— Я знаю, что на этом "могильном" бизнесе многим — и шахтёрам и чиновникам удалось разбогатеть. По-разному, в разной мере, но — удалось. И вы правы, Тимур Лаврович. — Явик посмотрел на Сташинского. — Я это дело так не оставлю. — Губы протеанина были по-прежнему крепко сжаты, лицо выражало ясное недовольство. Сташинский понял, что Явик снова прочёл его мысли. Или — просчитал его, вполне человеческую реакцию на услышанное, увиденное и понятое. — Может быть, официально, как следует из данных иденских баз, компания и прекратила разрушение гробниц, коллеги, но мы-то с вами знаем, насколько официальная точка зрения, изложенная в любом документе, может быть сильно далека от реальной действительности. Руда по-прежнему переправляется для обработки в систему Память, это означает, что так или иначе или одиночные шахтёры или целые бригады вынуждены рушить новые и новые захоронения. Я изучил технологию ваших горных разработок. Она не сложна, мы такими или почти такими пользовались достаточно долго. Без расширения площадей обойтись при использовании таких технологий, — Явик прислал собеседникам новые мыслеобразы, — крайне сложно или вообще невозможно.
— Руины на этой планете, принадлежащие вашей расе, — подумал Сташинский, уже уверенный в том, что Явик его услышит и поймёт правильно, — стали причиной вооружённого конфликта между учёными и шахтёрами. У меня там погибло несколько хорошо знакомых мне коллег. Шахтёры... вы правы, Явик, они становятся одержимы, когда желают разбогатеть... неправедными способами.
— Эта планета, — Явик едва заметно кивнул Сташинскому, прислав профессору новые мыслеобразы, которые с лёгкостью читала и я, — была определена нашим имперским правительством как место массового захоронения. Планета — кладбище. Вы, со временем, тоже к этому можете придти... И, скорее всего, придёте, — уточнил протеанин. — Сначала пускать дело на самотёк, потом — пытаться исправить ситуацию... Вы, люди... Да и не только — люди... очень молодые расы. Очень молодые, — вспыхнул в сознании собеседников протеанина новый мыслеобраз. — Но, как вы правильно полагаете, молодость, как недостаток, проходит быстро и безвозвратно.
Он сделал в рассказе короткую паузу:
— Следующая планета — Жоаб. — Новый мыслеобраз. Сташинский не понимал, как протеанин успевает формировать в своей памяти и в своём сознании такие богатые деталями объёмные картины, переполненные информацией. Какую же нагрузку способен выдержать мозг этого разумного органика? — задавал себе вопрос профессор и сам же отвечал. — Большую, очень большую. Настоящая Старшая Раса. Не Старая, а именно — Старшая.
Тем временем протеанин прислал собеседникам новые мыслеобразы с информацией о Жоабе:
— Эта планета и в наше время была признана очень пригодной для жизни, она, и в наше время и сейчас располагала двумя спутниками. Вам, нынешним расам, известно, что в течение тысяч лет, довольно давно, на этой планете существовали не только разнообразная флора и фауна, но и антропоидная цивилизация, вышедшая в космос. Не скрою, это была моя цивилизация. Точнее — часть моей цивилизации, часть моего народа. Именно о нём говорится в данных, найденных вами, нынешними расами пространства Галактики, в капсулах, названных вами достаточно точно — "мемориальные". Мы действительно размещали такие капсулы за пределами областей, предназначенных для строительства городов, посёлков, иных населённых пунктов. — Явик помедлил, затем прислал немало мыслеобразов. Сташинский напрягся — слишком страшные были эти мыслеобразы, заключавшие в себе немало информации о происшедшем на Жоабе. — Да, профессор. Все города и селения были превращены в пыль в результате массированной орбитальной бомбардировки. Образовавшееся в ходе обстрела планеты облако пыли, закрыло доступ к планете света местной звезды, уничтожив всю фотосинтетическую растительную жизнь и зависевшую от неё фауну. — Явик помедлил, потом прислал уже знакомые и профессору и старпому мыслеобразы, сформированные, как было заметно, по данным иденских баз. — Земляне в недавнем, относительно нынешнего момента времени, прошлом снова колонизировали планету. И сейчас достаточно быстро, что не может не радовать, делают планету пригодной для обитания. Конечно, пройдёт ещё немало времени, пока планета станет действительно приветливой и безопасной, но уже сейчас я знаю, что сделано для её возвращения в прежнее состояние очень много. Значит, у нас есть ещё одна планета, которую можно будет оборонять, сдерживая натиск Жнецов. — Явик не стал уточнять, кто обстреливал планету протеан с орбиты и Сташинский понял — эта информация должна остаться закрытой. Возможно, протеанин посвятит в эту тайну Шепарда, который, как было заметно, имел почти полный доступ к такой информации, а для него, учёного-археолога эта информация вполне может оказаться избыточной.
