Лагрем посмотрел на меня. В нём боролись противоречивые желания. С одной стороны — прямой приказ об охране, с другой — необходимость помочь своим. Но, всё же он выбрал.
Наш большой отряд споро спустился на дорогу позади хайняньцев. Перегруппировка заняла не больше минуты. На месте спуска около дороги оставили меня, двух дружинников и трёх покалеченных курсантов, таких, что не смогли бы принять бой. Впервые за всё время похода я заволновалась по поводу возможного нападения. Вдруг, они не справятся с тем отрядом и недобитки вернутся? А если к ним сейчас идёт подмога, а мы первые на их пути?
Я напряжённо вслушивалась в далёкий, еле слышный шум боя и потому прибытие шестерых конных маор не стало неожиданностью. Воины торопились догнать основной отряд и едва не пропустили нашу небольшую группу на обочине.
Шестеро против троих. Нет, даже двоих. Все мои бои ограничивались тренировками с Крисом и Эриком. Но и сидеть сложа руки в ожидании, пока меня прирежут, я не могла. Маор тоже быстро оценили противников и на меня вышел один коренастый узкоглазый. Он мерзко ухмылялся, уверенный, что быстро справится с пацанёнком. В глубине души я разделяла его уверенность.
Никаких сигналов к бою и обмена любезностями не было. Достали мечи и атаковали. Успел противник приготовиться или нет — его проблемы.
Первые удары я отбила, даже не успев понять, что маор делает. Тело, за почти три года тренировок, само отвечала на удары. Адреналин разлился по мышцам и мне показалось, что маор двигается медленно, открываясь для атаки. Обманный выпад и сильный горизонтальный удар неожиданно встретил не парирующую сталь меча и не воздух ушедшего от атаки противника, а живую плоть, прикрытую только тонкой рубахой. Хайняньцы торопились догнать своих и по жаре проигнорировали доспехи, оставив их привязанными к сёдлам. Маор закричал, схватился за вспоротый живот и упал на землю.
Я, не давая себе времени осознать случившееся, подскочила к Вальтеру, на которого бестолково нападали трое. Несмотря на неслаженность их действий, и то, что они мешали друг другу, дружиннику приходилось туго. Без раздумий я всадила меч в спину его противника. То захрипел и упал ничком, выронив оружие. Другой хайнянец, видя, что случилось с товарищем, переключился на меня. Мужчина бил сильно и мощно. Я с трудом уворачивалась и отражала атаки, постоянно отступая назад. С этим противником шансов на победу не видела. Предыдущих-то одолела одного случайно, второго подло, хотя в бою подлости нет. Или ты, или тебя. Сам виноват, не следил за окружением. Под ногу что-то попало и я, не удержав равновесия, шлёпнулась на задницу. Левая рука наткнулась на что-то склизкое и тёплое. Невольно переведя взгляд, поняла, что упала рядом с первым трупом, едва не сев в его выпавшие внутренности. Нападающий маор занёс меч для финального удара, понимая, что с этого положения я не смогу быстро увернуться или нормально защититься. На пределе возможностей я всё же извернулась, но успела только направить на него острие меча. Мне повезло, кто-то с силой ударил его по шее, почти отделив голову от тела. Секунду спустя я уже барахталась на земле, пытаясь вылезти из-под окровавленного трупа.
Когда мне это удалось, бой уже закончился. Адреналин постепенно уходил, оставляя после себя странное отупение и трясущиеся руки.
На дороге с той стороны, должны были сражаться отряды, послышался стук копыт. Возвращались победители. Я сжала влажную от крови рукоять меча, сил встать уже не нашла. Пусть и не смогу драться, но и послушно ждать смерти тоже не стану.
Повезло. Прибыли имперцы. У маор одежда совсем другая — шаровары и рубахи-распашонки. Эти же в нормальных штанах и куртках. Я сразу расслабилась. Мысли вяло ползали в пустой голове, мозги только отмечали происходящее, не пытаясь анализировать и понимать. Кто-то подошёл ко мне, всё ещё сидящей подле двух мёртвых тел, и мягко, но настойчиво, забрал меч из рук. Я перевела на него немигающий взгляд.
