— Нормально, — я вцепилась в руки хранителя и поднялась на ноги. Попробовала стопой поверхность, на которой стояла: вязкая трясина, — Сам — то как?
— Тоже ничего.
— Отлично. Что делать будем?
— Не знаю. Если мы в этом коконе, то для него — слишком много пространства. А еще мы могли умереть, и нас утянуло в какое — нибудь чистилище. Будем тут бродить вечность, пока не осознаем все грехи наши тяжкие, — это меня понесло. От волнения. Като удивленно вскинул бровь, потом ухмыльнулся.
— Ну, насчет бродить, ты права, пожалуй. Стоя на месте, мы точно ничего не добьемся. Поэтому, — он крепко сжал мою ладонь, — пошли?
— Пошли, — кивнула я, — а куда?
— Вперед. Только вперед.
И мы действительно потопали, перебирая ногами в вязком красном тумане. Он словно расступался перед нами, и тут же затягивался в непроницаемую стену за нашими спинами. Через несколько минут у меня начала кружиться голова от дезориентации. К горлу подкатила тошнота, но я упрямо терпела.
— Знаешь, — прервал наше молчание Като, — если мне суждено вечность идти в неизвестность с тобой, рука об руку, то я не против.
— Аналогично, только весь наш с тобой поход очень омрачает то, что четвертая осталась без своего хранителя, — скисла я, — Като. Что теперь с ними будет? Мы обязаны выбраться из этого... кровавого сиропа. Обязаны бороться. Если Прим выиграет войну, представляешь, что станет со всей реальностью?!
Левир остановился и осторожно обнял меня за плечи.
— Я думаю об этом каждую секунду. Каждый миг, начиная с того момента, как Прим сбежал с переговоров. Там Лютиций, советники, Лиус, в конце концов. Они не падут. Будут драться до смерти, но не отдадут четвертую этому скоту с его чешуйчатой армией. А мы с тобой обязательно выберемся, слышишь? — он приблизил лицо, прожигая меня уверенным взглядом, — я верю в это. И ты верь, милая.
— М-м-милая? — я почувствовала, как заливаются краской щеки.
— Милая, хорошая, сильная моя оссочка, — шепнул Като и накрыл мои губы своими. Это не был поцелуй бешеной страсти. Наоборот. Нежность, такая, от которой щемит душу, останавливается сердце, и слезы сами текут по щекам. Руки хранителя бережно оглаживали мою спину, поддерживая мое тело, потому что от поцелуя ноги перестали слушаться и держать. И плевать было, что место мы выбрали, мягко говоря, не совсем подходящее для этих процедур. Сказалось все — нервное напряжение, страх потерять друг друга, страх за гибель друг друга. А предшествующее непонимание и упрямство левира как — то само собой кануло в лету.
— Я верю, — выдохнула я, когда мы оторвались друг от друга, и погладила красивое лицо. Щетина приятно кольнула пальцы, а Като лизнул мою ладошку.
— Вот и хорошо. И чтобы никакого уныния.
Мы продолжили путь. Как слепые котята шли в никуда, рассекая кровавую марь. Шли долго, наверное, несколько часов, пока у меня не начали нестерпимо ныть ноги. Вестибулярный аппарат, видимо, привык и тошноты не было. Только мне показалось, или стало теплее?
— Жарко, — вздохнул Като, словно подслушав мои мысли.
— Я тоже заметила. Только устала. Давай передохнем, пожалуйста. Хотя бы несколько минут.
— Хорошо, — кивнул он, а я облегченно уселась на красную зыбь и вытянула ноги. Итак. Что мы имеем? Мы неизвестно где, даже неизвестно, живы ли. Идем уже чертову прорву времени и конца и края не видать этому туману. Стало заметно теплее, но и всего то. Очень хочется пить и есть, что, по всей видимости, означало, что наши тела таки бренны. Это радует. Отсутствие еды огорчает. Хм. Я прислушалась к себе. Вполне бодрое состояние, не считая натруженных мышц. Но гораздо лучше, чем в плену у Прима. Словно и не было той страшной операции, и Циук не кромсал меня своими острыми инструментами. Попробовала вытянуть коготки — далось с трудом.
