— Мисс? Вы здесь одна? Позвольте представиться, виконт...
— Здравствуй, Грей, — тихо произнесла, обернувшись навстречу резко остановившемуся близнецу.
— Мел... Меллани... Не может быть...
Как же он изменился. Всего семь месяцев, жалких семь месяцев прошло с момента нашей разлуки, а я едва смогла узнать в этом взрослом мужчине с серебром в волосах и жестким, даже жестоким взглядом, вечно веселого и задиристого брата. Поседеть в двадцать пять лет.
— Меллани, девочка моя...
Тепло родного тела, столь желанные и давно забытые объятия некогда самого любимого мужчины на свете. Я не заметила, как он пересек разделяющее нас пространство, растворившись в наполненном болью и страданием взгляде, лишь вновь ощутив жар его рук, поняла, как же соскучилась. Как же мне его не хватало. Родной мой. Любимый мой братишка.
— Меллани... Меллани...
— Тише, Грей, все хорошо, я здесь... Тише, родной...
Шепот, почти мольба, стальные объятия, словно он боялся, что стоит отпустить хоть на миг, и я исчезну, стану видением. И слезы, стекающие по мужественному лицу, на котором оставило свой след горе. Когда у него появились морщинки? Эти две вертикальные линии на переносице и едва заметные у уголков губ. Сколько же тебе пришлось пережить без меня, родной мой?
— Твои волосы, Мел... Они белее снега, — глухо прошептал Грейсон, зажав меж пальцев тонкую прядь.
— А ты уже начал седеть.
— Не каждый день, знаешь ли, приходиться оплакивать сестру, — горько усмехнувшись, он вновь зарылся лицом в мои волосы, прижимая к себе. — Моя малышка. Живая.
Сколько мы так стояли? Я потеряла счет времени, просто наслаждаясь его запахом, теплом его тела, той любовью, что буквально согревала меня изнутри. И лишь многим позже, Грей нашел в себе силы отстраниться и по-настоящему рассмотреть воскресшую из мертвых сестру.
— Ты почему раздета?
Знаю, даже в этих краях было еще не настолько тепло, чтобы выходить из дому без плаща поверх легкой блузы и длинной юбки с широким поясом. Но чтобы объяснить, почему мне уже давно не страшны холода, требовалось время. Да и более уединенное место.
— Мне не холодно, Грейсон. Мне уже давно не холодно, — успокаивающе провела ладонью по его плечу, наслаждаясь ощущениями, и улыбнулась, вновь заглядывая в лицо. — Поговорим дома? Мне кажется, тебе не мешало бы чего-нибудь выпить, тем более что разговор предстоит долгий.
— Ты ведь не уйдешь? Меллани, пообещай, что останешься! Пообещай...
— Давай вернемся к этому чуть позже, — с трудом ответила, слыша мольбу в его голосе, но прекрасно понимая, что не смогу выполнить эту просьбу. — Позволь сначала кое-что рассказать. Надеюсь, ты нашел достойную замену Маркусу, не хотелось бы увидеть дом в запустении.
— У госпожи Кенрик оказался весьма смышленый племянник, который с радостью перебрался с тетке после смерти... Но... Маркус умер три месяца назад. Как ты узнала?
— Позже, Грей, позже, — пробормотала, чуть подтолкнув замершего брата по направлению к дому. Невозможно в двух словах объяснить, что о скорой смерти старого сторожа я узнала еще тогда, когда он был жив.
О доме действительно хорошо заботились, что приятно порадовало и принесло маленькую толику облегчения. Все же эти места были мне дороги. Расположившись в гостиной, куда удалось добраться никем не замеченными, я с грустной улыбкой наблюдала за устроившемся рядом братом, ни на миг не выпустившим моей руки. Он был невероятно бледен и исхудал настолько, что прежние вещи, вероятно, попросту болтались бы, надень он их сейчас.
— Ты исхудала.
— Я подумала о тебе то же.
— Что с тобой случилось?
— Почему не заботился о себе? То, что меня не было рядом...
