— Здравствуй, дед. — Светлана сглотнула комок в горле. Дед смотрел на неё точно так же, как во время редких встреч в её далёком детстве. Когда она часами была рядом с ним, сидела у него на руках, задавала бесконечное количество вопросов. И — непременно получала точные, полные, а главное — понятные ответы. Сейчас дед Георгий, наверное, очень хорошо ощущал, что творится в душе у внучки. Поэтому не торопился продолжать разговор.
Светлана быстро оббежала взглядом его фигуру, лицо. Он всё такой же, подтянутый, строгий, немногословный, скупой в движениях и мимике. Офицерский комбинезон с полевыми знаками различия виднелся в 'кольце' тяжёлого скафандра, предназначенном для крепления шлема. Дед находился в каком-то коридоре, сквозь стекло ближайшего окна Светлана узнала космодром — Сновск, где-то на Урале. Значит, 'Двина' — на стапельно-верфевом космодроме. И адмирал Георгий как всегда, лично утрясает множество вопросов и проблем.
Дед не очень любит действовать дистанционно, обожает личный контакт, стремится сам приехать, прилететь, придти. У него столько знакомых, что мало какая электронная книжка способна вместить файл с их полным списком. Да, он адмирал, высший кадровый флотский офицер, но у него и среди штатских-гражданских немало знакомых.
— Ты права, Света, — мягко и по-прежнему негромко подтвердил дед. — Это — Сновск. Нас вызвали сюда и уже несколько недель мы здесь 'простаиваем', — он едва заметно улыбнулся, — проходим крупные регламентные работы, — дед верен себе, даже по шифрованной командирской связи он очень многое не говорит. Ну и не надо — Светлана сама в состоянии не только понять многое несказанное вслух, но и обоснованно и точно догадаться об очень многом. — Скоро опять в многомесячный полёт, — дед Георгий вздохнул. — Ты опять решила принять канал не в Центральном? — полувопросительно-полуутвердительно сказал он.
— Прости... — Светлана на несколько секунд опустила взгляд. — Я...
— Всё нормально, Света, — спокойно ответил дед Георгий. — Я вижу, ты... влюблена. Наконец-то. Это — очень хорошо. Очень, Света... Я рад за тебя.
— Ты... — несмело начала Стрельцова и осеклась — именно под влиянием деда Георгия она за несколько дней до выпускного школьного бала решила сделать всё, чтобы очень быстро стать командиром большого и красивого корабля, а не просто отслужить в армии, — ты знаешь?
— Знаю, Света, — не стал отрицать дед Георгий. — Знаю, — повторил он. — И очень рад за тебя.
— А... — Светлана взглянула повнимательнее в глаза деда и снова осеклась.
— И о Джоне Шепарде я многое знаю. Он — хороший человек, — подтвердил адмирал. Дед верен себе. У него крайне трудно получить столь положительную характеристику. Если он сказал 'хороший человек' — можно не сомневаться, что так оно и есть. — Я знаю, Света, что ты... пережила несколько часов не самых простых раздумий. Знаю, тебе тяжело пришлось — надо было 'разморозиться', разогнаться, многое пробудить в себе, — в этот момент Светлана поняла, почему дед говорит с ней по инструментрону из какого-то коридора — он не стал покидать штабной корпус космодрома, видимо дел действительно, как всегда много. — Знаю и то, что 'Волга' продолжает выполнять программу полёта, — он как всегда не говорил 'приказ', 'распоряжение', хотя, как адмирал и кадровый имперский офицер имел на это полное право. Всё же он говорил с родной внучкой. — Знаю и понимаю, что ты продолжаешь 'размораживаться'. Вижу, что не торопишься. Это — хорошо, — отметил адмирал. — Я рад увидеться с тобой — у нас тоже ограничивают видеоканалы, — он очень рассчитывал, что внучка поймёт его без дополнительных словесных пояснений и Светлана отметила — он очень рад, что она его понимает. — Я посылаю тебе комплект файлов и письмо с фотографиями. Прости. Перерыв между 'планёрками' заканчивается и мне надо вернуться к коллегам. Успехов и спокойствия тебе, Света.
