| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Не смей, — Митрохин попытался остановить гоблина, — Там нет рубина.
— Вы обманули меня, жалкие твари, — завизжал в ответ Пеенджиил, брызжа слюной — Меня, великого гоблина! Вы умрете, но сначала увидите как сдохнут по вашей вине все недостойные существа городе.
Резким движением он схватил не успевшего среагировать на выпад Юрия за горло, приподнял над полом и швырнул в дверь. Удар был такой силы, что дверь соскочила с петель, и Митрохин вывалился на улицу. Ира бросилась на помощь к мужчине, но на полпути ее настиг Пеенджиил, одной рукой ударил девушку по лицу, а второй попытался завладеть зеркалом, которое висело на тонкой бечевке на шее блондинке. Ира, не обращая внимания на боль, двумя руками вцепилась в сокровище. Во время борьбы ни гоблин, ни девушка даже не заметили, как повернули камни.
Суматоха привлекла внимание дежурившей около воеводского дома городской стражи. Стрельцы бросились к церкви, а один из них выстрелил в сторону Пеенджиила из пистоля. Пуля прошла стороной, но опасность заставила гоблина ослабить хватку, и Ира сумела освободить сокровище из его рук. Пеенджиил быстро пришел в себя и ударил девушку в живот. Ира скорчилась от боли, а зеркало снова оказалось в руках гоблина, но стража была уже слишком близко и, увидев занесенную над собой алебарду, Пеенджиил испугался и повернул аметист. Он видел, что так поступали люди, пытаясь, скрыться. В этот момент с двух сторон на гоблина кинулись Ира и Митрохин. Девушка повисла на плечах Пеенджиила, а Юра вцепился в зеркало. В ответ гоблин впился клыками в руку Митрохина, и тот выпустил сокровище. Спустя мгновение Пеенджиил скинул на землю девушку, и вместе с "Сокровищем Мерлина" и растворился в темноте. Ира поднялась, и хотела помочь Юре остановить кровь, текущую из прокушенного запястья, но с удивлением увидела перед собой появившуюся из воздуха знакомую ей высокую колокольню Воскресенского собора, а там, где должны были находиться стены Кремля, зияла пустота.
4. Кашин. Начало двадцатого века
Вблизи с главным храмом города на месте крепостных валов раскинулся городской парк, в котором путешественники решили укрыться до рассвета. Если площадь перед Воскресенским собором и вход в сад были освещены газовыми фонарями, то внутри сада, на аллеях укрытых кронами деревьев, царил полумрак. Прежде чем затеряться в нем от посторонних глаз, Митрохин остановился возле тумбы, обклеенной афишами и объявлениями. Его внимания привлекло одно из них, которое вещало: "Дамы и господа! Приглашаем Вас 8 мая 1908 года на Песочной набережной состоится открытие лодочной станции. Для первых пяти желающих прокат лодок бесплатный".
— Ириша, посмотри, куда нас занесло, — подозвал Юрий спутницу. Ирина подошла, прочитала объявление, но ничего не сказала и направилась вглубь сада. После предательства Пеенджиила девушка ощущала душевное опустошение.
Оказавшись внутри сада путешественники свернули с главной аллеи в боковую, показавшуюся им наиболее темной и пройдя ее до конца очутились на смотровой площадке. Отсюда открывался чудесный вид на лежащий в низине город. Однако ни замысловатые изгибы реки, ни парящие, словно птицы над скрытым ночью Кашиным купола тридцати трех церквей не привлекали их взгляды. Расположившись на одинокой скамье на краю возвышенности люди занялись самоедством.
— Вот мы попали из-за меня, — клял себя Юрий, пока Ира перевязывала ему руку своим разорванным на полоски головным платком, — Вернуться домой не можем, документов для этого времени нет, денег нет. Каким надо быть идиотом, чтобы отправиться в прошлое толком не подготовившись и тебя за собой потащить.
