— Какая картина? — кое-как выговорил растерянный историк.
— Обыкновенная — на холсте и маслом, — зло ответил Рейган, пристраивая кастрюлю на решётке очага, после чего развёл огонь и подкинул дров. — И это называется "Я верю друзьям."?! Ты где свои выдающиеся мозги растерял??? Как ты мог поверить, что Салли способен на измену??? Он хотел искать работу, чтобы помочь тебе, и я нашёл самый безопасный вариант. Салли смотреть не мог спокойно, как ты мучаешься! Может, Джулиус и Мастерс и сволочи, но Лори совсем не такой. Да, пахнет неважно и мордой страшен, как насмешка Деймоса, но парень хороший. Он художник по призванию, предан чистому искусству и никогда бы не причинил Салли вреда. Между прочим, он пишет картину на сюжет из первоначального Первого Завета, а не по традиционному, как сначала хотел. Ты лучше застегнись — смотреть на тебя противно.
Бета опомнился и увидел на себе кровь. И это отрезвило его окончательно.
— Рослин Мудрейший... как это могло произойти?..
— Вот именно, как??? — снова начал наступать на него Двуликий, тыча пальцем. — Ты что говорил? Ты какие клятвы давал? Да, Салли тебя обманывал, но только потому, что я настаивал. С меня и спрашивай. Ладно, пусть пока вода греется. Я за мазью схожу — тут недалеко.
Тобиас, лихорадочно оправляясь и застёгиваясь, вскочил, бросил испуганный взгляд на скорчившегося на постели Салли и кинулся за парнем.
— Рейган... подожди...
Тобиаса разъедал изнутри жгучий стыд. Ну как он мог так подумать о самых близких ему людях?!! Салли — бесценный дар богов, который был вручён ему на сохранение, Рейган — настоящее воплощение верности, усомниться в котором — страшный грех. А он...
Уже на улице Двуликий снова крепко врезал историку под дых. Тобиас налетел на стену и сполз на снег. Рейган навис над ним, вцепившись в ворот шинели.
— Если я ещё раз увижу, что Салли из-за тебя плачет, то я его у тебя отобью. И мне плевать, что он тебя любит до беспамятства! Никто и никогда не посмеет обидеть моего Салли!!!
Тобиас застыл, увидев в глазах Двуликого неприкрытый огонь ярости, похожий на тот, что совсем недавно бушевал в нём самом. Ярость, похожая на гарь, была и в запахе парня. И по слову "моего" Тобиас всё понял.
— Ты...
— А что, для тебя это новость? Думаешь, что Двуликий не способен влюбиться в нормального сородича? Ты забыл, что нам рассказывал Салли? Да, я люблю его. С самой первой встречи, но не стал вставать между вами, видя, как он тебя любит. Тебя, понимаешь, дурья твоя башка?!! — рявкнул омега бете прямо в лицо. Тобиас даже зажмурился. — Я бы никогда не повёл его туда, где ему грозила бы опасность!!! Я три раза позировал Лори и других натурщиков к нему приводил. И никто не жаловался. На эти самые деньги Салли покупал еду, да и с собой ему тоже давали — Лори о своих натурщиках всегда заботится. И Салли откладывает часть этих денег тебе на новые очки.
— Что?..
— Да. Мы тут как-то мимо лавки оптики проходили, и Салли присмотрел пару для тебя, но она стоила слишком дорого, и Салли договорился с продавцом, что он отложит, пока Салли денег не подкопит. Он для тебя старался!!! И Лори его учит рисовать, чтобы Салли мог не просто ездить с тобой в экспедиции, но и реально помогать.
— Но ведь я видел...
— Да что ты видел?!! У Лори свой метод работы с натурщиками, подход к сюжету и постановке композиции, и именно это ты и видел. Обязательно было сразу лезть с кулаками? Так трудно было выслушать сначала? Неужто Деймос совсем тебе мозги вышиб? Ты же никогда таким не был, Тоби! Что с тобой случилось?
