Наташа разулыбалась и, не в силах побороть любопытство, начала крутить головой во все стороны, с любопытством и жадностью прислушиваясь к какофонии речи и звуков, к новым запахам, не таким как в России, приглядываясь к новым людям. А когда она села в гидроплан, то и о людях совсем забыла.
Это действительно было божественно. Она уже предвкушала, как будет ходить по мягкому, белому, почти неправдоподобно белому песку, нежиться в этих потрясающих ярко-бирюзовых водах. Последние десять минут полета Куцова уже изнывала. А еще надо осмотреть бунгало...
Хотя, как сказала ей одна из девушек, к каждому бунгало, в том числе и к ее, прикреплен свой кусочек пляжа, огражденный от других. Зря они, прямо скажем, рассказали об этом, потому что Ната еле удержалась, чтобы не сигануть в воду прямо сейчас.
Дождавшись своего румбоя — невероятно вежливого и предупредительного, Куцова почти силком потащила бедного парня к своему бунгало, предварительно узнав, куда идти.
Пропустив мимо ушей больше половины сказанного, Ната всучила румбою чаевые и буквально вытолкнула его из номера. Оставшись одна, она глубоко вдохнула и, заприметив блеснувшую стеклянную дверь, ведущую, очевидно, на пляж, потащила один из чемоданов, тот самый, с купальниками, в спальню, намереваясь быстренько переодеться и наконец-таки окунуться в теплые воды океана. И ее слабо волновало, что уже начинало вечереть, и уж тем более ее ни капли не беспокоила двухчасовая разница во времени. Ну и что, что уже почти стемнело? Она устала и ей нужно отдохнуть. От всего.
— Тебе помочь? — раздался позади нее такой знакомый, с насмешливыми и самоуверенными нотками голос, заставивший сердце остановиться на мгновение, а потом резко, как будто за ним гнались все черти ада, забиться, так что кровь в ушах застучала. — Эй, ты чего застыла?
Она даже не заметила, как дышать перестала. Потрясение, шок, неверие. Хм, потрясение это еще слабо сказано. В какую-то минуту ее с ног до головы окатил ужас перед чем-то, чего Наташа сама не могла понять. Наверное, она бы меньше испугалась, если бы увидела, ну, Фредди Крюгера, например, а здесь...Здесь не кино сейчас было, здесь все по-настоящему, и из-за этого вдвойне боязно.
Сглотнув пересохшим до боли горлом и облизнув как будто потрескавшиеся губы, Наташа заставила себя вдохнуть до боли в ребрах. И медленно повернулась, все так же не произнося ни слова.
— Ты онемела? Или просто от радости не знаешь, что сказать? — продолжил насмешливо, но в то же время как-то тепло подначивать ее Христенко. — А я-то думал...
Молчание неприлично затянулось, а Артем не сделал и попытки развеять возникшее напряжение.
— Ты что тут делаешь? — спросила она, сама понимая, как глупо и неправильно звучит этот вопрос.
— Я тут отдыхаю.
— Прямо здесь? — обвела взглядом комнату, с каждой секундой обретая власть над своим голосом и телом. — В этом номере?
Раздался мягкий смешок с едва заметной хрипотцой.
— Ага, — подмигнул Христенко. — Прямо в нем.
— Понятно, — Ната язвительно улыбнулась и неспешно прошла мимо, бросив чемодан на огромную двуспальную кровать, о которой даже не хотелось думать. — Ну что ж, мог бы с самого начала рассказать о своем маленьком, — она не удержалась от смешка, — секрете. Мы с тобой даже быстрее бы нашли общий язык. В конце концов, ты такой у меня не первый среди знакомых.
— Ты о чем? — улыбка слетела с его лица. Артем непонимающе нахмурился и насторожился, явно ожидая от девушки какой-нибудь гадости.