— Попытайся еще, — попросил присевший рядом хранитель.
Попыталась. Собрала все мысли в одну кучу и направила поток струящейся силы в руки. Раздался знакомый треск, между когтями пробежали знакомые молнии. А туман... Он, как живой, отшатнулся от нас.
— Видал? — я кивнула в сторону красного дымка.
Като нахмурился, явно размышляя и обдумывая увиденное, а я на радостях размахалась руками, наблюдая, как всполохи разгоняют туманную вязь. Показалось, что даже дышать стало легче.
— Знаешь, — промолвил он, наблюдая за моим воистину детским восторгом, — я, вроде бы тоже чувствую энергию Ладира. Но идет она только от тебя. Не вокруг нас, как на Форусе.
Он схватил меня за пальцы, я не успела втянуть обратно молнию и та прошила его руку.
— Хорош-ш-шо, — прикрыл глаза хранитель, заставляя меня удивленно открыть рот.
— Что?
— Ладир, я чувствую потоки. Даже впитал немного. Выплесни еще молнию.
Что еще за обмен силами? Но послушалась и выдала очередную порцию. Като млея, вцепился в мои пальцы. Молнии уходили в его руки, отчего они чуть светились зеленоватым светом, ярко контрастируя с окружающим 'пейзажем'. Наконец он оторвался от меня, глядя куда — то вверх затуманенным взглядом, будто наркоман под дозой.
— Это что сейчас было вообще? — я вопросительно выгнула бровь.
— Похоже, ты только что поделилась энергией, — улыбнулся Като.
— И что?
— А то, что кокон заблокировал нас, отрезал от подпитки Ладира, но ты — то всегда носила в себе большой нерастраченный потенциал.
— Я рада, — улыбнулась, хотя ничего не понимала, — это нам как — то поможет?
— Надо попробовать объединиться. Если ты направишь поток энергии, не такой, сильнее, как для удара, в меня, может у меня получится позвать Ладира. Пробиться сквозь кокон. Для зова, когда мы молимся Овирам, требуется огромная концентрация сознания. Но зов не материален, как энергия, но чтобы послать сигнал, наши тела тратят большую часть сил. Поэтому мы зовем Овиров возле источников, настроив постоянный поток.
— С чего ты взял, что ты пробьешься через кокон?
— Ну, во-первых, нас затянуло вдвоем, и я надеюсь, что структура оболочки нарушена. Я же должен был превратиться в пыль, и осталось бы только мое начало, взаперти метающееся по этой клетке. А мы с тобой очень даже живы, и вполне себе материальны. Ведь его создавали только для хранителей, и никаких осс держать в плену алюцием не планировалось. Во — вторых, моего потенциала не хватит, но если объединить твои и мои потоки — у меня получится послать короткий сигнал Ладиру. На такое, думаю, кокон не рассчитан. Стоит попытаться, Саша. Ведь если Ладир услышит и не придет на помощь, то смысл существования реальности в принципе будет утерян. Зачем жить, если Овиры молчат.
— Как — то вы уживались с этим до предательства Прима, — неуверенно проворчала я.
— Да, когда в реальности царили мир и спокойствие.
— Надо звать вдвоем, вдруг решила я.
— Как это? — удивился Като.
— Не знаю как, надо подумать. Боюсь, если зов будет только твой, 'папочка' не услышит, и спасать тебя не придет. Меня же он вытащил с того света, может, и в этот раз не станет игнорировать. Дочь как-никак.
— Что — то ты не очень довольна отцом, — улыбнулся левир. Я пожала плечами:
— А повода для довольства нет. Жирует там наверху, пока здесь народы гибнут. А им там, Овирам в смысле, в общем — то все равно. Плевали они на свое детище под названием реальность с высокой... высоты.
— Возможно, ты права, — кивнул хранитель, — надо подумать.
Думай, милый. Я подползла к нему и положила голову на колени. Прикрыла глаза, размышляя о своей нелегкой доле. Неужели нам суждено погибнуть в этом коконе от голода? Стало вдруг обидно. Зачем тогда 'папаша' вытащил меня сюда. Или он не имеет представления — что со мной случилось? В это мало верится. Или он решил, что раз уж они собрались покидать реальность, то можно и на дочь болт забить? В общем, мыслей был целый ворох, и я уже собралась окончательно запутаться в выводах, как Като аккуратно потрепал меня по щеке. Я открыла глаза и уставилась на улыбающееся лицо левира.