— Успехов и спокойствия тебе, дед Георгий, — тихо ответила Светлана, видя, как адмирал опускает руку с инструментроном — изображение его лица становится меньше, а вот изображение интерьера коридора — больше и детальнее. Секунда — и на экран вползла обычная заставка — автоматика отработала процедуру разрыва шифрованной связи и переключила каналы.
Три-четыре секунды — и звучит короткий мелодичный сигнал: на настольный инструментрон пришли файлы. Автоматика Службы Связи крейсера, конечно же, проверила их безопасность и целостность, так что беспокоиться не о чем. Когда начнётся противостояние со Жнецами — вступят в действие военные протоколы и программы защиты линий связи — там полно новейших разработок, о сути которых знают, конечно же, очень немногие люди.
Развернув на экране настольного инструментрона несколько окон, Светлана подождала, пока в них 'подгрузятся' файлы и стала читать их содержимое, не особо заботясь о последовательности.
Дед Георгий оказался верен себе. Он подробно, насколько это, конечно же, было возможно при его занятости, рассказал о том, как 'Двина' пришла к Земле из очередного дальнего похода. Как был получен приказ о прилёте в Сновск и постановке линкора на стапель-поле. Как 'Двина' мягко опустилась на площадку и была 'обнята' со всех сторон многоэтажными 'лесами'.
Представив себе, насколько будет сложно осуществлять 'верфевание' таких больших кораблей во время предстоящей войны, Светлана еле удержалась от того, чтобы вздрогнуть.
Далее адмирал описал, как впервые познакомился с ходом проектных, испытательных и предсдаточных работ по 'двигателям прокола пространства'. Неугомонный, он, конечно же, самолично летал и к проектантам, и к разработчикам, и к производственным, потратил минимум несколько суток на то, чтобы плотно пообщаться с ними и желательно — на их рабочих местах, а не в начальственных кабинетах. За это и многое другое деда Георгия уважали очень многие гражданские, для которых, вполне закономерно, его воинское звание было важным, но не определяющим показателем достигнутого человеком уровня мастерства и компетентности.
В нескольких файлах дед подробно описал то, как в Сновск были доставлены полные комплекты двигателей. На немногочисленных качественных цветных снимках были запечатлены важные моменты установки двигателей на линкор, а на одном — даже момент пробного запуска одного из них. Нет, 'Двина' никуда не исчезла со стапель-поля, хотя... и такой вариант предполагался и даже был предусмотрен проектировщиками и разработчиками. Огромный корабль мог стартовать прямо с поверхности Земли и через считаные секунды оказаться, к примеру, у Тессии. О том, что 'Двина' могла с такой же лёгкостью быстро прибыть к пределам Пространства Ягов и говорить-то особо не приходилось — разработчики создали прекрасные двигатели, достойные столь большого и хорошо вооружённого боевого корабля.
Адмирал Георгий не был бы узнаваем, если бы отказался поучаствовать в модернизации кораблей эскадры сопровождения. Светлана хорошо знала, насколько многие иностранные адмиралы плохо, откровенно говоря, относятся и к командирам, и к экипажам кораблей, входящих в их эскадры сопровождения. То ли считают плотное общение и заботу о них чем-то недостойным себя. То ли ещё по каким-то причинам они, бывает, месяцами отказываются появляться на бортах таких кораблей. Хотя жизнь и безопасность корабля-лидера и его команды и экипажа напрямую, в том числе, зависит от того, насколько экипажи и команды кораблей сопровождения 'слётаны'. И даже 'спаяны' с экипажем и командой тяжёлого и крупного корабля.
