Падение Коцита

... А вот это совсем интересно. Оказывается, единственный пусть спасения своей души, — почему он не сказал, от чего именно? — поклониться "взявшему на себя" и постоянно думать о нём. Хм. До сих пор считалось, что только сам человек способен подарить себе возможность новой жизни в новом теле. Это если его душа, Отражение на Зеркале Сути, загорится не отражённым, то есть съедобным, — а самостоятельным светом...

... Да ну?! Сам стал богом? Чудеса творит? Какие, к примеру? Ах, даже так? Через "верных своих" силу источает? О! И покажешь сейчас? Ну, давай-давай, показывай, посмотрим...

А вот посмотреть-то и не удалось. Потому что едва проповедник развёл руки в стороны и стал, — как бы это?! — чем-то наполняться, — как голова его скатилась с плеч. А самое страшное, продолжала улыбаться, даже лёжа на полу. И рот разевала. Беззвучно. Как будто говорила что-то. И тело не падало. Всё так же покачивало в воздухе расставленными руками. И крови из перерубленной шеи не течёт, вроде как...

Карун, чьё напряжённое лицо виднелось из-за обезглавленного, снова сделал движение и лезвие его меча высунулось спереди из груди трупа. Из области его сердца. Окровавленное лезвие. И тут же, словно повинуясь неслышимому приказу, ноги убитого подкосились, из обрубка шеи полчками пошла кровь, и только после этого тело бывшего проповедника медленно сползло с клинка и упало на пол.

Карун бросил взгляд на правителя, затем на застывших в странном оцепенении Гурангира и Ратуана. Влепил каждому по хлёсткой пощёчине, заглянул в глубины их постепенно начавших оттаивать глаз, облегчённо вздохнул и бледно улыбнулся.

— Кажется, успел...

Ратмир, не вставая со своего сиденья, покрутил шеей, похрустел суставами рук и ног, — с чего бы это так? — спросил:

— Куда успел?

— Вас спасти, дуралеев. Перед тем, как ЭТО вошло в зал, мне пришло в голову активизировать Объём Представления и вызвать на связь твоего тёзку. И всё это время мы слушали вдвоём. А когда вы открылись под удар чужой Силы, Девятижды Вернувшийся приказал мне: "Убей!!!" А остальное, надо полагать, он нам и сам расскажет.

Кристалл занял своё место на подлокотнике кресла правителя. Уменьшенная голова Ратмира Девятижды Вернувшегося осмотрела зал из глубины Объёма Представления, сиреневого шара, возвышавшегося над верхней гранью кристалла. Дождавшись, когда Гурангир и Ратуан сбросят остатки оцепенения и окончательно придут в себя, Ратмир из шара взглянул на своего правящего тёзку.

— Самое умное, что ты сделал, это передал Каруну кристалл. Мы с ним частенько беседовали. И благодари всех светлых богов, что у тебя такой помощник.

— А то — что? — спросил правитель.

— А то было бы очень плохо. Сначала вам, а потом всем людям Ур-Талан. И на будущее: таких вот проповедников уничтожайте сразу же, желательно ещё до того, как они откроют рот.

— А что в них такого? — спросил Гурангир. — Опасного?

— Это куклы Коцита. Его тайное отравленное оружие. Берётся человеческое тело, изменяется особым образом. Получается необычный шаман, способный навести злые чары. Понятно излагаю?

— В нём не чувствовалось ничего мёртвого, — сказал Ратуан. — Хотя, — его доброта сейчас представляется мне слишком... противоестественной, что ли?

Голова в Объёме Представления кивнула.

— Совершенно верно. Первые образцы проповедников Коцита были проще. Они попросту призывали не сопротивляться злу насилием, чтобы страсть к насилию не повредила добрым душам. Да, такая страсть, страсть к насилию, повредит душе, — если зародится в глубинах этой самой души. А если душа просто отражает направленный на неё поток смерти, это уже совершенно другое. Повторяю вам ещё раз, запомните крепко-накрепко и другим передайте: непротивление злу есть поощрение зла. И соучастие. Хотя бы своим невмешательством. Безнаказанность есть одобрение.

