— Свои, свои! — проезжая сквозь охрану, попытался успокоить их Северин.
— Какие свои? Что задумал Северин? — Лезна узнала Карася и Матвея верхом. Матвей держал за собой, на поводу ещё одного коня. Жеребца белой масти.
— Третий это кто? — Прида то ли у себя спросила, то ли у Северина.
— Едем, едем! Сейчас узнаем, кто это такой! Чего встали? Это мои дела! Караван сейчас ляжет, полдня потом поднимать будете!
Лива проводила взглядом проезжающего мимо них Северина, кивнула Айназ. Та коротко махнула плеткой, вслед за ней двинулась четверо "старых". За ними тронулись Лезна и Прида. Проехали немного снова остановились, отпуская башлыка одного.
Подъехал, кивок своим. Рукопожатие с Карасем, Матвеем. Взгляд на коня:
— Красавец!
Улыбается Матвей. Доволен Карась. Не прогадали с конём. За цену потом услышат. Это сейчас не главное.
— Мир-дорога! — Северин поздоровался с третьим.
Матвей повернулся к нему:
— Ратман наш, башлык, Северин Тимурович. А это барт Чигарин, ребятам этим начало.
Чигарин осмотрел Северина, кивнул. Протянул руку ему:
— Чигара!
Крепко пожал, куда без этого. Карась прихватил поводья белого жеребца.
— Север, поеду я, коня в товару пристрою.
— Чего встали? Скажи им, что проход свободен, пусть дальше идут! — Чигара свистнул и махнул рукой, показывая, что можно идти.
Повозки остались на месте без движения. Вперед тронулись "старые". Айназ проезжая мимо, кивком ответила на поклон Чигары, и без остановки, поехала со своими людьми дальше.
— Матвей сказал охрану нужно тебе, товаре.
Башлык кивком подтвердил.
— А это кто? — Чигара указал на направляющихся к ним Ливу и Лезну.
— Охрана нужна людям моим, дочке моей, мне. А этим, груз ценнее моей товары.. Идём до Юг-Заставы. Плачу гривенник в день. Сколько вас?
— У меня 23 человека. Ещё лекарь, — глядя на побитое лицо ратмана, добавил, — лучший лекарь в этих краях.
— Моих людей не лечить, охранять надо!
— Северин! — подъехала злая Лива. — Какого хрена происходит! Что затеял?
За спиной у Северина раздались смех и шутки. Айназ со "старыми" мимо ребят Чигары едет. На дороге вспыхнула перебранка, "старые" ответили насмешникам. Тем не понравилось, полезли выяснять отношения.
— Барта, я Чигарин, это мои люди. Я отвечаю за них.
Представляясь, Чигара исполнил поклон головы, приложив левую руку к груди.
— Позвольте узнать о причине вашего возмущения! Это очень сильно затрагивает меня! Вы пытаетесь оставить моих ребят, мою семью без куска хлеба! Это дорога и так кишит обиженными и обездоленными, творящими ужасное и недоброе.
— Разрешите нам, — он развернулся, махнул в сторону разгорающейся перебранки, — мне и моим ребятам, оказать услугу этому достойному мужу, у которого, судя по лицу и его измотанному виду, позади остался нелегкий путь. Так позвольте ему завершить этот путь, сохранив здоровье дочери и его людей в неприкосновенности.
Стихла перебранка между "старыми" и парнями Чигары благодаря усилиям Айназ, подоспевшей Лезны и парня в сером плаще, который парой слов успокоил своих, а потом и вовсе заставил их съехать с дороги.
Северин видя, что наемники нисколько не робеют от присутствия жиг, вмешался в разговор Ливы и Чигары, вернее прервал монолог наёмника:
— Чигара! За охрану, за услуги лекаря, на всём пути до Юг-Заставы, плачу три червонца. И питание за мной. По рукам?
Чигара подумал и пожал протянутую руку:
— По рукам!
— Как ваша раненная рука, барта Лива? — подъехавший к ним парень в сером плаще откинул капюшон и Северин узнал Речеслава, старшего дозора из Ефремова.
— Барта Лива, — дозорный поклонился жиге.
— Барт Северин, — протянул руку Северину.
