Сенатор

— Заинтриговала. Рассказывай! — велел я.

— Экипаж весьма и весьма неплох, много инженеров такого класса, каких я давно не видала. Просто кудесники, не во всяком доке возьмутся делать то, что они творят на коленке. Молодое пополнение, конечно, не так натаскано, зато старательные. Офицер по противодиверсионной работе — просто маньяк. Группы гоняет так, будто готовит спецподразделение...

— Думаю, ты ему ещё скажешь за это спасибо.

— Даже не сомневаюсь! — кивнула она. — Правда, уроженцы некоторых планет от него уже стоном стонут. Вот забраки молодцы, эти стараются больше всех.

— У них и выносливость выше.

— Да, физиология. Знаешь, я за два года банально отвыкла от разных лиц в армии и на флоте. Первые недели было так странно видеть это разнообразие. Зато обстановка на борту стала... живее, что ли. Клоны, конечно, тоже не дройды, и прохохмить любят, и музыку слушают, и рисовальщики среди них попадаются талантливые. Видела, сколько на флоте разрисованных челноков? Но чтобы сочинять стихи или петь под кветарру в кают-компании — такого я за ними не замечала.

— Должно быть, у Джанго Фетта не было ни поэтических, ни музыкальных способностей. Но ты говоришь, не всё идёт гладко?

— Увы. Пришлось даже сформировать роту военной полиции. Нарушения, в основном, пустяковые: не соблюдают форму одежды, едят, где попало, не понимают, что от этого на корабле плесень и грызуны... Пару раз напивались после боёв. А недавно двое альфа-самцов подрались из-за девушки, которой, кстати, оба они на фиг не нужны. Клоны в этом плане менее проблемны.

— Что делаете с провинившимися? — поинтересовался я.

— Пылесос в зубы и чистить вентиляцию. Некоторые рецидивисты по четвёртому кругу через это проходят.

— Может, таких списать к хаттовой матери? Зачем тебе лишние заботы?

— Одного уже уволила на гражданку. Остальные... Попробую, всё-таки, перевоспитать. Техники талантливые, на вахте у них всегда всё в порядке, жаль таких терять. Надо разобраться, чего им не хватает.

— Может, девушек? С техническим образованием, чтобы могли оценить все достоинства.

— Хватит читать мысли, Падме! — шутливо нахмурилась Айла. — Как раз, подбираю. В экипаже уже есть несколько инженерш, ты не представляешь, сколько у них поклонников. Скажем, Янт, из реакторного, с виду серая мышь, но парни за ней косяком ходят. Девчонки из связного и медички такой популярностью не пользуются, хотя там есть очень эффектные. А вот нет. Дуры, видишь ли. А какие они дуры, разве их сравнить со столичными куклами?

— Они тоже меркнут на фоне девушки, которая умеет управлять корабельным реактором, — парировал я.

— Бесспорно. У тебя сегодня как со временем?

— Для тебя — есть всегда.

— В таком случае, предлагаю переодеться и забрать из школы Наследницу.

— С превеликим удовольствием!

У школы произошла любопытная сценка. Женщина-тренер, которую я поначалу принял за зелтрона — на самом деле она была кеширкой — не хотела отдавать нам Нолу, несмотря на то, что девочка сама ей сказала, что мы сёстры её отца. С классной руководительницей таких проблем бы не возникло, та знала и Айлу, и меня, как твилеку Пради, а тут на тебе.

— Я, безусловно, вам верю, тем более, сходство очевидно, — рассыпалась в извинениях тренерша, — но я должна связаться с матерью девочки, — тренер извлекла комлинк, сделала вызов и стала ждать ответа. — Скажите, мисс, а Вы в рекламе снимаетесь? Мне Ваше лицо знакомо.

— Ой, в чём я только не снималась, — манерно махнула рукой Айла, она уже привыкла, что, стоит одеться более цивильно, и из-за высокого роста её принимают за рекламную модель.

"Госпожа учительница, что-то случилось? — изображения над линзой комлинка не было, только звук. — Через четыре минуты буду возле школы."