— Ой, да брось ты, — она махнула рукой и постаралась расслабленно и спокойно начать раскладывать вещи. — Можно подумать, ты не понял. Ты уж прости меня, Артемочка, — притворно-жалостливо пропела девушка и прикусила нижнюю губу, чтобы не расхохотаться, — я правда не думала, что своим прилетом испорчу тебе отпуск. Кто же знал...а ты, наверное, так потратился. В следующий раз, — проходя мимо Христенко, Наташа легонько щелкнула его по носу, — будешь умнее. А я-то думаю, почему Миша от поездки отказался...Он девушек предпочитает, Тём, — со смехом, за которым попыталась скрыть нервозность, закончила Куцова.
Пару секунд Артем потрясенно молчал, переваривая услышанное. Потом его лицу на мгновение вытянулось, выдавая некоторую растерянность, за которой медленно начала проступать злость.
— Скажи, ты всегда такая идиотка, когда боишься? — сузив глаза от ярости, мягким, резко контрастирующим со взглядом, голосом уточнил Артем.
— Чего я боюсь? — за напускной бравадой она попыталась скрыть охватившую ее дрожь и присела в плетеное кресло-качалку, чтобы не упасть. — Это не смешно, Артем.
— Ты что, действительно не понимаешь, почему я здесь с тобой? Почему нельзя просто и нормально себя вести?
— А что ты от меня ждал? — яростно вскинулась Ната, — Цветов, аплодисментов? Вы меня обманули. Оба! И да, Христенко, я прекрасно понимаю, почему я здесь с тобой. Вернее, для чего, — язвительно закончила Куцова и потянулась к бару, на ощупь вытаскивая бокал и бутылку. — По меньшей мере, то, что ты сделал...
— А что я сделал? — он не сделал ни одной попытки приблизиться, но даже стоя за пару метров от нее, Артем давил. Невозможно не ощущать его присутствия.
— Это подло, — Ната, не обращая внимания на внимательный взгляд мужчины, опрокинула в себя обжигающую жидкость и, не удержавшись, поморщилась, когда алкоголь обжег ей горло. — Я бы в жизни не приехала...
— Если бы знала, что будешь здесь со мной? — закончил за нее Артем и, мягко ступая, сделал шаг по направлению к ней. — Я думал, что мы все выяснили. Мне казалось, что ты перестала вести себя как ребенок и начала нормально реагировать...
— Нормально реагировать?! — вскочила Ната, и кресло стукнулось об стену. — КАК?! Ты думаешь, со мной так можно? Вот так вот привезти и поставить перед фактом? И я еще неправильно реагирую! Нет, поглядите на него, — яростно всплеснула она руками. — Я неправильно реагирую! А как правильно?! Кинуться тебе на шею с благодарностями?!
Алкоголь, выпитый на голодный желудок, начал давать о себе знать. Во всем теле появилась какая-то бесшабашная легкость, уверенность, что-то такое, что спокойно перешагивало все запреты и рамки и позволяло себе бесстрашно орать на стоящего рядом мужчину, к которому, сама того не сознавая, Куцова приблизилась намного ближе, чем на пару шагов.
Да, ей было страшно. Да, обидно, но если говорить честно, то совсем немного. Наверное, в глубине души девушка понимала, что если бы Артем к ней пришел и в открытую предложил съездить куда-то вместе и отдохнуть, она нашла бы тысячу и одну причину, почему не может этого сделать. На худой конец она уехала бы к маме, чтобы переждать бурю, но уехала бы, спряталась, как делала десятки раз до этого.
И Артем, как не досадно это осознавать, понимал все не хуже нее. Все продуманно и рассчитанно, впрочем, как и всегда у него. И было еще одно обстоятельство, которое заставляло Куцову беситься и буквально лезть на стенку. Она рада, она действительно испытала вспышку радости, услышав его. Сейчас, прокручивая события последних десяти минут, девушке казалось, что она почувствовала присутствие Артема даже раньше, на какую-то микро, миллисекунду раньше того мгновение, как его голос разрезал тишину комнаты. Наверное, это игра воображения, но чувство того, что она заранее догадывалась обо всем, Наташу не покидало.
Но сил признаться в том, что она не сердится, что она рада, конечно же, самую малость, что ей страшно и боязно и в то же время какое-то странное волнение сковало низ живота, не было. Поэтому оставалось лишь переложить все вину на плечи Христенко, обвиняя его во всех грехах. Так просто безопаснее для нее самой.