— Придумал. Нам нужно замкнуть кольцо энергии. А зов пошлю не я, а ты. Точнее передашь мой и свой заодно.
Я немного ошалела, но Като, видимо, понял, что до меня туго доходит и начал пояснять:
— Саша, когда ты сосредотачиваешь свою энергию для удара, ты посылаешь сигнал в кончики пальцев, так? — я кивнула, и хранитель продолжил, — сейчас надо поступить несколько иначе. Попробуй не отдавать всю силу для удара, ведь ты умеешь вызывать искры. Я впитаю в себя эту энергию, и зов направлю не Ладиру, а отдам его тебе. А ты соединишь его со своим и позовешь отца. А чтобы отправить сигнал, сконцентрируешь поток энергии, как для удара, только направишь его не в руки, а от себя за пределы кокона.
— В общем, сделаю всю грязную работу? — нахмурилась я.
— Придется, — приободрил Като, — причем для этого нужно будет задействовать все свои резервы.
— А мы не помрем?
— Есть риск, но Саша, мы так и так погибнем. Но стоит попытаться, да? — Като рукой приподнял меня, вынуждая сесть.
— Попробую, — буркнула я, но улыбнулась и придвинулась к нему поближе, — прощальный поцелуй?
Показушная бравада схлынула с меня, как откатная волна цунами. Так вдруг серьезен стал взгляд левира.
— Саша, чтобы не случилось, ты знай одно. Я люблю тебя (ох как мне жарко стало). И если нам суждено умереть, наши начала встретятся рано или поздно.
Он наклонился ко мне и на некоторое время я выпала из реальности, наслаждаясь поцелуем и присутствием горячего мужчины рядом.
— Теперь к делу, — прошептал он прямо в губы и отодвинулся.
Я с сожалением вздохнула и подгребла под себя ноги, усаживаясь в позу лотоса. Като повторил за мной. Мы сцепили наши руки, образуя телами кольцо.
— Сосредоточься Саша. И... если будет больно, терпи. Ни в коем случае не размыкай рук.
Кивнула и прикрыла глаза. Вспомнила, как легко и играючи вызывала искорки и постаралась воплотить ощущения. Приятное тепло прокатилось от макушки к рукам.
— Вот так. Хорошо. Продолжай, Саша, не останавливайся, — чуть ли не простонал Като.
Офигеть. Мы тут чуть ли не погибнуть собрались, а он еще и кайф ловит. Но упорно продолжила отдавать силу хранителю. Продолжалось это довольно долго, но я ни разу не сбилась, и вскоре мне начало казаться, что с Като мы становимся единым целым, а поток силы, идущий от моей головы к левиру, превратился в текущий ручей. Где — то внутри я чувствовала, что мой источник, как небольшое подземное озерцо, потихоньку начинает мельчать. Медленно, но неотвратимо моя сила утекала в тело Като. Когда 'озеро' опустошилось почти наполовину, вдруг от рук начала подниматься обжигающая волна. Настолько горячая, что мне показалось, словно меня подожгли. От кончиков пальцев огонь потек в плечи и грудь, и наконец, яркая вспышка достигла сознания.
'Ладир!'
Одна бесконечная мысль, отчаянное желание быть услышанным, как предсмертный крик, и только одно слово, одно обращение, подкрепленное болезненным ощущением бушующего потока энергии.
'Ладир!'
Я поняла, что это и был зов хранителя. Чистый, без подтекстов и подводных камней, настолько сильный, что мне казалось — мой мозг выжигают напалмом. Боль была нестерпимой, и губ сорвался хриплый стон.
— Зови, Саша! — прошипел Като, крепче сжимая мои запястья.
Я подчерпнула всё! Всю оставшуюся энергию из 'озера' и одним резким толчком отправила её в огненный поток зова. В глазах начало темнеть и из последних сил я закричала (или только в мыслях?):
— Отец!