— Мне также известно, профессор, что наёмники, в частности — члены группировки "Синие Светила" не брезгуют участием в нелегальных археологических раскопках. Причём достаточно профессионально делают всё, чтобы их истинные намерения относительно и раскопок и их результатов, оставались для посторонних как можно более неясными, — уточнил протеанин, прислав собеседникам новые мыслеобразы. — Эта планета уже сейчас располагает населением, численность которого в несколько раз превышает численность населения Иден-Прайма. И я склонен рассматривать Жоаб в его современном виде, как форпост, от которого люди шагнут глубже в космос. Всё же условия на планете пока ещё далеки от идеальных.
Сташинский едва заметно кивнул.
Я, сидевшая неподвижно, не смотрела ни на Явика, ни на археолога. Я смотрела на мерцавший фонарь:
— Мне его свет напоминает свет керосиновой лампы, — задумчиво сказала я. — У нашего сторожа в детдоме была такая. Керосин, конечно — не большая экзотика для землян, но при сегодняшнем засилье светодиодов и электроники для нас, детей, это было сродни сказке или... чуду. — я перебирала воспоминания парня. — Мы часто собирались в домике-сторожке у Билла — так звали сторожа — и, сидя вокруг керосиновой лампы, поставленной прямо на пол, слушали его рассказы. Не только страшные, нет. Но всегда — интересные, — я помолчала, давая возможность Явику переслать в сознание собеседников новые мыслеобразы.
— Следующая планета — Кахье, — прозвучал в сознании Сташинского голос протеанина, лишённый и намёка на стрекотание: спокойный и мягкий, повествующий, а не указывающий и не подтверждающий. — Да, и в наше время большая часть поверхности планеты была покрыта огромным океаном. Дреллы — не местные обитатели этой планеты, называли его просто и точно — Всеобъемлющий. Над планетой — почти сплошная облачность, поверхность суши планеты состоит исключительно из небольших островов. Здесь, в своих немногочисленных островных поселениях, живут ханары, сюда же, как вы, друзья, знаете, были эвакуированы со своей умиравшей родной планеты дреллы, которые долгое время обитали на Кахье в куполообразных городах, использующих активные системы климат-контроля. — Явик помедлил, пересылая собеседникам очередную порцию мыслеобразов. — Не буду скрывать, на планете действительно много наших, протеанских руин. Наша раса сформировала религию и общество ханаров. К сожалению, планета эта геологически... очень молода и так случилось, что в центре крупнейшего протеанского поселения образовался подводный вулкан. Для ханаров он стал местом поклонения, особенно — его склоны. Многие протеанские руины оказались под водой, многие — остались на островах, — добавил протеанин. — Вряд ли будет необходимость специально посещать эту планету, тем более ханары... не особо горят желанием принимать у себя чужаков любой расы. Даже меня, — чуть заметно усмехнулся протеанин. — Мне совершенно не хочется играть роль воскресшего и вернувшегося бога, хотя, я подозреваю, друзья, что уже на Цитадели придётся встретиться с ханарами... Надо будет попытаться успокоить их чувства... не только религиозные.
Снова короткая пауза. К Сташинскому подошёл его коллега — руководитель здешней археологической партии, тоже доктор наук.
Пока археологи обменивались мнениями, просматривая на своих инструментронах документы и картинки, я продолжала смотреть на мерцавший огонёк настольного светильника, а Явик, прикрыв все четыре глаза, дремал, понимая, что для местного руководителя учёных-археологов его взгляд будет слишком серьёзным и тяжёлым испытанием.
* * *
— Друзья, предлагаю продолжить путь. Но прежде — давайте ещё раз обойдём площадку, посмотрим изменения. — Сташинский встал, с наслаждением выпрямляя чуть затёкшие ноги. Возраст всё же давал о себе знать постоянно и чаще — неприятно, чем приятно.
