Впрочем, светлый камень был виден лишь на полу и потолке. Стены же практически сплошь были покрытыми металлическими барельефами. На огромных медных листах, вычищенных до красновато-рыжего цвета и отполированных до зеркального блеска, были изображены десятки и сотни сценок то ли из истории Кариташа, то ли из повседневной жизни, то ли просто из легенд и преданий. Занила видела человеческие фигуры, изображенные до мельчайших деталей: лица, прически, одежда и доспехи, и даже украшения; оружие в их руках или рыбацкие сети; прекрасных верховых скакунов рядом с древними героями или же целые стада скота; холмы, высокие как горы, или же озеро Касно, больше похожее на море, уходящее за горизонт. А еще там были огромные корабли, такие, какие никогда не строились на местных верфях, потому что по мелкому озеру им было бы не проплыть; пышные кустарники и высокие деревья, какие никогда не росли в каменистых степях Кариташа; диковинные животные, смело подходящие к людям, каких, наверное, вовсе не существовало в этом мире...
Занила крепко зажмурила начавшие слезиться глаза. Она не знала, о чем повествовали барельефы, или что хотел передать тот, кто украшал ими стены императорской резиденции, но с другими своими функциями они справлялись прекрасно: полированные листы меди, расположенные на стенах позади факелов и ламп, отражали свет, многократно его увеличивая, отбрасывая сотни красноватых бликов, заливая огненным сиянием всю залу. Даже спустя несколько мгновений по обратной стороне зажмуренных век Кай'я Лэ продолжали скакать цветные пятна. Конечно, она, высший оборотень, могла бы драться и без помощи зрения, полагаясь лишь на отменные чутье и слух, но человеческим воинам, решившим напасть на императора, пришлось бы значительно хуже. Входя в залу, каждый словно попадал в красно-золотое пламя, настоящее и отраженное медью.
Еще один источник света располагался в самом центре помещения: в большой круглой жаровне, стенки которой также были отделаны металлом, горел огонь. Сейчас дров в ней было мало, и ярко-красные язычки пламени лишь лениво их облизывали, играя с черными и будто бархатистыми на вид угольками, но Занила прекрасно понимала: ничего не стоит добавить дров, разводя огонь сильнее. И тогда между теми, кто входил в залу, и императорским троном, стоявшим на небольшом возвышении на ее противоположной стороне, возникнет последняя преграда — стена из языков пламени. (Выстрелить, может быть, и не помешает, но как следует прицелиться — точно!) Сейчас это препятствие не посчитали нужным создавать. И это было, наверное, самым лучшим подтверждением, что маг Джуд был гостем, если не "званым" то, во всяком случае, тем, кого ждали.
"Ждал, — саму себя поправила Занила. — Ждал правитель Кариташа".
Император сидел на троне, расположенном, как уже было сказано, на полукруглом возвышении на противоположном от дверей конце залы. Сам трон был не слишком массивным, но с высокой спинкой, также украшенной металлическими барельефами. Правда — Занила могла бы поспорить — на этот раз не медью, а золотом. Свет факелов, закрепленных на длинных палках по бокам и за спиной человека, отбрасывал резкие тени на его лицо, заставляя казаться глубже и без того многочисленные морщины. Правитель Кариташа был уже очень стар. Он занимал свой трон (и в прямом и в переносном смысле слова) почти сорок лет — едва ли не больше, чем любой другой царь, император или князь, которых могла припомнить Занила. И сейчас, глядя на лицо в неверных мазках пламени, Кай'я Лэ невольно думала обо всех этих годах. Они будто проступали сквозь дряблую кожу, сквозь по-старчески заострившиеся черты, тенью проплывали в выцветших, но отнюдь не утративших цепкости глазах, клубились за спинкой трона. Все решения, которые этот человек когда-либо принимал и которые немедля отражались на судьбе целого народа; все войны, которые он начинал или заканчивал; все указы и законы, которые подписывали его руки...