И тут же меня откинуло ударной волной. Распластавшись на вязкой красной трясине поверхности алюция, я тяжело дышала, как после марафонского забега. Вот это взрыв! Даже слышала гром, вроде бы. Все тело покалывало, а каждую мышцу будто пронизывали тонкие иголочки. С трудом приподняв голову, увидела, как Като пытается подняться.
— Ты как? — прохрипела я и перевернулась на живот. С усилием встала на четвереньки и поползла к левиру.
— Это что было? — Като безумными глазами оглядывался, словно пытаясь понять, остался ли он целым и невредимым.
— Зов? — то ли спросила, то ли утвердила я.
— Мощно, — выдохнул он, — будто мне молотом по голове огрели. Сама как? Встать сможешь?
Я попыталась опереться на хранителя, но безуспешно. В голове гудело, ноги и руки слушались с трудом.
— Давай — ка посидим немного.
— Давай.
Мы прислонились друг к другу плечами и замерли. Каждый приходил в себя. Интересно, услышал ли папочка? Если да, то почему не торопиться вытаскивать нас из кокона? Я чувствовала себя полностью опустошенной. Так бывает, когда у тебя и второе дыхание заканчивается. Сродни ощущению, когда добираешься до конечной точки привала в горах на последнем издыхании, а потом, скинув с себя тяжеленный рюкзак, лежишь на холодной земле, не в силах оторвать головы, пошевелить конечностями и связно размышлять. Так продолжается до тех пор, пока не восстановится дыхание, и истощенный организм не потребует восполнения утерянных калорий. Вот и сейчас я сидела, прикрыв глаза, и ни о чем не думала. Так продолжалось какое — то время, пока Като не потеребил меня за локоть:
— Эй, просыпайся. Смотри! — и ткнул пальцем вверх.
Повернув лицо, я изумленно уставилась на разгорающуюся ярко — зеленую точку. Прямо над нашими головами мерцающий изумрудный шар резко увеличивался в размерах, оттесняя красный туман.
— Услышал, — радостно оповестил Като, а мне вдруг стало страшно, и я крепко вцепилась в своего хранителя.
— Ты что, не бойся, — довольно улыбнулся тот, подставляя лицо лучам, исходившим от шара.
Что — то слишком много 'спецэффектов' на мою расшатавшуюся психику. Продолжая держаться за левира, я наблюдала, как шар мягко поглотил наши тела. В голове перестало звенеть, стало тепло и приятно, а страх куда — то испарился. Яркая вспышка заставила зажмуриться, а когда я открыла глаза, мы висели в знакомом зеленом тумане. Только это продолжалось недолго. Вскоре туман рассеялся, и мы оказались в огромном зале с круглыми колоннами и мозаичным куполообразным потолком. Все вокруг было сделано из камня, напоминающего мрамор, всевозможных зеленых оттенков. Наши тушки плавно опустились прямо по центру, в рисунок на полу, напоминающий солнце. Очень похожий на тот, что был в храме Като. Я продолжала держать левира за руку.
— Где это мы? — протянул удивленно Като.
— Не знаю, — я разглядывала причудливые фрески, висящие на колоннах. Наши голоса разлетелись звонким эхом. 'Хорошая акустика', подумала и попыталась встать. Вот это да! Ни капли усталости! Никакой слабости и дрожащих мышц. Наверно, при перемещении мы как — то подпитались? Посмотрев на ошарашенного хранителя, я улыбнулась и подтолкнула его коленкой в спину:
— Хватит прохлаждаться, поднимайся уже.
Не знаю почему, но настроение начало стремительно улучшаться, и надежда на лучший исход расцвела в душе. Мое внутреннее 'озеро' было снова полным, я даже не стала проверять и вытягивать коготки — и так чувствовала силу, бурлящую внутри меня. Выходит, Ладир нас услышал. Тогда где его черти носят? Мы прошлись по залу, но стены были глухими, без дверей и окон. Что за игры придумал 'папочка'? Я только и успела, что высказать вслух пару непечатных фраз по поводу гостеприимства родственничка, как в воздухе заклубился зеленый туман и Ладир материализовался. Опять в образе длиннобородого старичка, на парящем в воздухе кресле. С учетом окружающей обстановки, почему — то в голову закралось воспоминание о сказке и, не удержавшись, я ляпнула:
