— Э! — во мне уже росло зудящее нетерпение. — Слушай, ты как сюда залез вообще? Мы далеко, кстати, от той пещеры?
— Да не. Она внизу, там.
Йар неопределенно махнул рукой. Видок у него был какой-то тухлый.
— Уматывать отсюда надо, — я невольно понизил голос. — Не знаю, как слезу, но должен. И — ноги. Ага?
Йар скривил губы, обозначая улыбку.
— Слезть-то просто. Тут всего вон пройти... Хошь, сведу тебя.
Я уже привычным крабьим шажком подобрался к краю уступа. Каменная бровка там сужалась до ширины ладони. Ничего не понимаю. Как тут можно пройти?
Борясь с подступившей дурнотой, я отполз обратно. Йар угрюмо покивал:
— Джарад сказывал, чтоб чего-нито добиться, сперва себя преодолеть надыть. Сталбыть, и тебе...
Я пытливо вгляделся в его осунувшуюся физиономию.
— А ты чего такой измочаленный? С тобой-то что делали?
— Да ниче. Вспоминал вот свое житье, родню видал, знакомых... Ну... мороки... Джарад сказал: эт' чтоб подумал. Об жизни.
— Джарад — это ведьмак, в смысле? А с руками что?
— Упал. Наверно... Не помню, не в себе был — думки больно тяжкие. Все хотел понять, в чем Проклятье мое... А джарад говорит, дело-то тут непростое...
Я смотрел на его аккуратно перебинтованные кисти, на свежие латки на штанах и испытывал нешуточное беспокойство.
— Ты уж эта... Пойду я. — Йар поднялся. — Джарад сказал, чтоб на чуть, и сразу назад.
— Чего ему надо-то от тебя?
— То-то и оно, что ниче, — вздохнул Йар. — Эт' мне надыть.
Джарад, джарад! Что это значит-то? Господин? Учитель?..
— А ты, значит, твердо решил тут оставаться, — подкапывался я, все не давая Йару уйти. — Магии будешь учиться. На драконе летать, э?
— Эт' чегой-то?
Деревенщина, она и в Соттриадан деревенщина.
— На летучем звере, как папашкин твой.
— Откудова про Зверя знаешь? — насторожился он.
Опа. Прокол.
— Ну, так... почитай, во всех историях про колдунов он есть. Специальный такой тварь. Колдунский.
— А-а, — Йар вздохнул. — Не, Зверя нету тут, только мстился... Ты вот что, Тау. Ты не горюй. Эт' ведь испытанье. Оно, можа, и на пользу пойдет. Джарад сказал, ты нивжисть отсюдова не свалишься, вот. Ну, ладныть, пойду, а то рассердится он...
— Да поцелуй ты своего джарада в морщинистый зад, — озлился я и, меж тем, прозевал йаров уход. Подполз крабом к краешку — Йар уже был у площадки. И... на какой-то момент мне показалось, что он наступил прямо на пустоту... Тьфу, чертовщина!
Испытанье, перемать!
Я вернулся на широкую часть, сполз спиной по каменной стенке. Дул ветер, гнал рваные тучи. В полумиле от меня вздымалась Рукавица, позлащенная полуденным солнцем. Красота.
день четвертый
Йар Проклятый
А пальцы-то уж подживают. Два пальца вот сломал и коготь вырвал. Джарад сказал: по горе, мол, лез, да сорвался. А сам не помню. Помню: с мороками говорил... Потом очнулся — а надо мной рожа страшенная, ну чистый Наэ! Я ка-ак заору! А эт' джарад был. Водой меня отпоил — сладко-соленой, гадкой, сказал: надо так. Потом — опять прогал. С башкой, вишь-ка, не ладно: путаюсь. Когда вот с Тау-то говорили? Вчера?
А главная беда: Путь чуять перестал. Только сейчас понял, что раньше-то и впрямь — чуял, ровно тянуло чего. А теперь — глухо. Кабыть в тупик зашел. А можа, сошел просто, далеко своротил с Путя-то?..
Так-то сижу, душу себе травлю. В пещерке в своей. Джарад сказал: здеся будешь жить. Еще велел джарадом себя величать, эт' навроде учителя у них. Накормил, подстилку дал, одеяло шерстяное. Джарадова пещерка рядом, махонькая тоже. Да их полно тут, вся гора изъеденная. У вас тут, говорю, кабыть кельи монастырские. А джарад: "Монастырь? О! В этом что-то есть. Храм науки", — и смеется. И кашлем сразу заходится, как Дед мой...