— Тебя не было, Мел! — вдруг взревел брат, вскочив на ноги и нервно проведя рукой по волосам. — Не было! Ты хоть понимаешь, что нам пришлось пережить за это время? Отец едва сам не отправился за Грань, узнав о твоей гибели. А мама так постарела. На людях держалась, а по ночам так плакала, что... Где ты была, Меллани? Где?
В такой ярости близнеца мне видеть еще не доводилось. Словно загнанный зверь он метался по комнате, не в силах совладать с собой и хоть немного успокоиться. Но что я могла сделать? Как приглушить боль, что терзала его сердце? Как заставить забыть те месяцы, что меня не было рядом?
— Нам сказали, что ты мертва, — произнес едва слышно, остановившись напротив, и внезапно опустился на пол, прижавшись ко мне и положив голову на мои колени, как в детстве, когда искал утешения. — Это страшно, Мел. Страшно терять любимых. Страшно даже представить себе подобное, а уж пережить... Слишком больно. Ты не можешь есть, не можешь спать, даже дышишь через раз, мечтая уйти за Грань следом. Не будь родителей и Кристи, я бы сдался. Да и Ренделл...
— Довольно, Грей, о нем ни слова больше, — довольно резко одернула брата, ту же пожалев о несдержанности.
Ответом мне стал цепкий, внимательный взгляд, подмечающий гораздо больше, нежели хотелось бы.
— Рассказывай.
И я рассказала, не упуская ни одной детали. Любому другому не поведала бы и трети, но от Грейсона таиться не стала. Он должен знать, что я изменилась, иначе не сможет понять слишком многого. Например, того, что не пролила ни единой слезинки, оказавшись в его объятиях, или моего отношения к герцогу. Он привык к одной Меллани, теперь же я давала ему возможность узнать ту, что заняла ее место.
Грей молчал. Не проронил ни слова после того, как я закончила описание семи последних месяцев своей жизни. Сидел у меня в ногах и пил уже третий бокал виски, тщетно пытаясь напиться. Тщетно — потому что ни единого признака опьянения у него не было.
— Значит ты...
— Умерла, — закончила вместо брата, когда тот замолк.
— Но сердце бьется.
— И кровь циркулирует по венам, — улыбнулась, пригладив взлохмаченные тронутые сединой вихры. — Я не дух и вполне материальна, уж это ты должен был заметить. Считай это перерождением. Я умерла и вновь появилась в этом мире, но немного измененной, несколько иной.
— И холод тебе не страшен, — все так же заторможено протянул мужчина.
— Как и зной. А также еды и сна теперь требуется гораздо меньше.
— И ты бессмертна.
— Напротив. Меня легко можно убить или покалечить, как обычного человека. Но что касается самой продолжительности жизни, то тут ты прав.
— Вся эта история с Потенциалами... Не думал, что Веллиант может быть замешан в чем-то подобном, — чуть сжал мою зажатую в ладонях руку Грейсон. — Нет, он конечно жестокий и в каком-то смысле страшный человек, особенно в определенных кругах, но спонсировать убийства... В голове не укладывается. Он ведь тебя искал. После того, как получил сообщение, что некая леди полностью обналичила счет герцогини Веллиант. Примчался в банк и заставил воссоздать слепок ауры, но не нашел ни единого сходства.
— Грей.
— Понял, о герцоге больше ни слова. Но знаешь, Мел, о смерти маркиза ведь тоже ничего не известно. Все считают, что он уехал в Темные Земли, чтобы набраться опыта по разведению редких пород лошадей. Он всегда был неравнодушен к разрешенным в тех местах экспериментам. Но я рад, что это ублюдок мертв. Ты даже не представляешь, как я этому рад. Ты его видела? Душу, после того, как его убили?
— А откуда, по-твоему, я так много знаю?
— И? — чуть отстранившись, брат поднял голову, требовательно взирая на меня снизу вверх. — Ты простила?