— Перестань себя клясть. Пеенджиил все таки моя ошибка. В Стране Фей он казался глуповатым, но преданным и верным, вот и помогла на свою голову, у себя приютила. До слез обидно, какая я дура, — Ира хотела успокоить Митрохина, но в голосе у нее сквозила полная безысходность и слова ее больше навевали смертную тоску, чем покой.
— Сколько волка не корми, он все в лес... — ляпнул первое подвернувшееся на язык, но договорить не смог. Ира слишком крепко затянула узел на его запястье, и Митрохин замолк, поморщившись от боли. На некоторое время путешественники молчали, бездумно глядя в даль.
— Ириша, перестань страдать. Найдем Пеенджиила, вернем "Сокровище Мерлина" и все будет хорошо, — прервал молчание Митрохин, когда на маковках храмов заиграли первые лучи солнца.
— Перестань со мной словно с маленькой девочкой разговаривать, — голос спутника оторвал девушку от созерцания примятой травы у себя под ногами. Она подняла голову и осмотрелась, — Там что-то лежит рядом с мостом.
На месте современного железобетонного моста стоял деревянный, а возле ближней к берегу наклонной сваи на краю берега лежало нечто довольно крупное, но плохо различимое в зыбком предрассветном свете.
— Давай спустимся и посмотрим, — предложил Юрий в надежде вывести Иру из состояния безнадежной апатии.
Они спустились по лестнице и продираясь сквозь заросли тростника направились к мосту. Около сваи они обнаружили труп человека. Его голова была разбита чем-то тяжелым, а горло будто перегрызла огромная собака.
— Он мертвый? — на лице блондинки отразился ужас.
— Похоже, наш приятель приступил к делу, — довольно цинично высказался Митрохин.
После его слов Ирина рухнула на колени и забилась в истерике.
— Из-за меня. Все из-за меня, — выдавливала она из себя сквозь слезы.
"Вот я дурак бесчувственный" — подумал Юрий. Он присел рядом с девушкой и поглаживая светлый шелк волос зашептал ей на ухо, — Ириша, милая, успокойся. Ты не причем. Доброта не может считаться виной. Возьми себя в руки. Мы должны быть сильными, чтобы остановить гоблина и предотвратить новые жертвы.
Постепенно девушка стала успокаиваться. Оторвав ладони от лица, она увидела что прямо перед ней среди тростника что-то призывно блестело, отражая лучи солнца.
— Юра, смотри, — преодолевая ощущения кома, застрявшего в гортани сказала Ирина.
— Ничего не вижу.
— Там, — девушка ткнула пальцем в направлении неизвестного предмета, — Наклонись больше и сразу увидишь.
Митрохин последовал совету и сразу заметил непонятный блеск. Подойдя ближе, он увидел его источник. Блестела серебряная застежка солидного кожаного портмоне. Внутри него находилось значительное количество денег и паспортная книжка на имя Юрия Ивановича Вяземского, доктора Бурашевской колонии для умалишенных. Чуть дальше среди высокой травы валялся раздувшийся от поклажи саквояж. Женской одежды в нем не оказалось, зато в большом количестве присутствовала соответствующая текущему времени мужская. Попросив девушку отвернуться Митрохин переоделся в цивильный костюм, предварительно столкнув труп в реку. Туда же последовали остатки одежды из семнадцатого века. Заметив, что Ирина наблюдает за его действиями широко раскрытыми удивленными глазами:
— Я начинаю тебя бояться.
— Не бойся. Это не я. Это начальник охраны крупного холдинга реализует свои профессиональные навыки. Идем, у меня появилась прекрасная идея, — Митрохин потянул девушку к выходу из сада. Вновь оказавшись на площади перед обором, он начал озираться по сторонам, заметил на краю площади будку городового и решительно двинулся к ней.
— Милейший, — обратился Митрохин к полицейскому, — Я доктор Вяземский. Преследую опасного больного сбежавшего из Бурашевской колонии. По моим данным психопат скрывается в вашем городе. Мне необходимо встретиться с господином полицмейстером, но сначала где-нибудь разместиться.