Адмирал Георгий не просто инспектировал борты кораблей эскадры сопровождения 'Двины'. Он влезал в мелочи, в детали, интересовался взаимосвязями. Помогал (в том числе — и через своих многочисленных знакомых и коллег) намного быстрее и полнее, чем это предусматривали стандартные протоколы и процедуры 'мирного' времени, решать текущие вопросы и проблемы. Благодаря этому, как всё глубже и точнее убеждалась Светлана, читавшая тексты присланных документов, многие корабли эскадры были полностью модернизированы задолго до установленных планом сроков.
Представляла ли она себе, насколько важно это перевооружение? Очень хорошо представляла. Третья мировая война тяжело прокатилась по России. И по народу, и по территории страны. Изменила она и государственную структуру. Саму суть имперцев изменила. Не во всём, но во многом. Хорошо, что Россия готовится уже сейчас. Внешне это почти никак не проявляется. Умные — заметят и поймут, а остальные... Остальным это не очень-то и нужно. Главное, что огромная территория страны будет прикрыта. И снабжение войск Империи будет отлажено, налажено и защищено должным образом. Война предстоит...
Светлана откинулась на спинку кресла, закрыла глаза. Да, война предстоит — странная. В старину, всего сотню лет назад такие войны называли... Ах, да, 'гибридными'. Всё же человек трудно привыкает к такому экстриму. Привыкает, конечно, куда он денется, но — трудно, больно, тяжело. А главное — медленно. Вот потому, пытаясь свыкнуться, и успокаивали люди себя — не только имперцы, кстати, выдумывая и прилепливая такие ярлыки к совершенно реальным ситуациям. Гибридная. Да любая война человечества, начиная от войны, которая велась дубинками и камнями в первобытной древности являлась гибридной. Соединяла в себе очень много всякого разного.
Установка на имперские корабли двигателей прокола пространства означает только одно — повышенную защищённость народа империи. Да, к этому есть свои особые приложения, но это — самое главное. Основа. Народ должен видеть и чувствовать заботу о себе. Теперь, даже если Жнецы каким-либо образом попытаются или реально отключат ретрансляторы, имперские ВКС не окажутся беспомощными и слабыми. Стрельцова знала, что перевооружение боевых и вспомогательных кораблей ВКС Империи идёт полным ходом. Если уж двигатели прокола пространства ставятся на линкоры, то... процесс набрал полную силу и остановить его — почти невозможно. Да и не нужно.
Прикрыть территорию страны, защитить её от угрозы орбитальных и воздушных бомбардировок, от угрозы массовых десантов войск противника. Хаски. Подобные азари-матриарху Бенезии и турианцу-Спектру Сарену. Достаточно методом клонирования размножить этих двух до численности дивизии или армии... Мало — никому не покажется. Жнецы — опытны и умны, это следует заранее признать, чтобы потом... горько не сожалеть о том, что в очередной раз недооценили оппонента.
В Империи идёт скрытая мобилизация Да, мудрый разумный сказал как-то, что мобилизация есть война, но... Если бы не сказал именно он эти слова, эту фразу, если бы не он её озвучил — нашёлся бы какой-нибудь другой разумный. Эту фразу должны были услышать, а затем — понять очень многие разумные. Прежде, чем понять другое: война никогда не кончается. Она идёт постоянно и непрерывно. Сложно такое... переварить, но — необходимо. Сила человека в его приспособляемости.
Батарианцы. Эти четырёхглазые человечество ненавидят самой лютой ненавистью. Как врагов, а не только как конкурентов. Батары могут воспользоваться началом войны со Жнецами в своих интересах. Попытаться 'поймать момент'. Имперцев они стараются не задевать — несколько масштабных военных операций, приведших Гегемонию к краю, за которым маячила оккупация и аннексирование, заставили четырёхглазых усмириться. Или — успокоиться. Пока. Как угодно можно понимать. С тех пор с Империей батары стараются не цапаться, соблюдают столь сложный для них нейтралитет. Боятся и опасаются. Потому — отыгрываются на остальных землянах, не принадлежащих к числу граждан Империи.