— Тогда я жду Вас, мадам, — ответила кеширка, — ничего срочного.

Вскоре появилась Кои собственной персоной. Обняла Айлу, меня, и недоразумение было исчерпано.

— Ты их тут, как я погляжу, запугала до полусмерти, — улыбнулся я, пока мы шли по пешеходному бульвару прочь от школьного здания.

— Никаких "полу-", — поправила Кои. — Я им спокойно объяснила, что прекрасно к ним отношусь и буду относиться тем лучше, чем качественнее будут учить Нолу. Если же с ней что-то случится — ничего личного, виновный учитель и директор станут трупами. Кстати, директору я мужа на чистую воду вывела. Изменял, подлец. Теперь мы с ней доверенные подруги.

— Подрабатываешь? — прищурилась Айла.

— Совершенно бесплатно. Во-первых, у неё обширные связи, во-вторых, она столько знает о современной литературе, заслушаешься.

— Муж-то жив ещё? — поинтересовался я.

— Да, мы его так, поучили немного мокрыми полотенцами. Сойдут гематомы, будет как новенький.

Ох, как же неохота после таких вот семейных прогулок возвращаться обратно к делам — сенатским и прочим! Я не хотел в тот день снимать маскировку, решил поработать и прямо так лечь спать, да не тут-то было. Совершенно неожиданно в гости явился Гиддеан Дану. Пришлось экстренно сдирать с себя нейроинтерфейс — искры из глаз — и протирать катализатором лицо и руки, смывая сиреневую краску. Принимать душ полного цикла, чтобы обесцветить всё тело, времени не было, поэтому всё остальное я прикрыл глухой водолазкой с длинными рукавами и брюками. Раздражение на явившегося не вовремя куатца быстро исчезло по мере того, как я читал составленный им законопроект. Вопрос был срочный, в федеральном бюджете остались средства, и ещё можно было успеть перебросить их на развитие медицины индустриальных планет. Заодно я обговорил с ним ещё один возникший сегодня вопрос. Айла перед возвращением в Храм сказала, что с удовольствием взяла бы в группу ещё один-два корабля "Цветника". Я удивился, переспросил, что это, удивив, в свою очередь, её. Оказалось, "Цветник" и "Дриады" — довоенные прозвища, соответственно, Второй и Пятой бригад кораблей Сил Правосудия. Все они носили "растительные" женские имена. Поиском по Регистру Флота я определил, что "Виолетта" и "Мелисса" в данный момент находятся на ремонте на куатских верфях.

— Вернусь в представительство — непременно наведу справки, — пообещал Гиддеан. — Если экипажи ещё не сняли, сохраним их.

Он перезвонил мне через полтора часа и сообщил две новости, как всегда, хорошую и плохую. Разрушитель "Мелисса" лишь числился на ремонте, состояние корабля было таким, что дешевле в утиль. "Виолетту" же можно было восстановить за шесть недель, и практически весь экипаж её по-прежнему находился в системе Куата. Кто на борту, кто в общежитиях на планете в ожидании выходных пособий и билетов до дома.

— Я распорядился пригласить всех завтра в конференц-зал столичной мэрии, выступлю перед ними по телемосту и предложу не увольняться, — сказал Дану.

— Сердечно Вас благодарю, Сенатор, — я слегка наклонил голову.

— Да, чуть не забыл спросить. Сегодня в городе я видел мастера Секуру с племянницей и её матерью, баронессой Дару. Там была ещё одна девушка. Не знаете, она родственница Дару или Секур?

— Сиреневая кожа и серые глаза? — уточнил я. Вот блин...

— Да-да. Глаза детально не разглядел, но светлые.

— Дальняя родственница Секур, её фамилия Ларуун.

— Передайте, я был просто очарован её внешностью. Готов пригласить пообедать в ресторан. Приставать не буду, клянусь, — добавил он тише с многозначительной улыбкой. Узнал, всё-таки. Надо было краситься вульгарнее. Но тогда бы тренерша перепугалась и вызвала охрану.

