улыбака.
Предположение, что животные направляются домой развеялись, когда хвостатые остановились под кроной крайнего дерева, развернулись и не оглядываясь скрылись в чаще.
Вскоре, выйдя на дорогу остро встала дилемма — направо, или налево? Даже монетки нет, а любая считалка слишком предсказуема в бинарном исполнение выбора. Зато, чётное или нечётное количество слов в стихах — навскидку и не скажешь. Прочитав, типичного представителя, пошлого народного творчества, из разряда я вас любил, деревья гнулись , и выяснив что слепая случайность указывает на право, повернул налево.
— Я не суеверный, сам могу выбрать свой жизненный путь, — пояснил сам себе Алекс, — будут мне всякие указывать. Китайский Райндомайз до добра не доведёт. А вот моя интуиция доведёт до добра, счастья и вселенской гармонии.
Дорога плавно завернула и упёрлась в небольшую деревушку, семь домов сиротливо жмутся друг к другу, окружённые жидкой изгородью.
Послышалось робкое тявканье, его подхватили другие, выскочила свора и с лаем кинулась ко мне. Оружия нет, одежда крепкая, возможно выдержит, но тело это не спасёт — клыки вместе с тканью будут впиваться в тело. Алекс принял единственно возможный вариант — замереть, прикрыв туловище руками. Самые верные друзья человека начали, рыча прыгать вокруг, пока, не кусая, но, кажется, что осмелей хоть одна и остальные, опьянев от жажды крови и азарта, растерзают на месте.
— Собакины дети, вы бы лучше хозяев позвали. А я хороший, добрый, угостил бы вкусняшками — да нет ничего, — тихим монотонным голосом Алекс продолжал говорить что угодно, успокаивая животных и гася боевой задор. Помогает слабо, стая не успокаивается, подзадоривая друг друга, но пока ни одна не цапнула, хотя клыки мелькают перед глазами.
Из деревушки, не спеша вышли трое с луками, встали в стороне, любуясь представлением и тихо переговариваясь между собой. В конце концов один из них что-то спросил, но Алекс не слова не понял. Незнакомый язык, много гласных делают его мелодичным. Красивый, романтично-поэтический. Но не понятный.
— Не понимаю. Может испанский? Английский? Русский? Французский? Китайский? — Алекс назвал все языки, которые хоть сколько-то знал, произнося по паре фраз на соответствующем наречие. Подготовка операторов предусматривала несколько языков, в упрощённой форме.
Аборигены даже не ответили, задали ещё пару мелодичных вопросов, после чего один подошёл, и пощупал одежду, потёр ткань, подёргал за рукав и опять что-то проговорил-пропел.
— Кажется меня хотят ограбить, — пронеслась шальная мысль у Алекса, — сделаю вид, что не понимаю, что от меня. Может пронесёт, хоть и маловероятно — им проще пристрелить меня и снять всё что хотят с тела. Бежать бесполезно, от собак и лучников не убежать. Драться со сломанным ребром без оружия — ещё безнадежней. Договориться мешает языковой барьер, предложить им нечего. Остаётся надеяться, что браслет им не нужен.
На очередной рывок за воротник Алекс начал покорно снимать комбинезон, а мужики одобрительно закивали, и окриком скомандовали собакам отойти, которые тут же расселись кругом. Когда оператор остался в одном исподнем, осталось ждать: убьют или отпустят? И шансы на второй вариант не так малы, как кажется на первый взгляд — хотели бы убить, сразу бы так сделали. Один выстрел в голову, даже шкурку не подпортят и одежду не замарают.
Аборигены заулюкали, один схватил одежду, другой что-то крикнул, после чего из деревни вышла женщина с небольшой котомкой. Равнодушна кинула сумку в ноги Алексу, а тип, что ощупывал одежду, наложил стрелу на лук, но не натягивая тетиву махнул в сторону дороги в сторону, откуда парень пришёл.
Оператор подобрал котомку, развернулся и так в одном нижнем белье и потопал в обратную сторону, каждую секунду ожидая выстрела в спину. Маловероятно, иначе зачем эти странные телодвижения и ответная сумка, но в такой нелепой ситуации глупо ждать какой-то логики.
Задумываться почему не убили — сил уже не осталось. Какая разница? Может религиозные заморочки, может тут законом грабить можно, а убивать нельзя. А возможно, отдав мне сумку — они совершили законный акт обмена, и докажи потом, что ты не верблюд, и вообще не хотел расставаться со своими вещами. Тем более без знания языка, да без пол-литра не разобраться, мало ли что они там говорили...
Только отойдя на километр, Алекс остановился и открыл сумку. Какой-то балахон, словно в мешке дырки прорезали, и краюха чёрствого хлеба.
— Спасибо, интуиция, ты мне очень помогла. Лучше бы послушал провидение и считалку. В исходной точке, но без комбеза, — усмехнулся Алекс, — везёт как утопленнику. Фортуна, наверное, ржёт с меня: каждый человек сам кузнец своего счастья, вот и иди накуй.
Очередная развилка, но одна дорога идёт прямо по компасу, другая в противоположную сторону. Тут даже жребий не нужен, хотя интуиция вопит, что надо идти куда угодно, только не налево, но Алекс решил больше не слушать эту непостоянную особу.