Сейчас эти руки, темные, будто солнце насквозь пропитало пергаментно-тонкую кожу с болезненно увеличенными суставами длинных пальцев, лежали не на подлокотниках кресла, а на мече, который старик держал на коленях. Клинок был недлинным, всего около амма, рукоять и ножны поблескивали золотом и драгоценными камнями, но, тем не менее, впечатление бесполезного украшения меч отнюдь не производил. Как почему-то не возникало и сомнения, что император при случае вполне сумеет его поднять и пустить в ход. Странно уместно на фоне этого клинка смотрелась кольчуга, поблескивавшая на груди правителя Кариташа между слегка разошедшихся полов его белого одеяния. Вряд ли император настолько опасался покушения на вою жизнь или настолько не доверял своим сегодняшним гостям. Просто сорок лет своего правления и всю свою жизнь до того, как взойти на престол, он был воином. И не собирался прекращать им быть лишь потому, что старость все настойчивее предъявляла свои требования на его тело.
Император встречал своего гостя один. В Кариташе, в отличие от Салевы, не было принято принимать посетителей в окружении всей семьи: от старшей жены и наследника отцовского состояния до самых младших наложниц и их отпрысков, иногда совсем еще крошечных детей. В Кариташе мужчине полагалось иметь лишь одну жену. Императрица была с его правителем в течение всех сорока лет царствования, обеспечивая преданность полудюжины самых богатых семейств страны, с которыми состояла в родстве. Но, насколько знала Занила, женщина, лишь на пару лет моложе своего мужа, в последнее время все реже покидала своих покоев.
Их старшим ребенком была девочка. Точнее, сейчас уже взрослая женщина с собственной семьей и детьми. В Кариташе официально не существовало запретов на наследование трона по женской линии, и жизнеспособность этого принципа, очевидно, очень скоро будет проверена на практике. Проблема заключалась в том, что у императора были и еще дети — мальчики. И — опять же если верить слухам — как минимум двое из них считали себя куда более достойными трона, нежели их сестра.
Всего детей у императора было пятеро... Занила вспомнила рассказ Улы и заставила саму себя уточнить: пятеро официальных детей от законной супруги. Те же самые слухи, схожие, наверное, в любой столице мира, говорили о еще четырех бастардах императора. В Кариташе, вероятно, из-за требования иметь лишь одну жену, признавать их запрещалось. В действительности же многие мужчины все равно принимали участие в судьбах своих отпрысков. Возможно, и император не был исключением. Если твой ребенок достойно проявил себя, почему бы не помочь ему занять соответствующее положение, даже не называя вслух сыном? Почему бы не приблизить к себе?.. Ведь родной крови всегда доверяешь сильнее. А кроме простой верности можно рассчитывать еще и на более крепкие чувства...
Кай'я Лэ вздрогнула. Ее взгляд помимо воли метнулся к Акмалю Гару. Это была даже не догадка. Ощущение, не подтверждение никакими логическими построениями, никакими доводами разума... Ничего кроме взглядов двух мужчин, на мгновение пересекшихся над языками пламени. А потом Акмаль Гару коротко поклонился императору, будто между ними двоими все давно уже было сказано и решено, и, оставляя гостей в центре залы, бесшумно скользнул в сторону, растворившись в полутьме нижней галереи.
Занила завистливо вздохнула, проводив мужчину взглядом: с того места, где свет факелов не слепил глаза, наверняка было куда удобнее наблюдать за всей залой. Жаль, наемникам такой возможности никто не предоставит. Наоборот, они как раз те, от кого императора и будет защищать его гвардия, те, кого следует держать на виду. И, желательно, слегка ослепленными.
На первый взгляд зала не казалось переполненной охраной: двое гвардейцев, войдя вслед за гостями, заняли свой пост у дверей и еще полдюжины расположились возле трона императора — двое позади, двое по бокам и двое чуть впереди него, на нижней ступени возвышения. Но Занила была совершенно уверена, что это далеко не вся охрана правителя Кариташа. Она подняла голову, обводя взглядом линию верхней галереи. Если бы она расставляла стрелков, то лучшего места для них было бы не найти. Кай'я Лэ не видела людей, но она ощущала их присутствие: их тихое дыхание, их цепкие взгляды на своей коже, наконечники их стрел, нацеленные ей в сердце!..