— Ничего не обещаю, — сказал я. — Она, кажется, по дипломатической части, допоздна в офисе, встречи, переговоры...

— О, время мы согласуем. Доброй ночи.

Тем временем, продолжали развиваться события на Мандалоре. Сразу во многих местах преступные кланы пайков, Чёрного Солнца и хаттов атаковали склады, энергостанции, а также Центральный банк. Полицейские роты полковника Голека оказали достойное сопротивление, погрузить во тьму столицу Мандалора налётчикам не удалось. Ещё более занятный сюрприз преподнесла бандитам охрана банка. Укрываясь за толстыми поворотными щитами, прикрытыми дефлекторным полем, они открыли огонь по налётчикам из тяжёлых зенитных бластеров. Громиле Саважу Опрессу с его световым мечом плазма повредить не могла, он либо уклонялся, либо отбивал выстрелы, не заботясь о том, что они часто попадают в его же союзников. Датомирец выбил двери вестибюля и, словно древний голем, устремился к хранилищу. Удар по бронированной плите... и меч сита с громким треском погас. Бронестворки были заблаговременно покрыты слоем кортозиса. А с галереи уже летели, оставляя за собой пышные дымовые хвосты, небольшие продолговатые снаряды. Это сработали пусковые устройства химических гранат, начинённых смертельным и весьма агрессивным веществом. Поддоспешник клона или мандалора яд прожигал в течение двух-трёх минут, добираясь до кожи. Устоять против него мог лишь жёсткий скафандр. Пришлось громиле позорно бежать ещё до того, как, согласно сценарию, к банку прилетели "спасители" из Дозора Смерти. Обо всём этом мне рассказал Голек по защищённому каналу.

— По всем признакам, это решающий штурм, Сенатор, — подытожил он. — Я приказал эвакуировать семьи моих людей на Калевалу. Горожане тоже массово бегут из столицы в космопорт.

— Я бы рекомендовала Вам обеспечить отлёт кораблей с беженцами, — сказал я. — Город уже не удержать.

— Склоняюсь к такому же мнению, мэм. Скажите... это всё спектакль? Кровавая постановка?

— Да, данные моей агентуры свидетельствуют именно об этом. Как Вы поняли?

— Слишком быстрое появление Дозора. Им неоткуда знать, где произойдёт очередной погром, но они знают. Обыватели не понимают, они радуются спасению.

— Так и создаётся общественное мнение.

— Понимаю. Сенатор, скажите... есть ли предел подлости политиков, то, через что они не смогут переступить?

Я покачал головой.

— Ясно, — произнёс он. — В играх разведок есть хоть какие-то правила...

— Здесь их не существует. Постарайтесь защитить людей и выжить.

— Выживем. И, придёт время, поквитаемся с ними сполна.

— Да пребудет с Вами Сила, полковник.

Захват власти Дозором Смерти прошёл быстро, бескровно и при полном одобрении ликующей толпы. Герцогиня запретила гвардии и полицейским оказывать сопротивление. Её вывели через боковой подъезд и увезли в тюрьму. Толпе же было объявлено, что она отказалась от своего долга по защите Мандалора. По сути, так оно и было. Всякий пацифизм имеет свои пределы, за которыми он превращается в предательство. Двенадцать лет назад мне удалось это понять, хотя и совершив кучу ошибок. Герцогиня так и не поняла.

В той же тюрьме вскоре оказался и Дарт Мол со своим братом-громилой. Даже он недооценил беспринципность Пре Визлы, рассчитав, что тот не предаст их раньше, чем будет покончено с одним старинным общим врагом. А Визла, в свою очередь, не учёл возможностей, которыми обладают адепты Силы. Он тоже недостаточно хорошо обучался: казалось бы, мог сделать выводы, когда изящная девочка-тогрута без малейшего напряжения покрошила десяток его лучших бойцов. Но нет. Ещё пара-тройка подобных примеров, и я, пожалуй, начну думать, что большинство уроженцев мандалорской системы в принципе не блещут умом... Разумеется, ситы освободились, уничтожив надзирателей. Вслед за ними удалось бежать и одному из гвардейцев герцогини, стенку его камеры Опресс случайно проломил трупом охранника. Всё это мы узнали несколько позже, когда собрали и обобщили всю доступную информацию. А пока почти одновременно поступили два сообщения. Первое — мне, от Сони, со сжатым изложением ситуации в столице. Второе — совету Джедаев, от самой Сэтин, с мольбой о помощи.