Башлык с чувством пожал ее:
— Барт Речеслав.
Речеслав перевёл взгляд на Чигару, тот довольно кивнул.
— Как ваша рука, барта Лива? — снова спросил Речеслав.
— Больше не болит, — Лива начала разворачивать коня для выезда на дорогу. По которой уже начали движение товара и караван
-Ух! — восхищенно произнес Чигара, глядя вслед Ливе. — Чтоб у меня такие командиры были!
— Вот не думал тебя здесь увидеть! — Северин разглядывал Речеслава.
Вместо кольчуги на нём был кожаный доспех с нашитыми на него металлическими пластинами. Такой же был и Чигары. У обоих на широких поясах висели сабли, сзади седел были приторочены шлемы.
— У нас ряд закончился в Ефремово, с местным воеводой. Помнишь, мы с ранеными из патруля шли? Один из них мой брат, везу к родителям домой в Смородинку.
— А девушка "самый лучший лекарь в округе", она тоже здесь? — спросил Северин.
— Да, это сестра моя, она сейчас с братом.
— Слушай, у меня в товаре раненные и больные есть, пусть она их посмотрит на стоянке обеденной?
Речеслав перевёл взгляд на Чигару, тот кивнул.
— Хорошо, передам! Как на стоянку встанем, подойдёт к вам. Но у вас же в обозе свой лекарь был?
Северин просто покачал головой, не сказав ни слова.
Чигара посмотрел на Речеслава.
— Иди, успокой девушку, — он показал плеткой в сторону жиг, что-то обсуждавших на краю дороги. — Я сам скажу твоей сестре.
— И ещё Чигара, Речеслав, — Северин повернулся и кивнул в сторону жиг. — Я вас нанял из-за них. Но не надо самим их задирать, придержите своих парней.
Чигара и Речеслав согласились безоговорочно:
— Хорошо, сделаем!
Постояли ещё немного. Последняя подвода обоза проехала мимо них. Следом за товарой шел нагнавший ее караван. Прошёл последний верблюд с грузом, пыль не успела осесть, как показалась головная телега чужого обоза, идущего следом за ними. Через час пути показался первый встречный караван.
Надейка проснулась от громкого лая Полкана. Она открыла глаза и тут же спряталась под одеяло. Потом изгибаясь как червяк, не снимая головы одеяла, доползла, уткнулась в спину Александра, правящего повозкой. Постучала в спину, ткнувшись в него несколько раз головой, и позвала:
— Дядь Саш, дядь Саш!
— А Надейка! Проснулась засоня?
— Дядя Саш, это кто?
Александр, ответил, не оборачиваясь:
— Справа, здоровый, страшный — это Рим. С левой стороны, молодой, симпатичный — это Мосейко.
Надежда подумала немного и снова громко зашептала из под одеяла:
— Если слева это симпатичный, то на того, что справа даже смотреть боюсь.
Александр озадаченно обернулся, посмотрел на закутанную Надежду, потом глянул влево и расхохотался. Ткнул легонько в бок Надейку:
— Вылазь! Задохнешься! Вставай, а то обед проспишь! Вылазь, не бойся, это я право и лево перепутал!
— Правда? — отлетевшее одеяло и любопытство на лице Надежды. Точно, справа паренек молодой, лет 15-16, верхом, в кожаном доспехе. Улыбается, прислушивается к разговору в телеге. Пытается услышать каждое слово, но близко не подъезжает.
— А чего они с нами едут?
— Их твой отец для охраны нанял, и пока через степь до Юг-Заставы идем, они тебя охранять будут.
— А дальше, почему не будут?
— Дальше жиги не пустят.
— А почему? А где это Юг-Застава? Далеко?
— Тихо-тихо, егоза! Проснуться не успела, а уже вопросов целую кучу насыпала. Ты есть будешь? Там тебе Варда молоко и пирог с картошкой положила. Смотри, остынет пирог, не вкусный будет. Доставай возле сумки моей в одеяло завернуто всё.
— Ешь, а то Полкан раньше тебя доберется, видишь, сзади пристроился, нос по запаху держит.
Все пропитано дорожной пылью. Жарко. Дорога забита обозами, караванами, табунами, перегоняемыми стадами, беженцами. В колодцах мало воды и она не свежая.
