| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Тогда давайте лучше просигналим, — практично предложил он.
Идея понравилась, и все мы выпустили из палочек по пучку красных огней. Не прошло и минуты, как к нам аппарировал сотрудник спасательной команды и перенёс всех четверых к трибунам.
Нас здесь не ждали. Зрители видели аварийный сигнал, но ахнули от изумления, когда перед ними предстали все трое чемпионов. Я поискал взглядом Джорджа Уизли, но на площадке перед трибунами не было ни его самого, ни чаши. Выходит, тот подозрительный двоящийся портал перенёс его в другое место.
Похвалив себя за осторожность, я посмотрел на судейскую ложу. Оттуда к нам уже спешили Каркаров и мадам Максим, от них не отставал и Дамблдор. На площадке Каркаров сорвался на бег, растеряв своё тщательно лелеемое директорское достоинство. Он успел к нам первым и возволнованно заговорил с подопечным по-болгарски, за ним подоспела французская директриса и тоже затараторила с Делакур на своём языке. Дамблдор остановился в трёх шагах передо мной с Уизли и молча воззрился на нас с непередаваемой смесью тревоги и разочарования во взгляде.
— Профессор, где Джордж? — нетерпеливо спросил Фред, не скрывая самодовольной ухмылки.
— Джордж? — переспросил Дамблдор. — А где он должен быть?
— Ну конечно же, здесь, с чашей. Портал перенёс его прямо сюда. — Фред уставился на потрясённое лицо директора, до него что-то стало доходить. — А разве нет?
— Мальчик мой... Боюсь, у нас большие проблемы...
— Какие проблемы? Джордж взялся за чашу и портал сработал. Он должен быть здесь.
— Фред, мальчик, крепись... Тут у нас Невилла похитили...
— Это ходячее несчастье? Кому он нужен...
Их перебил Каркаров, уже выслушавший отчёт Виктора. Мадам Максим и Делакур всё еще лопотали по-своему.
— Альбус! Что это значит? Как эти двое ваших учеников оказались на территории конкурса, куда закрыт доступ посторонним?!
— Я разберусь, Игорь, я во всём разберусь, — почти машинально ответил Дамблдор.
— Вот и разбирайтесь! — приказным тоном заявил болгарский директор. — Разберитесь и накажите обоих, или я этого так не оставлю. Конкурс сорван, главный приз пропал, а вы и не чешетесь? Где этот ваш второй хулиган?
Рядом с нами раздался хлопок портала. Мы повернулись на звук и увидели сидящего на площадке Невилла Лонгботтома. Одной рукой он прижимал к себе чашу Хаффлпафф, другой держался за неподвижного Джорджа Уизли, растянувшегося рядом. Его ошалелый взгляд бессмысленно блуждал вокруг.
Это видом тела Ромильды я был потрясён так, что даже не подумал о просмотре издали. Тело Джорджа впечатлило меня куда как меньше, я сразу же вспомнил про своё диагностическое зрение и посмотрел им на рыжего. Мёртв.
Опомнившийся Дамблдор поспешил к Невиллу, мягкими движениями заставил его выпустить из рук чашу и тело Джорджа.
— Невилл, мальчик мой, слава Мерлину, ты вернулся! С тобой всё в порядке? Где ты был?
Фред, еще не понявший, что случилось, тоже подбежал к ним и затормошил брата.
— Джордж, ты чего? Давай очнись. Джордж? Джо-о-ордж!!!
Набежала толпа. Сквозь неё к Невиллу с Джорджем протиснулись их родители. Люди заслонили от нас происходящее внутри, оттуда доносились только возгласы старших Лонгботтомов и рыдания Молли Уизли. Наконец толпа расступилась перед мадам Помфри, и я заглянул в образовавшийся проход. Колдомедичка склонилась над Джорджем, сильно побледнела и сказала севшим голосом:
— В медпункт.
Кто-то наколдовал носилки, Джорджа положили на них и унесли. Остальные Уизли последовали за ним. Невилл по-прежнему сидел на земле, уставясь в одну точку. Около него суетились растерянные родители, в одну из его рук вцепилась Гермиона, а присевший к нему Дамблдор бережно обнимал его за плечи и говорил утешающе:
— Всё в порядке, мальчик мой, всё позади. Успокойся, мальчик мой, ты вернулся.
