Три Заряницы

Стас, что всё это время не сводил с него взгляда, только крепче сжал амулет и с беспокойством посмотрел на костёр. Морана могла появиться в любую секунду и он следил за проносящимися на лице колдуна эмоциями, и думал о брошенных им в запале словах, что никогда ему Мару не одолеть. А ещё вспоминал древние рукописи, в которых о её силе и скорости говорилось. Да он и сам теперь понимал, что в прошлый раз Морана просто играла с ним — ходы просчитывала.

Со стороны леса раздался треск и Стас повернул голову, выискивая глазами вышедшего к костру зверя.

Крупный волк остановился в нескольких метрах от них, уставился желтыми глазами на костёр и припал на передние лапы. Оскалил клыки и рука ведьмака невольно потянулась к мечу, готовясь отразить нападение, но Прохор повысил голос, добавляя силы в свой призыв и зверь замер на месте. По телу его прострелом прошла судорога, он мелко затрясся, клацнули острые как бритва зубы и на землю упал не грозный хозяин леса, а скулящий щенок. Колдун усмехнулся, а матёрый вожак на брюхе подполз под занесенный нож.

— Прими мой дар, Смертоносная. Нож с силой вошел в бок зверя, раздался хруст треснувших ребер и колдун встал сжимая окровавленное сердце.

Владыка, что всё это время не сводил с него взгляда, нахмурился. Его упорно не покидало чувство, что он что-то упустил, чего-то не заметил и появление Мары не будет таким ожидаемым, как хранили воспоминания колдуна.

Он с беспокойством посмотрел на трепещущее сердце у того в руке, перевел взгляд на своих людей, что стояли на выступающей над оврагом земляной кромке, и неожиданно нажал на пружину удерживающую крышку амулета.

Он и сам не знал почему сделал это, просто подчинился инстинкту, что ещё ни разу не подвел его, и когда первая капля крови коснулась огня, уже чувствовал как руки покалывает впитывающаяся в кожу чужая стихия, как сгущается воздух вокруг него и вес тела становится невесомым, и нет ничего легче того, чтобы оторваться от земли и взмыть словно птица вверх, но в то же самое время чувствовал землю, как никогда до этого и видел сквозь толстый пласт под ногами бушующее в недрах огромного котлована черное пламя.

Картина сложилась. Вот откуда обугленные деревья посреди леса, вот почему колдун облюбовал это место под временное капище, вот почему Мара так спокойно позволила прийти сюда.

— Отойди от края! На землю!

Он успел выкрикнуть приказ за секунду до того, как языки пламени лизнули кровавое подношение.

Трепещущее сердце коснулось раскалённых углей, пламя дрогнуло, собралось в плотный шар и вдруг разошлось в стороны чудовищной огненной волной, что понеслась по оврагу, сметая всё на своем пути. Дошла до самой кромки и словно разбилась о невидимую стену. Несколько мгновений яростно рвалась через преграду и наконец начала стекать обратно к центру костра.

Как только пламя вырвалось собралось в шар, Стас взмыл вверх и теперь стоял на небольшом выступе нависающем над оврагом, и с удивлением смотрел на припавшего к земле колдуна, что хоть и обгорел, и весь был покрыт копотью, но каким-то чудом остался жив. Щит он выставил не задумываясь, просто бросил в стороны от себя тонкие нить стихий и они сами сплелись в тугую паутину, закрывшую овраг, ставший местом гигантского разлома.

— Морана, помоги, — на обожженном лице колдуна блеснули воспалённые глаза и окрашенный мукой голос воззвал к замершему огненному шару. Тот затрепетал, налился слепящим, почти белым цветом и вдруг потёк расплавленной лавой по голове и плечам встающей из костра женщины.

— Мара! — колдун, превозмогая боль, потянулся к ней. Оттолкнулся уцелевшим в огне коленом и протянул руку, пытаясь ухватиться за неё, но тут же отдёрнул пальцы и упал, скуля от новой боли.

Нечисть даже не взглянула на него, равнодушно прошла мимо, обдавая клубами чёрного дыма, подошла к почти вертикально уходящему вверх откосу и растянула в усмешке клыкастый рот.