Отьехав от Луначарово, Лезна принялась за Ненада и белогорцев, устроила им пробежки при полном вооружении, разбила на пары, провела на ходу учебные поединки, заставила нападать, оборонять и отбивать от обоза повозки.
Все это на глазах у "братаничей" Чигарина. Но не было ни шуток, ни насмешек в сторону белогорцев. Чигара переговорил со своими парнями, приказал не задирать сопровождение обоза. Речеславу пришлось долго успокаивать жиг, обещать Ливе мир и дружбу во время совместного пути.
Прида увидела на передвижной голубятне клетку с ястребом. Очень сильно заинтересовалась хищной птицей, насела на голубятниц с вопросами. С Ливой подъехала к жиге, командовавшей обозом раненых, о чём-то долго и настойчиво убеждала ее.
Сестра Речеслава, Ауда, передала, что осмотрит всех раненных и больных после обеда.
Чигара поставил свои повозки сразу за голубятней, втиснул их перед мажарами. Не хотел ехать в пыли, замыкая обоз. Но через десять минут езды за "курятником" начал задумываться, а был ли он прав, когда влез сюда.
Первой повозкой правила его жена, Думара. Повозка служила домом на колёсах для его семьи и местом отдыха для Чигарина. Вторая повозка была в подчинении у Данавы, жены его старшего племянника. Она вместе с женой Чигары занималась готовкой еды и стирала, обшивала парней. Получая за это небольшую плату от Чигарина.
Третьей повозкой управлял его младший племянник, Асанчик, ровесник и закадычный друг Мосейки. Он вез раненого брата Речеслава. Тот неудачно выскочил против шайки степняков, угоняющих чужой скот. Досталось ему, он был ранен стрелой в плечо, сдернут на землю арканом, и, пытаясь подняться на ноги, получил удар саблей по голове, разваливший его шлем надвое. Теперь Чигарин везёт его домой, не зная, что сказать своему брату, в оправдание.
В отряде Чигары чужих нет. Три сына, младших, здесь в отряде, возле него и матери. Братаничей 8 человек, с братаной Аудой девять, остальные родственники жён братьев, дети соседей. Никого нет со стороны.
Сколько лет уже в седле, исколесил Каршинскую степь вдоль и поперёк. С юношеских лет, как сходил на первую баранту, так до сих пор не может остановиться. И баранту водил, и барантачей сам ловил. Ходил в набеги, и обозы, ещё имперских времен щипал, городки степные в осаде держал, и в штурмах участвовал, но уцелел. Нет уж многих товарищей верных, степь забрала. Сам несколько раз ранен был, со смертью на толщину лезвия сабли килианской разминулся.
Часто о будущем своем задумываться начал, сила вроде есть ещё в руках, но теряется гибкость, ловкость. Постепенно собрал вокруг себя не чужих ребятишек, учить их начал, натаскивать. Берег их. На обозную службу нанимался, стада на перегоне охранял, несколько лет в вольном приморском городе Перехабе в конной городской охране отработал. К звездочетам, жигам в степные дозоры нанимался.
Испугался немного, когда Речеслав из последнего выхода с ранеными вернулся, когда Думара, засучив рукава, обрушила небо на бедную голову Чигарина, за то, что племянника не сберег.
Может бросить всё? Парней разогнать по домам? По родителям раздать? Набрать новых людей, командиром Речеслава поставить, и пусть командует. А что? Схожу в последний найм, вдруг, что у жиг подвернется. Отработать срок, натаскать ещё чуть-чуть Речеслава. А потом самому на лавку к окошку!
Не получилось у Чигары подольше помечтать, подумать. Впереди опять перебранка возникла, белогорцы с обозниками возле водовозки сцепились. Пришлось к службе своей приступать, товаре защиту обеспечивать.
Вернулись "старые", посланные жигами на разведку к колодцам у дороги.
— Впереди нас идёт обоз в 50 волов. Это самый маленький. Другие, которые побольше, у колодцев в очереди стоят. Воду уже со дна черпают.
Разведка привезла одну бочку воды от колодца, на пробу. Дрянная вода на вкус, но другой нет. Разобрали сразу, лошадок поить нужно, самих жажда мучает. У Гриши в водовозке еще немного хорошей воды осталось, той самой, что в Луначарово набирали.