Вот сижу. Глядь: джарад идет. Ан нет, другой, помоложе колдун. Чудной: рожа черная, а одет по-нашему, по-герски, и ухватки все нашенские... Рукой машет-зовет и ведет меня в пещеру, что у них заместо горницы — куда мы с Тау спервоначалу-то влезли. А там еще два сидят. Эва! Сколько ж их тут? И, главное, все на одно лицо, джарада только по седине и отличишь. Ну, на нюх еще...
По-нашенски они не шибко понимают, так, знаками больше. Но новый, в портках который, тут чисто так мне и говорит:
— Проходи, парень, не стесняйся.
Сажусь, гляжу на них. Он дале речь ведет:
— Я расскажу, а ты, если что, поправишь. Лады? Итак, у тебя бывают странные сны, а еще — некие приступы, которых ты потом не помнишь. Так? Далее. Ты считаешь, что на тебе лежит некое проклятье. А еще — что родной твой отец был чужеземным колдуном, хотя ты никогда не видел его. По крайней мере, наяву. Все верно?
Эва! Я ж их, вроде, про отца-колдуна только и спрашивал...
Портошный лыбится.
— Это неважно, произносишь ты нечто вслух или нет. Мы тебя... в любом случае слышим.
— Че, в голове прям?
Кивает. Потом к джараду повертывается: чирик-чирик чегой-то. И сызнова ко мне:
— Э... Йар, — (О, уж и имя вызнал!) — Йар, ты помнишь, как три дня назад ты увидел людей на скале и полез наверх? Ты это помнишь?
На скале? Да по тутошним горам только по веревке лазить. А я, значица, так лез, на когтях... Вот те и отгадка: опять ЭТО вылазило...
И только хочу сказать, как он уж кивает:
— Да, да, можешь не пояснять. Мы уже поняли, что во время приступа ты себя не контролируешь и что можешь представлять опасность.
— Ох...
— Успокойся, жертв не было. Ты не замечал, что вызывает эти приступы?
— Ну... со страху.
— Ситуация угрозы, угу... Итак, страх. Еще какие-то чувства?
— Ярость черная подымается. Но то — не мое, это уж — оно. ЭТО.
— "ЭТО" — то есть нечто чуждое. Хм...
И опять своим: чирик-чирик. И мне опять:
— Ты хоть что-нибудь помнишь из того, что было во время приступа?
— Нет.
— Можешь вызывать его произвольно?
— Охрани и убереги! Зачем?!
— Возможно, придется.
— Да о чем вы?! — вскакиваю. — Мне эта дрянь проклятая хуже муки любой! Я всю жизнь от нее маюсь! Да я...
— Так. Сел тихо, — джарад вдруг каркает. — Хотел помощь — сидел и слушал.
А портошный мне:
— Йар, у меня для тебя неприятная новость. Твои видения — действительно из жизни твоего отца, но... это прошлое. Твой отец умер. Он в Наэрд.
— Где?
— В Долине Хаоса по-вашему.
Фу, Господи прости...
— Ну и хорошо, — говорю. — Туда ему и дорога.
— Ты не дослушал, — портошный обрывает. — Да, твой отец умер. Давно, когда ты был еще совсем мал. А вот Сила его — колдовская сила — передалась тебе, Йар. Понимаешь?
— Н-не... Нет! Как это? Зачем он это сделал?
— Он ничего не делал. Он умер. А Сила осталась и перешла к тому, кто подходил для этого более других. Как сотни и сотни раз до того. О, это великая, древняя сила...
Аж захолонуло внутре.
— Так это... Нечистый? Вселился в меня?
— Никакого "Нечистого", черта с рогами и клешнями нет, Йар. Это вымысел. Есть просто Сила. Она обретает свое воплощение лишь в человеке — подходящем человеке.
Велика разница, как назвать!
— Но я не хочу! — кричу. -Я... Я понимаю: раз ОНО меня выбрало, знать, заслужил. Знать, дурной я был человек в прошлой-то жизни, но... Мне ее не надо!
— Понимаю. Но беда в том, что забрать ее у тебя мы не можем. И никто не сможет. Только ты сам.