— Мсье Поттер... — послышался за моим плечом дрожащий голос Флёр Делакур.
Я оглянулся. Вейла смотрела на меня, белая от ужаса и потрясения.
— Это из-за льовушка, — она устремила взгляд на удаляющиеся носилки. — Ты спас менья, мальшик.
Это меня спасло безмозглое лихачество Джорджа Уизли. Там я не успел раскусить назначение ловушки и в конце концов мог бы заторопиться и всё-таки взяться за чашу. Судя по тому, что Уизли погиб, у убийцы был приказ либо немедленно убивать любого прибывшего, либо бить не глядя, пока прибывший не опомнился. Даже я, пожалуй, не спасся бы.
— Просто повезло, мисс Делакур, — честно охарактеризовал я ситуацию.
— Я не забудью, что ты спас менья. Прьости менья... Харри.
— Пустяки, не стоит благодарности, — на то и нужен этикет, чтобы следовать ему, когда не знаешь, как себя вести.
Тем временем к месту происшествия подтянулось множество народа с трибун. Из министерской ложи сюда спустился сам Фадж, сопровождаемый Амбридж и остальными доверенными лицами. Подошёл Торфинн Роули, тоже не один, со слизеринской трибуны явилась вся наша компания вместе с опекуном. Набежали журналисты, защёлкали колдоаппаратами. Площадка перед трибунами заполнилась толпами хогвартских учеников, не смевших, однако, приближаться к министру, поэтому пространство вокруг Невилла оставалось относительно свободным. Виктор подошёл к нам с Флёр и остановился рядом, а директор Дурмстранга направился прямо к Фаджу.
— Это безобразие, министр! — заявил он во всеуслышание, даже не пытаясь скрыть возмущение. — Нам обещали честную борьбу, а что получилось? Двое ваших учеников лидировали французскую участницу, хотя зона проведения конкурса была заколдована от доступа для всех, кроме чемпионов и обслуживающего персонала! Значит, туда их впустил кто-то из команды подготовки конкурса, сами они не прошли бы!
— Позвольте, как лидировали? — не понял Фадж.
— Они провели её через лабиринт к чаше Хаффлпафф, а когда оказалось, что Поттер опередил её, один из этих учеников взял чашу и его телепортировало оттуда.
А Виктор-то, оказывается, вполне разобрался в происходящем у чаши, хоть и опоздал к началу. Или это мы его поздно заметили?
— Значит, Поттер пришёл к чаше первым? — выхватил из его речи Фадж. — Тогда он может считаться победителем?
— Я требую аннулирования этого жульнического конкурса! — ещё сильнее разгорячился Каркаров, потому что Делакур оказывалась второй, а его подопечный третьим. — С трибун мы почти ничего не видели, поэтому я не знаю, что ещё тут было накручено!
Фадж попытался возражать, но к Каркарову присоединилась мадам Максим, заявившая, что двое хогвартских хулиганов навязались её ученице на конкурсе и она никак не могла от них отделаться. Оба директора пригрозили министру международным скандалом и наконец дожали его.
— Хорошо-хорошо, — Фадж поднял руки ладонями вперёд в знак сдачи. — Этот тур я как министр Британии объявляю недействительным, но против первых двух туров у вас никаких возражений нет?
У Каркарова их, разумеется, не было. У мадам Максим тоже не нашлось что сказать.
— Тогда по итогам двух первых туров победителем Тремудрого турнира объявляется чемпион Дурмстранга Виктор Крум! — объявил Фадж, возвысив голос. — На втором месте чемпион Хогвартса Гарри Поттер, на третьем — чемпионка Шармбатона Флёр Делакур!
Всё внимание журналистов обратилось на нас, колдоаппараты снова защёлкали. Фадж получил передышку, во время которой лихорадочно сочинял, как сохранить своё политическое лицо. У любого политика его уровня всегда хорошо развита непотопляемость, поэтому он быстро нашёл выход из некрасивой ситуации. Прокашлявшись, он наложил себе на горло Сонорус и призвал зрителей к вниманию.