— Согласен. — я поднялась, шагнула к профессору. — Идёмте, Тимур Лаврович.
Явик молча присоединился к нам, поднявшись со своего раскладного сиденья. Не оглядываясь по сторонам, он последовал за мной, ощущая на себе взгляды инженеров, техников и ассистентов, входивших в состав здешней части археологической экспедиции. Конечно, посещение нескольких археологических площадок было заранее согласовано с руководителями групп и экспедиций, но всё же одно дело — переговоры по линиям связи, а другое — непосредственное общение. Далеко не все археологи и технические специалисты были готовы вот так просто и чётко увидеть представителя расы, до недавнего времени привычно считавшейся полностью вымершей. Шока, конечно, появление протеанина в большинстве случаев уже не вызывало, но настороженность, непонимание и даже опасение считывались Явиком с сознания окружающих разумных, исключая меня и Сташинского, почти постоянно. Да я и сама чувствовала напряжение ученых.
Обойдя раскопы, я и мои спутники вернулись к челноку. Через несколько минут кораблик стартовал. До прибытия на следующую археологическую базу-площадку было ещё около двадцати минут полёта, поэтому Явик, бросив короткий взгляд на мерцавшие за стеклом иллюминатора челнока огни, тонувшие в ночном полумраке, сказал:
— Предлагаю продолжить наше общение по поводу планет и протеанских "следов". Тимур Лаврович? — он вопросительно посмотрел на сидевшего напротив Сташинского, читавшего что-то на экране своего инструментрона.
— Да, да, конечно, — учёный вздрогнул. — Минуту. Я только дочитаю и сверну экран. Буду рад узнать больше. — Сташинский отключил экран инструментрона и посмотрел на Явика. В полутёмном салоне он ожидал увидеть его светящиеся глаза, но протеанин не стал пугать пожилого человека, коротким жестом предложив ему сесть рядом.
Сташинский пересел, пристегнулся и протянул руку. Он уже начал привыкать к странной манере общения протеанина. Манере, экономившей столько времени, что если бы перевести то, что он, археолог и учёный, узнал, увидел и почувствовал, в нормальный словесный формат, то изложение бы занимало многие часы, а то и многие — земные или иденские — сутки. Всё же следовало признать, что у протеан техника обмена и хранения информации стояла на неизмеримо более высоком уровне, чем самая современная человеческая. Или — современная, находившаяся в распоряжении нынешних Старых рас.
Явик взял руку Сташинского, легонько сжал пальцы и новые мыслеобразы хлынули в сознание учёного, отметившего, что я не стала брать Явика за руку. Я просто сидела рядом со своим партнёром. Успев подумать, что, наверное, для старпома необязательно поддерживать контакт "рука в руке", чтобы получать и передавать эти странные, невероятно информативные мыслеобразы, Сташинский погрузился в рассматривание панорамных картинок.
— Планета Квана, — неслышно пояснил с помощью дополнительных мыслеобразов Явик. — Поверхность содержит до сих пор считающиеся богатыми залежи тяжёлых металлов. Планета имеет высокую плотность, что и в наше время обусловливало наличие обширных месторождений минералов. Атмосфера содержит азот и окись углерода. Не слишком пригодна для дыхания, да, — протеанин сделал паузу, пересылая новый комплект мыслеобразов. — На поверхности Кваны находятся руины разветвлённой сети горнодобывающих комплексов, построенных протеанами. Принадлежность их моей расе не оспаривается современными вам исследователями и учёными, — отметил Явик. — Шахты, конечно, заброшены. Кроме шахт на поверхности имеются руины протеанских городов, где сохранились наши башни-небоскрёбы. Всё стандартно: либо вширь, либо вглубь, либо ввысь, — уточнил протеанин. — Я сам был удивлён, когда узнал, насколько руины городов и шахт на Кване хорошо сохранились, друзья, но, к сожалению, именно их хорошая сохранность очень облегчила многочисленным мародёрам работу по их разграблению.