Почти нестерпимо захотелось вытащить меч из ножен или раскрыть кружево, создавая вокруг себя энергетический щит, непроницаемый для любого, не усиленного магией оружия. Но в первом случае она привлекла бы к себе совсем не нужное внимание человеческой охраны. А во втором раскрылась бы перед магом! Всплеск энергии от выстраиваемых так близко от себя щитов он просто не мог бы пропустить.
Кай'я Лэ заставила себя положить руки на пояс: близко к рукоятям двух длинных кинжалов, но все же не настолько, чтобы выдать собственную нервозность, и опустила взгляд. Она чувствовала, что отнюдь не все стрелы нацелены на нее, часть из них смотрит на их "нанимателя". И если магу удается стоять как ни в чем не бывало, то и она сможет!
Джуд пересек половину залы и остановился в нескольких аммах перед жаровней в центре, оставив ее между собой и императором. Придворный кариташский этикет предписывал именно это место для гостей правителя, и маг, очевидно, был неплохо с ним знаком. Он жестом, не лишенным изящества, прикоснулся правой рукой к груди и низко поклонился императору. Оборотни за его спиной остались стоять, все также обводя внимательными взглядами помещение. Занила подумала, что в положении наемников все же были свои несомненные преимущества: по крайней мере, подобострастных поклонов от них никто не ждал.
Дворцовый этикет — насколько знала Кай'я Лэ — не содержал никаких жестких требований по поводу времени, в течение которого должен длиться поклон, но и император не заставил себя ждать. Его рука, лежавшая на драгоценных ножнах с мечом, слегка дрогнула, давая магу разрешение выпрямиться.
— Приветствую тебя, благородный Джуд, посланник великой Тивириллы! — произнес правитель Кариташа. Он говорил негромко, но акустика в зале была достаточно хорошей, чтобы звук его голоса с легкостью накрыл все помещение. — Наши восточные соседи так настойчиво просили встречи, что мы не сочли для себя возможным отказать, — фраза закончилась легкой вопросительной интонацией. И Занила решила, что, очевидно, не только в Салеве Тивириллу считали чересчур закрытой от всего остального мира, а оттого надменной и заносчивой. Во всяком случае, достаточно надменной и заносчивой, чтобы внезапное появление ее послов вызывало недоумение.
Маг Джуд вновь слегка поклонился. Выражение на его лице осталось ровным, будто ни недоумения, ни вопросительной интонации он не заметил вовсе.
— Его величество, король Тивириллы Чалидаш и глава совета Рилли-Дессы, благородный Талгат также шлют вам свое приветствие, ваше величество, император Середор! — и вместо того, чтобы продолжить, маг развязал одну из небольших кожаных сумок у себя на поясе и извлек оттуда пергаментный свиток, скрепленный несколькими печатями. Оттиски на них Занила не разглядела, но воск был красного цвета — как на флаге Тивириллы. Очевидно, король и верховный маг Талгат слали свое приветствие правителю Кариташа в самом прямом смысле.
Не дожидаясь приказа императора, будто подобные встречи повторялись здесь едва ли не каждый день, рядом с троном возник слуга. Пересек залу, обойдя жаровню, и почтительно склонился перед послом, держа на вытянутых руках небольшой серебряный поднос. Маг положил на него свиток, и слуга двинулся в обратный путь. Занила, решив, что любое нападение с большой степенью вероятности гораздо раньше почувствует, чем увидит, оторвалась от слежки за верхним рядом галереи и проводила слугу взглядом. А точнее — свиток на его подносе. Она все же ошиблась, решив, что сумки на поясе мага полны исключительно артефактами...
Или не ошиблась?!..