— Молчишь? — прищурившись, Наташа пристально всмотрелась в наглые глаза. — Ну что ж, может быть, стыдно наконец-то стало. И знаешь что? Удачного тебе отдыха, а я поеду. И уж извини, что все тебе испортила. С Новым Годом! Наступающим!
Она развернулась, полностью опустошенная и лишившаяся сил, и взглядом начала искать телефон, чтобы узнать насчет самолета в Россию. Пусть он отдыхает, а она...к маме съездит, наверное. Или еще куда...
Вдруг ее резко развернули, так что Куцова не сдержала изумленного и испуганного возгласа, и повернули к себе лицом, заставив почти столкнуться лбами. Артем, обхватив ее за плечи, слегка приподнял, так что она смотрела прямо ему в глаза и не могла отвернуться, даже если бы и захотела. Неосознанно Ната облизнула губы и судорожно сглотнула, когда Христенко перевел взгляд своих темных глаз немного ниже. Должно было стать немного легче, но легче не стало, а губы ощутимо закололо, как будто по ним пробегал маленький, слабый, но все-таки ощутимый заряд тока, спускавшийся ниже и ниже, лентами напряжения расходившийся от его взгляда и теплых ладоней, крепко, но в то же время бережно державших ее.
— Ты все сказала? Или будет еще что-то? — сиплым шепотом поинтересовался Артем, и Ната чувствовала его дыхание на своем лице, так близко он придвинул ее к себе.
— Пусти меня, — таким же свистящим голосом слабо попросила Ната, неосознанно распахнув глаза еще шире, чувствуя, как кровь приливает к щекам, выдавая волнение и странное напряжение с ожиданием чего-то неотвратимо приближающегося.
— Я на самом деле так тебе противен? — прошептал Артем куда-то ей в щеку, и когда Наташа не шевельнулась и не отстранилась, слегка ослабил захват, теперь не удерживая, а легонько касаясь бархатистой, чуть смугловатой кожи. — Настолько противен, что ты готова сбежать куда угодно, лишь бы подальше от меня? Настолько, что тебя страшит одна мысль о том, чтобы заняться со мной сексом? — Христенко слегка прикусил щеку и мягкими, невесомыми, но пробирающими до костей поцелуями прошелся по скуле, еще выше и слегка прихватил зубами мочку, заставив Нату неосознанно податься вперед и грудью коснуться голой груди мужчины, но девушка сразу отдернулась, как будто обжегшись через это прикосновение. — Ах, нет, постой. Наверное, я тебя просто не возбуждаю, и ты не хочешь спать именно со мной? — притворно догадался Артем и, обойдя ее сбоку, остановился за спиной, пока не касаясь и не притрагиваясь, но из-за его бездействия, казалось, все клеточки, нервы и чувства обострились до предела, заставляя Нату вздрагивать от малейшего шороха и шелеста.
— Артем, — она попыталась собрать хаотичность мыслей во что-то связное, сильно старалась выдавить из себя что-то, но сейчас все тело перестало подчиняться своей хозяйке, да и она сама, ощущая рядом этого, именно этого мужчину, разрывалась между здравомыслием и желанием. — Ты...ты не противный, — слегка запинаясь, с придыханием выдавила девушка, — просто...просто...
Она судорожно втянула в себя воздух, когда Артем, скользнул рукой по ее распущенным волосам и перекинул их на плечо, открывая себе доступ к голой, едва прикрытой топом коже. Не произнося ни слова, он слегка погладил заднюю часть шеи кончиками пальцев и скользнул ниже, поглаживая и заставляя против воли расслабляться под каждым рассчитанно-нежным и еле ощущающимся прикосновением, которое неуловимо побуждало прижаться еще крепче, чтобы почувствовать его сильнее, отчетливее, чтобы упиваться удовольствием, которое дарили руки и губы именно этого мужчины.
— Так плохо, правда? — оторвавшись на секунду от ее кожи, сдавленно и напряженно прохрипел Артем, и ощущение того, как тяжело дается ему контроль, выбивало почву из-под ног. Господи, еще мгновение и она на самом деле упадет. Мужчина скользнул руками по ее бокам, спускаясь к талии и проводя ладонями по впадинке между лопаток.