Взглянув за стекло иллюминатора салонной двери, Явик помедлил, затем прислал собеседникам новую порцию мыслеобразов:
— Планета Коранг. Да, в наше время это была действительно горячая планета. Но и сейчас она сохранила бурную тектоническую активность, обладает высокой внутренней температурой и содержит большое количество так называемых "тяжёлых" элементов. Всё это известно и современным для вас расам, хотя эта известность не определяет высокую активность, направленную на скорейшее увеличение добычи этих полезных ископаемых. Да, атмосфера планеты — определённо не подарок, земные исследователи правы, когда утверждают, что она похожа по своим характеристикам на так называемый "первобытный бульон", обычный в древнейшие времена и для материнской планеты человечества. Планета считается безжизненной, но пока, насколько мне известно, современные вам, друзья, исследователи, не исключают развития жизни в толще планетной почвы. На планете имеются протеанские артефакты, значительная часть которых размещена в развалинах. Мародёры, пираты, искатели приключений, насколько мне известно, уже несколько раз выставляли на аукционах находки, сделанные именно на Коране. Правда, отмечу, что далеко не всегда эти артефакты определяются как принадлежащие моей расе. И в наше время не исключалось, что Коранг посещали инопланетные цивилизации непротеанского происхождения, но пока что из известных мне выставленных на аукционы артефактов таких почти нет. Дело, на мой взгляд, в том, что и искатели-пираты, и те, кто им помогает, не решаются до сих пор и, тем более, — не решались раньше однозначно заявить о том, что большинство находок прямо связано с моей расой. Увы, обычное явление, — вздохнул Явик, переслав собеседникам новую порцию мыслеобразов. — Как можете видеть, условия на планете, мягко скажу, сложные. Тем не менее, хотелось бы взглянуть на неё поближе и, думаю, у меня ещё будет такая возможность. — Явик взглянул на меня. Сташинский понял — протеанин твёрдо вознамерился очень надолго задержаться на борту фрегата-прототипа. Странный корабль теперь имел на своём борту не менее странный экипаж. А уж странность протеанина выходила за любые мыслимые рамки.
— Профессор, всё поначалу кажется странным. Так устроен мир и так устроена жизнь в этом мире, — в сознании учёного вспыхнул и развернулся новый мыслеобраз. — Поговорим теперь, друзья, о Марсе. Да, да, о той самой планете Марс. С которой, собственно, и начался путь человечества в большой космос, — протеанин с удовлетворением отметил, насколько возрос интерес Сташинского. Тот даже подался чуть в сторону, стремясь пододвинуться к протеанину поближе и уже не боясь смотреть в лицо воина древней расы. — Говоря проще, профессор, эта планета играла роль наблюдательного аванпоста. Да, да, именно места, с которого мы, протеане, вели наблюдения за развитием человечества. Не буду скрывать — мы немного вмешались в эволюцию людей и помогли человечеству избежать гибели в ходе предшествующей Жатвы. Уже тогда человечество развивалось очень быстро... по космическим, галактическим меркам, конечно, но всё равно — очень быстро, — протеанин усмехнулся. Эта усмешка получилась у него доброй и чуть-чуть смущённой. — Благодаря размещённому на Марсе сверхмаяку, наполненному информацией, ваша раса, профессор, сделала гигантский шаг вперёд, выйдя в Большой Космос. Да, границы для человечества были раздвинуты очень существенно, что, в частности, предопределило и дальнейшую судьбу этой планеты. Мне, например, известно, друзья, — Явик переслал в сознание собеседников новую порцию мыслеобразов, — что, после открытия возможности использовать для путешествий между планетами и системами сверхсветовые двигатели, реализация программ колонизации и терраформирования, специально разработанных и адаптированных к условиям "Красной Планеты", была практически полностью остановлена. А в дальнейшем — свёрнута. Мне также известно, что на южном полюсе планеты сейчас находится исторический заповедник. Так люди обозначили место размещения протеанских руин, место размещения нашего форпоста. Думаю, что далеко не всё известно ныне широкому кругу общественности — работа над руинами, так или иначе, продолжается. Я так говорю не потому, что являюсь будто-бы неким ясновидящим, а потому, что, по данным, которые я почерпнул из иденских баз, нет признаков того, что все руины нашего протеанского форпоста обнаружены и должным образом исследованы. Между тем их объёмы достаточно значительны и "отметки умолчания", проскальзывающие в открытых источниках, ясно указывают на то, что на самом деле работа над содержимым протеанского форпоста продолжается.