— Боюсь, я все же не столь милосердна. Однако в данном случае, будь на месте де Кравена кто-либо другой, итог остался бы прежним. Он помешался рассудком, а душа прогнила насквозь, так что шансов перейти Грань у него все равно не было.
— Моя сестра — Хранительница. Поверить не могу.
— Я и сама еще не до конца уверена, что все это реальность. Так много всего произошло, столько случилось... Расскажи мне про семью. Как Кристи? Надеюсь после моего исчезновения родители не стали настаивать на том, чтобы она вступила в брак?
— После того, как потеряли тебя?
Горечь близнеца была столь явной, столь жгучей, что простого прикосновения мне показалось мало, поэтому, плавно спустилась на пол и тут же оказалась на его коленях, прижатой к широкой родной груди и крепко-накрепко сжатой в объятиях. Словно маленькая потерянная девочка, наконец вернувшаяся домой.
— Отец и слышать ничего не хочет про помолвку и уж тем более, про брак. По крайней мере, до тех пор, пока не перестанут пропадать Потенциалы. Усилил защиту поместья всеми возможными способами и решительно не желает возвращаться в столицу. Говорит, что раз не смог уберечь одну дочь, сделает все, чтобы сохранить жизнь другой.
Бедный мой отец. Я слишком хорошо его знала, чтобы понимать, что в моей гибели он, прежде всего, винил себя. За то, что пошел на поводу у собственной гордости и вынудил меня вступить в брак, которому суждено было продлиться чуть дольше месяца. За то, что воздвиг стену между нами, за то, что не смог сполна насладиться последними годами нашего общения. Из всех детей он, прежде всего, выделял меня, я была его отражением не только внешне, но и по складу ума, твердости характера, упрямости, на конец.
Но он не виноват. Откуда ему было знать, что именно в доме герцога его любимую дочь, вместо защиты от всевозможных горестей и напастей, поджидала смерть и горе? К тому же, не столь уж и несчастным был мой брак. Я действительно наслаждалась временем, проведенным рядом с Ренделлом, купалась в тепле и нежилась в любви и уважении. Пусть не долго, пусть лишь миг, по сравнению с целой жизнью, но и за это время я была благодарна.
— Кристи еще не сошла с ума от такой опеки?
— Она и сама не рвется в столицу, — вздохнул Грейсон. — Траур по тебе закончился месяц назад, но она до сих пор не сняла черное. Наша малышка резко повзрослела, Мел. Она практически все время проводит с матерью, учась управлять хозяйством и помогая в меру своих сил. Но как мне кажется, таким образом просто старается хоть чем-то себя занять и не вспоминать о тебе.
— Грей...
— Знаю, что это не твоя вина, что ты не могла дать весточку, но все равно злюсь. На тебя, на себя, на твоего проклятого герцога, на правителя, на богов... На весь мир. Знала бы ты, как я хочу сейчас запереть тебя в комнате и укрыть от этого мира, спрятать от любого, кто захочет причинить вред.
— Я тоже тебя люблю, родной, — чуть приподнявшись, поцеловала заросшую щетиной щеку.
— Прощаешься, — правильно понял меня брат. — И надолго? Можешь взять меня с собой?
— До Закрытых Земель пять месяцев пути, а через Грань провести тебя я не могу, рано тебе о ней думать. К тому же Кайллан временно изолировал свою территорию.
— Эти Хранители... Ты с ними в безопасности? Меня тревожит, что ты живешь у постороннего мужчины, Меллани, к тому же, практически все время проводишь в окружении его братьев.
— Ты размышляешь, как человек, Грей, — тихо произнесла, стараясь улыбкой смягчить смысл своих слов. — Никому из нас пятерых нет дела до того, что принято или не принято в обществе. Но не буду отрицать, что нормы приличия я стараюсь соблюдать, однако это скорее дело привычки, воспитания, чем искренние желание или опасение за общественное мнение. К тому же, я пять месяцев путешествовала наедине с Алланом, причем поверь, в таком состоянии, что про этикет и говорить не приходится.
— Ты намеренно отдаляешься от меня.