Рейган замолк, чтобы перевести дух и выпустил воротник беты. На его лице отчётливо проступило разочарование, и это окончательно потушило бушующий в душе историка ураган. Тобиас начал вставать на ноги, всё больше понимая, что натворил. И в душе тоскливо заныло. Бета крыл себя последними словами за то, что поверил Рексу. Да этот гад что угодно наговорит, чтобы выставить всё так, как видит сам! Безмозглый озабоченный кретин!
— Боги милостивые...
— Богов не поминай — не помогут! — безжалостно оборвал его Рейган. — Значит, так, с Лори разбирайся сам, как хочешь, но если ты снова причинишь боль Салли... И папе твоему всё расскажу, а он с тебя три шкуры спустит, когда картину увидит. Уж Елеазар не станет так спешить с выводами, как ты.
— Рейган... — с мольбой выдавил из себя Тобиас, не зная, какими словами вымаливать прощение.
— И Салли ни полслова, понял? — уже спокойнее сказал Двуликий, прислоняясь к стене. Его запах заметно полегчал, а гарь начала выветриваться. — Я не собираюсь вам мешать. Я был вам надёжным и верным другом и хочу им остаться, чтобы хотя бы так быть рядом с тобой и Салли. Всё, я пошёл, и чтоб, когда вернусь, вы помирились.
Салли тихо лежал на постели, чуть вздрагивая от тихих рыданий и боли. Вот скрипнула, открываясь, дверь, ей отозвались старые ступеньки, и в полуподвальчике снова запахло цветущей сиренью — гарь ушла. Салли привстал и с надеждой обернулся к мужу, спускавшемуся по лестнице.
— Тобиас...
— Прости, Салли. Я не знаю, что на меня нашло. Я же тебе обещал...
Тобиас смотрел на своего омегу, и по лицу было видно, что он глубоко раскаивается. Бета чуть не плакал. Салли сполз с постели и подковылял к нему, морщась от боли.
— Тобиас...
— Тебе очень больно?
— Ничего, пройдёт. — Салли прильнул к мужу, блаженно вбирая его очистившийся запах с изрядной примесью морозной свежести. Как же хорошо, что это недоразумение так быстро разъяснилось! Многоликий натешился и смилостивился. — Ты только больше не дерись сразу, хорошо? Я не хочу, чтобы мы начали ссориться.
— Я больше никогда на тебя руку не подниму, обещаю. — Тобиас крепко и бережно обнял мужа, тоже вдыхая его чистый аромат, от которого становилось легче и спокойнее. Салли любит его. Искренне любит. И оттого осознавать содеянное было вдвойне тяжело.
— Я так виноват... Прости...
— Да оба хороши. Это в первый и последний раз, клянусь тебе.
Когда вернулся Рейган, вода уже согрелась, и историк бережно и осторожно ухаживал за мужем. Салли чуть слышно стонал от боли, но терпел и не дёргался.
— Кажется, всё. Сейчас я тебя оботру...
— Я потерплю.
— То-то же, — проворчал Рейган, выкладывая на стол жестяную баночку с мазью. — Мазать два раза в день, перед этим остатки прежней смывать начисто. Через три-четыре дня можно уже ограничиться одним разом в день до полного заживания. Сильно порвал?
— Обошлось, но мелких трещинок много, — вздохнул Тобиас, откладывая сухое полотенце. — Гарь от меня не позволила расслабиться.
— Дай я посмотрю. — Рейган осторожно обследовал Салли и успокоился. — Да, могло быть и хуже. Повезло, называется. Значит, Деймос просто подножку поставил, а не планировал вас разводить.
После обработки лечебной мазью Рейган велел Салли ложиться в постель и отдыхать, а сам занялся ужином. Рейган сам по себе был омега хозяйственный, как любой нормальный деревенский житель, многому успел научиться на различных подработках, вот только реализовывать навыки чисто для себя возможностей было слишком мало — своего жилья у парня так и не появилось. В основном, он старался для друзей и знакомых. Тобиас виновато начал помогать — Двуликий не спешил менять гнев на милость.
— Слушай... а этот... Лори... он сильно разозлился?
— Изрядно, но я уговорил его сразу тебе морду не чистить — Салли немало о тебе рассказать успел. Теперь ждёт, когда вы вместе придёте, чтобы показать тебе свою работу. Лори давно хочет с тобой познакомиться.
