Зверь лютый Книга 33. Интриганки

Оказывается дамы — не-дамы. А свинопаски... так манящи... А если так, то почему бы благородному рыцарю с пятнадцатью поколениями благородных предков не выпить с безродным забулдыгой?

Они признались друг другу в любви, неоднократно и исключительно положительно ответили на взаимные вопросы: "ты меня уважаешь?" и, даже, начали на пару петь песни. Один — по-саксонски, другой — по-нормандски.

Потом кормщик куда-то делся, а на его мести оказался храпящий дебил. Потом кормщик нашёлся — стоял с рулевым веслом на кормовом помосте. И свалился оттуда. Это было очень смешно. Потом раненый начал ныть и очень сильно вонять. Так сильно, что дебил проснулся. Квентину это мешало петь его скотландские детские песни. Тут они с дебилом подумали. И решили. Что нельзя отравлять воздух вблизи благородного дворянина и храброго рыцаря.

— Я же им дышу! Он мне нужен. Для жизни и для песен.

Дебил глубоко вошёл в проблему, изо всех сил пошевелил недостающими извилинами и гениально сформулировал:

— Убрать. Нах...

Что песнопевцы и сделали. Убрали. Нах... В смысле: за борт. Потом прибежали какие-то малознакомые люди. Которые выражали своё недоумение. В агрессивной форме. Квентин обиделся. Ему! Храброму благородному рыцарю! Какие-то... подёнщики! Вергельд за жизнь которых — навозные вилы...! Он пошёл искать эти вилы. Чтобы отдать заранее. Искал, искал... завалился между тюков и заснул.

Утро было... тяжёлое. Во всех частях души и тела. Вид в ведре перед умыванием его прекрасных голубых глаз с мешками — под и с кровавыми сосудами — в... не радовал. Воспоминание о том, что он вчера утопил раненного, убил человека... очень расстроило. Тут немой протянул фляжку. Квентин "поправил голову" и через полчаса снова чувствовал себя благородным рыцарем. Даже — совершившим подвиг. Ну, или, как минимум, благое дело.

Утопленник же был разбойником, вором? На нём, наверняка, кровь невинных жертв множества злодеяний. Теперь свершилось справедливое возмездие. Убийца — убит. Господь всё видит и исполнил свой высший суд его, Квентина, руками. А как ещё объяснить внезапно прорезавшуюся гениальность слюнявого дебила? — Только божьим промыслом. Устами идиота глаголет истина.

Тут Квентин вспомнил о пассажирке и полез посмотреть.

На пустой площадке возле носа Зубастый Йо учил свинопаску "подпрыгивать на звук". Петелька "маски злословия" была прикреплена к дну барки, так что голова бывшей графини почти лежала на досках. А задняя часть торчала в зенит. Йо бил прутом по щиколоткам. А Изабелла должна была подпрыгивать. Иногда ей это удавалось. Но стоило Йо пропустить такт или наоборот — сдвоить, как очередной болезненный стон вырывался из-под мешковины, накрывающей "маску".

— Заступись, — негромко прозвучало у него над ухом.

Удивлённо уставившись на немого, получив его, подтверждающий такую странную команду, кивок, Квентин откашлялся:

— Ты. Прекрати.

— Но ваша милость, это же очень полезно! Укрепляет ноги и другие части тела, улучшает координацию движений, развивает внимание и чувство ритма. И просто — весело же!

Маленькая беленькая задница подрагивала, периодически поддёргивала то одну, то другую ногу, ожидая следующего удара и недоумевая по поводу возникшей паузы.

Квентин, как и все феодалы этой эпохи, почитает охоту наилучшим развлечением. Включая разные забавы с пойманными животными. Однако некоторое представление о гуманности ему не чуждо.

— Эта... мерзавка, конечно, достойна всякого осуждения. И наказания. Однако, всё ж таки, божье создание. Не... усердствуй.

Зубастый Йо осклабился, вскинул розгу как копьё на плечо и отрапортовал:

— Слушаюсь, ваша милость!

Квентин тяжело вернулся на своё место.

— Хорошо.

Каждый раз, когда немой начинает говорить — храбрый рыцарь вздрагивает.

— Хорошо? Что хорошо? Что её палкой бьют? Да, она заслужила это. Много больше. За то, что изображала из себя благородную даму, ею не являясь.

— Хорошо, что ты остановил.

— А кто? Я тут единственный дворянин. Мне и следует решать. И как наказывать — тоже.

— Приползёт. Проситься в жёны.

— Вот это? Мне?! Жениться?! На этой...

— Графство. Шотландия.

Только теперь до Квентина дошёл смысл дьявольского плана герцогини. Не надеясь на его обаяние и "внешний вид, внушающий доверие", не сомневаясь в злобности и вздорности "свинопаски", она не просто отправила их вместе, дав возможность длительного общения в замкнутом пространстве, но и создала условия, при которых графинька вынуждена будет обратиться к рыцарю за помощью. За защитой от издевательств и избиений. А он, как благородный дворянин, просто обязан защитить Прекрасную даму. Грудью. Не считаясь с рисками и потерями!

Но... Прекрасную даму — да. А эта... стриженая, поротая, употреблённая... Не-дама.

Кодекс благородного рыцаря ничего не говорит о защите... свинопасок. Вообще: чужого двуногого... скота. А уж нагло присвоившая себе титул и облик высокородной госпожи... Если пастух погоняет овцу, то дело ли рыцаря указывать с какой силой овчару бить кнутом?

Однако, если овечка сама прибежит к его коленям и будет мекать: Защити! Защити!, то... если никто не претендует... почему бы не поставить заблудшую овечку в свой хлев? Не дать пойла и корма? Сняв, конечно, дорогой ошейник. Чтобы не порвался, не замарался. Ей же так будет лучше! Сытнее, целее. Волки из лесу не придут. А состриженную шерсть... употребить во славу стенающей от злобных соседей любимой родины.

Образ заблудшей овечки в дорогом ошейнике очень понравился голубоглазому рыцарю.

Защитить и направить на пусть истины. Оградить от заблуждений и греховности, напоить млеком благочестия и праведности... В душе даже самого закоренелого преступника может сыскаться уголок, который отзовётся на доброе слово пастыря. У них в Нормандии был очень неплохой поп, такие страстные проповеди провозглашал! Вернусь в Шотландию, получу свой Глен и попрошу священника приехать. Чтение Псалтыри хорошо смягчает нравы и очищает душу.

Солнце медленно ползло по небу, барка медленно ползла по реке, а в голове славного рыцаря, медленно ползали мысли. О разном. Например, что он попросит короля Шотландии добавить в свой герб.

Со времён Первого Крестового похода, когда множество рыцарей из разных местностей собрались вместе для спасения Гроба Господня и оказались вынуждены узнавать друг друга, прежде мало применяемая геральдика получила мощное развитие. Появились довольно вычурные картинки.

Птица без клюва — воин, покрытый ранами; монеты — богатый выкуп, полученный за пленных; полумесяц — победы над мусульманскими рыцарями. Змея, кусающая свой хвост — вечность, раковина — странствие, роза — благоволение, лилия — расцвет.

Гербы раскрашивают в четыре цвета: красный — мужество и великодушие, черный — осторожность и мудрость, синий — верность и честность, зеленый — свобода и радость. Золото — знатность и постоянство, серебро — благородство.

Над гербом часто рисуют шлем с развевающимися перьями. Чем древнее род рыцаря, тем больше перьев. А у Квентина только одно орлиное перо. Непорядок. На ленте под гербом — девиз. Хорошо бы: "Чести моей никому не отдам". Да. Так — правильно.

Ужин был долгожданным. Хотя и холодным. Кусок окорока, кусок хлеба, кружка пива. Свинопаску, которую уже одели в тряпьё, из-под которого бесстыдно торчали голые, полосатые от розги, лодыжки, не стали морить голодом, а влили пиво в "кормушку". Потом привязали за петельку маски под носовым помостом.