Оби-Ван Кеноби вошёл в мои сенатские апартаменты, машинально поздоровался с Теклой, отодвинул с дороги неуклюжего Трипио и так же машинально перед ним извинился. Сел на диван.

— Мандалор? — спросил я.

— Да. Мы получили сообщение от герцогини Крайз. Она сказала, что потеряла планету.

— Мне это известно.

— А её сподвижники уничтожены.

— Не все. Кое-кому удалось укрыться, другие покинули планету.

— По местным сетям объявлено, что Сэтин убила Пре Визлу. Перед смертью он будто бы возвратил на пост премьер-министра этого взяточника Алмека.

— Да, у меня такая же информация. Последнее, что я знаю от моей практикантки, они попытались вытащить Сэтин.

— И не преуспели. Я лечу туда.

— Я знала, что Вы это скажете. Как я понимаю, отговаривать бессмысленно?

— Абсолютно.

— Что ж, постарайтесь её спасти. И да пребудет с Вами Сила.

Я так и не решился сказать ему, что Дарт Мол жив. Можно было сослаться на описание агентуры, дескать, подозрительно похож, но, всё равно, выглядело бы странно. Не будем поднимать волну. Магистр Кеноби справится. Он мудрый джедай. А рыжая Бо-Катан Крайз его вытащит...

Неделю спустя в том же самом месте, на том же самом диване, Оби-Ван рассказывал мне, что произошло на Мандалоре:

— Когда нас доставили в тронный зал, она уже не дышала. Мол пришёл в бешенство, ревел, как раненый гандарк, проломил кулаком стену. "Я хотел убить её на твоих глазах, заставить тебя почувствовать всю глубину моей боли! — кричал он. — А она издохла раньше времени!" Потом приказал отнести тело на крышу, чтобы полакомились падальщики.

— Сказать, что он подонок, значит ничего не сказать, — отозвался я.

— Так действовали и ситы древности. Страданиями, болью рассчитывали вызвать гнев, ярость, чтобы жертва сама шагнула на тёмную сторону.

— Невероятно трудно выдержать такое. Как Вам удалось сохранить самообладание?

— Не удалось, Падме, — Кеноби помотал головой, и я только тут обратил внимание, что его всегда безупречная шевелюра сегодня несколько взлохмачена. — Я до сих пор глубоко опечален её гибелью. Отчасти, в этом моя вина. Анакин летал на этом транспортнике много раз, я не мог подумать, что он развалится от двух портативных ракет. Не мог... Но предвидеть был обязан. И это огорчает меня ещё сильнее. Сэтин была чудесной женщиной. Она не заслужила подобной судьбы.

— Если бы ещё излечить её от столь безграничного пацифизма...

— Ты тоже пыталась?

— Пыталась. Да куда там, она была так же упряма, как тот старый лармен на Мэридуне, про которого рассказывала Айла.

— Да, мне говорил о нём Анакин. Но то религиозный фанатик, а Сэтин... Во всех остальных отношениях она была весьма разумной женщиной. И когда-то активно боролась за миролюбивую политику Мандалора.

— Видно, с течением временем времени любые суждения становятся жёстче и радикальнее, — медленно сказал я. Добавил: — Кстати, к самому Анакину это тоже относится. Меня очень беспокоят его страхи.

— Полностью с тобой солидарен. К счастью, Осока на него благотворно влияет.

— Это не может продолжаться вечно. Девочке шестнадцать, она необыкновенно талантлива. Вскоре Совет может назначить ей Испытания. И Анакину придётся отпустить ученицу.