Толпа притихла. Начал министр издалека, с последствий несоблюдения дисциплины и небрежения установленными правилами, затем обратился к конкретному только что происшедшему случаю. Дамблдор всё еще сидел, обнимая ни на что не реагирующего Невилла, и укоряющий взор министра обратился к нему.
— Мне очень жаль, что упущения в воспитании дисциплины наших учеников привели к таким плачевным последствиям для развития международных отношений Британии. Печально, что кучка школьных хулиганов сегодня лишила нашего соотечественника заслуженной победы в Тремудром турнире, но ещё печальнее, что их неосмотрительное вмешательство в прохождение конкурса привело к несчастью с одним из них. Несмотря на принимаемые нами меры, участие в турнире остаётся опасным, и Кубок Огня предназначен именно для того, чтобы отобрать участников, имеющих наибольшие шансы выжить в нём. Чем это может закончиться для остальных, сегодня вы убедились сами.
Фадж сделал жест рукой, чтобы ему подали лежавшую около Невилла чашу, и один из сопровождающих немедленно принёс ему артефакт.
— В связи с несчастным случаем на турнире награждение откладывается, — объявил Фадж, взяв чашу. — Оно состоится сегодня в Хогвартсе в пять вечера во время праздничного обеда по случаю завершения турнира, а сейчас нам необходимо разобраться в подробностях несчастного случая и допросить остальных двоих хулиганов. Чаша Хаффлпафф пока побудет у меня, я сам вручу её победителю на награждении вместе с денежным призом.
Ничего удивительного, что Фадж принял Лонгботтома за сообщника близнецов Уизли. До начала конкурса я видел Невилла на гостевой трибуне с родителями, значит, его похитили, пока мы были в лабиринте, а Дамблдор, разумеется, не стал поднимать тревогу до завершения конкурса. Судя по поведению директора во время разговора с Фредом, выходка близнецов оказалась для него неожиданным и весьма неприятным сюрпризом.
— Я протестую! — воскликнул Дамблдор, сообразив, что юный Лонгботтом прямо сейчас попадёт из Избранных в хулиганы. — Мальчик не участвовал в этой выходке, он был похищен!
— Аврорат во всём разберётся, Альбус! — ответил ему Фадж, гораздо больше озабоченный поиском виноватых, чем директорским мнением.
Журналисты оставили нас и снова переключились на министра. Я осмотрелся и как-то сразу заметил отсутствие Ромильды. Совсем недавно она была здесь, среди наших, а теперь её не было. Иллюзия богарта не выходила у меня из памяти, увидеть такое ещё раз за день было бы выше моих сил. Вот куда, куда её понесло? Среди наших Ромильда была самой уязвимой, понятно, что больше всех я боялся за неё. Почему именно ей что-то где-то понадобилось? Нет, эта девчонка меня когда-нибудь уморит.
А вдруг её тоже похитили?!
Воспользовавшись тем, что от чемпионов отвлеклись, я оставил Крума с Делакур и протолкался к Нотту.
— Тед?!
— Что?
— Где Ромильда?
Мгновение промедления, пока он вникал в мой вопрос, показалось мне вечностью. Неужели он её прозевал?
— Она пошла в Хогвартс, — уверенно сообщил он. — Я видел, как она направлялась туда.
— И ты отпустил?
— Сюзерен? — Тед посмотрел на меня с искренним недоумением. — Да мало ли что ей понадобилось в Хогвартсе? Здесь, например, туалета нет.
Он ничего не знал. Ни о покушениях на меня в течение этого года, ни о ловушке в конце конкурсного пути, ни о похищении Невилла. Нотт мог не додуматься до того, что директор способен прикопать к своим интригам кого угодно. Он ничего не знал — но я-то знал.
Я пробрался сквозь толпу на площадке и сломя голову помчался в Хогвартс. Оказавшись в зоне действия ментальной карты, я остановился и и стал торопливо просматривать хогвартские закоулки. Ромильда обнаружилась в первом же боковом коридоре по пути в слизеринские подземелья, и я облегчённо перевёл дух. По крайней мере она жива, цела и не похищена.