Квентин чувствовал себя удовлетворённым: его приказ "не усердствуй" исполнялся. Что свидетельствовало о почтении, испытываемым даже этими... невоспитанными невежественными людьми к настоящему дворянину.

— Завтра, ваша милость, придём в Бремен. Славный город, "Северный Рим". Архиепископ и всё такое. Не желает ли ваше благородство... бракосочетаться? В столь прославленном своим благочестием месте?

Квентин мрачно рассматривал присевшего перед ним на корточки, угодливо улыбающегося Зубастого Йо. Вспомнил сегодняшнюю приплясывающую, под ударами розг, тощую белую задницу. Ничего, кроме отвращения и презрения, эта свинопаска не вызывала в душе славного рыцаря. Пятнадцать поколений благородных предков брезгливо морщились при одной мысли о... об этом деле. Но — Шотландия! Милая сердцу родина. Отчизна, которая страдает и стенает. Под пятой. Слава, подвиги, битвы, победы... графская коронка на гербе... верные соратники... заслуженные почести...

Чтобы их заслужить — надо иметь чем. Таких как он, молодых, честных, отважных, имеющих лишь меч да рост — много. А вот два десятка мечей вассалов сразу выделят его из общего ряда. И помогут Шотландии.

— Я — согласен. Но эта...

— Не извольте беспокоиться! Вы только разрешите... ну... поработать.

Некоторая гуманность была свойственна Квентину. Глядя в зубчатый оскал вора-рецедивиста, он мог примерно представить, о какой "работе" тот говорит. Пожалуй, ему было даже немножко жалко ту "отрыжку похоти". Но сейчас, когда судьба "страны чертополоха", её честь и свобода, зависит от каприза лживой и безродной "ядовитой колючки"... Не время предаваться сентиментальности и сочувствию. Честь — превыше! Честь зовёт на священный бой. И явиться туда надо... наилучшим образом изготовившись к битве.

— Работай. Но... чтобы без... лишних звуков.

Сидевший напротив у борта и что-то вырезавший на палочке немой, к которому повернулся обрадованный разрешением Зубастый Йо, кивнул и добавил:

— Без. Членовредительства.

Йо полез обратно через тюки. Квентин постарался сделать максимально равнодушный вид, но, даже и против своего желания, напряженно прислушивался.

Звуки, всё-таки, доносились. Негромкие. Шлепки, елозинье, редкое мычание, плеск воды, постукивание о борт... Любопытство, обуревавшее благородного рыцаря, становилось всё труднее сдерживать. Тут появился Зубастый с просьбой дать ключик от ошейника. Немой внимательно посмотрел на Квентина и мотнул головой. Все полезли.

Свинопаска выглядела... без членовредительства. Разве что лодыжки. Прежде отличавшиеся тонкостью, они стали значительно толще и сменили цвет на синий.

Понятие "правёж" в Саксонии не распространено. Однако культурный обмен, произошедший при прибытии княгинь со свитой, имел разные формы выражения.

Немой отдал Квентину ключик и велел снять тряпку с "маски". Тот не сразу попал в отверстие. Лежащее на досках днища барки тельцо дрожало при случайных прикосновениях рук славного рыцаря.

Едва маску сняли, как кашляя и кхекая, Изабелла обратилась к своему освободителю.

— Квентин! Спаси! Помоги! Защити! От этих... мерзавцев.

Она неожиданно бросилась к рыцарю на грудь. Стремительное движение этого лысого, поцарапанного, опухшего, с синяками тела, вызвало инстинктивную реакцию.

* * *

"Красивое лицо является безмолвной рекомендацией" — Френсис? В смысле: Бэкон?

Увы. Здесь не было ни рекомендации, ни безмолвия: лицо — вопило, некрасиво скривив рот и выделяя слёзы, слюни и сопли.

* * *

Квентин оттолкнул девку, Йо поймал, дал оплеуху и перекинул своему помощнику, тот крепко ущипнул за её задницу, отчего она отскочила к дебилу. Который просто пнул её снова к Квентину в ноги.