— Ну, здравствуй, Владыка. Выжил все-таки. А я уж не чаяла и свидеться.

— Что так, Мара? Я вроде на хворь не жаловался и помирать не собирался.

Ведьмак сверху вниз глядел на неё и в голове настойчиво билась мысль, что он недооценил её, и что её появление открыло способности нечисти совсем с другой, неведомой ему стороны. Нигде, ни в одной летописи, не читал он о её умении управлять огнем такой чудовищной силы, такой, что даже случившееся на реке меркло в сравнение с кипящей мощью на дне вулкана. А сейчас перед ним стояла бледная девушка, жгла его красными провалами глаз, и ничего не говорило о том, что не выстави он щит, от этого места камня на камне бы не осталось. Да и не только от него — мощи, скрытой в подземном жерле хватило бы, чтобы снести лес на многие мили вокруг, а то и до самого Княжьего града дойти.

— Не лукавь, ведьмак, зачем это? От укуса огненной змеи не выживают, ты не хуже меня знаешь.

Стас нахмурился, вспоминая кипящую от молний реку, что чуть не стоила ему жизни и сжал амулет, жалея, что пришлось раньше времени им воспользоваться.

— Считай, я польщен, Морана.

Мара подалась

? И раньше срока. Неужели испугался? — она довольно оскалилась.

Нечисть откровенно насмехалась над ним и как неприятно было сознавать, имела для этого основания. Амулет был способен наделять огромной, почти безграничной силой, черпая энергию из окружающих стихий, но восполнить потраченный резерв не мог, и Стас как никто понимал, что одолеть Мару с его помощью теперь не удастся.

— Что, Стас? Сам себя в ловушку загнал?

Нечисть совсем осмелев, послала в него несколько молний и оживший за её спиной колдун возликовал.

— Убей его, Морана! Сожги!

Молнии ударили в щит и разошлись по нему огненными дорожками, не причинив вреда.

— Зачем? — насмешливо обернулась она к колдуну. — Он и так обречен, ему через щит меня не достать, а я жнецов и отсюда послать могу: сейчас они всю выгарь разнесут. Тут раньше лес был, а задолго до этого, поселение, в котором я жила. Ох, и осталось там душенек неуспокоенных.

На месте выжженной пустоши и правда послышался гул, под землей что-то задрожало и Стас увидел, как скрытая в подземном жерле лава понеслась в сторону выгари, с силой ударилась в щит, и расплескалась по нему, заливая мерцающую дымку жидким огнем.

Ведьмак вскинул руки, вплетая в щит дополнительную силу и сдерживая рвущееся из недр пламя.

Щит выстоял, но удар был такой силы, что его выгнуло в сторону выгари и мелкие потеки огня всё-таки попали сквозь трещины во вздыбленную землю. И сразу же вслед за этим понеслись дальше, безошибочно находя останки тех, кто погиб когда-то под огнем и был погребен под пеплом.

Морана не лукавила, ведьмак и сам видел множество погребенных под слоем земли тел. Он резко оглянулся, отыскивая взглядом Тура, и кивнул тому на притороченный к поясу мешочек, где лежали солнечные камни, но тот и сам понял, что им грозит и быстро приказал передать по цепочке, что Мара разбудила жнецов. Правда раздавшийся в стороне крик, уже и без этого возвестил, о начале нападения.

Умертвия, пролежавшие под землёй не одно столетие, теперь вновь оживали, вставали из своих могил, выползали из трещин в земле и ведомые диким голодом, бросались на ведьмаков.

— Стас, их без счета! — Тур всадил посеребренный клинок в ближайшего мертвеца и не дожидаясь приказа, подняв над головой руку с зажитым солнечным камнем.

Стас вскинул руки и бросил заклятье в несущихся жнецов, не жалея оставшейся в амулете силы, но что-то внизу оврага заставило его оглянуться и он успел перехватить победный взгляд Мораны.

Усмехающаяся нечисть довольно помахала ему рукой.