Первые образцы проповедников Коцита давали убивать себя без сопротивления. В сочетании со словами о добре, мире и прочем это создавало у слабых и глупых иллюзию их святости, то есть принадлежности чуть ли не к носителям Изначальных душ планеты.

Но их так называемая доброта была слишком доброй к мёртвому существованию. Однажды, уже давненько, — мне пришлось встретить человека из города, павшего под ударом Коцита. Горная крепость, очень надёжная. Незадолго перед нападением, где-то дней за тридцать-сорок, в неё вошёл мирный проповедник, говорящий против зла. Именно он и открыл ворота крепости.

Тот человек смог сбежать. И через несколько дней он изловил избирательно доброго на горной тропинке. И поговорил с ним. Знаете, что сказал тот о причине своего поступка? Он заявил, что добрым людям не пристало брать в руки оружие, потому что оружие несёт смерть, а смерть — это зло. И ещё он сказал, что добрые люди обязаны не убивать злодеев, а содействовать их исправлению. Исключительно силой своего примера. И терпеливо сносить проявления зла, дабы устыдить злодеев и содействовать тем самым их раскаянию и спасению. А врата крепости раскрыл исключительно для того, чтобы помочь осаждённым. Злодеи, сказал он, всё равно взяли бы крепость. Но теперь они не разозлятся от слишком больших потерь и убьют столько, сколько им захочется как обычно. А если бы крепость сопротивлялась, злодеи убили бы больше людей. Потому его поступок сделан во имя спасения жизней и душ. Потому что если добрый человек убьёт кого-нибудь, он станет убийцей. А злым убивать можно, потому что они злые. И добрым людям следует терпеливо сносить все их бесчинства, и только желать их душам исправления. И всё.

Бред, сами понимаете. Но кто-нибудь из глупцов способен подхватить эту выдумку. И, чтобы возвысить себя в своих же глазах, вытворить что-нибудь подобное.

Новые проповедники доброго зла и злого добра такие же куклы, управляемые не душой, а чем-то иным. Светлые боги ещё и сами не разобрались, как такое вообще возможно. Ничего, разберутся, подождём. Главное отличие новых носителей замаскированного мёртвого существования в том, что они, тоже пока не изученным образом, способны становиться передатчиками демонов. Когда расслабившиеся слушатели полностью раскрывают свои слабые души говорящему много красивых слов о добре и окончательной победе добра над злом, — в отдалённом будущем, — новый проповедник закидывает им внутрь ... нечто вроде кусочка демона...

Вам приходилось видеть, как ящерица жертвует хвостом или его частью, чтобы отвлечь хищника от себя? То, что внутри последней разновидности проповедников Коцита, похоже на такую ящерицу. Только кусочки хвоста, выскакивающие из проповедника в души доверчивых слушателей, там, внутри, выедают их души и становятся целыми ящерицами. То есть, из кусочка демона вырастает целый демон. И поведение человека с такой мерзостью внутри полностью меняется. Но при этом его внешность не меняется. Прежний с виду и совершенно другой внутри. Это-то и есть самое опасное.

Карун говорил о вашей проблеме с жителями нагорья Кара-Кан. Боюсь, что ваш проповедник идёт оттуда. Боюсь, что часть жителей, а может уже и большинство, носит в себе выедающих их души демонов.

Хорошо только одно. Если уничтожить тело, демон внутри исчезает из нашего мира. Заслуги светлых богов в этом нет. Властелин Коцита сам против обилия демонов. Властелин Коцита желает пожрать все доступные жертвы сам.

Труп проповедника отдай Каруну, кристалл тоже оставь пока у него. Попытаемся разобраться, как устроена эта мерзость. Жаль, нет времени. Лучше всего было бы отдать останки светлым богам. Но мы попросту не успеем это сделать. Ладно, это не ваши заботы, люди боя. Ну, ты меня, понял? Правь, правитель.

Ратмир поднял руку, привлекая внимание.

— Значит ли то, что всё, сказанное куклой по имени Серишет, есть ложь?

Ратмир-изображение поморщился.