Сама по себе "пулька одна на четверых" создавала впечатление. Но Зубастый благосклонно посчитал нужным обрисовать перспективы:

— Благородный рыцарь примет необходимое участие в твоей судьбе, сучка. Ежели у него будут на то основания. Ежели он снизойдёт взять такую лахудру в жёны. Тогда — да. Тогда конечно. А если нет, то... впереди — Браке. Там есть парочка публичных домов. Которые любят посещать матросы с кораблей и лодочники с Везера. Самое место для такой шлюхи. Уж там-то тебя быстро научат... разным штукам.

Графиня лежала голой, даже без волос, скорчившись на дне барки у ног рыцаря и рыдала, кажется, не слыша монолога Зубастого Йо. Но едва он поднялся со своего места, как она подскочила на четвереньки и, задрав своё залитое слезами лицо к возвышавшемуся над ней во весь свой немалый рост Квентину, страстно взмолилась:

— Квентин! Дорогой! Единственный! Возьми меня в жёны! Ай!

Взмах розги, пришедшийся по расписанному уже в клеточку беленькому задку графини, бросил её вперёд. Она обхватила ноги рыцаря, всунула меж ними голову и так прослушала наставления вора:

— К господину рыцарю так и следует обращаться: господин рыцарь. Можно: ваша милость. А после венчания: господин супруг. Поняла, сучка драная?

Каждая форма надлежащего вежливого обращения вбивалась очередным ударом розги. Буквально. Впрочем, ничего нового: такова основная форма обучения всех жителей этой эпохи во всём христианском мире.

"Вложишь в задницу — в голове прибавится".

Графиня всё сильнее вжималась между голеней своего будущего супруга, пытаясь убежать от терзающей её задок розги, а сам молодой рыцарь довольно оглядывал берега Везера, гладь реки, неостановимо несущей его к будущему торжеству. Чести. Славе. Любимой Шотландии. Беззаботная молодая улыбка, блуждавшая на его свежих губах, открывала два ряда зубов, ровных и белых, как слоновая кость; веселый взгляд блестящих голубых глаз, был добродушен, беспечен и в то же время полон решимости.

— Что ж, Изабелла, раз таково твоё сокровенное желание, то я возьму тебя в жёны. Перед богом и людьми. Надеюсь, ты выучишься вести себя пристойно.

— Э-э-э... Ваша милость. А может ей сразу обрезание устроить? Ну, чтобы вела себя. Пристойно, так сказать. Неверные своим такое частенько... как говорят... для успокоения.

После чего Зубастый Йо, используя розгу в качестве указки, поделился с присутствующими своими познаниями по теме, почерпнутыми в воровских притонах и публичных домах.

Графиня дрожала всё сильнее, всё обильнее заливая слезами промокшие уже чулки Квентина. Сам же он, оправившись от первого потрясения — и такое бывает?! — вдумчиво и разносторонне рассмотрел неожиданное и интересное предложение. Соотнёс его с высокими требованиями рыцарской чести и благородной супружеской верности. Применительно к свинопаскам? — не противоречит.

В сомнении, уставился на немого. Тот отрицательно покачал головой.

— Нет. Не надо. Пока. Я надеюсь на разумность и благочестие этой... женщины.

Увы, юный рыцарь был идеалистичен, плохо знал людей и верил им на слово.

Уже ночью, когда барка пристала к берегу возле небольшой церквушки, когда Изабеллу в прежнем её платье, с присыпанной мукой лицом и в платочке на бритой головке привели к аналою для свершения обряда, когда священник уже воздел руки, девица возопила:

— Отче! Спаси! Я не хочу замуж! Это разбойники и убийцы!

Священник опустил руки и укоризненно сказал, обращаясь к немому:

— Господа, вы что — не можете довести эту... невесту до необходимого ответа на очевидный вопрос?

Испугавшийся, было, Йо, перестал пугаться и конкретизировал:

— Падре, где бы нам её... подработать?

— Да вон хоть, в притворе на лавке.

— Вы... вы заодно?! — в ужасе вскричала графиня.