— Эрик?
Вот кого совсем не ожидала сейчас увидеть, так его. Парень споро осматривал меня в поисках повреждений.
— Вы как? — глупый, но необходимый вопрос. — Вы вся в крови.
— Э-э-это не м-м-моя, — почему-то заикаясь ответила, всё так же уставившись на Эрика и стараясь не смотреть в сторону убитых. Шокировали не сами тела. Мёртвых и зарубленных видела и раньше, пусть и не в таком неприглядном виде. Подействовало осознание, что это моих рук дело, и вспоротый живот первого убитого. А также то, что не подоспей дружинник вовремя, лежала бы рядом с ними в таком же мёртвеньком виде.
Эрик поднёс к моим губам фляжку. Первые глотки не почувствовали никакого вкуса. Жидкость ушла как в сухой песок и внезапно с характерными коньячными нотами обожгла горло. Я закашлялась, но Эрик настойчиво продолжал вливать в рот крепкий алкоголь. Учитывая, что сегодня только завтракали, а солнце уже давно перевалило за полдень, выпитый почти стакан подействовал сразу. Меня развезло так, что стоит чуть-чуть расслабиться, и засну крепко и надолго, а пока только проваливалась в дрёму, периодически просыпаясь и пытаясь понять происходящее. Понять было не сложно. Эрик посадил меня в седло перед собой и, крепко обнимая, чтобы не свалилась, куда-то вёз.
Так забавно — открываешь глаза — едем по утоптанной дороге. Закрываешь, сразу же открываешь — уже степь и под копытами низкая трава. Снова закрываешь на, кажется, мгновение, а вокруг палатки, люди.
Лошадь остановилась. Я усилием воли не дала себе снова заснуть на ходу. Мы подъехали к большой палатке, можно сказать, шатру, которую охраняли двое в гвардейской форме. Эрик снял меня с лошади и поставил рядом. Если держаться за него, то вполне получалось сохранять вертикальное положение и почти не шататься. Из палатки торопливо вышел де Граф в непривычно несобранном виде и подошёл к нам.
— Что случилось? — он с непередаваемым выражением на лице уставился на меня. А что, я красивая, одежда в подсохшей крови, сама пьяненькая, еле держусь на ногах и вообще, мне уже хорошо.
— Я её случайно напоил, — оправдываясь, сообщил Эрик, без капли раскаяния в голосе.
— Пошли внутрь, там расскажешь.
В палатке царил приятный полумрак. Свет закатного солнца не пробивался через плотную ткань и освещалась она одной лампой на столе. Кажется, де Граф собирался лечь спать. Кафтан висел на спинке стула, к нам вышел в расстёгнутом камзоле. Узкая походная кровать расстелена.
Глядя на столик вспомнила об одном поручении, выполнить которое необходимо по прибытию. Отцепившись от Эрика, сняла с пояса тубус, сделала шаг вперёд, и, слегка покачиваясь, протянула его де Графу.
— Вам письма просили передать.
Столь сложные действия незамедлительно сказались на равновесии и знакомству лба со столом помешала только хорошая реакция мужчин. Уложеннаяна койку, почти засыпая, слушала разговор.
— Эрик, что произошло? Почему она в таком виде? Откуда кровь?
— Первый бой, — пояснил парень. — У неё, как я понял, двое. И, поверь, от того зрелища даже опытному солдату станет нехорошо. Вы поаккуратней с ней, пожалуйста.
— Снова уезжаешь?
— Да, сейчас вернулись, что её отряд встретили. Если бы не мамонты, потери могли бы быть намного серьёзней.
— Что за мамонты?
— Не поверите, курсанты из училища. Они с ними где-то в горах встретились. Представляете, отбиваемся мы от хайняньцев, их раза в три больше нас, и тут в тыл этим узкоглазым влетает конница с диким рёвом "мамонты прутся напролом!" Я там сам чуть дёру не дал!