— Но почему ты?..
— Он вас ещё на Новый Год срисовал, но подойти не успел, а потом из виду потерял. Лори к тому моменту уже картину свою задумал, искал подходящую натуру. Я с ним в пивнухе встретился, когда следил за одним типом по заданию твоего отца, мы поговорили, и я понял, что Лори имеет в виду именно Салли. Салли уже тогда начал подумывать об устройстве на работу, и я решил свести его с Лори. Я знал, что Салли там будет в полной безопасности, но твои предубеждения на счёт художников, да и сама фамилия...
— Но как Лори получился приличным человеком?
— Во-первых, он художник от Светлейшего и способен видеть и ценить красоту и чистоту. Во-вторых, он младше Мастерса на десять лет. Пока Джулиус старшим занимался, чтобы сделать его своим преемником, Лори с папой сидел, а Фиона воспитывал его иначе. Умер, когда Лори было пятнадцать. Лори очень его любил. Да, внешне получился тем ещё уродцем, грязи в основном от отца, нахватался, но душой он чист. И Салли говорил, что очень быстро перестал обращать внимание на его изъяны. А Спенсеры всегда умели чувствовать достойных людей. Лори как раз такой. И он слушает старые предания и верит им. Так что пойдёшь и поговоришь — картину надо заканчивать.
— Схожу, как только Салли станет лучше. Вместе пойдём.
— Тоби, пойми, сейчас такое время, что по-настоящему приличных в поле зрения мало, а у нас впереди трудная и тяжёлая работа. Нам надо искать сторонников, и Лори, как мне кажется, вполне способен нам помочь. Искусство — это сила, ты сам мне говорил, и если с его помощью Лори сможет донести до людей правду, то это нам только поможет.
Тобиас молча кивнул. Сказать тут было просто нечего.
После ужина Рейган ушёл, решительно заявив, что будет ночевать у художников. Отпускать его так скоро не хотелось — чувство вины ещё жгло. Хотелось посидеть втроём, чтобы поскорее сгладить след от случившегося, но удерживать друга силой историк не стал. Провожая, он чуял, что омега уже не сердится, но и забудет нескоро.
Супруги остались одни. Тобиас достал свой дневник, попытался описать сегодняшний день и причины своего бессмысленного и жестокого гнева, но так и не написал ни единого слова — рука не поднималась. Бета видел, что Салли не до сна — омега украдкой поглядывал на него, теребя край одеяла и покусывая губы, но молчал. И повисшее в воздухе молчание было невыносимым. Посидев немного над записями, сделанными рукой Салли, и всё ещё терзаясь муками совести, Тобиас всё же решил ложиться спать. Он погасил свет, снял верхнюю одежду и осторожно лёг рядом с Салли, который тут же прильнул к нему, вздыхая с облегчением.
— Я люблю тебя, — шепнул омега. — Ты всегда будешь для меня единственным.
— А ты — для меня. И это больше не повторится. Я не для того женился на тебе, чтобы ты плакал.
— Я так боялся, что может случиться что-то подобное... Потому и не говорил тебе про Лори. Теперь я всё буду тебе рассказывать.
Салли пошевелился, пристраиваясь рядом с мужем поудобнее, и зашипел от боли — мазь полностью её не уняла. Тобиас виновато приобнял мужа и ласково поцеловал.
— Прости...
— Ничего, скоро заживёт.
— Как я могу искупить свою вину?
— Разреши мне и дальше ходить к Лори. Когда я сижу рядом с ним, помогаю мыть кисти или просто что-то рассказываю, Лори очень хорошо работается. И я скоро смогу купить тебе новые очки. Уверен, они тебе подойдут больше, чем нынешние.
— И ты учишься рисовать?
— Да. Ты же рассказывал, как непросто бывает в экспедициях... А потом, когда ты станешь большим учёным, то я помогу тебе с выпуском твоей первой книги.
— Книги?
— Да. Про то, что мы найдём. Там будут красивые картинки и фотографии, я сам нарисую обложку и красиво выпишу название и твоё имя. Эта книга будет стоять на нашей полке и вдохновлять тебя дальше.