"Старые" заодно ездили и место для дневки посмотреть. Везде одинаково, бугристая глиняная равнина с редкими кустиками кругом, до песчаных холмов тянется. Нашли старую стоянку, заняли. Лива отправила двух белогорцев вперед, на стан, обед приготовить. Воды нет нигде. Полезли с ведром к Грише, на водовозку.
— Не дам я воды, нету!
На помощь Грише примчался Матвей с Карасем. Злые, не выспавшиеся.
— Вы нас мордуете, лица бьете, а мы вас поить будем? Ищите в другом месте, у других дураков воду.
Охрана новая подоспела, оттеснила конями белогорцев от водовозки. Они к Ненаду, тому уже устроенные Лезной занятия-учения на свежем воздухе осточертели. Он и рад ответную бучу поднять. Сразу Лезне про ситуацию с водой доложил:
— Люди построены, к выполнению приказа готовы!
— Вперед!
Окружили водовозку. Навалились, оттеснили от нее Матвея с Карасем и защитников их. Гриша вырвался, на бочку заскочил. На шум и крики Карася мажоры начали оборачивать.
— Троха стой!
Остановился обоз, побросали мажоры свои повозки, все к водовозке кинулись. Беспут с обозом раненых ушел вперед, но его тоже остановили. Сзади караван нагоняет. "Братаничи" увидев кучу народу возле водовозки, туда со всех сторон стягиваться начали, водовозку и белогорцев в кольцо взяли. Рим кивнул Мосейке, на Александра и Надейку указал:
— Смотри за ними!
А сам на разборки поскакал.
Гриша на верху водовозки от белогорцев новым ведром аккуратно отбивается.
Лива, Лезна, Прида, стоят на орущую толпу смотрят. Айназ прискакала с пятеркой "старых", но пока не вмешивается, приказа не было. Речеслав со своей сестрой от своих повозок вслед за Северином примчались. Поймал взгляд Ливы, — обещал мир и дружбу? Выполняй!
— Гриша, хорош махать ведром! А то взлетишь сейчас! — крик Северина, заставил всех посмотреть на водовоза.
В это время Речеслав начал оттеснять мажоров и их охранников от белогорцев, сзади Рим с ещё одним здоровяком идут, зазор между противниками расширяют.
— Ненад! Своих придержи! — Ненад на Ливу смотрит.
Сжала губы, кивает.
— Стоять всем! На месте!
Остановились, замерли, выполняя приказ десятника.
— Гриша! Ты зачем товару остановил? Съезжай с дороги! Остальные, чего здесь собрались? По местам! Троха-аа! Первый день впереди встал, и сразу товару остановил. Ты чего волов бросил?
— Там новенький с ними!
— Уважаемый! Я тебя ставил, а не новенького! Матвей! Вставай на свое место! — красное лицо Северина даёт понять, что не время для шуток.
— По местам все! Я потом с вами поговорю!
Разошлись по своим повозкам, гудя недовольно. Водовозка съехала на обочину, освобождая путь. Товара тронулась и пошла дальше, ведомая Матвеем.
Возле водовозки остались Северин, Гриша, Карась, Вилли. Тут же охрана — Чигара, Речеслав, Рим. Рядом с ними жиги и белогорцы. Прида со "старыми" вдоль идущей товары разошлись, нельзя ее совсем без присмотра оставлять.
— Покажи им воду, Гриша! Сколько там?
— Один раз в обед напоить товару и коней у нашей охраны. А где дальше мне воду брать?
— Балаган кончай, Северин! Чего вы здесь устроили? — обрывает Гришины стенания Лива.
— Гриша дай воды сколько просят! Хоть всю отдай! Пускай всё тягло от жажды передохнет, хрен с ними, отдай всё!
И белогорцу, застывшему у водовозки с ведром:
— Наливай, не стой! Зови остальных своих! Пусть лошадок своих ещё напоят.
— Этим сопливым с горбами, вон которые следом идут, им тоже налей. Дай, Гриша, дай им воду, — Северин махнул рукой, не стал слушать, пытающего что-то ему сказать Карася.