Дальше я уже не слышала, провалившись в крепкий сон без сновидений.
...
Оставшись условно один де Граф сначала позаботился об Императоре. Солдаты принесли её вещи, и мужчина осторожно переодел её в чистое, предварительно, как смог, смыв чужую кровь. Тащить девушку в таком состоянии через половину лагеря в купальню посчитал нецелесообразным.
Только убедившись, что её величество действительно в порядке и кроме мелких ссадин не имеет других повреждений, принялся за чтение писем. Де Вен, как обычно, многословно писал о делах в Империи. Сюда, на переднюю линию фронта, многие новости доходили с огромным опозданием и не обо всём докладывали. Послания Криса дополняли информацию и позволяли посмотреть с другой стороны.
А вот над письмом от отца лорд-защитник мрачнел и хмурил брови. Отношения с ним не складывались с самого детства, а последние лет тридцать-сорок, они почти не разговаривали, крупно рассорившись. Однако, эта ссора не мешала рекомендовать вернуть де Графа-старшего на службу. Князья отлично умели разделять и не смешивать долг и личное, а лучшего главу службы безопасности никто представить пока не мог.
Но щепетильное отношение к долгу прекрасно уживалось с желанием и умением старого князя ударить сына побольнее, чтобы доказать свою правоту. Да так, что доказать умысел почти не представлялось возможным. Вот и сейчас вместо того, чтобы, как и договаривались, послать отряд наёмников в сопровождение молодому человеку из никому не известного рода, де Граф-старший выделил собственную дружину и сообщил, что посылает своего бастарда. И это выводило из себя. До прибытия кареты ещё минимум неделя, отряд значительно срезал путь по опасному перевалу, и прятать девушку всё это время просто невозможно. Да и солдаты быстро разболтают, кого сопровождали, если ещё не рассказали никому.
Сразу представить, как Императора? Но тогда возникнет другая проблема — нападения на карету происходили регулярно, и не только ожидаемые от хайняньцев и сектантов. Кто-то в недальнем окружении тоже не прочь был избавиться от призванного, и карета с небольшим отрядом сопровождения, прекрасно подходила на роль приманки.
Де Граф покосился на кровать, где, забывшись тяжёлым сном спала девушка. Нет, отец не только ему что-то доказывал. Он явно ещё воспользовался случаем безнаказанно куснуть Императора, свято веря, что место благородной женщины — украшать гостиную, ничего тяжелее вышивки ей в руки давать нельзя и ни о чём серьёзней пустой болтовни о нарядах и балах думать не имеет права. Её величество не вписывалась в этот шаблон, что явно бесило старого князя. Но и не подходила она и под определение неблагородной дамы, чьё место на кухне с детьми.
Глава 23.
Как мало надо человеку для счастья! Всего лишь выспаться в тепле и относительном комфорте после недели ночёвок под открытым небом. Ещё бы кувшин прохладного кисловатого кваса и хороший кусок мяса. Слегка куснула совесть — опять в непотребном виде оставила де Графа без спального места. Но я с ней быстро договорилась. Раз в год и потерпеть может.
В палатке никого не было. Рассеянный свет проникал через вставки более светлого материала, что позволило рассмотреть интерьер. Вчера мне не показалось, это действительно не палатка, а шатёр метров пяти в поперечнике. Даже рослые каор могли стоять почти у стены не нагибаясь. Скудная обстановка только подчёркивала размеры. Одна узкая лежанка с левой стороны, небольшой стол и стул рядом занимали едва ли четверть площади.
