Германскому линейному крейсеру оставалось совсем немного до спасительного входа в пролив, когда по левому борту, перед носовой башней, прогремел мощный взрыв. Чудовищные, в полной тишине, грохот и рёв прокатились по всему кораблю. В тот же миг корабль немного подбросило в воздух от гидравлического удара. Многие не удержались на ногах, упали, но тут же вскочили обратно.

-Всем оставаться на своих боевых постах. Осмотреться. Доложить о повреждениях, — отдал приказ командир.

Через несколько минут Аккерман получил полный доклад о повреждениях корабля, они выглядели достаточно оптимистично. Взрыв проделал дыру в третьем отсеке, который полностью затоплен. Так же из-за нарушения водонепроницаемости переборок вода поступает во второй и четвёртые отсеки, где её пока сдерживают. Корабль принял не менее шестисот тонн воды, осадка носом увеличилась на девяносто сантиметров и теперь составляет девять с половиной метров. Есть погибшие и раненые. Но, в целом, это повреждение ненамного снизило боевые возможности корабля. Правда ход пришлось уменьшить.

Это уже третий подрыв на русской мине за время пребывания на Чёрном море и похоже, что не последнее — с огорчением подумал Аккерман.

Но тут пришло сообщение от радиотелеграфистов, которое ещё больше испортило настроение — они сообщили, что совсем рядом работает радиостанция русского корабля.

-Они увидели вспышку при взрыве мины и теперь наводят свои корабли на нас.

-Усилить наблюдение за морем, орудийным расчетам быть готовым открыть огонь. Развернуть башни на борт.

Пришлось вновь увеличивать скорость до двадцати узлов, и надеяться, что переборки выдержат давление поступающей воды, но иначе не проскочить оставшееся расстояние до пролива.

-Русский эсминец по левому борту, расстояние пять кабельтов, — раздался отчаянный крик. Эсминец уже выходил на параллельный курс, когда его заметили.

Возможно орудия "Гебена" открыли огонь по нему за мгновение до того, как была отдана команда на это. Уже вторым залпом эсминец был поражен, потом попадания пошли чаще. Он пытался отвернуть в сторону. Было видно, как на нём разгорается пожар. Его скорость заметно снизилась, но орудия не переставая стреляли по крейсеру, нанося хоть и мелкие, но поражения.

Успел он выпустить торпеды или нет? Это была единственная мысль Аккермана. У них очень много торпедных труб, и если он всё же успел дать залп, то сейчас в нашу сторону должно двигаться не менее десятка смертоносных торпед. Нам даже не отвернуть, берег близко, и можно налететь на мель, а если повернуть на эсминец, то торпеды достигнут нас быстрее".

-Лево на борт, — крикнул командир "Гебена", и в тот же момент корабль содрогнулся. Где-то в корме прогремел взрыв, крейсер завибрировал, и его повело влево.

Всё же он успел выпустить торпеды, и одна уже попала, значит сейчас должны быть ещё попадания — рассуждал Аккерман, ожидая следующих взрывов. Но время шло и больше ничего не происходило, за исключением того, что вибрация корпуса прекратилась, зато корабль стал терять ход и крениться на левый борт.

Поступил доклад из турбинного отсека, что левый вал поврежден, пришлось остановить турбину, через сальники в отсек поступает вода, но насосы пока справляются.

Адмирал не вмешивался в действия командира крейсера, а просто с каким-то наслаждением наблюдал за расстрелом русского эсминца, который интенсивно горел, и оседал кормой в море. Вода плескалась уже у кормового орудия, но русские комендоры продолжали из него стрелять, несмотря на то, что корабль вот-вот пойдёт на дно. Ещё одно удачное попадание и над русским кораблём вверх взлетел столб пламени. Он окончательно остановился. Теперь ему одна дорога — на дно. Но он успел сделать своё дело, немец лишился одного вала, а с этим и скорости. Но тут "Гебен" ещё раз содрогнулся от жуткого удара, вода стеной поднялась как раз напротив носовой надстройки, а потом обрушилась на неё. Все, кто был в это время на открытых постах, приняли не совсем приятный душ. Корабль стал заметно крениться на левый борт.