Ромильда оставалась на месте, и я засомневался, а так ли уж она цела. Ей было нечего делать в этом коридоре, которым никто не ходил. Вдруг её затащили туда и связали — или оглушили и бросили там? Вдруг ей нужна помощь?
Разумеется, я поспешил туда. Завернув за поворот, я увидел её и остановился. Ромильда стояла ко мне спиной, прислонившись к стене, её поникшая фигурка выглядела невыносимо одинокой. Её плечи подрагивали.
— Ромильда? — тихонько позвал я.
Она испуганно вздрогнула и обернулась. Ну точно, плачет.
— Гарри... — в её полувыдохе-полувопросе отчётливо слышалось изумлённое 'как ты здесь оказался?' Да никак, просто пришёл, и всё.
Я подошёл к ней вплотную.
— Ты чего ревёшь?
Она зажмурилась и затрясла головой. Из-под её стиснутых век покатились крупные слёзы. Ну и как мне её утешать? В принципе я представлял, как это делается, иногда даже получалось, как на первом курсе с Грейнджер. Но там было просто, а сейчас я не знал, как подступиться к плачущей Ромильде и какие слова ей нужны. Утешать девчонок — это всё-таки не моё.
Одной рукой я обнял её за плечи, другой отобрал у неё носовой платок и стал вытирать ей глаза. Когда я перешёл к носу, Ромильда спохватилась и стала отворачиваться.
— Да ладно, чего стесняться, все свои, — сказал я, но она продолжала сопротивляться. — Давай сама тогда, что ли...
Я отдал ей платок и отвернулся сам, дождался, когда она высморкается.
— Ну что у тебя случилось? — начал я снова. — Ты всё-таки скажи, может, вместе разберёмся.
Она посмотрела на меня зарёванными глазами, отвернулась к стене и окончательно расплакалась.
— Они... они... — расслышал я сквозь плач, — ...они засудили тебя... как они могли, ты же самый лучший...
— И это всё?! — у меня отлегло от сердца. — Ну как можно реветь по такому пустяку?!
Мне удалось удивить её настолько, что она перестала рыдать и обернулась ко мне.
— Это же так несправедливо... — всхлипнула она.
— Мир вообще несправедлив. Ему в лучшем случае всё равно.
— Ты так старался целый год... Ты победил бы, если бы всё было честно...
— Я, как видишь, жив, а это главное. Невозможно прожить жизнь и ни разу не проиграть. Она сама по себе — игра, и почти всегда нечестная.
— А я так расстраивалась из-за того, что ты расстраиваешься, — призналась Ромильда, по-детски открыто глядя на меня. Какая же она еще маленькая...
Плакать она перестала, но всю её бил нервный озноб. Я чувствовал под рукой, как дрожит её тельце.
— Замёрзла? Иди сюда, — я устроил её у себя на груди, спрятал её ледяные ладошки себе под мышки, чтобы скорее согрелись.
— Ты такой тёплый, — пробормотала она мне в грудь.
Я успокаивающе гладил её по спине и чувствовал, как унимается её дрожь. Ну и как её оставить одну, такую беззащитную? Как её доверить какому-нибудь уроду вроде Беннета, который всегда будет думать только о себе и никогда — о ней?
— Пойдёшь за меня? — спросил я ей в макушку.
Ромильда напряглась и застыла под моими руками, затем медленно подняла на меня недоверчивые, широко раскрытые глаза.
— Ты... что-то сказал?
— За меня, говорю, пойдёшь?
Вместо ответа она обняла меня за шею и прильнула ко мне.
— Я сейчас очень страшная? — обеспокоенно спросила она.
— Лицо опухло, глаза заплыли, нос картошкой. Тебе можно, это же всё равно ты, — я запустил руку в её волосы и притянул её голову к себе. — Только... раз уж я предложил... я должен предупредить тебя. Я совсем не умею любить. Мне незнакомо это чувство.
С непонятным мне изумлением Ромильда отстранилась от меня и долго, внимательно изучала моё лицо. Наконец в её взгляде промелькнуло нечто вроде догадки, и она спросила:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