Теперь другие четырёхглазые появились — протеане. Которые вообще-то поработали над человечеством весьма солидно. Явику, как воину, многие научные детали могут быть по понятным причинам не известны, но... Если так готовят обычных офицеров Империи, то... Как же мощно и плотно готовили протеане своих высших? Неудивительно, что протеане столетиями успешно рулили более чем сотней рас. Совет Цитадели выворачивает наизнанку от ежедневной необходимости рулить чуть более чем десятком рас, а протеане столетиями рулили более чем сотней. Разница всё же.
Двигатели прокола пространства — это шанс выстоять. Да, потери — и материальные, и людские — будут огромными, но теперь можно надеяться не на то, чтобы нанести простое и, в общем-то, обычное поражение 'креветкам', а на то, чтобы раз за разом уверенно теснить их к краю Пропасти, за которым — забвение. Жнецы будут огрызаться отчаянно и мощно, как и положено это делать разумным полумашинам, попавшим в безвыходное положение, но... потому и важно сейчас готовить и развивать козыри, которые надо будет в нужный момент задействовать.
Теперь... Взгляд Светланы коснулся текста одного из файлов, раскрытых в отдельном окне. Теперь надо будет подумать и узнать поточнее, как Россия сможет 'прикрыть' противодесантным и противобомбардировочным 'зонтиками' не только себя саму, но и Европу и Азию. Да, на имперские армию и флот ляжет огромная нагрузка — Империя и так занимает одиннадцать часовых поясов, а тут ещё и ближайшие зарубежные страны придётся прикрывать. Да, с территории Империи, но и это придётся делать в постоянном режиме — нет никаких сомнений, что Жнецы обратят на материнскую планету человечества самое пристальное внимание.
Прочтя текст файла, Стрельцова закрыла глаза. Несколько минут она обдумывала прочитанное, вспоминала другие тексты, сопоставляла. Империя готовилась к тому, чтобы прикрывать не только себя от десантов, бомбардировок и обстрелов, но и своих ближайших соседей по планете. Понятно, что в соседи к Империи — едва только в Солнечную явятся несколько флотов Жнецов — будут набиваться всё больше стран — и не слишком сопредельных в том числе — но так уж здесь, в этом подлунном мире заведено. Надо это предусмотреть — и Империя это предусмотрела.
Двигатели прокола пространства, если подумать — тоже предусмотрительность. Да, дорого, да, сложно, но — необходимо. И Империя на это пошла. Потратила часть одного из Резервных фондов, оплатила разработку, проектирование, строительство, испытания — полный цикл, кстати, а не тяп-ляп и абы как. И теперь спокойно, с перспективой глубокой модернизации перевооружает свои боевые и гражданские корабли. Те, кто занят на этих направлениях, отчётливо и глубоко понимают: в случае вторжения Жнецов невоюющих землян физически не будет. Воевать будут все, поголовно. Так или иначе — но будут воевать. Имперцы к этому привычны. У них по сей день нет других союзников, кроме собственной армии и собственного флота. Но эти две структуры они обеспечивают по полной программе, зная, что случись что — и армейцы и флотские с лихвой вернут затраты. Защитят жизнь и здоровье имперцев от любого, самого опытного и умелого врага. Это — не патетика, не пропаганда, это — реальность имперской жизни, делающая граждан России столь непохожими на остальных землян.
Непохожими. Имеющими полное право самостоятельно сделать выбор: сблизиться или нет с соотечественником. Или — с гражданином другого государства, жителем другой страны, человеком другой культуры.
Сейчас Светлана смотрела на складывающуюся ситуацию не как теоретик, а как практик. Она полюбила британца Джона Шепарда. Она постаралась за очень короткое время собрать и о нём и о его окружении множество материалов. Ознакомиться с доступными данными, хорошенько и неспешно подумать. Ясно, что до встречи двух кораблей, встречи двух экипажей ещё очень далеко. Но уже сейчас она многое понимает и разумеет в Джоне Шепарде. Так, что этот британец для неё — не иностранец, не турист, не представитель нейтральной по отношению к Империи армейской европейской структуры. Он важен для Светланы как личность, как человек. И, конечно же, как мужчина.