-Выровнять крен. Срочно затопить междудонные отсеки и бортовые коридоры правого борта.

Аккерману удалось остановить крен крейсера и даже немного его выправить, но он все равно оставался в пределах восьми градусов на левый борт с дифферентом на нос в пять градусов.

-Что скажете Рихард о состоянии корабля? — обратился адмирал к Аккерману.

Что тут говорить, когда "Гебен" основательно наглотался воды. Где-то порядка двух тысяч тонн плескалось сейчас в отсеках корабля. Три пробоины по левому борту, контрзатопление по правому. Управление кораблём основательно затруднено из-за выхода из строя вала левой турбины, крена и дифферента. Так же потеряны два котла. Но, крейсер всё ещё сохранил ход в пятнадцать узлов и все орудия. Всё это Аккерман и доложил адмиралу. Не забыл упомянуть, что из экипажа пострадало не менее пятидесяти человек.

-Мы вполне дойдём до пролива, если сумеем избежать новых подрывов на русских минах или встречи с русскими дредноутами. Но русские уже знают наше примерное местоположение и спешат заступить нам дорогу. И этот бой будет жестоким всё же против нас два русских линкора.

-Ударим всей мощью по одному из них и попытаемся на время вывести из строя, а сами на скорости, которая только будет доступна, пойдём на прорыв мимо другого. Нам надо продержаться всего минут тридцать.

-Да за это время русские по нам из своих двадцати четырех орудий могут выпустить, от семисот до тысячи снарядов! Если взять из этого количества снарядов хотя бы один процент тех, что не пролетят мимо, то мы получим до десяти попаданий.

-Я уверен, что эти десять снарядов наш корабль свободно может пережить.

-Если он их переживёт, а нам в свою очередь удастся прорваться в пролив, то ремонт крейсера может затянуться на неопределённое время. И всё из-за того, что для нашего корабля в Турции нет подходящего дока.

-Воспользуемся предыдущим опытом ремонта с помощью кессонов.

-Может случиться так, что будет нецелесообразно вообще его проводить.

-Не говорите так, Рихард, вы что, не верите в свой корабль.

-Я верю, герр адмирал, что мой "Гебен" сумеет выдержать десять попаданий. Но у нас уже есть три подводные пробоины, и если мы получим в этот же борт под ватерлинию ещё несколько, то я опасаюсь, что мы можем не дойти до пролива. А не лучше будет сейчас повернуть назад и постараться укрыться в одном из портов Болгарии, например, в Бургасе. Произвести кой-какой ремонт, и вновь предпринять попытку прорыва.

Но Аккерман не успел услышать, что ответил ему адмирал. Вновь пришло тревожное сообщение от радиотелефонистов, которые предупредили, что рядом с кораблём вновь работает радиостанция русских и это уже другая радиостанция.

Опять последовал приказ усилить наблюдение за морем, так как где-то рядом с крейсером находится ещё один русский корабль.

Как только радиограмма командующему была отправлена, старший лейтенант Марков приказал завалить мачту с антенной и срочно погружаться в позиционное положение, так как германец был уже рядом.

Две торпеды устремились в сторону "Гебена", но только один взрыв прозвучал в ночи. Марков увидел, как у борта в районе грот-мачты вверх поднялся бесформенный фонтан воды. Вспышка взрыва озарила борт германского крейсера и тут же потухнув, сделала ночь ещё темнее. Но тут ночь прорезали два луча яркого света и стали шарить по поверхности моря выискивая того, кто посмел выпустить по крейсеру торпеду. Борт линейного крейсера осветился вспышками, это немцы открыли беспорядочный огонь, пока по невидимому противнику. Хотя подлодка и находилась всего-то в пяти кабельтов от противника, но её было трудно сразу обнаружить, так, как только небольшая рубка торчала из воды. Луч прожектора несколько раз проходил рядом с лодкой, а один раз даже скользнул мгновенно по рубке.