Он немного придвинулся к ней, теперь касаясь всем телом ее спины и начал покрывать плечи и шею теплыми, быстрыми и чуть более напористыми поцелуями, чем до этого момента. Ната никогда не думала, что ее способно настолько завести такое простое движение. Не контролируя себя, она слегка изогнула шею, предоставляя Артему лучший доступ к нежной коже, и, прикрыв от удовольствия глаза, прикусила уже припухшую нижнюю губу, сдерживая вздох желания, рвущийся из груди. Одежда, до этого момента казавшаяся приемлемой, сейчас дико мешала, особенно кружевной бюстгальтер, почти до боли раздражавший напряженные и болезненно твердые соски. Хотелось, чтобы до них дотронулись, помогли избавиться от невыносимо-тягучей как патока боли. Теперь Ната облизывала губы постоянно. Господи, что угодно, лишь бы ослабить боль. Она почти ненавидела Артема за то, что он довел ее до такого состояния. А он ее даже не поцеловал ни разу.
Неожиданно Христенко просунул руку между ее плотно сжатых бедер, проводя ребром ладони по шву джинсовых шорт, и яркая вспышка удовольствия заставила Нату потрясенно вскрикнуть и вцепиться двумя руками в его руку. Качнулась вперед, но другой рукой Артем удержал ее, властно обхватив за талию и наконец-то прижав к своему телу настолько крепко, что, казалось, между ними нет даже воздуха. Она отчетливо почувствовала его желание, которое подстегнуло ее еще сильнее, хотя куда еще сильнее, Ната не понимала.
— Ты и сейчас хочешь уехать? — одновременно с этими словами, Христенко слегка усилил нажим на ее горячую и влажную плоть, и Ната не сдержала гортанного стона, ногтями впиваясь в его запястье, но Артем не отдернул руку, а, казалось, наоборот, одобрительно что-то пробормотал, удовлетворенный ее реакцией. — Ты знаешь, милая, как я давно хотел тебя такой увидеть? Какая ты сейчас? — влажный горячий шепот обжег позвоночник, и Ната сильнее сжала бедра. — Неужели так сложно признаться самой себе? А потом, — она спиной ощущала, как тяжело поднимается и опадает его грудь, хотя и сейчас Артем пытался сдерживаться, — я даже извинюсь за то, что обманом заманил тебя сюда. Если ты захочешь.
Пульс, набатом бивший в ушах, мешал полностью осознать его слова. Единственное, что сейчас хотелось, это Артема, целиком и полностью. Для себя. Уже не было и страха — вся непробиваемая уверенность мужчины разбила, раскрошила ее страх, развеяв его по ветру. Огонь желания, горевший в ее крови, заставлявший внутри все сжиматься, — вот, что волновало ее сейчас. О том, как будет после, Наташа подумает потом, когда будет время. И если захочет, то заставит его извиниться. Позже. Если захочет.
— Поверни меня, — сдавленно попросила Ната.
— Что? — она почувствовала, как Артем снова шевельнул кистью, и еле сдержалась, чтобы не подскочить на месте. — Еще раз.
Наташа заставила себя разжать сводившие от напряжения бедра, хотя видит Бог, хотелось совсем другого. Выгнулась, прижимаясь к твердому паху, искушающее и слегка игриво потерлась, и услышала, как Артем потрясенно пробормотал что-то, напоминавшее ругательство и дернулся ей навстречу.
— Поверни меня, — повторила она, уже не скрывая в своем голосе ожидания и желания, граничащего с диким эротическим голодом, как будто она хотела съесть его всего.
Третий раз повторять не пришлось. Артем развернул ее, или она сама повернулась, сейчас это уже не важно. Важно другое, что он целует ее, а она упивается его вкусом, по которому уже успела соскучиться и яростно прижимается к нему, стараясь слиться, влиться в него, и, если это вообще возможно, то проникнуть ему под кожу. Утолить желание, пульсом бившееся в груди, в разгоряченной от его касаний плоти.