Дорога вывела к большущему мосту через широченную реку. Судя по монументальности строения — соорудили сразу после закрытия червоточины. Если бы до этого — мост был бы на карте, а задолго после — просто не смогли бы, тут не обошлось без высоких технологий.
Опасливо подойдя, парень оглянулся. Вроде никого. Робко ступая по мостовой из какого-то полимера, на середине моста Алекс услышал металлические лязги, крики и рёв, от которого в жилах тонет кровь. В верхней точке картина открылась как на ладони: дорога после моста ныряет в лес, а там группа людей, десятков пять бойцов нелепо гоняли трёх химер. А точнее пришельцы дают жару воинам. Такая толпа народу держится на равных с небольшой кучкой тварей — убогое зрелище. И хотя Алекс подметил, что иногда применяются приёмчики, из арсенала гипно-камеры, но даже они не точны, не выверены.
— Замечательно. Наблюдение первое: иномиряне уже здесь. Часы обратного отсчёта начали тикать, зависнув дамокловым мечом над человечеством. Наблюдение второе: местные сами бы не выработали такие приёмы — они разрабатывались в других связках, и прийти к ним, минуя общую канву..., а значит кто-то из наших пытался обучить аборигенов. Но, прямо скажем — получилось так себе. Зато весточка из прошлого — не все операторы сгинули зазря, кто-то успел оставить свой след в истории.
Бой плавно смещается к реке, перекрывая путь оператору. Ценой нескольких воинов, люди уменьшили численность пришельцев на одну особь. Две оставшихся химеры, с разбегу разрезали подобие построения бойцов, и левая тварь, развернувшись кинулась назад, а вторая дальше побежала к мосту. Раненый Алекс не сумел уклониться. Ощущение словно попал под машину. Или поезд. Большой клыкастый поезд с длинными когтями. Плечо рванула острая боль, а щеку ошпарило кипятком. Отшатнувшись, Алекс не удержался и перевалившись через перила рухнул в бушующие волны.
От удара выбило дыхание и мрак окутал сознание, погружая в глубины реки и бездну беспамятства. Это только кажется, что вода мягкая — с определённой высоты об неё можно ноги сломать, а если забраться ещё выше, то и разобьёшься не хуже, чем об землю — поверхностное натяжение стирает границы между агрегатными состояниями вещества.
Жжёт. Всё тело как на углях. В груди бушует пламя, в плече стреляют молнии, а ухо жарят на сковороде. Обнаружил себя Алекс на берегу, на твёрдых камнях, на ноги накатывают волны, норовя на обратном пути захватить бренное тел с собой. Придя в себя, Алекс с трудом перевернулся и согнувшись попытался освободить лёгкие от воды. Пожар в груди понизил градус, и на первое место вышла боль от ребра. Стянув нелепую мешковину, парень уставился на посиневший бок и со стоном выдохнул. Падение с моста не прошло почти бесследно, повезло, что сломанные рёбра не пробили лёгкое.
Но и гематома на полкорпуса в данных условиях — это отсроченный смертный приговор. Алекс на карачках дополз до дерева, и с трудом принял вертикальное положение.
— И сколько у меня времени? День, два? Потом заражение крови, сепсис, горячка, лихорадка и помру, свернувшись калачиком под одним из этих деревьев. Ладно, хватит себя жалеть, — попытался взбодриться оператор, — я же хотел стать героем, вот и получил трудности. Говорила мама: бойся своих желаний, они могут сбыться.
Алекс сверился с картой. Вот река, вот командный пункт, до него в таком состояние не добраться.
— А я где-то здесь. Как же плохо без спутниковой навигации. Браслет, конечно, отслеживает передвижения, и даже рисует на карте пройденный путь, но там такая погрешность... Дорогу до командного пункта мне не осилить. Я слишком молод, чтоб умирать. Каждый мужчина за жизнь должен посадить печень, построить тёщу и вырастить пузо. Я отстаю по всем пунктам, так что ещё побрыкаемся, — Алекс болтал что угодно, лишь бы поддаваться отчаянию, — так, стоп, я же хотел стать героем, а настоящие герои всегда идут в обход.
Алекс развернул карту. Ниже по течению, на другом берегу военная база. Но сто километров пешком, да в таком состояние не осилить. Между очередной авантюрой и гарантированной смертью парень выбрал иллюзию шанса.
Найдя поваленное дерево, оператор стал тащить его к реке, пока очередная волна не подхватила бревно, и ухватившись за него покрепче Алекс начал опасное путешествие. Попытки оседлать ствол провалились — он переворачивался, окуная наездника, пришлось плыть, крепко ухватившись руками. Получилось даже расслабиться, почти на грани потери сознания.
Немного отдохнув, начал подгребать одной рукой и ногами — база на противоположном берегу, пора форсировать реку, и так повезло, что течением вынесло на середину реки, всё же меньше мышцы напрягать. Временами, сверяясь с картой на коммуникаторе, что весьма неудобно, парень понял, когда пора причаливать. Последние десять метров проплыв по собачьи, брасом не позволяет травма, Алекс выполз на берег и тяжело хрипя начал восстанавливать дыхание. Последний рывок, марш бросок раненной улитки, и всё будет хорошо.