— Прощай, Стасик. Жаль не я тебя сожру, ну да я не в обиде.

Белая молния сорвалась с её пальцев, полыхнула ярким багрянцем, озарила овраг красными отсветами и ужалила выставленный им щит, только в отличие от предыдущих не исчезла, а растеклась густым туманом, укрывая её под своеобразным пологом.

* * *

Стоило туману сомкнуться над её головой, как Мара резко обернулась к скрючившемуся в двух шагах от неё колдуну.

— Вставай, Прохор!

Старик заозирался, ничего не видя в густой дымке, и она в нетерпении дёрнула его за руку.

— Вставай! Нечего разлёживаться, у нас времени всего ничего, — потянула его за собой к открывшемуся под землю ходу.

Колдун застонал, пытаясь поспеть за ней, но ноги так дрожали, что Маре пришлось силой волочить его по горячему пеплу и разбросанным повсюду догорающим углям.

Внутри жаром полыхал котлован и Прохор зажмурился, запнулся и попытался отпрянуть, но нечисть крепко держала его.

— Помнишь, я обещала молодым и красивым тебя сделать? Так вот, сейчас мечта твоя сбудется. Раздевайся.

Прохор опешил, на через миг его глаза блеснули радостью и он с готовностью сбросил сапоги и распахнул кафтан. Быстро скинул рубаху, штаны, смотал всё вместе, воровато ощупывая, не вывалились ли солнечные камни из потайного кармана, и затолкал под нависающий у входа камень. Встал перед хозяйкой, преданно заглядывая ей в глаза и стыдливо зажимая рукой пах, и принялся ждать.

Ему не раз доводилось менять личины и он прекрасно знал, что вначале бледно синюшная рука Морана вспыхнет жаром, потом ладонь её побелеет, как бывает, когда металл в кузнице накаляют, а затем она поднесет эту ладонь к нему и его кожа под её пальцами чудесным образом преобразится: уродливый шрам исчезнет, а на обезображенной ожогами голове опять отрастут волосы. Он улыбнулся, подставляя лицо под её руку, и совсем не ожидал, что жар в ладонях нечисти окажется настоящим.

Колдун дико заорал, рванулся в сторону, но Мара с легкостью удержала его, повалила на землю и снова с силой прижала полыхающую ладонь к его лицу.

Он захрипел, задергался, попытался лягнуть её и не помня себя забился в судорогах от этой муки.

— Не дергайся, дурак старый! Для тебя же стараюсь. Мне сквозь щит не пройти, а тебя он пропустит. Потерпи, по другому молодость не вернуть. Кабы ведьмак меня тут не запер, а бы на другого кого боль перевела, а так самому страдать нужно.

Мара медленно вела ладонью по покрытому безобразными струпьями лицу, морщинистой шее, дряблым плечам, стирая старческие морщины вместе с копотью и запекшейся кровью. Черты лица колдуна под ее пальцами дрожали, плавились, смазывались в безликую маску, из которой вылепливалось уже совсем другое, молодое и чистое лицо с ровными, красивыми линиями, покрытое гладкой загорелой кожей.

Нечисть огладила его руки, спину, прошлась по ногам, прикоснулась к груди, животу. С легкой предвкушающей усмешкой взглянула на его пах, и колдун нечеловеческим усилием вывернулся из ее рук, и отпрянул к стене. Заметался, выискивая безумными глазами спасение, но нечисть стояла на узкой тропе между стеной и котлованом, и колдун упал на колени.

— Чего ты, Прохор? Ещё минуту потерпеть и всё, сам же спасибо скажешь.

Она шагнула ближе, и колдун зарыдал и забился ещё сильнее.

— Не надо, Мара, хватит. Хватит! Я силён. Силён там! — зажал руками пах и поднял на неё умоляющие глаза.

Нечисть презрительно скривилась.

— Дело твоё. Мне то что? Главное, потом... в работе... не пожалей, — поддела его и наконец отпустила руку.