Тобиас только улыбнулся.
— До этого ещё далеко, а ты уже планируешь?
— Конечно. Я хочу, чтобы наш сын гордился своим отцом.
— Наш малыш... — Тобиас вспомнил, как Салли возится с Артуром, и невольно представил, как он будет точно так же возиться со своим первенцем. — Как ты думаешь, кем он будет?
— Омегой, — уверенно ответил Салли.
— Почему ты так думаешь?
— Я... его недавно во сне видел. — В голосе Салли проскочила знакомая нотка, и Тобиас навострил уши. — Маленького пока, но потом он подрастёт к тому времени, когда придёт пора зачинать его.
— Ещё одно предание? — Тобиас даже привстал.
— Да. Папа Орри же говорил, что видел меня во сне до моего зачатия. Меня, а не моих братьев. Да ещё и с родовым кольцом на пальце. Похоже, что Верные считали, что такие дети особенные. Что они потом либо станут великими либо сделают что-то, что может серьёзно повлиять на события и изменить их. И многие омеги так или иначе видят своих детей, которым суждено появиться на свет, во сне, но редко говорят об этом, поскольку мало кто им верит. И если ребёнок снится снова и снова, то его рождение уже предрешено Светлейшим, и даже козни Деймоса тут бессильны. Что бы не происходило, но пока ребёнок не родится, омеге бояться особо нечего. А разные мелочи, которые потом являются наяву, — это знаки, которые показывают, что люди идут в правильном направлении. Как и замыслил Светлейший.
— И что я должен сделать, чтобы наш малыш родился здоровым?
— Он уже будет чистым и здоровым. Ты только не делай так больше — я не хочу в тебе разочароваться и потерять свою любовь к тебе. Папа говорит, что чем сильнее взаимное притяжение, тем сильнее и чище будут дети. Как и задумал Флоренс. И я хочу, чтобы наш первенец был чист.
— Тогда я сейчас же исправлюсь.
Тобиас начал целовать и ласкать своего омегу. Нет, до конца он, конечно же, не пойдёт, но как-то скомпенсировать причинённую боль ещё можно.
Засыпал Салли с чувством неописуемого покоя на душе.
Открыв дверь, починенную буквально вчера, Лориен просиял. Нос у него, и впрямь, оказался сломанным, и Тобиас сразу вспомнил ту драку, где получил аналогичную травму. Вот только там всё было справедливо.
— Салли! Хвала Светлейшему! Я уже начал бояться, что Деймос оказался сильнее Рафаэля, и ты больше не придёшь...
— Всё в порядке, Лори, — сказал Салли, входя и сбрасывая с головы шарф с налипшим снегом. — Мы разобрались, а вчера Рейган водил Тобиаса по своим знакомым, которые тебе позировали, чтобы совсем убедить.
Художник, не помня себя от дичайшего облегчения, крепко обнял его.
— Вот и хорошо. Теперь мы сможем закончить картину...
Негромкий деликатный кашель заставил опомниться, и Лориен увидел за спиной Салли ревнивого супруга.
— Ой... извини... Я так переволновался...
— Понимаю. Я и сам постоянно переживаю, когда оставляю Салли дома одного надолго. — Тобиас вошёл в квартиру и протянул руку. — Ты прости меня. Деймос попутал.
— Его любимое занятие, — криво усмехнулся художник и охотно поприветствовал гостя. — Лориен, но ты можешь звать меня просто Лори.
— Тобиас.
— Горячего? — тут же предложил художник. — На улице пёс знает что творится — Зевс, похоже, не на шутку разгулялся на радостях.
— Я приготовлю. — Салли торопливо расстегнулся, и Лориен подхватил на руки его пальто и шарф. — Вы пока поговорите... А где Кёрк? — заметил, что в квартире пустовато, омега.
— Его срочно домой вызвали — с отчимом беда.
— Что именно?
— Не знаю. Кёрк не распространялся, а я не стал спрашивать.
— Наверно, что-то серьёзное, раз этот болтун не стал жаловаться...