— Полностью ложное учение создать нельзя. За ним никто не пойдёт. Но с вашими способностями отделить ложь в его словах от правды в его словах очень и очень сложно. Вам это не по силам, скажу просто. Продолжайте следовать вашим правилам поведения. Это лучшее, что вы сможете сделать...

26-03

"... И потому мне, как правителю Ур-Талан, видится только одни путь. К сожалению — война".

Общее собрание принимающих решения молчало, снова и снова обдумывая услышанное ими.

Да-а... Плохи дела... Совсем плохи... С набегами соседей справиться можно. Если держать сторожевые заставы и группы конников наготове — дело трудное, но выполнимое. Хотя — какие там конники. До места боя доскакали с грехом пополам, а там с коня — и в бой. Жаль, что жители Ур-Талан всё больше по пешему делу способны. Мало кто на конях скакать умеет. Что поделаешь — горы. А уж сражаться конными — вообще непривычно. Это вон в Великой Степи на коня сажают до того, как ходить научатся. У нас — другое. У нас тут шибко не поскачешь. Привычки нет. Да и кони-то — больше тяжести возить, а не под человеком бегать.

А вот бродячие добряки на словах, разносящие демоническую заразу — это гораздо серьёзнее. Таким волю дай — и не заметишь, как тебя самого в жертву тёмным богам принесут. Что не есть хорошо. И что делать? Бросать всё и уходить? Без боя? Не дело то. Даже от Нагорья Кара-Кан до ближайшей Цитадели Коцита путь не близкий. Тяжёлый и опасный. Не всякая нечисть её и пройти-то сможет без роздыху. А если и дойдут, то местная хищность, что по пути встретится непременно, войска-то вражьи ополовинит. Тут если как прежде всем объединиться и бой дать — не выйдут враги из-за гор пограничных, из Великой Степи сюда не войдут. Пробовали уже. Обожглись. Повелитель Ратмир тогда из мальчонки мужем стал, копьё в руках держать научился. Дело памятное. Но так то прежде. А теперь Нагорье вроде как руку тёмных богов приняло. Ой, худое дело, ой, какое худое. Воевать идти? Горные проходы из Великой Степи под себя брать? Самим держать? Иначе никак получается. Иначе не успеют внуки подрасти, как на месте Кара-Кан новая Цитадель выситься будет. А это уже совсем другое дело. Полная беда и всеобщее горе. И что тут поделать? И воевать плохо, и не воевать плохо.

Светлых богов призвать? У них у самих хлопот полон рот. Сам Коцит сдерживают. А это много хуже любой Цитадели. Да и что это даст, если пригласить сюда светлого бога? Зачем? Ну, определит он, кого демоном заразило. Дальше что? С этой заботой и Карун справится. Ратмир Девятижды Вернувшийся всему собранию из глубины Объёма Представления пообещал, что поможет. А как сможет, так и сам лично прибудет. А Девятижды Возвращающиеся — это почти те же самые светлые боги. Слабее, конечно. Ну да для людей и этого много. Всё-таки носители Изначальных душ планеты. Это вам не хухры-мухры.

И КАК воевать, опять же? Нагорье штурмом брать? Сил не хватит. Собрать мелкие группы людей боя и засылать, чтобы всё живое подряд вырезали, колодцы травили, жгли, что смогли? Так не дело то. Тут себя уважать перестанешь. А если кто в Нагорье ещё сомневается, так и сам под руку тёмных богов толкнёшь. Вот ведь проповедники многохитрые удумали: надо, мол, злодеям приплатить, чтобы они вместо добрых людей злодействовали, защищали, мол. Тогда и душа спасена будет, и тело. Начнёшь войну малыми отрядами, так они сами на поклон в Цитадель пойдут, чтобы злодеев прислали, защищать, однако...

Одно хорошо. Понятно, что с заражёнными из Ур-Талан делать. Убивать их вроде как не за что, навредить другим не успели. Да и что заражены: так то не вина их, а беда. Главное: найти. А там объяснить им всё как есть. Что только наивысшее напряжение души сможет дать огонь выжечь эту самую заразу из нутра их. А для того должны они пребывать в самых суровых условиях, когда без помощи друг другу всем гибель. И — на дальнюю границу в горах. Жить общиной, строить себе новое поселение, еду добывать да смотреть, что вокруг для общего блага Ур-Талан приспособить можно.