— Следуйте по Думской улице от Соборной площади. Найдете и меблированные комнаты и полицейское управление с городской думой, — появления доктора в столь ранний час городового совсем не удивило, зато он не отрываясь смотрел на Ирину. Уловив пристальный взгляд городового Митрохин решил пояснить:
— Это служанка. Она из деревни.
Полицейский согласно покивал головой, но взгляд не отвел.
— Почему он так смотрел на меня. Я наревелась и наверно сейчас страшненькая?
— Вовсе нет. Он просто никогда в жизни не видел таких красивых служанок.
* * *
*
Потомственный дворянин Николай Иванович Петропавловский, полицмейстер уездного города Кашина стоял около большого арочного окна второго этажа здания городской думы и грустно смотрел на вытянутое на всю противоположную сторону Московского тракта здание Гостиного двора красного кирпича. К самому зданию Николай Иванович не имел претензий, а настроение ему портило событие, которое должно было начаться с минуты на минуту. Причем, само по себе событие было скорее радостным и заключалось в составление петиции к государю императору по поводу открытия мощей святой благоверной княгини Анны Кашинской и утверждение состава депутации в Санкт-Петербург, но господин полицмейстер подозревал, что событие повлечет за собой неприятный разговор с градоначальником Кашина.
За спиной Николая Ивановича по двусветному залу заседаний разносился бас купца Терликова, заработавшего миллионы на продаже поддельных виноградных вин "заграничных" сортов:
— Вы господа как знаете, а мне так обязательно должно в составе депутации состоять.
— В чем же суть необходимости, Николай Васильевич? — без особого интереса спросил господин Кисловский, пожилой человек с раздвоенной бородой, состоящий на должности мирового судьи.
— Хочу у государя разрешение испросить на позолоченную крышу для дома своего. Больно мне нравится, как солнце на позолоченных церковных куполах играет. Я уже и губернатору прошение подавал, да только они изволили ответить "сам царь, не тебе дураку чета, и то под железной крышей живет", и прошение мое не уважил.
— Побойтесь бога, любезный Николай Васильевич. Про вина ваши с легкой руки Салтыкова-Щедрина дурная слава и так по всей России идет, а вы еще такое удумали, — вступил в разговор крупнейший уездный землевладелец Лихачев, мужчина небольшого роста без бороды, но с пышными усами.
— Легко ему в книге меня позорить, а чтобы он на моем месте стал делать? Виноград в нашем уезде не растет. Чего под руку попадется из того вина и делаем. Однако кашинские рейнвейны, особенно если с золотым ярлыком любой стол украсят. Да и губернаторский обед не испортят. И перед Господом Богом грехи свои исправно замаливаю. Двести пятьдесят тысяч на постройку колокольни дал, и куранты новые для города на Лейпцигской ярмарке купил, — обиделся купец.
Двери зала распахнулись, и палату для заседаний думы вошел городской голова Алексей Петрович Дорогутин:
— Господа, все в сборе?
— Отца Иоанна еще нет, Алексей Петрович, — ответил Кисловский.
— Подождем. Раз свободная минутка выдалась, хочу с вами, Николай Иванович поговорить. Нехорошие вещи мне докладывают. Два убийства за два дня — виданное ли дело для нашего тихого города. Куда же наша доблестная полиция смотрит?
"Так и знал, без неприятностей не обойдется" — подумал полицмейстер и недовольно сморщился.
— Объяснитесь, Николай Иванович? Вид у вас словно вы лимон надкусили.
— Безумец у нас объявился, господин градоначальник. Из колонии для умалишенных сбежал. Его проделки. Ищем.
— Плохо ищите. Депутацию к государю императору отправляем, а тут такое творится. Представляете, если до Санкт-Петербурга слухи об убийствах дойдут? Извольте безумца своего в ближайшие дни отыскать.
— Право слово, вы уж постарайтесь, любезный Николай Иванович, — вставил свое слово Терликов, — Нам в городе порядок нужен.
— Не извольте беспокоиться, Алексей Петрович. И вы господа не волнуйтесь. Поймаем. К нам и доктор прибыл из Бурашево. Дело свое знает. Поймаем.
— Это тот, который с полицейскими по городу разъезжает? И девица еще с ним, наверное, сестра милосердия? Мне они, Николай Иванович показались очень странными. Странно одеваются, да и ведут себя странно. Будет ли толк от такого доктора? — засомневался Лихачев.
— Так это-то и хорошо. Точно дело свое знают. Странные — значит, опытные. Кто бы странным не стал, если бы много лет среди умалишенных провел, — усмехаясь, выразил свое мнение Терликов.
В это время в зале появился настоятель Воскресенского собора протоиерей Иоанн Аменитский: — Прошу простить меня за опоздание, господа. С прихожанами разговаривал. Паства волнуется. Безобразия у нас в городе твориться начали, прости Господи.
Городской голова бросил напоследок испепеляющий взгляд на полицмейстера и перешел к решению более приятных вопросов.
* * *
*
Присланные за Митрохиным дрожки нещадно трясло на булыжной мостовой. Помимо Юрия в экипаже сидели городовой и бледная Ирина. Девушке приходилось нелегко. То, что она видела за последние дни, выезжая на места преступлений Пеенджиила, могло довести до обморока и мужчину, но оставить ее в гостинице Митрохин тоже не мог. Он боялся расстаться с девушкой даже на секунду. Ему почему-то казалось, в этом случае он уже никогда ее не увидит. Иру тоже тревожили подобные мысли, поэтому она и сама не испытывала большого желания оставаться одной.
Постепенно экипаж удалялся от центра города. Пейзажи старинного Кашина не портили построенные под копирку блочные пятиэтажки, а деревянные дома привели бы блондинку в восторг резными наличниками удивительной красоты, если бы не ее тревожное состояние. Вскоре булыжное покрытие улиц закончилось, но легче от этого не стало. Теперь он начал скакать по ухабам улиц размытых пролившимися за последние три дня дождями.
Рождественская улица, на которой было совершено преступление, представляла собой огромную лужу между двумя рядами домов. По левую сторону от лужи и располагалось место противоправных действий. Представляло оно собой одноэтажный дом, украшенный полюбившимися Ире полукруглыми резными филенками. Перед воротами, ведущими в дом, Митрохина встретил следователь сыскного отдела Корней Петрович Жуковский.
— Господин Вяземский, похоже, опять ваш клиент балует, — не без ехидно заметил следователь.
— Посмотрим, Корней Петрович, — Юра вошел во двор и увидел чуть ли не пополам разорванное тело собаки. Митрохин сразу посмотрел, как на это среагировала Ира. К его радости девушка держалась очень стойко.
— Расскажите подробности, — попросил Митрохин следователя, с которым у него успели сложиться отношения взаимной неприязни.
Подробности, по словам господина Жуковского, были вполне обыденными. Мещанка Жданова отправила мужа на службу и прилегла отдохнуть. Разбудил ее вой дворовой собаки. Не слишком вдаваясь в причины, госпожа Жданова выскочила на улицу, чтобы привлечь пса к тишине и наказать за то, что мешает хозяйки спать, но стоило женщине выйти на крыльцо, ей попытались отсечь голову. Спасибо собаке, которая изо всех сил вцепилась в руку убийцы, чем спасла госпожу Жданову, но сама была нещадно разрублена. Женщина успела заскочить в дом и запереть за собой дверь. Убийца бросился следом и начал взламывать проход внутрь, но к счастью в это время вернулся муж. Из-за калитки он увидел мертвую собаку и происходящее на крыльце, поднял крик, поднявший на ноги всю улицу, и спугнул преступника.
— Клиент наш, сомнений нет, — признал Митрохин, — Я предупреждал, что он очень коварен, жесток и мастер маскировки. Вы проверяли места в городе, где он мог бы найти приют?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