Колдун со стоном привалился к стене. Тряхнул головой, прогоняя муть перед глазами, и со всхлипом прикоснулся к лицу, проверяя и боясь, что вместо обещанной молодости на лице окажется надутый пузырь, так все болело и жгло. Но кожа под пальцами была гладкой, и он уже смелее дотронулся до щеки. Ощупал кожу на том месте, где раньше бугрился уродливый рубец, и позабыв про боль, оглянулся на Мару.

— Морана?!

— Как обещала, Прохор. Всё, как обещала.

Нечисть мотнула головой.

— Потом налюбуешься, сейчас одевайся и за дело, — подтолкнула его к выходу.

Прохор быстро обулся, натянул одежду, незаметно скользнув пальцами по потайному карману и обернулся, вполуха слушая, что говорит нечисть.

— Я открою тебе проход под землей, по нему выйдешь к оврагу, где ведьмаки лошадей охраняют. Там девушку похищенную найдешь...

Колдун дернулся и резко подался вперед.

— Ты нашла её, Морана?

Нечисть замолчала, а потом медленно окинула его взглядом.

— До чего ж на Владыку похож, даже с глазами я угадала.

Прохор запнулся, раздосадованно скрипнул зубами, и она довольно усмехнулась.

— Что кручинишься, Прохор, или молодости не рад?

— Рад, Смертоносная, рад. Просто личина его уж больно... неприятна мне.

— А что так? Может за рожей старческой соскучился? Так я могу как было вернуть.

Колдун снова вздрогнул и покорно опустил голову.

— Я перебил тебя, Мара. Прости.

— Чего не простишь, Прохор... за службу... верную...

Её взгляд остановился напротив потайного кармана, и колдун замер. На миг ему почудилось, что она знает про камни и от страха он весь покрылся липким потом, но нечисть отвела взгляд и спокойно продолжила.

— Она не узнает тебя, подумает, Владыка вернулся, обрадуется. Ты этим воспользуешься, и этим же ходом назад её приведешь. Только перед этим Заревик, что на шее носит, отнимешь.

Дотронулась рукой до стены и тяжелая плита отъехала в сторону.

— Иди, — кивнула на вход в подземный туннель.

Прохор выдохнул, радуясь, что Морана ни о чём не догадалась и заглянул в темный лаз.

— А посох, Мара? Темно там.

— А без посоха совсем стихией управлять разучился? Даже фитилька хилого не сделаешь?

Ужалила его насмешкой и колдун замер, с трудом давя вспыхнувшую злость. Морана умела бить по самому больному и знала, как болезненно он относится к отсутствию врожденного дара. А без посоха полученный в Заснежище дар казался откровенно слабым.

— Посох, Прохор, обратно не срастить. Вот вернёшься, отдашь Заревик, и я новый тебе сделаю, а пока так даже лучше. Если Лукерья девка не глупая, должна была уже твой посох во всех деталях запомнить, а значит, в любом обличье признать сможет. Так что так даже лучше.

* * *

Прохор шел, освещая себе путь небольшим плывущим над головой фитильком и мысленно поносил Морану. Правда при этом успевал со всех сторон любоваться собой, то и дело поднося руки к глазам и восхищаясь сильными длинными пальцами или поворачивая голову, чтобы проверить ширину плеч. А ещё задирал рубаху, стараясь рассмотреть накачанный пресс, и в эти мгновения улыбка не сходила с его лица. То, что он видел, нравилось ему безумно. Шаги пружинили, в теле чувствовалась необычайная легкость.

Красивое сильное тело ведьмака даже примирило его с тем, что новая личина принадлежала злейшему врагу. Единственно о чём он жалел, что сила ведьмака не перешла к нему вместе с внешностью, но и без этого встреча с Лушей представлялась ему теперь самой радостной.

К Маре он вести её не собирался.

'Ну и пусть', — думал он, предвкушая, как найдёт её и она сама на шею к нему кинется.

Впереди послышался шум воды и подземный ход вывел на пологий берег хорошо знакомого ему лесного ручья, вдоль которого шла неприметная дорога к его терему.

'Вот, значит, где вы соколики спрятались?', — остановился, высматривая примятую лошадьми траву и направился к разросшемуся вдоль воды орешнику...