— Хорошо, — киваю. — Сам. Да. Что делать надо?
— О, не все так просто, — портошный усмехается. — Для этого тебе сперва придется учиться. И учиться очень прилежно, потому что времени мало.
Да я че? Землю носом рыть буду! Для того ж и шел!
Тут портошный ко мне подается и говорит эдак со значением, слова растягивая:
— Йар, это очень серьезный шаг. Я не могу объяснить всего — ты пока просто не поймешь. Но если ты решишься на это, тебе придется пойти на очень большие жертвы. Ты уверен, что действительно хочешь этого?
— Хочу, — говорю, — И жертву любую принесу.
А он буровит меня глазищами своими зеленющими, кошачьими. Аж впивается.
— Ты пойдешь НА ВСЁ, чтобы от нее освободиться?
— Пойду.
— Ты так легко готов пожертвовать жизнью, Йар?
— Готов, — говорю. — Лучше уж так, чем стать, как... как отец.
Портошный к своим повертывается: чирик-чирик. Потом:
— Я вижу, ты снял повязки, — и пальцы мои щупать принимается, потом дальше по руке. — Так не больно? Хм... Так. Здесь был перелом? Ага, и здесь... Ты легко восстанавливаешься после травм?
— После чего? — переглатываю.
— Руки-ноги ломал? — спрашивает.
— Ну да. Ребра тож часто... Ломались.
— Сколько времени уходит на срастание кости?
— Пес знает... Да скоро. Двужильный я, уж сколько ни били...
— Это всегда так было?
— Ну... да.
Чего жилы-то из меня тянет? Сказал бы толком: чего делать...
А он улыбается невесело.
— Учиться, мальчик. Задатки у тебя есть, передались по наследству. Овладев магическими практиками, ты, возможно, и сумеешь совладать с той... дрянью, что в тебе.
— И — что? Потом что?
— Уничтожить ее, конечно. Вот только удастся ли, нет — мы не знаем. Прежним ее носителям это не удалось... А может, они и не стремились. Как твой отец, например. Я же говорю: это великая Сила. Она дает власть, мощь, неуязвимость. Почти бессмертие...
— Эт' за счет чужих-то жизней? Упырём? Не-ет.
— Ясно. Итак, ты хочешь стать учеником Школы магии?
— Да.
— Согласен ли ты отныне повиноваться джараду во всем?
— Да.
— Сознаешь ли ты, что цель, ради которой пришел, возможно, не будет достигнута?
Ажно в глотке пересохло. Вона как: вслепую, то ли выйдет, то ли нет.
— Мы не боги, мальчик, — портошный говорит. — Всего лишь ученые. Мы можем дать тебе необходимые знания, но справишься ли ты сам...
— Ладно, чего уж...
— Ты сознаешь, что тебе могут приказать нечто, что будет тебе неприятно либо противно твоим убеждениям, вере?
— Сделаю. Слова поперек не скажу. Тока... насчет ЭТОГО — не уверен я, не вышло бы лиха...
А ну как поубиваю вас тут всех?..
Портошный только хмыкает.
— Это пройдет, — говорит. — Сомнения. Ты очень сильно изменишься. Итак, ты обещаешь отныне повиноваться джараду беспрекословно и не признавать над собою ничьей иной воли, включая... высшие силы?
Господи, прости мя грешного... Киваю.
А тот переспрашивает:
— Еще раз — да?
— Да, — говорю.
— Хорошо.
И встают все трое, вроде как с поклоном, руки как-то по-хитрому складывают. И ясно, что разговор окончен. Все ж, дайкось спрошу их.
— А чего, — говорю, — с товарищем-то моим? С Тау-то? Вы ему, господин джарад, велели, чтоб испытанье, на скале-то...
Джарад кивает:
— Испытанье хорошо. Прошел. Слезал сам.
— А-а... А дальше-то с ним как же?
Тот смеется хрипко:
— Что можно быть? Учился или — вон. Я спрашивал. Он сказал: нет. Все.
— Ясно, — говорю, — А можно хоть попрощаться-то с ним?
А джарад мне:
— Не можно. Здесь быть.