-Эх, дьявол, только одна попала. Приготовить торпедные аппараты правого борта. Лево на борт сорок, — последовали команды.

Но Марков не успел завершить манёвр, как всё же луч прожектора выхватил его лодку из ночного мрака. Теперь немцы знали куда стрелять. Рядом с подлодкой выросло несколько водяных фонтанов.

-Все вниз, срочное погружение.

Как только рубочный люк закрылся "Нерпа" пошла на погружение. Но экипажу пришлось поволноваться за ту минуту, пока рубка не скрылась под водой, так как немецкие снаряды разрывались рядом, сотрясая лодку гидравлическими ударами. Один раз даже ощутили сильный удар в районе ограждения рубки. Похоже, что снаряд без разрыва или крупный осколок попал в какую-то конструкцию на верхней палубе. Слава богу, что это попадание было не в торпеду, ведь одного удачного попадания хватит, чтобы уничтожить лодку и её экипаж. Кое-какие последствия от обстрела лодка всё же получила. Кое-где треснули стёкла на манометрах, лопнули и погасли несколько лампочек, появилась течь. Но это были мелочи, самая большая неприятность обнаружилась спустя несколько минут. После того как наверху всё затихло Марков решил посмотреть, что же с германским крейсером. Всплыв на перископную глубину, командир "Нерпы" понял, что его перископ выведен из строя и теперь о какой-либо торпедной атаке из подводного положения нечего было даже думать. Подождав ещё пятнадцать минут Марков приказал всплывать. После всплытия выяснилось, что в трубе перископа сквозная дыра от попадания немецкого восьмидесятивосьмимиллиметрового снаряда. Вот оказывается, что был за удар перед самым погружением. К тому же после всплытия стало понятно, что германский корабль скрылся в ночи, видимо торпеда не нанесла ему серьёзных повреждений. О том, что он затонул никто даже не подумал. Марков решил идти на юг, надеясь, что ему удастся нагнать "Гебен".

Глава пятнадцатая. Финал.

Битва стальных гигантов. Или конец "Дяди"

В это самое время, оставив у входа в пролив крейсер "Кагул" и эсминец "Пылкий" адмирал Новицкий на "Екатерине Великой" в сопровождении "Поспешного", обходя минные заграждения, приближался к заданной позиции. У него приказ — любой ценой не пропустить к Босфору "Гебен". Но где его искать в этой темноте. Возможно германец уже миновал этот район и сейчас где-то на подходе к проливу. А если не проскочил, то на фоне берега его будет трудно обнаружить.

Сигнальщики, напрягая глаза, всматривались в ночное море, выискивая этот злополучный корабль, из-за которого почти весь флот вторые сутки находиться в море.

-Вашбродь, вижу всполохи на горизонте! — доложил сигнальщик Ломов лейтенанту Щуке

-Что за всполохи? Где?!

— Тридцать пять градусов по правому борту, вашбродь. Это похоже орудия стреляют и прожектора светят.

Лейтенант поднёс к лазам бинокль и стал в указанном направлении разглядывать горизонт. Там и вправду сверкали зарницы и метались лучи пары прожекторов.

-Похоже на то, братец, — согласился лейтенант, — там и вправду кто-то бой ведёт.

"Надо срочно доложить адмиралу" — подумал лейтенант.

Новицкому доложили, что на северо-западе, примерно в девяти милях, идёт бой. Адмирал вышел на правое крыло мостика, чтобы самому увидеть, что там происходит в ночи. Разглядывая в бинокль вспышки на горизонте, адмирал ни к кому конкретно не обращаясь, задал вопрос.

— Кто там может вести бой?

И тут же сам выдвинул предположение, кто это может быть.

-У нас тут где-то "Гневный" Лебедева должен находится.