— Я хочу, чтобы ты понял, что я изменилась, — отстранившись, я серьезно посмотрела на брата, делая последнюю попытку донести до него реальное положение дел. — Я могла бы просто исчезнуть, едва ты появился в лесу, но решила открыться, рассказала тебе все, не таясь, потому что когда-то ты был частью меня. Потому что мой уход больнее всего отразился именно на тебе, Грейсон. Я знаю, что поступаю эгоистично, открывшись тебе и заставляя принять меня такой, какой стала после Грани. В какой-то степени даже жестоко, так как ты все еще видишь во мне свою сестру. Я не она. Я не та Меллани, которую ты знал когда-то.
— Хочешь сказать, что сможешь остаться в стороне, если кому-то из нашей семьи будет плохо? Что тебя не тронут слезы матери? Что если Кристи будет угрожать опасность — не попытаешься спасти, уберечь? Я тебе не верю, Мел.
Он ждал ответа, того ответа, который бы непременно его устроил, ждал заверений, что ради них я все так же готова на все, что семья для меня по-прежнему важна. Вот только это не правда.
— Ты не могла настолько измениться, — выдохнул Грейсон, не сводя с меня пораженного взгляда, который в прежние времена непременно достучался бы до моего сердца. Но не теперь.
— Мне жаль, родной.
— Но ты вернулась. Значит, скучала, значит, думала о нас. У тебя была возможность уйти, и тогда я никогда не узнал бы о том, что ты жива. Почему ты осталась, Мел?
— Не знаю, — задумчиво протянула. — Наверное, просто слишком странный день. Слишком эмоциональный, напряженный, выбивающий из колеи. Я отвыкла от столь сильных эмоций. Быть может, поэтому впервые захотела ненадолго вернуться, а встретив тебя, ощутила тоску по прошлому. Связь, что была между нами, оказалась достаточно крепкой, чтобы остаться даже после моей смерти. Пусть истончившейся, практически незаметной, однако она — это единственное, что до сих пор связывает меня с миром живых. Я скучала по тебе. Вспоминала про Кристи, отца и матушку, про Ренделла, но действительно скучала лишь по тебе. Однако не уверена, что выберу тебя, если придется выбирать между тобой, Грей, и душами умерших. Это не зависит от любви и преданности, это истина, суть и предназначение Хранительницы Грани. Именно поэтому для меня важно, чтобы ты понимал разницу между той, кем я стала и той, кем была прежде.
— Хочешь сказать, что я не должен тебе доверять?
— Ни в коем случае. Потому что иначе я могу причинить тебе вред.
— Почему все так случилось, Мел? Почему именно ты? Ведь так не должно было быть, ты должна была стать матерью, твой малыш...
— Джозеф, — тихо произнесла, тут же почувствовав, как вздрогнул, словно от удара близнец. — Я назвала его Джозеф.
— В честь деда... — сколько же боли в его голосе. — Он был бы горд, зная, что правнук носит его имя.
— Они теперь вместе, — улыбнулась, потянувшись к Грани и с легкостью отыскав отголоски родной энергии. — Прямо сейчас мой мальчик рядом с бабушкой и дедушкой. Они счастливы.
— Так это правда? Правда то, что говорят, будто после смерти есть жизнь? То, что у нас будет право выбора.
— Правда. Дедушка с бабушкой выбрали покой Грани, решили терпеливо дожидаться прихода родных, проживая бесконечно-длинные дни в мире, созданным по их усмотрению. Там все так, как пожелали их души. Джозеф же переродится чуть позже, когда сполна насладится любовью родных.
— Маленькая моя.
Он пытался меня утешить, поглаживая плечи, прижимая к груди и баюкая в объятиях. Пытался утешить, в то время как утешать следовало его самого. Глупенький. Связав с Гранью, боги преподнесли мне, пожалуй, самый ценный подарок, о котором я смогла узнать, лишь полностью овладев своей силой. Пусть мне не суждено было увидеть своего сына еще раз, чувствовать его светлую душу до тех пор, пока она находится на Грани, я могла ежесекундно.