На столе возле письменного прибора стояла потушенная лампа, бумаги рядом пытались свернуться в трубочку. Уверена, это те самые, что привезла я. Прочитать послания было бы интересно, но всё же неприлично совать нос в чужую переписку, тем более, о чём пишет Крис, я знала, поэтому оставила письма в покое. Слева от входа лежали седло, походный мешок и пара лёгких плетёных корзин. В них аккуратной кучкой сложена моя одежда, в которой спустилась с перевала. Кто-то, и я подозреваю, кто, не постеснялся залезть в мои вещи и переодеть меня в чистое пока я спала. Я быстро осмотрела себя. Ещё и помыли, не дожидаясь, пока просплюсь, и сама отмоюсь от чужой крови. Воспоминания о вчерашнем противной волной прошлись по телу, но быстро затихли. Выпитый алкоголь сгладил переживания и отдалил их, заставив забыть некоторые подробности. Казалось, будто бой произошёл не совсем со мной. Такие же плетёные короба стояли вдоль стен. Наверно, аналог походного шкафа. На табурете недалеко от входа расположился таз и кувшин с водой. На стене над ними прикреплено небольшое зеркало. Справа от входа так же лежали седло и походные сумки. Их я узнала — моё.
Делать в палатке больше нечего, и я вышла наружу.
— Добрый день, — поздоровалась с сидящими на чурбачках неподалёку от входа солдатами. Вроде другие, не вчерашние, но наверняка утверждать не буду, не рассматривала.
— Добрый, — они повернулись ко мне.
— Не подскажете, тут поесть где-нибудь можно? — сутки не ела, а в палатке съестного сходу не нашлось. Не рыться же по чужим карманам в поисках заначенного сухарика. Охранники переглянулись.
— Завтрак часа два как кончился. Обед будет через час после полудня.
Я посмотрела на солнце. Без часов быстро учишься определять время по солнцу. Получалось, что ждать примерно часа три.
— А вне расписания только господам, — добавил второй солдат и оценивающе посмотрел на меня. Да уж, в походном на благородного особо не тяну и представить некому.
— За деньги тоже? — надо узнать все варианты. Не поверю, что никто на еде бизнес не делает. Хоть пирожками, местным фаст-фудом, да должны торговать.
— Это только в солдатском лагере, — огорчил солдат. — Но на входе патрульные могут назад не пустить.
Понятно. Лучше пока далеко не уходить и как можно скорее выяснить свой статус здесь. Кстати, об этом. Император ведь официально ещё трясётся где-то в карете.
— А господин де Граф когда придёт?
Солдаты опять переглянулись. У них что, коллективный разум?
— Может, к обеду, а может и до ужина в штабе просидеть. Он нам не отчитывается.
— Он про меня ничего не говорил, не просил что-нибудь передать?
— Вроде нет, — снова посовещавшись, коллективный разум выдал ответ.
Ясно. Буду ждать. Три часа до обеда потерплю, заняться тоже есть чем.
Я сидела у входа в палатку и чинила пострадавшую на перевале куртку. Крепкая кожа выдержала, но шов на рукаве разошёлся, когда меня вытаскивали из снежной ямы. Солдаты-стражники коротали время за игрой в кости, иногда по очереди обходя палатку. Судя по тому, что они особо не таились, игра не считалась запретной даже на посту. Мимо изредка проходили люди, со сдержанным любопытством поглядывая в мою сторону, но праздно шатающихся я не заметила. Наверно, в солдатском лагере всё по-другому, но при штабе люди работали. Или хорошо изображали занятость.
Внезапно почувствовала неприятный колючий взгляд. Вскинула голову, но увидела только удаляющуюся спину. Показалось?
Закончив с курткой, я подошла к небольшой, литров на пятьдесят, бочке неподалёку от входа. Вода в ней едва закрывала дно. В очередной раз заглушив голод тёплой жидкостью, я обратилась к солдатам.
— А воду где взять?
— За третьей палаткой, — один указующе махнул рукой, — будет речка. Там все берут.
Поблагодарив, я подхватила ведро, стоящее рядом с бочкой и пошла в указанном направлении. Палатки здесь были большие, расставлены на достаточном расстоянии друг от друга, так что идти пришлось прилично.
Небольшую речку перепрыгнуть вряд ли удастся, но вброд даже я не замочила бы колен. Зато обрывистые берега говорили, что в дожди и в весеннее половодье, когда в горах сходит снег, шутить с ледяной водой не стоит.