-Но после того, как Лебедев передал радиограмму об обнаружении "Гебена", больше от него известий не поступало, — напомнил кто-то из вахтенных офицеров.

-Молчит Лебедев, — подтвердил каперанг Сергеев, — возможно, он не может с нами связаться из-за выхода из строя радиотелеграфной станции.

-А это не он там ведёт бой, и судя по всему, с турецкими эсминцами? — выдвинул версию всё тот же офицер.

-Судя по доносящимся разрывам, там присутствуют орудия калибром покрупнее тех, что обычно стоят на турецких эсминцах, тут слышаться порядка 120-150 миллиметров. Предположу что там крейсер "Гамидие" с эсминцами, — проговорил старший минный офицер линкора лейтенант Щука.

-Если это "Гамидие" то значит и "Гебен" где-то рядом, — высказал своё мнение адмирал.

Вскоре вспышки на горизонте прекратились, и на море вновь опустилась тьма.

-Аполлинарий Иванович, прикажите усилить наблюдение за морем. Эта стрельба на горизонте меня беспокоит. По всей видимости "Гебен" прорывается под прикрытием легких сил, и я не желаю получить торпеду в борт от их эсминцев. И подготовьте корабль к бою. Сейчас настал такой момент, что кто первый выстрелил — тот и победил.

Время будто замерло, и секунды превратились в минуты, а минуты в часы. Несколько десятков глаз вглядывались в темень вокруг корабля. Кое-кому уже мерещилось что-то в ночи, но это были только волны да тени. Когда раздался возглас одного из матросов, что он видит корабль, это было воспринято, с одной стороны, как финал какого-то жуткого нервного испытания, а с другой — опасение, а не ошибся ли он? Но нет, он не ошибся. Германский корабль был обнаружен в каких-то тридцати кабельтов, почти прямо по курсу. Поэтому первой обнаружила врага "Екатерина", а не "Гебен" наш линкор. Позиция для боя у наших была неудачная. Огонь могла вести пока только передняя башня, а чтобы ввести в дело остальные, надо менять курс. А менять курс было нужно, причём так, чтобы оказаться на параллельном немецкому крейсеру, и потом, вырвавшись вперёд, оттеснить "Гебен" от пролива.

Через полторы минуты после обнаружения противника последовал залп носовой башни. Да, Новицкий первым увидел своего противника и первым открыл огонь, но первый залп вышел неудачным. Хотя расстояние для таких орудий было сродни пистолетному выстрелу, но плохая видимость не способствовала меткой стрельбе и все три снаряда просвистели в десятке метров над палубой "Гебена".

-Лево на борт, — скомандовал Сергеев, как только прогремел залп. Надо было поскорее вводить в дело остальные башни. Второй залп носовой башни, подкрепленный противоминным калибром, также не принёс ожидаемого результата, хотя один стотридцатимиллиметровый снаряд попал в топенантный блок, из-за чего грузовая стрела упала на палубу крейсера, создавая там небольшой хаос.

На "Гебене" заметили русский линкор за пару секунд до залпа с "Екатерины". Аккерман приказал увеличить ход, насколько это возможно при полученных ранее повреждениях и открыть ответный огонь. Корветтен-капитан Книспель среагировал быстро, и его комендоры сработали слажено и менее чем через минуту по "Екатерине" открыли огонь орудия вначале противоминного калибра, а потом и главного. Ответный залп с "Гебена" главным калибром, хотя и был шестиорудийным, но также не увенчался успехом. В трех кабельтов у нас за кормой встали довольно кучно шесть огромных фонтанов воды. Противоминным калибром противник стрелял лучше. Несколько стопятидесятимиллиметровых снарядов попали в "Екатерину". Да и в последующем, в течение недолгого артиллерийского боя, снаряды противоминного калибра с постоянством попадали в наш линкор, уродуя палубу, немногочисленные надстройки и спасательные средства. Но все эти попадания средним калибром не особо влияли на боевые качества "Екатерины".