И вновь это была даже не догадка. Меньше, чем ощущение. И действовать Занила начала быстрее, чем мысль успела оформиться в слова. Больше не боясь потерять концентрацию или раньше времени выдать себя магу, она скользнула вниз по уровням зрения. Мир вновь вспыхнул ослепительным светом, но на этот раз его главным источником были отнюдь не факелы на стенах залы, а маг, стоящий в ее центре. И, как маленькая искра, оторвавшаяся от большой звезды, — пергаментный свиток на подносе слуги, плывущий к императору! Он все-таки был артефактом... И то, что Занила не могла различить тонкостей плетения заклинания в нем, еще не означало, что Хозяйка оборотней была не в состоянии хотя бы предположить, в чем заключались намерения магов.
Кай'я Лэ зажмурилась, возвращая себя на физический уровень реальности. И как раз вовремя, чтобы увидеть, как слуга, вновь согнувшись едва ли не пополам в почтительном поклоне, передает свиток императору. Середор взял его, привычным движением срывая печати.
— Нет! Стойте!..
Наверное, было глупо разрушать собственную маскировку после стольких затраченных на нее усилий. А еще — наивно предполагать, что правитель Кариташа прислушается к внезапному крику простой наемницы, нанятой охранять даже не его жизнь. Но обо всем этом Занила подумала уже после того, как закричала, привлекая к себе внимание, наверное, всех до единого людей и нелюдей, находящихся в зале. Двое гвардейцев, стоявших перед троном, мгновенно двинулись к ней, поднимая перед собой алебарды, то ли собираясь выставить ее вон как нарушительницу всех возможных установленных правил и церемоний, то ли просто на всякий случай, решив встать к ней поближе (вдруг она буйная сумасшедшая и одними криками не ограничится). В любом случае они сами вряд ли точно знали, что именно собираются предпринять: такое в официальной приемной зале правителя Кариташа уж точно не происходило каждый день.
А ее выходка, какой бы глупой и наивной она не была, все же сработала!
Вряд ли Середор решил прислушаться к ее словам (или хотя бы успел осознать их смысл). Скорее, свою роль сыграла сама внезапность ее крика, но император Кариташа замер, сжимая злополучный пергаментный свиток в руке и повернувшись в ее сторону. А только это Заниле и было нужно.
— Не разворачивайте... — Кай'я Лэ шагнула к трону, не замечая, движущихся ей наперерез гвардейцев. — Не... — она не успела договорить и забрать артефакт из рук Середора тоже не успела. Она опоздала, потому что на этот раз все же ошиблась: каким бы ни было заклинание, заключенное магами в пергаментный свиток, активировалось оно не с его разворачиванием, а гораздо проще! Ключ был в печатях, и их нужно было сего лишь сломать...
Горячий сухой ветер, будто состоящий из сотен колючих иголочек, полоснул по коже Занилы на физическом уровне реальности. А на энергетическом — от пергаментного свитка в руках человека брызнули во все стороны тугие жгутики силы, стремительно наливаясь болезненным ярко-розовым светом. Кай'я Лэ услышала чей-то изумленный вскрик, но не обернулась. Она смотрела на императора и на то, как воздух перед ним начинает дрожать, будто жарким летним маревом, и выгибаться, словно плавящееся стекло. Человек вскочил на ноги, как змею, притворявшуюся безобидным ужом и вдруг укусившую его, отшвырнув от себя пергамент. Тот скатился по ступеням трона, но марево разворачивающегося заклинания не последовало за ним. Нити силы будто вплелись в сам воздух, наливаясь энергией. Это больше не было похоже на жаркое марево. Теперь заклинание выглядело как зеркало выше человеческого роста, стремительно начинающее мутнеть. Старчески сухие, но еще не утратившие силы пальца Середора сжали рукоять меча, потянув его из ножен, но Занила уже знала, что клинок человеку не поможет. Как знала она и то, какое именно заклинание так выглядит с физического уровня реальности!.. То, чем и сама пользуешься все чаще и чаще, учишься узнавать с одного взгляда.