Ладно. С этим более-менее разобрались. Теперь: что же делать с Нагорьем?

Не пойдут люди соседей вырезать. Слишком уж не страшна с виду эта опасность. Ну, послушали люди рехнувшегося, какая в том беда? Отродья Коцита? Ты их руками пощупать дай. Когти их покажи. Если свежий труп Убийцы Степей показать, — дело другое. Так ведь нет прямого вторжения Цитадели. Ну не любят люди Ур-Талан кровь проливать. Уметь умеют, а любить не любят.

— Выкликнем добровольцев, — сказал Ратмир.

Общее собрание закачало головами в сомнительной задумчивости. Тут даже если и общее ополчение собирать — тяжко придётся. А одними добровольцами — это всё равно, что на смерть послать.

— Нет, — сказал Ратмир. — Вот уже два года мы делаем и учимся использовать новое оружие. Боевые колесницы. Идею подсказал Девятижды Вернувшийся. Делал и руководил — Ратуан. Не соблаговолит ли уважаемое собрание проследовать во внутренний двор?

Общее собрание заинтересованно соблаговолило.

26-04

Новое оружие впечатляло. Двухколёсная колесница овальной формы. Бортик по пояс стоящему человеку. Колёса по бортик высотой. Посередине — не то шест, не то столб, ножка огромного деревянного зонта.

— Это зачем?

— Защита от стрел противника. Из-под гриба стрелять сподручно. Что в упор, что вдаль навесом. А издали стрелы сверху вниз летят. И возница прикрыт, и стрелок. Всё прочно, на ухабах не растрясётся, проверено.

... По очереди заходили внутрь, осматривали колчаны для стрел, теснящиеся вплотную друг к другу по всей внутренней стороне барьера. Много стрел с собой взять можно, много... Запасные луки под зонтом? Предусмотрительно, предусмотрительно...

Два лука больших, для навесной стрельбы. Два коротких, но тугих, пробивных в упор. Про запас.

Стрелы с листовыми наконечниками, режущие. Стрелы бронебойные. Стрелы зазубренные. Стрелы с широким серповидным наконечником. Таким при удаче и голову срубить можно. Ежели вражескому военачальнику у всех на виду башку смахнуть, у многих сердца дрогнут. Полезная в бою вещь. Что ещё? Стрелы зажигательные? Хм. Ну, пусть будут...

В длинное прямое дышло впрягались две пары коней, одна за другой. Спереди на дышле насажен наконечник. Лезвие широкое, грудь коней прикрывает. Форма треугольником, углом вперёд. Заточен режущий край на совесть. Ежели таким на полном скаку в глубокий строй врезаться, точно до половины дорогу себе пробьёшь. Но это, понятно, так, на крайний случай. Главное предназначение наконечника на дышле — героев глупых с пути сметать. Против плотного строя другие лезвия предназначены. На ступицах колёс. Четыре косы. Стальных. Прочных. С виду жутких.

— Тактика боя проста, — продолжал объяснять Ратуан. — Вначале скачем как бы в лобовую, пугаем. Перед самым строем поворачиваем и мчим вдоль строя. Косы наконечники у длинных копий секут. А лучник в это время из короткого лука стрелы в глубь строя мечет. Наконечник листовидный, режущий. Чем больше подранит, тем лучше. Если духом дрогнут, сами разбегутся. Тут только окружай да в плен бери. А не разбегутся, что ж, делаем ещё проходки. Пускаем колесницы по кругу и выкашиваем глубокий строй ряд за рядом.

— У врага тоже лучники есть, — сказал один из старейшин.

— Конечно, — согласился Ратуан. — А вот эти шесты в стороны, с перьями, пучками лент да конского волоса, — они что, для украшения, что ли? Они чтобы стрелы с направления сбивать. Если стрела вскользь, то и лёгкая кожаная броня коней защитит.