И портошному: чирик-чирик. Тот переводит:
— Йар, ты дал обет абсолютного повиновения. Все. Ты не можешь ослушаться. Не потому, что тебя накажут — послушание важно для твоего развития. Джарад хочет, чтобы с этого момента ты прервал всякое общение с внешним миром. Это понятно? Тот мальчик сделал свой выбор и пойдет к вербовщикам в Доао или куда его еще понесет. Тебя это больше не касается
день пятый
джарад Ние Меари
Упрямица по обыкновению выступала в роли оппонента:
— А я считаю, что ни к чему столько времени держать его в подвешенном состоянии. Психанет, решит все бросить...
— Девочка, самая важная часть опыта — это подготовительный этап, — я слабо улыбнулся. — Фокус не сработает, если Объект не будет ощущать себя целиком зависимым от нас.
Наади кивнул:
— Он не отступится, не тот характер. А вот волю действительно еще придется поломать. Дурачок-то дурачок, но он упрям и склонен занимать активную позицию. Борец.
— Этот — борец? — фыркнула Этын. — Это несчастный затюканный социофоб? Не смеши.
Аура Наади отразила поочередно раздражение, оскорбленное достоинство и — покой.
— Давай ты поверишь мне на слово, — сдержанно сказал он. — Все это самоуничижение, робость — просто шелуха. Если дать ей облететь, мы получим то, что нам как раз не требуется. Поэтому обратим и его комплексы, и его силу воли против него же самого.
Этын испытывала глухое раздражение.
— Пусть сожрет сам себя? — подытожила она. — Так получается?
— Да, — отрезал я. — И, кстати, надо раз и навсегда исключить все контакты с Объектом номер два.
— Но вы же не хотели отпускать Номер два, — заметила Этын.
— И не отпущу, — я аккуратно пресек попытку прослушивания. — Я тебе и так скажу: Номер два неожиданно оказался едва ли не более ценен. Мне нужно только, чтобы его не воспринимал Номер один. Надену на него личину, и пусть сидит.
— Учитель, первый испытуемый может представлять вполне реальную опасность, — заметил Наади. — Та штука, которую вы наблюдали, не отключается полностью. Ведь ускоренная регенерация у него идет постоянно. Я даже проверял... Он сам же при мне сделал надрез на коже, довольно глубокий. Рана полностью зарубцевалась за семнадцать часов. Это...
— Невозможно, — закончил за него я. — Что ж, значит, она включена постоянно, просто не все функции. Странная штука... Кстати, как ты ему объяснил сию "потрясающую способность"?
— Сказал, что это передается по наследству, хотя... Смешно, как он умудрился поверить, что этот призрак — его отец. Вот уж воистину, сила невежества! Хотя внешность у мальчика несколько нетипичная для гера, но... Впрочем, они не представляют себе, как должен выглядеть результат скрещивания черной и белой расы...
Что да то да. В конце концов, половина Соттриадан — это полукровки. Без постоянного разбавления свежей кровью мы давно бы вымерли. Однако внешность меняется мало, признаки черной расы — очень сильные. Пример тому сам Наади, на четверть гер.
Тут Наади отозвал меня в сторону:
— Джарад... с Номером два есть проблема. У него опухоль в левой височной доле. Похоже, способности его памяти были усилены искусственно и — не вполне корректно...
— Кем? — оборвал я раздраженно.
Походя, впрочем, похвалил: этот хотя бы сообразил, чем ценен Номер два.
— Я... не знаю, — Наади смешался.
— Опухоль доброкачественная?
— Н-не знаю. Там вообще странно: должна бы быть патологическая симптоматика, а тут — наоборот. Она, вроде, не растет, но ускоренное копирование может... Внутричерепное давление у него уже повышено.
— Десять лет он проживет? — спросил я. — Я имею в виду — при худшем раскладе?
— Да. Полагаю, может и больше, но...
— Этого достаточно, — я сделал жест окончания разговора.
Оставшись один, я с горя снова схватился за трубку. О, Наэрд! Единственный, бесценный шанс — и тот с изъяном. Десять лет. Да хоть бы и двадцать! Что мы успеем за это время? Нанять армию переписчиков? Найти еще одного уникума, которых один на миллион? Впрочем, так далеко я пока не заглядывал. Сидя, так сказать, в самой гуще "факторов хаоса", вообще бесполезно что-либо предсказывать. Значит, будем брать, что дают. Иного выхода я все равно не видел.
